Утро добавило жару в пекло жизни.
Первым позвонил Иван:
- Ты уже встала?
- Нет, пока еще нежусь в постели.
- А почему меня не зовешь?
- Ты далеко.
- А если я приеду?
- Не стоит, я должна уходить.
- Ну, как знаешь..... А может все-таки?
- Нет, милый. До скорого, - и я положила трубку на рычаг телефона.
Пока я блаженствовала в ванной, Вадим вернулся домой и открыл дверь своим ключем.
- Привет, - сказал он, когда я зашла на кухню, чтобы выпить кофе.
Его прихода я в общем не ожидала, но так как у него был свой ключ, то это могло произойти. Хотя предварительно он старался предупреждать, что зайдет.
- Привет, - бесстрастно ответила я .
- Опять любовников всю ночь принимала? - усмехнулся он, заглянув в нашу спальню и увидев еще не убранную постель.
- Тебе это важно?
- Да, нет. Просто спросил.
- А ты как ночь провел?
Я положила в чашку кусочек сахара.
- Отлично. Снял девочку, всю ночь ее трахал.
- Много натрахал?
- Да пару раз получилось.
- Когда квартиру покупаешь? - я положила перед собой бутерброды и откусила тот что был с сыром.
- Документы почти оформлены, недельку у тебя поживу, потом слиняю. Можно?
- Можно.
Третьим в это утро объявился Владик.
С Владиком, как впрочем, и с Иваном мы когда-то учились в вузе и до сих пор не можем расстаться. Что-то очень сильно притягивает нас друг к другу. Что именно мы пока не разобрались.
- Чуть свет и я у ваших ног, - бодренько цитировал он Грибоедова в коридоре, когда Вадим открыл ему дверь.
- Еще один, - обернулся на меня Вадим, стоящую на пороге гостиной с пультом от телевизора в правой руке.
Тут зазвонил телефон.
- Кто говорит? - спросила я.
- Слон, - пошутил Павел. - Здравствуй, киска.
- Привет, милый. Ты уже выехал?
- Эти менты, - тут Павлик затронул свою любимую тему и изрек тираду нецензурной матерной брани в адрес работников ГИБДД, которых люто ненавидел, - стою, понимаешь, в пробке на Сухаревке, - и продолжил нецензурное начатое.
- Милый, не нервничай.
- Какой не нервничай. Эти пидеры порядка навести не могут. Взяточники ху.вы
- Остынь, - постаралась успокоить его я, но из этого как всегда ничего не вышло. Павлик отличался взрывным характером и не воздержанностью в сексе.
Темное прошлое Павла заслоняло перед нами надежды на светлое будущее. Его пальцы покрытые наколками отпугивали. Его хриплый голос завораживал, как может завораживать пение прекрасной птицы в райском саду. Несмотря на весь свой супермужественный вид, был он человеком нежным и ценящим прекрасное. Начиная встречаться с ним, я даже не предполагала, что он первым предложит мне пойти в театр, посетить консерваторию. Мы ходили с ним в Дом фотографа, были в Третьяковке. Обо всем увиденном у него было свое собственное суждение, базирующееся на тяжелом жизненном опыте и практической сметке.
Павел приехал через полчаса, и я уже ждала его во дворе. Черный мерседес въехал в узкий двор большим пугающим танком, задевая ветки деревьев и сминая под мощными шинами желто-алые осенние листья. Павел вышел из лимузина и поцеловал меня, затем открыл дверцу в машину. Большая корзина с цветами лежала на заднем сидении - было даже странно, как она смогла туда поместиться, таких она была огромных размеров. Салон утопал в пьянящем аромате так быстро закончившегося лета.
Такую корзину Павел дарил мне каждый день.
Врач посмотрел на меня из-под больших очков, слезших ему на нос.
- Ничего утешающего не могу вам сказать.
- У меня совсем нет шансов?
Свет померк в моих глазах.
- Ни малейших. Анализы показали, что Вы не сможете иметь детей.
- Но почему, доктор, я ведь не делала ни одного аборта?
Еще мгновение и я разрыдаюсь.
- В Вашем случае аборт здесь ни при чем. Видите ли, дорогая, многие современные женщины Вашего возраста, и даже младше не могут родить детей. Ученые, и я в их числе, связывают это с сексуальной революцией, происходившей в семидесятые, восьмидесятые и девяностые годы. Природа все очень хитро в нас устроила, в том числе и девственную плеву у женщин, которая защищала от проникновения извне. Но нравы современного общества разрушили хрупкое равновесие созданное природой и женщины не могут родить.
Мать-настоятельница участлива к нам. Она заботится о нас, а мы служим на благо Господа нашего. Мы его земные невесты и он лучший мужчина из всех.
Монастырские стены вот уже год защищают меня от проникновения извне. Я свободна. Из моей жизни ушли все Владики, Павлики, Иваны, Вадимы и другие господа, лившие меня права на счастье - права на ребенка.
Как заблудшая овца я обрела свое стадо. Мне спокойно и умиротворенно здесь. Здесь мой единственный дом. Аминь.