Было утро, и новое солнце, пробиваясь через обрывки седых туч, согревало испещренную рябью поверхность моря. Миллиарды прозрачных капель прохладной воды над песком, бесконечная гладь теплого салатового цвета с ультрамариновыми пятнами водорослей.
Дождь уже закончился, и каждое движение кристально-чистого воздуха, каждый лучик солнца, ласкающий кожу, каждый звук в тишине морского прибоя и были смыслом жизни.
Я сидела с ногами на кровати в комнате девчонок и пыталась с помощью цветных карандашей сохранить это совершенство. Первый день в «Артеке». Второй час. Мне 12 лет, у меня длинные каштановые кудряшки, ужасный характер и желание поскорее попасть домой. В руке темно-синий карандаш, которым я торопливо штрихую море, нервно поглядывая на неотразимое настоящее.
Вожатая Анечка стоит рядом, удовлетворенно кивая. Всем своим видом я даю ей понять, что нельзя отвлекать великого художника от работы, и она куда-то убегает.
Как выяснилось, за помощью. Так я познакомилась с Маленьким Принцем. Его звали Дима. Смешной московский мальчишка с небесно-голубыми глазами. Он присел на мою кровать, просто улыбнулся мне, и взял в руки карандаш. Море стало лучше всамделишного.
Тогда я не думала, что могу нравиться мальчикам. Я сама была мальчишкой. Я никого не любила, мне даже никто не нравился. В своем классе я была единственной девочкой и никогда об этом не жалела, потому что с пятью мальчишками окружавшими меня каждый день с 8 до 3-х мне было о чем поговорить и чем заняться, а других друзей у меня не было. Разве что в художке, но там все были намного старше меня, и о нормальном общении не могло быть и речи. Улыбки, привет-привет.
Я немного завидовала девчонкам, которые боялись собак, падали в обморок, получая двойки, не любили футбол и не умели стрелять из воздушки.
Рисунок был закончен и повешен на стену. Я провела весь день в комнате, общаясь с девчонками, разбирая рюкзак и думая о том, как мне удастся не умереть здесь от скуки за 20 дней. Вылезти из комнаты на третьем этаже не представлялось возможным из-за отсутствия сообщников. Я совсем забыла о Диме.
Вечером, когда уже начинало темнеть, мы собрались на костер. Я вылезла из-под простыни, и неохотно подчиняясь желанию большинства, натянула форму – белую рубашку и бежевые шортики, а поежившись от прохладного воздуха, достала из шкафчика синюю ветровку.
Мы вышли на улицу и стояли отдельно от наших мальчиков, даже не пытаясь познакомиться. Я обнимала рыдающую блондиночку, утверждающую, что она покончит с собой, если мамы не будет здесь завтра утром. Она дрожала и прижималась ко мне, а я гладила рукой ее золотые локоны и шепотом говорила, что все будет хорошо, скоро она будет дома, а пока нужно брать от жизни все.
Все становились парами, я уверено взяла ее за руку и потащила в середину строя. Я не хотела быть первой, но тащиться сзади тоже не по мне.
Но не тут то было. Оказалось, что в этом странном месте положено ходить парами мальчик-девочка. Первый же мальчик отказался выбрать себе спутницу на 20 дней, и оказался в обществе тоненькой барышни с огромными зелеными глазами, от которой он тут же демонстративно отвернулся. Ситуация складывалась не лучшим образом. Я искала глазами Диму, потому что перспектива ходить за ручку с молчаливым идиотом меня не радовала. Его нигде не было.
Я помню испуганные глаза мальчика, которого собирались поставить со мной. Он явно не собирался общаться с какой-то девчонкой. Я помню свой умоляющий взгляд. Тут появился Дима. Он не смотрел мне в глаза. Он все понимал.
- Она со мной.
Это было клево. Он выбрал меня. Я помню первый вечер. Мы сидели возле костра и что-то пели, а когда стало так темно, что нельзя было различить лиц, мы отползли в сторону кипарисов. Я лежала на траве и смотрела на звезды, а он целовал мою шею, грел замерзшие ладошки своим дыханием. Потом мы услышали шорох в темноте. Я испуганно посмотрела на него и приподнялась. Дима понял меня, и положил руку мне на плечи, и засмеялся. Громко засмеялся, потому что нам было по 12 лет, и мы были одни, нас окружали звезды и кипарисы, костра не было видно. Это оказался маленький колючий ежик, он направлялся прямо к нам шурша и забавно фыркая. Дима снял рубашку и завернул ежика в нее, чтобы не уколоться. Мы смеялись над собой, над маленьким существом, которое нас так испугало. Ежика мы назвали Леди, по первым буквам наших имен, несмотря на то, что он не обладал хорошими манерами и был неопределенного пола. Я скинула куртку и, дрожа от холода, расстегнула рубашку.
Он обнимал меня, я помню его прикосновения, сладкие поцелуи и запах его кожи, его волос. Я отдала ему свою рубашку и застегнула ветровку до горла. Леди явно не желала провести часть своей жизни с нами, но мы не хотели ее отпускать. Остаток ночи мы провели с возле костра, держась за руки и улыбаясь друг другу, не замечая немного завистливых взглядов девчонок и парней, неспособных даже общаться.
Я помню глупую песню про слоников, помню как его назначили дежурным по отряду на следующий день и как мы были первыми. Я помню вечер, когда нужно было назначить следующего дежурного, и он должен был выбрать девчонку. Мне не хотелось проверять порядок на тумбочках и собирать народ на зарядку, но я не могла позволить ему выбрать другую. Мы обменялись взглядами, он улыбнулся и отдал значок мне.
А в Африке слоники живут,
Они до неба достают
И поднимают хвостики…
Не знаю, кому это интересно… Но это моя первая любовь, я всегда буду помнить его, «Хрустальный» и эти глупые, но такие милые песенки…
Над морем ночь спускается
«Артеку» спать пора…
Спокойной ночи, лагерь наш
До самого утра…
Спокойной ночи, наши дорогие,
Любимые мальчики…
Спокойной ночи, наши дорогие,
Любимые девочки…
Спокойной ночи, наши дорогие,
Любимые вожатые…
Спокойной ночи всем!
Пусть нам завтра повезет!
Через три дня я уехала домой. Маленькая девочка… я не могла прожить и дня без мамы. Он не знал, как мне плохо, он не знал, что я уезжаю. Я просто заглянула в его комнату и, улыбаясь, помахала ему рукой. Говорят, он плакал. У него не осталось моего адреса, а я не написала ему, и уже никогда не напишу.
Леди осталась у него. Надеюсь, сейчас она на свободе и ей хорошо.