16
Солнце склонилось за горизонт, и мир вокруг погрузился в серые сумерки. Кричали впряженные козлы и погонщики, щелкали кнуты. Все кругом было наполнено скрипом дере-ва, бряцанием стали и топотом. Люди бежали. Бежали, пытаясь обогнать других людей, пы-таясь успеть проскочить, пока не догонит войско принцев. Люди бежали, подгоняя не при-вычных к бегу животных, на пределе сил. Бежали после долгого трудового дня.
Всего под знамена собрался сорок один человек. Грол выделил четырнадцать человек в обоз, во главе с Крыном. Главным образом это были крестьяне и те, кто родился и вырос здесь, на Лестнице. Остальным, призванным прикрывать и защищать первых с оружием в руках, велел поначалу отдыхать на повозках. Но когда не вернулся вовремя Ригг, стало ясно, что план провалился, и единственное, на что могли рассчитывать люди – это успеть добежать до земель Ватаги. И тогда побежали все. Бежали, задыхаясь и валясь с ног, а кто-то даже пытался толкать повозки.
- Ригга все нет, - догнав Грола, доложил Итернир, - знать бы, что случилось, может сгиб парень?
- Кто знает? - бросил на бегу воевода.
Веселей всего и привычней держались пастухи. Они, хотя и преодолели бегом все расстояние от степей, до вырубки, сейчас бежали, как ни в чем не бывало, подбадривая ос-тальных.
- Эгей! – раздался вдруг голос из хвоста колонны, - принцы идут!
Грол остановился, напряженно вглядываясь вдаль.
- Идут, - тут же остановился и Итернир, тяжело дыша, - их человек сорок. Вот Ёнк возьми этого атамана, и не тоскует же по нем Праля!
- Не к месту ты Пралю помянул, - угрюмо заметил Грол и, оглядевшись, звучно ско-мандовал, - к холму! На холм повозки и в круг! Живее!
Обоз послушно свернул с дороги, направляясь к указанному воеводой холму.
- Обозники внутрь! Вои ко мне! – продолжал Грол.
Спешно выпрягались козлы, сгонялись внутрь круга повозок на вершине холма. А солдаты из замка быстро приближались.
Грол критически осмотрел двадцать шесть воинов в его распоряжении, и принялся расставлять их. Поставил пятерых, во главе с Гривеном защищать правый фланг, прижатый к узкой, но глубокой лощинке, подрезавшей подошву холма. Всех пастухов отправил на левый фланг. Их задача была труднее: не допустить прохода врага в обход главных сил к обозу. И всего одиннадцать человек осталось на центр. Он вышел вперед и громко сказал:
- Стоять крепко, вои! Видно, помощи нам не будет. Вам тяжелее всего придется, пас-тухи, если пройдет враг, да пожжет обоз, некуда нам будет идти! Вашу козу через копыто! А вы, там, в обозе, никуда не выходить, что бы ни сталось! Слышите?
Из-за кольца повозок ответил нестройный хор голосов.
- Учись, - толкнул Принца в бок Итернир, - если государем хочешь быть, должен уметь и полки водить. О как! Почти в рифму!
Его толкнули под локоть, втискиваясь между ним и Лансом. оглянувшись, Итернир с удивлением обнаружил Крына.
- Ты Крын – бык! – возмущенно воскликнул он, - самый настоящий! Но не потому, что здоровый, а потому, что скотина! Что с нами будет, если ты погибнешь?! Из нас же никто строить не умеет.
- А че? – невинно хлопая глазами, ответил Крын, доставая топор из-за пояса, - коль вы тут... в смысле того... так и обозу несдобровать.
- Не лезь на рожон, - сказал Ланс, подвигаясь, - бей только наверняка. Из строя не уходи!
- Я это... – ответил тот, - постараюсь.
- Воины! – продолжал меж тем Грол, - герои! Вы давно оставили свое оружие! Вспомните его сейчас, ибо нужны не ваши смерти, и Праля должна плясать не на ваших кос-тях! А на костях этого гнидника! – он указал своим шестопером на солдат, растягивающихся цепью в двух сотнях шагов, - Не за жизнь свою стоим сейчас. За судьбу!
Воины молча внимали. Они давно не брались за оружие. Многие думали, что уже ни-когда не вернется то время и та судьба, что привела на Лестницу. Теперь же многие вспоми-нали давние прозвища, Ураган, Лютый, Волк, Лесной Демон, и другие, которые придумывали для них люди в честь громких подвигов. Все они были герои. Ведь простому человеку сюда было не добраться. И оружие в руках, и предчувствие битвы будоражили кровь.
Итернир огляделся. Справа приготовился к схватке Кан-Тун, сосредоточенно сжав гу-бы. Он боялся сейчас, этот гордый отпрыск древнего рода. Слева стоял Крын все с той же безмятежностью, хотя угрюмо покачивающийся в его руках топор, налитый угрюмой силой, не выглядел столь безобидно. Топор словно чувствовал кровь, что прольется сейчас на траву. За Крыном стоял Ланс, спокойно опираясь на копье. И смотрел на врагов с тем же без-различием, с каким смотрел и на свою пищу, и на бездну под ногами на краю Лестницы, и на солнце. Слева от Ланса стоял тот мальчишка, Торок. Он уже облачился в отцовы доспехи, которые не очень-то хорошо сидели на нем, и сосредоточенно сжимал меч. А справа от принца был невысокий незнакомый парень лет за двадцать. Как-то не верилось, что он дошел сюда сам. Коренастый, среднего роста, в простой кожаной безрукавке и широких холщовых штанах. Соломенные кудри развевал легкий ветерок, а серо-зеленые глаза на простоватом лице лучились бесшабашной удалью и сулили множество бед врагам. Он был не похож на песенного героя, победителя драконов и чудовищ, но секира, не из самых маленьких, держалась в руках, словно там родилась.
Солдаты остановились в сотне шагов, вперед вышли четверо принцев и человек, ко-торого Кан-Тун помнил как капитана замковой стражи. Один из них махнул рукой, пригла-шая на переговоры.
Грол с принцем выступили вперед, подозвали Итернира.
- Да ну, бросьте, - отмахнулся тот, - чего я им могу сказать, кроме того, откуда они на этом свете взялись и почему от своей мамочки произошли?
Слышавшие его усмехнулись, а принц нехорошо посмотрел. Вдвоем они пошли на-встречу командирам врагов.
- Что же ты сделал-то? – начал Дун-Тан, - мы к тебе по-хорошему, а ты вон как?
- Мы должны идти дальше, - мрачно и твердо ответил принц.
Ему было страшно, и свой страх он старался спрятать за угрюмым видом.
- Грозный ты стал, - удивился Дун-Тан.
- Брат, Рен-Тун, - спросил Кан-Тун, поймав взгляд брата, - зачем ты с ними? Ты же ходил к обрыву. Пойдем, мы поднимемся дальше.
- Зачем? – отвернул взгляд третий принц, - Зачем? Лестницы дальше нет. И не все ли равно, на чьей стороне я погибну?
- Не говори так, - покачал головой Кан-Тун.
- Оставьте все, светлый принц, - вступил в разговор командир замковой стражи, - сложите оружие. У нас здесь сорок пять человек, а вас едва ли три десятка. Вам не на что рассчитывать...
- Нет, - оборвал один из близнецов, - нет! Лучше покрепче сожми свой меч, и тогда мы убьем тебя с честью.
- Бежал бы ты, - заговорил Грол, - Не будь я Грол Оружейник, свои советы ты сегодня засунешь в...
Дослушав предсказание Грола до конца, обе стороны разошлись, сопровождаемые проклятиями близнецов.
Последний раз все воины проверили, легко ли выходят мечи из ножен, прозвучала команда, и солдаты принцев пошли вперед.
- Стоять! – громко и протяжно скомандовал Грол, - помните про обоз!
Враг подходил.
Засвистели первые стрелы. Били без промаха. Только лучников было мало. Двое мя-тежников и один гвардеец. Луки у настоящих героев не в почете. Пали на землю первые уби-тые.
Солдаты побежали. Воины молча смотрели на приближающуюся шеренгу врагов и меньше всего думали о том, что их слишком мало.
Лучники с облегчением схватились за мечи. С этого момента никто не скажет, что они бесчестны.
- Смерти нет! – закричал Грол, взмахивая шестопером, когда враги атаковали.
По всей шеренге взметнулись клинки, звон стали смешался с людскими возгласами и криками.
Началась схватка.
В замке осталось всего тринадцать человек и Ун-Рон, этот властный высокий старик, меряя шагами тронную залу, чувствовал себя неуютно. Ему даже не грело душу, что не было особых споров относительно того, что в войско против мятежников пойдут все гвардейцы и остальные принцы. Ему не становилось легче оттого, что гвардия любимых родственников наверняка сильно уменьшится, и они ослабнут. Терзали тяжелые предчувствия. Что-то не давало покоя. Как только он увидел этого нового принца, он почуял неладное. И когда узнал, что тот поднял мятеж, только утвердился в этом мнении. Что-то внутри говорило, что так просто это все не кончится.
- Ватага! – передернул вдруг гулкую тишину залы крик вбежавшего командира остав-шихся стражников.
Это был очень надежный человек, местный уроженец.
- Что?! – не веря, не желая верить своим ушам, развернулся Ун-Рон.
- Ватага! – выдохнул страж, - сюда идут!
- Что же ты стоишь?! – вскричал старик, - Гонца! Шли скорей гонца остальным! Пусть немедленно идут сюда!
- А оружие слугам, - осмелился спросить стражник, - оружие им выдавать?
- Оружие?! – заметался Ун-Рон, - слугам? Выдавай! Делай же скорей что-нибудь! Я повелеваю!
Когда страж исчез за дверью, Ун-Рон развернулся, и скрылся в маленькой непримет-ной двери за тронами. Он должен был успеть добежать до подземелий донжона, ибо сбылись самые дурные его предчувствия.
Ригг вовремя успел добежать до ватаги. Он услышал ответ атамана, что они не замед-лят с выходом, но на обратном пути решил удостовериться в том, что ватажники нападут на замок вовремя, и задержался. Он лежал в траве, солнце шло по небу, а ватажников не было видно.
Он весь извелся, волнуясь за друзей. Видел, как из замка выступили воины принцев, и понимал, что скоро вот сейчас, уже может быть, его спутники ведут неравный бой. Без всякой надежды на помощь.
- Ватага! – донесся испуганный голос со стен замка и, лелея надежду, что еще не все потеряно, Ригг помчался прочь догонять своих.
Сначала солдаты решили пробиться одним ударом, сквозь центр мятежников, но на-толкнувшись на плотную стену стали и ругани, крепко завязли.
Уставшие мятежники дрались, отстаивая последнюю надежду на свою судьбу, по-следнюю возможность оставаться теми, кто они есть. А солдаты защищали свою жизнь. Свой образ жизни и мыслей. Свой покой.
Итернир знал, что ему очень повезло, поскольку его соперник был не столь искусен как остальные. Он видел, как размашисто бил Крын, не скупясь на силу. Как вертелся принц справа от него, двигаясь точно так, как учили дворцовые учителя.
Бой кипел вокруг, но мало кто падал мертвым. Оружием здесь владели все и весьма достойно. Итернир не видел, как упал воин рядом с парнем, что стоял справа от принца, как в брешь бросилось сразу пять солдат. Они мгновенно оказались за спинами мятежников и устремились к обозу. Взревев что-то нечленораздельное, парень с секирой одним могучим точным ударом бросил на землю своего противника и бросился на тех, что прошли к обозу. Догнав первого, ударил, прямо в спину, разрубая чуть не пополам. Не высвободив свое ору-жие с первого рывка, не задумываясь оставил рукоять и бросился дальше. Подбежав к тем, что уже пытались развести огонь у обозов, чиркая огнивом над заткнутым в бревна трутом, могучими ударами раскидал их.
Парень видел, что вся правая часть центра подалась, еще двое мятежников упали, чтобы не встать. В прорыв неудержимо бросились солдаты, прижимая правый фланг к ло-щине. Судьба обоза была, казалось, решена. Но еще стоял левый фланг. Еще стояла левая часть центра. Надо было жить. Он бился голыми руками, превращая в кровавое месиво лица своих врагов. Ошеломленные его яростью и напором, они даже чуть отступили. Оставляя его одного. Окровавленного, но яростного и готового к смерти врагов.
- Поубиваю... всех, - четко проговорил он и бросился на них сам.
И упал на траву спустя несколько мгновений.
- Падлы вы, боги... - шепнул он, умирая.
Но уже опомнился правый фланг и одним слаженным усилием, душой которого были Гривен и Нежень, отбросил своих противников.
- Держи фланг! – звонко и весело скомандовал Гривен трем своим соратникам, - а мы с милой спасем мир!
Они вдвоем набросились на десяток пробившихся внутрь врагов, словно смерч. Сколь прямы и сильны были его удары, столь точны и изысканы были движения ее клинка. Они действительно были одним целым. Они пели одну песню. Двоих солдат поразили сразу, как только повернули свое оружие в сторону обоза. Еще один упал, уже у самих телег.
И вновь прорвавшиеся оставили попытку поджога, обернувшись к воинам. Нежень и Гривен оказались окружены со всех сторон. Шестеро от обоза и еще пятеро прорвалось ме-жду флангом и центром.
Встав спина к спине, и мужчина, и женщина совсем не собирались сдаваться. Засвер-кала сталь в умелых руках, и, прежде чем противники оценили их умение, еще один прекра-тил свой путь в этом мире.
Они перебрасывались словами, полными нежности, которую презирал этот мир, счи-тая словами слабости, среди сверкания стали и звона клинков. Они жили одной жизнью. Жили одну судьбу. И умерли одной смертью. Одно копье пронзило его живот и вышло из ее груди.
- Ты здесь, милый? – прошептала она, когда ноги подогнулись и они повалились на землю.
- Я здесь, милая, - сжал он ее пальцы.
Но центр уже сомкнулся с флангом, а солдаты врага успели покинуть тыл мятежников.
Принц не удивился, когда гвардейца перед ним сменили близнецы. Их перекошенные лица светились ненавистью.
- Ну, наконец-то! – выдохнули оба и бросились на него.
Он бился так, как никогда раньше не бился на учебной площадке. Забывая все, чему учили, и судорожно вспоминая одновременно. Спасало только то, что противники не при-выкли сражаться вдвоем и в ненависти мешали друг другу. Однако их было двое, и он пони-мал, что ему не выстоять. Ощущение поражения и близкой смерти овладевало всем телом, и пальцы слабели, не удерживая меч.
- Ты в долгу, твою так! - вдруг сказал Итернир, нанося неожиданный удар прямо в сердце одного из близнецов.
Инстинктивно принц ударил сам в открытого второго брата, пораженного смертью своей половины. И очень удивился, когда осознал себя стоящим над трупами врагов живым и здоровым.
Первая попытка солдат опрокинуть мятежников прямым натиском провалилась. И только тогда командир стражи понял, насколько слаб левый фланг мятежников, что его можно просто обойти.
- Обходи их! – раздалась звучная команда, - обходи справа!
И тяжелее всего пришлось пастухам. Их противники растянулись широкой цепью, пытаясь забежать в тыл. Среди этих воинов не было пастухам равных в ловкости и быстроте, но их было девять, а врагов – двадцать.
- Поднажмем, ребята! – шумел один из них.
- Потягнем! – кричал другой, - только бы трубку не обронить!
- Да на кой она тебе, на том свете?
- А Ёнку дам прикурить!
- Дай лучше этим прикурить!
- А они не хотят!
- Хорош шутить, и тащи их сюда!
- Не выходит! Они меня держат!
Но топор одного из пастухов, не выстоявшего против пятерых, бессильно выпал на землю, и хозяину уже не суждено было его поднять.
- Мужики! Нерен помер!
- А трубку не обронил?!
- Нет!
- Ну, стоим тогда, братцы!
И сразу трое врагов пали от точных ударов пастухов. Но все-таки многие прорвались к обозам, растянув левый фланг до бессилия, растворяя его. А еще двое пастухов уже не могли этого видеть.
- Назад, братцы! – закричал один из них, - они стебли наши пожрут!
- Все?! – раздался голос полный нескрываемого ужаса.
- Все! – жизнерадостно ответили ему, - гляди, какие у них хавала!
- Не позволим, братцы!!!
И вертелись разъединенные пастухи, окруженные врагами.
Оставив на Ланса центр, Грол бросился на левый фланг. Словно медведь в буреломе возник он в самой гуще врагов, и от его шестопера не спасали ни щиты, ни доспехи.
Ланс бился холодно и расчетливо. Ни одна царапина не тронула ни его, ни его сорат-ников. И ни на шаг не отступил он от своей позиции. А перед ним уже лежали три безды-ханных тела, и среди них Рен-Тун, третий принц, отыскавший то, что нашел его старший брат гораздо раньше.
Но даже вмешательство Грола не спасло левый фланг, разбитый и расчлененный. Еще четверо солдат пали, оплатив смерть еще двух пастухов. Но только когда нападавшие стали падать, пронзенные стрелами, натиск чуть ослаб.
Ригг, остановившись в отдалении, накладывая очередную стрелу и натягивая вновь лук, обливался слезами. Горечь смерти на конце стрел душила, но он не останавливался. И это чувство, казавшееся ему черствостью, еще больше печалило. Человек приходил в этот мир ради жизни, а он убивал. И, хотя старался бить врагов в руку или ногу, это не спасало от самого себя.
- Назад! – пронесся крик в тылу солдат, - Ватага напала на замок!
И только тогда, когда командир солдат, выслушав гонца, приказал спешно отступать, Ригг опустил лук.
Мятежники не преследовали солдат, оставивших на поле больше половины мертвыми. Лишь девятнадцать солдат из сорока и лишь один принц избежали смерти в этой жестокой схватке, когда раненных в плен не брали. Мятежников самих осталось двенадцать человек. Даже четверо обозников погибло, пытаясь помочь воинам, едва успев поднять свое оружие.
Командир замковой стражи торопил своих солдат, кляня себя за то, что не сумел пре-дугадать рейда Ватаги, и за то, что по сути проиграл битву мятежникам. Они бежали так бы-стро, как только могли, но добравшись до Принцевых Ферм, разграбленных и окутанных дымом пожарища, поняли, что безнадежно опоздали. Ватажники забрали отсюда телеги, чтобы увезти всю богатую добычу.
В распахнутые ворота замка вошли шагом. Ватаги здесь уже не было. Все немного-численные стражи были мертвы, кроме двух стариков у ворот, по-прежнему игравших в кос-ти. Во дворе лежали слуги, сжимавшие оружие. Попадались мертвые женщины, с распоро-тыми животами. Кругом была кровь, грязь, осколки и мусор.
Ун-Рона нашли целым и невредимым в подвалах донжона.
Поле боя, залитое кровью, в наступавшей ночи казалось еще более мрачным. Трава казалась черной. Ригг шел к своим спутникам, встречая взгляды мертвых. Слезы уже не ду-шили. Болело где-то глубоко внутри. Словно оборвалось что-то. Навсегда. Только теперь Ригг знал, что может убивать.
Его удручало это поле пляски Прали. Этой безумной косматой богини смерти в лох-мотьях.
Он видел мертвых пастухов, мертвые глаза Нерка из Шарине, охотника за головами. И мертвого Котьена, вонзившего в него свой клинок. Думалось, что наверняка они не раз встречались в трактире у Шетена, вместе пили.
Подошел к мертвым Гривену и Шершню. Их руки сплелись, запачканные кровью, на застывших лицах обоих – улыбки. Сел рядом с ними.
Ноги уже не держали.
Поднял взгляд в небо, на котором россыпью сверкали звезды.
- Боги! – спросил он у неба, - Зачем, боги?! Что вы хотите от нас на этой Лестнице?! Зачем убивать, боги? Что вы хотите показать?! Что вам нужно доказать этим?! Что мы долж-ны увидеть?! Зачем это, боги?! Зачем?!
Небо молчало, бестолково мерцали звезды, от земли шло тепло.
- Оставь их, - прозвучал голос Итернира рядом, - они не ответят. Мне не отвечали ни разу. Знаешь, мне порой даже кажется, что богов нет...
17
Уже две недели они стояли возле обрыва. Их осталось только двадцать три человека, и работы по строительству шли не так быстро, как хотелось. Люди работали от восхода до заката и, иногда ночью, при свете факелов. Крын, казалось, был во всех местах стройки од-новременно, успевая и взмахнуть топором, и объяснить нерадивой балке, в чем она не права, и наставить добровольных помощников на путь истинный. И при этом по вечерам он еще и учился у Грола, вместе с Тороком, которому чудом удалось выжить в сражении. Тот теперь ни на шаг не отходил от пятерых спутников.
- Вот так ноги расставь, - говорил Грол, - и бей в мою ладонь!
Крын послушно бил, но весь удар тонул в широкой ладони, а сам Грол стоял не ше-лохнувшись.
- Я же тебе говорил, - плохо сдерживаясь, повторял он, - бей не рукой, а всем телом! От задницы должен удар начинаться! Не будь я Грол Оружейник! Понял?
Крын послушно кивал, бил вновь и вновь выслушивал гневную тираду.
Грол ревел и плевался, но с упорством буйвола продолжал начатое дело.
- Ты когда топором дерево рубишь, - вновь объяснял он, - бьешь же не руками!
- А… чем? – искренне не понимая, хлопал глазами тот.
- Ёнк! Всем телом, не пить мне стеблевки! Давай сначала!
А Торок неслышной тенью стоял чуть поодаль, старательно повторяя все, что видел.
Изредка появлялись ватажники. Они подходили, начинали разговоры, осматривали мост, но никогда не помогали.
Подходил праздник Дня Мертвых. К этому дню Крын обещал закончить мост. Узкий, едва двоим разминуться, мост уже вытянулся над обрывом, не доставая другого конца каких-то пятнадцати шагов. Замысловатая конструкция, опираясь в трещины на груди утеса на этом берегу, обрастая все новыми балками, словно силилась дотянуться до другого берега.
Крын даже решил, не строить мост до самого конца, а просто перекинуть до другого конца надежный помост, когда пропасть уменьшится до десяти шагов. И эта идея грела ему душу необычайно.
Итернир, руководивший командой скалолазов, крепившей опорные балки в трещины скалы, в последнее время получил и ряд лишних забот, хотя это и было в радость. Три дня назад к нему подошли все четверо пастухов, непривычно тихие.
- Нам бы поговорить, - тихо сказал один, нерешительно сжимая шапку.
- Ну, - благодушно согласился Итернир, - давай поговорим. Только, почему шепотом?
- Да это так, - смущенно улыбнулся тот, - скоро День Мертвых...
- Неплохо, - согласился Итернир, - и что?
- И... – начал первый, - веревой настойки у нас вдосталь, мяса – тоже, а уж стеблевки... – выговорил он и замялся.
- Ты же жонглером был? – перехватил инициативу другой.
- Ну, - согласился Итернир.
- На ходулях-то ходить умеешь?
- Да как на ногах, - пожал плечами Итернир.
- Хей, братцы! – тихонько воскликнул пастух, - наконец-то у нас настоящий Ёнк будет!
- Эй! Постой, - воскликнул Итернир, - а как насчет меня спросить?
- Да нешто откажешься? – улыбнулся пастух.
- Да ни в жисть! – подхватил тот.
В конце концов день, которого долго ждали, наступил. На утро решили положить по-мост на ту сторону, уже сбитый заранее, а сегодня в ночь справить праздник Дня Мертвых. Они не могли уйти, не помянув своих товарищей. Поскольку это был единственный день в году, когда повелитель царства теней Ёнк возвращался к своим подданным – душам умер-ших. Это был единственный день, когда веселый, бесшабашный и всегда полупьяный Ёнк возвращался к своим подопечным, позволяя умершим оставить сиротливое и тоскливое су-ществование и погрузиться в веселье. Власти запрещали пьянство, но запретить этот празд-ник не могли, хотя люто его ненавидели. И это был единственный день, когда простой народ мог напиться, и чем веселее будет на земле, тем веселее будет уже ушедшим. Всякий должен был помянуть знакомых и родственников, а высшей мерой уважения было переодеться умершим и в этом наряде провести весь праздник.
Вокруг костра в полном молчании отчужденно сидели Гривен, нежно обнимая Неже-нюшку, сидел пастух Нерен и соломеноволосый парень, как оказалось, звали его Ихан, сидел крестьянин Рост и Нерк, охотник за головами. Сидел у костра, средь мертвых и живых и тре-тий принц Рен-Тун.
В царстве мертвых царила тоска, скука и одиночество. Солнце давно скрылось за го-ризонтом, и все вокруг объяла густая ночная тьма. Звезды холодно мерцали в провале неба, но мертвым и живым у костра было пусто и одиноко.
Сначала послышались песни и смех. Казалось, они доносятся из невообразимого да-лека, с другой стороны мира. Шум усиливался, приближаясь отовсюду одновременно. Взгля-ды сидящих, до того недвижимо уставленные в огонь приобрели чуть осмысленное выраже-ние, кто-то стал озираться по сторонам.
В топот, шутки и смех, доносившиеся со всех сторон, вплелся скрип тележных колес. На лицах сидящих возле костра появились улыбки и предвкушение буйства.
Наконец, в кругу света появилась процессия Ёнка.
Впереди, естественно, шел сам бог. Высокий, настолько, что шапка с головы падала, если стоя у ног пытаться разглядеть лицо, наряженный в цветастые лоскутья ткани с косма-той головой и огромным красным носом, он шел, сильно пошатываясь, так что ноги то и дело задевали одна за другую, но каждый раз ему удавалось не упасть.
- Какая сволочь шатает землю?!! – грозно вопрошал он.
А у ног шумно ругаясь и расплескивая вокруг стеблевку, веселилась свита – пьяны. Только появившись, спутники Ёнка тут же заполнили все вокруг шумом, гамом, песнями и плясками. Покатились по земле бочки, со стеблевкой, привезенные на телегах, в руках за-мелькали бурдюки с пьяным козьим молоком, кувшины с веревой настойкой. Всем сразу стало весело.
- Пить мне!!! – потребовал Ёнк, привлекая всеобщее внимание.
Дрожащий пьян несмело протянул своему непредсказуемому и порой жестокому по-велителю кувшин и, отделавшись пинком, радостно заверещал.
- Напьемся, как боги!!! – провозгласил Ёнк, и праздник начался.
Шум и гам тут же многократно возрос. Живые и мертвые пили, больше проливая на землю. Пьяными все стали практически вмиг, старательно поминая умерших товарищей, и, заботясь о том, чтобы они весело провели это время.
Кан-Тун смотрел на огонь, словно не замечая, пляски вокруг. Он отказывался от про-тягиваемых кувшинов и кубков. Пляска языков пламени завораживала, а он изо всех сил ста-рался вспомнить своего брата, костюм которого сейчас носил, пытаясь понять при этом, по-чему же вдруг смерть родственника так потрясла его. Его, принца крови, того, кто с рожде-ния должен воспринимать смерть близких лишь как исчезновение с доски еще одной фигуры.
Грол напротив, сколько ни пил, все было мало. За последнее время он практически не касался спиртного. Отдавал команды, заботясь о людях, пошедших за ним. Он вновь был воеводой. И тем горше был каждый погибший в той битве. И сейчас, вспоминая их, он вспоминал одновременно и битвы его Отдельного Латного. Сражение в ущелье Ветров, бой у Кровавой лощины, битвы при Огранке, при Гернольстеен. Перед глазами стояло, как в ночи, в свете костров его парни, лучшие парни из Отдельного Латного, убивали друг друга в лесу, который там, внизу под Стеной. Убивали как звери, забыв про оружие, в нелепой слепой ненависти. Рвали друг друга зубами, и безумно хохотали. Он пил бочонками и не чувствовал опьянения. Пьяны хохотали вокруг, хватали за руки, толкали, но перед глазами стояли те, кто раньше шел рядом. В последнее время, ему становилось не по себе в День Мертвых. Все эти лица ушедших будили непонятный страх и чувство вины, как будто, это его личину должны были носить товарищи, а происходит наоборот.
Изредка он взревывал, бил себя в грудь, но легче не становилось. Тяжелый комок встал попрек горла, горький и давящий. И его не удавалось смыть даже стеблевкой. Если бы он мог плакать, думалось ему, и если бы только можно было все вернуть...
Но все остальные веселились от души, вливая в себя хмель и пьянея на глазах. Этого дня ждали целый год. К этому дню готовились, и, хотя здесь, на Лестнице никто не мог за-претить пить во внеурочное время, пили, как будто в последний раз.
И именно потому, что все были поглощены праздником, никто не заметил, как из тьмы возникли, словно тени, хмурые воины, окружив празднующих.
- Хватит! – вдруг вступил в круг света вооруженный человек, и кругами по воде затих смех и радость вокруг.
- А что это он? - навалился на него кто-то из лесорубов, совершенно пьяный, - давай-ка выпьем! Ты мертвый, или живой?
Человек брезгливо вонзил в него нож и отпихнул в сторону. Лесоруб, хрипя, корчился на земле, из распоротого живота сочилась кровь. Он умирал медленно. Человек вытер кинжал об одежду умирающего и посмотрел на остальных. Воины за кругом приготовили оружие. Лучники положили на тетивы стрелы.
Только тогда мятежники начали трезветь.
- Что тебе надо, Тирмен? – встал принц, гордо выпрямившись.
- Что мне надо? – спросил человек, даже будто несколько удивившись, - Что мне надо? А ничего! Мне не нужно ничего! Все, что я делаю, я делаю ради своих людей! Ваши сказки опасны! Мои парни стали задавать слишком много вопросов. Зачем, зачем вы все это придумали? Лестницы дальше нет! Нет! И никогда не было! Зачем строить какой-то мост?! Все обречено на неудачу! Я решил. Я решил прекратить эту затею.
С этими словами он выхватил из огня пылающую головню и направился к мосту. Ва-тажники приготовились, отслеживая самых ретивых.
- Почему ты говоришь?.. – начал было Кан-Тун.
- Оставь, - тихо подошел к нему Итернир, - он пришел сюда не спорить.
Мятежники, скованные смесью опьянения и изумления, не способные даже воспри-нять происходящее как реальность, стояли, застыв, там, где их застал окрик, не в силах по-шевелиться. Несколько ватажников, подбежав, тоже выхватили горящие ветки и, бросившись к мосту, помогли разжигать. Затрещало пламя, расползаясь по дереву моста сначала нерешительно, а затем все быстрей.
- Что же вы делаете?! – взревел Грол, бросаясь вперед, - паскуды рваные!
Он подбежал к мосту, и, одним взмахом отшвырнув ватажника, принялся затаптывать огонь.
- Назад! – закричал Ригг.
- Назад! – заревел Грол, когда к нему бросились ватажники.
- Назад! – ревел он, расшвыривая их, один долгим криком проводил себя в бездну, - не будь я Грол Оружейник!
Свистнула стрела. Насевшие на воеводу расступились, и всем стало видно белое опе-рение, расцветшее на груди.
Засверкала сталь наконечников копий, смотревших прямо в грудь мятежникам, оце-пеневшим на месте.
- Не-е-ет! – закричал Ригг, - он же пьяный, оставьте его!!!
Грол недоуменно посмотрел на пронзившую его стрелу.
- Ничего, - мрачно заверил он своих врагов, - ничего...
И еще три стрелы с хищным свистом вонзились в дородное тело: плечо, нога, грудь.
Остальные мятежники стонали от бессилия. Безоружные, окруженные готовым ко всему врагом.
Мост уже полыхал.
- Ничего, - пробормотал Грол, делая шаг вперед, - не будь я...
И опять стрелы.
Шаг.
Свист. Глухие удары.
Шаг.
Пение тетивы.
Шаг.
Шаг.
Шаг…
Невольно опустились луки...
Мост полыхал, объятый огнем, и его было уже не спасти.
Тирмен ничего не говоря, жестом скомандовал своим людям, и они исчезли в красном свете объятой пламенем мечты.
Ригг подбежал к распростертому на земле Гролу, упал на колени.
- А-а, - узнал его Оружейник, - ты... один ты и есть человек... рожа моя ему не нравит-ся...
Он схватил руку Ригга, вцепившись в него уходящим взглядом:
- Дойди, парень...
- Ничего, - шептал Ригг, - вместе же... вместе дойдем... дойдем?
- Не-ет, - печально смотрел воевода, - уже нет... пройди эту проклятую Лестницу! Обязательно пройди! И еще... Не медли! Натянул тетиву – стреляй! Не иначе... Только прой-дите! Вы сможете!.. вашу козу... пройди... и богов этих... всех... не будь я...
- Зачем? Зачем смерть? Зачем?! – еще долго спрашивал Ригг у безмолвных небес, не обращая внимания на что-то говорящих Итернира, Крына, сидящего рядом Ланса и принца, стоящего чуть поодаль.
18
Погибших в битве не удалось похоронить по чести, их пришлось попросту сложить в узкую лощинку и присыпать землей. Грол же получил погребение, как полагалось. Он был возложен на настил моста и среди пламени и искр, под гимн Кеуту, седому богу битвы и бу-ри, покровителя воевод и героев, его душа и его имя устремилось в ночное небо.
Все подняли вверх кубки, кувшины, кружки с напитками забвения, и осушили их, в память о воеводе.
А наутро четверка пастухов подошла к пятерым спутникам. Они долго мялись, не ре-шаясь сказать что-либо.
- Ну, что вам, - не выдержал принц, в конце концов.
- Да тут такое дело... - спрятал глаза один.
- Да понимаете, - продолжил за него другой, - там, в холмах... у Куреня коза должна окотиться...
- Да и верень уж заколосился... – добавил третий.
- И что? – спросил Кан-Тун.
- Да... – затянул четвертый, еще сильнее наклоняя голову.
- Да все понятно, - подошел Итернир, слышавший весь разговор, - что уж там, идите, мужики.
- Да как вы... – начал было серчать Кан-Тун.
- Оставь, - устало остановил тот, - погляди вокруг. Эти хотя бы сказали, некоторые, - он усмехнулся, - так ушли. Идите, мужики, идите, все понятно. Все-таки верень колосится...
Пастухи ушли.
- Все же, - сказал Ригг, долго смотревший им вслед, - как же ж так-то можно? Вместе же. И теперь уйти?
- Чернь... – процедил сквозь зубы принц.
- Не такая уж и чернь, - усмехнулся Итернир, - ты Гурко этого хорошо рассматривал?
- Стану я еще какого-то смерда рассматривать, - с легкой ноткой возмущения отмах-нулся принц.
- А зря, - окатил его Итернир ироничным прищуром глаз, - этот Гурко был также из-вестен как Гуртеннес Неревильский, герой битвы при Естервонне.
Принц не ответил, но долго смотрел вслед уходящим пастухам.
И пастухи были не одиноки в своем решении.
Осталось только шесть человек. Принц поглядывал в их сторону, ожидая, что те тоже соберутся и уйдут, но, в конце концов, не выдержал и сам подошел к ним.
- А вы что не ушли?! – закричал он.
Воин в отполированных до рези в глазах доспехах, невозмутимо правящий меч осел-ком, посмотрел на него, но ничего не ответил.
- Идите! – махнул рукой Кан-Тун, - идите! Ну! Все идите! Все!!!
- Да вы... эта... светлый принц, - неловко подошел Крын и придержал за плечи, - уж не лютуйте... тоже ж, люди...
- Какие они люди?!! – бушевал принц, - что сидите?!! Уходите же!!! Прочь!!!
- Не серчайте... светлый принц, - бубнил Крын, уводя принца, - не гоже так... люди же...
- Вы, наверное, - подошел Ригг, - и правда, наверное, идите. Видать уж с мостом не получилось... так что уж не обессудьте...
- Да куда же нам идти? – удивился один из оставшихся, бывший герой, бывший горо-жанин, бывший мятежник.
- А домой идите, - просто ответил Ригг.
- Верно, - поддержал Итернир, - домой. Принцы вас сейчас не тронут. Очень уж сильно ослабели. Да и боятся они теперь вас. А если все-таки тронут, так вы же всегда можете уйти в козопасы, в пастухи. Так что ступайте.
- Не поминайте лихом, - добавил Ригг.
Немногие оставшиеся быстро собрали нехитрые пожитки.
- Ну, ребятки, - сказал через плечо последний, - что же вы... сами говорили... и сами же... так дела не делаются...
- Не поминайте лихом, - повторил Ригг.
- Не боись, - утешил Итернир, - будут поминать, как звали. Уж будь уверен.
- Эге! – воскликнул Итернир, когда развернувшись, обнаружил Торока, - а ты-то что же не ушел со всеми?
- Нет, - замотал головой парень, - нет. Я с вами. Я никуда не уйду.
- Да? – вздернул бровь Итернир, - все хочешь стать героем? Ну ладно. Пойдем, погля-дим, что там с принцем нашим светлым сталось.
Кан-Тун, заметив подходящих Итернира и Ригга с Тороком, вырвался из объятий Крына, пытающегося его утешить.
- А вы, вы что не ушли? – гневно закричал он, а глаза подозрительно заблестели, - тоже уходите! И ты уходи! Деревенщина!
- Да ты что? – удивился Итернир, - куда же мы-то от тебя? Мы же свита твоя. Забыл, или как?
- Свита, - недовольно повторил тот, но потом повторил гораздо теплее, - свита...
Они сидели возле края обрыва, Крын бродил, осматривая пожарище, но мост сгорел дотла. Причем спалили даже остававшиеся бревна. Надежды не было никакой.
Кан-Тун мучительно пытался найти выход. Сейчас как никогда хотелось перебраться через эту пропасть и достичь вершины. Он думал, как можно бороться со своей же родней. Пытался найти слабые места собственной семьи. Тщательно вспоминал каждый миг прежней жизни во дворце.
- Я пойду дальше, - вдруг проговорил Кан-Тун, плотно сжав губы.
- Ха! –произнес Итернир, - Ха! И еще раз «ха»! Это как же? Твои любимые родствен-нички нас на голову живо укоротят, как только узнают про нас, да и кто теперь за нами пой-дет?
- Они сами и построят, - ответил принц, скорее самому себе, а не Итерниру
- Чего? – удивился тот.
- Принцы, - ответил Кан-Тун, - они построят нам мост.
- Это как же?
- Мы их заставим.
- Это ты сказал, - веселился от души Итернир, - уж не с ножом ли у горла?
- С ножом, - мрачно ответил принц, но продолжать не спешил, не хотелось призна-ваться в слабостях собственной семьи.
- Ну, ну, - подбадривал Итернир, Ригг молча слушал.
- В замке главный не Ун-Рон.
- Да?! – громко удивился Итернир, - а кто же? Уж не ты ли?
- Прекрати! – прикрикнул Кан-Тун, но все же продолжил, - во дворце главный – ко-мандир замковой стражи, у него больше всех воинов. Он говорит Ун-Рону куда идти.
- Подожди, - остановил смех Итернир, - откуда ты все это знаешь? Они же не сами тебе все это рассказали! Неужели... Хе-хе, да там, внизу, во дворце, твоя династия давно не у дел? Вот так дела! Ха-ха! Ха-ха-ха!!! А кто же там? Маршал? Или мажордом? Что отвернул-ся? Мажордом? Я попал?! Вот это новость! Великим и могучим государством нашим правит мажордом!!!
- Прекрати, - тихо сказал принц, - сейчас не об этом...
В этот вечерний час в просторном зале трактира был почти пуст. Два солдата, из тех, что теперь дежурили здесь постоянно, да еще трое человек. Судя по всему, охотники за го-ловами. Тем более, что двое из них были те же, кого Ланс видел здесь в прошлый раз. По-видимому, из-за обилия объявленных вне закона в последнее время, их дело процветало, хотя и стало несколько нервным и хлопотным.
Заметив вошедшего Ланса, все сидящие неторопливо пересели так, чтобы быть к нему лицом. Ланс, ни слова не говоря, прошел вперед и сел в центре зала за торец длинного стола, спиной к стойке.
Не спеша вынул из-за пояса оба кинжала и положил их перед собой на стол.
Подбежал Шетен, бормоча свою нелепицу, поставил перед гостем не заказанную еду и скрылся за стойкой.
Ланс сидел, откинувшись на спинку стула, смотря в пустоту перед собой.
Охотники и солдаты так же сидели не шевелясь. Однако один, в грязной потертой куртке, но безукоризненно выбритый, с самого начала опустив руки под стол, медленно дос-тавал нож.
Наконец резким движением поднял руку с оружием над столом, но тут же упал на столешницу, булькая пробитым широким кинжалом горлом.
И дальше все уложилось в несколько мгновений.
Солдаты как по команде подхватились, и тут же попадали на пол, чтобы уже не дви-гаться.
Ближний к двери охотник перекатом на пол ушел со стула, стремясь закрыться от гу-бительных ножей Ланса стойкой, а оставшийся резким движением выдернул стол, ставя его перед собой, словно щит.
Первый убийца, пройдя за стойкой бара, выпрыгнул на Ланса, сверкая обнаженной саблей. И в этот же момент второй отбросил стол в Ланса, одним плавным движением вы-хватывая короткий меч. Но ветерана уже не было там, где его видел первый охотник. Он мгновенно оказался на ногах, ушел в сторону и единым движением, плавным и неуловимо быстрым, выхватил с перевязи два ножа, отправляя их в своих противников. Первый охотник, так и не успев ничего понять, был опрокинут на стойку тяжелым столом, а второй глухо повалился на пол, звеня выроненным мечом.
Два тяжелых широких кинжала и три метательных ножа.
Три мертвых тела и двое умирающих.
Несколько мгновений.
- Когда придет Аслам, - четко произнес Ланс, подойдя к дрожащему под стойкой в паническом ужасе Шетену, - скажешь, чтобы достал много еды. Ее купят.
Шетен мелко закивал.
Ланс развернулся и вышел. К еде он так и не притронулся.
В темноте наступившей ночи утонули и окрестные поля, и недалекие скалы, лишь стены замка, поднимающиеся темной громадой, можно было бы разглядеть при желании. Итернир всматривался в горизонт, отсчитывая взошедшие звезды. Тихо и очень уютно жур-чал внизу под обрывом ручей, и Ригг готов был целую вечность стоять под стенами, слушая плеск воды. Только что они с Итерниром поднялись по скальному обрыву, над которым стоял замок, и теперь Итернир отмерял время, ожидая условленной звезды.
- Пора, - тихо скомандовал он.
И они начали восхождение вверх. Стены донжона были сложены из грубо обработан-ных и не очень хорошо пригнанных камней, и подниматься было не так уж тяжело. Тяжелее было соблюдать полную тишину, чтобы единственный стражник на стене не почувствовал их.
Благополучно поднявшись, проникли через башню внутрь замка и, хоронясь от каж-дой тени и вздоха, пошли темными коридорами. Они совершенно не знали расположения комнат, хотя и неплохо ориентировались, и спасало только то, что солдат у принцев осталось слишком мало, чтобы обеспечить нормальную защиту замка.
- Здесь, - сказал Итернир, выбрав темную нишу в стене коридора ведущего от апарта-ментов принцев к тронному залу, - подождем.
Именно в это время, неслышно подкравшийся в темноте к воротам замка Крын, в со-провождении Ланса и принца с Тороком, обрушил свой топор на ворота.
Щепки летели во все стороны и после нескольких славных ударов ворота рухнули, впуская ночных гостей.
- Ватага! – поднял тревогу воин на башне, заслышав первые удары.
Воины в караулке, при первых криках сонно завозились на нарах, но, когда и дверь беспомощно разлетелась в мелкие щепки, а на пороге возник разъяренный Крын, со своим чудовищным топором, поняли, что замок штурмуют.
Замелькали факелы и крики. Заметались немногочисленные сонные солдаты. Все по-нимали, что их застали врасплох и их сейчас слишком мало, чтобы отразить нападение. Все готовились к смерти. И худшие опасения оправдывались, когда они видели Крына, размахи-вающего своим оружием, идущего слева Ланса, Торока справа и властно шагающего за их спинами Кан-Туна, принца крови. Им казалось, что мертвые вернулись мстить.
Стараясь поднимать как можно больше шума, Кан-Тун со свитой пробивался к трон-ному залу.
- Тревога! – закричал солдат, нарушая тишину коридора.
Ошеломленный он промчался в апартаменты государей, поднимая всех на ноги. Итернир и Ригг напряженно вжались в стену, молясь всем богам, чтобы их не заметили.
Долго ждать не пришлось. В сопровождении двух воинов и поднявшего тревогу сол-дата, из коридора, ведущего к апартаментам Ун-Рона, вышел командир замковой стражи и широкими шагами направился к тронному залу.
Невесомой тенью, Итернир скользнул за его спиной и, приставив кинжал к горлу, тихо проговорил:
- Стой!
Тот остановился, солдаты тут же развернулись, заблестели мечи.
- Скажи своим орлам, - посоветовал Итернир, - чтобы бросали свои железные игруш-ки, а то же, не ровен час, порежутся. Ну! – он пошевелил ножом у горла капитана.
- На что вы рассчитываете? – сдавленно спросил капитан, задыхаясь от хватки Итер-нира.
- Приказывай! – нетерпеливо потребовал Итернир.
- Бросайте! – приказал капитан.
Солдаты нерешительно повиновались.
- Так-то лучше, - удовлетворенно отметил Итернир, - теперь три шага назад!
- Делайте! – вновь прохрипел капитан.
- Молодцы, - похвалил Итернир, - а теперь, Ригг, забери-ка у него оружие, и вяжи ему руки. И скажи, - обратился он к капитану, - где наш добрый друг Ун-Рон? Страсть, как хо-чется его повидать!
Вышедший из-за спины Итернира, Ригг, проворно справился со своей задачей.
- В подвале... донжона, - ответил меж тем капитан.
- Так и думал. А теперь, - продолжил Итернир, передавая Риггу капитана, - подожди здесь маленько, я схожу за вторым принцем.
Он свернул в боковой коридор, стараясь ступать как можно тише. Среди нескольких дверей, лишь из-под одной пробивалась полоска колеблющегося света. Итернир подошел, сделал глубокий вдох и, зажав кинжал в руке, рывком распахнул дверь.
С порога перекувыркнулся через голову, проходя под ударом гвардейца, что стоял на-готове возле двери. Этот удар должен был снести его голову. Мягко встал на ноги прямо пе-ред вскочившим на ноги принцем.
- Назад! – закричал он, приставив нож к горлу принца и пытаясь зайти за спину, - умоляю тебя, пресветлый, твою так, принц, не делать лишних движений. Ладно?
Принц кивнул.
- Хорошо, - удовлетворился Итернир, - а теперь прикажи своим молодцам бросить оружие.
- На пол! – сухо приказал Дун-Тан, повинуясь.
Гвардейцы разоружились.
- Вот и славно, - заявил Итернир, освобождая своего пленника от пояса с мечом, - ну что, пойдем, мой ласковый...
Связав принцу руки, они с Риггом и капитаном пошли переходами замка в подвалы донжона. Путь, ведший из спальни Ун-Рона оказался куда как короток, что необычайно об-радовало Итернира.
- Здесь, - указал капитан на обитую железом дверь.
- Так что же, что здесь, - усмехнулся Итернир, - открывай!
- Ключи, - прохрипел тот, сдавленный объятиями Ригга, - ключи на поясе.
- А-а! – сделал Итернир лицо все понимающего человека, и легким нажатием пальца в области шеи отправляя принца в сумеречное состояние, - где, говоришь?
- На поясе...
Итернир снял с его пояса связку ключей и довольно быстро отпер дверь. За ней обна-ружилась крохотная келья, в дальний угол которой забился Ун-Рон, охраняемый двумя сол-датами.
- Назад! – завопил он, и приказал своим солдатам, - убейте их!!!
- Не так быстро, - шустро возразил Итернир, - прикажи-ка, братец, им сложить ору-жие.
- Делайте, - приказал капитан, - делайте, что он говорит. Быстро!
- Нет! – закричал старик.
- Тише, тише, тише, - проговорил Итернир, - уж ты-то должен понимать, в чьих руках власть в вашем славном замке. Ты, милый, кукла в руках этого славного человека, который сейчас в наших руках. А мы это знаем. И милые солдаты, надеясь вернуть прежние спокой-ные времена, не допустят смерти этого же славного человека. Иначе их вообще могут отпра-вить из этого славного замка. Со Стены. Верно, ребятки?
Солдаты смотрели с плохо скрываемой злобой.
- Вот и славно, - подвел итог Итернир, - а теперь – в тронный зал! И еще, славный ка-питан, прикажи солдатам прекратить оказывать сопротивление нашим друзьям и сложить оружие.
К тому моменту, как Кан-Туну, со спутниками, удалось пробиться к тронному залу, защитники замка уже опомнились. Замелькали доспехи, копья. И когда спутники ворвались в тронный зал, их там уже ожидало около десятка хорошо вооруженных людей.
- Назад! – вдруг разнеслась звучная команда командира замковой стражи, которого вволок в зал Итернир, - всем сложить оружие и прекратить сопротивление!
За ним показался Ригг, таким же образом ведущий Дун-Тана, и Ун-Рон, не помнящий себя от страха, ведомый под руки двумя безоружными солдатами.
- Ага! – подтвердил приказ Итернир, поигрывая ножом, - пошевеливайтесь, а то не-кому будет вами командовать!
Солдаты нехотя повиновались.
- Ну, вот и все, - заговорил Кан-Тун, как хозяин положения, - сейчас вы, мои родст-венники, а так же ты, командир замковой стражи прикажете своим солдатам освободить всех батраков с Принцевых Ферм, подготовить подводы и открыть казну.
- Зачем тебе это? – удивился Дун-Тан.
- Делай, - улыбнулся Итернир.
Батракам, а их было около полутора дюжин, было объявлено, что они свободны, но кроме того, они могут вообще уйти отсюда, если построят мост. Главное, что им заплатят за работу. Вовремя прибывший Аслам, не особо смущаясь заоблачными ценами, обещал обес-печить стройку провиантом и даже подыскать еще работников, тем более что не все бывшие батраки воспылали охотой к строительству, выслушав речь Кан-Туна.
Тем не менее, заготовка леса прошла в спокойной обстановке и запасено было в два раза больше, чем в прошлый раз.
Теперь весь обоз достиг владений Ватаги, и лебедками были подняты наверх подводы. Дальше обоз шел без сопровождения солдат замка, хотя заложники все еще оставались с Кан-Туном.
- Чего-то я только не пойму, - все не находил покоя Итернир, доставая принца рас-спросами, - нам же ватажники не дадут покоя. Ну, построим мы мост, но они все равно его сожгут. А?
- Нет, - качнул головой принц.
- Это как же?
- Увидишь, - бросил принц и отвернулся.
- Ладно, - махнул рукой Итернир, и повернулся к Крыну, ехавшему в той же повозке, - скажи-ка лучше, в этот-то раз стройка быстрее будет?
- Должна бы..., - неопределенно пожал плечами тот, - думаю вдвое...
- Как? – вскинулся обрадованный Ригг, - неужто так быстрее?
- Думаю... – протянул неуверенно Крын, - мост-то не станем строить до упору... на-весной хочу перекинуть. Я машину видал, какая камни большие метает... такая, - он показал руками, - на ложку похожа.
- Катапульта, - подхватил Итернир, заинтересовавшись, - ну, ну, ну!
- Ну... и к камню мост привязать... эта, навесной... и перекинуть. На той стороне ка-мень ляжет... и вот... только, - наморщил он лоб, - камень тяжелый очень надо. Думаю, надо часть моста построить, на него эту... как ее... дуру эту поставить и махнуть.
- Ну, голова! – восхитился Итернир, - ну, ты парень, даешь!
- Слушай, - доверительно заглянул в глаза Крыну Ригг, - ты, если, и правда, за две не-дели сможешь, так поспеши уж. А? Мать же у меня внизу...
Меж тем подъехали к замку ватажников. Из раскрытых ворот навстречу вышел сам Тирмен.
- Что-то давно вас не видел, - проворчал он, - а впрочем, приветствую вас!
- И мы приветствуем тебя, - поднялся принц во весь рост, стоя на бревнах, - я привез тебе подарок.
Он махнул рукой, и к ногам Тирмена выволокли принцев и капитана, связанных и с мешками на головах.
- Это кто? – настороженно удивился тот.
- Смотри, - пожал плечами принц, стоя на телеге, он казался себе особенно властным и могущественным.
Ватажники разрезали веревку, извлекая пленников.
- А-а! – протянул атаман, узнав их, под радостный гул ватажников, - старые знакомые! Как же давно я вас не видел! И ты здесь! – нехорошо обрадовался он, когда развязали капи-тана, - ну здравствуй! Помнишь, как ты загнал меня на эту Лестницу? Ну, теперь поквитаем-ся! У моих ребят долгая память!
- Они твои, - высокомерно сказал принц, с очень уж бесстрастным лицом.
- Да? – удивился Тирмен, - а чего это вдруг ты решил своих родственников предать?
Принц не ответил, чуть приподняв голову.
- Ладно, - потер руки атаман, - и что ты хочешь взамен?
- Ничего. Хочу сказать только, что их замок в твоих руках. У них осталось только че-тырнадцать человек. И они ждут возвращения этих, - он презрительно кивнул на пленников, - если этой ночью вы нападете на них – замок ваш.
- Шустро! – ухмыльнулся атаман, - и нас отсюда убрать и мост свой спокойно постро-ить, и родственничков... хорош! Но мне нравится! Ну как, ребята? Рванем, на казенные хар-чи?!
Вопрос был встречен радостными криками и одобрением.
- Хорошо, - решил атаман, - мы уходим. Кстати, ты уж прости за тот раз. Но ты должен меня понять...
Принц не ответил. Развернулся и приказал трогать обоз к обрыву.
И вновь было начато сооружение моста. В этот раз его делали гораздо шире, а опоры надежнее. Одновременно велось строительство катапульты. Она представляла собой раму, сбитую из крупных бревен, с рычагом, в ложе которого предполагалось закладывать камень. Все это было исполнено не очень-то аккуратно, зато производило впечатление надежности и грубой силы.
Крын установив пока катапульту на пустоши, сделал несколько пробных выстрелов огромным камнем, который отыскал в качестве якоря. И, хотя машина била всего на дюжину десятков шагов, остался доволен, тем более, что мост был уже длинной в полсотни шагов.
Оставалось еще тридцать шагов моста, да подготовить навесной мост.
Но это уже не заставило себя долго ждать. Крын работал как заводной, успевая побы-вать сразу везде, и на мосту, и на плетении навесных мостков, и руководить пристрелкой ка-тапульты. Крын ходил довольный собой и собственной выдумкой, воспринимая восклицания Итернира: «И где ты только такой умный выискался?» исключительно как похвалу.
Ватажники действительно ушли, и все было спокойно и тихо. Аслам, приведя к строителям очередной обоз за баснословную цену, рассказал, между делом, что замок прин-цев был успешно занят ватажниками, теперь это замок Атамана Тирмена, а город заявил о самостоятельности и теперь у них война, и новые поборы.
К вечеру десятого дня строительства уже установили на конце моста катапульту, а люди подготовились к дальнейшему восхождению.
Когда взошло солнце, бывшие батраки посчитали это последним утром, которое они встречают на земле рабства. Все готовились идти дальше. Все вновь стали Восходящими.
Помолившись всем своим богам, Крын последний раз примерился, и перерубил канат, удерживающий рычаг катапульты. Тот резко развернулся, ударил в перекладину и массивный валун, обмотанный канатом, увлек плетение навесного моста, на ту сторону обрыва.
Камень гулко ударил в белую гладкую поверхность маленькой площадки, по ту стро-ну обрыва, и замер. Над пропастью тонкой ниткой повис навесной мост.
Громкими криками Восходящие встретили эту удачу.
Все шестеро спутников, включая Торока, не отстававшего ни на шаг, стояли впереди всех, им было негласно даровано право первыми ступить на ту сторону.
- Ну, - спросил Итернир у Крына, - кто первый?
- Да... наверное я, - замялся тот, и, упреждая возражения, уточнил, - я ж его... мост... как свою руку знаю. Ежель что... кто поможет кроме меня... да и я самый тяжелый. Ежель меня удержит... то эта... остальных и подавно.
- Он правильно говорит, - поддержал принц.
- Ну, - последний раз оправился Крын, проверил дорожный мешок за спиной, топор за поясом, - я... эта... пойду?
- С тобой боги! – положил руку на плечо принц.
- Удачи! – хлопнул его по спине Итернир.
- Иди сторожко, - сжал крестьянскую ладонь Ригг.
Даже Ланс подошел и посмотрел прямо в глаза. С отеческой теплотой и заботой.
Крын пошел, осторожно ступая, выверяя каждый шаг, вспоминая каждую досочку. Мост опасно раскачивался, и Крын испуганно хватался за тросы, к которым был подвешен настил моста. Но мост держал. Камень на противоположном берегу стоял, не шелохнувшись, на гладкой поверхности Лестницы, и все было, вроде бы, спокойно.
Крын сделал последние шаги, пролез под толстой распоркой, фиксирующей расстоя-ние между двумя тросами моста, которые дальше свивались в один, привязанный к камню, и ступил на тот берег.
Первый шаг на той стороне был приветствован радостным ликованием остальных Восходящих. Крын обошел камень кругом, удостоверился, что тот стоит прочно, и помахал рукой, разрешая идти следующему.
Неуверенно на мост ступил Кан-Тун. Он чувствовал себе неловко на качающемся мосту, ступая по тонким, как казалось, доскам. И не прошел и десятка шагов, как Крын с ужасом заметил, что камень стронулся с места под тяжестью моста, и медленно, но неумо-лимо начал двигаться в пропасть.
Ничуть не раздумывая, он обхватил канат руками и, покраснев от натуги, прокричал:
- Быстрее! Бегите быстрее! По одному!!!
Принц на мгновение замер, вглядываясь в Крына, тщетно пытающегося найти опору на гладком камне Лестницы, а потом побежал по раскачивающемуся все сильнее мосту.
- Давай же, - бормотал Крын, и приговаривал тросам моста, - ну, милая!.. Стоять, родная!.. Дрянь потасканная! Порву, напрочь! Стоять! Тварь заморская!!!
А по мосту уже бежали один за другим Итернир с Риггом. И Крын чувствовал, как тяжесть тросов, натянутых ветром, тянет в пропасть, как скользят ступни.
Ланс пропустил Торока вперед и побежал сам. Остальные Восходящие, затаив дыха-ние, смотрели на замершего в чудовищном напряжении Крына. Казалось, что от вздувшихся мышц он увеличился вдвое, но площадка на той стороне была слишком узка, чтобы можно было помочь.
- Давайте же! Ну!!! – заорал он оставшимся на той стороне.
Один из них нерешительно вышел вперед, сделал два шага, но, вглядевшись в уже измотанного Крына, заметив что его рубаха прилипла к телу от пота, повернул назад:
- Нет! – замахал он руками.
- Беги!!! – заревел Крын.
- Нет! Бросай!!! – донеслось с того берега.
- Руби канат! – согласился Крын, чувствуя, что пальцы разжимаются, - весь мост оборвет!!!
На той стороне засуетились, пытаясь быстрее обрубить канаты. Под натиском трех топоров и меча канаты лопнули, обвисая вниз, но Крын понял, что не в силах разжать паль-цы. Тяжесть моста тянула вниз, а руки, сжатые единым порывом и страхом за попутчиков, не желали слушаться.
- Бросай же!!! – заорал Итернир прямо в ухо, - Утянет!!!
- Бросай, бросай же! – уговаривал Ригг.
Крын напрягся в последний раз и, сдирая кожу с ладоней, канат заскользил вниз.
Крына едва успели выдернуть из-под наползающего камня попутчики, и мост, увлекая за собой камень, обрушился вниз.
Шатаясь, обессиленный, Крын смотрел на тот конец моста и, тяжело дыша, шептал:
- Как же... как же они-то...
Люди с той стороны поначалу постояли, ошеломленные происшедшим, потом от них донеслось:
- Идите!
- Мы достроим и догоним!!!
- Прощайте!!!
Спутники немного постояли, приходя в себя, потом Итернир хлопнул Крына по пле-чу:
- Ну, герой, пойдем.
- Да какой герой, - отмахнулся тот, - они-то что же... как же теперь...
- Не-не, - не отступил Итернир, - герой, точно герой! Такую штуковину удержать!
Они усадили Крына на ступень, чтобы тот мог отдышаться и прийти в себя. Он все сокрушался об оставшихся на той стороне, а Итернир с Риггом доказывали героизм поступка и благодарили вперемешку. Принц сказал сухое: «Благодарю», Ланс сжал его руку своей жи-листой ладонью, а Торок вел себя, как сущий мальчишка, вертелся вокруг героя и что-то ра-достно щебетал.
В конце концов, решили идти дальше. Помахали рукой оставшимся на той стороне, попрощались.
- Удачи! – крикнул Ригг.
- Догоняйте! – замахал руками Торок.
Последний раз посмотрели назад, на недостроенный мост, развернулись и пошли вверх по нечеловеческой Лестнице Без Перил, что висела прямо посреди неба.
______
Серые выветренные камни развалин на вершине скалистого холма, нависающего об-рывом над ручьем. Изломанной стеной поднимаются вверх угрюмые скалы на другой стороне ручья. На одном из камней сидит рыжеватый парень в очках. Худой, с усталым лицом.
К нему подходит парень в камуфляжной форме и вываливает на траву четыре кон-сервные банки.
- Что это? – спрашивает парень в очках.
- Ты ж не слепой, а очкастый! Жрачка!
Парень в камуфляже садится на траву, подогнув ноги, деловито вскрывает ножом одну из банок и протягивает собеседнику:
- Хватай.
- Откуда это? – устало спрашивает очкарик.
- Да какая разница? – восклицает тот в ответ и несколькими движениями вскрывает вторую банку, - у твоих кренделей знакомых, археолухов, блин, конфисковал.
С похвальным аппетитом он выковыривает из банки куски тушеного мяса и тут же отправляет их в рот.
- Упирались, салаги, - продолжает он, с набитым ртом, - такие же мозгляки как ты, а все туда же!
Его собеседник тускло смотрит на банку в руках, потом медленно достает ложку и вилку из туго набитого рюкзака. Разглядывает ту и другую, потом неуверенно кладет ложку обратно и принимается ковырять вилкой в банке.
- Ты че такой смурной-то? – интересуется парень в камуфляже, - жрачка ведь!
- Ничего.
- Да ладно тебе, забей ты на этот поход. Сюда дошел и то ладно! Дальше только хуже. Поверь мне. Там наших на каждом углу валом. Чтоб пройти, надо корочками увешаться круче осеннего столба.
Парень в очках не отвечает, продолжая изучать содержимое банки.
Его спутник тем временем доскреб банку и, мгновенно потеряв к ней прежний инте-рес, беззаботно отбросил прочь. Облизал нож, убрал в чехол на поясе, снял с того же пояса флягу и надолго к ней приник.
- Кайф! – заявил он, откидываясь назад и вольготно раскидывая руки, - солнышко, травка, ветерок… Кайф! А ведь тебя сдам и опять в казарму. Хоть помогай тебе.
При этих словах парень в очках тут же поднял голову и с нескрываемой надеждой впился в него взглядом.
- Кореша-то твои ищут чего-то, копают, важные такие, - меж тем продолжал парень в камуфляже, - и хрена ль они там ищут? Слышь?
- Эта ступень очень богата в археологическом смысле. Здесь есть целый ряд памятни-ков, очевидно относящихся к разным культурам и времени постройки, но мне кажется, что принятая официальная версия не верна…
- Ну, зануда, - пробормотал парень в камуфляже, прикрывая тыльной стороной ладони глаза от солнца и, судя по всему, собираясь задремать, - ты давай, давай, продолжай
- Сейчас принято считать, что первым поселением на этой ступени было огороженное деревянной изгородью примитивное строение на верхней пустоши у обрыва Лестницы. В принципе я с этим согласен, налицо примитивность и очевидно ранняя форма самой по-стройки. Скорее всего, в это время на нижних землях, то есть здесь, жить было опасно либо из-за диких поселений, либо… в общем, это неизвестно. Важно, что никаких следов этой опасности обнаружено не было, и здесь есть какая-то загадка. Потом, по официальной вер-сии, был построен замок на нижних землях. Это его развалины. И он огородил контроли-руемую территорию цепью башен у границы с верхней пустошью. Это подтверждается более развитой архитектурой башен, очевидно, таким образом обеспечивался контроль над терри-торией, которая использовалась как пастбища и покосы. Затем замок был перестроен, тогда уже перешли к оседлому земледелию, и появилось много фермеров над самым обрывом Стены. Замок обеспечивал защиту и поскольку находился в малодоступном месте, служил местом, где все спасались от опасности. Они считают, что характер сохранившегося фунда-мента соответствует архитектуре башен. Я уверен, что это не так. Я изучал вопрос и могу точно сказать, что внизу и довольно поздние замки строились на фундаментах, почти таких же, как и в очень ранних замках. Я уверен, что замок – поздней постройки. А по официальной версии после того, как количество фермеров и уровень торговли достаточно увеличился, построили город, и замок перестал быть нужен, его покинули и он саморазрушился. Я уверен, что все было не так, и это подтверждено моими исследованиями. Конечно, сперва было поселение на верхних пустошах. Но потом были построены башни, их архитектура и степень обветшалости явно об этом свидетельствует. Так вот, совершенно очевидно, что они были построены в борьбе с тогдашними обитателями нижних земель, об этом свидетельствуют массовые захоронения в балках около границы верхней и нижней территорий. А потом про-изошла генеральная зачистка земель, и первичных поселенцев осталось совсем мало, но нижние земли стали безопасны. Здесь недалеко от этого замка на берегу ручья обнаружено поселение, которое по его характеру, я совершенно уверен, не что иное, как примитивная аграрная коммуна. Именно здесь поселились выжившие. Но тогда башни и поселение на верхней пустоши стали не нужны. И это поселение, очевидно, развивалось и в итоге населе-ния стало достаточно, чтобы поддерживать систему город-фермеры. Тогда люди расселились из коммуны в город и по хуторам. Но позднее от города отделилась группа, построившая замок. И он совершенно очевидно не был производящей единицей. Вокруг нет никаких признаков фермерских хуторов! Он мог жить только за счет дани с города и фермеров. Естественно, были неизбежны войны. И замок в итоге был разрушен. Вокруг замка полно захоронений, в том числе и групповых, с явными признаками насильственной смерти. Ты понимаешь, что все это нужно прояснить окончательно?!
Но его собеседник казался безучастен к столь пламенной речи и, возможно, вообще крепко спал.
- Но самая главная загадка, это для чего все это! – продолжал, тем не менее, парень в очках, - Нет же никаких следов ее строителей. Никаких. А я уверен, что все это построено с определенным смыслом, но осознать подлинное ее назначение и смысл можно, только если пройти ее до конца, так как это задумано теми, кто ее построил. То, что она здесь, значит, что на нашей планете была культура больше никак себя не проявившая! Это же уникально! Как можно с такой тупостью и упорством отмахиваться от исследований такой важности и мешать им? Ну скажи, откуда такая тупость и косность?! Почему я не могу спокойно закончить свои изыскания? К чему все эти запреты, военные и особисты? Чего из меня дурака-то делать?! Думаешь, я не знаю, зачем ты автомат тащишь?
Лежащий парень вдруг буквально взорвался. Он в один миг оказался на ногах и гневно выплеснул:
- Да достал ты своим нытьем! Зануда очкастая! Какого хрена ты руками тут размахи-ваешь? Ты вообще знаешь, из чего эта твоя ненаглядная устроена? Это не металл, не камень, не хрен моржовый, это эта… взвесь ультрадисперсных частиц в силовом поле. В неизвестном науке силовом поле! А то, как эта хрень в воздухе висит?! А эти пространственные фокусы: снизу она узкая, а сверху просторы хреновы?! А эта психотропная дрянь, которая меня на болоте шибанула?! Это ты понимаешь, крыса архивная?!
- Я же не физик…
- Да?! Я тоже не Прельен! А дело изучить обязан! Ты представь что будет, если какая-нибудь контора хоть одну их этих хреней расчухает. Да она весь мир волной поставит! Мы и мявкнуть не успеем. Культура у него! Цивилизация! Да какое кому дело, что тыщу лет назад было?! Главное чтобы завтра при своем остаться! И тут ты вылез. Понять ему. Открытие!.. Типа все человечество, высунув языки, ждет, пока этот придурок свои поиски закончит. А на хрена? Да тебя уже сейчас пристрелить надо, сколько ты уже увидел! И меня, кстати тоже. Вот завтра получу приказ и все! Две пули. Одна тебе, другая мне. И ведь сам же на курок нажму. Понял?! И заткнись теперь. У меня приказ. Если ты до лишнего договоришься…
19
И вновь ступени становились все уже и круче. Холодный ветер крепчал, идти было трудно. Короткий привал для полуденной трапезы на промерзших ступенях не принес облег-чения. Легче всех переносили мороз Ригг с Лансом. Итернир, замотавшись плащом, громко жаловался на то, как ему холодно, и что никто его не понимает, считая, что очень весело шу-тит. Принц молча кутался и сосредоточенно шел, сжав посиневшие губы и низко наклонив голову. Зато Крын шагал с распахнутым воротом рубахи, собственно, завязки на ней даже не были предусмотрены. От широкой груди шел густой пар, он улыбался, блестя румяными ще-ками.
- Не закрывайся, - сказал, в конце концов, Ригг Итерниру, когда тот уже и болтать пе-рестал.
- Что? – пропустил он вопрос.
- Я говорю, чтоб не закрывался ты. Кутаешься, да думаешь, что мороз все одно под одежу проберется, так это боята одна. Боишься, вот и мерзнешь. А коль поймешь, что мороз все одно свое возьмет, отдай ему, откройся, так он тоже ж с понятием, лишнего не станет.
- Не совсем я тебя что-то понял, - затряс головой Итернир, но тут же судорожно вце-пился взглядом в ставшие шириной в две стопы ступени.
- Это оттого, что про мороз думаешь, - наставительно отметил через плечо Ригг, иду-щий впереди, - вон гляди – Крын открылся и легко идет.
- Ага, - поддержал Итернир, - хорошо идет, правда, скоро околеет. Не надо мне лапши только на уши вешать. И на Ёнка я поперся на эту Лестницу? Знал же, бывал в горах, мерз же, на кой пьян, не захватил плаща теплого?
- Наверное, - сочувственно оглянулся Ригг, - подумал за то, что все обойдется.
- Эк, ты, - удивился Итернир, - а я-то жаловался, что никто меня не понимает. Слушай, а выходи за меня, всю жизнь о такой понимающей жене мечтал!
- Как, - замотал головой Ригг, не способный даже представить себе предмет предло-жения, - это как же можно?
- Да ладно, не напрягайся, - усмехнулся Итернир, - это я так, пошутил. Хотя, брат и такие люди бывают...
- Это с мужиком? – изумлению Ригга не было предела.
- Точно! – подтвердил Итернир, - да не смотри ты так на меня! Я не такой. Я ж говорю – пошутил. Эх, Ригг, братец, до чего же ты чистая, невинная, не тронутая наукой душа!
- Это тебе, наверное, виднее, - пожал плечами Ригг, - только, мыслю, нам бы обвя-заться давно пора. Не ровен час...
Обвязались вовремя, скоро ступени сузились на ширину ладони, а ветер усилился.
Воздух казался кристально чистым, и только ветер мешал любоваться красотами пей-зажа.
Солнце неторопливо двигалось по небу, словно позволяя путникам добраться засвет-ло. Но ступени становились все круче, идти становилось все труднее, слишком высоко при-ходилось поднимать ногу, начинало казаться, словно лезешь по отвесной стене, тем более, что из боязни упасть все, кроме Ланса, пригибались, придерживаясь руками за ступени. И солнце, как видно не дождавшись, закатилось за горизонт.
Они шли, пока горели сумерки, и даже когда наступила ночь. Холод, пронзительная усталость вгоняли в сумеречное состояние. Изредка проскальзывала мысль, что усни кто-нибудь, и все сорвутся, и будут падать вечно.
Когда оступился Крын, первым отреагировал принц. На удивление быстро. Он оста-новился, вцепился обеими руками в веревку и молча начал тянуть. Итернир от рывка дернул-ся вниз, но уже потеряв опору, извернулся, намертво вцепившись в Лестницу.
Когда вытащили Крына, присели, чтобы перевести дух. Даже Ланс опустился на сту-пени с видимым облегчением. Но как только расслабились, Ригг заявил, что надо идти, а останавливаться никак нельзя. Стоит только «потерять понятие», как он выразился, все будет кончено. И они вновь пошли.
А ступени все тянулись и тянулись, и в темноте наступившей ночи все труднее было сделать очередной шаг.
И вновь никто не заметил, как ступени начали расширяться, потом их поверхность утратила безупречную гладкость, на ней появился песок, потом земля. Потянулись редкие кустики чахлой травы. Как только Итернир уловил краешком ускользающего сознания, что от земли под ногами идет живое тепло, тут же упал и позволил сознанию следовать, куда ему будет угодно. Стоит ли говорить, что остальные, привязанные к нему, повалились столь же беспамятно.
Ригг очнулся от беспамятства, словно вынырнул из глубокого омута, чья вода была чернее здешнего ночного неба. Он нерешительно встал, оглянулся. Вокруг, сколько хватало глаз, простиралась ровная, как стол, степь. Ни холмика, ни бугорка, ни распадочка, ни ло-щинки. От такого простора у него, привыкшего к тесному лесному уюту, слегка кружилась голова. Лишь позади степь постепенно переходила в ступени, что исчезали внизу.
Остальные еще так и не очнулись от забытья. Лежали, как повалились на землю но-чью. Тяжелый сон.
Ноги болели так, что каждое движение отзывалось болью. Но он все же немного прошелся. Надо было разогреть мышцы, прогоняя боль. Сухая высокая трава тут же обняла ноги. Все-таки в лесу намного привычнее. Да лес и как-то проще, понятней. Все ясно – вот деревья, за ними – лес. А тут...
Что-то шевельнулось в траве впереди. Мгновенно, нисколько не задумываясь, он на-ложил стрелу на тетиву и натянул лук. На слух он бил так же точно, как если бы видел цель. Поймал себя на том, что пальцы готовы спустить стрелу, и эта готовность ударить, не зная в кого, куда, испугала. Промедлил. Что-то тяжелое, сильное и упругое метнулось навстречу, и мир погрузился во тьму.
Когда все пришли в себя, они были разоружены и надежно связаны. Перед ними стояло шестеро дородных крепких парней одетых в одинаковые белые длинные одежды, чьи щеки дышали свежестью и силой. Но самое удивительное было в том, что все были похожи друг на друга, словно близнецы.
- А что такое? – задергался Итернир, проверяя надежность веревок, - а что случилось?
Парни молча смотрели, одинаково ухмыляясь и одинаково поигрывая одинаковыми дубинами, здоровенными и суковатыми. И от того, что в руках этих одинаковых парней они казались легче тростника, на душе становилось гадко и безысходно.
- Нет, - не успокоился Итернир, пытаясь встать, и подражая непонятному акценту, - я таки требую объяснений!
- Хе-хе, - разом сказали все шестеро, - объяснения? Это счас!
После чего рывком поставили каждого из спутников на ноги, а один даже забрал всю их поклажу. Затем каждому досталось по одинаково убедительному тычку между лопаток, и они пошли.
Итернир несколько раз еще пытался добиться объяснений, причем больше всего воз-мущался из-за того, что его разбудили раньше, чем он выспался, но тычки между лопаток, достающиеся всем сразу, убедили не вмешиваться в вершение собственной судьбы.
Солнце не прошло и пятой части своего пути, как прямо впереди показалась неболь-шая рощица. Однако шли еще четверть дня, прежде чем заметно к ней приблизились. В этой неестественно ровной степи верно оценить расстояние было практически невозможно.
Солнце добралось до зенита, когда стало ясно, что перед ними не роща, а селение, утопающее в зелени садов.
Здесь все было чисто и аккуратно. Аккуратно выбеленные одинаковые мазанки, кры-тые сухой травой, правда, удивительно длинные. Нигде не видно ни одного забора или огра-ды. Дорожки чисто выметены и ухожены. Но больше всего удивляли жители. Нельзя сказать, чтобы все были на одно лицо, но среди всего множества можно было выделить лишь три-четыре разных лица, все остальные были практически неотличимой копией этих типов, оди-наково кареглазыми и темноволосыми. И все были одеты в длинные белые одежды, сильно напоминающие жреческие.
Поражала также и организованность жителей. Так возле одной мазанки дюжина до-родных мужчин стирала белье, причем картина эта отнюдь не радовала разнообразием дви-жений.
Возле другой мазанки полудюжина таких же дородных мужиков ощипывала птиц. Третья группа мяла какую-то волокнистую траву. Трудно было сказать, лен это был или что-то другое. Вот пять женщин, низко опустив головы, повели куда-то дюжины три детишек. Даже они не радовали разнообразием поведения. Бараны, ведомые пастухом, выглядели по сравнению с ними разбуянившимся стадом.
- Боги! – прошептал потрясенно Итернир, - куда я попал?
Их вели прямо по центральной улице, меж одинаковых домов, которые скоро разда-лись по сторонам, образуя идеально круглую площадь. И ни один из жителей этого странного селения, не повернул головы в их сторону. Все были заняты. И заняты всерьез.
На площади их остановили. Сопровождающие, ни слова не говоря, застыли белыми изваяниями.
Однако ничего не изменилось. Они просто стояли в центре площади, а внимания на них по-прежнему никто не обращал. Солнце все припекало и становилось очень неуютно.
Когда стоять стало совсем невмоготу, на идеально прямой улице показалась какая-то процессия. Она быстро приближалась, и стало ясно, что это закрытый паланкин, несомый шестерыми молодцами, и окруженный дюжиной другой людей все в тех же ослепительно белых одеждах.
Свита остановилась поодаль, а паланкин поднесли к спутникам. Его опустили на зем-лю и откинули полог. Носильщики отступили назад и застыли.
Внутри, среди вороха подушек, оказался высохший, словно мумия, старец. На смор-щенном, покрытом пятнами черепе не осталось ни единого волоска. Дряблая кожа неприятно лоснилась. Черные глаза, утопающие в морщинах крохотного лица, казались провалами в бездну.
- Кто вы, осмелившиеся нарушить покой богов? – голос его был на удивление силен и почти не дрожал.
- Восходящие! – гордо шагнул вперед принц, поднимая голову, - а кто вы такие?!
- Он спрашивает! – воскликнул старик, обращаясь к небу, - не тебе спрашивать, но я отвечу. Мы – слуги богов! Мы – стражи их покоя! Мы те, кто избранны, чтобы никто более не смел нарушить их волю!!!
- Эй, старик, - улыбнулся Итернир, - ты бы выражался попроще, а то ухи вянут.
- На колени!!! - воздел сухие руки небу старик, тут же тяжелые руки молодцов в рясах заставили Восходящих бухнуться в пыль, - на колени, недостойные!!! Как смели вы упорст-вовать в нарушение воли богов?!! Как смели вы прийти сюда?!! Но вы будете наказаны!!! Уберите их, пусть молятся, и может быть, боги простят их!
Он опустил руки и сразу как-то усох, словно стал еще меньше. Паланкин тут же за-крыли, подняли на могучие плечи и унесли. А пленников тычками повели прочь с площади.
- Нет! – возмущался принц, вырываясь, - я – принц крови!!! Я требую!..
Но личный сопровождающий опустил кулак на его голову, и тот сразу обмяк в могу-чих руках.
Их подвели к кирпичному, как ни удивительно, но маленькому, как сарай, зданию, и, отворив тяжелую дверь, швырнули в прохладный полумрак.
Дверь закрылась, и они остались предоставленными сами себе. Ланс сразу заснул. А Торок подобрался поближе к Итерниру и неуверенно спросил:
- Кто они? Что с нами сделают?
- Казнят, наверное, - пожал плечами Итернир.
- Как, казнят? Вот так – просто? И все?
- А ты как думал? – продолжал Итернир, - или решил – в сказку попал? Я всегда гово-рил – способный разбудить спящего – способен на любую подлость. И вот – пожалуйста.
- Нет! Нет! – заговорил Торок, - нет! Так не может быть! Это не правильно!
- Хм! – усмехнулся Итернир, - а как прикажешь поступать? У них, видать, работа та-кая. Да ладно, не боись. Вот сейчас Ланс отоспится и что-нибудь придумает. Он на эти дела мастер.
- Правда? – доверчиво заглянул Торок в глаза Итерниру.
- Точно.
Крын сосредоточенно пробовал на крепость веревки, принц погрузился в себя, и только Риггу что-то не давало покоя.
- Это ж я виноват, - выговорил он, в конце концов, и поглядел так, словно по его вине исчезло солнце, - я... я промедлил... а мог же...
Но откровения были прерваны самым бесцеремонным образом. Отворилась дверь и, возникший на пороге немолодой человек, в сопровождении двух молодцов указал на принца:
- Этого.
Эти двое молча подошли, подхватили Кан-Туна, мало заботясь о том, чтобы его ноги касались земли. Вышли. Вновь хлопнула дверь, стукнул засов.
20
- Что вам от меня нужно? – возмущенно спросил принц, когда его вывели наружу.
- Что нужно? – переспросил человек, улыбаясь, - поговорить, всего лишь поговорить, мой маленький принц.
- Я принц крови! – гордо поднял голову принц, даже со связанными руками ему уда-валось держать безупречную осанку, - и обращаться ко мне следует не иначе, как «светлый принц».
- Конечно, светлый принц, - опять улыбнулся человек с легким поклоном, - я учту это. Меня же вы можете называть Растерри, жрец у стопы Великого. Сокращайте это, как вам будет угодно, светлый принц.
- Хорошо, Растерри, - кивнул в свою очередь принц, - я требую объяснений. Что все это значит, и почему меня до сих пор не развязали?
- Всему свое время, - улыбнулся жрец, - всему свое время. Я бы хотел пригласить Вас на небольшую прогулку. Вот сюда, прошу Вас...
Он указал рукой направление, в котором они неспешно пошли. Связанные руки сильно стесняли Кан-Туна, но он старался держаться прямо и достойно.
- Видите ли, светлый принц, - сказал жрец, опустив голову, - нас очень интересует, почему здесь, где никогда не появлялись Восходящие, вдруг появились Вы со своими спут-никами? Раньше, Лестница была непреодолима. Так что же случилось? И что привело вас сюда? Однако Вам следует иметь в виду, что Ваша судьба уже предрешена, и вас всех все равно принесут в жертву. Итак, как вы здесь оказались?
- Почему я должен отвечать Вам? – жестко спросил принц.
- О-о! – опять улыбнулся тот, его слащавая снисходительная улыбка раздражала, - все очень просто, светлый принц. Взгляните направо.
К этому моменту они свернули с центральной улицы на боковую. По правую руку на безупречно ровном плацу учились искусству боя с полсотни одинаковых молодых парней, пышущих здоровьем. Чуть поодаль, на точно таком же плацу, тренировались мальчики младших возрастов. Все было столь безукоризненно одинаковым, что бросало в дрожь.
- И что с того? – невозмутимо спросил принц, пораженный, на самом деле предъяв-ленной боевой мощью.
- Ваши глаза поняли больше, чем сказали ваши губы, светлый принц, - поклонился жрец.
Кан-Тун ничего не ответил.
- Хорошо, светлый принц, - выждав паузу, заговорил жрец, - я вижу, сначала я сам должен кое-что рассказать. Много-много лет назад один очень молодой, но истовый жрец Лестницы решил сам узнать, что за тайны хранят ее белые ступени. С горсткой единомыш-ленников он достиг этих мест. Преодолев множество опасностей и трудностей в слепом упоении гордыни. Однако, достигнув этих мест и убедившись в полной непроходимости Ле-стницы дальше, он был удостоен откровения. Сам высший бог, сам Гоеррен, открыл ему, что Лестница не просто путь к богам, но путь к их небесной обители. И боги, не желая, чтобы смертные в тщете своей их беспокоили, сделали Лестницу непроходимой для человека. Но гордыня смертных вновь и вновь гонит их вверх и заставляет именоваться Восходящими. И тогда сам Великий, сам верховный жрец, понял, что, если он достиг этих священных мест, то их могут достичь и другие смертные и даже больше, - карие глаза жреца засияли безумием, а голос поднялся и задрожал, - даже больше, светлый принц, подняться выше! И нарушить по-кой богов! И тогда решил Великий остаться здесь, чтобы охранять покой богов. Понял он, что боги в милости своей позволили ему достичь этих высот, чтобы он мог сторожить их покой. Потому всякий, кто достигнет этих мест, должен быть принесен в жертву!
Во время пламенной речи, принц все больше убеждался, что здесь путь будет закон-чен. Им овладевало ощущение тяжелой безысходности.
- Итак, светлый принц, - продолжил беседу жрец, когда огонь чуть угас в его глазах, - как Вы и ваши спутники оказались здесь?
- Мы построили мост, - сухо бросил Кан-Тун.
- Как, мост?!
- Но теперь он разрушен и его не скоро построят вновь, - поспешил утешить принц, без всякого, впрочем, участия.
- Хорошо, - кивнул жрец, - и неужели Вы не видите в этом божественного провидения? Неужели падение моста не убедило Вас в том, что боги не желают проникновения смертных на Лестницу?
Принц задумался. Жрец предупредительно держал паузу.
- Когда меня отправляли сюда, наверх, - неуверенно начал принц, - меня убеждали в том, что боги создали Лестницу, чтобы государи могли получить божье помазание на прав-ление, поскольку лишь достойный может достичь ее вершины и вернуться. Теперь же я не знаю, что и думать... Препятствия, которые нам пришлось преодолеть, действительно о мно-гом должны были мне сказать. О боги! Как же я был слеп!
- Не вини себя, светлый принц, - усадил его на безупречно чистую лавочку жрец в тени живой изгороди, тщательно выстриженной, - там, внизу, люди далеки от богов и не видят дальше собственного носа. Лишь здесь, рядом с ними, можно осознать что-либо. Раскайся, светлый принц, проси прощения у богов, и может быть, простят они тебе твою гордыню и упорство.
Принц опустился на колени и начал молится всем богам сразу. Священный трепет ов-ладел всем его существом. Он ощутил близость к богам и гордыню и тяжесть греха, что шел против воли богов. Он искренне хотел искупить вину.
- Хорошо, светлый принц, - легонько поднял его с колен жрец, когда голос принца стал совсем не слышен, - встань. Я вижу, ты раскаялся. Я вижу, бог разума может простить тебя, если откажешься ты от своей порочной цели, если принесешь себя самого в жертву бо-гам. Слышишь ли ты меня и глас бога?
- Да, жрец у стопы Великого, - закивал принц, - я слышу вас, я слышу глас бога. От-дайте мое оружие, и я принесу себя в жертву.
- О нет, светлый принц, - улыбнулся жрец, и теперь улыбка показалась принцу пони-мающей и прощающей, слезы хлынули из его глаз, - ты не верно понял меня, мой принц, го-тов ли ты служить вечно покою богов? Готов ли ты остаться здесь и убить любого, кто по-смеет нарушить их волю?
- Да! – истово воскликнул принц, - дайте мне мой меч, я вернусь и сожгу мост, чтобы он никогда не был построен.
- Сядь, светлый принц, - светло и ласково улыбнулся жрец, - сядь, боги не благоволят поспешным решениям. Необдуманными поступками ты грешишь против верховного бога, бога разума!
Осознание греха, который Кан-Тун чуть не совершил, повергло его в почти сумереч-ное состояние.
- Утешься, светлый принц, - удержал поток слез жрец, - остановись. Я вижу ты готов служить богам и жить среди нас. Но есть еще одно дело, которое я хотел бы обсудить с то-бой. Твои друзья. Те, с которыми ты пришел сюда. Среди них могут оказаться двуличные змеи. Те, что согласятся раскаяться, а на самом деле готовы будут бежать вверх. Ты понима-ешь это?
Принц был готов закивать, соглашаясь, но поневоле задумался. Перед глазами встали спутники. Один за другим. Он вспомнил слова Итернира, о том, что Лестница испытывает их, давая каждому шанс предать. И если он был прав, то никто до сих пор не предавал никого, если они здесь. Что есть правда? Что вымысел?
- Ты задумался, светлый принц, - посочувствовал жрец, - я облегчу твою задачу. Каж-дый человек способен на двуличие. Услышь меня – каждый! И я хочу спросить тебя, готов ли ты указать на того, в ком ты увидишь зерна греха, после того как он раскается?
Вновь принцу страстно захотелось согласиться, но тревожная мысль удержала. «Это что же, он хочет, чтобы я предал своих? Своих друзей? Итернир говорил, что основа величия – любовь народа, или как-то так. Неужели я, который шел сюда, чтобы стать государем нач-ну, с того, что предам моих спутников, тех, кто ближе всего стал в эти дни?»
- Нет, - твердо ответил принц, вставая на ноги и вновь гордо выпрямляясь, - Еще не готов.
- Напрасно, светлый принц, напрасно, - встал жрец, направляясь обратно, - однако у тебя еще есть время. Ты должен учесть, что раскаяние должно быть полным. Ты должен по-нимать, светлый принц, что боги не торгуются, им нужно все. И ты должен понимать всю тяжесть своего греха, всю греховность своей гордыни. Не позволяй ей решать за себя. И еще, светлый принц, пойми, что порой сказанное слишком рано может лишь приблизить конец жизненного пути.
Всю остальную дорогу назад жрец не пытался с ним говорить. Однако по-прежнему улыбался.
Когда увели принца, некоторое время молчали. Первым молчание нарушил Торок. Он беспокойно подполз к Риггу и спросил:
- Куда, куда это они его повели?
- Кто ж его может знать, - пожал плечами тот, - может, поговорить надобно.
- А может, уже казнить будут, - зевнул Итернир, - Хотя, это вряд ли, - добавил он, поймав тревожный взгляд Торока, - судя по их наглой рыжей морде, казнить они нас будут самым, что ни на есть последним делом.
- А что же теперь? - продолжил расспросы мальчик.
- А что теперь? – не понял Итернир.
- Что с нами будет? – пояснил Торок.
- Что будет? Что будет? – словно убеленный сединами или украшенный плешью в полголовы от тяжелых раздумий о сути мироздания, вопросил у потолка Итернир, - убьют, и дело с концом.
- Нет! – воскликнул Торок, - нет! Так быть не может. Это нечестно!
- Где-то я это уже слышал? – задумчиво проговорил Итернир, а Ригг начал говорить какие-то слова утешения.
Потом была тишина, нарушаемая редкими всхлипами мальчика. Итернир сидел, при-слонившись к стене и задумчиво глядя на кружение пылинок в лучах света, пробивающихся из щелей в двери. Взгляд становился все более отчужденным и, в конце концов, он запел.
Песня была, как ни странно, о любви. Простой и чистой, по мнению автора. Удивляло, что Итернир в этой песне оставил привычное кривляние, искренне стараясь прожить жизнь героев своей песни.
Нельзя было сказать, чтобы голос был особенно силен и чист, но он пел столь вдох-новенно, с такой болью, что поневоле перед глазами вставала картина из песни, виделись отвесные суровые скалы, и слышалось гудение ветра.
Ригг и Крын еще долго сидели потрясенные.
- Это как же ж? – проговорил Ригг, расчувствовавшись, - как же ж так? Разве ж так можно?
Но его слова и не прозвучавший ответ Итернира были прерваны стуком засова.
- О! – воскликнул Итернир, - пришли. Спорим, я следующий?
Принца втолкнули внутрь, и жрец указал на Итернира.
- Ага! – воскликнул радостно тот, - что я говорил?!
- Итак, - торжественно спросил Итернир, жмурясь от яркого солнца, когда дверь за-хлопнулась за спиной, - о чем же вы хотели со мной поговорить? Братцы?
- Вы вольны называть меня и моих братьев по вере, как вам будет угодно, - смиренно ответил жрец, - но Вам следует знать, что меня зовут Растерри, жрец у стопы Великого.
- Превосходно! – воскликнул Итернир, дергая плечом, забываясь, что связан, - меня тоже можешь звать, как хочешь. Итак, кто же вы такие есть?
- Не слишком ли Вы торопитесь, задавая вопросы, - улыбнулся жрец, указывая рукой путь, - разве Вы сейчас хозяин положения?
- Я или Вы, какая разница? – поднял Итернир один из самых волнующих вопросов, - сегодня Вы, завтра я. Слыхал, что какой-то умник сказал, что все течет, все изменяется. Прав, Ёнк его задери!
- Все может быть в этом бренном мире, - склонил голову жрец, - однако, все же, Вам следует отвечать и отвечать откровенно, ибо...
- Ибо! – передразнил Итернир, пытаясь поднять к небу палец, - Ибо! Как много в этом звуке! Короче я должен понимать свое поганое положение, исключительно глядя на этих молодцов, - он кивнул в сторону плаца, показывая на тренирующихся парней, - Так? Так это мне все равно. Я, братец, давно осознал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Мудрость поколений! В общем так, говорите Вы, потом скажу я, полагаю, как истый жрец всеблагих богов ты обязан с высоты своего положения идти на уступки. Так что давай! Сту-пай!
- Я вижу, Вы не так просты, как кажетесь, - улыбнулся жрец.
- Не усложняй меня, я простой, - попытался отмахнуться Итернир, но вместо этого вышло лишь неловкое подергивание плечом.
Понимая бесполезность дальнейшей беседы в том же духе, жрец рассказал историю появления здесь общины. Слово в слово, как говорил об этом Кан-Туну.
- Ага, - оборвал Итернир на самой вдохновенной ноте, - и теперь вы все страстно же-лаете, чтобы мы все дружно раскаялись, оставили свою бредовую затею и жили с вами долго и счастливо. И умерли в один день. Так? Хотя не отвечай, сам вижу. По наглой рыжей морде. Скажи-ка лучше, как вам удалось так размножиться?
- Этот вопрос... – начал было жрец, потом все же решил ответить, - каждый член на-шей общины проходит через совет жрецов, на котором решается, здоровым ли будет его по-томство, будет ли оно угодно богам и полезным для общины. Только после этого он допус-кается до деторождения. Каждая женщина, одобренная советом, как только становится при-годной, или восстанавливает способность к деторождению, тут же оплодотворяется. После чего мужчина возвращается к прежним своим делам, пока не появится другая женщина. Де-тей воспитывают те женщины, кому отказано в рождении детей. Мужчины не отягощаются и не отрываются от своих занятий. Нас очень много.
- Ясно, - кивнул Итернир, - только не понятно, зачем вам понадобились мы...
- Раскаяние облегчит ваши души, очистит их перед богами...
- Оставь, - сморщился тот, - очистит! Пьяна с два! Дело в другом. Эге! А давно ли рождались у вас дети с хвостом? Или с четырьмя руками? Да вам же просто нужна свежая кровь! У вас же кровосмешение направо и налево! Так! Да ладно, говори начистоту, братец.
- Скажи, - попросил жрец, улыбаясь и заглядывая в глаза собеседнику, - те препятст-вия, которые Вам всем пришлось преодолеть на пути сюда, неужели они тебя не убедили, что богам неугоден ваш путь сюда?
- Хм, - хмыкнул Итернир, - я знаю, какой ответ тебе нужен, но истинен ли он?
- Истина одна, мой друг, - улыбнулся жрец.
- Оставь эти свои улыбочки, - поморщился Итернир, - меня от них блевать тянет. Я тебе не мужеложец, чтобы меня совращать. А что касается истины, то там, внизу, она одна, а именно: наверх дойдет только один, чтобы быть удостоенным божьей благодати. Здесь она совершенно другая.
- Те, что внизу, ошибаются, - улыбнулся жрец словно ребенку.
- Почему? Почему ты так думаешь? Из-за того, что один фанатик в бреду услыхал, как будто, голос бога?! А если я сейчас объявлю тебе, что у меня прямо сейчас видение, в кото-ром боги велят вам отпустить нас, вы сделаете по велению богов?
- Великий свят! – воскликнул жрец, а в глазах его полыхнул огонек слепой веры, - и Гоеррен не позволит нам принять ложь за правду.
- Да? – изумился Итернир, сделав большие глаза и идиотски ухмыляясь, - бог разума не позволит вам ошибиться? А как вы вообще можете верить его советам, вами же, кстати, выдуманными, в угоду своему делу, но речь сейчас не об этом. Как вы можете верить ему, если он бог правды и лжи одновременно. Быть может, он испытывает вас, и лжет, в милости своей господней? Испытывая ваш разум? При этом, являясь богом разума, он превосходно знает, насколько им наделен каждый и, значит, заранее знает исход испытания, но речь не об этом. Может быть, даже если видение вашего «Великого» правда, что Гоеррен солгал, испы-тывая разум его и его потомков. А вы даже не задумались над его словами! Грех, братцы, грех!
- Как можешь ты подвергать сомнению слова святого человека, и даже бога?! – вскричал в возмущении жрец.
- Бога лжи!
- Бога!!!
- Ладно, - устало мотнул головой Итернир, - считай, что я раскаиваюсь. В самом деле, куда я денусь от этих ваших молодцов? Да и куда я один? Давай, говори, зачем вызвал. Толь-ко прямо говори, нечего кругом воротить, и учти, лапша меня ваша не обманет.
- Нам нужно знать, не станут ли лелеять Ваши спутники мысли о грехе после того, как мы примем вас в наш круг.
- Ты хочешь, чтобы я предал? – цинично усмехнулся Итернир, - а предательство разве не грех? Да вы действительно считаете, что греховно не то, что неугодно богам, а то, что не-угодно вам. Как смеете вы, смертные, решать за богов, что им угодно, а что нет?
- Как смеешь ты сомневаться в их законах?
- А их ли это законы?
- Я вижу, ты не способен сейчас раскаяться полностью, - опустил голову жрец, даже улыбка куда-то пропала, - но у тебя есть время подумать.
Они повернули назад и весь оставшийся путь провели в молчании. Лишь один раз жрец спросил:
- Вы шестеро прошли этот путь вместе с самого начала? Или вас было больше?
- Нет, - просто ответил Итернир, - мы пятеро – да. С самого низа. Как вышли, так и добрались. А вот мальчишка, Торок, прибился к нам, когда мост строили.
- Спасибо тебе, - кивнул головой жрец, - я вижу, ты еще способен раскаяться и осоз-нать свой грех гордыни и сомнения.
- Что, что им было нужно? – набросился на принца Торок, едва дверь закрылась за жрецом.
- Мы все совершили страшную ошибку, - проговорил Кан-Тун с совершенно отре-шенным лицом, - мы должны раскаяться.
- Почему? Как ошиблись? Почему? – не отставал Торок.
- Боги, - устало проговорил принц, - все эти препятствия для того, чтобы смертные не могли потревожить их покой. Смертные, мы, в греховной гордыне стремимся нарушить их волю. Мы должны раскаяться. Тогда нас простят...
- И пустят дальше? – наивно спросил Ригг.
- Нет! – резко ответил принц, - как ты не понял? Богам не угодно, чтобы смертные нарушали их покой! Это грех!
- Мои боги всегда готовы выслушать, - упорно сказал Ригг, - всегда готовы помочь. Им надо просто рассказать, они же не могут знать всего. Я должен дойти. Моя мама...
- Если твоя мать умрет, значит так угодно богам! – выкрикнул принц.
Несколько звенящих мгновений висела тишина.
- Я дойду, - упорно сказал Ригг, - дойду. Я скажу им. Скажу...
Они опять замолчали.
Когда вновь открылась дверь, впуская Итернира с сопровождением, все молчали.
Жрец долго вглядывался в лица еще не опрошенных, и выбрал Ригга.
- У меня там мама, - сразу начал Ригг, волнуясь, как только его вывели на свет, - пой-мите! Мама! Мне же нужно наверх!
- Гордыня! Гордыня гонит тебя. Это грех! – ответил жрец, улыбаясь и делая большие глаза одновременно, - раскайся!
- И тогда вы отпустите меня наверх? – не унимался Ригг.
- Нет, - покачал головой жрец, - посмотри направо, видишь этих молодцов? Они удержат всякого, кто попытается нарушить волю богов. Ясно ли это тебе?
- А разве боги не сами карают за неповиновение? – удивился Ригг.
- Сами, - кивнул головой жрец, - но порой, они действуют через нас, людей. Что с твоей матерью?
- Она больна, - сокрушенно ответил тот, - только боги...
- Если бы богам было угодно, - спокойно и ласково улыбаясь, ответил жрец, - она была бы здорова.
- Может быть, - засомневался Ригг, - они не знают? Боги же не могут знать все?
- Все боги знают все, - ответил жрец убежденно, - да и что им до нас, смертных. Осознаешь ли ты всю тяжесть своих грехов? Грех гордыни и сомнения. Как смел ты сомне-ваться во всемогуществе богов? Раскаиваешься ли ты?
- Я не знаю... – опустошенно остановился Ригг.
Все это место, все вокруг внушало какой-то необъяснимый священный трепет. Хоте-лось верить. Хотелось верить этому человеку. Его убедительным словам о богах, улыбке. Ригг обнаружил себя на коленях, в слезах.
- Встань, юноша, - поднял его жрец, - я вижу, ты раскаялся и понял тщету своих дея-ний. Но скажи мне, раскаялся ли ты настолько, чтобы жить среди нас, выполняя наш долг перед богами.
- Вы же говорили, - смиренно ответил Ригг, - уж коли боги того хотят...
- Ты должен понимать, - наставительно объяснял жрец, - что долг наш не только во встрече тех, кто идет снизу, но и в выявлении тех, кто вынашивает мысли о грехе здесь. Го-тов ли ты видеть грех среди друзей своих, готов ли принести их в жертву?
- Это что же? – удивился Ригг, - если кто-нибудь соберется бежать. Итернир, или светлый принц, или Крын, сказать вам, чтобы их убили?
Жрец ничего не ответил, лишь развел руками: «На то воля неба».
- Это как же ж можно? Что же вы за люди все здесь такие? – в этом возмущении он и не почувствовал, как спадает с глаз пелена готовности к поклонению, - как же так? Предать и убить? Человека? Каким же богам это угодно?!
- И ты, - печально покачал головой жрец, - и ты страдаешь грехом сомнения... Иди, юноша, думай. И да снизойдет на тебя озарение божье!
- Ну, - сел Итернир, прислонившись спиной к стене, - и что же ты, наш маленький принц, думаешь?
- Мы все ошиблись…
- Да? – очень удивился Итернир, - это, почему же?
- Мы согрешили в суетной гордыне...
- А почему ты так думаешь? – очень внимательно и даже требовательно посмотрел Итернир.
- Богам не угодно, чтобы мы нарушали покой их небесного чертога.
- Ох, ты, как интересно! – воскликнул Итернир, дергаясь всем телом, по-видимому, хотелось всплеснуть руками, - они сами тебе так сказали?
- Нет, но те препятствия...
- Что ты говоришь? – еще сильнее удивился тот, - а не ты ли еще вчера был уверен, что все это – только для того, чтобы единственный достойный дошел до самого верха?
- Так говорят внизу, - с невозмутимой уверенностью ответил принц, - но они ошиба-ются, я знаю это.
- А почему же ты уверен, что эти люди не ошибаются. Молчишь? Думай! Думай! Тебя что, мало обманывали? Ты мало видел лжи? Принцы внизу говорили, что дальше пути нет, но мы здесь, там, где пути нет! Во дворце тебе говорили, что все это – чтобы ты получил благословение богов, а теперь что? А знаешь, почему тебя на самом деле сюда послали? - он подполз к Кан-Туну, заглядывая в лицо и не обращая внимания на удивленно замершего То-рока, - Потому что ты сгинешь здесь, как все Восходящие, и никогда не сможешь претендовать на трон. Тишь да гладь в нашем славном государстве!
- Откуда ты это знаешь? – потрясенно посмотрел на него Кан-Тун, - это неправда.
- Я догадался, - улыбнулся Итернир, - смотри: принцев отправляют наверх, как только старший брат примет правление, и у него появляется наследник. Пока отец правит, принцев берегут, вдруг война, вдруг болезнь? Государство не может остаться без наследника. А как только он есть, всех претендентов на трон надо убрать. А то – перевороты и так далее. И во-обще – смута. Смотри, как стало тихо в вашем дворце, когда всех побочных отослали на ле-стницу! Всех этих родственников боковых ветвей, всех этих Донов, Канов, Ронов, Рунов и даже Танов. Да еще и чудом уцелевших близнецов, этих Ренов, хотя заметь, они из старшего колена! А? Каково? Теперь же никаких боковых ветвей не будет. Ты сгинешь здесь, и твои дети не станут тянуть на себя корону. Теперь понял?
Взгляд принца померк. «Что есть правда?»: думалось ему. Эти измышления озлоблен-ного простолюдина или то, что говорили во дворце? Но на его памяти действительно во дворце все было спокойно по сравнению с тем обилием интриг и переворотов, какое описы-валось в дворцовой хронике. Да его дед сам пришел к власти, свергнув правителя из третьей ветви, из ветви Тунов. Кругом ложь. И что есть правда? Помоги, Гоеррен! Ты, бог разума и веры, правды и лжи, помоги!
- Ну что, - ехидно кивнул Итернир, - понял хоть что-нибудь?
- Нас обманули... – вымолвил принц.
- О! Движемся! – довольно воскликнул Итернир, подмигивая ничего не понимающему Тороку, - а когда?
- Внизу, - сокрушенно ответил Кан-Тун.
- А этим ты веришь? – добивал тот поверженного врага.
- Я не знаю, - пробормотал принц, - я не знаю чему верить. Я не знаю, что думать! Бо-ги! Боги! Помогите!
Впустили Ригга. Жрец вновь долго оценивал пленников и выбрал Крына. Конвой с некоторым трудом поднял его на ноги и вывел наружу.
- Ну, - спросил жрец, - ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?
- Так эта... – собрался было почесаться тот, но лишь покачнулся, - вроде да... А о чем?
- О вашем грехе, мой мальчик, - улыбнулся жрец безмятежности глаз Крына, - о грехе вашей гордыни. Твои попутчики рассказали уже о том кто мы такие, и для чего здесь живем?
- Да... вроде, - прогудел Крын.
- И ты раскаиваешься?
- Так... эта... уж, коль надоть... так чего ж не эта... раскаяться? – пожал плечами Крын.
- Прекрасно, мой мальчик, - ответил жрец, - а готов ли ты следить за зерном греха в спутниках твоих, чтобы предотвратить его?
- Так эта... ежель надоть... то что ж... – опять пожал плечами тот, - только эта... каким зерном?
Еще внимательнее заглянув в его безмятежные глаза, жрец отчаялся.
- Ну, как там? - спросил Итернир Ригга, когда стукнул засов.
- Раскаялся, - ответил тот.
- И что дальше?
- Идти надо, - ответил Ригг, глядя в стену, - дальше идти наверх.
- Но ведь они говорят, что дальше не пройти! – воскликнул Торок, перестав что-либо понимать.
- Внизу тоже так говорили, - глухо сказал Ригг.
- Во! – обрадовался Итернир, показывая принцу на охотника, - видал?! Учись!
- У него мать больная... – ответил принц.
- Ну и что же, - пожал плечами Итернир, - а у тебя совесть должна болеть, за страну и народ. Лучше вы вот что скажите, вам тоже предлагали заложить остальных?
- Да, - удивился Ригг.
Кан-Тун согласно кивнул.
- Ну, дела, - воскликнул Итернир, - что творится! И что же, как я понял по неудовле-творенной морде этого товарища в рясе, отказали? Правильно. Всегда знал, Ригг, что ты – настоящий друг, да и про тебя, принц, думал, что ты не совсем пропащий человек. Ай да мы! А не думаете ли вы, дорогие мои попутчики, что нас опять испытывают?
- Зачем? – заговорил Ригг, - зачем все это? Зачем так-то?
- Кто его знает, - ответил Итернир, - может быть, нас слишком много?
Но продолжить беседу не удалось. Вернули Крына, забрав Ланса.
Однако от Ланса жрец так же не добился толку. Тот несокрушимо молчал, игнорируя вопросы и не обращая внимания на пламенные речи, хотя и дал понять жрецу, что не глухой. Хотя, жрец уже был готов к такому результату.
- Отказал? – спросил Итернир вернувшегося Крына.
- От чего? - недоуменно переспросил тот после некоторой паузы.
- Ого! – обрадовался Итернир, - да наш жрец у стопы Великого сильно сдал за по-следнее время. Итак, друзья мои, что будем делать?
- Уходить надо, - твердо сказал Ригг.
- А почему, собственно, - вдруг заговорил Кан-Тун, - ты спрашиваешь нас всех, как будто, если идти, то всем вместе. Не пора ли позаботиться каждому о себе. Разве вы забыли, что до верха дойдет лишь один?
- Потому, - любезно ответил Итернир, - что мне кажется, что дошли досюда мы лишь потому, что держались вместе. Если бы не Ригг, мы бы все пропали в болотах, если бы не Крын, не построить нам моста, если бы не Ланс, лежали бы сейчас порубленными. Даже ты, Кан-Тун, помог нам, чего я от тебя никак не ожидал.
- А ты? – вспыхнул Кан-Тун, - что сделал ты?
- Я-то? – сник Итернир.
- Да что же Вы, светлый принц, так на него накинулись? - добро проговорил Ригг, - и он тоже помог, а как же? На Стене-то? Правильно он говорит, думаю, вместе держаться бы надо. А то, как же?
- Ну, этот вопрос решили, - подвел итог Итернир, - дальше вниманию высокого совета предлагается вопрос о...
Но он был прерван открывшейся дверью. Ланс вошел без посторонней помощи и молча улегся у стены. Молодцы конвоя подхватили и вынесли Торока.
- Ты уже знаешь, о чем я хочу поговорить с тобой, так, мой мальчик? – улыбнулся ему жрец.
- Я слышал, о чем говорили Итернир с Кан-Туном и... – начал Торок, но оборвался на полуслове.
- И...
- И не знаю, что мне думать, - выдохнул мальчик.
- А нет нужды в раздумьях, - улыбнулся жрец, - надо верить, надо слушать голос твоей души.
- Но как же? – удивился Торок, - ведь верховный бог – он бог разума?
- И бог веры, - добавил жрец, - если ты будешь смотреть только на траву, ты никогда не поймешь, что такое деревья. Ты понимаешь? Хотя, я забыл представиться. Мое имя Рас-терри, жрец у стопы Великого. Можешь называть меня, как хочешь. А как тебя зовут?
- Торок, - ответил мальчик, - у меня еще нет прозвища. Но будет, будет. Обязательно будет.
- Конечно, - согласился жрец.
Они недалеко отошли от строения, где содержались пленники, так, что его не было видно, и сели в густой тени на лавочке.
- Итак, ты присоединился к этим пятерым недавно? – продолжил беседу жрец.
- Да, - ответил Торок, - там, внизу. Мы вместе строили мост. И даже сражались в бит-ве. Они – герои.
- Может быть, мальчик, - кивнул жрец, мягко улыбаясь, - ты чист, как небо над нами. Тебя так легко обмануть...
- Не говорите так о них, я сражался с ними бок о бок, они – хорошие люди!
- Может и так, - повторил жрец, - скажи… Теперь, зная истину о Лестнице, раскаива-ешься ли ты в своем грехе?
- Да, - невольно вырвалось у Торока, - только Итернир говорит...
- О-о-о! – всплеснул руками жрец, - этот Итернир, это тот, с которым я говорил вто-рым, так? Он далек от веры и богов. Он ничего не чувствует, но думает, что понимает. Но что можно понять, не слыша голоса бога? Как ты думаешь?
- Я... не знаю, - потупился мальчик.
- Я рад, - положил руку ему на плечо жрец, - рад, что ты не такой. Рад, что для тебя есть еще что-то святое в этом мире. Скажи теперь, ты столь молод, что не мог сам взобраться на Лестницу, ты родился здесь?
- Да, - сказал Торок, - мой отец... он... – в его глазах вспыхнул огонек.
- Да, - прервал жрец, но столь нежно, что тому показалось, что он сам прекратил го-ворить, - теперь я понимаю. Они увлекли тебя. Пришли и смутили твой разум. Разбудили твою гордыню. Но теперь, теперь, когда ты знаешь истину. Теперь, у порога богов, ты рас-каиваешься?
Словно порыв ветра, захлестнула волна раскаяния мальчика.
- Да! – воскликнул он, жадно ловя улыбку жреца, - да! Да!
- Хорошо, мой мальчик, - поднял его с колен жрец, - я верил, что ты сможешь это сделать. Ты не был испорчен с самого начала, тебя опутали злым умыслом. Не надо, не спе-ши оправдывать своих спутников, поверь, боги не ошибаются, а они идут против них. Не ты был виновен в своем грехе, а они. Но ты принял грех на себя и раскаялся. Ты достоин про-щения. Ты будешь принят в нашу общину. Но взгляни вокруг. Ты видишь эти дома, эти сады? Все это создано только беззаветным трудом членов общины, в служении богам. Служители Керена отыскивают в степи ростки деревьев, чьи семена приносят птицы, возделывают поля. Служащие Прали помогают нам приходить на этот свет и покидать его. И только беззаветная преданность служению богам позволила нам создать все это и выполнять то, ради чего боги довели сюда Великого. Готов ли ты полностью отдаться служению? Служить телом и духом?
- Да, - кивнул Торок, затаив дыхание слушавший жреца, - да... я...
- Не спеши, - остановил жрец, - готов ли ты служить главному делу каждого: видеть зерна греха в тех, кто рядом с тобой?
- Да, - согласился Торок, испытывая какое-то непонятное, захватывающее наслажде-ние в повиновении и согласии.
- Ты должен понимать, что твои спутники могут погибнуть, от кары богов, если они все же отправятся дальше, вверх. Это против воли богов. Ты понимаешь, что должен спасти их.
Мальчик кивнул.
- Если ты услышишь, что они готовятся нарушить волю богов, скажи нам, и мы им поможем.
- Вы не убьете их?
- Ну, что ты... – изумился жрец, - как можно? Нет. Мы им поможем. Поможем понять истину и раскаяться. Ты готов?
- Да, - вновь согласился Торок.
- Сейчас мы вернем тебя к твоим спутникам, - очень серьезно объяснил жрец, - ты должен помочь им раскаяться. Если ты поймешь, что они соберутся сбежать, ты попросишься выйти по нужде у охранников и, когда спутники твои тебя не услышат, попросишь служи-телей позвать меня. Я или другой жрец придет, и мы выслушаем тебя. Ты все понял?
- Да.
- Только не спеши говорить нам сразу, дай им время, может быть, они сами осознают греховность намерений и раскаются не согрешив.
- Я понял, жрец у стопы Великого, я сделаю все, как вы сказали.
- Идем, мой мальчик.
- Итак, - провозгласил Итернир, - как видно, от Ланса, они тоже ничего не добились, и я думаю, пришла пора решить, что же мы будем делать.
- А если мы ничего не будем делать? – спросил Кан-Тун.
- Тогда, мыслю, все просто, - не задумываясь, ответил Итернир, - тогда нас еще денька три-четыре подержат в этом сарае, измотают беседами и выпустят. И нас будет ждать ис-тинная благодать. Целый день ничего не делай, только э-э... оплодотворяй ихних женщин.
- Как? – удивился принц.
-Это что же? – сказал Ригг, - так долго?
Крын не произнес и звука, только мечтательно закатил глаза.
- А ты думал, - подмигнул Итернир принцу, - для чего мы им нужны? Свежая кровь. Их-то застоялась. Ну ладно, Ригг прав, четыре дня здесь сидеть слишком. Есть два варианта: мы раскаиваемся, нас выпускают, мы денька два присматриваемся и дергаем отсюда. Или...
- Или... – поторопил принц.
- Или, - продолжил Итернир, - мы уходим этой ночью, - эх, Ёнк! Опять ночь не спать.
- Как? – деловито спросил Ригг.
- Как уходим? – переспросил Итернир, - а это мы сейчас и узнаем.
Он с трудом встал, мешали связанные руки, подошел к двери и, пнув ее, немузыкаль-но заорал:
- Эй, вы там! В сортир хочу!
Крикнув раза три, он услышал, что дверь отпирают. Два дежуривших послушника придирчиво осмотрели его, и один повел Итернира, нервно поигрывая дубиной, к аккуратной будочке в глубине сада.
- Ну, вот и все, - радостно заявил Итернир, когда вернулся, - там снаружи дежурят всего двое. Ты, Ланс ведь справишься с ними, так?
Ланс кивнул.
- Вот такой план, - подвел итог Итернир.
- Надо бы быстрее, - добавил Ригг, - надо бы этой ночью.
- А оружие, - спросил принц, - как мы достанем свое оружие?
- Так это... – попытался почесаться о стену Крын, - эти... которые снаружи и скажут.
- Молодец, - похвалил Итернир, - растешь! Скоро летать научишься! Под моим-то присмотром. Ну, я за то, чтобы этой ночью свалить.
- Я... тоже, - поколебавшись, сказал принц.
- Я это... – медленно пробасил Крын, - я как все.
- Мама же у меня, - вздохнул Ригг, соглашаясь.
Ланс посмотрел на них на всех, кивнул и, отвернувшись к стене, уснул.
Скоро впустили и Торока.
- Ну, как ты? – с участием спросил Итернир, - что-то ты долго.
- Мы сделали большой грех, - заявил мальчик.
- О боги! – взмолился Итернир, - да это заразно! Но ты хотя бы не согласился нас предать?
- Нет, - честно ответил Торок, поскольку он согласился спасти их.
- Орел! Хотя пока и малой. Ладно, - Итернир понизил голос, - мы тут со старшими товарищами посоветовались и решили...
После того, как он поделился планами на ближайшее будущее, Торок некоторое время просидел молча, словно ожидая чего-то.
- А если боги покарают? – спросил он, в конце концов.
- Эх! – тяжело вздохнул Итернир, - вокруг этой Лестницы столько неправды, что надо самим на все поглядеть. В конце концов, может быть, эти жрецы и правы, и дальше пути нет.
Торок больше ничего не сказал, лишь скоро запросился по нужде.
Все оставшееся время ничего не говорили. Ригг и Кан-Тун успели вздремнуть, не-смотря на онемевшие руки. Когда стемнело, выждали до половины ночи, и Ланс, подойдя к двери, начал мерно в нее стучать.
- Завтра опорожнишься! – донесся недовольный голос из-за двери.
Но Ланс не успокаивался. Наконец, стукнул засов, и послушник осторожно открыл дверь, светя факелом:
- Чего тебе?
- Пописать, - шевельнулись губы Ланса.
- Вот приспичит же среди ночи! – возмущенно сказал послушник, но Ланса выпустил.
Дверь закрылась за его спиной.