Лайнер шёл на посадку в аэропорт Алма-Аты. С потерей высоты горная страна, простирающаяся впереди по курсу, странным образом трансформировалась: сначала при подлёте на высоте 10 тыс. метров она была видна как на карте, где горы представляли собой изломанный пустынный ландшафт, изрезанный ущельями и торчащими хребтами и пиками, некоторые из которых были покрыты снегом. Этакий неживой «лунный» пейзаж. При снижении горы росли к небу, и казалось, что перед самолётом поднимается вверх и растёт скалистая гряда, приобретая форму стены, в которую лайнер обязан врезаться.
Ещё днём, в солнечном ярком свете без малейшего облачка лайнер пересекал озеро Балхаш и Виктора поразило, что с высоты в 10 тыс. метров озеро точно просматривалась по контуру как на школьной карте. Даже было видно как по его глади двигалось какое то судно. Вокруг расстилалась пустыня. И вот перелёт из Москвы заканчивался приземлением к подножию горной страны. Был уже вечер и когда выходили из самолёта, солнце уже скрылось за горизонтом. Был конец апреля и Алма-Ата встретила пассажиров мелким дождём вперемежку со снегом. Не было никакого ощущения, что это не Москва, а уже южный край, где обязательно должно быть теплее.
С Виктором прилетели в командировку две подчинённые сотрудницы – руководитель бригады проектировщиков Александра Николаевна и молодая инженер Таня.
Александра Николаевна одно время жила в Киргизии и ей в Алма-Ате всё было привычно. Что касается Виктора и Татьяны, то для них всё представлялось достаточно экзотично. Самым невероятным оказался приход весны, ибо уже на следующий день, совершенно без какого либо переходного периода ярко сияло солнце в небе с большей глубиной синего цвета, чем в привычном Подмосковье. Вчерашняя грязь, снег и слякоть мгновенно куда-то испарились, а дня через три уже распустились на кустах какие-то фиолетовые цветы. Действительно, в этих краях смена погоды резкая и если ещё вчера была зима, то сегодня без всякого перехода наступило лето. Именно лето, ибо в привычном понимании для жителя средней полосы России этот процесс растягивается на три месяца с переменным успехом, то снег выпадет, то растает, то снова вдруг покроет землю и непременно недели на две дожди и сырость.
Расположились базово в алма-атинской гостинице, хотя конечным пунктом командировочного назначения был город Копчегай, что в километрах шестидесяти от столицы Казахстана.
Эти командировки по Союзу ССР были сродни туристическим поездкам, проходили без особого напряжения в работе, не особенно длительные, в пределах двух недель и были любимы сотрудниками института. Когда ещё бы побываешь в столь отдалённых местах, да ещё с оплатой расходов по поездке. А путешествие по незнакомым местам вызывало чисто туристический интерес.
Ну что в Алма-Ате более экзотическое можно увидеть, как не высокогорный каток Медео, один из лучших катков мира, расположенный у подножия селевой плотины – этакой огромной искусственный дамбы, преграждающей путь на город селевому потоку. Уж на сколько точно Виктор подсчитал ступени лестницы на дамбу количеством 840 ступенек, которые за раз не одолеешь и обязательно раза три будешь отдыхать на обзорных площадках. Оказалось, что лёд на катке ещё не растаял и по воскресным дням можно было любому желающему взять в прокат коньки и попробовать себя на лучшем в Союзе льду. При том, вполне можно было одновременно и загорать, как на пляже, ибо солнце уже грело достаточно сильно, что бы не замёрзнуть.
Поднявшись на селевую плотину, Виктор любовался необычным пейзажем в компании других приезжих. Разговорился с одним командированным инженером из Ленинграда. Тот уже находился в Алма-Ате две недели и совершенно не хотел уезжать.
«Послал в Питер телеграмму, что бы продлили командировку ещё на десять дней по производственной необходимости», – докладывал тот. – «Здесь обалденные места, когда ещё увидишь такую красоту. Уезжать не хочется», – восторгался инженер.
Внизу как на ладони простиралась панорама катка со всеми прилегающими сооружениям и, спорткомплексом и гостиницей. С другой стороны плотины уходила ввысь ущелье, с небольшим ручейком по дну – речкой Алмаатинкой. Вдоль ущелья уходила в верх грунтовая дорога, как бы прорезанная в крутых склонах ущелья. Конечным пунктом дороги была метеостанция, расположенная в близи ледника, и горного перевала Ту-юксу. Через этот перевал существовал туристический четырёхдневный маршрут. Если перевал пересечь, то с ледника, прямо по снежному покрову спустишись в Киргизию, в цветущую долину с озером Иссык Куль. Контраст перехода необычайно экзотический и привлекательный.
Пока Виктор делился впечатлениями с инженером из Питера, к ним приблизилась старушка лет семидесяти и тоже разговорилась. Оказывается, что она, жительница Алма-Аты, с дедом по рекомендации врачей. Регулярно ходит вверх по дороги в горы, за селевую плотину и они с дедом доходят даже до ледника. Очень такая ходьба поддерживает здоровье. Виктора такое объяснение поразило, ибо он в возрасте 35 лет, физически достаточно крепкий, спортивно развитый с большим трудом поднялся на вершину селевой плотины. А тут какая-то бабуля не только не считает трудным такой подъём, но даже поднимается гораздо выше в горы. Надо заметить, что в весенний период возникает обильное таяние снега на склонах ущелья и возникает повышенная опасность обвалов, лавин и в это время года подъём за селевую плотины местными властями запрещён. Стоит предупреждающий щит на дороге. Но никто конкретно за исполнением не следит. При желании рискнуть – иди, пожалуйста, в горы. Бабулькин разговор как то запал Вити в душу и поскольку всё равно назавтра, в субботу, в Копчегай ехать было бесполезно, решил он «прогуляться» выше селевой плотины. Когда ещё такой случай представится?
Его коллеги – женщины, естественно в субботу отправились по магазинам и базарам. Такая уж у женщин слабость. Ну а Витя, прихватив с собой портфель с батоном и куском копчёной колбасы, в черном костюмчике, так сказать «по протоколу» с утра отправился штурмовать «вершины».
Добравшись на рейсовом автобусе до конечной – плато Медео, пошёл на селевую плотину по серпантину дороги – по ней подниматься легче, чем снова по лестнице в 840 ступеней. Поскольку нещадно с самого утра палило солнце и в чёрном костюме было жарко, то он снял его и аккуратно сложил в портфель, оставшись в одних плавках и в черных штиблетах. В таком виде и начал подъём на плотину. И тут произошёл некий небольшой казус. Поднимается он в гору, почти голый, с солидным брюшком, в штиблетиках с чёрными носочками и с коричневым портфелем в руке, а навстречу ему вниз с селевой плотины спускается группа, судя по одежде, иностранных туристов, человек пять, и, причём одни женщины. А вокруг весь горный пейзаж белый от ещё не растаявшего снега. Увидели женщины Витю и со смеху покатились. Достали фотоаппарат и фотографируют.
- Чего это они так развеселились? – думает, - Дай-ка попробую выяснить. На английском как-нибудь пойму. Спрашивает, сначала на русском, чего это они так развеселились, на него глядя. Ну, те пытаются объясниться на немецком. Оказывается, туристы из Германии на Медео пожаловали.
- Ду ю спик инглиш? (Do you speak English?) – спрашивает. Одна развесёлая немочка слегка призадумалась, вспоминая, и со смехом выдаёт:
- Сноу пипал! (Сnow people!) - и на Витю указывает. Теперь уже Виктор стал гадать, что это ему немочка на английском сказала и, сделав вперёд шага три, сообразил. «Снежный человек» – переводится. То-то и смеялись немочки, увидев на снегу в горах почти голого здоровенного русского мужичка. Шуточка Виктору весьма понравилась. Интересно, что они дома будут говорить своим, показывая его фотографию. Так в весёлом настроении он достаточно быстро поднялся на селевую плотину. Мимо пробежал какой-то спортсмен в спортивных трусиках. Вот это да! Вот это тренировка – бегать по горам. На селевой плотине, как всегда было несколько туристов. Выяснилось, что пробежал марафонец, достаточно подготовленный спортсмен.
Дорога, которая шла на селевую плотины входила на неё с одного края, проходила по вершине вдоль на другую сторону ущелья и по другой стороне начинала свой подъём, уходя дальше в горы. Крутизна подъёма дороги была незначительная и местами шла почти горизонтально, вписываясь в естественный рельеф стены ущелья и поднимаясь вместе с ним. Позади остался щит с предупреждением об опасности обвалов. Народ больше впереди не попадался. Вскоре дорога спустилась вниз, к речке Алмаатинке и пересекла её. Ширина речушки в месте пересечения с дорогой была около пяти метров. Чистейшая, прозрачная, талая от снега ледяная вода журчащим потоком по каменистому дну стремительно неслась в низ.
На противоположной стене ущелья, свободной от снега в результате большой крутизны и порытой пока ещё чахлой травой Виктор увидел пасущихся двух пасущихся животных. Какие-то горные то ли козлы, то ли серны коричневого окраса уверенно держались на крутом спуске и пощипывали редкую траву.
Дорога теперь всё время шла вверх, каким-то загадочным серпантином – впереди можно было видеть метров через пятьдесят конец прямого отрезка о поворот. Достигнув поворота, путник вновь видел перед собой следующий отрезок прямого участка и снова впереди поворот. Справа был крутой обрыв, почти отвесной стеной уходящий ко дну ущелья метров на сто, а справа таящая вертикальная ледяная стена, просматриваемая с дороги вверх метров на пять – десять. Стена искрилась в ослепительном свете огромного диска солнца, усиленного отражением света от ледяных стен ущелья, и висящего казалось неподвижно по центру ущелья в фиолетово-синем небе.
Теперь наш путешественник понемногу начал ощущать усталость. Непривычную усталость человека, чьи мышцы привыкли к горизонтальному передвижению в условии равнины. Стопа ноги всё время занимала положение под острым углом к самой ноге из-за уклона дороги, а ноги совершали работы с каждым шагом подымающую тело на несколько сантиметров вверх. Он двигался вверх уже более двух часов безостановочно. И хотя кругом были склоны покрыты тающим снегом и продвижение по дороге шириной метров пять шло вдоль тающей ледяной стены, холодно не было и не возникало желания надеть верхнюю одежду. Живописный пейзаж ущелья остался где-то внизу, незаметно перейдя в однотипные монотонные отрезки прямых участков дороги, от поворота к повороту с ограничением видимого пространства с одной стороны, слева ледяной стеной, впереди поворотом, справа вертикальной противоположной стеной ущелья, сзади – пройденным поворотом. Покрытие дороги постоянно мокрое от протекающих ручейков, содержало небольшую каменную россыпь и временами надо было прилагать дополнительные усилия для удержания от падения при попадании ступни на катающуюся гальку. Всё вместе взятое приводило к ощущению монотонности движения и Виктор каждый раз надеялся увидеть нечто другое, поднявшись на очередной поворот дороги. Но каждый раз за новым поворотом, следовал практически такой же монотонный отрезок дороги. Психологически это движение вызывало непонятный азарт обнаружить что то другое за очередным поворотом. Ведь должны же они чем-то закончиться! Спортивный азарт требовал какого-то конечного результата, а бросить подъём ничего не достигнув и повернуть назад, при всём искушении простоты выхода, ущемляло самолюбие. Подъём тем временем становился всё труднее, а усталость нарастала. Ноги горели в ботинках от ходьбы. Виктор разулся и пошёл дальше босиком по ручейкам талой воды. Через некоторое время ноги охладились достаточно и можно было снова надеть ботинки.
Каждый следующий шаг давался всё с большим трудом. Виктор начал ставить для себя задания дойти до поворота и потом передохнуть. Таким образом, миновал ещё несколько отрезков пути вверх. Он совершенно не ориентировался на каком примерно отрезки дороги наверх находится и скоро ли будет метеостанция в преддверии ледника. Для себя он определил, что конечной целью будет возможность посмотреть на ледник и потом можно начать спуск. Час сменялся другим, а конца дороги не предвиделось. Ну, хотя бы выйти на прямой участок большей продолжительности. Предположительно, что, приближаясь к перевалу, должен уменьшится наклон дороги. Пока же он был стабилен. Итак, от поворота к повороту. Шаг за шагом, шаг за шагом. Стало не хватать сил пройти без отдыха даже пятьдесят метров – то самое среднее расстояние от поворота к повороту. Начал делать передышки и в середине прямого отрезка. Временами казалось, что сил больше не осталось, но, передохнув немного, он снова продолжал движение. В конце концов, стал ставить себе задачу пройти десять шагов, дойти до замеченного впереди камушка, передохнуть и двинуться ещё вперёд на десять, на пять шагов. По видимому он обгорел на палящем среди льда солнце. Горели плечи, спина и не было понятно, толи от солнечного ожога, толи от непомерных усилий шёл по обнажённому тела жар.
- В конце концов, можно охладится об лёд – подумал он и подойдя к ледяной стене в изнеможении прижался спиной к тающему льду. По спине, телу заструились ручейки талой воды, приводя в чувство и возвращая бодрость. Перевернулся на грудь и «лежал» стоя на тающей стене льда. Наконец почувствовал прилив сил. Время подходило к пяти часам вечера. Он шёл уже семь часов без отдыха. Дальнейшее продвижение вверх приняло какой-то странный образ. Три шага вверх –отдых, следующие три шага –снова передышка. Шаги стали гораздо короче, ступни волочились по земле. Три шага – передышка, ещё три шага. Сколько ещё это продлится? Именно сейчас бросить затею и повернуть назад вниз? Ни в коем случае! Только вверх, хотя бы до изменения ландшафта, хотя увидеть другую перспективу, другой пейзаж. В конце концов, ведь не упадёт же он на этой дороге обессиленным настолько, что возникнет угроза для жизни. Вперёд! Вверх! Ещё один поворот и что то обязательно изменится. Должно изменится. Мысли зацикливались на ожидании чуда за очередным поворотом, но его всё не было. Солнце заметно передвинулось в небе, приближаясь к правому краю ущелья. Только бы не скрылось за противоположной стеной. Время ещё есть, вот этот поворот будет последним.
Нечто похожее ему доводилось пережить в детстве, когда закончил пятый класс. Он тогда записался в секция гребли на каноэ и ушёл на лодке вниз по течению Волги, потом поднялся далеко вверх по реке Тверце, а когда усталый стал к вечеру возвращаться на базу пришлось двигаться и встреч течении Волги и одновременно встреч сильного ветра с большой волной. Надо было миновать мост через Волгу, но в пролётах моста ветер и волна почему-то усиливались и он никак не мог выгрести. Казалось все усилия выгрести были бесполезными. Судя по опоре моста, он не продвигался вперёд, гребя изо всех сил. В конце концов, сантиметр за сантиметром отвоевал пролёт и сразу же причалил к берегу, упал на песок и, отдыхая, набрался сил. До базы надо было грести ещё около двух километров. Солнце уже двигалось к закату. И тогда, отдохнув, он потерял на какой-то момент контроль, каное развернуло ветром боком к волне и сразу же снесло снова вниз, за пролёт моста. Его охватило отчаяние. Весь предыдущий титанический труд пошёл насмарку. Что было делать? Второй раз ему не хватит сил выгрести под мостом. Спасла мысль. Иногда очень необходимо проанализировать отрицательный опыт, что бы найти иное решение. И тогда Витя догадался перейти Волгу к другому берегу в расчёте, что под другим берегом ветер может оказаться слабее и пройти мост в «тени» противоположного берега. Действительно, под другим берегом пройти оказалось значительно легче. На базу вернулся к вечеру достаточно измождённый, но довольный победой над самим собой в том числе.
И вот сейчас двигаясь с огромным трудом, сделав шаг, другой еле волоча ноги и передыхая поминутно, он надеялся, что следующий поворот будет, наконец, последним.
Действительно, что то незаметно менялось. Вроде идти становилось легче. Правая стена как бы уменьшилась в высоте и дорога перестала вилять серпантином. Он явно куда-то выходил. Ущелье то же незаметно пропало и он шёл почти по равнине, почти по полю, покрытому глубоким снегом. А впереди был уже виден деревянный домик метеостанции и площадка с метеоприборами. Ну, наконец-то, дошёл! Как добираться назад, особенно не задумывался, справедливо полагая, что под гору двигаться будет легче.
Вспомнил про кусок копчёной колбасы в портфеле. Может на метеостанции и чаем угостят. Остановился, надел костюм. И так в чёрном костюме с портфелем в руке прошествовал по дороге через снежную равнину к метеостанции.
В домике проживали два метеоролога – русский и казах. Впустили внутрь, дали воды напиться. Разговорились. Они удивились, что он прибыл из далёкой и неизвестной Твери. Сказали, что метеостанция находится на отметке 3600 метров над уровнем моря и что он преодолел значительное расстояние. Может считать себя альпинистом. По всей видимости в такое время года гость на метеостанции – явление редкое. К ним же по графику по этой же дороге приходила машина, обеспечивая всем необходимым. У них самих никакого транспорта на станции не было.
- Далеко ли до ледника? – спросил Виктор.
- Да не очень, всего километра два, но тебе туда не дойти. Во всяком случае сегодня. Туда дороги нет и снег двухметровой толщины. Лучше от затеи отказаться, – всё это было сказано уверенным тоном и было ясно, что так оно и есть на самом деле. Что ж придётся возвращаться назад. Во всяком случае, экзотики гор ему хватит на долго. Немного отдохнув и перекусив, Виктор отправился обратно, помятуя о том, что надо и к автобусу на Медео успеть до ночи. Иначе придётся ночевать прямо на автостанции. Солнце то же клонилось к закату и надо было успеть засветло.
Вниз действительно двигаться было очень легко. Он даже не заметил как пролетел весь серпантин и спустился в зону совершенно иного пейзажа, когда стало видно ущелье и некое пространство вокруг. Наконец добрался до перехода через Алмаатинку. Ноги опять горели от хоть бы. Виктор разулся, сел на прибрежный камень и опусти ноги в ледяную воду по колено. Сначала даже не почувствовал холода и держал их в воде не менее пяти минут. Это помогло набраться сил.
Наконец спустился с селевой плотины на плато к автостанции и рухнул на лавку. И тут в ногах сказалось всё напряжение похода. Они стали непроизвольно и очень сильно дрожать. Ни каким образом дрожь не удавалось унять, даже удерживая руками колени.
- Когда она проклятая кончится? – с изумление констатировал Виктор. Ноги тряслись, наверное, минут двадцать прежде чем потихоньку дрожь стала проходить. Всего на весь поход было затрачено около 12 часов, причём вверх восемь часов, вниз четыре.
К двенадцати ночи добрался до гостиницы. Начинался озноб. Пошёл в номер к Тане и Александре.
- Хочу горячего чая. Меня знобит.
Часов до двух ночи женщины отпаивали Виктора чаем. Он действительно изрядно обгорел на солнце. В последующие дни кожа сходила лоскутами. Окончательно сошла в сауне в городе Копчегае. Там, в общественных банях на втором этаже недавно «запустили» сауну и местные жители южного городка ещё не успели оценить это новшество.
На втором этаже пожилая банщица направила его к двери:
- Проходите молодой человек, раздевайтесь, - и занялась каким-то своим делом. А когда Виктор уже разделся, банщица ахнула:
- Молодой человек! Вы ведь не там разделись. Это женское отделение. Оказалось две двери были рядом и на них ещё не было обозначающих табличек.
За две недели командировки Виктор ещё успел позагорать на берегу живописнейшего копчегайского водохранилища, лёжа на песке красно-коричневого цвета. Такого цвета песка нет на берегу его родной Волги, как нет и на побережье Чёрного моря. Перед ним расстилалась гладь огромного искусственного озера, уходящего вдаль к воображаемому горизонту, из которого, казалось, вырастала гряда скалистых гор, уходящих вершинами в небо.
В Твери, в конце мая не было более загорелого человека, чем Виктор. Но главным осталось впечатление от покорения той горной дороги, которая берёт начало на плато Медео. Всё таки то здорово, что он не повернул назад и дошёл до метеостанции! Кто-то скажет:
- А зачем? Какая польза?
Что ответить тут можно? В песенке Владимира Семёновича Высоцкого про прыгуна в высоту есть такие слова:
- А я всё ж таки был наверху! И меня не спихнуть с высоты.