Вчера я узнал, что сегодня вечером она придет в мой дом. Не спрашивайте, как это стало мне известно, но внизу уже вывесили списки тех, кому запрещено перелетать Днепр с 15:00 до 15:15, поэтому я просто уверен. С самого утра я стою в подъезде и думаю о ней. Я еще не жду, ждать я начну после обеда, нервничать, смотреть на часы, вздрагивать и обливаться потом от каждого шороха за дверью. Сейчас же я просто думаю о ней. И невольно расплываюсь в улыбке, вся моя собранность растекается по телу приятной истомой и ломотой. Мне хочется заурчать и выпустить когти от удовольствия и радости…но я вовремя вспоминаю, что сегодня я человек, потому что соседка уже начинает тянуться к мухобойке, а рука у нее ох какая тяжелая. Но я отвлекся…Она. Я закрываю глаза и пытаюсь представить ее. Вначале я чувствую ее запах. Мысленно я пытаюсь внушить ей, что ей надо поторопиться, что я люблю ее, что сегодня я решил поцеловать ее и, может, даже познакомиться.
Но ее силуэт становится каким-то гротескным, она поворачивается и растворяется в воздухе так, как это умеет только она – красивыми диагональными полосками крест-накрест. Мое сердце разбивается…я слышу, как осколки падают на кишечник, а оставшаяся часть колет легкие. Наверное, именно поэтому я начинаю плакать. Просто она не придет сегодня. И думать о ней бесполезно…и ждать ее просто смешно. Поэтому я плачу.
Я выхожу на улицу. Там сидят Подгорные. Таня сразу же спрашивает:
- Ты не обижаешься на нас? – мы почти выжили тебя.
- Ну что ты,- говорю я, глотая рыдание и размазывая слезы по лицу,- мне все равно не спится.
- Мы не приглашали Лешу, но он все равно обещал зайти, - бормочет подошедший Рома, извиняясь.
- Я знаю…он звонил. Я попросила его быть вовремя, - объясняю я, - он расскажет мне о том, как он меня любит. Еще он хотел принести гитару и починить все-таки дверь в ванную, которую сломал в прошлый раз. Сама я не справлюсь. Вы же знаете, как тяжело одной.
Они кивают. Мы сидим и смотрим туда, где бульвар переходит в небо…как взлетная полоса, и ждем приземления солнца.