... Маленькая церковь в деревне, неподалеку от города. Там никогда не бывает много людей, в этой маленькой церкви. Потому что в деревеньке совсем немного жителей. Туда можно приехать, спокойно побеседовать с батюшкой, получить его совет и наставление, никто не помешает. В церкви мало посетителей, исключая праздничные дни...
... Она тщательно установила свечку перед иконой Спасителя и перекрестилась, склоняя голову. Поправила сползающий с головы черный шарф, заталкивая под него светлые пушистые пряди длинных волос. Немного постояла, глядя на танцующий огонек свечи, кивнула иконе, принимая решение...
- Простите пожалуйста, Вы не подскажете - где я могу найти отца Александра?
- А его перевели в другую епархию. Что Вы хотели? Может быть, я Вам смогу чем-то помочь? Я - отец Борис.
Она недоуменно и с сомнением посмотрела на священника, стоявшего перед ней. Человек как человек, только что в рясе. Нос картошкой, борода плохо подстрижена. Отец Александр был не таким. В нем сразу чувствовалось нечто, неопределимое словами, с ним хотелось говорить и рассказывать все-все без утайки, глядя в его глаза, можно было увидеть понимание. И верилось, что он сможет помочь. А этот... Какой-то он слишком... банальный, что ли. Она задумалась. Но решение было принято, а ей так нужна была помощь. Именно сейчас. И потом - кто же судит по внешнему виду. Только вот эта неопрятная борода... ну да ладно, это же - такие мелочи, на которые внимание обращать совершенно не стоит. Не ресторан же - Храм...
Она согласно кивнула головой.
- Да, наверное, Вы сможете мне помочь. Я хотела поговорить...
- Исповедь? Так исповеди у нас по утрам, в субботу и воскресенье. Приезжайте к восьми часам утра и Вы сможете исповедоваться. Как готовиться к исповеди знаете?
- Нет-нет! Вы не поняли! Мне не исповедоваться. Я знаю, как готовятся к исповеди, знаю, когда тут их проводят. Но мне сейчас - поговорить. Мне только поговорить нужно. У Вас не найдется для меня полчаса?
... Они присели на скамейку. Женщина теребила черный шарф, нервно сжимала руки. Священник молча смотрел на нее, в ожидании...
- Мне очень трудно объяснить. Это такая странная проблема. Я буду немного сбивчива, Вы извините меня. Я только надеюсь, что Вы поймете. Видите ли... я... я - выкрест. Вся моя семья - иудеи. Ортодоксы. Меня воспитывали соответствующим образом всю мою жизнь. Я крестилась сама. Веруя. Но вот сейчас... сейчас мне плохо и больно. Моя бабушка умерла. Понимаете, она меня вырастила. Она меня любила очень. Вообще-то я - бабушкина внучка, а не мамина дочка. А теперь она умерла. И я думаю - не виновата ли я перед ней?.. Меня мучают сомнения. Не в вере, нет... Просто - я не знаю, как я могу просить прощения у нее... Понимаете?.. Что мне делать?..
... Священник заговорил неожиданно резко, внезапно переходя на "ты"...
- Ну, и в чем, собственно говоря дело? Умерла еще одна старая еврейка. Не понимаю, каким образом это касается женщины верующей. Ты же православная. Что мучиться? Все это уже прошло и ушло из твоей жизни. У них - свой мир, у тебя - свой. Я вижу, что тебя мучает гордыня. Это - большой грех. И еще - мужиков много? У тебя, я имею в виду.
- Простите?
- Христианам запрещено лгать. Это - тоже грех. Я же спросил тебя - мужиков много? Мужу изменяешь? Не забывай - ты в Храме, перед лицом Господа!
... Женщина поднялась со скамейки. Посмотрела прямо в глаза священнику своими огромными потемневшими серыми глазами. Твердо сказала:
- Я всегда перед лицом Господа. Спасибо за то, что уделили мне время, отец Борис.
Повернулась и пошла, прямая, гордая, стаскивая на ходу черный тонкий шарф с головы, рассыпая по плечам волнистые пряди. Остановилась перед иконой. Заглянула в глаза Спасителя. Покачала головой укоризненно. И вышла из церкви, не оборачиваясь, не перекрестившись. Священник смотрел ей вслед, мелко крестясь и вздрагивая, вспоминая, как резанул сталью ее взгляд.
... Она сидела в машине, опираясь локтями на руль, кусала губы, не в силах остановить горькие слезы, текущие по щекам. Сжимала в ладони крест, не обращая внимания, как врезаются в кожу острые края. Ворота церковного двора открылись, и из них вылетела новенькая "Ауди-100". "Бочка... хорошая модель..." - автоматически отметила она в сознании. И вдруг увидела, что за рулем машины - отец Борис. "Гордыня... гордыня - самый страшный грех... грех гордыни... - она едва двигала побелевшими покусанными губами - Я прощаю... я прощаю... я искренне прощаю... мой Бог - со мной... независимо... вне зависимости... я прощаю... Бог - един..." Она разжала сведенные судорогой пальцы, роняя крест на колени. Потерла расцарапанную ладонь. Медленно улыбнулась. Улыбка была тяжела, как камень...
... По деревенской дороге в сторону города несся темно-серый "Форд", удаляясь от маленькой церквушки, маша ей на прощанье развевающимися черными лентами на антенне...