Был теплый летний день. За окном ласково светило солнышко, шелестели листья деревьев, чирикали воробьи, радуясь жизни. Довольно мирная картинка. Все бы было хорошо, если бы не колючий забор, напоминающий о том, где она находится, что с ней случилось. Она сделала последнюю строчку и остановила машинку. Уставившись задумчивыми глазами в окно, она опять вспоминала.
Был такой же теплый и хороший день, как сейчас. Она собиралась в гости к подруге, живущей в городе. Достала косметичку, сделала умелый и скромный макияж (совсем не похожий на боевую раскраску индейца. В отличие от других девчонок ее возраста, она этим не злоупотребляла). Ее лицо стало еще более красивым от этого. Затем причесала и подвила волосы, надела легкое платье, которое ей очень шло. Подошла к зеркалу и немного покрутилась перед ним, пытаясь рассмотреть себя со стороны. Она была красива, даже чересчур, нравилась всем без исключения. Яркие глаза смотрели на мир весело, живо и чуть насмешливо. Мама не раз говорила ей, чтобы она прятала свою красоту, а не выставляла напоказ: одевалась серенько, не модно, чтобы не красилась. Но она только смеялась. «Радоваться жизни» — был ее девиз.
В тот день у нее было прекрасное настроение. Она вышла из дома по направлению к остановке и всю дорогу ловила на себе восхищенные взгляды мужчин, становясь еще более красивой от этого.
На остановке никого не было, кроме какой-то старушки с авоськой. Девушка подошла к скамейке и встала, чуть лениво изогнув спину.
Она о чем-то задумалась и не сразу заметила трех подошедших парней. Один из них издал восхищенный возглас, и только тогда она посмотрела на них. Самый высокий был еще ничего, но двое других просто страшненькие: ушки торчат в разные стороны, угрястые, а один из них еще и кучерявый как баран.
Кучерявый снова восхищенно воскликнул:
— Ух ты, ну и крошка!
Она презрительно отвернулась. Взгляд ее серых глаз словно покрылся корочкой изо льда. Она и в самом деле красива, но не для таких же недоумков, как эти.
На остановке больше никого не было, старушка куда-то исчезла, и стало совсем пусто. В полуденную жару даже машины, казалось, совсем перестали ездить.
Она заскучала и попыталась прислушаться к негромкому, но оживленному разговору парней. Внезапно они замолчали и направились прямо к ней.
«Опять будут знакомиться», — раздраженно подумала она и напустила на себя самый надменный вид.
— Не хочешь поразвлечься, киска? — неожиданно спросил кучерявый.
Она просто онемела от возмущения. И эти подонки посмели с ней так разговаривать!
— Ну ладно, не ломайся, мы же знаем, что такие киски как ты, всегда не против поразвлечься, — кучерявый сжал ей руку повыше локтя. Остальные стояли рядом и нагло улыбались.
— Убери лапы, сволочь! Не за ту меня принимаете. Оставьте меня вообще в покое! — возмущенно заговорила она, пытаясь освободить руку.
— Нет, киска, именно за ту и принимаем, и не будь дурой, иначе хуже будет, — крохотные глазки кучерявого недобро сверкнули.
Она закричала. Высокий парень заткнул ей рот, испачкав руку в лиловой помаде. Вместе с друзьями он потащил ее к лесу.
Она упиралась, брыкалась, пыталась укусить руку, которая так сдавила ей рот, что трудно было дышать, — все было бесполезно. Вокруг не было ни одной машины, ни одной живой души. Парни уже тащили ее по лесу. От пряных запахов кружилась голова. Чувствуя аромат разогретой травы, слыша пение птиц и стрекот кузнечиков, можно было подумать, что это сон, тяжелый, страшный сон, который сейчас кончится. Но боль от грубых рук парней, поцарапанные колючками ноги и чрезвычайная реалистичность происходящего говорили о том, что это правда.
Мозг искал выхода, в поисках правильного ответа мысли работали сразу во всех направлениях. Сразу вспомнились предостережения матери, пришли на ум статьи в газетах о венерических болезнях, СПИДе, половых извращениях и убийствах. Как жаль, что начинаешь что-то понимать слишком поздно.
Наконец парни остановились на какой-то небольшой глухой полянке. «Значит, это будет здесь» — поняла она.
В то время как почти все ее подруги познали близость с мужчиной, она все еще берегла себя для кого-то. Она же все еще ждала того единственного и неповторимого, ждала своего принца на белом коне. И вот дождалась, наконец. Сразу три «принца». Может быть, эта полянка — последнее, что она видит в жизни. Такие ни перед чем не остановятся.
Они бросили ее на землю, швырнув рядом сумочку, слетевшую по дороге с ее плеча.
— Вот и все, крошка. Можешь кричать, плакать, — никто тебе не поможет. Может, попробуешь сбежать? — усмехнулся кучерявый.
Она была напряжена, ее сердце колотилось как пойманная птица, но все же сумела совладать с собой. Приняв более расслабленную позу, она спокойно сказала:
— Ладно, мальчики, ваша взяла. Только большая просьба: по одному и с резинками. Не беспокойтесь, они у меня есть. Вам так тоже выгодней, вдруг я чем-нибудь болею, да и «залетать» что-то нет желания — детей мне пока не надо и аборт делать не хочется, — она старалась говорить убедительно и даже улыбнулась.
— А если вы мне понравитесь, то, может быть, встретимся еще. Я просто не привыкла к таким подходам как у вас. А вообще-то вы парни ничего. Сначала будешь ты, кудрявенький.
Парни немного опешили. Такого спокойного тона они не ожидали, но и не возражали против подобного оборота дел. Кучерявый с противной улыбкой стал расстегивать штаны и приблизился к ней.
— Погоди немного, не спеши, я сейчас найду презервативы, чтобы потом не отвлекаться, — сидя на земле, она дотянулась до валяющейся рядом сумочки и стала в ней рыться, одобряюще улыбаясь кучерявому.
Тот подошел и сел на траву рядом, затем смело положил руку на ее грудь и принялся муслявить ее губы. Неожиданно она напряглась и резко отстранилась. Последним, что он видел, была красивая сережка в ее ухе в форме сердечка.
Нож беспрепятственно вошел в его спину и сразу дернулся обратно. Кучерявый охнул и повалился на бок. В его глазах застыло изумление, а на рубашке медленно расплывалось пятно крови.
— Ну, кто еще? — спросила она изменившимся голосом, с трудом сдерживая ненависть на грани истерики. Ее трясло.
— Ах ты, сука… — Угрястый еще не полностью осознал происходящее и понимал только одно — эта дрянь что-то сделала его лучшему другу.
Он ринулся на нее и попытался пнуть. Но запнулся о какую-то ветку, и удар ушел в бок. В тот же миг он взвыл от боли и упал: она раскроила ему ногу.
Пока все это происходило, высокий обошел ее сзади и перехватил ее руку с окровавленным ножом, занесенным для очередного удара. Она выронила нож, и, вскочив на ноги, быстро повернулась лицом к своему врагу. Она вцепилась в него свободной рукой, целясь в глаза. Наманикюренные ногти впивались в его кожу и оставляли за собой кровавые борозды. Парень отшвырнул ее и, приложив руку к щеке, растерянно посмотрел на кровь. Этих секунд хватило ей, чтобы подобрать нож и снова кинуться в атаку. Она словно сошла с ума. Парень попытался перехватить ее руки, но пропустил удар, пропоровший ему щеку, стал закрывать лицо и получил еще несколько ударов в живот и грудь. Она остервенело била его ножом, не разбирая куда: по рукам, которые сначала пытались перехватить ее руки, а потом стали просто слабо отбиваться, по ненавистному, залитому кровью лицу, по плечам, груди… Она била еще тогда, когда он рухнул на землю и закричал, пытаясь отползти в сторону. Крик скоро затих.
Угрястый с ужасом смотрел на это. Зажав обеими руками ногу, из которой хлестала кровь, он с трудом приподнялся и поспешно заковылял в сторону дороги, со страхом оборачиваясь.
Она безучастно посмотрела вслед ему. Обвела взглядом полянку с двумя мертвецами и уставилась на нож, который все еще сжимала в руках. Его недавно подарил ей один парень с их двора, с детства опекающий ее как брат, сказав при этом:
— Нельзя быть такой красивой. Будь осторожна. Ты привлекаешь всякую шваль.
Нож был просто замечательный, с оригинальными украшениями, и она уже неделю таскала его с собой в сумочке, хвастаясь подружкам. А мама была очень недовольна, так как по примете ножи дарить нельзя, принесут несчастье. Но ее дочь не верила в приметы.
Она встала, бросила нож, бессознательно провела рукой по пятнам крови на платье, словно пытаясь их стряхнуть, затем подобрала сумку и пошла по направлению к дороге.
На суде она равнодушно смотрела в окно, хотя вряд ли что-то там видела. Слова пострадавшего, третьего из парней, не доходили до ее сознания. А тот рассказывал о том, какими прекрасными людьми были убитые: почти отличники в школе, хорошо успевающие в училище. Рассказывал о том, что на остановке к ним привязалась разбитная девчонка, вешалась на шею, звала отдохнуть в лесу. А, заманив туда, стала на них бросаться. Когда они попытались ее утихомирить, озверела совсем и хладнокровно прирезала двоих ребят, а его самого успела только ранить, так как он быстро убежал.
Судья равнодушно выслушал все это и предоставил слово ей. Кричала и плакала мама, но она, окаменев, только молчала и тупо глядела в никуда, не пытаясь оправдываться.
И вот теперь она, как живой мертвец, ходит строем и с песней на обед, шьет каждый день свою норму и смотрит в окно, где своим чередом проходит еще одно лето.
— Не спи! А ну давай работай! — Строгий окрик вывел ее из задумчивости. Она торопливо отвела давно потухшие и безжизненные глаза от окна и, взяв новую выкройку, снова принялась строчить на машинке.
1989 г.