Однажды сантехник Фокин пришел к профессору биологии Агатову. Цель визита размещалась в конце коридора профессорской квартиры. Фокин намеревался по быстрому устранить неисправность и вернуться в компанию, из которой его выдернули и где он уже успел принять некоторую дозу алкоголя.
Разобрав испанский хромированный кран, Фокин извлек прокладку и смерив ее взглядом пришел к заключению, что пятью минутами здесь не обойтись. Стандартные советские комплектующие не подходят к смесителю стоящему у профессора, а это значит, что Фокину надо будет отправиться в ЖЭК и с помощью нехитрых технических устройств изготовить прокладку необходимого размера. Перспектива прилагать усилия, а вдобавок ко всему потратить два, три часа своего драгоценного времени удручала Фокина, тем сильнее, чем глубже он вникал в суть предстоящего процесса. «Чеб ему наш смеситель не поставить? Вот буржуй-то». С этими мыслями, протопав через коридор в грязных яловых сапогах, которые он не удосужился вытереть о тряпку, Фокин предстал перед профессором заполняя собою дверной проем кабинета. Поддерживая плечом косяк и, злорадно прищурив глаз, он сказал:
- Туго дело, сегодня не починить. Дня два работы.
- Как два дня милейший? Там же прокладку надобно поменять и все, так сказать, дела.
- А у меня нету такой прокладки, и ваще советую смеситель твой поменять на наш, советский.
- Нет уж, увольте, мне этот больше нравится. А прокладку Вы можете изготовить, меня проинформировал диспетчер.
В глазах Фокина алкоголь начал смешиваться с кровью. Его ждали друзья, домино и водка с ветчиной, но вместо этого он тратит время на какого-то сморчка, не собирающегося отступиться от своего требования. В душе его закипала злость, кровь в жилах бурлила, ускоряя подачу спиртного в мозг. Выкинув вперед руку и дерзко указывая пальцем на профессора, Фокин задал вопрос не имеющий никакого отношения к беседе:
- А тебе не кажется, что ты живешь по буржуйски, не как все?
- Не понял Вас голубчик, - опешил Агатов.
- А че тут непонятного? У тебя четыре комнатки, а у меня одна, буфет у тебя есть, а у меня нет, и зарплата у тебя в триста рубликов, а у меня в восемьдесят семь рубликов сорок две копеечки. Несправедливо, а?
- Ну, знаете ли, любезнейший, мне кажется, что каждый имеет столько, сколько заслуживает. Я за эти триста «рубликов» учился полжизни в гимназиях да университетах, а теперь еще и работаю денно и нощно над диссертациями. Это Вам не «прокладочки» менять да «унитазики» чинить. Я, голубчик, чтением себе зрение испортил, а Вы говорите по буржуйски.
- Ишь ты, ухарь гимназист, интелигентишка дратый, меня своими нюнями не проймешь, я таких как ты на фронте голыми руками… делиться папаша надо!!!
- Во-первых, я Вам, слава Богу, не папаша, а во-вторых, насчет делиться, смею с Вами не согласиться!
- Ах, так! Ну, держись у меня, рыла образованная!!!
С этими словами Фокин подскочил к профессору одним прыжком, как проворный молодой гиббон, и, схватив его за редкие седые волосы, ударил лицом о предмет своей зависти, то есть о буфет. В туже секунду зазвенели стекла маленьких резных дверок буфета, и смешиваясь в воздухе с каплями крови и фрагментами профессорских очков, покрыли пол осколками, похожими на снежинки, словно под Новый год.
Затем удары повторялись еще несколько раз, с определенной периодичностью, обусловленной фразами изрекаемыми Фокиным в поучительно воспитательном тоне, не редко разбавленные нецензурными оборотами.
В результате, жертвами классовой борьбы, помимо лица профессора, пали: китайский чайный сервиз на двенадцать персон и семейство индийских фарфоровых слоников – мама, папа и трое их чад, подаренные Агатову В.В. Маяковским, борцом за равенство и братство.
Июнь 2001.