- Зачем вы так много пьете? - cпросил я его… Потому что, этот человек очень мне был интересен. Конечно же, я знал бессмысленность подобных вопросов, но мне было так жаль его!..
Он посмотрел на меня невыразимо печальными глазами безнадежно умного человека.
- Если бы я не пил, - мягко сказал он, - я давно бы повесился. Не думаю, что миру от этого было бы больше пользы…
- Однако, говоря откровенно, и сейчас ваша жизнь, в таком ее виде, не нужна никому. - Мне вдруг захотелось обидеть его и, может быть, вывести из себя.
- Вы ошибаетесь, милый. - Как всегда, он все понимал! - Хотя бы вас она заставляет задуматься…
- О слабости сильных?
- О бремени бытия тех, кому много дано; о тщете наших усилий сделать мир хоть на толику лучше… И, потому, не мы мир поднимаем к себе - он не может сразу подняться. Или не хочет. Но мы спускаемся к миру…
- Дабы стереть возвышенности и заполнить мусором ямы? – О, как мне хотелось задеть его! Лишь много позже я понял: бывает боль, к которой уже не прибавить… Как же был я жесток с ним!.. Так жесток, как и все.
И он мне ответил, но очень тихо, будто, говорил сам себе.
- Так мало воздуха на самых высоких вершинах. И слишком много там солнца. Но холодно… И нет рядом людей - ни умных, ни глупых, ни тонко чувствующих, ни толстокожих…
Что мог возразить я ему? Что можно сказать человеку, только в вине нашедшему спасение от бесконечного одиночества? Я знал, он умеет не только пить. Он мог бы стать кем угодно! В любом деле и любом окружении. Если бы - захотел… И точно я знал: он может нечто такое, что никогда не выразить мне словами, и на что не способен никто в мире, кроме него. И, как никогда не бывать мне на дне его пропасти, точно так же не попасть мне на те вершины, которые он запросто посещает в перерывах между запоями!..