От керамического завода до окраины Верхнедонска было около трех километров пути по шоссе, идущего прямо через совхозные поля. Это обстоятельство всегда рождало некоторые проблемы для работников завода, поутру рассеянно спешащих на работу, а вечером желающим поскорее добраться домой. Раньше основной заботой для них было втиснуться в набитый пригородный автобус, а теперь, когда от былого автобусного сообщения остались только полуразобранные остановки, нужно было ловить попутку. Впрочем, это удовольствие многие считали дороговатым и предпочитали ему получасовую ходьбу по обочине трассы.
Задержавшись из-за срочного составления отчета, Дима покинул заводоуправление около шести вечера и с огорчением увидел, что "жигулей" Петра Ивановича, обычно подвозившего его домой, уже нет. Пошарив по карманам, Дима с не меньшим огорчением убедился в отсутствии мелочи или хотя бы одной гривны для уплаты водителю попутки. Рассчитывать на то, что ему дадут сдачу с десятка, Дима не стал, так же как и на бесплатный проезд. Поэтому, потоптавшись немного у остановки, он понял, что сегодня чуда не будет, и печально побрел к городу. Но не успел он пройти и полукилометра, как услышал сзади писк тормозов, заставивший его обернуться.
- Вы в город? Садитесь, - сказала выглянувшая из белой "газели" женщина, сидящая справа от водителя. Дима с некоторым удивлением посмотрел на микроавтобус, и решил, что это, наверное, маршрутное такси, водитель которого добирает по пути пассажиров. Он открыл дверь салона, в котором сидели двое мужчин, и, окончательно уверовав в эту версию, без вопросов вошел в него.
- Остановите возле мемориала, - сказал он, передавая водителю купюру.
- Возьмите сдачу, - не оборачиваясь, сказал водитель, и Дима нагнулся к нему, протягивая руку. И тут же получил сильный удар по затылку, от которого потерял сознание.
Очнувшись, Дима увидел, что лежит на аккуратно приготовленной кровати в небольшой комнате, очень напоминающей больничную палату. Однако помещение имело несколько отличий, весьма странных. В нем не было окна, входная дверь обита железным листом и, по-видимому, заперта, а в углу находились новенькие рукомойник и унитаз. Дима привстал с кровати и тут же почувствовал сильное головокружение и ломоту в суставах. Вспомнив, что с ним произошло накануне, он попытался, связав это с его нынешним положением, объяснить, в какую историю он влип.
Судя по всему, его похитили. Оглушили, а может быть, и вкололи какую-то гадость - не зря так суставы ноют, затем привезли сюда и заперли. Для уверенности Дима попытался открыть дверь, но не нашел ни ручки, ни какого-нибудь выступа. Потолкав наружу и попробовав поддеть ее снизу на себя пальцами, он убедился в том, что заперт. На какой-то миг у него мелькнула мысль, что он арестован - спутали с кем-то, или попал под "разнарядку", но тут же отбросил ее. Слишком хорошие условия для тюремной камеры или больницы, да и в дверях в таком случае должны были быть "кормушка" или хотя бы глазок. Значит, все-таки похитили. Но зачем? Больших, да и средних денег у нег не было, у родителей тоже, живу почти скромно.
Конечно, сейчас и выкупов-то больших не требует, могут "попросить" тысячу или даже пятьсот, но опять же - условия похищения и содержания говорят о том, что тут действуют далеко не мелкие уголовники, для которых и сотня - сокровища майя. Может, попутали, или ввел в заблуждение костюм? "Гм, а где он"? - вспомнил Дима, наконец-то обнаруживший, что одет в пижаму. Все его вещи, включая трусы, исчезли.
- Эй, вы, откройте! - закричал Дима, стуча по двери кулаком.
Если уж похитили, то пускай сразу объяснят, зачем и для чего.
- Не балуй, а то получишь! - раздался из-за нее басистый мужской голос. - Сиди тихо!
Через пару минут защелкал замок, и дверь отворилась. В комнату вошел здоровенный дядька с бритой головой, похлопывая по бедру резиновой дубинкой и нахально ухмыляясь. Дима отступил и сел на кровать. Вслед за дядькой вошла женщина лет сорока, в белом халате, и Дима сразу узнал в ней ту, что пригласила его подъехать в микроавтобусе.
- Так, молодой человек, как себя чувствуем? Голова болит? - ласково спросила она, нежно прощупывая у Димы пульс.
- Что вы от меня хотите? - неуверенно спросил Дима, сбитый с толку таким вниманием.
- Придет время - узнаете, - улыбаясь, ответила женщина, заглядывая ему в зрачки. - Вы курите, пьете? Наркотики употребляете?
- Курю, немножко, - растерянно ответил Дима.
- Плохо. Курить вредно, - покачала она головой. Затем достала из кармана баночку и вручила Диме. - Это для мочи. Сделайте сразу. А я пока пришлю вам завтрак.
Она похлопал Диму по щеке, подмигнула и пошла на выход.
- Какая еще моча! - вскрикнул опомнившийся Дима, отшвыривая склянку. Он вскочил с кровати и, догнав женщину, схватил ее за плечо. - Вы мне объяс... Ай!
- Стой, козел! - пробасил дядька, с размаху ударив Диму дубинкой по пояснице. Жгучая боль повалила Диму на пол, и он заерзал ногами по холодной плитке. - Ва-шу ма-а-ть! - застонал он.
- Ты что, идиот, делаешь! - злым голосом закричала женщина, вцепившись ногтями в мешковатую морду дядьки. - Да ты ему почки отобьешь!
- Я нечаянно, - виновато ответил тот, - автоматически.
- "Автоматически", - сердито съязвила женщина. - Тебе сказали - бить только по ногам и рукам. Смотри, испортишь его - я тебя самого на стол положу!
- Не-е, Клара Петровна, - улыбнулся дядька, закрывая дверь, - я пропитый, мои органы только в музей алкоголизма годятся.
Лежа на полу, Дима, несмотря на оглушающую боль в пояснице, прекрасно слышал последние слова своих похитителей. И сразу понял, для чего его привезли, и что от него хотят. Будучи заядлым телекиноманом и прессоедом, он уже давно и неоднократно слышал и читал про подпольный бизнес трансплантантов. На мировом рынке органов спросом пользовались печень, железы, сердце, кожа, глаза, легкие и бронхи, кости и костный мозг, даже половые органы, но самым "ходовым" товаром были почки. Сотням и тысячам людей, от больных с рождения детей до спившихся миллионеров, требовалась срочная пересадка почек. Легальные же "источники" трансплантантов не удовлетворяли и четверти всего спроса, больные годами ожидали очереди, лежа в больницах под капельницей. Те, кто имел деньги, обращался к подпольным хирургам, оперирующим на дому. Спрос родил предложение и новый бизнес - охоту за органами. По всему миру, тайно и открыто, похищали здоровых молодых людей и подростков, чтобы вырезать у них необходимые органы, которые затем переправляются в подпольные операционные Европы и Америки. Да и "легальные" больницы и госпитали не всегда интересовались, откуда взялся тот или иной орган. Дальнейшая судьбы выпотрошенных доноров была очень печальной - если их не убивали сразу, сжигая труп дотла в предусмотренных для этого печах, то они на всю жизнь оставались инвалидами. Все это хорошо знал Дима, но ему и голову не приходило, что охота за органами достигнет и Верхнедонска. Теперь он догадывался, почему в последнее время бесследно пропадает так много молодежи.
Добравшись до кровати, Дима прилег и стал думать, как ему выбраться из беды. Перспектива стать калекой его не радовала, к тому же он был уверен, что его не отпустят, а преспокойно уничтожат. Единственным спасением было бы бегство, но как его совершить? Будь на месте Димы какой-нибудь супергерой, "зеленый берет", десантник или, на худой конец, отставной полицейский, он бы вышиб плечом дверь, шутя сломал шею охраннику, перестрелял всю банду и ушел, неся на руках спасенную прямо с операционного стола блондинку, под грохот взрывающихся газовых баллонов. Но Дима не был даже обыкновенным среднестатистическим парнем, способным намять бока равному противнику. В свое время вместо того, чтобы, как все "нормальные" люди, посещать тренировочные залы и упражняться в дискотечных потасовках, он проводил его за чтением или у экрана. Дима даже сомневался, что поднимет и пронесет хоть полсотни метров воображаемую блондинку. Правда, его "нездоровая" любознательность и отшельничество помогли ему стать в двадцать четыре года зам. начальника отдела, в то время как его ровесники дрейфовали между базаром и пивной. Но сейчас он пожалел, что не учился хотя бы боксу. Однако сидеть и горько оплакивать судьбу Дима не собирался, поэтому он стал сосредоточенно вспоминать, что в таких случаях делали люди, не обладающие силой и опытом.
Выбраться из комнаты, не одолев охранника, было невозможно. Дима понимал, что удар его кулака или ноги вызовут у здоровенного дядьки только недобрый смех, и решил вооружиться. Но в комнате не было ничего такого, чем можно ударить или уколоть, только кровать и санузел. Поразмыслив, как такую проблему решают в тюрьме, Дима решил сделать кистень. Прежде всего, он начал искать что-то небольшое, но тяжелое. Подойдя к умывальнику, Дима, ломая ногти, снял с кранов два фарфоровых маховичка. Затем он тихо, не шумя, разобрал внутренности смывного бачка, и отобрал несколько металлических деталей. Забравшись под кровать, открутил все гайки, которые смог. Собрав свои трофеи в кучу, Дима добавил к ним осколки разбитой баночки, и завязал все это в лоскут от простыни в тугой узел. После чего намочил его, чтобы сделать еще тяжелее, и поместил в угол снятой с подушки наволочки. Сделав несколько узлов, Дима получил необычное, но при умелом употреблении грозное орущие. Теперь нужно было только попасть им в цель - в голову охранника, причем с первой попытки. Поэтому он начал тренироваться, нанося удары по воображаемому противнику. С побегом Дима решил не медлить, ибо не знал, когда его положат под нож - сегодня или через неделю, но зато понимал, что с хирургического стола убежать будет невозможно.
Через час дверь открылась, и вошел охранник, держа в руке поднос с завтраком и напитком. Дима, стоя у изголовья кровати, сделал испуганное лицо и прижался к стене.
- Чего ты корчишься? Я пайку принес, - ухмыляясь, сказал охранник, ставя поднос на кровати. - На, жри.
Он рассмеялся и не спеша пошел к двери. Дима тут же выдернул из-под одеяла кистень, неслышно догнал охранника и изо всех сил крутанул своим оружием, целясь по затылку. Но удар, хоть и сильный, пришелся несколько выше - по темечку. Ошарашенный и полуоглушенный охранник повернулся к Диме, и тот не мешкая ударил еще раз. Вторая попытка была удачнее. Получив удар прямо в висок, дядька без стона рухнул на пол. Но Дима все еще не был убежден в своей победе, поэтому еще пару раз хорошенько "пригрел" охранника.
Прикрыв дверь, Дима с надеждой обыскал бесчувственную тушу. Однако пистолета, решившего бы многие проблемы, не обнаружил. Взяв дубинку, ключи и кошелек, он осторожно выглянул за дверь. За ней находился длинный коридор, в который выходили еще несколько комнат. Ни голосов, ни шума не было слышно. Тогда Дима на цыпочках вышел из комнаты и, подобрав ключ, закрыл за собой дверь. Быстро проскользнул по коридору и увидел лестницу, идущую вверх. "Подвал", - понял он. Ему очень хотелось взглянуть, что находится в других комнатах, но быстро рассудив, что он все-таки не герой боевика, а заурядная жертва, которой временно улыбнулась судьба, торопливо поднялся по лестнице. Выход преграждала массивная стальная дверь, но, к счастью, она была заперта изнутри на простой засов.
Она выводила прямо в большой, закрытый со всех сторон старыми одноэтажными зданиями двор. Его половину занимали штабеля бревен, и кучи отходов. По-видимому, тут было какое-то предприятие. Дима понял, что находится в чужом городе, потому что свой Верхнедонск знал вдоль и поперек. Такие допотопные строения там посносили еще при Брежневе.
В правой части двора стоял пустой самосвал и белая "газель", та самая, в которую садился Дима. За самосвалом виднелись старые, облезлые ворота. Прикинув, как лучше через них перелезть, если они будут закрыты, Дима стрелой помчался к спасательному выходу. И у самых ворот столкнулся с огромной кавказской овчаркой.
Может быть, она была хорошо обученным сторожем, а может ей просто не понравился выскочивший неизвестно откуда чужак в пижаме и босиком, однако овчарка без лая и раздумий набросилась на Диму. К счастью, он сразу же стукнул ее дубинкой, и собака отпрыгнула в сторону. Воспользовавшись этим, Дима с невероятной быстротой взобрался на капот самосвала. Пока овчарка, теперь уже оглушительно лая, прыгала внизу, он стал соображать, что делать дальше. В принципе, большую проблему собака не представляла. Дима знал, что если изловчиться и хорошо врезать дубинкой ей по носу, секунд пятнадцать она будет корчиться на асфальте, а он успеет перелезть через ворота. Но Дима слишком любил собак, чтобы калечить невиновное животное, честно отрабатывающее кашу и колбасу. Другое дело те негодяи, что намеревались выпотрошить ему внутренности, - их бы Дима с радостью увидел в инвалидной коляске или гробу. Поэтому он пошел другим, хотя и гораздо более трудным и опасным путем. Отложив дубинку и взяв кошелек в зубы, он снял куртку, оставшись в одних штанах. Затем намотал куртку на кисть левой руки и нагнулся к собаке. Как только она кинулась на него, Дима дал ей схватить куртку, правой рукой вцепился в ошейник и спрыгнул вниз, на овчарку.
Собачья хватка была крепкой - несмотря на ткань, боль судорогой сводила руку, но Дима продолжал заталкивать куртку все глубже в пасть, одновременно борясь с извивающимся и дергающимся животным. С величайшим трудом он доволок сильную и тяжелую овчарку до ее будки, стоящей всего в пятнадцати метрах, и прицепил ее к короткой цепи. Выдернув руку и куртку из пасти полузадохнувшейся собаки, он отпрыгнул назад. Овчарка тут же снова залаяла, свирепо порываясь наброситься на обидчика, но цель крепко удерживала невезучего сторожа. Дима отбросил испорченную куртку, со стоном пошевелил левой кистью и, спохватившись, направился к воротам. Но тут же пожалел, что увлекшись собакой, напрочь забыл о других опасностях. Навстречу ему из-за самосвала вышел мускулистый стриженый парень с бычьей шеей и узким лбом.
- Все? - участливо спросил он. - Ну, пошли назад, в камеру. Прогулка закончилась.
Этого охранника, дремавшего в одной из комнат столярной мастерской, разбудил лай собаки. Выйдя поглядеть в чем дело, он увидел сражающегося с овчаркой беглеца. Зрелище ему понравилось, и он захотел досмотреть его до конца. Теперь же он решил "по-доброму" вернуть Диму обратно, ничего не зная о некоторых обстоятельствах, сопровождавших Димино освобождение из подвала. Его атрофированные и отбитые в разборках мозги просто отметили факт бегства, не задумываясь над способом. Видя в Диме слабенького лоха, он не рассчитывал на какое-то сопротивление. Со своей стороны, Дима, войдя в азарт сражений, совсем не собирался покорно повиноваться этому "отморозку". Но проскочить мимо, а тем более сразить его голыми руками он не смог бы. Оглянувшись, Дима показал охраннику кукиш.
- Да пошел ты... петух! - выпалил Дима и побежал к грудам пиломатериалов. Как он и рассчитывал, "отморозок" сильно обиделся. Теперь он уже будет спокойно и сосредоточенно ловить беглеца, а "полезет на рожон", чтобы скорее врезать обидчику по морде. Выкрикивая самые изощренные оскорбления, Дима вскарабкался на кучу отходов и, присмотрев подходящий колышек, присел возле него на корточки. Раскрасневшийся охранник вместо того, чтобы дождаться пока Дима сам слезет вниз - бежать дальше было некуда, полез по шаткой груде обрезков и щелок. Громогласно клянясь, что за маму и всех упомянутых Димой родичей он порвет его на части, он подобрался к беглецу и протянул руку, чтоб схватить его за волос. В этот момент Дима подхватил остроконечный обрезок доски и вонзил его в живот охранника. Прошив футболку, он на ладонь вошел в накачанный "пресс". Закричав благим матом, охранник полетел вниз и, в довершение своих невезений, упал на асфальт головой.
В третий раз за четверть часа Дима ринулся к выходу, не взирая на десятки впившихся в ступни заноз. Подняв оброненный кошелек, на лежащие в котором деньги он намеревался купить одежду и обувь, чтобы не идти в милицию полуголым и босым, он с опаской, озираясь, подбежал к воротам. Как он и предполагал, они были заперты на замок - "подсобный бизнес" столярного цеха вынуждал принимать все меры предосторожности, даже самые простые. Схватившись за навесы, он взобрался на ворота, перекинул ноги и собрался спрыгнуть вниз. Но...
Ворота выводили на узкий переулок, по противоположной стороне которого тянулся старый кирпичный забор. Прохожие, наверное, тут были большой редкостью. Поэтому, когда к воротам подъехал темно-синий "форд", водитель и пассажирка которого с изумлением уставились на сидящего на воротах Диму, тот понял, что звать на помощь бесполезно.
- Миша! Коля! Ловите его, скорее! - закричала Клара Петровна.
Водитель и еще один пассажир "форда", испуганно и удивленно смотря на Диму, выскочили из автомобиля и бросились к воротам. От отчаяния и досады Дима едва не заплакал, и уже почувствовал, как предательски немеют ноги, в которые так поспешно ушла душа. Но у него еще хватило чуток самообладания, чтобы спрыгнуть назад во двор и добежать до открытых ворот столярного цеха, где он надеялся найти какой-то шанс к спасению.
Цех был небольшой, всего несколько станков и уголок для перекуров и домино. Работал он по-видимому не часто, а может и вовсе простаивал, служа лишь прикрытием для более выгодного бизнеса Клары Петровны, которая только за одну почку выручала не менее пяти тысяч долларов, а если без посредников - все пятнадцать. Дима схватил первый попавшийся предмет, какую-то стамеску и спрятался за токарным станком. Едва он присел, как в цех вбежали преследователи.
- Эй, мальчик! Где ты? - крикнул один из них. Второй мягким тоном позвал: Выходи! Мы тебе ничего не сделаем.
Дима осторожно выглянул из-за укрытия. Похоже, что у страха действительно большие глаза. Эти двое не отличались ни внушительными размерами, ни характерными чертами "крутых" людей. Скорее всего, они были ассистентами Клары Петровны, бывшими медработниками и вряд ли имели опыт рукопашных схваток. Дима подумал, что внезапность и нестандартность действия могут дать ему хороший шанс. Изгнав из себя остатки страха, он сосредоточенно рассчитал свой ход
- Ах, вот ты где! Иди сюда, не бойся, - улыбаясь, сказал седоватый мужчина, увидев за станком перепуганное лицо Димы (а корчить рожицы он умел превосходно) и, кивнул товарищу, осторожно подошел к беглецу. - Давай, выходи.
Дима, пролепетав что-то вроде "дядя, не надо", выждал, пока он приблизится поближе, и резко прыгнул ему навстречу. Остро заточенная стамеска дважды вонзилась в живот неосторожного охотника и еще раз - прямо в горло. Второй мужчина, также не ожидавший такого поворота событий, шагнул, было на помощь коллеге, но, увидев перед собой окровавленное острие, отступил к выходу.
- Ты сейчас получишь, ты у меня асфальт будешь грызть, - со злостью сказал он Диме, пятясь назад. И, повернувшись, побежал, громко крича на весь двор. - Рябой, где ты? Бегом сюда!
Однако быстро запнулся, увидев Рябого, лежащего в конце двора возле кучи отходов, с торчащим как у вурдалака колом.
- На кого руку подняли, суки! - страшным голосом закричал Дима, решивший, что наступило время сыграть хорошую роль. - Убью!
Что бы там ни подумал оставшийся один на один с разъяренной "жертвой" мужчина, он инстинктивно бросился бежать. Дима, размахивая стамеской и крича слова, неслыханные может быть и на блатных разборках, не спеша, заскакал за ним до самых ворот. Дав ему возможность перелезть через них и сесть в автомобиль, Дима вскарабкался на вершину створки и, улюлюкая, смотрел, как "форд" спешно покинул переулок. Тогда он выбросил уже ненужную стамеску и наконец-то спрыгнул вниз.
Продавцы небольшого фирменного магазина, расположенного в старом районе Донецка, с недоумением уставились на почти голого молодого человека, бодро и уверенно вошедшего в торговый зал.
- Ничего смешного, с каждым может статься, - предупреждая вопросы, сказал Дима и выложил на прилавок несколько крупных купюр.
- Мне одеться и обуться. Да и принесите валерьянки! У меня было тяжелое утро.
Тут Дима вспомнил, что ему предстоит разговор с милицией, и затрясся от страха. Милицию он боялся с детства.