И только счастливый приходит смотреть

…И ТОЛЬКО СЧАСТЛИВЫЙ ПРИХОДИТ СМОТРЕТЬ


Глава 1


Несколько лет назад я получил в наследство от умершей тетки небольшой островок в Тихом океане.
В молодости тетка увлекалась то революционерами, то масонами, то террористами. Бешеный темперамент, страсть к риску и игре превращали ее жизнь в череду нескончаемых интриг. Вся родня давным-давно открестилась от тетки и забыла бы о ее беспокойном существовании, если бы не большие деньги, которые не растворились в бесконечных авантюрах, коим тетка  беззаветно отдавалась, а солидно приумножились.
С возрастом, пережив какую-то личную драму, тетка уединилась на острове, и не подавала последние годы о себе никаких известий. Только открытки, посылаемые к Пасхе, давали понять, что она жива.
Тетка не умерла, она просто исчезла. Катер, на котором она уплыла, нашли далеко в море пустым. Какие-либо поиски ничего не прояснили. В присутствии родственников вскрыли завещание, содержание которого ввергло всех близких в глубокий шок: денег не было. Перед своим исчезновением тетка сняла со своих счетов всю миллионную наличность и пропала. Но остров стал моим.
Тогда мне до него не было дела, но тяжелый  и окончательный разрыв с женой, бросил меня в работу, как в спасательный круг, а долгие часы напряженного смотрения в экран монитора, привели к частичной потере зрения. Врачи потребовали двухнедельного отдыха. Несколько часов полета на частном самолете, и вот они мои имперские владения.
Остров по форме напоминал маленькую Африку, но в отличие от нее был полностью покрыт лесом. В центральной, труднодоступной части острова находилось озеро с чистейшей пресной водой - это единственное настоящее богатство данной местности.
Рядом с небольшой бетонной полосой, заменявшей взлетно-посадочную, меня поджидал черный джип. У машины стоял высокий крепкого телосложения молодой человек, по-видимому, смотритель острова.
- Мистер Майкл Динни?- приветливо обратился он ко мне, энергично подхватывая с земли чемоданы, выставленные пилотом.
- Мистер Джон Рич? - ответил я вопросом на вопрос.
- Совершенно верно, сэр. Вам здорово повезло с погодой, только сегодня утром было штормовое предупреждение, но к счастью буря нас не задела, прошла стороной в нескольких милях к югу. Вот лишь ветер дует, как сумасшедший.
Пока мы добирались до виллы, Джон рассказал, что на острове уже пять лет, излазил его вдоль и поперек.
- Сокровища теткины нашел? - пытаясь сбить деловитость Джона, осведомился я.
- Сокровищ нет, золота нет, нефти тоже нет, зато  просто в неприличном изобилии комаров, змей, пауков и прочих гадов.
- Ну, а девушки тут есть?
- Здесь не то, что девушек, здесь все человечество представляем мы с вами! Хотя нет, послезавтра должен прилететь научный сотрудник по проблемам экологии, он сообщил факсом, что цель и сроки поездки согласованы с вами.
- Научный сотрудник? - переспросил я, удивившись услышанному – Что-то не припоминаю, но возможно из-за нагрузки последних месяцев я кое-что упустил из приходящей информации.
Тем временем дорога, прорезавшая острым языком толщу темного леса, выползла на аккуратную лужайку, прямо к моему странно унаследованному поместью. Дом был не большим, но уютным, располагавшим к мечтательному уединению и ленивому ничегонеделанию. Два этажа почти сплошного света и воздуха, мягкие настоящие ковры, глубокие кресла и диваны, маленькие столики с напитками, изящные светильники и безупречная чистота вызывали восхищение. Но главным и несомненным достоинством дома был кабинет.
Массивные красного дерева шкафы скрывали в своих темных недрах тома по истории, географии и философии. Здесь на каждой странице были записаны бессмертные мысли величайших людей всех поколений. Когда-то очень давно я пытался понять смысл жизни, смотрел на окружающий мир то глазами Аристотеля, то Фрейда, то Циолковского, но, в конце концов, согласился со стариком Ньютоном.
Самый лучший математик, философ и поэт - Всевышний, ему одному известна тайна смысла жизни, а человек ничтожен пред необъятной громадой этой тайны. Он должен жить, как человек и не замахиваться на постижение божественного.
- Мистер Динни - прервал мои воспоминания Джон.
- Майкл, зовите меня просто Майкл - перебил я его.
- Хорошо, Майкл, ужин готов, прошу к столу.
- С удовольствием - отозвался я.
В гостиной мягко горел неяркий свет, от пылающего камина разливалось приятное тепло, за окнами густела темнота. Тревожное состояние последних месяцев уступало место покою и благодушию.
Я вышел на улицу. С балкона было видно море, оно блестело и дрожало мелкой рябью под лунным светом. В звонком стрекоте цикад шелестящий шум моря еле улавливался. Джон сел на соседнюю со мной скамейку и с блаженством вытянул ноги.
- Если есть рай на земле, то он наверняка находится на этом острове. – произнес он неожиданно. – Когда мисс Динни была жива, здесь был отменный повар, предпочитал китайскую кухню, хотя к полутора миллиардному народу не имел никакого отношения, кроме своих гастрономических привязанностей. Вот он был настоящим божеством, одни воспоминания о блюдах, которые он готовил своими волшебными руками, улучшают настроения даже в самых тяжелых ситуациях.
- Джон, а чем обычно занималась мисс Динни? Не думаю, что она способна была к длительному одиночеству.
- А она не была одинока. Помимо большой прислуги мисс Динни окружали постоянные гости-люди незаурядные, чаще всего с утонченным мировоззрением. Я так понимаю, Майкл, что у вас с моей хозяйкой не было по-настоящему близких родственных отношений, и вы мало знаете о ней.
- У нас вообще не было никаких отношений, и, честно говоря, я до сих пор  в недоумении, почему ее выбор в завещании пал на меня. Хотя по теории вероятностей он с таким же успехом мог выпасть на любого другого члена семьи.
- Я так не думаю. Как-то зашел разговор между мной и хозяйкой о ее родных, мисс Динни сказала буквально так: «Из всех моих родственников, Джон, живой только один - Майкл. Остальные умерли, едва начав жизнь. Нет, они ездят в гости и в банк, играют на скачках, занимаются бизнесом и сексом, но в них нет ничего настоящего, они скучны, как гуси, я не выношу их, они не выносят меня. На том и стоим».
- Что она еще сказала?
- Ничего. Этот разговор происходил в то время, когда мы ожидали приезда Кена Стауэра.
- Кена Стауэра? - перебил я Джона, сильно удивившись. – Известный психолог, последняя книга которого буквально заворожила интересующуюся поисками смысла жизни часть общества, посещал мою тетку?
- Мало того, он был последним посетителем такого рода.
- Какого рода? - не понял я.
- Больше гостей не было. А спустя два дня после отъезда Стауэра мисс Динни исчезла. Я в это время находился на материке, брал отпуск на неделю. Навещал мать. Меня полиция вызвала.
Джон встал, подошел  к перилам балкона и, облокотившись на них, стал смотреть в сырую, щелкающую ночь. За его спиной в слепом безумии бились об освещенные окна толпища мотыльков. Мы молчали. Я внезапно ощутил, что в мою жизнь вторгается новый слой, который искусно укладывают помимо моей воли между другими, уже плотно слипшимися, и множество вопросов сами по себе стали возникать у меня в голове. Но ни один из них не смог я задать Джону.


Глава 2.


Неожиданный ночной звонок резко изменил мои планы. Расстроенный Джон, закончив разговор по телефону, сообщил о сердечном приступе у его матери, врачам необходимо его согласие на операцию.
- Майкл, я должен ехать. Мне очень жаль, что все так получилось, и вам придется выбрать другое более надежное место для отдыха. Куда вам заказать билет?
-Я никуда не поеду, - неожиданно для себя сказал я.
Джон посмотрел на меня долгим внимательным взглядом и ничего не ответил на это. Он пошел собирать дорожную сумку, и минут через двадцать был готов к отъезду.
-Джон, как ты собираешься добираться до материка? – поинтересовался я.
-На джипе до пристани, на катере до острова Святой Виктории, а там маленьким самолетом до Брунива. В Бруниве каждые четыре часа делают посадку самолеты до Штатов. Я думаю, что завтра к вечеру буду на месте.
Джон испытующе взглянул на меня: « Майкл, я не знаю, когда вернусь, мы о многом не успели поговорить. Поехали, кое-что расскажу тебе по дороге».

Проснулся я достаточно поздно. Солнце высоко стояло на небосводе. Часы показывали четверть двенадцатого. Не смотря на вчерашний отъезд Джона, на душе у меня было полное умиротворение. Прихватив с собой все необходимое для рыбалки, я отправился на берег.
Я был совершенно один на горячем песке. Как ленивый кот я подставлял солнцу то один бок, то другой и ничего не хотелось делать, даже рыбу ловить.

Опасаясь обгореть на солнце, я зашел в воду и нырнул. Это чудесное ощущение – вторжение в подводный мир. Погружаясь в море, ты полностью меняешь время, оно делится не на секунды и минуты, а на вдохи и выдохи. Мимо меня весело проползла какая-то яркая каракатица, мне захотелось рассмотреть ее сверкающее оперенье и я бросился ей вслед, но тут что-то острое царапнуло мне грудь. Очутившись на поверхности, я обнаружил ссадину. Решив узнать, что меня поранило, я вновь нырнул. Из песка торчал тонкий штырь. Я потянул за него, желая выдернуть вредный предмет, но он крепко держался. Тогда я начал разгребать песок вокруг штыря, но вода быстро замутилась, и пришлось ждать, когда вернется прежняя ее прозрачность. Каково же было мое изумление, когда спустя некоторое время я обнаружил возле штыря толстое дверное кольцо.
Моим первым желанием было – дернуть за него, но потом я подумал: -Стой, парень, ты же не знаешь, что тогда откроется. Хорошо, если дверь в сокровищницу с теткиными деньгами, а если вслед за рывком кольца, грянет взрыв где-нибудь поблизости, и остров уйдет под воду? Нет, надо подождать дергать. Но где искать разгадку?
С этими мыслями я выбрался на берег и вернулся в дом. И вовремя это сделал, так как с юга на остров шла буря.
Проклятое кольцо никак не выходило у меня из головы. Я представлял себе разные картины, которые могли последовать после того, как кольцо придет в действие, и не мог выбрать наиболее убедительную. Почему-то для каждого видения находилось достаточно обоснований, чтобы оно произошло. Через пару часов усиленного творческого воображения я совсем потерял грань между действительностью и вымыслом и решил подождать хотя бы звонка Джона. Непогода гудела за стенами дома, разрывая от натуги свои легкие. Что-то трещало и валилось в лесу. Чтобы не видеть синие отблески молний я задернул тяжелые коричневые занавески на окнах, закрыл дверь на все замки, поднялся в кабинет, выпил виски и лег спать. Разбудил меня громкий стук в дверь. Видно, желающий попасть в дом, очень долго желал этого, в то время, как я, ничего не подозревая, спал, так как массивная дверь буквально стонала от достающихся ей ударов. На пороге стояла совершенно мокрая и разъяренная девушка. Она упала в проем открытой двери, я хотел подхватить ее, но прикоснувшись к холодным и пропитанным дождем одеждам, непроизвольно, лишь на миг, отдернул руки. Этого было достаточно, чтобы неожиданная гостья выпала из моих объятий и рухнула на пол. Я постарался тотчас же загладить свое неджентльменское поведение и бросился поднимать девушку, но она в ответ лишь сердито оттолкнула мои руки и произнесла: «Не трогайте меня!». Я застыл в корявом предупредительном реверансе, застигнутый врасплох и туго соображающий.
Скорее всего, девушка боролась со слезами, которые вот-вот готовы были хлынуть из ее глаз, она вытирала громадным носовым платком лицо и не смотрела на меня. Вокруг нее на полу выросла лужа, набежавшая с одежды. Мы одновременно увидели эту лужу, и я участливо спросил- Здесь немного сыро, не пройти ли Вам в комнату?
По всей вероятности, вид злополучного пятна вокруг себя совсем разрушил самообладание девушки, так как хлопнув ладошкой по луже, она горько заплакала. Я совсем растерялся. Девушка была очень хорошенькой и к тому же мокрой от дождя и от слез – трогательней картины не придумаешь.
-К сожалению мы не знакомы, я здесь только второй день и совершенно один. Меня зовут Майкл, а как к вам обращаться? - с виноватым подобострастием нависал я над всхлипывающим созданием.
-Глория… Вы меня не встретили. Почему? - произнесла она сквозь всхлипывания.
-Я ничего не знал о вашем приезде - удивился я.
Зеленые глаза девушки широко раскрылись и выплеснули на меня приличную порцию возмущения. Она опять скрылась в безмерном платке.
-Вы специалист по экологии! - вдруг осенило меня.
В ответ раздалось громкое и сердитое сморкание. Я продолжил оправдательное слово.
-Дело в том, что Джон Рич, смотритель острова, срочно уехал к больной матери. У нее что-то с сердцем.
-И что, он вам не сказал, что я сегодня должна приехать? - поднимаясь из лужи, недоверчиво спросила Глория.
-Увы- я скорбно развел руками, стараясь честным взглядом скрыть обман. Глория тяжело вздохнула, сбросила мокрый плащ и туфли - Моя сумка осталась на дороге, мне нужна сухая одежда и горячая ванна. Я могу рассчитывать хотя бы на это?
-Да, да, конечно. Пойдемте я покажу вам вашу комнату. Думаю, там все это есть.
Когда принцесса на горошине скрылась в ванной, я решил осмыслить разложившуюся веером совпадений ситуацию. Несомненно она содержала некоторые щекотливые моменты. Именно пикантность моего теперешнего положения вызывала во мне наибольший энтузиазм.
Мое творческое воображение заработало с молниеносной скоростью. Картины сладкими вспышками мелькали в моем развращенном сознании: вот мы на песчаном берегу, а теперь брызгаемся водой и хохочем, а потом…Стоп. Моя безгрешная половина сурово смотала все распустившиеся эротические мысли обратно. Мне стало стыдно. Совсем чуть-чуть.


Глава 3.


Позже выяснилось, что в то время, когда я нежился под солнцем на пляже, вертолет высадил Глорию на остров. Прождав в течении часа Джона, девушка решила добираться до виллы пешком, но от взлетно-посадочной полосы отходили две дороги. Выбрав одну из них, Глория оказалась на узкой полоске побережья. Пройдя еще несколько километров, она почувствовала приближение бури. Волны стеной набрасывались на берег и угрожающе падали на песок. Глория решила вернуться и проверить, куда приведет другая дорога. В любом случае при такой погоде лучше поискать убежище подальше от океана. Когда до аэродрома оставались считанные метры, непогода бушевала уже во всю силу.
Моя принцесса испугалась, когда по дороге к вилле несколько раз в непосредственной близости от нее упали вырванные с корнем огромные деревья. Ливень обрушивался потоками воды, было совершенно темно и белые вспышки молний высвечивали какие-то фигуры, блуждающие среди этого ада.
Глория рассказывала очень интересно, и поверьте я слушал ее очень внимательно и с громадным сочувствием, но смотреть на женские пухлые губки, нежно лепечущие рядом и одновременно понимать этот лепет – для меня было трудным всегда, ну я и не заметил, как опять на ночную охоту вышло мое коварное воображение. Ох, и напридумывало же оно тут! Скорее всего, живой отблеск фантазий неуклюже скакнул в моих глазах, так как Глория поспешила прервать беседу и собралась идти спать.
-Майкл, -обратилась она ко мне, уже почти закрыв дверь в свою комнату, - вы правда ничего не знаете о тех людях, которых я видела недалеко от дома?
-Я думаю, что это вам показалось. В такую погоду и не такое померещится. К утру все прояснится: уйдут тучи, растворятся страхи, выглянет солнце и все будет хорошо - я добавил в голос столько меду, что чуть сам не поперхнулся от сладкого, но девушка лишь пристально посмотрела на меня и мягко, но решительно закрыла дверь.

Укладываясь на диван, я обнаружил в своей голове полный беспорядок. Мысли хаотически толпились и наступали одна на другую, то и дело роняя вокруг себя малопонятные обрывки. Но я не стал их строить, строго отослал подальше и тут же заснул.

-Майкл, - Глория трясла меня за плечо, - просыпайтесь, пришел факс от Стива.
-Кто такой Стив? - потягиваясь, спросил я.
-Стив – это мой сотрудник. Мы вместе должны были подняться на гору и взять пробы воды и почвы.
-У-у, - я все еще просыпался. – А что вам надо в моем озере?
-А вот как раз озеро и не ваше… И не надо так таращить на меня глаза. Документы соответствующие читайте.
-Так, ладно, ближе к делу - что дальше? - я принял вертикальное положение.
-Стив должен был приехать сегодня, но он сообщает, что это стало невозможным, и мне придется выполнить работу одной. Но это еще не все- я пыталась позвонить Стиву домой, но телефон молчит.
-Ну позвоните в офис, - я подошел к окну и раздвинул гардину.
-Я же говорю вам- телефон молчит. Ваш телефон не работает. - повышая интонации, втолковывала Глория.
-Чушь какая-то, - недоверчиво произнес я. Но телефон на самом деле безмолвствовал .- Спутник, наверное, упал, - последовало пояснение. - Гроза. Ветер сильный. Сдуло спутник. - Настроение у меня было благодушное.
-Я не знаю, что у вас на острове упало и еще сможет упасть, но мне срочно нужна моя сумка, – строго произнесла Глория.
-Поехали, но сначала я схожу в ванну, - предупредил я, и добавил - если вы не против.
Она не возражала.
Сумку мы нашли быстро. Глория собиралась ее сразу же открыть и достать портативный компьютер, но сумка снаружи была совершенно мокрой. Пришлось вернуться в дом. Я занес сумку в комнату, в которой ночевала Глория и поставил на пол. После того, как сумку насухо вытерли полотенцем и расстегнули на ней молнию, именно с этого момента мое воображение, совершенно посрамленное, забилось в дальние закоулки моего сознания и стало писать мемуары. Из пролежавшей всю ночь без присмотра сумки медленно, в непредсказуемой задумчивости выползала толстенная, разноцветная змея. Мощный вопль, искусно сплетенный из моего истошного крика и оглушительного женского визга, разбил ленивую тишину особняка. Через миллионную долю секунды мы с девушкой, спаянные крепким объятием, запрыгнули на кровать. Змея ритмично из стороны в сторону водила головой и дрожала расщепленным языком. Первым опомнился я.
-Я где-то читал, что если у змеи ярко выраженная раскраска, то она неядовитая. - После этих слов Глория слегка ослабила свою хватку. - Или, наоборот, очень ядовитая, - засомневался я, и чуть не был задушен за свою неуверенность.
Немного освоившись с незнакомой местностью, сумочная гостья направилась к приоткрытой двери в темную гардеробную. Тут я решил занять на мягкой кровати более устойчивую позицию и переставил ноги, в ответ на мою дислокацию змея повернула гладкую голову и угрожающе зашипела.
-А есть змеи, которые плюют ядом на расстояние в два метра и попадают жертве прямо в глаза, - неосторожно продолжил я мысли вслух.

Именно, в подтверждение моих слов безногая гадина стала производить в раззявленной пасти движения подобные тем, которые выполняет человек перед тем, как смачно плюнуть.
Следующую секунду мы с Глорией встречали уже по другую сторону двери, ведущей в спальню.
-Вы в детстве не рассказывали своим младшим братьям ужасы на ночь? - испытующе глядя мне прямо в глаза, спросила Глория. - У вас неплохо получается держать слушателя в постоянном напряжении.
Я промолчал. Сказать мне было нечего, не признаешься же девушке в том, что испугался случившегося не меньше ее.
-Тем не менее, нужен доброволец, - продолжала она, - сумка осталась в комнате.
-И я даже знаю, кто им будет, - ответил я, одел очки (сам ляпнул про меткий плевок - сам себе и поверил) и осторожно приоткрыл дверь. Змеи не было видно. Молниеносным броском закинул я себя к сумке и тут же вернул обратно. Убедившись, что дверь плотно прилегает к косяку, и никто из ползающих гадов не выберется наружу, Глория подхватила сумку и подошла к столу в холле. Она уже собиралась запустить руки внутрь багажа, как вернулись мои мысли вслух:
-А если змея была не одна. Змеи глубоко семейные существа, они ползают исключительно парами.
Глория стояла на столе, сумка валялась на полу, я выглядел полным идиотом.
-Надо из нее все вытряхнуть, - показывая на злополучный предмет, приказала научная сотрудница, - Забирайтесь сюда и выполняйте.
-Слушаюсь, будет исполнено, - ответил я и вывалил содержимое сумки на пол. Что-то тяжело ударилось об пол, и мы оба охнули: Компьютер!
Да, компьютер после такого грубого отношения к себе перестал работать. Пожалуй я переиграл в придурка, так как, глядя на расстроенную девушку, мне стало ее жалко.
-Глория, как вас зовут близкие?
-Лори, - тихо вымолвила она.
-Глория,- повторил я торжественно, - если вы позволите, то я хотел предложить вам свою помощь и проводить вас к озеру.
-Вы знаете дорогу?
-Знаю, - не моргнув глазом, соврал я.
-Тогда давайте собираться.


Глава 4.


В комнате Джона я нашел все необходимое для путешествия: подробную карту острова, бинокль, две рации, компас и прочие походные принадлежности.
Мы сидели за столом и поедали завтрак, приготовленный из полуфабрикатов. Приподняв крышечку с белоснежной изящной сахарницы, Глория снова завизжала. Из наполовину пустой сахарницы энергично вылез мохнатый паук. Тут я не растерялся и накрыл его вазочкой для льда. - Это уж слишком, -проворчало мое воображение и бросило писать мемуары.
Совсем недавно я пил кофе с сахаром, и занятие это было совершенно безопасным. Очевидно, что громадный паук, злобно стучавший кривыми волосатыми лапами по стеклу, не мог сам заползти в закрытую крышкой сахарницу. Но кто ему помог? Глория, отравленная подозрительными мыслями в мой адрес, напряженно молчала.
Я встал и решительно спросил:
-Мы едем или нет?
-Едем, - с недоверчивыми интонациями в голосе ответила Глория, и мы, собравшись в кратчайший срок, отправились за водой.

Дорогой мой читатель, если тебе случалось попадать хотя бы одной ногой в ситуации из авантюрного романа, ты поймешь, что в них время течет по своим непознанным законом. Вот, где напрямую работает теория относительности Эйнштейна. Предположив, что с моего достаточно живого пробуждения прошло часа два, я непростительно ошибался. Между тем солнце находилось в зените. Нежная зелень огромных листьев тропических деревьев померкла, пурпур на цветах, щедро усыпавших кроны, налился ядовитым оттенком. Вайи пальм уныло повисли. Воздух переполнился влагой и духотой. Всякий звук глохнет в этом пышущем мокрым жаром мареве. Малейшее движение делает кожу влажной от обоюдных выделений человека и природы. Дорога переползала с одного уступа на другой оттягивая длинные петли и через какое-то время закончилась. Дальше путь лежал по тропе, утопающей в густых зарослях. Незаметно над вершиной горы из слабых полупрозрачных облаков собралась черная туча.

-То ли нам не везет, то ли так надо, - сказал я, указывая на свинцовую распухающую темноту.
-Это же тропики, здесь почти каждый день после обеда идет дождь, - все еще сердясь, разъяснила Лори. – Нам лучше остановиться и искать укрытия.
Укрытием послужило гигантское дерево, ствол которого у основания был мощно обхвачен могучими наростами. Убедившись, что в пещере, образованной контрфорсами, нет никого, мы самовольно захватили ее. А ветер уже выбросил несколько предупредительных порывов, закрутил длинные листья хлебного дерева, зашумел ярусами крон, и вслед за первыми каплями обрушился ливень.
-Два дня подряд попадать под этот тропический ужас - это слишком! - в перерывах между оглушительными раскатами грома прокричала Глория.
-Ради такого зрелища стоило приехать сюда! - ответил я. - Это завораживает.
-Сейчас хлынет вода с горы, - это будет еще эффектней.
Тонкие струи шквалистого дождя, просачиваясь через сплетенные слои листьев, сверкающими нитями соединили небо с землей. И тут же рядом, оборвавшись под тяжестью воды, упала с лесного исполина ползучая пальма, сложившись как гигантская змея толстой стопкой колец. Бросив случайный взгляд на свою спутницу, я не смог какое-то время его отвести. Она находилась рядом со мной в непосредственной близости уже не первый раз, но только сейчас, ощущая как бы нереальность происходящего вокруг, я увидел ее словно только что. Ее темные длинные волосы, спутанные ветром и дождем, в беспорядке рассыпались по плечам, в широко раскрытых темных глазах было больше влаги, чем ужаса.
Она была похожа на прекрасную русалку, укрывшуюся среди древесных крыльев от гнева злой колдуньи. Когда гроза стала ослабевать, Глория заметила мой пристальный взгляд и смутилась. Ее смущение взволновало меня еще сильнее, чувства, подобные которым я испытывал юношей, окатили меня вновь вместе с сорвавшейся с чашевидного листа водой. Дождь кончился, рыжая почва с мшистым ковром всосала влагу словно губка. Тут же сквозь зеленый свод пробилось солнце и затопило все ярким светом. Можно идти дальше.


Глава 5.


-Майкл, как вы думаете, мы успеем подняться до темноты на вершину, - запыхавшись, окликнула меня Глория.
-Я думаю, да, успеем, судя по карте, идти осталось совсем немного. Да и лес заметно редеет.
-Глория, - остановил я девушку, удерживая ее за руку. – Смотри, какое чудо!
По нежно-розовому длинному цветку бархатистой геликонии, спускалась змея, изящно его обвив своим камчатным телом.
-Цветы, покрытые такими ворсинками, говорят о том, что ночи здесь холодные, - не сводя глаз со змеи, тревожно произнесла Глория.
-А мы разведем огонь в камине, - бодро ответил я.
-Камин – это хорошо. Я так хочу в теплый уютный дом с камином, мягким ковром и удобным креслом, и чтобы книжка любимая лежала рядом, - в голосе Глории сквозила грусть.
-Я не понял, зачем мы тогда лезем в эту проклятую гору, если внизу все перечисленное есть. И даже гораздо больше.
-Я пишу книгу о пресной воде островных озер в этом регионе. Ваш остров – пятый из тех, которые я уже посетила. Но, честно говоря, все предыдущие маленькие экспедиции – легкая прогулка в сравнении с нынешней: там меня сопровождали проводник и Стив, мы выполняли всю работу в течении дня.
Я почувствовал в ее словах упрек, и промолчал, так как не желал оправдываться. Идти становилось все труднее, поклажа вначале пути, казавшаяся легкой, сейчас налилась огромной тяжестью и упорно придавливала меня к земле. Говорить я уже не мог, брел или полз, как заводной человечек, по каменистой тропе и старался не думать о том, долго ли еще так мучиться. Порой я ругал тетку за такое высокое наследство, себя за лишние вещи в рюкзаке и слегка Глорию за тему для книги. Вполне могла бы описывать флору прибрежной части островов – это тоже интересно и не так изнуряет.
С такими ворчливыми мыслями я и влез на вершину, упал на рюкзак и уперся взглядом в меркнущий день, отраженный в бледном куполе неба.
-Майкл! Ваше озеро - самое прекрасное. Жаль, что я не захватила фотоаппарат, - сквозь вату в ушах пробивался восторженный голос Глории.
Я молчал. Лежать на краю кратера давно потухшего вулкана, слушать приветливый шум ветра и видеть это бесконечное небо, темнеющее на востоке и полыхающее на западе – было чем-то запредельным даже для моего богатого воображения.
-Здесь ближе до бога, - весело крикнул я, протягивая вверх руку.
Глория удивленно улыбнулась. За последние часы она стала искренней и мягче в отношении ко мне, это чувствовалось в ее нежнозвучащем голосе и в участливом взгляде.
С наслаждением освободившись от поклажи и встав на ноги, я смог увидеть то, чем так восхищалась нимфа. Озеро синей воды заполняло большую часть правильной по форме чаши вулкана. Края чаши были покрыты пышной зеленью и яркими цветами. Домик находился на противоположном берегу озера, туда мы и направились.


Глава 6.


Я развел огонь в большом камине, расположенном в единственной комнате крохотного коттеджа. Окно выходило на темную гладь озера. Над горой, над озером на ночное полотнище выкатывалась порфирная огромная луна. Зыбкая, нервная дорожка соединила два берега. Сейчас Луна не казалась бледной родственницей Солнца, она смотрела на нас своим немигающим оком и зловеще гипнотизировала.
-Здесь не только до Бога близко, но и до Луны недалеко, - сказала Глория, растревоженная фантастической картиной.
-Да…, - задумчиво протянул я.
Согревшись теплом огня и горячим грогом с бутербродами, мы разомлели и разговорились.
-А вы знаете, Майкл, что ваш остров много-много лет назад был заселен?… Нет?
Глория забралась на кресло вместе с ногами, натянула поглубже рукава свитера так, что они почти скрыли ее руки целиком, обхватила длинными тонкими пальцами высокий стакан с напитком и, глядя в пляшущее пламя камина, завораживающим голосом продолжила:
-Местные жители называли озеро Аббара, что означает Божья чаша. Как не были темны аборигены, но и они понимали, что на такую высоту посреди соленого океана, воду могло поднять только чудо. Впоследствии, ученые пытались разгадать эту тайну, но разгадка осталась в гипотезах и предположениях. По подземному руслу избыток воды уходил в океан, пробиваясь через узкие пещеры. Женщины острова славились долгой молодостью, красотой и удивительным даром любви. Племя свято верило, что именно благодаря воде озера оно обладает этими сокровищами.
Раз в месяц на заре, оставив деревню на мужчин и стариков, женщины отправлялись в трудный и опасный путь, чтобы на другой день к заходу солнца вернуться с сосудами, наполненными волшебной водой. Из поколения в поколение от вождя к вождю передавался секрет приготовления снадобья, которое женщины брали с собой для исполнения магического ритуала. Страшное заклятье легло бы на жителей деревни, если хотя бы одному из мужчин случилось увидеть происходящее на вершине горы. Раз в месяц спускались женщины вниз на побережье, они шли украшенные прекрасными орхидеями, их смуглая кожа отсвечивала лунным блеском, яркие губы чувственно подрагивали, и глаза с широкими бездонными зрачками манили желанием и тайной. И никто в племени не мог сказать, кто восхитительней – орхидеи или женщины. Но ни одна из красавиц не могла вспомнить ничего, что было с ней на озере после принятия магического напитка. Как-то случайно очень юная девушка пролила большую часть своей порции снадобья и, испугавшись, никому не сказала. И от того, что она увидела, потеряла сознание. Вернувшись в деревню и будучи в сильном душевном смятении, она все рассказала своему мужу. К вечеру уже все мужчины в племени знали о случившемся. Напрасно старейшины пытались вразумить ревнивцев, было принято решение через месяц тайно проследить за женщинами. Прошел месяц на острове, наполненный ссорами и непониманием. И вот наступила ритуальная ночь. Над озером взошла луна и ее свет цвета белого золота хлынул на обнаженных девушек, которые с первыми лунными бликами выпили по каплям напиток. Мужчины, накануне буквально замерзавшие от сильного холода, внезапно почувствовали волны тепла, шедшие из глубины воды. Девушки с распущенными по спине длинными волосами, черными кольцами падающими в серебро луны, стали заходить в воду. И тут с противоположного берега, словно, спустившись со светила, весь состоящий из звездного света, прямо на дорожку по озеру вышел он, то ли дух, то ли видение. Он ступал едва касаясь воды, и брызги светлыми легкими каплями разлетались с его ног. Никто не мог вспомнить, были ли на нем одежды, все вокруг него было слишком ярким. Дух приблизился к женщинам и стал играть с ними в воде, лаская то одну, то другую. Его ласки изысканные, долгие и щедрые наполнили воздух женскими стонами и вздохами, сплетенными в песню страсти и чувственности. Он плавно перетекал от одной красавицы к другой, но свет его оставался вокруг покинутой. Мужчины, затаившиеся в прибрежных зарослях папоротника, не смогли выдержать неистового желания их охватившего. Как завороженные они бросились в озеро, на ходу сбрасывая с себя скудные одежды, не обращая внимания на звездное видение. Свальный грех плескался в темных водах горного озера. Очнулись все от лютого холода, выбрались в растерянности из воды и увидели кровавую луну. И тут кто-то заметил, что вода в озере стала прибывать. Мало кто успел спуститься с горы и на лодке добраться до соседнего острова. Много мужчин и женщин смыло разъярившейся водой в океан, - закончила свой рассказ Глория.

К этому моменту я был готов последовать примеру аборигенов, бросившихся в ночное озеро. Нельзя так красочно описывать эротику молодому здоровому мужчине и не давать возможности чувствам реализоваться.
-Красивая история, вам бы сказки писать, а не трактаты по экологии, - хриплым голосом произнес я.
-Это написала ваша тетушка Маргарет Динни в журнале «Колесо времени», - вздохнула Глория, поставила пустой стакан на камин и бросила несколько поленьев в слабеющий огонь.
-За последние пять лет я ничего кроме компьютерных журналов не читал, - печально пробормотал внимательный слушатель. Но тут же, усмехнувшись, добавил - Хотя в студенческие годы был страстным пожирателем литературной классики.
-Видно, переели, - иронично заметила Глория.
-Может, и переел, а может, интересы изменились, времени свободного стало не хватать - семья, работа и снова работа. Впрочем, что же это я о себе? Невозможно поверить, что моя тетка была такой романтичной, - авантюристкой - да, но не писательницей. Да и среди родни никогда не было разговоров об этой стороне ее жизни.
-Я не собиралась включать в свою работу материалы по вашему озеру, но случайно узнала, что остров, выведенный в рассказе и принятый мною за авторский вымысел, существует в действительности. Не надеясь на ответ, написала в редакцию журнала восторженное письмо для передачи автору, и к своему удивлению получила ответ от Маргарет Динни. Она любезно пригласила меня провести некоторое время на острове, но трагическое происшествие помешало нашей встрече, но тем сильнее захотелось мне увидеть своими глазами волшебное озеро, - негромко закончила Глория. - А теперь, пожалуй, пора спать. Завтра уберем посуду.
Ночь была смутная, неясная, сны путались в фантастической паутине времен и людей, знакомых и вовсе чужих. Но сквозь сон кольнуло радостное предчувствие и остаток ночи пролетел легко и незаметно.


Глава 7


Утро принесло свет и нежно щемящую надежду на что-то хорошее и долгожданное. Я лежал с открытыми глазами, смотрел на дрожание теней на потолке и думал о девушке, находящейся рядом. Ее присутствие было волнительным и приятным. Я вспоминал вчерашний день и мне безумно захотелось, что бы мы были знакомы уже много лет. Собственно говоря, ощущение давнего знакомства возникло как-то незаметно, я, просто, не мог, да и не желал взглянуть на ситуацию критически, со стороны, а лежал и упивался свежими, яркими чувствами, не задумываясь о их глубине.
После завтрака, стоя на крыльце коттеджа, я спросил у Глории - Есть ли у нас план? – и в ответ получил предложение сначала осмотреть окрестности озера, а перед самым отходом взять необходимые пробы, так как вода сохраняет свои первоначальные свойства не более полутора суток, а вертолет за Глорией прилетит только завтра утром.
-Уже? - огорчился я.
-Да, на мою нынешнюю поездку отведено три дня, мне надо торопиться с оформлением материалов и заканчивать книгу. Существуют сроки, обговоренные с издательством.
Наступило неловкое молчание, я оказался не готов к скорому расставанию с Глорией, ведь все только начинается в наших отношениях, искусственное ускорение событий лишь все разрушит. Наше безмолвие глохло в звонком сонме звуков, издаваемых полчищами насекомых, - бесконечный стрекот, ритмичное щелканье и баритональное жужжание сливались в мощный хор. Сломал наше безучастие в общей природной песне жук-бомбардир, он с разлету боднул меня в плечо своей тупой башкой и гулко шлепнулся на деревянный настил. Жук лежал на блестящей спине и беспомощно дергал корявыми лапками. Я уже протянул руку, чтобы перевернуть его, но Глория быстро остановила меня - Майкл, осторожно, - ее рука легла мне на плечо, я обернулся, - он может быть очень горячим.

-Серьезно? - заинтересовался я - Насколько горячим?
-Плюнь на него, и ты увидишь.
-Плюнуть, да?
-Плюнь!
Я это сделал, капля слюны зашипела на складчатом пузе. Громадное изумление заняло господствующее положение на моем лице.
-Какое счастье, что по курсу у этого «метеорита» не оказался мой широко и доверчиво раскрытый глаз.
-Да, джунгли – это царство насекомых!
-А мы в нем кто?
-А мы в нем гости.
-Вот так?
-Вот так. Пойдем погуляем?
Осторожно, носком ботинка я перевернул горячего жука, и мы отправились по тропинке вдоль берега. Я вспомнил, как отец, когда мне было лет двенадцать, взял меня с собой на рыбалку, а я по своему ротозейству утопил его любимый двухсотдолларовый ножик. Лодка, на которой мы рыбачили была с мотором, но отец заставил меня грести на веслах до самого берега, а сам молча лежал на корме и боролся с чувством гнева. Когда до берега оставались считанные метры любовь отца ко мне победила раздражение, вызванное тяжелой утратой драгоценного предмета, и отец сменил меня на веслах и даже успел спеть пару куплетов из веселой песни. Глория, рассмеявшись, рассказала забавную историю о дальнем родственнике, которого сгубили две роковые страсти - вино и женщины. Разговор, начавшийся с детских воспоминаний, перевел нас в пространственную систему с нелинейным временем. Мы бегали по прожитым годам по затейливым траекториям и вытаскивали за уши одинаковые воспоминания и схожие шалости, находили любимую музыку и любимые книги, мы признавали общие увлечения и разочарования. Мы не могли наговориться. Ее глаза, мои глаза - все оказалось слишком близко, до неправдоподобия. И лишь наваливающаяся жара напомнила нам о том, что пора возвращаться с вершины на грешную землю.


Глава 8.


С сердцем, переполненным нежностью к Глории, с туманом в голове спускался я по уже известной тропе, то и дело предлагая руку помощи девушке. Вот и сейчас, когда путь преградило поваленное дерево, я сначала забрался на ствол, а затем помог Глории, потом, находясь уже внизу, протянул руки и, поймав в свои объятья Глорию, пронес ее несколько шагов по тропе. В то время, как я принимал обольстительный груз, почувствовал нечто похожее на щипок в голень. Я охнул, а когда поднял штанину брюк, то увидел след от укуса. Мы обернулись назад и увидели перламутровый хвост ползущей вдоль злополучного валежника змеи. Я обмер. Глория, присев на корточки, осмотрела ранку.
-Укус сделан одним зубом.
-Это хорошо?
-Это плохо, но лучше, чем двумя.
-Понятно… Но я не чувствую боли, возможно, змея была неядовитая.
-Мы это узнаем в течении ближайших часов, - Глория подняла голову вверх и пристально посмотрела мне в глаза. Казалось, она о чем-то сосредоточенно думает.
-У нас с собой нет противозмеиной сыворотки. Надо, на всякий случай, поторопиться со спуском. - Она решительно встала и быстро пошла вперед. Я, вперив глаза в землю под ногами, потрусил следом.
-Глория! - окликнул раненый – Кстати, в продолжении нашего разговора о гостях и хозяевах, ты не обращала внимания на тот факт, что человеческие покровы: кожа, волосы значительно уступают абсолютному большинству представителей животного мира.

-Эволюция! И ничего тут не поделаешь! Если есть одежда - зачем шкура?
-   Но если есть шкура - зачем одежда? И потом в нашем организме значительная доля редкоземельных элементов. И кожа наша - это внеземной материал. Я думаю, что на далекой планете, где создан был человек, более высокий уровень влажности или плотности воздуха, и поэтому кожное дыхание там - основное. И чудесные полеты во сне - это генетическая память о том, что на той звезде мы умели летать. Мне кажется, что дожди и туманы наводят ностальгическую грусть на людей из-за схожести с образом, сохранившемся в подсознании. Я вижу планету, скрытую в густых белых облаках, и летающих в них человеков.
Глория лишь изумленно смотрела на меня и ничего не говорила.

Вскоре растущее чувство тревоги застучало частыми молоточками в моей крови, а через некоторое время сильное головокружение и резкая слабость напали на мой злосчастный организм. Дорога поплыла и я, споткнувшись на ровном месте, упал. Глория вернулась ко мне - Майкл, ты как? - тревога во взгляде, голосе – Снимай рюкзак! Он сейчас не нужен. Обопрись на меня.
-Она была ядовитой, - проговорил я беззвучно.
-Ну, если только чуть-чуть. Ты не думай об этом. Держись! - Глория обхватила одной рукой меня за талию, а другой удерживала мою безвольно повисшую руку у себя на плече.
-Обмануло оно меня, - с горечью прошептал я.
-Что?
-Предчувствие, ночью, радостное, - я опустился на землю, - Глория, по-глупому как-то вышло, я думал - это начало…
-Майкл, поднимайся, еще немного осталось до машины, - взмолилась Глория.
Мы протащились еще несколько минут, и я окончательно упал. Глория быстро вернулась к брошенному рюкзаку, от которого нам не удалось далеко уйти, и принесла его к месту моего падения. Подложила рюкзак мне под спину, дала попить и, взяв обеими руками меня за голову, сказала: Майкл! Я пойду вниз одна, за сывороткой, пообещай, что ты меня дождешься! Слышишь! - она затрясла мою беспомощно откинутую навзничь голову. Я с трудом разлепил сомкнутые веки, все происходящее вокруг отдалялось от меня, я проваливался в другой темный мир. Только ее голос и ее руки удерживали меня в действительности, но и ее, Глорию, я не всегда узнавал.
-Глория, я пропадаю куда-то, не уходи, я ничего не успел тебе сказать, - все поплыло, мой мозг, как флагманский корабль, потерявший всю свою эскадру, беспощадно бросаемый из стороны в сторону, продолжал неравный бой в одиночку.
Глория побежала вниз по тропе. Лишь бы успеть, лишь бы успеть - повторяла она снова и снова.

Мои осознанные возвращения из темноты делались все короче, пока не превратились совсем. Из душного мрака возникла громадная черная змея с пронзительно желтым рисунком по хребту и злобно уставилась на меня немигающим взглядом. Она была воплощенным ужасом, который раздирал остатки меня на части. Но вдруг картинка распалась на миллионы мелких кадров, с каждого из которых на меня по-прежнему была нацелена убийственная безысходность. Рассыпавшись, как в калейдоскопе в разные стороны, и вновь соединившись в единое целое, изображение нанесло мне молниеносный удар прямо в сердце. - Больно! Больно-о-о мне-е-е! - разнеслось по лесу.


Глава 9.


Ожил я под утро, бледные усталые звезды над головой в резной рамке из зеленой кроны, холодный прозрачный воздух и онемевший кончик носа. Я находился не на тропе, а на дороге. Рядом тлели остатки костра. Привалившись мне на плечо, спала Глория, подле нее на земле лежала раскрытая книга. Любопытный ветер пытался перелистнуть страницу, но она упрямо ложилась на прежнее место. Я взглянул на картинку, на ней показывалась правильность положения больного во время выполнения процедуры внутривенной инъекции. Бросив взгляд на свою правую руку, я заметил в потемневшей ямке локтевого сгиба точечные следы от уколов.
-Майкл, - полные слез глаза Глории смотрели на меня. - Я так боялась за тебя… - голос от волнения пропал.
-Тихо, тихо, все уже позади, - успокаивал я прекрасную исцелительницу, - главное, ты успела.
Глория провела ладонями по лицу, задержала их на своих губах и устало, и печально спросила: «Ты, хоть что-нибудь помнишь после моего ухода?»
-Не-а, я точно провалился куда-то. Но как я оказался здесь на дороге? - только сейчас меня озадачило мое перемещение на несколько сот метров.
-Жуль Верн, «Таинственный остров», капитан Немо, - задумчиво перебирала Глория.
-Что ты этим хочешь сказать, Глория? - непонимающе смотрел я на нее.
-Кто-то есть еще на острове, и этот кто-то не хочет, чтобы мы раскрыли его инкогнито. Ушло несколько часов на то, чтобы доставить сыворотку на то место, где я тебя оставила. В кабинете Джона находилось несколько видов данного препарата. Так как я не знала, какое именно лекарство нам необходимо, то выбрала комплексное средство. Там же лежал специальный медицинский справочник, листая который я обомлела, узнав о необходимости постановки кожной пробы, о том, что сыворотку надо вводить внутривенно, чего я совершенно не умела, и, наконец, о времени, которого у нас уже не было. Не помню, как возвращалась обратно к тебе, только молила: Господи, помоги нам, не оставь на погибель. И вдруг, вижу впереди на дороге свет от большого костра. Подъезжаю ближе - у костра ты лежишь, правый рукав закатан, на земле в коробке из под лекарств тринадцать пустых ампул, и никого рядом, кто мог бы объяснить, что произошло. Лишь кружащиеся вокруг светляки со светящимися зелеными брюшками проявляли явный интерес к нам. Я не знала, нужно ли еще вводить сыворотку или нет, стала читать справочник, то и дело прислушиваясь к твоему дыханию, ты тихо спал. … Я ждала, ты проснулся…Вот и все.
Глория кончиками пальцев смахнула слезинки, скатившиеся по щекам и опустила дрожащие ресницы. Я взял ее за руку и поцеловал в мягкую теплую ладонь.
-Действительно, капитан Немо… Без него не обошлось.


Глава 10.


Глория уезжала. На ее слова о том, что мне необходима врачебная помощь, и для этого я должен лететь вместе с ней, я отвечал упорным молчанием.
-Майкл, ну что ты как маленький, молчишь и молчишь. Скажи, хоть слово.
-Я не могу просто так уехать, - выдавил я.
Глория присела на край дивана, который принял в свое гостеприимное ложе мое измученное тело, опустила вниз голову, и глядя себе на руки, на перебирающие друг друга пальцы, произнесла:
-Я тоже не могу тебя просто так оставить.
Густая прядь скрыла ее лицо от меня, браслет с эмалевой змейкой по кольцу понуро сполз на тонкую кисть.
-Останься, - попросил я и легонько сжал беспокойные пальцы. Теперь она молчала.
-Тогда иди, у тебя мало времени… Я тебя найду.
Она быстро склонилась надо мной и, едва прикоснувшись к моим губам, поцеловала меня. И тут же встала и почти побежала из комнаты.
-Глория!- позвал я. - Подожди!
Она вернулась.
-Ты не права, все несравненно глубже, - притянул ее к себе и сильно поцеловал.
-Теперь иди.
Ее зрачки, наполненные атропином, впрыснутым организмом самому себе, захватили в плен собственные глаза и меня целиком в придачу. Затянули.
Ушла…
Звонкая пустота в голове и прежнее ощущение нереальности происходящего, постоянно посещающее меня на острове, мешали мне взглянуть на себя критически. - Какова моя нынешняя роль? - Вот вопрос, который грыз за мозжечок. Чувство подпихиваемости невидимой рукой в отношении моих действий не говорило, а просто вопило внутри меня. «Ты думаешь, что ты движешь, а на деле тебя движут». Высвечивались огнем в воздухе слова из «Фауста». Где искать автора разыгрываемой пьесы? В роскошной библиотеке виллы я нашел книгу Кена Стауэра «О смысле». Она одиноко лежала на пустом столе. Раскрыл на странице, помеченной закладкой и прочитал следующее:
«Смысл жизни сокрыт от каждого несобранной мозаикой, всякий фрагмент которой есть выбор мгновенного смысла среди других. Ты запускаешь руку в многозвучный и красочный мир моментального и случайного, где искусно переплетены конечное и бесконечное, прошлое и будущее, красота и ужас, жизнь и смерть, и почти вслепую выбираешь свой фрагмент. Порой тебе кажется, что ты, подобно великому шахматисту, рассчитал подбор мозаики на несколько ходов вперед, но, то ли, увы, то ли, ура, не только твоя рука ведет игру. Мозаика смысла – игра не в одной плоскости и не одной рукой. Но лишь изредка сияющие персты помогают в твоем выборе, и если ты заметил этот свет и пошел в направлении, обозначенном им, то бутон истины раскроется перед тобой прекрасным, но редким даром.»

Как я сейчас жалел, что совсем не знал своей тетки Маргарет! Но ведь не богом же она себя возомнила! Скорее всего, у нее были весомые причины, чтобы поменять свой образ жизни. Да, и может это вовсе не она пришла ко мне на помощь! Но кто тогда? Ответов не было.

Мой шальной взгляд упал на изысканный голландский секретер на львиных лапах. Он был знаком мне. Точно такой же стоял в комнате моей бабушки. Изысканность во всем- в подборе дерева, в цвете, в затейливой форме ручек, но подлинная утонченность подчеркивалась в потайных миниатюрных дверцах и элегантных ящичках с секретами. Я обожал подглядывать за тем, как бабушка отпирала эти ящички и раскрывала дверцы. Лишь по движению рук догадывался я о дороге к тайне, но самому проделать этот путь мне так и не довелось. И вот волшебный секретер передо мной. Что спрятал он ? Письма, пачки писем, стянутых, как прежде узкими лентами с аккуратными бантиками, наполняли антикварное чрево. Торопливыми руками я открыл заветную дверку и обомлел, там находился стеклянный круглый предмет, подобный голограмме, со сказочной картинкой внутри. Остров, среди океана, покрытая зеленью гора и синяя чаша, как око, на вершине; вот вилла, вот взлетно-посадочная полоса, вот домик у озера, а это что за сооружение в виде трубы, ползущей с вершины к побережью? Непонятно, совершенно непонятно! Я перевернул шар вверх ногами и тут же вернул его в прежнее положение- по шару промелькнули огоньки в направлении от виллы, затем к озеру, потом к трубе и там погасли. Я повторил переворот шара и еще раз посмотрел на движение света, а затем еще и еще. Азарт игрока за мгновение перед выигрышем холодными мурашками пополз по коже. Я захотел все узнать. Все! Мне нужен был знак, подсказка, символ, что-нибудь, наводящее на догадку. Я стал беспорядочно открывать все ящики секретера и пытаться найти то, на чем бы зацепился мой гончий взгляд. Она была укрыта в самом нижнем и глубоком ящике, книга в переплете из кожи марокканского козла с золотым облупившимся тиснением. Листы мраморной бумаги оказались страшно ветхими, их изъеденные временем и грибком края буквально исчезали под моими пальцами. На третьей странице был нарисован мой остров. Я встал с колен, задвинул все ящики пузатого секретера и, прихватив с собой драгоценную книгу и волшебный шар, направился в свою комнату.
На лестнице мое возвращение столкнулось с волной аромата свежесваренного кофе. От изумления, послеукушенной слабости и радостного предвкушения я плавно сполз по ступеням. Глория в ярко-желтых коротеньких шортах и маленькой трикотажной кофточке гранатового цвета, умело обрисовывающей рельефы фигуры, укладывала нарезанную ветчину на тарелочку. Заслышав глухие звуки моего появления, она , как ни в чем не бывало, спросила:
-Майкл, кофе будешь? - и протянула руку за салфеткой.
Она окончательно решила свести меня с ума, так как верхняя пуговица на кофточке, при этом расстегнулась и открыла не только белые кружевные цветы на ее белье, но и прекрасную грудь, плененную белоснежной пеной. Я находился еще на ковре нижних ступеней лестницы и прижимал к животу книгу и шар, а глаза мои уже, обезумев, ползали по лакомому кусочку. Глория невозмутимо застегнула пуговку и налила мне кофе. Оставив добычу из библиотеки на полу, я подошел к соблазнительнице и поцеловал ее.
-Не торопись, - отстранившись, вымолвила она. Я не слышал и повторил поцелуй. И положил свою руку ей на грудь. Я готов был ее проглотить вместе с желтыми шортами и перламутровыми пуговицами.
-Майкл! - голос зазвучал сердито, и меня грубо отпихнули.
Я молча, давясь раздражением и обидой, сел за стол и застучал ложечкой о край чашки, размешивая сахар в кофе. Глория пододвинула сахарницу.
-Майкл, я не положила тебе сахар.
-Я это уже понял, - не глядя на нее, выдавил я.
-Майкл, не надо так разговаривать со мной. Ты мне очень нравишься, ты умен, красив, благороден, с тобой интересно, но…
-Что но?
-Не торопись, все слишком стремительно происходит. Я боюсь.
-Чего?
-Я боюсь разочарований. Дай мне время.
-Как скажешь, все в этом доме в твоем распоряжении, и мы со временем в том числе, - безразличным голосом произнес я, а про себя очень громко и медленно добавил - Но, будь добра, не поворачивайся ко мне своей круглой попкой и не одевай, такие узкие кофточки, иначе мы с дружком за себя не отвечаем!
Далее события развивались в полном соответствии с принципами женской логики. Глория, допив последнюю каплю кофе, поставила бережно пустую чашечку на блюдце, смахнула салфеткой невидимые крошки с колен, ничего не говоря, подошла ко мне, и не дав возможности доглотить кусок ветчины, взяла за руку и потянула к себе. Такой же немигающий взгляд был у нее во время грозы, застигшей нас в лесу. Я одновременно целовал и раздевал ее. Уже находясь с Глорией так близко, что до последней преграды оставалось лишь движение, я прошептал:
-Счастье мое, я так долго ждал этого!
-Не томи, - еле слышно раздалось в ответ, и она поторопила меня.

Никакой логики. Но до чего же хорошо!


Глава 11.


Дождь толстыми слоями воды сползал по оконным стеклам. Местная непогода исправно отрабатывала свое время. Я лежал на животе на кровати, подперев одной рукой свою отяжелевшую от свалившегося счастья голову, а другой удерживая стакан со светлым пивом, и безотрывно смотрел на спящую рядом богиню. И даже затаившаяся поблизости в одной из комнат змея не могла нарушить лирический настрой в моем сердце.
-Не смотри, я стесняюсь, ты подглядываешь за моими снами, - не раскрывая глаз, проговорила Лори и натянула шелковое покрывало до самого носа. Я пошел к холодильнику за пивом и наткнулся на брошенные книгу и шар. Подняв их, я устроился на диване в гостиной. Книга была написана полностью на латыни.
В университете я встречался с этим языком, но всего лишь в ознакомительном порядке, поэтому пришлось сбегать в библиотеку за словарем. И он там нашелся. Я довольно быстро перевел заглавие « Currente calamo», что-то вроде: беглым пером, но дальше застрял и стал разглядывать картинки. Тут раздался стук в дверь, приехал Джон. Я обрадовался ему, как старому другу и похлопал его по плечу. Он помотал головой, разбрасывая веером брызги и сделал губами звонкое «бр-р-р-р».
-Джон! В такую погоду!
-Что погода, если уже несколько суток молчит ваш телефон, - сдержанно заметил Джон, но увидев Глорию, румяную со сна и любви, с пунцовыми губами, возникшую в дверном проеме, он уже открыл рот для вот-вот готовой сорваться догадки, но передумал и склонил голову для приветствия королевы.
Через несколько минут мы все вместе уже пили пиво и за разговорами ждали, когда сварятся мороженные креветки.
-Майкл, неужели ты не помнишь, как оказался на дороге? - недоумевал Джон.
-Ни-че-го, просто, как кусок времени у меня отрезали и потеряли, - с круглыми глазами утверждал я.
-По всей вероятности, за вами наблюдали, - откинувшись на спинку кресла, решил Джон.
-Но кто? И зачем? - воскликнула Лори.
-Да, я тут немного покопался в библиотеке и вот, что нашел, - я выложил на стол трофеи. Глория взяла шар и перевернула его.
-Hie Rhodus, hie salta, - прочитала медленно она.
-Здесь Родос, здесь прыгай, - так же медленно перевел Джон.
-Какой удивительный шар, - тихо промолвила Глория, следя взором за бегущими огнями.
-Он принадлежал профессору Твеллу, - отозвался Джон и сделал большой глоток пива. - Профессор немного подвинулся от своей чрезмерной талантливости и частенько, как заклинание, повторял эти слова на латыни.
-Джон, а для чего предназначена труба, - поинтересовался я.
-Так, я сейчас вам все расскажу, - задумчиво ответил Джон, - но если надо будет повторить для полиции или журналистов, то я от всего отопрусь. Но два года молчал, терпел, больше не могу - облегчить душу хочется. Сейчас, только пива еще принесу и чего-нибудь поесть.
Он вывалил на стол несколько пакетов из холодильника, которые Глория тотчас стала разбирать, и гроздь пивных банок.
-Так вот, хотите верьте, хотите не верьте, а пропало у нас на острове вместе с Маргарет три человека. (В этом месте Глория охнула и выронила нож.) Личный доктор мисс Динни и его восемнадцатилетний сын, - сдавленным голосом произнес Джон из под стола, доставая оброненный нож.
-Да! - горестно воскликнул он, - исчезли напрочь.
-И что, совершенно никаких следов? - удивился я.
-Нет, почему же, следы есть, но достать их невозможно, - тяжело вздохнул Джон и, подцепив ломтик ветчины на вилку, замер в глубокой задумчивости.
-Да расскажите вы все по порядку, - взмолилась Глория.
-Так вот мисс Динни оказывала финансовую поддержку некоторым научным проектам, прибыль от внедрения которых могла быть очень скорой и значительной. Профессор Твелл работал над созданием электромагнитного ускорителя или лунной пушки. Нет, на Луну никого мисс Динни со своего острова не собиралась отправлять и о колоссальных скоростях, коих собирался достичь Твелл на своем ускорителе, не желала ничего слышать. Но профессор, продувная бестия, поймал ее благоволение на выполнение проекта на том, что с помощью лунной пушки можно сделать фантастический аттракцион. Вы видите, труба имеет форму трамплина, небольшой аппарат, помещенный в ускоритель, разгоняется до приемлемой скорости и выстреливается в небо над океаном. Совершив движение по параболе ветвями вниз и достигнув верхней точки полета, аппарат начинает падать, и в этот момент раскрываются его парашюты и плавно спускают на воду, где уже поджидает катер.

Все так и произошло. Я первым испытал это ни с чем несравнимое чувство полета. Совершенный восторг - вот, что я ощущал в течении нескольких последующих дней. Но дальше - больше, профессор стал твердить о полетах в другое измерение. Будто бы если разогнать любой объект до скорости близкой к скорости света, то он окажется в будущем, а ежели превысить скорость света, то произойдет движение назад во времени, то есть в прошлое. Твелл надоедал всем своими пространственно-временными идеями, но вдруг резко отстал и весь отдался каким-то новым грезам. Если бы мы знали в те дни, что за мысль его гложет! Все можно было бы поправить!

Прошло не более месяца, как он, совершенно одичавший, с безумным взглядом, заявил, что изобрел устройство для передачи сигналов через время в любом направлении и выложил на стол два телефона и два чемодана. Один служит для передачи сигнала из прошлого, другой – наоборот. А это- ускорители для сигналов, - указал он на чемоданы.
-Дело осталось за малым, - отшутилась мисс Динни, - отправить вас в прошлое и ждать привета.
-У меня гипертония, -угрюмо ответил профессор, - я не выдержу полета.
-По-моему, никто не выдержит этого, его просто размажет по сидению при перегрузках, - иронично заметил доктор Эрик Беллони.
-Я все рассчитал, перегрузки не страшны здоровому организму, труба состоит из нескольких вращающихся слоев, я даже с приближением до суток могу рассчитать перемещение во времени.
-Я не позволю на своем острове заниматься подобными экспериментами, - резко оборвала его мисс Динни, - и закончим на этом все испытания с ускорителем.
-О нет, - воскликнул Дик, сын доктора, - я еще раз хотел бы повторить полет из лунной пушки. Мы договаривались об этом, - добавил он просительно.
-Хорошо, - согласилась мисс Динни, - но это будет последний полет. И точка, - отрезала она. Профессор ушел к себе в комнату совсем подавленный, но на другой день, когда должно было произойти последнее испытание трубы, к завтраку он вышел совершенно бодрый и с дьявольским блеском в глазах. Но никто не заподозрил ничего дурного и только, когда Твелл в кабину Дику стал укладывать свой новоизобретенный передатчик, Эрик спросил:
-А это для чего?
-Чтобы проверить на прочность, - успокоил профессор.
Закрыли люк трубы, Твелл набрал код программы, загудели кольца ускорителя, но не тихо, как обычно, а как-то свирепо. И в тот же миг кабина бросилась вниз по завывающему жерлу пушки. Труба застонала, забилась частым пульсом и грозно завибрировала. Эрик схватил Твелла за воротник рубашки:
-Что ты наделал, хренов изобретатель! - он мощным ударом в лицо отбросил профессора в сторону и собирался добавить, но звук сильного взрыва, донесшийся с побережья заставил всех прильнуть к биноклям. Клубы огня и дыма исчезали в направлении обратном естественному. То есть они пропадали в узком горле какого-то невидимого сосуда, словно их затягивало в никуда неведомой силой. Через минуту все было чисто- и воздух, и песок на берегу, лишь труба стала короче на несколько колец. И даже спустившись вниз, и обшарив все прибрежное дно, мы не нашли не то, что аппарата, но и ни одного фрагмента исчезнувшей части трубы.
Растерянный, убитый горем доктор после бесплодных поисков сына пришел к свалившемуся от гипертонического криза Твеллу. Всю его ярость поглотили бескрайняя боль и отчаяние. Глядя в багровое лицо профессора, Эрик потребовал код программы, которая отправила его сына в неизвестность.
-Это уже ни к чему, - простонал Твелл, - система нарушена, даже, если она заработает, то неизвестно, куда вы попадете.
-Это вас не касается, - металлическим голосом отрезал Эрик. - Код!
-Мы пытались отговорить доктора от бессмысленной затеи. Но все наши слова были напрасны. Мы видели, как на запредельной скорости аппарат выстрелило в небо, и он исчез.

Джон прервал свой рассказ. Допил пиво, отодвинулся от стола и вытянул ноги.
-А что мисс Динни? - тихо спросила Глория.
Когда после двух недель поисков пропала последняя надежда найти Эрика и Дика, мисс Динни села в катер, а нашли его уже пустым.
-Но почему? - взволнованно спросила Лори.
-Дик был ее сыном, - вымолвил Джон.


Глава 12.


Последние слова Джона окончательно раздавили твердость моего характера. Горячая волна перехватила горло и я беззвучно выдавил:
-Он был моим братом, а я его не то, что ни разу не видел, - я узнал о нем, только после его смерти!
-Никто не говорил, что он умер, - мягко возразил Джон, - профессор сказал, что собирался отправить Дика в будущее всего на два часа,
-Что за бредни ты городишь, - прервал я Джона, - только не говори мне, что ты во все это веришь.
-Ты знаешь, - с грустью продолжил Джон, - в этой ситуации надеяться на правильность идей Твелла - лучшее, что мы можем себе позволить.
Неожиданно он встал и добавил:
-В комнате мисс Динни сохранились интересные фотографии, я сейчас принесу.
И он отправился по направлению к комнате, где мы с Глорией оставили живой ползающий подарок тропиков.
-Нет!
Закричали мы одновременно. Джон в недоумении остановился. Путано рассказали про закрытую в чулане змею.
-Что же вы раньше молчали?
Обменявшись виноватыми взглядами, мы ответили:
-Забыли.
-Забыть про змею, ползающую под ногами, - выделяя голосом каждое последующее слово сильнее предыдущего, зарокотал обвинительно Джон, - вы должны были сразу же по-моему появлению сообщить об этом. А …, - тут он, по-видимому, хотел напомнить чем мы занимались в то время, когда необходимо было проявить бдительность, но вновь остановился и, махнув рукой, пошел к двери. Я следом.
-Не подходи близко, - предупредил Джон, - змеи глухи, но тончайше чувствуют вибрацию от шагов.
Включив свет в гардеробной, Джон осторожно приоткрыл дверь.
-Где же ты, красотка, покажи свою спинку, - шептал он, напряженно осматривая пол комнатенки, - вижу! Вижу!
Глаза его источали жестокий блеск, оскал перекашивал хищно собранный рот. Джон начал быстро махать правой рукой перед змеей и вдруг стремительно схватил ее чуть ниже головы левой.
-Хороша, хороша, - ласково и почти интимно заговорил он с ней, - о ваши сладкие губки, о ваши острые зубки кого хочешь сведут со свету.
Он вышел с кипящим в бессильной ярости браслетом на руке из дома и минут через десять вернулся.
-Так, - сказал он, - ну, что же, это событие, а так же предыдущие одним пивом не обмоешь, - Джон взглянул на наши помертвевшие лица и добавил, - и, вообще, я для сохранения вашего разума посоветовал бы на этом острове ничему не удивляться, - и он развел руки в стороны.
Мы молчали. Тогда Джон достал литровую бутыль виски, наколол льда, бросил по солидной дозе спиртного в стаканы, выдавил туда же лимон и, разбавив все водой со льдом, царским жестом пригласил нас к столу.
-Я не пью, - робко отозвалась Глория.
-Я тоже, - мрачно ответил Джон, - лечусь.
Он стукнул краем стакана поочередно о два других и пошел в теткину комнату.


Глава 13.


Трое на одной фотографии: Маргарет, Эрик Беллони и Дик. Женщина позднего бальзаковского возраста, но все еще красивая; в изящной задумчивости, в легком наклоне головы, в распущенных светлых волосах, в грустном мягком взгляде, во всем ее облике чувствовалось нечто поэтическое, возвышенное. Дик, мой брат, показался мне просто благополучным, веселым парнем. Его широкая и ясная улыбка открывала ровные крепкие зубы, и весь он был воплощением надежности и благородства. У доктора было такое же лицо, но постарше и поумнее. И лишь сознание того, что участь троих неизвестна, загадочна и трагична снимало счастливый глянец с фотографии.

Мы выпили, а потом еще. Джон бросил передо мной на стол раскрытый толстый журнал и ткнул пальцем в цветной снимок:
-Вот, в том году напечатали.
На фоне дождливого тропического леса на белом песке на корточках сидели темнокожие дикари. За их спинами просматривалось низкое убежище, покрытое сухими длинными листьями. И высокий белый мужчина в старых замученных джинсах, одиноко стоящий в центре, кого-то сильно напоминал.
-Кто это? - спросил я.
Джон молча приложил к снимку фотографию. Дикая тоска в глазах, густые темные волосы, достающие до плеч и красноватый загар на лице съели признаки сходства между Эриком на двух разных снимках. Но это все же был он.
-Так значит он жив! Его нашли! - радостно воскликнул я, - но что же произошло после полета?
-В том то и дело, что его как нашли, так и потеряли. Этот снимок сделал пилот, самолет которого упал в океан в районе группы островов, расположенных к югу от нас на расстоянии двухсот километров. Летчика не только спасли, но и оказали ему медицинскую помощь. Но название острова, на котором живет доктор скрыли. А как только летчик окреп после перенесенных травм, его перевезли на остров, на котором есть рация, и отправили на материк.
-Да-а, - протянул я огорошено и хватанул полный стакан неразбавленного виски. Какое-то время смотрел, ничего не видя, упершись мутным взглядом в полированную доску стола, но горячая волна спиртного, прокатившись последовательно по всем трубочкам моего организма и ударившись в пятки, отхлынула сладостным теплом к желудку и вернула потерянное на мгновение зрение. Оторвав расслабленные в орбитах глаза от стола, я увидел напротив себя непонятно откуда взявшегося старикашку. Он сидел на лавке совершенно голый, распустив на круглый спелый живот набитую сытым жиром грудь, его слипшиеся длинные вьющиеся волосы нечесаной копной стояли вокруг большой головы. Но, боже мой, до чего же у него была наглая физиономия. Он строил мне рожи, бесстыже дразнил высунутым языком и пучил глаза. Я в полном недоумении посмотрел на остальных. Но они вели себя так, как будто ничего необычного не происходит. И тут меня осенило:
-Да, это же Бахус! - произнес я радостно. - Когда он появился?
-Кого ты имеешь в виду, - серьезно отозвался Джон, - извини я прослушал твои последние слова.
И он уставился внимательно на меня.
-Бахус сидит напротив и строит мне глазки, - хлопая себя по коленям, счастливо продолжал я.
-Майкл, я конечно понимаю, что тебе много пришлось пережить в последние часы, но, - Джон значительно поднял указательный палец вверх, - в нашей семье за последние двести лет, я подчеркиваю, за последние двести лет, не было евреев. Поэтому возьми свои слова обратно про Бахуса, и мы выпьем мировую.
Джон с силой опустил растопыренную пятерню на стол. Стаканы вздрогнули. Бахус покрутил пальцем у виска и вывернул, гримасничая, красные губы.
-Бахус - греческий бог вина, - выплыл из другого пространства мягкий голос Глории.
-Я не люблю вино, - наполняя себе и мне стаканы виски, грустно констатировал Джон, - у меня от него голова болит.
-Вот и я думаю, мы сегодня пили пиво и виски, что его принесло к нам?
Джон помахал пальцем у себя перед носом:
-Вот этого, пожалуйста, не надо!
-Чего, этого, - я повторил жест Джона.
-Умничать не надо. Мы тут тоже на острове не совсем темные, газеты читаем, и все! - Джон опрокинул содержимое стакана точно в намеченный квадрат.
Маленький листок бумаги возник передо мной, на нем слова: «Что раньше: курица или яйцо? Еврей или человек?»
По плутовской ухмылке Бахуса я понял, что это его штучки. Но вслух читать не рискнул, за что и был награжден: чье-то копыто чувствительно отдавило мне ногу под столом. Я взвыл и нагнулся: розовая босая пятка виляла перед моим носом, нахальные пропитые глаза греческого старикашки хитро сверкали под столом. - Куда дел копыта, старый фокусник? - зашипел я ему. –Читай, а то в следующий раз наступлю выше, - раздалось в ответ. - Выше чего? - Того. Считаю до одного: раз…
-Что раньше: курица или яйцо? Еврей или человек? - заблажил я изо всех сил, напугав чинную компанию. Джон от неожиданности выронил вилку, Глория охнула, я сел. А Бахус повалился на скамейку, обхватил обеими руками роскошное пузо чистокровного сибарита и замахал от смеха согнутыми в коленях ногами, показывая при этом откровенные места.
-Прикрылся бы, охальник, - укоризненно обратился я к заливающемуся в припадке веселья божеству, - немолодой уже.
-Не понял, - угрюмо произнес Джон, и на лице его выступила спелым соком ярость.
-Это я не-е-е, - начал было я, но почувствовав ползущее вдоль ноги вверх копыто, резким фальцетом закончил, - е-е-много перепил, извини. - Нырнув под стол, я тут же встретился там с хитрым взглядом грубого шантажиста - Чего ты хочешь? - беззвучно сказал я ему, выкатив от бешенства глаза. – Ты все делаешь правильно, сообразительный, - успокоил старик. - Под таким давлением и даун станет гениальным, - огрызнулся. - Во, во, насчет гениальности, скажи, что евреи – самый талантливый народ в мире. - Тебе, конечно, ваша светлость, с Олимпа виднее, но он (я имел ввиду Джона) дуреет от этой темы, у него и так злость с носа капает. - Ну! - грозно рыкнул Бахус, и мощный рог полез из его красивого черепа и больно уперся мне в лоб. -А-а-а, - удар затылком об стол, - О-о-о!


Глава14.


Надо сказать, что в то время, когда мы с Бахусом резвились под столом, Джон и Глория продолжали беседу, и мы со светлейшим голышом здорово им мешали. Вот и теперь они недоуменно посмотрели на меня, и Глория предложила мне пойти отдохнуть. Я покосился на напарника: тот изящным жестом посоветовал не торопиться со сном, но поспешать с тезисами. Я понял и начал издалека, грубо прервав вдохновенный рассказ Джона:
-Однако, лет пять назад в одной из книг я прочитал о том, что семитские народы являются коренной расой Земли, а все остальные: желтые, черные, белые и красные пришли на Землю со звезд.
Тут я решил взглянуть на публику и обнаружил опрокинутые лица и глаза слушателей. Они буквально ошалели от гибкости моего логического мышления. Я быстро, не дав им опомниться продолжил:
-Белая раса принесла понятие о разделении Добра и Зла, ее путь - выбор в сторону Света, - Джон согласно кивал головой, - красные преуспели в продлении жизни и обретении бессмертия, - Джон стал внимательнее вслушиваться, он почуял подвох, - черная раса принесла умение обращаться с сексуальными энергиями, стихиями и духами, - я округлил глаза и выпалил остальное на одном дыхании, - голубая же раса, коренная на Земле, несла знание математики - матери всех наук, объясняющей законы живой и неживой природы. Именно это высшее предназначение семитской расы и определило особенную талантливость и гениальность ее народов.
Я сел и выпил. Джон медленно менял цвет лица от нежно-розового до бурого, а затем фиолетового.
-Запомни, ты сам этого хотел, - тихо и зло сказал он, - ты как глупый щенок упорно лезешь на дорогу с большим движением.
Он вылил в стакан остатки виски и с остервенением начал колоть лед. Глядя на жестокость его ударов, я похолодел. А что же мой зловредный напарник? Он вмиг стал маленьким, запрыгнул на край стакана Джона, зажал пальцами нос и солдатиком бросился в шнапс. Там он пробежался по дну, как по Луне, прильнул к стеклу и показал мне неприличный жест. Быстро, рыбкой, как заядлый пловец, вместе с порцией спиртного Бахус нырнул в темноту глотки Джона и в момент глубочайшей обиды и злости последнего завладел его душой.
Одним махом мои руки и ноги оказались крепко связанными веревкой, появившейся под столом. При этом Джон укоризненно приговаривал:
-Не пить вина, променять этот божественный напиток на всякую бурду.
-Но ты сам его не пьешь, - удивился я.
-Молчи, несчастный, настал час расплаты за многолетнее употребление дрянной искусственной бурды.
-Джон, что ты делаешь, ты сошел с ума? - очнувшаяся от шоковой неожиданности Глория попыталась образумить Джона, - отпусти Майкла сейчас же.
-Еще слово, и я сделаю ему больно, скажи ей, - со знакомыми до боли в отдавленной ноге ласковыми  интонациями обратился ко мне Джон.
-Глория, пожалуйста, не перечь ему, он сам не ведает, что творит, - быстро проговорил я, прикрывая связанными руками .наиболее чувствительное место.
-Или ты прекращаешь это безобразие, или я за себя не ручаюсь, - раскрасневшаяся от гнева Глория замахнулась на Джона пустой бутылкой из-под виски.
-Не на-а-а-до-о-о-О!О!О! - запел я диким голосом арию Дон Жуана, которому в сравнении со мной сильно повезло, так как Командор схватил его железной дланью всего лишь за руку.
Глория заплакала и отступила: « Чудовище!»
-Будьте послушными и ничего плохого с вами не случиться, - грозно проревел оборотень. Он взвалил как куль меня на плечо и направился из дома к машине, Глория, тихо плача и причитая, покорно последовала за нами. Нежно бросив живой груз на заднее сидение и указав Глории на место рядом с собой, Джон-Бахус сказал:
-За тобой должок, Майкл. Думаешь кто тебе вколол тринадцать ампул лошадиной сыворотки, когда ты разомлев от любви наступил на соснувшую после трудовой ночи змею? А? Кто таскал тебя полумертвого на закорках по темному лесу, вместо того, чтобы спокойно спать в своей кровати?  Теперь догадываешься?
-А как же твоя мать? Или ты лжешь в самом святом?
-Маргарет мне и мать, и отец. Это она заболела. Поехали.
Джон хлопнул дверью, включил двигатель и мы двинулись сперва к взлетно-посадочной полосе, затем по той дороге, которую вначале своей экспедиции выбрала Глория. «Все ложь, - думал я, -джунгли лжи, океан обмана. А я кто?»
-Ты будешь героем, - ответил с пафосом Джон, обернувшись ко мне через плечо, и его глаза брызнули фосфорической зеленью. Море прижимало нас к желтым скалам, каждый раз угрожая накрыть стремительной волной, но в последний миг захлопывало свою лохматую пасть, бросая брызги пенного бешенства. Вечерело. Глория зябла в своем ярком легком одеянии. Гремучая смесь, образованная соединением человеческого и сверхъестественного, увлекала нас неизвестно куда. Помню, мой старый друг-рыбак говорил, если перевернуло лодку и тебя затягивает течением под воду, не сопротивляйся, береги силы, рано или поздно течение выйдет на поверхность и выбросит тебя, твой шанс на спасение- отдаться воле устремленной воды. Сейчас я делал то же самое. Ждал. Да и что кроме ожидания я мог предпринять - плевать в стриженый затылок захватчика? Так он шуток не понимает. Чуть что не по нему, сразу копытом между ног получишь! Садист обпившийся!
-Через сорок минут настанет то самое время суток, когда корабль унес Эрика, правда, два года тому назад. Маргарет живет в домике, укрытом вон в той расщелине. - Джон кивнул куда-то в сторону гор, но из-за неудобства своей позы я не успел разглядеть место штаб-квартиры. - Она дала обет не покидать дом, до тех пор, пока не найдутся ее близкие. Но раз в год в день рождения Дика Маргарет возвращается на виллу и проводит там неделю. Старик-повар, который готовит и прислуживает ей уже много лет, устраивает торжественный обед, как в прежние времена. Завтра наступает очередная неделя перед днем рождения Дика. Мы сделали все, чтобы вы покинули остров добровольно. Теперь вы повторите путь, проделанный доктором, и найдете его. Маргарет давно просила найти добровольца, но я сомневался. А тут и счастливый случай.
Джон остановил машину у площадки подъемника. Смахнул с него слой песка, укрывшего пол и сиденья. Посадил в кресло меня и закрепил страховкой. Глория позаботилась о себе сама. Берег удалялся вместе с бегущей из под корзины землей, стал ниткой и скрылся за холмом, потом опять появился и не исчезал более.
-Что же ты сам не станешь героем, коли так предан семье? - поинтересовался я у Джона, когда корзина закачалась, остановившись на вершине. Он ничего не ответил, а лишь грубо взвалил меня на плечо и понес к трубе.


Глава 15.


Остался один последний аппарат, рассчитанный на солидного клиента, - Джон заботливо хлопотал вокруг корабля, не забыв освободить от веревок и тут же пристегнуть меня многочисленными ремнями, - аппарат последний, риск потерять его был большой, но сегодня нам помогает сама удача.
-Ну да, из винной бочки, - съязвил я.
-Помолчи, тебе надо беречь силы, - ласково ответил Бахус и протянул бутылочку темного стекла. - Выпей, будем делать тебе давление, как у космонавта…Так, система говорит, что не хватает веса.
-Может быть отложим полет до завтра, - жалобно произнесла Глория.
-Ну вот и необходимый вес, - обрадовался Джон и, подхватив Глорию на руки, усадил ее рядом со мной.
-Не смей, девушка должна остаться невредимой, - закричал я.
-Все так и будет, - невозмутимо вылепил инквизитор и прикрепил мне на пояс датчик - все будет хорошо, - язвительно добавил он и громко рыгнул. Синим облаком из открывшегося рта выплыл Бахус. Глаза Джона в этот миг приняли совершенно ошалевшее выражение, и он невразумительно выдавил:
-А что это вы тут делаете?
И руки его недоуменно повисли, и башка замоталась как с белого перепоя.
-Ave Caesar, morituri te salutant! (Здравствуй, Цезарь, обреченные на смерть тебя приветствуют!) - проорал я, неожиданно вспомнив давно мертвую латынь. Видать, уж одно к одному пошло.
Бахус же, игриво виляя крепким задом, подлетел к кнопке «Пуск» и со всего размаху плюхнулся на нее.
-Чтобы тебя разорвало собственными винными парами, - прокричал я, уже увлекаемый вниз и вперед.

Сказать, что щеки трепыхались, как подол пышной дамской юбки на ветру или сказать, что глаза как перископы норовили занять крайне высокое положение над головой, или, что сердце приходилось удерживать языком и стиснутыми зубами, чтобы оно со страху не убежало прочь - все равно, что ничего не сказать! Я думаю, что ежели свежую коровью лепешку на третьей космической скорости отправить в самостоятельный полет подальше от родного луга, так и она чувствовала бы себя лучше, чем я. Ибо, даже тщательно перемешавшись в пути, не изменила бы своей, хотя и нежной, природной сути, моя же природная конструкция проигрывала натуральному продукту безоговорочно из-за невозможности при перемешивании принять исходную консистенцию.
В какой-то момент я все-таки потерял сознание, потому что когда очнулся, мы уже парили над Великим Океаном.


Глава 16.


Черный, крепкий, хорошо сложенный, правда, руки слишком длинные. Дикарь с нахмуренными бровями, носом битого боксера и телом гимнаста стоит под деревом, на котором я завис после вынужденного катапультирования. Разинул рот, отвесил толстые губехи и думает о чем-то своем неторопливом, вместо того, чтобы мне помочь. Наконец, что-то сообразил и скрылся за листьями хлебного дерева. Набежали, залопотали, зашумели, сняли, увели.

Сижу на выметенном желтом песке в диком окружении голых стройных тел, перехваченных на талиях палевыми широкими плотными поясами, под которые заправлены полосатые чехлы, укрывающие мужские оконечности. Напротив расположился  молодой уверенный воин в поясе цвета лососевого мяса, который после строгого осмотра на сносном английском произнес:
-Меня зовут Ириан, я – сын уважаемого всеми вождя Намибуса, он, к сожалению, сейчас сильно болен и не может лично вас приветствовать, но мы сделаем все, чтобы гость нашего острова чувствовал себя удобно.
Воин ни на миг не отвел свои темные глаза в сторону и ни разу не моргнул, произнося злым голосом официальные слова. Пламя костра окрашивает лицо вождя кровавым оттенком. Представившись, я спросил о Глории.
-С ней все в порядке, - так же свирепо ответил дикарь и добавил, - по обычаям нашего острова лишь замужние женщины могут прикрывать одеждами свое тело и то только нижнюю часть.
-Но мы гости, - сказал я, резкие интонации и слова аборигена неприятно удивили и настораживали меня.
-Вы - да, но женщина не может быть гостем, если она свободна, то пусть снимет одежду, или мы это сделаем сами, - и не обращая внимания на мои возражения, резко встал и скрылся за глазеющим кольцом. Я тоже встал, тут толпа расступилась и пропустила Глорию. Она со слезами упала в мои объятия:
- Майкл, когда это все кончится? Я так устала и хочу домой! Он пытался накормить меня червями, - рыдала она у меня на груди, - они еще шевелились, а он требовал, чтобы я их съела. Он сумасшедший. У него такие злые глаза. А во всех книжках пишут, что дикари приветливые, как дети.
-Приветливые, когда сытые, - неловко пошутил я, так как после этих слов Глория стала заваливаться набок. - Тихо, тихо, - зашептал я, крепко прижимая ее к себе и целуя в спутанные волосы, - тихо, сердце мое, мы вместе - значит, все будет хорошо. Ты не ушиблась при падении? - спросил, чтобы отвлечь ее мысли от предположительных гастрономических наклонностях местных жителей.
-Нет, я летела над лесом, а они бежали внизу и громко кричали и размахивали палками. Когда я оказалась на земле, то этот главный стал совать мне под нос то ли жука, то ли червя, живого, блестящего, а после того, как я отказалась это съесть, он разозлился и раскричался, что он молодой вождь и его предложение - большая честь для женщины и что я все равно это съем. Наколол червя на острый конец палки и поднес его к моим губам, я зажмурилась и стала плеваться и мотать головой, а он приказал другим зажать мне голову. Тут я потеряла сознание. Стоило лететь через океан, спастись от течения, которое чуть не разбило об рифы, чтобы оказаться замученной дикарями, - горько плакала Глория. – Майкл, у меня до сих пор все плывет перед глазами. Я так устала, что еле стою на ногах.
Вытирая пальцами мокрые от слез щеки девушки, я почувствовал жар ее кожи.
-Какие у тебя горячие щеки, - я коснулся губами ее лба, - постой, да у тебя температура.
-Где ваш Ириан? - взволнованно обернулся я к зрителям, те, услышав знакомое имя, позвали его. Узнав в чем дело, Ириан что-то тихо буркнул в сторону стоящему рядом соплеменнику, тот исчез и спустя минут двадцать вернулся с пропавшим два года назад доктором. Он едва взглянул на меня, положил руку на лоб Глории, к тому времени уже полулежащей на моих коленях, скользнул к ее запястью, подхватил на руки, быстро понес в свою низкую хижину и уложил на раскромсанное полотнище одного из наших парашютов. Оглянулся на меня, толкающегося позади, и строго бросил:
-Муж?
-Почти.
-Значит, нет. Тогда выйди и жди.
-Можешь приказать своим папуасам убить меня, но сам я не уйду, - разозлился я, - девушка из-за тебя оказалась здесь, - добавил сорвавшимся голосом. Эрик кинул внимательный взгляд, но ничего не спросил.
-Хорошо, оставайся. Помогай, - и он начал снимать с нее одежду, если это можно было назвать одеждой. Протянул банку с вонючей мазью:
-Мажь всю с головы до пяток.
-Эрик, что с ней?
Он махнул головой, откидывая волосы, закрывающие лицо и опять пристально взглянул, но не задал, срывающегося с губ вопроса, а просто ответил:
-Пока не знаю, будем надеяться, что только сильная простуда и нервный стресс. ...Посмотрим, - добавил он тихо и вышел.
 -  Только, - укоризненно передразнил я доктора.
Прошло часа два, моя милая девочка таяла, как свечка. Совсем недавно ее бил страшный озноб, и она не могла согреться под тремя толстыми одеялами, а сейчас изнуряющий невидимый огонь выжигал жизнь из ее тела. Полуоткрытые блестящие глаза, сухие полопавшиеся до крови губы и невозможность принять спокойное положение – все это вызывало во мне глубокое чувство жалости.

-Майкл, - прошептала Глория, - поговори со мной, мне очень плохо.
-Да, родная. Что ты хочешь услышать?
-Твой голос. Просто, твой голос.
-Она помолчала, и скатившаяся жаркая слеза смутила ее:
-Я не плачу, - Глория провела дрожащими пальцами по щеке, - это от ветра, когда летели, все еще слезятся. Расскажи о чем-нибудь холодном.
-Так, о холодном…, что же мы знаем о холодном, - соображал я вслух.
-Но, чтобы было весело, - перебила Глория.
-О! Я придумал, - воскликнул я, - мы отправимся в путешествие!
-О, нет! Майкл, только не это! - слабо запротестовала Глория.
-Но ты даже не знаешь куда! Рождество в Гамбурге- что может быть лучше!
Куском влажной ткани из дикого хлопчатника я протер Глории горячие руки и ноги. Она с неохотой согласилась на это. И только уговаривала меня:
-Хватит, Майкл, больше не надо.

-Теперь все, - сказал я, - постарайся уснуть.
-Хорошо, я очень постараюсь. А ты рассказывай.
-Девочка моя, ты думаешь, что парашютная ткань, на которой мы спим, самая обыкновенная? – Глаза Глории широко раскрылись и утонули в наплывающей слезе. - Сейчас я крепко тебя обниму, - я прижался щекой к ее пылающей щеке и почувствовал мокрый след от уже сорвавшейся слезинки, - укрою волшебным шелком, скажу волшебные слова: «Омниа винцит амор», и мы вмиг окажемся в заснеженном, украшенном огнями и мишурой, Гамбурге. Ты только, родная, накинь вот эту теплую шубку. Нет, нет, постой, сначала давай напялим на тебя этот мягкий пуховый костюмчик. Ну, давай, протягивай свою ножку, помогай мне, теперь вторую. Вот умница. Сейчас я застегну пуговки на твоей кофточке. Позволь поцеловать эту пуговку, она такая шалунья. Прости, не удержался. Так, продолжим эту приятную процедуру, вот белые пуховые носочки, а сверху натянем сапожки, теперь шубку, шапочку и варежки. Все? Мы готовы? Ах, да! Чуть не забыл. Одна минута, и я тоже буду одет по погоде. Вперед!
Мы идем с тобой по льду замерзшего канала сквозь гуляющую смеющуюся толпу. Посмотри направо, видишь девчонки лепят снеговика, а ребята – бабу. Да, ты права, у них получаются лучше всего именно эти части тела. Правда, я бы слегка уменьшил их размеры. Хотя нет, так живее будет. Глория, ты не замерзла? Там в стороне под полосатым зонтиком девушка предлагает глинтвейн и горячий шоколад. Хочешь чего-нибудь? Маленький круглый столик на высокой фигурной ножке, на нем фонарь, и живой язычок огня освещает только круг стола и наши лица. Глория, ты такая красивая. От твоих длинных ресниц тени рассыпаются лучами по щекам. Постой, ты слышишь? Чудесный женский голос, такой грустный и прекрасный! Да, это Милениа Фармер. Тебе нравится? Мне тоже, но твой голос несравненно лучше. Почему? Потому что я люблю тебя. Я верю, что Бог создал мужчину и женщину друг для друга, ибо только в соединении двух миров рождается целое, состоящее из двух половин. Я без тебя - другой, иной, чем с твоей любовью. Без тебя я - неприкаянный странник, не знающий покоя и счастья, одиночество, не ведающее смысла дороги, по которой ведет его судьба. Я верю в то, что если Бог создал для мужчины женщину, то она – единственная. Ты - моя единственная и неповторимая. Для тебя я стал сказочником, для тебя закрутил время и бросил нас в Рождественскую ночь, для тебя молю Судьбу изменить тебе дорогу и облегчить твой путь…

-Майкл, - Эрик позвал меня, - она уснула.
-Я никогда не был в Гамбурге, - ответил я тихо и тут же оказался затянутым спутанными сновидениями. А ведь не более, как вчера в это же время в маленьком домике на вершине горы Глория рассказывала мне сказку о волшебном озере. Неужели с тех пор прошли лишь сутки?


Глава 17.


-Когда два года назад туземцы выловили меня из океана, я не хотел жить. Я не мог жить. Недели две мочал, болтался в гамаке на берегу и смотрел на волны, почти ничего не ел. Произошла переоценка ценностей, да, что ценностей, - всей жизни! Все зря!
Эрик провел руками по лицу, отбросил волосы со лба:
-У женщины умер ребенок от малярии и тяжело был болен другой. Его жизнь балансировала между светом и тьмой. Мне не было ее жаль, я презирал соплеменников, скорбящих с ней. Моя боль была бескрайней, она затопила и вытеснила все другие сильные чувства. Чужое несчастье казалось мне справедливым, и единственное чего мне хотелось тогда по-настоящему, это чтобы горе других разрослось до таких размеров, чтобы мое увиделось мне хотя бы чуть-чуть меньшим. Я очерствел. У женщины умирал второй ребенок. Я зашел в хижину, где он лежал, чтобы вкусить чужой скорби. Жестокий приступ малярии колотил маленькое, исхудавшее тельце, отблески кошмарных галлюцинаций отражались в бездонном взоре. И вдруг в этих умирающих глазах я узнал дрожание ресниц моего сына, он также ими моргал, как-то беспомощно. Я закричал, как дикий зверь, чем сильно напугал присутствовавших женщин, и боль, невыносимая боль ударила в сердце. Я упал, но тут же встал и побежал за сумкой, которую выловили вместе со мной из воды. Я собирал ее, чтобы помочь попавшему в беду сыну. Там был и хинин. Я спас ребенка, ребенок спас меня.
Мы с доктором сидели на песке возле хижины, в которой спала Глория. Меня разбудил с час назад сильнейший зуд, - все тело горело. Взглянув на кожу на руках, я обнаружил ползающих по ней каких-то мелких паразитов, они жрали меня без зазрения совести, как будто до меня некого было есть. Я выскочил наружу, при этом заметив, что Глория спит совершенно спокойно.
Эрик, сидя на деревянном полуразвалившемся стуле, осматривал мальчика, стоявшего перед ним с широко раскрытым ртом и вывернутыми любопытными глазами. Глянув на мой растерзанный вид и хмыкнув, Эрик, вновь повернувшись к мальчику, спокойно спросил:
-Что, зажрали?
Я не мог ничего вразумительно ответить, а только судорожно скакал, пытаясь стряхнуть с себя присосавшуюся армию.
-Бери мыло и бегом к воде, - скомандовал островной эскулап, протягивая мне мыльницу.
Да, вот кажется, что все острые ощущения уже тобой испытаны, и, что ты по праву носишь звание знатока в данной области, ан нет, велика палитра чувственных изысков!

Мгновенно сбросив с себя на берегу одежду, я с разбегу бросился в море и уже в воде с ожесточением намылился. Сбив первоначальную силу зуда и придирчиво осматривая все доступные для собственного дотошного взгляда места, я услышал смех. Женщины, оставив свои хозяйственные заботы в деревне, развлекались, обсуждая мой внешний вид и грацию во время морского сражения с кровососущими паразитами. Мне нечего было стесняться и я не расстраивался из-за отсутствия в своем гардеробе интимного чехольчика Натягивая джинсы, вспомнил о маячке, который прицепил мне Джон перед стартом. Если Джон хоть что-нибудь помнит о своих действиях, то скоро можно было ожидать его появления. Пришлось поторопиться в деревню для разговора с Эриком.
-Ангина? - поинтересовался я, кивнув на мальчика, вернувшись после спасительного купания, уже бодрый и веселый.
-Сифилис, - просто ответил Эрик. Так обычно говорят о погоде: - Ясно? - Нет, дождь с утра. - Как о чем-то совершенно обыденном и скучном.
-Сифилис у нас, как расстройство желудка у вас, то есть достаточно распространенная и семейная болезнь, в том смысле, что болеют ею целыми семьями. Более пятидесяти процентов местного населения заражены сифилисом. Правда, в последнее время нам удалось добиться некоторых успехов, мы лечимся, стараемся.
-Да, Курино? - обратился он к мальчику. Тот засмущался и ничего не произнес, лишь стоял и почесывал свою смуглую ягодицу.
Я пытался вспомнить моменты, при которых мог подцепить нездоровое несчастье.
-Может, мне тоже пора начинать лечиться? - заволновался я, физически ощущая себя набитым разными инфекциями.
-Куда спешить, - неторопливо откликнулся доктор, - еще успеем.
-В самом деле, - согласился я, - можно чуть-чуть и подождать. -Часок, - добавил, хорошенько подумав.
Женщины неподалеку готовили еду на костре. Теперь я уже знал, что наличие соломенной юбки говорит о том, что хозяйка юбки состоит в законном браке. Голенькие молоденькие девушки, то и дело пробегающие или не спеша проходящие мимо нас, горячо смущали меня своим натуральным видом. Слишком у них разное все было: у одной - маленькие, остренькие, а у другой - крепкие, пышные, а у третьей - попка... Схожу с ума! SOS!!!
-Привыкнешь, - успокоил Эрик, заметив мой нескромный интерес.
-Сам-то давно привык? - полюбопытствовал я.
-Вот, вот, и привыкну, - пообещал искренне он.
-Понятно. Я тот час после тебя, - так же честно подтвердил я.
-И что, все они - больные? - недоверчиво пробормотал я, прилипнув зрачками к картине с обнаженными красотками.
-Ну, далеко не все... И потом, я не встречал здесь ни разу тяжелых последних стадий сифилиса. Как только появляются первые внешние признаки присутствия в организме этого заболевания, они начинают пить отвар одной травки, чука называется, попьют с неделю - и все лечение.
-Все у вас здесь по-другому: и веселые болезни - совсем не страшные, и женщине, чтобы одеться - надо замуж выйти. А где, кстати, мужчины? Что-то их не видно.
-Они на рыбалке. Здешнее население не занимается земледелием - лес бережет. Без леса остров погибнет. Поэтому промышляют охотой, собирательством и рыбалкой. Живут примитивно, но не против природы. Вождь у них - мудрейший человек. Но тянет последние дни, жаль его. Сыну Ириану до него далеко, погубит он и свое племя, и остров. Глуп и честолюбив до безобразия. Трагедия старика-вождя состоит в том, что он умирает с неспокойным за судьбу своего народа сердцем.
Когда Эрик сделал паузу, горестно замолчав, я вспомнил о возможном скором появлении Джона и сказал об этом Эрику.
-Прошу прощения за нетактичность, - не глядя мне в глаза, медленно произнес доктор, - но, если не секрет, за какую сумму вы с девушкой рисковали своей жизнью, чтобы попасть на остров, и, вообще, для чего было брать в этот достаточно опасный полет столь хрупкую спутницу?
-Вы сильно удивитесь, но нас сюда послали насильно, - делая нажим на последнем слове, ответил я, ибо с того самого момента, как меня дружно сняли с дерева, ожидал вопроса о цели нашего путешествия. Но никто не спешил поинтересоваться смыслом необычного, я думаю, появления на острове двух человек. Зачем спешить, куда мы денемся?
Эрик был удивлен моим ответом настолько, что вся его отчужденность буквально свалилась с него и ушла в песок.
-Не понял, -заикаясь проговорил он, - что значит, насильно?
Мне пришлось вкратце описать предысторию нашего героического полета, правда, кадры с Бахусом при показе были решительно вырезаны.
-У Джона есть пунктик в мировоззрении, который мог бы быть интересным психоаналитикам. Джон - сирота, его мать умерла при родах, а отец погиб от рук террористов в Израиле, он был известным политическим деятелем и сделал много полезного для еврейского народа.
-Не понял, - теперь обомлел от удивления я, - отец Джона - еврей?
-И мать тоже, но Джон ребенком был захвачен в заложники террористами, обещавшими вернуть его отцу только при условии освобождения их соратников, находящихся в то время в тюрьмах Израиля. Отец погиб при неудачной попытке освободить сына, который затем в течении пяти лет воспитывался, если это можно так назвать, отпетым антисемитом. Маргарет была близкой подругой отца Джона и искала все пять лет пропавшего ребенка, а, найдя, выкупила за большие деньги. Воспитала, дала образование и работу, но он не желал оставлять ее и попросил место смотрителя острова. Он хороший парень, но если выпьет лишнее, то начинает говорить словами своего арабского наставника. Честно сказать, он и выпивает крайне редко.
-Но метко, - значительно заметил я.
-Это точно. Но к чему было его дразнить? Вы своим поведением намеренно провоцировали Джона на крайности, - укоризненно произнес Эрик.
-Все Бахус, - тяжело вздохнув вымолвил я.
-Вот как? Вы интересуетесь историей Древней Греции? - оживился Эрик. - Это приятная неожиданность. Сейчас так мало людей, интересующихся событиями десятилетней давности, не говоря уже о истории Древнего мира, и Греции, в частности. Кстати, Бахус - наиболее почитаемое мною божество, - со стеснительной улыбкой добавил Эрик, - я обожаю старое хорошее вино. Я преклоняю колени перед Бахусом и его вином, - торжественно произнес доктор и слегка наклонил голову.
-Одни обожают, а другие расплачиваются за чужое обожание собственными жизнями, - саркастически заметил я.
-Ну, я то уж совершенно не имею никакого отношения к драматическим намерениям Джона, отправившего вас сюда, - развел руками Эрик. - И греческий бог тоже.
-Особенно он, - ядовито подтвердил я и встал, - пойду посмотрю, как там Глория.
-Жар к утру спал, сейчас она в безопасности.
-Хорошо бы. Она так измучалась, скорей бы нас нашли.
-Мы можем послать лодку на соседний остров, а оттуда через миссию сделают звонок куда нужно, и за вами приедут, - заботливо предложил доктор.
-Это было бы неплохо, так как я хочу поскорее вернуть Глорию домой, - отозвался я и, слегка согнувшись, вошел в хижину.


Глава 18.


Молодая женщина, присматривающая за моей девочкой, приветливо кивнула мне головой, и знаками показала, что Глория просыпалась, попросила пить и, выпив стакан отвара, - женщина длинным пальцем с черным обломанным ногтем указала на стоящий на складном столике пластиковый стакан, - заснула вновь. Тоскливо уставившись на предъявленный предмет, я пытался утешить себя словами Эрика, что все в жизни относительно, например, микробы сифилиса не так опасны, как микробы туберкулеза и что в самый мерзкий момент жизни надо успокаивать себя словами, а ведь могло бы быть и хуже, и что, наконец, если бывает, что уж лучше некуда, то вот хуже куда, всегда есть. Так уж устроено, что счастье - это отрезок, имеющий начало и конец, а несчастье - луч тьмы, у которого, есть начало, но нет конца, и пока не попал под это зловещее излучение - не хнычь, будет еще хуже.
Я прилег рядом с Глорией и с ужасом ждал первого сигнала от кровососущих, но они не торопились проявлять свое присутствие, и дали мне некоторое послабление.
Спящая рядом любимая женщина, сошедшая на остров со ступеней мощного вертолета, прилетевшая, чтобы взять немного волшебной воды, забрала  вместе с нею и мое сердце. Только теперь я понял, что в жизни бывают мгновения ради которых стоит жить и которые сами составляют ее смысл. Бесконечность подлинного чувства, несоизмеримость его со всем остальным мироощущением, когда чувствуешь космос не вокруг, а внутри себя. Ты видишь, как на ладони, все дороги в себе, и размытое прежде понятие между добром и злом очерчивает четкие границы, и высокое слово из мертвого символа превращается в живой звук, и Вечность приоткрывает свое загадочное лицо, пусть на миг, но что есть время, как не вечная цепь простых или сложных мгновений.

Легкий стрекот, дошедший через сухие жухлые листья крыши, был ничем иным, как шумом винтов вертолета, кружащегося над островом. Я пылко поцеловал Глорию в щеку и выбежал на полусогнутых из домушки. Тучи песка, палки, листва деревьев - все смешалось в вихревом шлейфе, тянущимся за машиной, идущей на посадку на берегу. Укрывая глаза от столба пыли, восставшего из земли, я пробирался к вертолету. Из распахнутой двери по коротенькой лестнице спустился Джон. Озабоченность его лица при виде меня сменилась детской радостью. Он, приложив обе руки к груди на сердечной стороне, быстро шел навстречу мне и виновато улыбался.
-Майкл, прости, ради Бога, прости, - начал он оправдываться едва приблизился. Он то протягивал руки для объятий, то отдергивал их словно от горячего. - Как Глория? - И тут же вновь, - Майкл, прости, если можешь, но что Глория? С ней ничего плохого не случилось?
-Врезать бы тебе по морде так, чтобы пролетел, как мы, с этого острова на тот, но все - мало будет, - выразительно сказал я.
-Врежь, Майкл, врежь, как злость позволит, только сними с души камень, - радостно поощрил Джон.
-Мало будет, - процедил я сквозь зубы и стал держать паузу.
-Делай со мной, что хочешь, - Джон почти в истерике бросился передо мной на колени.
-Прости его, Майкл, я уже простила, - раздался слабый голос Глории. Она незаметно подошла к нам, опираясь на руку Эрику. Джон увидел его и заплакал. Он рыдал и бормотал, что-то невнятное в прижатые к лицу ладони, упав вперед на песок. Мы кинулись поднимать его и утешать, но от пережитого им потрясения он все равно не мог никак успокоиться, и его губы не способны были ни молчать, ни произнести что-либо внятное. Эрик обнял Джона, уперся своим лбом в его и с глубоким волнением прошептал:
-Джон, прости меня, я не знал, что так нужен вам, прости, если сможешь.
Тот сквозь слезы из подлобья посмотрел Эрику прямо в глаза и срывающимся голосом вымолвил:
-Мы так долго тебя искали, - он перехватил воздуха, которого ему не хватало, и добавил, - Маргарет все два года не хочет никого видеть, почти все время молчит, она так страдает. Полетели сейчас же! Она будет необыкновенно счастлива!
Джон подхватился и потянул Эрика за локоть к вертолету. Тот не сдвинулся с места и молча побрел в сторону деревни.
-Эрик! - воскликнул Джон, - ты не можешь так просто уйти! - Он догнал его и, ухватив за локоть, рывком повернул к себе. - Ты, что тут совсем ничего не понял? Ты ей нужен! Она страдает! Ты слышишь меня или нет? - он перешел на возмущенный крик.
-Не шуми, - глухо ответил доктор, - я все понял, но у меня есть только мое страдание против ее страдания, а сил на другое нет. Я - не-мо-гу вернуться! И точка! - побледнев закончил он, но не двинулся с места, а стоял, закинув голову вверх и зажмурив глаза.
-О, Боги! - свирепея, заорал Джон, - мы все это время жили надеждой найти тебя...
-Да пойми ты, наконец, - перебил его, невыдержанно Эрик, - ты бьешь по живому. Прекрати этот разговор, я не вернусь туда, где все напоминает мне о нем! Не вернусь! - он резко повернулся и почти побежал прочь.
Джон ударил себя руками по бокам и опустился на песок. Все это время я поддерживал Глорию и пытался вставить слово, несущее здравый смысл, но диалог протекал так живо и так неожиданно оборвался, что мое сбивчивое мнение осталось при мне.
-Майкл, - прошептала взволнованно Глория, - надо что-то сделать, они так несчастны.
-Да, но что? - растерявшись, ответил я.
-Поговори с доктором, убеди его вернуться! Пожалуйста, Майкл! - она молитвенно сложила руки.
-Глория, любовь моя! Не переживай так сильно! Я сделаю все, что в моих силах! - шепотом торжественно поклялся я, чмокнул ее в щечку и, оставив на берегу подле Джона, окончательно сбитого с толку, решительно направился в деревню.
Я нашел Эрика, неподвижно сидящем все на том же дряхлом стуле. Он предупредительно махнул мне рукой, подавая знак, чтобы я молчал. Его ничего не видящие глаза обращены были ввысь к колышущимся от ветра ваям пальм. В ожидании подходящего для начала разговора момента с присел на горячий песок в двух шагах от доктора. Прошло несколько минут, как он мрачно начал:
-Я наперед знаю все, что вы собираетесь мне сказать, - и, заметив мой сконфуженный вид, продолжил, - Майкл! Я сам вернусь. Но не сейчас, а когда-нибудь потом. Позже. Теперь я нужнее здесь, я должен этому маленькому народу, - он выставил передо мной руку в форме останавливающего знака в ответ на мою попытку перебить его. - Тише! (Я и так молчал.) У меня к вам просьба: объясните все Джону, ну вы сами знаете какими словами передать мои чувства. Вы умный.
Он нервно замолчал, стул под ним впал в беспокойство и грозил жалобным скрипом совсем развалиться.
-Идите, - доктор кивнул головой и стало ясно, что продолжение разговора для него мучительно. Тут с берега потянулись возвращающиеся с рыбной ловли мужчины. Впереди всех шел свирепый Ириан, его лицо было перекошено злобой. Подойдя к Эрику он на местном наречии резко спросил его о чем-то. Было видно, как по мере вылетания слов из искаженного рта Ириана, брови Эрика в полном недоумении ползли вверх по лбу. С ироничным презрением он ответил молодому вождю, на что последний дернул пылающим лицом и, угрожающе прошипев свой ответ, кинулся к берегу.
-Что это с ним? - изумленно поинтересовался я. Эрик расправил горькие складки у рта и брезгливо выговорил:
-Он возжелал.
-Не понял, - внезапно закашлявшись, спросил я.
-Он вчера угощал Глорию самкой королевского жука, - после этих слов я округлил глаза и прижал их пальцами, чтобы они не вылезли из орбит. - Здесь на острове такой обычай, если вождю понравилась девушка, и он собирается сделать ее своей женой, то в знак принятого решения вождь преподносит избраннице огромных размеров жужелицу, мясо которой считается у аборигенов деликатесом.
-Но ему отказали, и потом, когда он успел обольститься Глорией, ведь он стал пичкать ее этим жуком тут же, как ее сняли с парашюта? - я уже встал и с тревогой смотрел в сторону берега.
-Он сказал, что она приняла жужелицу, а значит...
Я не стал дослушивать доктора, а лишь бросил ему :
-Сам понял, что сказал, перегретый солнцем Градусник! - и побежал к морю.
Дети, женщины, старики и мужчины плотным кольцом окружили вертолет и пожирали его любопытными глазами. Чуть в стороне Ириан что-то быстро говорил нескольким воинам. Он не заметил моего появления. Как можно спокойнее я подошел к Глории и Джону и предупредил о возможной опасности.
-Надо их чем-то отвлечь, - с тревогой в голосе сказал Джон. - Но как?
-Я знаю как, - возбужденно отозвался я.
В то время, как Джон под неусыпным взором всего племени подошел к вертолету, медленно забрался в него и вдруг запустил, поднимая пылевой смерч, мы с Глорией бросились по берегу прочь ото всех. По замыслу Джон должен был некоторое время кружить на одном месте, не позволяя пыли осесть, а затем подобрать нас. Так все и произошло, и даже поздно опомнившийся Ириан не смог помешать нашему благополучному отлету.

Совершив последний печальный круг над островом, над бегущими вдоль берега дикарями, над одиноко стоящим в кругу убогих хижин Эриком, мы полетели поближе к дому, на мой (или уже не мой) осколок суши, затерянный посреди Тихого океана.


Глава 19.


-Вот здесь я наткнулся на штырь, когда купался, - прокричал я Джону, в тот момент, когда мы пролетали над пляжем. Джон, немного подумав, ответил:
-На нем было закреплено отпугивающее от акул устройство. По всей видимости его смыло во время прилива.
-А для чего кольцо ? - продолжал допытываться я.
-Кольцо? - не отрывая глаз от приборов переспросил Джон. - Не понял, что за кольцо?
-Там внизу, в песке, у основания штыря.
Джон недоуменно пожал плечами, показывая, что понятия не имеет о чем речь.

-Маргарет, - указал он поворотом головы на две фигурки на взлетно-посадочной полосе, - и повар. Уже ждут нас.

Не стану описывать все разочарование, отразившееся на лице тетки, когда она увидела, что Эрика с нами нет, и сменившую его радость от известия о том, что он найден. Она хотела тут же лететь к нему, но Джон сказал, что горючее закончилось, да и сам он устал. Маргарет с залитым слезами лицом, прислонившись к пыльной двери, не отпускала нас от вертолета, расспрашивая об Эрике. Наконец, измученная ожиданием и всплеском эмоций, она произнесла:
-Поедемте домой, я хочу побыть одна, - и дрожащим голосом добавила, - извините.
Глория шептала мне на ухо:
-Спроси, когда нас смогут отправить на материк.
-Спрошу, обязательно спрошу, - так же шепотом отвечал я и не спрашивал. Глория обиделась и, надув губы, отвернулась от меня.

Уже находясь в машине, движущейся по знакомой дороге к вилле, я молча одними глазами задал вопрос Джону, указывая на траурную повязку на голове Маргарет.
-Вчера исполнилось два года, как пропал Дик, - просипел, приблизившись ко мне, Джон. Я сочувственно покачал головой.

Не успели мы войти в дом, как Глория тут же побежала в ванну. Я решил, что после сегодняшней ночи это - самое верное решение, и последовал ее примеру.
Где-то через час мы все собрались в холле за искусно сервированным столом. И хотя повар в совершенстве оправдал свою славу, атмосфера во время обеденной церемонии была гнетущей. Выждав момент, я задал вопрос, так тревожащий Глорию.
-Я не имею права вас здесь удерживать, - грустно начала Маргарет, - обстоятельства нашего нынешнего знакомства достаточно печальные, но скажу честно, что, ежели бы вы смогли составить мне компанию хотя бы еще дня на два-три, - Глория при этих словах заерзала на своем стуле, - то разбитое сердце немолодой женщины чуть-чуть утешилось.
Я уже хотел раскрыть рот для ответной речи, но чувствительный щипок Глории, впившийся мне в бедро, заставил меня помолчать.
-Завтра вы будете дома, - слабым голосом закончила Маргарет, и неловкая пауза повисла над роскошным столом. Внезапный телефонный звонок заставил всех вздрогнуть.
-Слушаю, - ответил в трубку Джон и тут же нахмурил брови .- Ничего не понимаю, - произнес он в сторону от микрофона, - там кто-то мычит. Алло, Джон Рич слушает вас, говорите громче.
Но трубка продолжала издавать невнятные звуки.
-Перезвоните, вас плохо слышно, - звучно прогудел Джон в телефон и нажал отбой. Не прошло и минуты, как раздался новый звонок. И опять разговор не задался. Когда звонок повторился в третий раз, я попросил разрешения попытаться разобрать сигналы, доносившиеся из аппарата. Но, увы, и мне оказалось это не под силу и, уже собираясь тоже нажать отбой, я различил, что после длинного "Д-д-д-д" и такого же длинного "И-и-и-и" следовало всхлипывающее "К-к-к"
-Дик, - выдавил я беззвучно, указывая пальцем на телефон, и выронил трубку.
Маргарет, побелев, обмякла в кресле и потеряла сознание. Джон со словами : "Так не шутят" бросился к себе в комнату за лекарством. Но минуту спустя вышел оттуда подобно зомби со стеклянным взглядом, держа в вытянутой руке рацию. Из нее неслось усталое:
-Отец, Джон, Маргарет! Кто-нибудь отзовитесь! Я уже больше часа купаюсь, где катер? - и снова, - Отец, Джон, Маргарет...

Мы нашли его в море в нескольких километрах от берега. Всю дорогу, пока мы мчались на обезумевшем от предельной скорости катере, Джон не мог выговорить ни слова. Его трясло и зубы выбивали частую чечетку. Но, тем не менее, именно он первым увидел среди волн аппарат, точно такой же, какой уносил нас с Глорией вчера вечером. В аппарате находился парень, при виде которого Джон наконец-то выстрадал:
-Д-д-д-и-к!
И слезы потоками хлынули по его щекам.
Да, второе потрясение за одни сутки, так и свихнуться можно. Бедный Джон... Сам же Дик никак не мог понять причины столь чувственного проявления со стороны обычно спокойного Джона.
-Вы, что там, совсем с ума посходили, - набросился он на нас, - я и по рации кричу и по этой твелловской штуке пипикаю, - ни ответа, ни привета. Тишина!
Так значит это Твелл рыдал в трубку, догадался я, он потерял дар речи от сигнала, поступившего на его приемник. Когда мы втроем вернулись в дом, то к рыдающему где-то в пространстве профессору добавились причитания, всхлипывания и обмороки нашей компании. Дик был искренне поражен происходящим, но еще большим потрясением оказались для него попытки объяснить случившееся. Он долго не мог поверить, что отсутствовал в течении двух лет.
-Где отец? - перебил он сбивчивую речь Джона.
Мы с Глорией оставили растаявшую от внезапного счастья компанию и закрылись в моей комнате. У них - своя любовь, у нас - своя. Время не ждет. И точка.
Эпилог.


До самолета, который должен был забрать нас с Глорией с острова, оставался час. Мы пили кофе и договаривались о новой встрече с обитателями острова. Дик и Джон сразу после нашего с Глорией отъезда собирались лететь за Эриком. Старик-повар, наводя порядок в своем царстве, нашел старую книгу, брошенную мной, и спросил у Маргарет, что с ней делать. Маргарет бережно взяла реликвию в свои руки:
-Эта книга написана первым европейцем, побывавшем на острове много лет назад.
 Она попыталась перелистнуть несколько страниц, но видя их ужасную ветхость, осторожно закрыла книгу и, накрыв ее сверху, как библию, ладонью, продолжила:
-Иезуиты на трех кораблях везли сокровища, но жестокая буря, встретившая их неподалеку от сюда разбила и потопила один из кораблей. Капитан спасся и одиннадцать лет провел на острове среди дикарей в ожидании, что его найдут братья по ордену. И он не зря надеялся, так как его корабль вез в своих трюмах в кованных сундуках золотые слитки. Капитана нашли, а золото - нет.
Закончила Маргарет свой рассказ. Что-то засосало у меня под ложечкой.
-А как выглядели те сундуки?
Джон насторожился и сделал охотничью стойку.
-Сундуки? - недоуменно переспросила Маргарет, - да вот они на обложке изображены. А к чему этот вопрос?
Я впился глазами в рисунок и узнал таинственное кольцо. Я встал, Джон тоже. Я взглянул на него, он- на меня, и без слов друг друга поняли.
-Что случилось? - потребовала объяснений Маргарет.
-Мы нашли один сундук, - сжигаемый нетерпением протараторил я.
Маргарет не стала задавать лишних вопросов, а только скомандовала:
-Едем!
-А как же отец? - воскликнул Дик.
-И тут же за отцом, - бросила она, спеша к машине.
-Майкл! Но самолет! Он скоро прилетит за нами! - плачущим голосом пролепетала Глория.
-Мы быстро! Мы все успеем! - успокоил ее я, входя в кураж искателя приключений, - тем более это нам по пути.