«Сознание собственного ничтожества скоро
перешло в какую-то утробную радость».
(Х. Л. Борхес «Сад расходящихся тропок»).
------------------
На том самом месте, куда вонзился гвоздь, раздробивший кость Иисуса, рядом с главной дорогой, дабы временами царапались о ржавые кресты души мчащихся в мчащихся машинах, вскормленная услугами похоронного бюро и освещенная при-дорожными фонарями стоит белокаменная церквушка.
В один из осенних вечеров под танцевальные ритмы, доносящиеся из остановив-шейся на светофоре машины, седобородый монах карабкался вверх к колоколу, дабы провозгласить божий гнев, думая о том, как бы его не продуло на открытой площадки колокольни. Вдруг ему неожиданно привиделось, будто он не забирается вверх по лестнице, а бессмысленно карабкается по забору, отделяющему нынеш-ний мир от его огненного прообраза. Накаленные шампуры время от времени про-бивались со скипом сквозь его сквозные отверстия, изгибая провода, в него впле-тенные, сдирая остатки ослепляющей глаза краски, дабы нанести грубый своевре-менный отпечаток нежных и безобидных помыслов, подброшенных в котел будущ-ности. Когда кол мелькнул перед его глазами, он подумал о прошлом, когда поца-рапал ухо - о будущем, а когда вонзился между ребер, вспомнил о Боге. Словно на острие была внесена инфекция, которая дала о себе знать мгновенным всплеском слезливой жалости к себе, переросшей в осознание собственной ничтожности, ко-торое в свою очередь было настолько глубоким и искренним, что послужило причи-ной возникновения непосредственного контакта с Шхина. На тончайшей границе слияния противоречий, когда содержание сознания резко сменилось качественно противоположным, слезы, орошавшие лицо все с той же интенсивностью, были как и ранее солоны. Узоры, выжженные на ментальной подстилке, не были донесены до царства стен и гравитации. Они стерлись в звук, который он издал, невольно от-крыв рот и подняв глаза к небу. То был вопль выпущенной благодарности.
Когда старик очнулся, то почувствовал страшную боль в боку и увидел упавшую невдалеке лестницу.