Сначала все было хорошо, и даже более чем, знакомство началось в троллейбусе, когда я, уставшая от гриппа и от одиночества, прислонилась слишком близко к какому-то мальчику. Он стоял ко мне спиной, когда повернулся, - нахально так - я увидела, что мальчик меня по-старше года так на два. Оказалось, что выходить нам на одной остановке, да и живем мы через дом. В общем, для завязывания знакомства причины были. Где-то дня через два мой новый знакомый (сборщик мебели, к слову сказать) пришел чинить нам – я жила с подругой – шкаф, потом завалился поздно вечером с приятелями и вином, и в этот же вечер я стала считаться его девушкой. Все шло слишком быстро, но было не без присутствия высоких светлых чувств. Я влюбилась, он был милым, у него был третий глаз, его мечтой было иметь жену и детей, причем поскорее. «Вот поженимся, заключим с тобой брачный контракт, чтобы ты мне «ссобойки» готовила», говорил он мне.
А потом ушел. Новый год мы праздновали не вместе, он кого-то там встретил, «увлекся», как он мне потом объяснил, и очень серьезно.
Нет, при нем я не ревела, смеялась, книгу ему даже подарила (жалела потом страшно, книга хорошая была, все равно ведь не прочитает никогда).
С неба посыпались пухлые белые мухи и во мне произошло расстроение души. Личность моя четко разграничила себя на Поэтку, Бабенцию и Обиженную девочку. Поэтка забилась в угол и стала оттуда писать стишки – душещипательнейшие, плохие, вроде «ты ведь, Господи, знаешь, от любви еще как умирают…» Бабенция начала вызнавать подробности – это всегда так легко, столько доброжелателей в таких случаях появляется, которым так приятно рассказывать, что, мол, она очень красивая, работает продавцом в коммерческом киоске и т.д. Бабенция стала сразу завывать, что «правильно, нашел себе пару, в самый раз!», пошла на нее смотреть – увидела только лицо в черных точках и коротко остриженные грязные ногти.
Обиженная девочка – она ведь всю жизнь была лучше всех! – лежала на постели и пы-талась понять, что она сделала не так. Ведь это же несправедливо, ведь нужен же мне он был как зайцу стоп-сигнал, а ведь сознательно приручал, и что - для этого, что ли? От комплекса неполноценности чуть не умерла. И умерла бы, если бы Бабенция не тягала каждый вечер смотреть на Тот Самый Коммерческий Киоск, в котором вместе с Ней иногда сидел Он, да Поэтка не заставляла бы вставать с кровати и записывать тягостный бред дурацких строчек.
Снег падал и падал. Странно, почему, одеться в траур – значит одеться в черное? В белом цвете гораздо больше горя.
С подружкой, изучавшей французский язык, все трое – Бабенция, Поэтка и Обиженная девочка – распевали вечерами тоскливую песню Сальваторе Адамо, про то, «как оно есть на самом деле». Падает снег, и ты не придешь сегодня вечером…
Поэтка не переставала обливаться поэтическими слезами, Обиженная девочка вымечтывала про то, как вдруг ноги у нее вырастут от самых ушей, и волосы будут длинные и краси-вые, и сама она будет настолько умной, настолько хорошей, и везучей тоже, что на ней женится какой-нибудь миллионер, а, может, артист, но Обиженная девочка любить его не будет, а будет любить всегда одного Его, Прынца своего ненаглядного, пусть без коня, пусть даже простого сборщика мебели с третьим глазом, пусть с начавшей уже оформляться лысинкой, пусть такого глупого, что смог променять ее, Маленькую девочку, на какую-то…
Бабенция не обращала никакого внимания ни на снег, ни на мороз. Все ходила, смотрела на свою соперницу-продавщицу, время от времени сидящую у Него на коленях, и убеждала се-бя –то есть Девочку и Поэтку - взять булыжник и разбить к черту стекло в этом долбанном киоске. Поэтке становилось стыдно даже при мысли, Девочка боялась, что поймают.
По ночам все трое, наконец, объединялись и тихонько рыдали, глядя в окошко на па-дающий снег, «Ах, мой милый Августин, все пройдет…»
Бабенция стала искать каких-то любовников: необходимо было доказать, что с ней лично все нормально. Поэтка смотрела на все это с отвращением, но не высказывалась, Обиженная девочка попыталась, было, что-то возражать, но тут ей сказали, что она снова лучше всех, и она затихла, удовлетворенная.
Когда снег начал таять, расстроенная моя личность стала собираться заново. У Поэтки настал творческий кризис, тема любви и разлуки, казалось, навсегда исчерпана. Девочке по-нравилось самой разбивать сердечки – такие милые игрушки. Бабенция плотоядно улыбалась. Никто не возражал против воссоединения.
Но хорошо все стало не сразу. Сначала ушел снег. Потом пришел ты – и все стало ясным - оказывается, повстречавшись с тем, отличить его от не того чрезвычайно просто.
Кстати, у Него, насколько мне известно, все очень даже нормально – на той дéвице он женился, даже ребенок у них родился – все, как ему и хотелось.
А я – про меня ты и так все знаешь. Благодаря Ему я узнала свои компоненты.