ИНСПЕКТОР ПОЛИЦИИ – 3
ЧАСТЬ 1
Предисловие
Я, врамин Свамо с дождливой планеты Мадрак, прибыл сюда 3453 вейкима 768 мегра по галактическому летоисчислению в поисках спасения от Великой Черной Гнили (о ее действии на местные растения см. http://www.bestgarden.ru/show.php3?fn=themeno/themeno04.html). Разумные существа разных видов здесь она пока не трогает. О том, что творится на Мадраке, коротко расскажу.
Общие симптомы поражения примерно таковы: тело желтеет и утончается, ткани размягчаются, на них появляется сероватый или бурый налет, щупальца желтеют и отмирают, а основания внешних органов постепенно загнивают, пересыхают и обламываются.
Великая Черная Гниль может быть почти незаметна во время вегетации (наш способ размножения), а вот после нее проявляется во всей красе: чешуйки становятся как бы прожженными из-за рыжих, серых, иногда почти черных пятен. Под пятнами образуются язвочки, поверхность которых сначала бывает водянистой, а затем становится блестящей, как будто покрытой лаком. Из-за этого свойства Черную Гниль иногда называют лаковой болезнью.
По вечерам я пишу документальный текст о том, что здесь происходит, и мысленно передаю его по частям на Мадрак. Это – одно из моих заданий.
Глава 1
Инспектор К.
Красный карлик класса Z миновал точку зенита и перемещался к закату. На восточной террасе просторного пентхауза стоял, опираясь на перила, инспектор полиции К. Его взгляд рассеянно блуждал по соседним крышам. Инспектор не пытался рассмотреть копошащихся внизу людишек. Все, что находилось ниже крыш, тонуло в чернильного цвета тумане – тоскливой смеси выхлопов и ночного мрака. Уличное освещение в это время включать не полагалось. Формально, по закону, был полдень.
Когда-то давно такие пентхаузы на крышах занимали преуспевающие юристы, модные психоаналитики и случайно разбогатевшая богема. Эфемериды. Но сейчас, когда даже в июле температура не поднимается выше двадцати градусов, эфемериды жмутся к земле.
Изо рта инспектора валила струя густого и плотного пара. Иногда она затмевала красный карлик класса Z, и на террасе становилось пасмурно.
Древние называли красный карлик солнцем. Теперь говорили “каказет”. Полицейские остроумцы, намекая на возраст главы государства, именовали его “ Билли Красное Солнышко”. Инспектор К. не поддерживал эти шутки, ибо сам был далеко не молод.
Инспектор поежился. Что-то сегодня особенно холодно. Нормальная температура и давление рядом, за спиной, за герметичной дверью. Но инспектор не уходил с террасы. Он вспоминал прошлое. Трудно, с усилием, отрывки…детали… Пережитое ему представлялось нечетко, как бы сквозь заиндевелое окно его родного тридцать четвертого отделения полиции, когда там отключали отопление.
Инспектор достал из кармана компьювизор, вытянул антенну и набрал адрес Главного полицейского архива.
На дисплее побежали вверх номера файлов старых уголовных дел с однообразными названиями: “Дело № об убийстве, Дело № об изнасиловании, об убийстве и изнасиловании…” Инспектор щелкнул показавшийся знакомым № 23, попытался прочесть обрывки фраз, доставленные спутниковой системой¸ (xxx джинсы инспектора xxx пропитались тем самым жидким дерьмом нрзб.), понял, что когда-то, похоже, он действительно расследовал это муторное дело…”Вот она, моя жизнь,- подумал инспектор,- на слипшихся страницах в пыльных папках, да на размагнитившихся со временем файлах архивного управления. Привести их в порядок все им денег не хватает, видите ли .”
Дыхание инспектора пресеклось. Тело его тяжело покосилось и осело на морозный бетон. Компьювизор выскользнул из ослабевших пальцев. Порывом ветра инспектора потащило к пролому в перилах и бросило вниз. В последний миг он ухватился за стойку и повис над многоэтажной бездной. Стойка скрипела и двигалась в расшатанном гнезде. Вниз срывались бетонные камушки, набирая скорость серебряной пули…
Рядом, в тепле пентхауза, жена инспектора полиции К., хорошенькая XX-aW, с интересом смотрела в монитор. Цветная кинетическая схема, взятая в необычной, то как бы сверху, из гравилета, то снизу, из гравимоба, проекции, изображала скорченную фигурку, повисшую над пропастью. Под схемой давалась прерывистая линия сердечного ритма ее немолодого супруга, график скачков давления и беспорядочные обрывки энцефалограмм. Колонки подзвучивали эту картинку веселыми аккордами, а встроенный в инспектора радиомикрофон передавал его хрипы, свист ветра и уличный шум. Надпись в углу экрана предупреждала: “Здоровье 15%”.
Кроме пентхауза, информация о здоровье инспектора К. поступала в Главное медицинское управление. Оттуда ее воровал специалист по компьютерным преступлениям, детектив третьего класса отдела по расследованию убийств Кирк Гейбл. Сидя в уютном полумраке вычислительного центра, Гейбл с удовольствием смотрел на шефа, барахтающегося на экране и, потягивая подогретое пиво, думал: “Скоро на пенсию. А то и подальше…”
Слабая гравитация Тезея-11 оказалась как нельзя более кстати для Кривого Билла. Гремя магнитными подошвами, он с трудом втиснул бычье тело в сделанное по специальному заказу огромное и особо прочное кресло¸ застегнул привязной ремень и включил компьютер. Динамик радостно запищал. Экран осветился. На полумильной высоте нелепо кувыркался инспектор нью-йоркской полиции К. “Не жилец,- определил Кривой Билл.- Можно начинать”.
Инспектору казалось, что плечевой сустав вот-вот разорвется. Конвульсивно скребя рукой по полу террасы, он наткнулся на антенну и, собирая последние силы, дернул аппарат на себя, нажав кнопку “Undo”.
Монитор в пентхаузе заморгал и издал прерывистый писк. Миниатюрные пальчики хорошенькой XX-aW забегали по клавиатуре. У инспектора К. произошел мощный выброс адреналина. Резко подтянувшись, он забросил ноги на террасу. Линии пульса и давления стабилизировались. Энцефалограмма оставалась рваной. Но тут адреналин ничем не мог помочь.
Лица детектива Гейбла и Кривого Билла разочарованно вытянулись. Гейбл вздохнул. Кривой Билл выругался и ввел код отмены операции.
Инспектор К. вошел в пентхауз.
- Ну вот, опять ты перепугал меня до смерти,- XX-aW укоризненно качала головой.- Ведь знаешь, стоит тебе задуматься…О чем на этот раз?
- Да так, чепуха. Дело прошлое.- Инспектор, никогда не относившийся к собственному здоровью чересчур серьезно, досадливо отмахнулся. Он снова щелкнул № 23 “Дело об убийстве” и вызвал анимационную версию. На экране возникло яркое, модно стилизованное тело расчлененной и обезглавленной девушки по имени Мурга. “Боже мой,- прошептал инспектор.- Как давно это было…”
Тезей-11 был отстойником межпланетного преступного мира. Он славился самыми дешевыми среди ближайших галактик кибердевушками. Особенно им удавался тайский масаж. Слабое тяготение позволяло вытворять такие кульбиты, пируэты, па-де-де и о-ля-ля, которые невозможно представить себе нигде, кроме Тезея-11, ну разве что еще в свободном полете с выключенными двигателями. Вот только на боевых крейсерах под крышками гибернаторов с девушками не очень-то…
Недавно цены на массаж снова упали. Одну из девчонок случайно замкнуло прямо на клиенте. Пепел, оставшийся после преждевременной кремации Ублюдка Макса, правой руки Кривого Билла, уместился в баночке из-под столь любимого покойным пива. После того, как отгремели помпезные похороны, а банка с прахом, выброшенная мощной катапультой, по обычаю усвистела в дальние галактики, Кривой Билл приказал упаковать кибердевушек в кремниевые оболочки. Девчонок срочно модернизировали, зная, что Кривой Билл попусту ждать не любит.
Тут выяснилось, что девушки приобрели стопроцентную огнестойкость и абсолютную надежность, но утратили подвижность и вместе с ней способность к тайскому массажу. Кривой Билл с досадой пнул груду этих бесполезных приспособлений¸ рухнувших, не дойдя до постели, включил компьютер, придвинул микрофон и произнес сакраментальное “FUCK OFF!”
Суперкомпьютер Кривого Билла принимал команды с голоса в произвольной форме. Буквально истолковав полученный приказ, он передал его на учебные базы и тренировочные лагеря, запрятанные в безопасной темноте окраинных планет – спутников карликовых звезд. Среди людей Кривого Билла прекратился половой процесс…
На экране в руке инспектора К. между тем продолжалась демонстрация старого уголовного дела. Рисованный мультик изобразил полицейского утопленника Дугласа, из широко распахнутого рта которого выливалась гнилая серенькая водичка. Смотреть яркие живые картинки инспектору было приятнее, а главное, проще, чем читать немолодыми уже глазами слепые печатные шрифты. Но вот финал…
Инспектор поморщился. Манипулируя клавиатурой, он извлек Дугласа из воды. Куски туловища девушки по имени Мурга соединились и срослись. Инспектор ввели нарядных Дугласа и Мургу в распахнутые ворота церкви. Торжественно взревел орган. Священник заголосил формулы свадебного обряда.
Понимающая улыбка блуждала на губах детектива Гейбла. “Столько лет беспорочной службы… Конец года. Орден “Страж империи”- элегантная вещь. И престижная. И дорогая…Пора бы уже и получить…Как тут не сфальсифицировать уголовное дело…” Гейбл отвернулся от монитора.
Глава 2
ЛЕВИАФАН
“Левиафан” горделиво возвышался на старте. Новейшая противометеоритная защита, отражая и усиливая слабенькое свечение каказета, сияла невыновимым для глаз ослепительным блеском. На мониторах съемочной группы, присланной лично президентом Красное Солнышко, изображался раскаленный фаллос на четвереньках на беспробудно черном фоне. Камеры зашкаливало. Операторы злобно матерились.
“Левиафан”, мощный линкор I Галактического класса, был любимым детищем Главного полицейского управления. Налогоплательщикам он обошелся в целую кучу золотых дублонов, сравнимую разве что с его исполинской тушей. Пока шло строительство, нью-йоркцам пришлось потуже затянуть пояса.
У наименее удачливых, простых рабочих муравьев, или рамов, как их именовали в официальных бумагах благодетели-усоцы из Управления социальной защиты, даже имелся выбор. Можно было глотать воду из-под крана с гарантией, что она не из кладбищенского туалета, а из канализации твоего собственного дома, и через пару месяцев оказаться в морге со специфическими, будто бы проделанными жучком-точильщиком, дырками в желудке. Можно пить дешевое эфедриновое пиво, и угодить опять же в морг, но уже с дырками в черепе. Можно дышать воздухом с австрийскими вирусами, от которых начинается неукротимый понос, отчего за неделю внутренние органы вытекают из человека, а на унитазе остается высохший скорченный костяк. Если же перечисленных вариантов случайно удавалось избежать, рядовой рам все равно погибал от холода и недоедания. Так вот и жили нью-йоркцы, пока строился “Левиафан”. Жили надеждой, понимая, что с Кривым Биллом надо кончать, а жертвы – неизбежны…
Заглянем на минутку в манхеттенский клуб “Парнас”, где под остекленевшими от холода взглядами гостей, укутанных во всевозможное тряпье, раздевается стриптизерша Мария.
Вот она, смело сбросив блестящий бюстгальтер, пошатнулась и упала с помоста на неразговорчивого малоподвижного старичка со стаканом эфедринового пива. Столкнувшись, их тела произвели хрустальный звон, характерный для насквозь промерзшего дерева. Старичок остыл еще в полдень. Пиво наполовину состояло из антифриза и осталось жидким. Порция антифриза стоила здесь пятерку.
Покинем это заведение и посмотрим, чем занят Эрих Жижич, водитель гравитакса. Вот он стоит у тротуара и ждет¸выгодного клиента, заплатившего за простой и дорогу до космопорта в оба конца. Когда клиент, наконец, появился, водитель Жижич уже так примерз к сиденью, что его с трудом отодрали дюжие полицейские из набежавшего патруля.
Словом, назвать подобное прозябание жизнью мог безнаказанно себе позволить только Билли Красное Солнышко в очередном обращении к нации. Зато процветали строительные компании, получившие крупные заказы на возведение крематориев. Они успешно справились с задачей. Гигантские трубы, кольцом опоясавшие город, дымили днем и ночью. Создался локальный парниковый эффект, из-за чего средняя температура повысилась на целых полтора градуса.
Тепло от работы крематориев подавалось полиции и Управлению социальной защиты. Отдельные трассы снабжали людей Кривого Билла. За их прокладку компании запросили вдвое, причем получили не дублонами, а талерами. Кривой Билл сочувственно относился к идее строительства сверхмощных полицейских звездолетов.
Эрих и Мария очнулись на транспортерной ленте. Они лежали рядом, ногами вперед. Оглушающе ревели горелки. Приближалась хорошо разогретая плазменная печь. “Рвем когти!’- крикнул Эрих, прыгая на пол. Спотыкаясь и падая, они побежали вдоль виляющей ленты транспортера в поисках выхода из адского лабиринта. Навстречу пролетали тела чьих-то бабушек и отцов, сыновей и двоюродных братьев…
Следом плавно катился кибер, в чьи обязанности входило наблюдение за горелками и регистрация личного кода переработанных. Его электронный голос заело на простеньком тексте: “Десять драхм, господа, с вас десять драхм!”
Затем, сообразив, видимо, что получать драхмы следует не с живых и бегающих, а с родственников усопших, кибер развернулся и исчез.
Задыхаясь, Эрих Живич прислонился к осклизлой бетонной стене:
- Дьявол! Еще секунда, и мне каюк.
- И мне,- выдохнула Мария.
Они замолчали. Перед ними расстилалась подернутая морозной дымкой величественная панорама родного Нью-Йорка, города, где они были произведены и сформированы в инкубаториях II категории для этой проклятой жизни. Их детство, насквозь пропитанное насилием, навязанным кровавыми палачами-воспитателями, прошло, быть может, в одном районе или даже на соседних улицах, разделенных на блоки непроницаемым силовым полем. Делалось это для того, чтобы высшая артистическая каста стриптизерш и низшие – швейцаров, официантов, водителей – не смешивались. И вот теперь жизнь свела их, двух немолодых уже и одиноких людей, вместе на ленте транспортера, ногами вперед.
- Приходи ко мне вечером в клуб,- Мария быстро взглянула на Эриха.
- Думаешь, это имело бы смысл?- он задумчиво пожал плечами.- Не знаю. Может быть…
Где-то высоко в небе, окутанный густой пеленой ядовитых дымов, пел победную песню правительственный гравилет…
В клуб Эрих Живич не пришел ни вечером, ни на следующий день. Вскоре дым из труб крематориев полностью затмил красный карлик класса Z. Температура упала на десять градусов. Это стоило жизни и Живичу, и одинокой стриптизерше.
Наступил непроглядный мрак. Рамы перестали выходить на улицы. Люди Кривого Билла, крибы, темноты не боялись. Гораздо легче работать, когда клиент сидит дома. Всегда есть кому объяснить, где припрятана заветная сотня-другая дублонов, припасенная на похороны.
Те, кто был посмелее и не боялся неизбежной неопределенности, наступающей со сменой личного кода и утратой социального пособия, пробовали покинуть город. Прошел слух, что в Нью-Йорке-XII, жители которого говорили по-английски в нос и со странным ударением на конце слова, можно получить работу. Но вскоре выяснилось, что гульдены на перелет через океан тратились зря. Налог на “Левиафан” там оказался еще больше, мороз еще страшнее, а австрийский вирус мутировал и передавался не только привычным, но и чисто умозрительным путем, от одного взгляда на человека, сидящего в кустах со спущенными штанами. Поэтому нью-йоркцы-XII носили черные изолирующие колпаки, а над их головами вращались антенны радаров.
В столице империи усоцы раздавали бесплатные воздушные фильтры, которые встраивались в носоглотку. Это предохраняло от обычных вирусов, но мешало говорить. У тех, кто носил эти фильтры, поневоле развивались телепатические способности. Поскольку мы с вами такими возможностями пока не располагаем, то для понимания телепатов выделим соответствующие фрагменты жирным шрифтом.
Оператор Эдди пристально смотрел на брата-близнеца Фреда и напряженно думал: смотри какую вещь я добыл сегодня на студии они там кино историческое снимают в пятом павильоне про троянскую войну александр македонский ведет войско ганнибаллов в атаку клином в форме свиньи а на каждом из ганнибаллов надето вот что
а как оно работает
вот сюда суешь нос а эти крючки цепляешь за уши и все и ничего не слепит
Братья-операторы нацепили солнцезащитные устройства. Почетным гостям их раздало Управление соцзащиты прямо на стартовой площадке. Крибы добыли их там же, где и Эдди, отчего войско македонского лишилось важнейшего исторического аксессуара, предохранявшего глаза древних ганнибаллов от вражеских бластеров.
ну как размышлял Эдди.
да вроде ничего что то не пойму
Темные стекла слегка приглушили огненный фаллос. Мрачный фон стал еще чернее. Снимать было по-прежнему невозможно.
Глава 3
ПОЛЕВЫЕ ЦВЕТЫ
Инспектор полиции К. любил скромные полевые цветы. Но не эти, продукт высоких технологий, которые, будучи заказанными по каталогу, мгновенно синтезировались в домашнем реализаторе из сажи крематориев, летающей в воздухе, цветы, сработанные с непостижимой убедительностью, со скрупулезной имитацией клеточной структуры, капельками воды, выступающими на срезе, нежным запахом и пыльцой, остающейся на пальцах. Нет. Старый инспектор был к ним глубоко равнодушен.
Ему нравились простые букетики детства, с наивными проволочными стебельками, кричаще-желтыми, фиолетовыми или розовыми матерчатыми соцветиями, с запахом антимолевой пропитки.
Сердце его радостно замирало всякий раз, когда, едва проснувшись, он находил ранним утром такой букетик в стакане на прикроватном столике, несколько скрученных плоскогубцами цветочков на фоне мутного окна, за которым, будь он проклят, опять начинался рабочий день, такой же бесцветный, как все остальные, с неразрешимыми проблемами и безысходной тоской.
Цветы инспектору дарила любящая XX-aW. Ни свет ни заря она пешком шла вниз кругами по бесконечной лестнице и срезала их ножницами для жести в крошечном палисаднике. Это была их маленькая семейная традиция, и ее неукоснительное соблюдение на протяжении вот уже нескольких сотен лет помогало инспектору верить, что подлинные ценности существуют, и что Кривой Билл поздно или рано¸ но непременно будет предан справедливому суду.
Вот и сегодня инспектор бережно вынул из стакана букет, положил его в нагрудный сейф, рядом с пожелтевшей фотографией своей первой возлюбленной, девчонки по имени Мурга со смешными торчащими косичками, и отправился выполнять, быть может, самое опасное в жизни задание.
Глава 4
КЛЮЧ НА СТАРТ
- СоотеСественники!- разорялся мэр.- Сегодня ваЗнейСий день, я бы сказал, историСеское событие! - По случаю праздника мэр вставил в нос воздушный фильтр новой конструкции. С ним было легко говорить речи, но очень трудно – шипящие звуки, которые автоматически менялись на свистящие.
- Вот он, наС красавец-великан, не побоюсь этого слова, исполин! Преступность задроЗит и падет. Тезей-11 покорится Серез сутки. Его вассалы сдадутся сами. Я взволнован как никогда! От имени Президента благодарю всех присутствуюСих за понимание и поддерЗку. Без ваСего уСастия, господа, сегодняСний радостный день был бы невоЗмоЗен!
Гости торжественной церемонии, полицейские, усоцы и крибы смотрели на мэра сквозь темные очки. Его тщедушный силуэт едва читался на фоне раскаленного линкора. По периметру собравшихся окружали кольцом сидящие в чахлых кустиках со спущенными штанами аввы – носители австрийского вируса. Речь мэра прерывалась взрывами отходящих газов.
- А теперь позвольте заСитать Указ Управления социальной заССиты. Орденом “СтраЗ Империи” с клюСами и бантами награЗдаются:
Достопостенный трубадур, неустанно труЗдаюССийся…пекуССийся…- воздушный фильтр забился соплей (с утра у мэра начался легкий насморк) и перестал пропускать некоторые слова, - заслуЗенный трувер
сэр Райнер Брауде!
Главный усоц достоСтимый миннезингер ДЗон П. Эмброуз!
Орденами “СтраЗ Империи” третье…пени…Здена…оиСеская команда нашего родного “Левиафана!”
Зазвучали фанфары. Команда проследовала ко входу в корабль. Новенькие награды издавали мелодичный звон.
- А теперь разреСите, как говаривали в старину, разрезать лентоСьку.- Мэр нашарил ножницы на быстро подставленной подушечке и вхолостую защелкал ими в воздухе. Лента, тем не менее, упала. Кто-то из охраны вовремя перерезал ее в другом месте. – Ключ на старт!
Грянул гимн. Взревела сирена предупреждения. Ударили стартовые двигатели. Тонко засвистел антиграв. “Левиафан” тронулся.
Инспектора полиции К. вмяло в пилотское кресло. “Страж империи” врезался в горло. Из-за ускорения он стал весить как стальной блин штанги рекордного веса в супертяжелой категории. В глазах инспектора завращались кровавые шарики. Свинцовой рукой, подвижностью и пластичностью напоминающей бетонную дымовую трубу, он с великим трудом дотянулся до компьютера…
В пентхаузе запищал сигнал. XX-aW нажала “Undo”. Картинка на мониторе изменилась.
Вот инспектор К. благодарит мэра и лично Билли Красное Солнышко, клянется верой и правдой служить Империи, отдает честь, прищелкивает каблуками, делает поворот направо кругом, и, направляясь к “Левиафану”, незаметно сует высокую награду в карман охранника…
Полет линкора выровнялся. Эдди и Фред поворачивали камеры в зенит. Через мгновение они ослепли навеки. На месте желто-розового бутона пламени стартовых двигателей вырос поганенький ядерный грибок…
Торопливо откатившийся подальше от эпицентра взрыва маленький шустрый кибер передавал эти интересные кадры на Тезей-11. Кривой Билл скомандовал начинать. Детектив Гейбл проткнул дырочки в погонах.
Жена инспектора полиции К., хлопоча щекой, водила по намыленной коже антикварной опасной бритвой. Патология беременности, из-за которой у нее рождались одни мальчики, к тому же точные копии ее супруга, заставляла ее принимать гормональные противозачаточные пилюли. Они вызывали усиленный рост волос, которые за последнюю сотню лет набрали такую жесткость, что не поддавались никаким другим инструментам, кроме этого оружия первобытных крибов, оставшегося от туманных времен их далекой юности.
В зеркале отражались ее задорно вздернутый носик¸ раздувшийся от воздушного фильтра, полуобритая щека и монитор компьютера. Мигающая надпись сообщала: “Здоровье 0”.
На место первого и последнего старта “Левиафана”, подняв тучу радиоактивного пепла, тяжело упал металлический ящик. От удара дверца открылась. Внутри лежал трогательный букетик скромных полевых цветов.
КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ
Краткое содержание первой части
Долгие годы в столице Империи продолжалось строительство мощного боевого звездолета, способного заменить устаревший полицейский флот и в одиночку справиться с засевшей на окраинах Галактики мафией. В день окончания строительства корабля, гордо названного “Левиафаном”, большую группу руководителей проекта торжественно награждают орденами. Но из-за коварства главаря межпланетной мафии Кривого Билла боевой линкор взрывается на старте. При этом гибнет самый опытный и отважный борец с преступностью, старейшина имперской полиции инспектор К. Для Кривого Билла наступает выгодный момент. Он решает начать войну за мировое господство.
РЕКЛАМА, ОБЪЯВЛЕНИЯ
Добавить
ЧАСТЬ 2
Глава 1
Кризис
Взрыв “Левиафана” унес всю верхушку городской администрации. Освободившиеся места заняли крибы. Поднялась волна насилия. Полицейские компьютеры зависали, не справляясь с потоком сообщений об убийствах, грабежах, изнасилованиях и разбойных нападениях. Информация в основном поступала с Тезея-11. Поэтому оперативные группы попадали не на место преступления, а в заранее подготовленную засаду. Смысла в такой работе было мало, но долг велел продолжать ее, несмотря ни на что.
- Да. Полиция. Что? Выезжаем. Да. Конечно.- Детектив Нейтли Брукс отодвинул микрофон и обернулся к напарнику Майклу Уинтерсу.
- Бегом в гараж. Едем.
- Что на этот раз?
- Преступление категории “Б”. Расскажу по дороге.- Нейтли нажал кнопку вызова.
В полицейском гараже взвыла сирена. Опергруппа попрыгала в гравимоб. По уставу - через полторы минуты ты уже несешься вовсю по шоссе, виляя между рядами, через десять – прибываешь на место.
Водитель Даян Лоттер, чертыхнувшись, вскочил за пульт управления, вырубил сирену и потянул на себя рычаг антиграва. Плавно приподнявшись над землей, гравимоб рванулся к выходу из гаража.
Лоттер родился в третий год Империи в шестнадцатой ячейке бруклинского инкубатория от клеток Анны Марии и Барри Лоттеров. Это был прилежный, воспитанный и способный ребенок. Компьютером он научился свободно пользоваться в пять с половиной лет, передавая в управление социальной защиты вымышленные сведения о доходах своих прототипов. Усоцы втрое повысили Лоттерам налоги. Прототипы отреагировали соответствующе. Долг в двадцать драхм за их кремацию до сих пор камнем висел у Даяна на шее.
Рано осиротев, водитель Лоттер поневоле был вынужден привыкать к самостоятельности и ответственности. Вал преступлений оставлял ему для отдыха от силы два-три часа. Даян валился в кровать как убитый, не вынимая из носа воздушный фильтр, хрип, сипение и клекот которого трансформировались в измученном мозгу усталого человека в тревожные звуки сирены, и всю ночь руки его беспокойно метались по простыне в поисках рычагов управления.
Принимая решения, Лоттер не всегда руководствовался полицейским Уставом. Это вызывало сдержанное раздражение начальства, но с лихвой компенсировалось всеобщей любовью, которой он пользовался в тридцать четвертом отделении. Множество раз чья-то жизнь зависела исключительно от его мастерства, но Даян ни разу не попытался поставить спасенного полицейского в положение неестественной благодарности, которую хочется забыть побыстрее как навязчивый кошмар вместе с поводом к ее возникновению.
- Детектив Нейтли! – в кабине прозвучал звучный голос сержанта Уинтерса.
- Да, сержант!
- Я про категорию “Б”. Сегодня что-нибудь особенное?
- Вы Устав давно читали, сержант?
- Нет, я просто…
- Ну если просто… Про категорию “А” слышали?
- Компьютерные преступления?
- Так, молодец, сержант. А категория “Б” – это все остальное. Можно особенно не торопиться.
Детектив Нейтли Брукс появился на свет одновременно с водителем Лоттером, в соседнем боксе и при температуре на одну сотую градуса ниже нормы. Небольшая ошибка автоматики привела к тому, что мальчик вырос нервным и раздражительным, но, вместе с тем, впечатлительным и музыкальным. Когда ему исполнилось шестнадцать, усоцы направили его стажером в тридцать четвертое отделение полиции и, как всегда, не ошиблись. Абсолютный слух сделал его незаменимым по части подслушивания, восприимчивость и ранимость заставляла ненавидеть преступный сброд, а раздражительность и нервозность оказалась как нельзя более кстати в перестрелках: бластер в руке Брукса всегда на хоть на миг, но опережал врага.
- Валет! – азартно закричал борткомпьютер, откликаясь на вставленную в прорезь игровой приставки пластиковую карту. “Ребята, потише”,- Лоттер слегка опустил перегородку. Сержант немного уменьшил громкость. Друзья-картежники пользовались архаической версией подкидного, когда карты еще тасовались вручную. “Традиционалисты”,- тепло подумал про них водитель.- “Консерваторы…Ну ничего, в конце концов для полицейского это даже неплохо. Совсем неплохо…” Затормозив на перекрестке, Даян Лоттер почувствовал, что засыпает.
Пытаясь сосредоточиться, он стал пристально всматриваться в текст какой-то вывески над обгоревшим входом, но глаза слипались, и в поле зрения попадали лишь отдельные слова: ПРЕПОДОБНОГО САД ПРЕПОДОБ ГЛЕНА ДЕТСКИЙ С…”Действительно ли преподобный подобен и в самом ли деле другие подобные не могут быть уподоблены преподобному?”- текла сонная тягучая мысль, и вдруг в памяти Даяна всплыли полустершиеся обрывки старых воспоминаний о тех благословенных деньках, когда небо было выше, воздух чище, нравы проще, а крибы сидели тихо и развлекались детскими шалостями вроде рэкета и грабежей. Тогда в полицию пришел необученный молодняк.
- Король! – неокрепшим ломающимся баском сообщил борткомпьютер.
- Шесть козырей! – довольный, сержант Уинтерс вставил в щель очередную карточку. Он-то и был одним из тех самых новичков. Теперь от них осталась горстка закаленных ветеранов, окруженных легендами и ореолом почти мистической славы.
Выделяясь умом, унаследованным из клеток указательного пальца левой руки Уинтерса-старшего, сержант Майкл сделал стремительную карьеру, в отделе убийств неизменно считался лучшим из лучших, в битвах с крибами всегда шел напролом, не считаясь с опасностью, а его решительности и необузданности немного побаивались даже люди, много лет его близко знавшие. Впрочем, частенько именно она-то и оставляла Уинтерсу последний призрачный шанс уцелеть самому и спасти товарищей.
Гравимоб приземлился у подъезда, указанного в ориентировке. Водитель Лоттер взглянул в зеркало заднего вида. Воспоминания оставили его. Сонливость тоже прошла, внезапно, рывком, как это иногда бывает в ранние предутренние часы, когда снится кошмар, что ты на задании, сзади – пара зеленых юнцов в новенькой форме, плохо понимающих, что к чему, ты уходишь от погони, давишь на полный газ, а навстречу летит снаряд на колесах, битком набитый заминированными крибами-камикадзе.
По инструкции сержант Уинтерс должен был сидеть спереди, за пультом управления тактическим бластером. Он вышел из машины и потянул за ручку передней двери. Заперто. “Эй, Даян! – сержант постучал в стекло. Голова водителя, отчаянно скрипя на ржавой турели, с трудом повернулась на звук. Крибы слепили его из изношенного кибера старой модели, списанного еще во времена династии Линь. “Даян?” Мутные глазки Лоттера треснули, уши отскочили, зубы выстрелили короткой очередью, лысина вспучилась и потекла. Словно гейзер, из нее ударила, пробив крышу, струя белой жидкости. “Даян?!!” За секунду до взрыва на лице лучшего водителя имперской полиции мелькнула блудливая улыбка. Гравимоб разнесло на куски.
Глава 2
Прощание
Трагическая новость разнеслась с быстротой молнии. Обряд прощания был назначен в полдень в Траурном зале Центрального департамента.
“Все должно быть достойно, скорбно и торжественно”- детектив Гейбл стучал по клавиатуре, старательно исполняя поручение по организации похорон.- “Торжественно и величественно, но без напыщенности. Скорбно, но без уныния и неверия. Соратники, друзья. Жены и подруги. Целование урн с прахом. Органист. Общая молитва и поминальный ужин. Все как обычно”.
“Все как обычно”- проползла по экрану компьютера последняя строка похоронного заказа. Кривой Билл отвернулся. Наклонившись к журнальному столику, он шумно втянул носом через трубочку дорожку белого порошка.
- Теперь ты.
- Милый…- супермодель Эмилия Стенфорд, только что привезенная на Тезей-11 прямо с показа антивирусной моды в клубе “Парнас”, грациозно опустилась на колени. Волосатая лапа Кривого Билла расстегнула молнию на джинсах.
К полудню в Главный департамент должны были прийти все полицейские, свободные от работы. Патруль старшего сержанта постовой службы Брета Эриксона возвращался с маршрута.
- Не повезло ребятам.
- Да уж. Классные были парни.
- По-настоящему крутые…
- Ну ладно. Чего уж.
- Сколько раз с я ездил с Даяном…Знаешь, он был действительно надежным.
- Ладно, говорю.
- Опять будем молиться хором…А этот, из усоцев, скажет речь. Были, мол, примером. Погибли, бля, как герои.
- Вдовы начнут глазки строить.
- Ну, этим теперь лафа. Пенсия и все такое.
Сержант Эриксон и его напарник, патрульный Дуглас О’Нири вышли из машины и зашли в отделение.
- Все нормально, ребята?- козырнул им дежурный, старина Эдди, двухметровый мулат с бритой головой.
- Нормально. Сейчас в душ, потом на поминки.
- Тогда до скорого.
- Тоже придешь?
- Да.
- До скорого.
Эриксон и О’Нири были друзьями с детства. Совершенно не похожие внешне, они обладали глубоким внутренним родством и понимали друг друга с полуслова, что и спасло их в одной недавней тяжелой заварушке в китайском квартале. Только им удалось выбраться из той кровавой разборки целыми и невредимыми. Когда перестрелка немного стихла и, казалось, можно было короткими перебежками продвигаться вперед, из-за угла в пустой коридор внезапно выскочил криб с бластером наперевес.
В воздухе засмердело. Крибы мылись редко и неохотно, и только по приказу с Тезея-11. Чуткое обоняние не подвело сержанта. Он бросился на пол, успев метнуть другу защитные очки. Криб выстрелил. Лазерный луч, отраженный зеркальными стеклами, разнес нападавшего в дымящиеся клочья. Глазам Дугласа О’Нири на мгновение стало горячо…
- Горячо!
- Классно!
Друзья-полицейские нежились под душем.
- Все-таки, сделай поменьше.
- Да ты, оказывается, слабачок!
- У меня сейчас шкура облезет.
- А-а-а…!!!
Из душа хлынула серная кислота.
Вы получили последнее сообщение, родные мои. Сегодня утром я нашел на чешуе ржавые пятна. Это она, Великая Черная Гниль.