Она блуждает между домов словно тень. Среди тысяч мелькающих мимо лиц она тщетно надеется встретить только одно. Так происходит триста шестьдесят пять дней в году на протяжении уже четырех лет. Та же походка, тот же обезумевший отрешенный взгляд, тот же черный плащ, та же сигарета в уголке рта. Эту женщину невозможно спутать ни с какой другой. Она не носит с собой косу, она косит всех своим взглядом. Взглядом, в котором отображается горе всех матерей и жен на земле. Он на столько глубок и страшен, что попадая под него перестаешь видеть все вокруг, даже овал лица тает и растворяется в воздухе, и только два глубоко посаженных глаза концентрируют на себе все внимание. И чем дольше смотришь в эти глаза, тем яснее ощущаешь, как катастрофически быстро ты уменьшаешься до размеров микроба. Чувствуешь, как боишься этих глаз, но в то же время ищешь у них защиты. Боишься, не потому что они источают агрессию, а потому что невозможно представить, сколько горя им пришлось увидеть и сколько слез выплакать. И ищешь защиты, потому что так самоотверженно любить, как она не умеет никто.
Каждый раз когда я вижу ее фигуру на улице в толпе людей, такую же вечно ищущею, мне кажется что это последняя наша встреча. Я знаю, что она очень хочет умереть, хочет, но не может, пока жив он. Он – это ее сын, двадцатилетний конченый наркоман.
Май 2001.