Один год в своей жизни я прослужил в пресс-службе грозной ФСНП РФ. Расшифровывается так: федеральная служба налоговой полиции Российской Федерации. (Получается – федеральная федерации!).
Если трезво и в общем оценить мои (и не только мои) функциональные обязанности, то можно сказать так: я пинал воздух с девяти до шести (по пятницам – до 16.45). Армейско-милицейская кадровая начинка этого ведомства многое объясняет…
Было у меня два начальника, в поведении своем похожие друг на друга, как две камбалы. Они были полковниками, а над ними возвышался аж генерал. Иногда он это… как по-военному-то? А, ставил им задачу! А они с этой задачей неслись к нам. Вихрем враждебным врывались в нашу тихую обитель, вынимали кол, воткнутый в них генералом, и встромляли его в каждого из нас. Все привычно делали вид, что страшно озадачены и начинали рыться в бумагах, звонить по телефонам и перемещаться с озабоченным видом по соседним кабинетам.
В других отделах – свои начальники и подчиненные. Там тоже хватает своих БУ – бесценных указаний – от начальства. Поэтому движение народа в коридорах в этом ведомстве учащенное, как сердцебиение у испуганного кролика.
Пресс-служба этого антикриминального монстра – любимица средств массовой информации. Ну как же – рейды всякие по недоимщикам с автоматчиками в масках, крики «руки за спину», наручники... Интересно ж ведь как! Только позвонишь в какое-нибудь ОРТ, там тут же рады: «Да-да-да, слушаем. Когда? Хорошо!» И вдогонку еще «спасибо» приложат.
Чаще всего, конечно, мы приглашали журналистов на пресс-конференции.
По итогам.
Квартала ли, полугодия…
А уж на годовые достижения собирали такой бомонд из начальства, и оно высыпало такой урожай цифр и достижений, что в глазах у приглашенных аж круги шли…
Иногда, правда, в виде исключений, т.е. совсем редко зазывали корреспондентов на операции по задержанию «подпольщиков». Ну которые в подвалах смешивают денатурат с водой и потом разливают в фабричные бутылки с этикетками завода «Исток», скажем… Информация эта, как правило, была трижды проверена, согласована и утверждена на немыслимых уровнях.
Чаще всего мы сами ездили на такие операции, а потом тренькали в газеты и на ТВ об удачной поимке. Затем все публикации аккуратно подшивались (специально для этого у нас сидели две девушки); видеосюжеты, показанные по телеканалам, записывались нашим видеооператором. Все это счастье нами складировалось на блюдечке, обвязывалось бантиком, а нашими начальниками неслось генералу. Тот подобострастно передавал это по дальнейшей вертикали. Там, скорее всего, наша лепта тонула в ворохе остальных подношений…
Порой генерал заявлялся к нам и удовлетворенно ворковал, что аж самому Антону Евсеичу (какой-то там шишке) понравилась проделанная работа…
…А тут как-то возник исключительный случай!
Один из моих начальников с дребезжащим подбородком материализовался в нашем кабинете:
- Так, давай быстро звони всем и приглашай на рейд. Он будет завтра в 14 часов. В 13.30 чтоб все были здесь! Вот список редакций.
Дрожащими руками он ткнул мне зачеркнуто-перечерканый листок и тут же исчез.
Я, забыв о «провоенности» заведения, тут же поспешил приступить к исполнению задания, ибо делать все равно было нечего…
Стоит сказать, что нет ничего хуже, чем звонить масштабно по списку. То занято, то никого нет… Это все надо как-то фиксировать… Потом перезванивать… Словом, три пота сошло, пока напротив каждого номера телефона была поставлена благословенная галочка!
Только я собрался перекурить это грандиозное достижение, как опять возникла эта «трясогузка» в полковничьем звании, и закудахтала:
- Стой! Ты уже обзвонил?
- Да. Чуть с ума не сошел…
- Вводная меняется. Операция будет в 16.00!
- 0, Господи!!!
- Ну ты ж понимаешь, такое дело… Перезванивай! У них же там свои планы… Назначай им на полчетвертого.
И упорхал.
С «тьфу ты!» я приступил по-новой терзать аппарат и свои нервы. С застигнутыми абонентами был предельно вежлив. Извинялся. Говорил «Извините… Понимаете, такое дело… Секретное, мол, все тут…»
Переобзвонил всех. Мою информацию выслушивали с пониманием. «Конечно, хорошо, спасибо…»
Только я переговорил с последним оповещенным, как в кабинет опять влетел наш ходячий «задачник». Влетел так, будто ему где-то дали пендель, от которого полковник несся по всем коридорам, а остановиться смог только здесь.
- Ну... Ну ты дозвонился?
В его жидкой интонации улавливалась зыбкая надежда на отрицательный ответ.
- Дозвонился. Легче повеситься!
Начальник замотал головой и замахал руками.
- Что? Что такое? – испугался я.
- Все… отменяется… - выдохнул начальник и сел.
Мой испуг утроился:
- Как… Как все? Все вообще?
- Да. Операции не будет. Она перенесена на другой день.
Он достал платок и тут же его намочил потом, обильно выделяющемся на лбу.
Наступила немая сцена. Несравненно немее, чем в финале пьесы «Ревизор». Я открывал и закрывал рот, как рыба.
- И что теперь? – просипел я.
- Что? Как что? У нас же нет выбора, Михаил! Отменять!
Начальнику самому было дурно. Сам по себе он человек
был тихий, интеллигентный даже. (Как такие дослуживаются до полковников – ума не приложу!). Его мозги в очередной раз сначала вспенили противоречивыми приказами, а потом прополоскали отменой всего ранее сказанного…
Я закурил сигарету. Она вспыхнула пламенем. Горел
фильтр - я воткнул сигарету не с той стороны. «Тут все не с той стороны!» – подумал я. Меня пронзило острое желание уйти с этой работы мгновенно и навсегда.
Я представил себя уже уволенным. Чуток полегчало… Удобрив третий дубль возгласом «Бл-л-лядь», я поднял телефонную трубку… Без всяких-яких тупо и черство произносил: «Это опять из налоговой полиции. Операция отменена по особому распоряжению» и быстро нажимал рычаг, не давая себе возможности стать слушателем реакции моих абонентов…
Месяца через три действительно ушел оттуда. Остались воспоминания. И опыт военной организации: «Не спеши выполнять вводную начальника, ибо она может измениться». Как показал опыт, сия заповедь актуальна и для совершенно гражданской жизни…
Начальник №2
Когда он здоровался, то протягивал ладонь с поникшими пальцами. И у тебя было ощущение, что пожимаешь тушку дохлого кальмара.
Он был гуттаперчевым полковником. Гнулся, приникал, ловил слова начальства на лету и не имел своей точки зрения. Он был редактором учрежденской газеты «Налоговая полиция», которую распространяли даже в городе. От испуга, наверное… Но и в этом статусе он оставался тусклой фигурой. Никогда никого не хвалил, что привычно для редактора, но и не ругал, что ну совершенно не допустимо для такой должности!
Нет, в полиции, конечно, есть настоящие полковники. Они ловят всяких казнокрадов, мошенников и прочих Остапов Бендеров. О таком мужике я однажды написал статью в нашу газету. Меня даже откомандировали на неделю в тот отдел, которым и заведовал герой материала. Ну настоящий Жеглов наших дней! (После пребывания там так не хотелось возвращаться в цитадель бумажной волокиты…)
Написал я статью. Отдал редактору. А тот – второй экземпляр – генералу. Через час пришел полковник и вяло начал высказывать мне, что сыровато… Надо бы переделать. «Ну вот, - подумал я, - еще один шлагбаум из непроцарапанной серости …»
- И потом, - «аргументировал» шеф, - посерьезней надо!
Ну что это у тебя за фраза такая: «Он шустрый, как тень от пропеллера»? Наша газета представляет солидную организацию…
На этих словах в кабинет прям таки ворвался генерал,
размахивая листками:
- Отлично! Отлично! Молодец! Вот как писать надо! Ты читал? – это он редактору.
- Так точно…
- Ах, хорошо… Как ты считаешь? – внезапно спросил
полковника генерал.
- Э-э-э… М-да. Мне тоже… А-а-у-у-ф-ф, - у редактора с
лица стекла вялость, а бодрость еще не подступила. Он выглядел вынутым из какого-то одного места и не воткнутым ни в какое другое.
Я был поражен тем, что генерал оказался в стане моих сослуживцев! Одному только нашему полковнику чем-то не приглянулась статья.
- Молодец! Молодец! – выкрикивал генерал, шагая взад-вперед. – Ставим! Прямо в очередной номер!
- Но там же… - робко возник редактор.
- Что там? Кто там? Снять! Снять! Такой материал! Ставим немедленно. Что там у тебя в номере? – рубал воздух словами генерал.
- Можно, можно там снять один материал… - лепетал полковник.
- Не можно, а нужно! Идем, глянем, что там…
И они ушли в свои кабинетные недра.
Поначалу я обрадовался торжеству справедливости. Но потом даже жалко стало редактора. Один раз он попытался выразить свою точку зрения, да и то не дали. Да еще и в присутствии подчиненных! Тут уж у кого угодно весь организм станет вялым, а настроение поникшим. Как и рука…