Выстрел номер раз.
Я переступаю через её осторожную верность, задеваю носком ботинка бескровную руку и, не оборачиваясь, двигаюсь тенью к выходу. Мне напряжённо хочется вернуться взглядом и увидеть, что я натворила, но правила игры не позволяют. Не позволяли. Всё окончено. Твои глаза всегда будут смотреть на мои удаляющиеся плечи: я всегда буду молодой…
Ты помнишь? Лунная трасса и оглохшая красота, и ты должна была сказать, что мы это запомним, потому что ты так сказала. Я любила играть в ассоциации, и я попалась на твою удочку. Я люблю тебя. Лунная трасса и оглохшая тишина. И твой глухой голос – внутреннее эхо твоих воспоминаний, которым я завидовала. Ещё одно, и пасть хищного цветка захлопнулась.
Ты стелишь волосами дорогу в чувственный мир. И запахи, как гиды.
Помнишь? Мои глаза, как у влюблённой совы. У-у. На все вопросы: у-у. Я боялась отвернуться, чтобы пропустить любое твоё движение, после которого я могла бы тебя узнать, расколоть, как грецкий орех. Так похожий на мозг. И отражаться в твоих движениях, интонациях, лёгкой походке. И выливать на пол краски Гогена, чтоб рисовать тебя объёмами восточных женщин с загадочными глазами лани, чтобы больше краски, больше красного… Из твоей дающей бескровной руки, из липких пальцев. На лунной трассе нашей ночной жизни.
Выстрел номер два.
Конечно, это всё только смех. Конечно же, это игры, фантазии, помехи моего воображения, и в конце всех своих пёстрых рассказов Соня возвращается ко мне, отказываясь от эффектных завершений, которые так к лицу, вопрошая лишь глазами: ну, что с тобой? Вопросы за вопросами; светофор за светофором. Не получить ответы и продолжать рассказ. Нет, начать заново, с другими деталями, совсем другими, которые повернут несуществующее окончание в иное, совершенно иное для меня, русло, течение мыслей. Ну что, спросит она меня поцелуями, теперь тебе нравится?
Соня не могла знать, но могла видеть, могла наблюдать за чередой моих смертей: после каждой я воскресала жемчужиной более ценной, менее уязвимой, идеальной – капля слезы на мне не оставляла даже мокрый след. Я подарю тебе жемчужные бусы. Я оберну тебя всю в эти мёртвые бусы и оставлю позади шлейф изо вздохов и ахов завистников, из тел фанатиков и тихих следов лунатиков.
Моя боль разносится по венам, проталкивается к солнечному сплетению, и я вытряхиваю изо рта улыбку – я знаю, что скоро снова умру, и этой печалью больше не будут питаться мои дрожащие пальцы, судорожные лёгкие, отравленные воспоминания. Улыбаясь, я подхожу к гильотине, и с резким свистом воздух отсекает ещё одну жизнь…
Новая любовь наполняет меня быстро – ты не заметишь подмены. Я улыбаюсь, тяну тебя в объятия и говорю «Я люблю тебя». Всё. Прошлого нет. Будущее недолго. Ты будешь любить меня в моём настоящем?