Вот только зонтики не люблю. Зонтики навязываются. Держи руку вверх, а он будет гнуться, вырываться и разворачиваться по ветру. Дождевик в этом смысле смирнее и лучше. Капюшончик надвину, очи долу, семеню себе, пусть дождь, пусть ветер. Лучше, конечно, в мокасинах, менее приятно – на каблуках.
Поэтому зонтики не заживаются у меня, теряются при первой же возможности. Уходят искать лучшей доли.
А вообще – люблю вещи. Их жалко. Их же люди делали. Представляю себе многоступенчатый технологический процесс. Геолог нашел руду, сталевар варил свое железо, литейщики, кузнецы, и так далее.
-Ты почему не выбросишь эту кастрюлю? Смотри, она вся облезла. Стыдно…
-Разве? А зачем ее выкидывать? Чтобы новую купить? А смысл? Гонка вооружений. В ней отлично закипает вода. Вари что хочешь. А что еще от кастрюли нужно?
-Она некрасивая.
-Это не повод. Докидаемся. Опять геологу искать руду. Сталевару варить сталь… Чтобы сделать мне новую кастрюлю. Зачем брать на себя столько. Пусть они пока лучше о душе подумают. Сталевары эти.
-Посмотри – у тебя на паласе бороздки от колесиков. Диван раскладываешь, колесики ездят, остаются бороздки. Нужен новый палас.
-Чтобы быстренько сделать на нем бороздки? Это же аморально.
-Ну, диван поменяй.
-Эдак мы далеко зайдем.
Узнала недавно, что появился новый модный стиль оформления квартир – минимализм. Стоит очень дорого. Приглашается дизайнер, он моделирует ваш интерьер. Проводка должна торчать наружу, кафель кое-где быть надтреснутым, около кранов и труб ничего не заделывать – ни-ни. Такая концепция. Я обрадовалась. Потому что у меня все модно и актуально. И мне это ничего не стоило.
В современном искусстве три новых направления – перфоманс, хеппенинг и инсталляция. У меня, скорее всего, инсталляция. И на ее фоне свободно можно осуществлять как перфоманс, так и хеппенинг.
А одежда? Не нужно ее выбрасывать. Пять-семь лет – и она снова «на острие», и все спрашивают: ты где купила эту прелесть? Дорого наверное?
Дело не в деньгах. Просто – какой смысл? Хлопкоробы, животноводы, специалисты по химическому синтезу, кутюрье, редакторы модных журналов – отдохните, пожалуйста. У вас столько работы. Я делаю для вас, что могу.
Мне рассказали историю про подвижника. Пенсионер из России приехал с детьми в Бостон. На постоянное место жительства. Застает форменную вакханалию. Купили люди новый телевизор – экран на какой-то дюйм шире, чем у прежнего. И прежнего, бедного, годовалого – ну гнать на улицу. То же с мебелью. Одежда с ярлычками на деревьях развешена. Разонравилась, видите ли. Безобразие. Хорошо, если тот, кому это может понадобиться, оказался в нужное время в нужном месте. А если нет? Мусорщики заберут, и - на свалку…
Пенсионер этого выдержать не мог. Сердце обливалось кровью. Подбирает всех сирых и обиженных. Домой тащит. Месяц таскает, другой. Дети перестали пускать. Обыскивают на входе. Ну, и конечно, возможности не те. Места мало.
И вот, он собирает все это, пакует в чемоданы, подобранные здесь же, на улице, и вывозит в горы. Там прикопает, листвой палой закидает, и – за новой партией. Спасает. Как Мазай зайцев. Как Ной тварей Божьих. Чтобы продолжалась их жизнь. Нет у него иной корысти.
И жизнь продолжается. Вот приедут люди, ничего у них нет сначала.
-Вам велосипед нужен? Пожалуйста. Шоп-тур в холмистую местность. Вот он велосипедик, здесь под приметным деревцем. Два метра к востоку.
-Тостер, видеомагнитофон, теплая куртка. Ради Бога. Берите, это все бесплатно. Я рад, что вы нашли друг друга. Счастья вам.
Скромный герой, один противостоит мутной волне. Ты не знаешь меня, но я с тобой, милый.