Я родился в 1962 году в самом сердце тоски. Моими родителями были рабочие, служащие, передовая общественность. Моими учителями стали Великая Октябрьская революция плюс бесплатное среднее образование. В свои четырнадцать с небольшим лет я состоял в рядах самых честных и решительных борцов за светлое коммунистическое будущее. Мы боролись с неуспеваемостью, разгильдяйством и бесхарактерностью. Не раз, выступая на собраниях с сообщениями об успехах пролетарского движения во всем мире, я высмеивал длинные, крашенные ногти и короткие платьица, голосовал за смекалку и партийную совесть. Девочка, которая мне нравилась, носила красную повязку на рукаве, потом красный галстук и нагрудный значок. Мы дружили. Мы были советом дружины, ячейкой комсомола, членами одной партии. Однажды, в безлюдном, сумеречном парке я прижал ее к сырой, серой стене электроподстанции и сказал: "Видишь эти желтые листочки, видишь эту тропинку, извивающуюся как раздавленный червяк - я счастлив!" Она грубо оттолкнула меня. У нее были маленькие, холодные руки.
"Нет, нет! Мы не можем быть счастливы, пока наша страна не завоюет светлого будущего. Наш век - бескомпромиссного и настойчивого поиска правды. Правды, ради которой мы принесли себя в жертву. Ради которой советские врачи вгрызаются в человеческое тело, нанося решительный удар по религиозному мировоззрению. Ради которой советские ученые и советские строители поворачивают реки вспять, покоряют космические пространства и… и делают… (она пошарила рукой в пустоте) делают наилучшие прививки советским детям, а советские дети, получая такие прививки, учат решения партийных съездов. (Круг замкнулся.) Нет, мы организуем вместе с тобой самый грандиозный, самый международный марш за поиск самой справедливой и единственной правды на Земле".
"В чем она состоит?!" - Я балдею, когда она размахивает руками и ее нагрудные подкладочки, однажды я уже хватался за них, колышутся.
"Может быть в том, что мы советские люди?"
"Ты мне нравишься. У тебя такие безумные, горящие глаза! Ты такая… мягкая, когда в орущей толпе я случайно, или не так случайно, как хотелось бы, или мне хотелось бы, чтобы не так случайно, наскакиваю на тебя".
Я еще раз попытался схватить ее.
Девочка заплакала.
"Ты дурак! Ты все лжешь. Я расскажу о тебе на комсомольском собрании".
Это был яркий эпизод в моей биографии. Прошли годы, и моей девочки больше нет. Она скукожилась, усохла, ушла в грезы. Может быть, ее разрезали советские врачи или забросили в советский космос - теперь это неважно. Дальнейшую судьбу я посветил поискам и утверждению правды. Я - одинок. Но время помогает мне стать еще более решительным и не идти на компромисс. Борьба, так борьба. Семья - так семья. Любовь - так любовь. А партия должна оставаться партией. И если ты человек - так должен стать коммунистом.
В сырые, осенние ночи, когда не спиться и хочется курить, в мою маленькую комнатку приходит злой, вертлявый дух. Я не верю в духов. У меня есть только одна правда, за которую я в ответе. Но он наклоняется надо мной и шепчет прямо в ухо:
"Человек - ты счастлив!"
"Нет, - отвечаю я. - Мы ищем правду".
"Ты счастлив, - юродствует он".
"Нет! - ору я. - Мне нужна только правда!"
"Ты счастлив…"
И девочка плачет.