1.
"Федор Павлович Карамазов как идеолог любви… Забавно, но Палкин Карсавина, похоже, не читал… С преважным видом открыл Америку… Болван… Блин… Как бы ему намекнуть поделикатней, что, прежде чем браться за какую-нибудь тему, неплохо бы проштудировать первоисточники… Да он, похоже, и Бахтина-то прочел из-под палки… Палкин из-под палки… Забавно… И на фига Палкину Достоевский? Писал бы диссертацию по какой-нибудь Черубине де Габриак… А не изобретал велосипед… А…"
-А-а-а!!!
Так, что у нас здесь? Малышка кончает?
-А-а-а-ммм…
Да, кончает. Пора и мне…
-Милый, еще, не останавливайся… Умоляю… Иди… Иди ко мне… Да… Так… Бесподобно…
Да. Кончает. За что и люблю… Моя первая женушка была фригидна… Холодная, как свежемороженная рыба… А эта… Дура дурой, но мультиоргазмична… Мммм… Да, сладкая моя… Вишенка моя… Кончи еще раз, и я вслед за тобой… Да… Так вот…
Черт! Телефон!
-Нет, нет! Сейчас… Я сейчас кончу…
Ее палец вонзился в клитор, и она принялась помогать себе, извиваясь всем телом…
Вот и хорошо… Сама, милая, сама… А я пока возьму трубку…
-Але.
-Сергей Павлович?
-Да, это я.
-Это Мальвина Федоровна.
-Да, Мальвина Федоровна, слушаю.
-Не помешала?
-Нет, Мальвина Федоровна… Я как раз заканчил главу, а к следующей не приступил… Пью кофе…
-Все работаете… Я по просьбе Альберта Михайловича звоню. Заседание кафедры переносится. На завтра… Семнадцать часов…
-На завтра? Хорошо, я понял… Да, непременно буду. Всего хорошего, Мальвина Федоровна…
Обнаженное тело извивалось на простынях, рука, зажатая между ног, отчаянно дергалась. Она кончила еще раз, разорвав криком тишину в комнате, потом обессиленно замерла…
-Вот и славно, - подумал он.
Подошел, чмокнул ее во влажное плечо.
Она распахнула глаза.
-А ты? Тебе было хорошо?
-Да, очень…
-Не хочешь…
-Нет, в другой раз…
-Тебе на самом деле было хорошо?
-Да, моя радость…
-Ничего, что ты не кончил?
-Нет, ты же знаешь, что я учился даосской йоге… Могу кончать, могу не кончать… Главное, что тебе было хорошо… Я получаю твою энергию инь…
-Ах! - она опустила веки и с улыбкой на губах застыла посреди смятых простыней…
Он любил эту хрупкую девушку… Наверное, любил… Во всяком случае хотел регулярно… Аспирантка… Дура, конечно, как почти все женщины, но трахается от души. В сущности, это достоинство в его глазах искупало почти любые недостатки женщин… А ее кандидатская… Златоустов ее с толку сбил… А Златоустова сбила машина… Златоустова похоронили, и она перешла к нему. Со своей диссертацией и длинными загорелыми ногами, которые возбуждают его до сих пор… А диссертация… Класс! "Скрытая символика "Краденого солнца" Чуковского и психоанализ"… Да, Златоустов был не дурак… Такое солнышко. Что там она пишет? Медведь - символ презираемого фаллоса, воспринятого Корнеем Ивановичем через фигуру отца, бросившего его мать…
Да, мать… Надо позвонить сегодня старушке… Уже месяц не звонил…
-Я в ванную…
-Конечно, солнышко, полотенце знаешь где…
Она, покачивая блестящими от пота бедрами, ушла… Послышался шум воды из ванной…
Да, хороша девочка… Но надоедает… Постепенно надоедает… Факт. Поговорить, по большому счету не о чем… Не о медведе же и не о красном солнышке Чуковского?
Ну что же, раз сегодня кафедры не будет, можно поработать… Докторская писалась потихоньку, вот и сейчас любопытная мысль мелькнула в голове… Да, что там пишет на эту тему Могилянский? Нет, что не говорите, а Писемский - недооцененный автор… Впрочем, как и Помяловский… Все с ума сошли, всем Достоевского подавай, растащили Федора Михайловича по кусочкам… А не было бы революции в 17-м году, и никто бы Федора Михайловича сейчас бы и не вспомнил…
Когда она вышла из ванной, обмотав бедра пушистым полотенцем, он сидел за письменным столом, накинув на плечи рубаху, уставившись в светящийся монитор, и что-то печатал… На нее уже никакого внимания не обращая…
Она вздохнула и стала собираться…
2.
Ну, всегда так! Нет, разводиться тоже надо уметь! Он вспомнил, как они били посуду, а потом она (его бывшая жена) плакала над разбитой чашкой, которую подарила ему на тридцатилетие… Над чашкой плакала, а половину библиотеки забрала себе! Видите ли, Пашеньке (его сыну) нужны хорошие книжки… Конечно нужны, кто же спорит… Забрала Жюль Верна, Куприна, Франса - да и черт с ними! Но потом, когда он уже обосновался на новом месте, выяснилось, что и часть его книг, так необходимых в работе, она тоже забрала! До сих пор приходится за ними бегать к ней! Хорошо, что живут в соседних домах…
Он раздраженно поднял трубку телефона, набрал ее номер… Занято… Треплется с кем-то. Удивительно, до чего же многослона его бывшая женушка… Фригидное и многословное чудовище… Он набрал номер еще раз. Снова занято. Бросил трубку.
Черт, быстрее сходить. Ножками. Какого черта ей понадобился Эйхенбаум? Можно подумать, она знает, кто такой Эйхенбаум... Но книга у нее, это точно!
Он натянул джинсы, футболку, выскочил из квартиры…
Кнопка звонка. А это кто такой?
-Здравствуйте.
-Здравствуйте. А вы - кто?
Веселенькое дело! Кто я? А сам-то кто такой?
-Я? Неважно. А кто вы?
-Я?
Здоровенный амбал, похожий на медведя, покраснел… Все и без того ясно… Любовник. Интересно, зачем фригидной женщине любовник? Для статуса? А мужик хорош! Круглое лицо, детские, припухлые губы… Он представил, как она по ночам "изливает свою душу" этой вот детине, и ехидно улыбнулся.
-Сергей, - и протянул руку.
-Степа…
Вот как! Степа! Ну и славно…
Она показалась в конце коридора с телефонным аппаратом в руках. Смутилась слегка, его увидев. Но потом взяла себя в руки.
-Людочка, я перезвоню. Да, через пять минут…
Людка, стерва! Это с ней она трепется уже полчаса! И все равно перезвонит через пять минут! Недотрепались!
Он вспомнил, как однажды по пьяни трахнул Людку в ее же собственной машине. Он в тот вечер не пил, и права у него с собой были. А Людка напилась, вот он и предложил ее отвезти. Светка как раз была в отпуске. Отвез… Шалава… Лучшая подруга его бывшей жены…
Он изобразил на лице улыбку.
-Передавай привет!
-Да, Людочка, да, солнышко, пока…
Нет, не передаст!
Он перехватил трубку, готовую опуститься на рычажки, вырвал из рук:
-Людка! Привет! Это я!
-Сережа?
-Да, моя радость! Как поживаешь…
-А разве ты… А разве это…
-Да, радость моя, это я. Послушай, будь другом, не звони Светке минимум полчаса. Мне с ней переговорить кое о чем надо. А ты мешать будешь… Поняла?
-Но…
-Я тебя прошу… Ну, мы ведь всегда друг друга понимали? Ладушки?
Он положил трубку. Обернулся к жене. Она медленно накалялась…
Любовник стоял в углу, растопырив руки, ничего в происходящем не понимая…
-Что тебе надо?
-Вот, зашел навестить. Дай, думаю, загляну. Пашка на даче?
-Конечно, на даче…
-А ты развлекаешься? Так?
-А твое…
-Да я, собственно, по делу…
-Звонить надо прежде чем…
-Звонил. Вот тебе истинный крест - звонил. Два раза. Но понял, что бесполезно. Язык тебе всевышний дал с одной только целью. Чесать им…
Он скосил глаз на стоявшего в углу идиота. Идиот открыл рот, но снова закрыл. Идиот - он и есть идиот…
-Что же ты нас не знакомишь?
-Ты…
-Впрочем, мы уже познакомились…
-Это что, твой бывший муж? - спросил Степа, наконец, с трудом разлепив свои пухлые губы… Степа попытался напустить на себя суровый вид, но с его детской физиономией это не слишком-то получалось… Идеальная парочка! Фригидное трепло и ребенок под центнер весом! Нет, Господь сводит людей совсем не случайно…
-Почему же бывший? Самый настоящий. Паспорт показать? Мы ведь еще не оформили наши новые отношения… Формально то есть… Так что, Степа, позволь полюбопытствовать, что ты делаешь здесь в таком виде…
-В каком виде?
-Вот в таком. Ширинка у тебя, Степа, расстегнута…
Степа покраснел и стал застегивать ширинку…
-Шикарный мужик, - шепнул он ей между тем и показал большой палец.
Она готова была взорваться, он голову мог дать на отсечение…
-Да я по делу, ты не переживай… Эйхенбаума дай мне, и я уйду…
-Какого…
-Моего Эйхенбаума… Зачем тебе Эйхенбаум…
-Какого черта! Ты - гадина, мерзавец, подлец, выпивший из меня всю кровь, высосавший все соки…
"Дюмарсе заметил, что риторические фигуры всего обычнее в спорах рыночных торговок. Попробуем соединить их в речи простолюдинки и, чтобы оживить ее, предположим, что она ругает своего бывшего мужа… Ах, Мармонтель, Мармонтель!!! Как ты был прав, старина…"
-Степа, признайтесь, вы спите с моей женой? - вставил он в тот миг, когда она на секунду перестала извергать из себя потоки брани, чтобы перевести дыхание…
-Я?
-Вы, вы! Не я же! Мне этого удовольствия хватило за глаза и за уши за семь лет совместной жизни…
-Степа, не отвечай! - завизжала она.
-Можете не отвечать, Степа, но по вашему лицу я вижу, что спите… По вашему лицу, Степа, можно читать, как по открытой книге… А скажите, Степа, она кончает с вами?
-Степа, молчать!!! - лицо ее пошло пятнами…
-Степа, если да, то я преклоняюсь перед вами… Вы просто - постельный гений, если да… Позвольте, Степа, пожать вашу руку…
-А если нет? - вдруг спросил Степа.
-Подлец!!! - она затопала ногами и вдруг закатила Степе оплеуху…
Он тем временем вошел в комнате, быстренько нашел синюю книгу Эйхенбаума, прихватил ее, а заодно и Топорова, и вышел из квартиры, из которой еще долго неслись вопли и звонкие звуки пощечин вперемешку с истеричным плачем…
3.
Мать открыла дверь и сухо поджала губы, когда он поцеловал ее в пергаментную щеку.
-Все в порядке? - спросил он.
Он знал, что этот вопрос был подобен ключику. Повернув головку этого ключика, он словно завел эту механическую фигуру в японском кимоно, которая когда-то произвела его на свет божий…
-Ты спрашиваешь, все ли в порядке? Ты не звонил мне уже целый месяц… Может, я уже подохла здесь…
-За месяц при такой жаре труп бы уже разложился, соседи бы всполошились, вызвали бы слесаря, он бы открыл дверь, потом бы мне сообщили…
С чувством юмора у нее всегда было плохо… По морщинистым щекам ее покатились слезы…
Он поморщился… Вечная история. Когда-то она "делала карьеру", играла с мужиками, считала себя неотразимой, роковой женщиной, разбивала сердца, бля… Теперь у нее нет никого из близких, кроме него, единственного сына… Которому совершенно наплевать на нее, будем откровенны. Не умея построить отношения ни с одним человеком на свете, она почему-то считала, что зато ее сын, ее маленький мальчик, будет вечно любить и обожать ее, свою мамочку… Какого…
Он зевнул…
-Я ненадолго. Покорми меня обедом, и я побегу… У меня еще дела…
-Как твои дела?
Можно подумать, ей интересно, как обстоят у него дела. Да ей всю жизнь было наплевать на то, как у него дела. Всю жизнь ее интересовал только один человек - она сама. Больше никто. Он почувствовал, что знакомое раздражение поднимается в нем… Старая истеричка…
Он вспомнил, как однажды, когда они гуляли с ней в парке, уже после их развода с отцом, к ним подошел мужчина. Угостил его мороженым. Потом о чем-то говорил с ней. Она отвечала ему презрительно, а он рассыпался в комплиментах к его сногсшибательной мамочке… В тот день на ней было какое-то шикарное платье, она брезгливо морщилась, выслушивая его комплименты, нервно сморкалась в носовой платок… Наверное, как и его бывшая женушка, мать тоже была всю жизнь фригидна… С отцом у нее не сложилось… С тем мужчиной из парка тоже…
Он вспомнил, как он уходил от них… Чемоданы стояли на полу, дядя Миша сидел на диване. И смотрел в окно. Потом перевел взгляд на мальчика, смотревшего на него. Мальчик увидел слезы в глазах большого, взрослого дяди Миши.
-Ну, - сказал дядя Миша, и потрепал его по голове. - Пока, малыш.
-Дядя Миш, - сказал мальчик.
-Что?
-У меня паровозик сломался.
-Паровозик? Покажи.
Мальчик сбегал в соседнюю комнату и принес паровозик.
-Э! Да тут ерунда… Отвертку принеси-ка…
Через пять минут паровозик бегал по паласу… Колеса крутились… Мальчик был счастлив. А дядя Миша ушел и больше не вернулся…
-Когда вы со Светланой собираетесь оформлять отношения? - поджав губы, спросила мать, наливая ему тарелку супа.
Он посмотрел на нее чуть ли не с ненавистью.
-А твое какое дело?
Она вздрогнула.
-Как ты смеешь так разговаривать с матерью!!!
-Дай ложку, - жестко сказал он.
С ней только так.
Она принесла ложку.
Он быстро выхлебал суп, от второго отказался. Хлопнул дверью. Сплюнул под ноги. Старая женщина, оставшаяся одна в квартире, заплакала и подумала, не завести ли кошку. Но она с детства не любила животных.
Он закурил и, не торопясь спускаться в метро, решил прогуляться по парку. Выкурил сигарету, купил бутылочку "Колы".
В парке было много народа по случаю выходного дня и чудесной погоды. Лето вообще выдалось совершенно не похожим на нормальное. Постоянно шли дожди, было серо, сыро и пасмурно. Нависающие тучи давили, как не отданный долг. Но этот день было до прозрачности солнечным, поэтому масса людей с детьми устремились в парк.
Он увидел женщину с мальчиком. У женщины было жесткое лицо, как у выдры. В то же время в ее глазах читалось скрытое самодовольство. Она тащила мальчика за руку, а мальчик упирался и хныкал:
-Мама, мам... я пить хочу...
Но лимонадом поблизости не торговали. Мальчик чуть не плакал. На лице женщины было написано раздражение, хотя, спроси ее, она бы принялась клясться, что чрезвычайно расстроена жалобами своего малыша… Одна из тех истеричек, которые будут клясться, что судьба собственного ребенка им дороже всего на свете, но когда приходит время действовать, они найдут тысячи оправданий (карьера, другие мужчины, обстоятельства, уникальность собственной духовной конституции), чтобы палец о палец не ударить… И его вдруг словно что-то толкнуло к ним.
- Если бы у меня была такая мама, я бы уже ничего больше не хотел!
Она вздрогнула, оборачиваясь на его голос. Он изобразил восхищение в своем взгляде. Она взглянула на него с омерзением. Как будто он был жабой. Ну что же. Тебе это зачтется…
- Мальчик хочет пить, - сказал он.
- Ну надо же! – ее голос истекал ядом. – А я и не заметила! Благодарю за то, что вы мне об этом сообщили.
- Не сердитесь, - он примирительно улыбнулся (ну и стерва!). – Я знаю, что вы это заметили. Но... вот!
Она растерянно смотрела на протянутую бутылку «Колы». Малыш радостно заулыбался сквозь слезы и потянулся за бутылкой. Она резко дернула мальчика за руку.
- Сколько раз я тебе говорила – нельзя брать у чужих!
Мальчик расплакался в голос от обиды, захлебываясь слезами. Она присела перед ним на корточки (круглые колени показались ему вполне соблазнительными), пытаясь стереть слезы с маленького лица. Сынишка отталкивал ее руки и продолжал плакать (все правильно, малыш, женщинам нельзя верить). Сергей присел рядом.
- Правильно тебе мама говорит. Нельзя брать у чужих. Без разрешения мамы – нельзя. Вот сейчас мы у нее разрешения и спросим. Можно?
Мальчик вопросительно посмотрел на нее. Она вздохнула. "Ну что? Одно очко я заработал?" Давай же, соглашайся. Она кивнула:
- Да. Можно. Возьми «Колу» и скажи дяде «спасибо».
Мальчик радостно вцепился в пластиковую бутылку, лепеча слова благодарности. Сергей улыбнулся.
- Да не стоит благодарности, - посмотрел на нее внимательно (да, типичная стерва, тоже, наверное, фригидна, но при этом мужики без характера на нее западают, образование высшее, работает где-нибудь в НИИ, тискает статьи в научные журнальчики, кругозор с крысиный помет, но считает себя не иначе как Софьей Ковалевской) – Простите, а можно составить вам компанию в вашей прогулке? Тут недавно открылось кафе-мороженое, «Сказочный замок» называется, для детей. Можно вас туда пригласить?
- Вообще-то мы и так туда идем.
Он заулыбался в ответ на ее слова.
- Прекрасно! Значит, пойдем вместе?
Это был не вопрос, а утверждение. Она опять кивнула головой, удивляясь тому, что не возражает ни единым словом этому незнакомому человеку (попробовала бы она возражать! Одно время он зачитывался литературой по НЛП. Считает себя суперинтеллектуалкой, а купилась на самый дешевый приемчик…)
Они посидели в детском кафе. Мальчик был в восторге от нового друга, который рассказывал ему смешные истории, кормил самым вкусным мороженым и даже купил огромный торт, с которого позволили съесть все мармеладные звездочки. Она, кажется, расслабилась… Ну и ладненько. Контакт установили, а что будет дальше… Посмотрим… Болтая и развлекая своих новых знакомых, он, не переставая, спрашивал себя, нужно ли ему это… Дать точный и ясный ответ не получалось… Она была симпатична, но истерички ему никогда не нравились… В то же время в ней что-то было… "Я б порезвиться ночку с ней не возражал…" - пел из динамиков хриплый голос Розенбаума (ни фига себе, какие песни в детском кафе крутят!)
Они отвели ребенка к ее матери, которая (как и его) жила неподалеку, потом они вдвоем гуляли по парку. Он пытался отгадать ее мысли… Она, наверное, решила, что он клеится к ней… И ожидает, что он сейчас коснется ее, попытается обнять, когда они станут переходить этот вот мосток… Фигушки… Читайте Эрика Берна, леди… Ваш сценарий - "Красная шапочка"… Или не "Красная шапочка"? Ну, не важно… Важно, что, если я только попытаюсь коснуться вас, вы посчитаете меня грязным животным… Ваша голова забита банальностями, мифами, шаблонными ходами, поэтому моя задача - сделать неожиданный ход… А самый неожиданный ход довольно банален - не давать воли рукам. Пока что. Потом сама потянешься ко мне… Как подсказывал ему опыт, с истеричками можно действовать двояко: либо грубо брать их, закрывая им рот ладонью и задирая юбку, либо - болтать как ни в чем не бывало, день за днем, неделя за неделей… Рано или поздно плод сам упадет в руки… Он и болтал… Просто шел рядом и рассказывал что ни попадя. Что-нибудь спокойное, иногда – смешное (все равно она слушала вполуха, такие дамочки, о чем бы ни шел разговор, хотят слышать только о себе). Упаси Боже, никаких жалоб на жизнь, на неудачи, никакого хвастовства по поводу успехов (собственно, никаких особых успехов или неудач в его жизни и нет). Просто беседа. Кажется, ей это нравилось. Около подъезда дома он все же взял ее за руку. Заглянул в глаза. Итак, заинтриговать он ее уже заинтриговал. Первый пробный шар. Капля дегтя… Интересно, как она отреагирует… Понятно как, но все же… Вдруг она не настолько предсказуема, как это ему кажется?
- Вы не пригласите меня на чашечку кофе?
Итак… Она вздохнула, глаза ее потухли. О-ля-ля! Теперь, вероятно, считаете меня идиотом, леди? Холодно ответила на его взгляд, а голосом можно было резать бумагу.
- На кофе? Ну, да... сначала на чашечку кофе, потом – нельзя ли поужинать, а потом – не приглашу ли я вас в свою постель... Нет!
Ну?! Что я говорил! Истеричка! Высшей пробы! Он почувствовал, что она его возбуждает… Нет, он не мазохист… Скорее, садист… И она не подозревает, что именно такой ей и нужен… Все мужики в ее жизни лизали ей ноги, пресмыкались перед ней, впрочем, другие, нормальные, ее и не замечали… Нет, штучка та еще… И поиграть с ней стоит…
Она резко дернула руку, но он перехватил кисть, продолжая неотрывно смотреть ей в глаза. Ее зрачки медленно расширялись…
- Послушайте, я знаю все, что вы сейчас хотите мне сказать. Вы хотите объяснить, что такой вечер больше не повторится, что я вас никогда больше не увижу, и что это будет только лучше для меня. Нет, не вырывайте руку, прошу вас. Просто выслушайте. Я не знаю, кто вы. Но я немного понимаю – что вы есть (немного! да ты прозрачна для меня, как стекло). И я знаю, что это действительно опасно для меня – встречаться с вами (она, наверное, сейчас задохнется от гордости, поддадим-ка жару…) Я не хотел бы сейчас привязываться к женщине. Но... наверное, мне нужно было думать раньше. Я честно признаюсь – я очарован вами (боже, ну и банальности я несу… А ей, кажется, только того и подавай! Дебют разыграл как по нотам). Можно я позвоню вам?
Она жеманно пожала плечами.
- Вы же не знаете номер телефона. Вы вообще ничего не знаете.
Он усмехнулся (ну и самоуверенна же эта дура! ). Впрочем, не стоит ее недооценивать. Усмешка легко перешла в улыбку. Он знал, что у него открытая улыбка, которая нравится женщинам.
- Но ведь это же – ваш дом. Вы здесь живете. Я знаю ваше имя. Поверьте, телефон узнать будет несложно. Вы только позвольте… позвонить (ах, как хороша была эта пауза... на нее она купится, обязательно!)
Она резко кивнула головой, выдернув, наконец-то, руку из сжимавших ее ладоней.
- Хорошо. Раз вам так хочется – звоните. Никаких обязательств и никаких обещаний. Просто – звонок. Там разберемся.
- Вот и хорошо.
Он еще раз улыбнулся ей на прощанье, повернулся и ушел. Если бы она увидела его лицо, то поразилась бы: он давился хохотом…
Пришел домой, включил компьютер… Голова отдохнула… Черт, не спросил, чем же она занимается… Наверное, химией какой-нибудь… В следующий раз спрошу… Когда будет следующий раз? Он посмотрел на телефон. Усмехнулся. Сидит, наверное, ждет его звонка… Нет, торопиться не надо… Игра только начинается…