""…и прости нам грехи наши, яко мы прощаем должникам своим. Не введи во искушение и избави нас от лукавого. Аминь!"".
Антон еще какое-то время стоял на коленях, обратив лицо к небу и закрыв глаза. Одежда и руки его были выпачканы кровью и дорожной пылью. На лице бухли свежие ссадины, явно оставленные ногтями. Весь его внешний вид говорил о недавней борьбе. В душе у Антона царило состояние похожее на покой боксера державшегося двенадцать раундов, вымотанного и побитого, но все-таки победившего.
Он поднялся с колен, окинул взглядом кладбище и направился к выходу. Калитка ворот скрипнула, так же как и в первый раз, но сейчас она не раздавалась звоном в ушах и не заставляла насторожиться, все было кончено.
Антон двигался от кладбища к переезду по дороге, проходившей мимо церкви, в куполах которой отражалась почти полная летняя луна. Он смотрел на кресты играющие и переливающиеся в матово-белом свете, и улыбался той улыбкой, которую можно наблюдать на лице отрешенного и счастливого человека. Теплая июльская ночь была наполнена запахом свежей молодой листвы и ароматом цветения. Легкая прохлада после дождика несколько опьяняла. Тысячи звезд светили сегодня особенно ярко. Все в природе дышало покоем и совершенством.
Этой ночью Антон, остро, как никогда, ощущал и понимал природу. Наслаждаясь каждым вдохом, он прокручивал в голове весь сегодняшний день, в обратном порядке восстанавливая события, начиная с того что сейчас он идет по дороге и заканчивая утром, когда встретил ""его"". Воспоминания эти никоем образом не вызывали в душе Антона смятения или страха. Лишь ощущение нелепости, так часто встречающейся в жизни, занимало Антона, когда он сравнивал то, что было утром с тем, что произошло ночью. А собственно ночью случилось то что, по всей видимости, рано или поздно, должно было случиться. ""Он"" сам назначил Антону встречу на кладбище, в двенадцать. Правда, они условились биться один на один, но без Кузьмича и Михалыча Антон ""его"" не одолел бы.
""Этот"" отличался от предыдущих, ""он"" как будто был сильнее, а может быть так казалось оттого, что всех остальных, Антон и его помощники, всегда заставали врасплох устраивая засады. Элемент неожиданности всегда играет на пользу внезапно нападающего. Но ""этот"" сам нашел Антона и вызвал на поединок, и такое было впервые.
Антон подетально, как в кино – кадр за кадром, воспроизводил в голове всю битву. Как затем с Кузьмичом и Михалычем они повалили ""его"" и отсекли топором голову, не обращая внимания на мольбы о пощаде и убеждения в том, что утром ""он"" пошутил. Отработанным и четким движением Антон, уверенно вогнал в ""его"" сердце осиновый кол. Кузьмич тем временем набивал рот чесноком, держа голову за волосы. Михалыч же, в свою очередь, сбрызгивал обезглавленное тело святой водой и бубнил какую-то молитву. Затем труп накрыли белой простыней, к которой неумелой рукой были пришиты две полоски золотистой ткани, образующие крест. И, когда, наконец, с церемониями было покончено, Кузьмич с Михалычем, молча, не прощаясь, отправились прочь.
В принципе Антон обошелся бы и без них, как было уже не раз, но после утреннего разговора с ""ним"" решил не рисковать, ведь таких древних он еще не встречал.
Теперь Антон вспоминал утренний разговор. Вспоминал, как встретил ""его"", с какими-то двумя типами, на улице. ""Тот"" выглядел совсем обычным человеком; и не скажешь, что ""ему"" две тысячи лет, что ""он"" помнит династию Мин, Чингиз-хана, крестовые походы, первую и вторую мировые войны. Молодой модный парень. И если бы ""он"" не сказал кто он есть на самом деле, то Антон вряд ли бы ""его"" вычислил. Тем более, что ""он"" даже крест на шее носил – действительно очень сильный… был.
Антон подумал о том, какая все-таки серьезная миссия возложена на него и его друзей. И еще о том, что если ""тот"" на самом деле самый главный из всех живущих на земле вампиров, то остается найти и перебить остальных, а это уже не так сложно. От этой мысли покой и уверенность полностью овладели душою Антона, и, нащупав в кармане брюк часослов он крепко сжал его в кулаке, прочитал три раза ""Отче наш… "", и более не о чем не думая ускорил шаг.
В лифте было достаточно светло, и он смог разглядеть себя. ""Интересно, - мелькнуло у Антона, - чтобы подумал человек встретивший меня?""
Дома и сестра и мать давно спали. Скинув ботинки Антон отправился в ванную комнату. Испачканную одежду он кинул в бачок для грязного белья, пустил воду и стал разглядывать себя в зеркале. ""Да, действительно сильный оказался. Вон как всю морду разодрал"" – подумал Антон. Затем отмыл руки от крови, но из под ногтей она не вымывалась. ""Хрен с ней"" – и отправился спать.
Спал Антон спокойнее обычного, правда, снов не видел, да это и не удивительно, весь пережитый день походил на один кошмарный нелепый сон.
На следующий день за Антоном пришли из милиции. Он не сопротивлялся, когда на него надевали наручники и выводили из квартиры. Он знал, что ему все равно не поверят.
На суде, состоявшемся через месяц, Антон держался уверенно, и ничего не скрывая рассказал, как все было. Про Кузьмича и Михалыча он, конечно, смолчал, что бы они закончили дело, когда его посадят. Затем Антон с интересом выслушал рассказ двоих, которые были с ""тем"" в то утро. Они с ужасом в глазах, поглядывали на Антона, и дрожащими голосами рассказывали о том, как ""тот"" говорил, что Антон придурок, и что над ним грех не поглумиться. О том, как затем, обманув Антона ""он"" сказал, что самый главный вампир на земле, и назначил встречу на кладбище. Потом они рассказали, как веселились представляя испуганного убегающего Антона, хотя не совсем верили, в то что он вообще придет. И теперь они до конца не верят, что такое могло случиться.
Потом говорили многие родственники и друзья ""того"", но Антон знал, что все их речи – ложь, что правда, истинная правда на его, Антона, стороне.
Суд признал его вменяемым и приговорил к высшей мере наказания – расстрелу.
Когда Антона выводили из зала суда, единственное, что его волновало – только бы у Кузьмича и Михалыча все получилось.
""Помоги им господи, - подумал Антон. – Аминь…"".
Май 2001.