Евгения Павловна и подумать не могла, что подобные вещи могут твориться с ее организмом. Ну, подумаешь, один раз не кончила! Стоит только потерпеть. Но, нет! Поясница ныла с самого утра. Во влагалище было очень неприятное ощущение пустоты, голова кружилась. Мокрые трусики при ходьбе терлись о промежность, заставляя все мысли, вновь и вновь, возвращаться в сексуальное русло. Евгения Павловна поняла, что терпеть-то, как раз, она и не умеет. Три урока прошли, как в сумерках. Кому, за что и какие отметки ставила историчка? Каким классам, какие задания задавала? Она не помнила. Женщина помнила лишь то, что на первом же уроке она стала делать перекличку в седьмом "А" по журналу пятого "Г", а на втором - задала пятикласснице дополнительный вопрос: "Чем империализм отличается от капитализма?". Короче говоря, Женечка плыла.
Иногда наступали минуты просветления. Последняя пришла на помощь только что, и Евгения Павловна тут же влепила отвечающему честно заработанную двойку. После чего вызвала к доске следующего. Вернее следующую. Ею оказалась Людочка Самсонова. Вызывая ее, Евгения Павловна преследовала и свои корыстные цели. Девочка была отличницей и не могла не выучить домашнего задания. "Может быть, ее ответ поможет немного отвлечься?", - подумала учительница, но просчиталась. Получилось все наоборот. Девочке достался вопрос о древнем Киеве, и она, с ручкой в руке, стала тянуться к высокому месту на карте, желая показать своим одноклассникам-неучам, где "матерь городов русских" вообще находится. При этом ее коротенькая юбка поползла вверх, и учительница отчетливо увидела, что Людочка одела сегодня на себя вовсе не колготки, а чулочки, которые заканчивались на пять сантиметров выше колен. Все, что было выше чулок, женщина дорисовала сама при помощи непрошеной фантазии, и ее прошиб такой удар сексуального тока, что Женечка готова была сдохнуть. Сил терпеть уже не осталось!
Учительница поднялась. Буркнув классу, что она сейчас вернется, Евгения Павловна вылетела за дверь и на всех парах помчалась к женскому туалету. Каблучки зацокали по линолеуму, а правая рука, до сих пор, сжимала длинную круглую указку.
Еле добежав до кабинок, Женечка ворвалась в ближайшую. Спертый мерзкий воздух школьной уборной ворвался в ноздри женщины, но она даже не почувствовала этого. С трудом набросив крючок на дверь, учительница стала поднимать на талию длинную юбку, но та не слушалась, и все время норовила занять нормальное положение. Тогда Женечка решила не бороться с ней, а просто стянула трусики и поставила одну ногу прямо на сливной бочок. Нащупав раздраженные губы, женщина раздвинула их, а другой рукой стала водить тупым концом указки по входу в малиновую дырочку. Когда деревяшка стала достаточно мокрой, бедная женщина резко ввела орудие своего труда внутрь, сразу сантиметров на двенадцать. Другая рука теперь освободилась, и Женечка использовала ее для стимуляции крупного перевозбужденного клитора. Круговыми движениями она заставляла его вздрагивать и посылать похотливые сигналы в истекающую норку, которую теперь ритмично бурила указкой. Как всегда, в таком состоянии, девушка начала фантазировать. Сейчас она мысленно уже подняла юбку Людочки Самсоновой, и теперь терлась лицом о ее бархатные ножки в телесных чулках. Дойдя до трусиков, Женечка стала прямо через них вылизывать пухленький лобок девочки. Ее руки заработали быстрее, и она продвинулась дальше в своих мечтах, собираясь уже стянуть эту преграду с отличницы. Перед ней предстала девственная промежность, на которой не было заметно ни одного волоска. Женечка замычала от удовольствия, а указка стала залезать внутрь писечки еще глубже. В мозгу ее язык уже гулял по совсем маленьким и нежным половым губкам своей ученицы, а наяву острый конец длинной указки, свободный от сексуальных обязанностей, с мерзким звуком стучал по перегородке между кабинками в такт мастурбирующим движениям.
Фантазия опять не подвела Женечку. Уже через пару минут, после того, как светлый образ промежности Людочки Самсоновой был многократно вылизан от пупка до ануса, указка достигла самой интимной части влагалища страстной учительницы, и Евгения Павловна стала бурно спускать. Нога, стоящая на полу, чуть согнулась в колене, как бы насаживаясь на школьный инвентарь, по которому давно уже стекали густые серые капли. Женщина стиснула зубы и сделала последний похотливый жест: воткнула ноготь указательного пальца прямо в центр клитора. Привыкшая, за долгие годы, кончать бесшумно, Евгения Павловна и сейчас лишь тяжело дышала, переживая такие долгожданные и необходимые секунды экстаза. Наконец, последний оргазмозаряженный протон пробежал по ее телу. Учительница выпрямилась в струнку, даже встав на цыпочки, давая указке тем самым понять, что она уже может быть свободной. Женечка высвободила ее из своей норки, а потом глубоко выдохнула и сползла спиной по стене, оказавшись на корточках.
Отдохнув секунд десять, женщина вытерла указку трусиками, поправила одежду и вышла в коридор. Видимо ее прошедший оргазм был написан на лице потому, что старая грымза, учительница английского, чуть не сбившая ее с ног, выползая из учительской, посмотрела на нее с нескрываемой завистью. Женечка нагло подмигнула ей, а этой карге осталось лишь поправить очки и поползти дальше по своим крысиным делам.
Евгении Павловне стало намного лучше. Полтора оставшихся урока пробежали незаметно, и уже через два часа женщина благополучно натягивала халат у себя дома. Мать, как всегда, смотрела какую-то мексиканскую мыльную мерзость и удостоила дочь лишь равнодушным кивком. С тех пор, как она застала Женечку в своей комнате с головой между ног у какой-то сорокалетней лахудры, мать перестала обращать на нее хоть сколько-нибудь внимания. Она и раньше-то не баловала дочь лаской и участием, а после этого случая вообще почти забыла о ее существовании. Впрочем, Евгению Павловну это полностью устраивало.
Она действительно была лесбиянкой. Самой, что ни на есть! И поняла она это уже через пять секунд, после того, как первый и единственный член вошел в нее четырнадцать лет назад.
Женечка вымыла руки, налила себе сок и заперлась в своей комнате. Маленькая девятиметровая клетушка с кроватью в углу, маленьким креслом и тумбочкой была ее крепостью. Здесь было все, что ей нужно для жизни, правда, кроме одежды. Вместо шкафа Женечка предпочла застроить одну стену огромным книжным стеллажом. Книги были ее страстью, не меньше, чем женщины. Она прочла их все, и не было месяца, чтобы половина и так скудной зарплаты не уходило на покупку новых томов.
Сейчас ей не хотелось читать. Она удобно устроилась на кровати, подогнув под себя ножки, а ее глаза стали изучать майский ландшафт из окна второго этажа. В этот момент мать сделала телевизор погромче. Очередная несчастная героиня признавалась своей подруге, что беременна, а законный отец и слышать ничего не хочет. Все это Женечка прекрасно слышала через стену. Ее это всегда бесило, но ничего поделать она не могла.
Вот и сейчас настроение сразу испортилось. Больше всего девушку раздражало то, что мать сама была воспитана на прекрасной литературе, а теперь опустилась до дешевых сериалов. Всегда одно и тоже: "Дон Хулио Кастратос очень любил Марию Иухуению, и уже в сто сороковой серии готов был ей в этом признаться. Но злой Педро Пидорассиас тоже грязно желал юного тела Иухуении и, цинично подкупив служанку ****инью, пробрался в покои Марии. Когда бедный Хулио ворвался в спальню, было уже поздно - Педро, нагло улыбаясь, вытирал кровь и сперму подвернувшейся занавеской, а Иухуения горько рыдала. Ясный пень, что потом (серий через шестьдесят) она родила мальчика, которого назвали Импотенто Мудильос (сама Мария звала его ласково - Мудила), который еще через сто серий вырос и отомстил собственному отцу, отрезав член у Пидорассиаса, а потом нашел старого седого Хулио, которого и повел к матери. Но именно в это время Иухуения, конечно же, умерла от стыда, горя и цирроза печени. Поэтому последний кадр последней четыреста двадцатой серии запечатлел лишь скорбный поцелуй Кастратоса в мертвый лоб Марии. Неверная ****инья рыдала у ног обманутой хозяйки, а верная близкая подруга Марии, Кончита Лесбио, молила Бога, чтобы он дал Иухуении вечное царство. Все плачут и убиваются. Занавес! Титры!". Тьфу!!!
Что бы поднять себе настроение, Евгения Павловна решила помечтать. Она одела наушники, включила Golden Ballads и вытянулась во весь рост на диване. Глаза ее закрылись, и девушка стала вспоминать приятные мгновения своей жизни. Последний год прошел под знаком воспоминаний о летнем отдыхе. Она весьма удачно смогла подработать прошлой весной, заделавшись репетитором у нескольких абитуриентов. Когда она уже в июне пересчитала заработанную наличность, оказалось, что там хватит не только на сапоги и помады. Женечка не долго раздумывала, что делать с этим богатством. Она просто пошла в магазин, купила там новый купальник, а затем двое суток стояла в очереди за билетами на Курском вокзале.
Второго июля Евгения Павловна уже распаковывала чемодан в странном грязноватом трехместном номере одного не очень дорогого санатория.
Две оставшиеся постели явно пустовали, и Женечка мысленно попросила Бога, что бы ей достались нормальные соседки. И Бог не подкачал. Когда, на следующее утро женщина выходила из ванной, в дверь ввалились две очаровательные брюнетки, запыхавшиеся с дороги и шумно обсуждавшие неприятный коридорный запах. Заметив ее, девушки остановились и, смутившись Женечкиной наготы, залепетали какие-то извинения. Женя могла прекрасно рассмотреть их. Это были близняшки, лет двадцати, пышущие здоровьем и свежестью. В глаза бросились четыре огромных соска, выпирающие через футболки белого цвета. Девушки были не очень красивые, но зато веселые и, какие-то, открытые к знакомству, что ли.
Беззаботных хохотушек звали Светка и Ленка, и приехали они из Челябинска. Девушки быстро сдружились со своей старшей соседкой, а Женечка уже через пару часов после знакомства только и думала о том, как бы ей побыстрее затащить этих птичек к себе под одеяло.
Два дня Женя мучилась, делая различные пассы, подталкивая сестренок к разговорам о сексе вообще, а о лесбосе в частности. Но все как-то не получалось. На третий день учительница даже не стала одеваться с утра и ходила голенькая по номеру, ловя чуть удивленные взгляды Ленки и Светки. Но, снова мимо! Вечером Женечка купила молодого, но очень крепкого вина, набрала фруктов, и когда девочки вернулись с пляжа, предложила формально отметить третий день двадцатидневного пребывания на юге. Сестренки заверещали от восторга, и все трое стали потягивать холодный напиток, закусывая его персиками и инжиром. Женя, уже было, обрадовалась, что начало ее нехитрого плана так здорово удалось, но тут ее подстерегла неудача. Не рассчитав своих сил, после третьего бокала предательской мальвазии, Женечка отключилась. Девочки перенесли ее отравленное алкоголем тело на кровать, а сами допили бутылку и задремали.
На следующее утро Жене было уже совсем плохо. Вино почти не оставило похмелья, но трахаться хотелось все больше и больше. Она уже была далека оттого, чтобы благодарить Христа за ее соседок. Скорее она была обижена на него за то, что он так издевается над ней, не давая ни малейшего шанса соблазнить этих лапочек.
Женя лежала и думала о своем глупом положении. Ну, не дрочить же, в самом деле, когда под боком такие девушки!
Светка и Ленка в это время были в ванной. Женщина отчетливо слышала веселый перестук душевой капели. Сестренки всегда ходили в душ вместе. Женечка наблюдала это четвертые сутки, но только сейчас, когда похоть подступила уже к самым гландам, она подумала о том, что за девочками можно и поподглядывать. С каким наслаждением Женя засунула бы сейчас себе во влагалище ласковый пальчик, наблюдая нагих моющихся сестер.
Решение было принято. Учительница встала и, немного путаясь ватными ногами в накинутой простыне, стала подкрадываться к ванной. Она знала, что многого она не увидит, но хотя бы капельку. Хотя бы маленький кусочек груди или письки!
Девушка уже почти добралась до двери, когда шум воды смолк и до нее донесся мягкий шепот. Говорила Светка. У нее голосок был чуть выше, чем у сестры, но ничего нельзя было разобрать. Учительница, борясь с желанием опрометью кинуться обратно, подошла к фанерной преграде и приложила ухо к гладкой поверхности двери.
Действительно, теперь уже отчетливо слышался Светкин голос. С первых же слов, которые Женя смогла разобрать, ее сердце забилось на порядок быстрее. Она уже и не думала возвращаться, а тем временем, Светка говорила:
- …ничего опять не получилось. Он просто сидел, а когда пришла эта сука, взял ее за руку, и
они ушли. Слушай Лен, неужели я такая страшная?
- Ты такая же, как и я. И вовсе не страшная. Просто ты не в его вкусе. Слушай! Ну, неужели
больше некому отдаться? Мне вот абсолютно наплевать.
- Тебе наплевать потому, что ты уже пробовала, а я все еще, как монашка. И вообще, говори
потише, а то Женька проснется.
- Ладно. - Ленкин голос тоже превратился в шепот. - Ну, пробовала. Ну и что? Можно
подумать, что ты не дрочишь, и понятия не имеешь, что такое оргазм?
- Вот именно, что я уже семь лет только и дрочу. - Голосок Светки нес в себе всю мирскую
скорбь.
- Я тоже семь лет дрочу. И прекрасно себя чувствую.
Последние семь секунд Женя под дверью тоже дрочила и чувствовала себя не менее прекрасно. Она с трудом сдерживалась, чтобы не завизжать от восторга. Наконец-то ее писечка была обласкана впервые за пятеро суток.
Разговор в ванной продолжался:
- Слушай, Лен! Скажи честно. Ты дрочишь потому, что тебе нравится или потому, что
мальчика не можешь найти?
- Ну, мне это, конечно, нравиться. А мальчики? Вообще-то, они сами должны нас искать.
- Ленка! А что ты чувствовала, когда тебя…ну, это…т-т-трахали? - Судя по голосу, Света
возбудилась. Женя отметила, что теперь ее шепот обогатился грудным предыханием.
- Да я ж тебе сто раз рассказывала.
- И сто раз наврала. - Светка чуть повысила голос.
- Да ничего я не врала. Ну, правда ведь. Какая разница? Что - пальцем, что - членом? - В
голосе Лены Женечка услышала безразличие, которое восприняла, как хороший знак. - Что ты делаешь?
- Ой, прости! Просто я сегодня ночью не успела. Мне сейчас очень нужно! - Проговорила
Светка извиняющимся голосом. - Я больше не буду. Я потерплю.
- Да, ладно тебе. Что я никогда не видела, как ты мастурбируешь, что ли? - Теперь
безразличие исчезло из голоса Лены. Скорее в нем звучало завуалированное приглашение к действию. Женя, продолжая погружать в дырочку пальчик, отметила про себя, что Ленке явно хотелось, чтобы Света потрогала себя при ней.
- Ленка! А ты сегодня ночью кончила? - Свете явно хотелось услышать отрицательный
ответ.
- Не-а! Я, вроде, попробовала поласкать, но, что-то не пошло. Голова болела. Выпили-то не
мало.
- А сейчас не болит?
- Нет.
- Слушай, Лен! - Женька за дверью седьмым чувством ощутила, как застенчивый взгляд
Светки опустился на кафельный пол. - А давай кончим сейчас, а? Ну, помнишь, как раньше? Раньше мы часто с тобой вместе… - Фраза оборвалась. Теперь по всем раскладам взгляд Светы должен быть просительно устремлен на сестру. Как жаль, что Женя не может этого видеть.
- Давай! - Ленка ответила, предварительно выдержав пятисекундную паузу. - Только, ты
первая начинай.
Видимо Свету не нужно было долго упрашивать. Женя не слышала ничего, но поняла, что Светка начала ласкать свою писю. Делала ли тоже самое Лена, она пока сказать не могла. Сдерживать собственный оргазм Женечке стоило огромных сил. Она с трудом приказала пальцу не увеличивать пока интенсивность движений, и снова обратилась в слух.
Полминуты ничего не происходило, но потом отчетливо стали слышны ласковые нежные стоны. Кто-то из сестер начал охотиться за оргазмом, который был совсем близко. Неожиданно совсем сладкий, прерывающийся голос Ленки проговорил:
- Светка! Ты, что, у-у-уже?
- Нет, по-ка, е-ще! - Видимо ритм словам задавали движения во влагалище. И судя по этому
ритму, Светка дрочила очень быстрыми толчками.
- Тебе нра-а-а-авится смотреть как я дрочу? - Ленка, наоборот, не торопила события и,
скорее всего, пока просто водила ладошкой по пипиське. Женька подумала, что та затягивает слова, когда касается клитора. Остальное произносит более-менее стройно.
- Да, Ле-ноч-ка! Почему ты не … не лас-ка-ешь се-бя внутри? - Светка задохнулась на
середине фразы.
- А ты хо-о-очешь, чтобы я поласкала себя та-а-ам? - Количество касаний клитора
увеличивалось прямо на глазах.
- Да, Лен-ка! Ну, засунь туда, по-жа-луй-ста! О-о-о-ох! - Видимо, Ленка немедленно
исполнила просьбу сестры, и уже сама тоже тяжело задышала. Теперь обе девушки онанировали вагинально, вздыхая, и не отрываясь жадными глазами друг от друга. Третья девушка за стенкой осталась полностью голой, потому, что простыня не выдержала заданного ритма и слетела на пол прихожей.
- Ленка, я у-же ско-ро! - Писечка Светы не выдержала первой.
- Спускай, Светик. Я вместе с тобо-о-о-й! - Наверное Ленка дрочила двумя руками потому,
что пальцы одной руки (по просьбе Светланы) гуляли во влагалище, а, судя по растянутым гласным, вторая рука так и не оторвалась от клитора.
- Ой, как хо-ро-шо! - Скорее всего, Светка не смогла больше сдерживаться, и закрыла глаза.
Еще через пару секунд Женя услышала приглушенный крик. - А-а-а-й-я-а! - Это кончила Света
- Ой, мамочка-а-а-а! Ой, я конча-а-ю-ю-й-у! Свети-и-ик! Уй-й-я-а-а! - Леночка тоже не
удержалась и обспускала свою ладошку.
- Ох, ох, ох! - Отрывисто и глухо завыла за дверью Женечка, совершенно забыв о своем
нелегальном положении. Оргазм сестренок подтолкнул ее к высшей точке. Ее писька выдала ее инкогнито, кончив сразу же после Лены.
Дверь распахнулась. Девушки, зачем-то прикрывая ладошками свои мокренькие обкончавшиеся письки, пялились на свою соседку, но та не видела их. Она переживала последние толчки подло подкравшегося оргазма, расставив ноги и зажмурив глаза. Она даже не поняла, что уже раскрыта и арестована.
Наконец, Женечка очухалась. Она очень медленно разомкнула веки, и сестренки увидели блестящие от счастья зрачки. Женя смотрела на них и улыбалась, а они недоуменно переглядывались. Молчание нарушила сама учительница:
- Леночка! Светик! Спасибо вам!
- За что? - Первой спросила Лена, а Света присоединилась к вопросу недоуменным
взглядом.
- За то, что вы есть. За то, что вы сделали. Вы извините, что я подслушивала. Но мне так
было интересно! - Женя хотела сделать жест, чтобы показать, как ей было интересно, но неожиданно поняла, что пальцы все еще не отпустили промежность. Это показалось ей не ловким, и она взвизгнула: - Ой!
- Да ладно тебе! Мы все видели. Кроме того, ты и про нас уже знаешь. - Все-таки молодец,
эта Ленка. Сразу сняла напряжение.
- Кстати, Леночка. Кажется, я могу тебе помочь. - Женя взяла ее за руку.
- В смысле? - Не поняла соседка.
- Ну, я слышала все… - Женечка немного замялась. - …все, что вы говорили. Ты сказала, что
тебе все равно. Что палец, что член.
- Ну, так! А чем тут поможешь?
- Да очень просто. Твоя проблема в том, что у тебя самая сильная эрогенная зона не внутри, а
снаружи. На клиторе. Тебе же приятно, когда ты трогаешь его.
- Можно подумать, что тебе не приятно. - Даже в создавшемся положении, Лена была не
совсем готова вести подобные разговоры с почти незнакомым человеком, и поэтому покраснела.
- Да, нет! Приятно, конечно. Но у тебя там самая сильная зона. Тебе не нужно, чтобы тебя
трахали. Тебе нужно, чтобы тебя ласкали прямо здесь. - Женя на себе показала, где именно. - Тебе нужно, чтобы его потрогали, помяли, погладили. Ну, и..., - Женька взяла трагическую паузу, - …чтобы полизали. Это так приятно, когда тебе язычком делают.
- Да! Это, конечно, заманчиво. Только где ж я тебе найду человека, который согласится
полизать? - Голос явно указывал на то, что Ленка просто не верила в саму возможность нахождения такого партнера. Светка в течении всего разговора только переводила глаза, как будто следила за теннисным шариком.
- Я могу тебе полизать! - Немного громче, чем раньше и даже как-то торжественно, заявила
Евгения Павловна. Светка разинула рот. Ленка недоуменно посмотрела на соседку и пискнула:
- Ты?! Ты же женщина!
- И ты тоже - женщина.
- Но я же не могу…, в смысле, я хотела сказать, что я же не предлагаю тебе…, то есть у
тебя … - Ленка покраснела еще больше.
- Да, ладно. Заканчивай стесняться. Неужели тебе не хочется, чтобы тебе лизнули пипиську.
Я об этом только и думаю. - Женя поняла, что последняя фраза была несколько лишней. По крайней мере, сейчас. Но делать было нечего. Надо было продолжать. - Ну, ведь тебе же самой хочется. Я же вижу. Знаешь, как ты кончишь? Ты так никогда не кончала. Ну, давай, Леночка. Не бойся. Это очень приятно. - Женя сама загнала себя в столь невыгодное положение, и теперь скорее молила, чем просила.
И тут Женечке помогла добрая фея. В роли феи неожиданно выступила Светка, которая четко и громко сказала:
- Давай, Ленка, решайся. Если ты сейчас не согласишься, то соглашусь я. Ты себе потом всю
жизнь не простишь, если такой шанс упустишь.
Однако Ленка продолжала зыркать ничего не понимающими глазками на Женечку и сестру, и тогда Светка решила все сама. Со словами "Ну, ты и дура!", Светка схватила Женечку за кисть и с чувством попросила:
- Женечка! Полижи меня, пожалуйста. Мне очень хочется. Ты меня так этим завела!
- Пойдем! - Коротко ответила Евгения Павловна. Она сделала один шаг вперед, и теперь ее
крупный сосок касался светкиного плеча. Свободной рукой она полезла девушке между ног и двумя ловкими движениями сначала раздвинула ее губки, а потом провела пальчиком по вспухшим мокреньким лепесткам. Свету чуть передернуло, а глаза, так и не оторвавшиеся от Жени, наполнились истомой, которую можно встретить только у девственниц. Убедившись в том, что мастурбация вовсе не перебила Светлане желание секса, Евгения поцеловала ее в шею и потянула за собой.
На самом деле, Света относилась к тому редкому типу женщин, которые были готовы спустить не только оттого, что их лижут, а всего лишь оттого, что их собираются лизать. Света потом сама признавалась, что не помнила, как добралась до кровати, хотя там было всего шесть шагов. Она с трудом соображала, что сейчас должно произойти, и поэтому, когда Женя ласково обняла ее за плечи и опустилась вместе с ней на диван, Света даже не смогла самостоятельно раздвинуть ноги. Она просто откинулась на подушку и закрыла глаза, перед которыми проплывали сине-зеленые разводы.
Женя развела ее колени. Красивый темный клитор, величиной с фасоль, радостно распрямился, и когда Женя стала поглаживать Свету по бедрам, ритмично закивал вместе с бедрами, как бы приглашая ее к действию. Сама Света что-то там бормотала, но Женька не разобрала - что именно. Ее саму уже давно трясло. Женя приблизила лицо к Светкиной писюльке и разглядела очень крупную каплю густой смазки, которая покоилась в ее устье. Каплю удерживали лишь мелкие складочки вокруг входа в вагину, но Женя не дала накопиться и вылиться этому сокровищу. Она слизнула выделения, а затем сильно обхватила бедра девушки и хищно вцепилась в клитор. Силы она явно не рассчитала. Первое движение языком вверх заставило Свету выгнуться и вскрикнуть, а второе - вниз - заставило ее начать бурно и громко спускать. Света орала что-то про маму. Задыхаясь, просила Женю немедленно перестать мучить ее. При этом девушка извивалась, а Женя все в том же заданном ритме стругала своим языком Светкины гениталии. Наконец, Светик крикнул: "Я сейчас сдохну!", потом пальцы девушки еле дотянулись до волос любовницы и оттянули ее голову от впервые в жизни высосанной письки. После чего бедняжка повернулась на бок и затихла.
Довольно облизываясь, Женечка стала подниматься с кровати. Она уже распрямила спину, и стала спускать одну ногу на пол, когда кто-то схватил ее за плечи, и увлек на другую кровать. Перед глазами учительницы пролетел белый потолок с доисторической люстрой, а когда ее растрепанная головка достигла подушки, в поле зрения сразу попало уже успевшее чуть загореть личико Леночки. При падении девушка оставила свою руку под шеей Жени, и теперь привлекла ее голову к себе и с неожиданной тоской в голосе, прошептала прямо в ухо:
- Женька! Прости, что я сразу не согласилась. Ты не обижаешься? Господи, мне теперь так
сильно этого хочется. Я никогда не видела Светку такой..., - Лена сглотнула, - ...такой счастливой. Женечка! Ну, пожалуйста прости.
- Я не обиделась. - Честно призналась Женя, гладя Ленку по спинке. - Но теперь у меня есть
одно условие. Теперь ты сама меня об этом попросишь!
- Хорошо! - Быстро сказала Лена, но потом почему-то остановилась.
- Ну, что же ты? Давай. - Улыбнулась девушка. - Я внимательно слушаю.
- Женя!…Женечка!…Я прошу тебя. Пожалуйста! - Пролепетала Лена, и снова запнулась.
- Давай, Ленка! Вспомни, как хорошо было Светику. Я так понимаю, что тебе этого не так
уж и хочется, раз ты даже попросить не можешь? - Это был запрещенный прием, но он, как всегда, сработал.
- Нет, нет! - Чуть ли не закричала Леночка. - Очень хочется, очень! Женечка, милая,
пожалуйста! Пососи у меня. Я так хочу, чтобы ты полизала мою… писю. Женька, ну, я прошу. Возьми у меня. Я тебе, что хочешь, сделаю! Хочешь, я у тебя тоже возьму… в ротик! Пожалуйста! - Женька уже услышала все, что хотела. Ее собственная киска снова заиграла всеми цветами похоти, и она просто подтолкнула Лену за плечи к себе, давая понять, чтобы она залезла своей промежностью ей на лицо. Ленка сначала не поняла, что от нее требуется, но Женька уже не могла ждать и просто сказала:
- Сядь на меня. Быстрее. Да не на грудь! - Господи, как же тяжело с девушками, у которых
возбуждение всегда обратно пропорционально разуму. Женьке пришлось самой подлезть головой под раздвинутые коленки Леночки, между которыми уже висели отяжелевшие мокренькие губы. Кудрявые волосики разбегались от торчащего клитора по лобку, а над всем этим нависали аппетитные грудки.
Женька не стала мучить себя долгим созерцанием этой роскоши, а просто припала губами к Ленкиной письке. Она решила не избирать другую тактику действий, нежели со Светой, а точно также вобрала в рот клитор, а подбородком прижалась к губам. Свои руки уже давно залезли к себе между раздвинутых ног и ласково игрались с собственным орешком. Жаль, что Лена не могла этого видеть, поскольку сидела лицом к стене.
Женя выбрала средний ритм. Она всегда так делала, когда одновременно хотела подрачить себя. Аккуратно пробегая языком по Ленкиной плоти, Женечка думала о том, что вот, наконец-то, свершилось. Теперь эти сестрички принадлежат ей! Теперь она счастлива.
В этот миг на подбородок Жени выплеснулось несколько капель вязкой и необычайно горячей смазки, а Лена стала подавать бедра в такт движениям опытного языка. Женьке это очень понравилось, и движения руки над собственным клитором стали более настойчивыми. Теперь учительница не гладила себя, а очень жестко натирала свою конфетку. Тем не менее, с ритма она не сбилась, а продолжала обрабатывать Ленкину промежность все также размеренно. Леночка глубоко задышала (почти как пятнадцать минут назад в ванной), и схватила себя за правую грудь. И тут проснулась Света.
Поняв с одного взгляда, что тут произошло, пока она спала, Светка поднялась и подошла к кровати сестры. Ленка не видела этого, потому, что давно закрыла глаза, и сейчас для нее было полной неожиданностью, когда кто-то нежно обнял ее за талию, а потом стал целовать ее груди. Больших трудов стоило Лене разомкнуть веки, но она справилась с этим, а как раз, успела увидеть, как ее сестра нанизывает свой ротик на ее правый эрегированный сосок. Глубокое "А-а-ах!" вырвалось из Ленкиной груди. Бедра заработали сильнее, и когда ее рука обхватила голову Светы и притянула ее еще ближе к груди, Ленка стала кончать.
Женя тоже находилась в полузабытьи, но глаза не закрывала. Поэтому она прекрасно видела, как Светка принялась нежно ласкать Ленкины сиськи. Картинка и так получилась весьма пикантная, а уж когда Женя вспомнила, что перед ней, собственно, две родные сестрички, ее пися тоже не удержалась.
Оргазм Женечки зародился где-то глубоко-глубоко. В самых недрах влагалища что-то очень теплое обволокло матку. Кровяные потоки моментально разнесли это тепло по всему телу и достигли сердца. Почти казненный клитор выдавал последние кивки, моля о пощаде, а пальцы все продолжали глумиться над ним. Женя очень сильно потекла. Не имея возможности оторваться от кончающей ей в рот Леночки, девушка глухо замычала, и не нарочно перекусила Ленкину вишенку почти пополам. Ленка сильно дернулась и, крича во всю глотку "Уй-ай-ай-у-й-я-а!", мгновенно вознеслась на пик удовольствия. При этом она очень обильно залила Женечку своим соком, который теперь стекал по ее лицу. Женя никогда не видела раньше, чтобы девушка так сильно истекала, но, в то же время ей всегда хотелось этого. И вот она получила то, о чем грезила. Оргазм, так и не успевший закончиться, задергал ее с новой страстью. Женя буквально извивалась под Леночкой, а уже в самом конце, когда не осталось ни разума в голове, ни кислорода в легких, девушка выпустила ее клитор, вздохнула полной грудью, и, выдохнув облегченное "О-о-ох!", расслабилась.
Дальше все пошло, как по маслу. Троица юных жриц лесбийской любви за оставшиеся шестнадцать дней перепробовали почти все, что смогли придумать. Единственное, что им не удалось, так это трахнуться на потолке. Женя была не на седьмом, а на семисотом небе, но пришла пора расставаться. Последние два дня потонули в слезах, которые, впрочем, обильно осушались прощальными розовыми оргиями. А на прощание сестренки подарили Жене конверт с фотографиями, которые Ленка сняла на свой "Зенит". Женя могла лишь гадать, где им удалось напечатать такие откровенные фотки, но это ее не интересовало.
Поезд утащил ее в своем чреве обратно в слякотную Москву.