Итак, моя жизнь пытается войти в нормальное русло, но что-то ей постоянно мешает. Когда я уезжал, то мне казалось, что я точно знаю чего я хочу, но увы это совсем не так. В городе меня бы никогда не признали, я был человеком, вызывающим опасения, идущим против существующего строя, в общем я был молодым и реакционным. Я пытался выделиться из толпы. Я критиковал все и вся и не мог быть не замеченным, меня ждал лагерь, какой-нибудь ГУЛАГ, или просто расстрел без суда и следствия. А еще мне хотелось кричать, какое дерьмо наша страна, и что коммунизм потерял свою сущность в руках некоторых правителей. В общем вы можете догадаться кем я был, да-да, я был писателем. Естественно не гениальным, так себе, но настучать на меня было можно, что каждый враг-конкурент с радостью и делал. Так я и жил, сидел, выходил, бранился, искал работу. Считал себя непризнанным. И вообще приходил в ужас от грязи, которой меня поливали. Эти постоянные запреты, слежки. Все это пугало, но захватывало. Я играл по правилам страны и видимо сильно с ними сжился. Когда я решился наконец уехать, то еле-еле нашел в себе силы. Я собирался долго, все рассчитывал, подсчитывал. Сухое молоко, консервы разнообразные, и витамины. Т.к. хозяин из меня никакой. Ну в крайнем случае можно сходить в ближайший населенный пункт, километров эдак двадцать-двадцать пять. В несколько заходов, наняв злобного усатого таксиста я завез в свое скромное жилище все, что казалось мне необходимым. Я взял свои рукописи и бумаги, много чистых тетрадей и ручек с карандашами. Я создал своеобразную идиллию, писал и наслаждался мнимым одиночеством. Я ведь никому ничего не сказал о том, куда я пропал. Конечно я представлял себе разнообразные картины, что нагрянут чекисты, что прилетит вертолет, что начнется война и на мой лесок сбросят бомбу, но это все казалось далеким от реальности. А тут, вдруг кто-то вторгается в мой мирок и ставит мой налаженный режим с ног на голову, это ужасно.
Вы извините, я немного отступился от темы. Она, та самая тема, сидит передо мной и хлопает огромными слегка влажными глазищами. Еще немного шмыгает носом и трет ступней одной ноги голень другой. В общем вид у нее жалкий и растерянный. А я вот нахожусь в смятении. Вот уже битый час я пытаюсь заставить ее заговорить человеческим языком. Ее объяснения совсем сбивают меня с толку. Она постоянно матерится и выдает какие-то нечленораздельные выражения на одной ей понятном языке. В общем из ее рассказа я вычерпнул следующее: зовут ее как вы помните Арина, жила она в городе П*** и повидала, видимо, за свою жизнь много всяких гадостей: мама умерла рано, отец выпивал, в общем стандартная ситуация советского пролетариата. Ну и девочка за недостатком внимания и жаждой приключений бросилась в омут скудных советских развлечений, в итоге попала очень быстро в лапки одного господина с партбилетом и связями, которому без очереди давали колбасу в магазине и решила, что он - ее идеал состоятельного человека. В общем узнала она что-то лишнее, что именно я не разобрал из-за изобилия всяческих ухищренных выражений, резавших мой неискушенный слух. Ее поймали, скрутили, куда-то везли и хотели убить. В общем, ей удалось выбраться, однако дороги она естественно не знает, и куда итти не знает, а тут еще я появился! Какой неожиданный сюрприз! О боже, я проклинал себя за то, что зашел в тот раз так далеко!
История была довольно захватывающая, и очень мало в ее конце было правды. Ну суть то не в этом, а в том что мне теперь с ней делать.
С голодухи она сожрала две банки консервированной гречки и недельный запас сухариков, обозвав их одним словом "дерьмо". Если так и дальше пойдет, то она уничтожит все мои запасы. Я не рассчитывал на проживание со мной еще одной персоны. Я вежливо предложил проводить ее до ближайшего селения, где она подберет более или менее подходящий транспорт. Но у нее не оказалось ни гроша. К тому же она обиделась. Видно было, как злостно поблескивали ее глаза. Она обозвала меня хамом и дураком.
Прошла неделя. Вот с утречка стройная фигурка "Лапика" мелькает за окошком моей избушки. Оказывается она неплохо шьет. Залатала свой наряд и скроила себе некое подобие платьица из моего единственного плаща. Я пытался сопротивляться, но она обозвала меня скрягой и пришлось сдаться. Вообще я чувствую, что становлюсь все более покладист, задумался вдруг о своем прошлом, будущем. О том, что ждет меня в этой глуши. Ни семьи, ни потомков.
От нее исходит какой-то странный запах. Сегодня она мылась, налив в кадку немного воды. А я, да-да я подглядывал. Худощавая, косточки проглядывают, кожа почти прозрачная, еле оформленная грудь, узковатые бедрышки, а запах, он сводит меня с ума. Мало того, что она спит на моем топчане, а я на полу, на досках, она еще постоянно возмущается, раздобыла где то глухаря, не могу представить как, и зажарила его, разломав на дрова мою табуретку. А запах от нее какой-то странный, костра или пепла, дыма или чего-то еще, с примесью аромата миндального дерева. В общем спать я не могу, по ночам выхожу на улицу и сижу, обдумывая свою жизнь. Похудел, стал нервным. А она по-моему не собирается уходить.
Прошла еще неделя. Она меня уже совсем не боится. Расхаживает по дому в чем мать родила и думает что мне наплевать. Ариночка наверное считаем меня старым придурком и импотентом. Я начинаю ее бояться, отворачиваюсь, ухожу в лес на полдня. Сегодня вот лежал у лесного пруда с рукописями. В голову ничего не лезло, а в носу стоял странный запах ее тела. Тут она вынырнула из кустов и тонкой змейкой прокралась ко мне. Улеглась рядышком, положила голову мне на плечо, бросила камушек в воду и зажмурилась. Я спросил: "Кто ты? Ответь, только честно." Она вздрогнула, пронзительно взглянула мне в глаза, вскочила и бросилась бежать. Я побежал за ней, хоть я и неуклюжий, но бегаю довольно быстро, когда занимал первые места. Я догнал ее спустя несколько мгновений, и резко прижал к себе. Она вдруг заплакала, опустив свою взъерошенную детскую головку мне на плечо. В о мне мешались многочисленные ощущения: страсть, жалость и непонимание. "Хочешь знать кто я?", - спросила она. "Да", - ответил я. "Я - плод твоей фантазии, ты уже 5 лет лежишь в психиатрической лечебнице. У тебя есть жена и дочь. Ты был некогда активным партийным деятелем, но затем неожиданно и скоропостижно сошел с ума. Скоро за тобой придут. У тебя улучшение."
Утро. Холод. Белые стены. Проснулся от какого-то легкого ветерка, кто-то забыл закрыть фрамугу. Дурацкая полосатая пижама, узкая в плечах мешает свободному движению. Подошел к окну. Закрыл. Опять лег. Что-то не дает мне покоя. Ощущение какой-то недоделанности. Больничкая койка. Сколько я здесь? Кто я? Снился какой-то странный сон. Или это был не сон? Господи. Заходит медсестра. "К вам пришли." Какая-то бледная худощавая женщина, рахитичного типа девочка, которую она держит за руку нервно треплет волосы облезлой куклы. "Коленька! Что они с тобой сделали!", - кричит женщина. Я не понимаю кто она. Мне выдают чистое белье, уже не полосатое как пижама. Собирают вещи. Зачем? Тут вдруг я чувствую какой то знакомый запах. Что-то едва уловимое. Смотрю - на койке напротив сидит худощавая девочка с большими глазами и прощально машет мне рукой. Я смотрю на свои больничные тапочки. К ним прилипли комья грязи...