Смерть Максима

Широким военным шагом Максим шел по суетливой мартовской улице, вспугивая ошалевших от неожиданного после столь продолжительных и суровых морозов тепла воробьев и разомлевших от яркого солнца прохожих, недовольно щурившихся на Максима уставшими от долгой зимы глазами. Максим шел на день рождения, а подарка у него с собой не было. Кроме того, его на этот день рождения не приглашали.

Он зашел в недавно открывшийся писчебумажный магазин и купил там открытку, из тех, которые нужно открывать, и жирный красный маркер. Он задумался. Сразу же запросились строки:

«Предвижу все. Вас оскорбит печальной тайны объясненье. Какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит!»

Дело в том, что именинница действительно звалась Татьяной, и у нее некоторое время назад действительно был роман с Максимом. «Ох, и давно же это было!» - подумал Максим, покусывая кончик маркера и соображая.

Роман был почти школьный (тем более, что Татьяна была бывшей одноклассницей), а сейчас Максиму было двадцать семь. После его окончания Максим исчез из поля зрения всех знакомых, и о нем давно никто ничего не слыхал. Сам он знать о себе не давал, никому не звонил, на встречи выпускников не являлся, словом – лег на дно.

И вот недавно по непонятной причине (непонятной даже ему самому) решил подняться с глубины. Месяц назад он позвонил Татьяне, которая, признаться, была сильно удивлена. Женщина она была не злопамятная, и поэтому с ходу простила Максиму все и даже сделала кое-какие намеки. Максим узнал, что она не замужем, проговорил с ней минут десять и чинно распрощался, не оставив своего телефона, несмотря на отчаянные намеки с другого конца телефонной линии.

Второй импульс последовал сегодня с утра, когда Максим сообразил, что у Татьяны день рождения. Он почесал подбородок. Им внезапно овладело любопытство. Он подумал и решил нагрянуть в гости без приглашения.


Вернувшись к своей открытке, Максим потрогал бровь и решил, что первый вариант поздравительной подписи, возникший в его голове, определенно не годится, – слишком уж он не соответствовал действительности. Правда, женщины любят цветистые и не очень правдивые излияния, но это как раз их дело. Мы же будем придерживаться фактов, решил Максим.

Дальнейшие строки, пришедшие Максиму на ум, хоть и отражали истинное состояние вещей, все-таки оказались неприемлемыми:

«Я путник, прошедший сквозь солнце и вьюгу,
Пришел, чтоб пожать тебе руку, как другу».

Во-первых, пошловато, подумал Максим, а во-вторых, она может обидеться.

Продумав минут пять и так и не придумав ничего толкового, он вздохнул и крупно начертал лаконичное: «Дорогая Таня! Желаю тебе много счастья. Максим». «Счастье – это ловкость ума и рук», - машинально подумал он, убирая открытку и маркер во внутренний карман. У метро он купил бутылку шампанского и чайную розу.

Через десять минут он входил в подъезд блочного многоэтажного дома типовой постройки, в котором жила его бывшая одноклассница и любовница Татьяна Ларченко.



- Вот это да! - воскликнула Татьяна, увидев за дверью Максима.
- Да, это я, - скромно сказал Максим, целуя ее в щеку и одновременно вручая розу, открытку и бутылку. - Не прогонишь?
- Да что ты! Как можно! - воскликнула несколько уже хмельная Татьяна.
Максим вошел в прихожую и принялся раздеваться. В этот момент на него налетел Игорь.
- О, Максим, сколько зим... – загудел он. - Извиняюсь за стихи... Ну ты даешь! Сколько лет не виделись, а?
- Прилично, - сдержанно сказал Максим.
- Ну ты перец, - театрально всплеснул руками Игорь. - Загадочная личность! Ну ты хоть в Москве был все это время, да?
- Я подозреваю, что да, - уклончиво отвечал Максим.
- Татьяна! Танюсь! Водка осталась? Надо этому перцу водки... - сказал Игорь, пытаясь упасть на Татьяну.
- Максим, ну проходи, что же ты встал, - сказала Татьяна, освобождаясь от Игоря.

Максим вошел в комнату, где на него обрушился свист и аплодисменты. Он огляделся: за столом сидело пятеро знакомых и четверо незнакомых человек. Присутствовали: Василий Трофимов с супругой, Катькой Мельниковой, Серега Портупеев с женой же, Светкой из параллельного класса, еще Алла Прянишникова, без супруга, и, кажется, такового не имелось, подумал Максим, бросив беглый взгляд на безымянный палец ее правой руки. Все вышеперечисленные - бывшие одноклассники Максима и друг друга были теми, кто поднял шум. Еще наличествовали: толстый бородатый и лысоватый мужчина в очках с внешностью психотерапевта, субтильный юноша неопределенного возраста, напоминающий Льва Николаевича Толстого в молодости, пухлый дядька эстонской внешности и застенчивая брюнеточка лет двадцати, сосредоточенно жевавшая пирог с капустой.

- Добрый день, - сказал Максим.
- Налейте этому перцу водки! - закричал высунувшийся из-за Максимова плеча Игорь. - Ведь это же перец! - и он затолкал Максима в комнату. Максим присел на пуфик рядом с четой Портупеевых, и Серега сразу же пожал ему руку.
- Давненько, давненько, Максим, ты не появлялся на нашем горизонте, - сказал Серега, - брезгуешь?
- Да нет, что ты, - сказал Максим, - просто как-то случая не было.
- А и не надо случая, - говорил Серега, - просто запросто заходи в гости, без приглашения, на той неделе, например, ко мне, я же здесь недалеко живу, ты знаешь...
- Знаю, - отвечал Максим.
- Ну, вот. Посидим, вспомним старое... Правда, Свет? - он искательно посмотрел на жену. Было ясно, что жена этой мирной инициативы молчаливо не одобряет. Тогда Серега заткнулся.
- Водки, водки, - суетился Игорь, - штрафную, - и он с быстротой молнии устроил на скатерти рядом с Максимом алкогольное море, так как лил водку в стакан с высоты около полуметра.
- Игорь, ты что делаешь!! - закричала именинница.
- Спокуха, я все вытру, - заявил Игорь, - Максим, тост! - потребовал он. - Тихо все! Именинница желает, чтобы ее поздравили.

Максим встал.

- Дорогая Татьяна! – бодро произнес он. - Поздравляю тебя с днем рождения и желаю здоровья, счастья, и успехов в личной жизни! "Я ли это", - подумал про себя Максим. Другой мыслью было: "А действительно, как у нее с личной жизнью?" Впрочем, интерес этот в настоящий момент являлся чисто теоретическим. И хотя нельзя было сказать, что за пять лет Татьяна утратила былое очарование как женщина, напротив - она почти не изменилось, но...
- Таня, я очень рад тебя видеть, любви тебе и счастья! - закончил Максим. Конец его фразы потонул в приветственных криках гостей. Танины пьяные глазки увлажнились. Максим осушил свой стакан и почувствовал, как приятное тепло вместе с чувством легкого головокружения вошли в его тело.

Монотонный гул голосов баюкал и успокаивал Максима. Он наблюдал процесс пиления Сереги его супругой, Светланой, он наблюдал процесс засыпания Василия Трофимова, - в самом деле, а что еще делать хорошо покушавшему и выпившему в гостях человеку? Психотерапевт и юный Лева Толстой громко обсуждали что-то, размахивая руками, а скромная брюнетка сидела, опустив очи в тарелку - к ней никто не приставал, и ей было очень скучно. В этот момент на Максима напал Игорь, который пытался у него что-то выяснить, но неточно рассчитал траекторию движения, и она увела его к мужику с эстонской внешностью, где у них затеялся какой-то спор. Таким образом, Максим оказался покинутым.

Он взял свой пуфик и подсел к Татьяне.

- Ну, расскажи, Тань, как живешь, - попросил он.
- Нормально, Максим. Работаю, учусь, - несколько скованно отвечала Татьяна.
- Где учишься?
- На иностранных языках, в "Универе".
- Второе высшее? – догадался Максим.
- Ага, - подтвердила Татьяна.
- Молодец. Замуж не собираешься?
- Да нет пока. А что? – почему-то виновато посмотрев на Максима, осведомилась Татьяна.

Максим понял, что вопрос этот – болезненный, и лучше данную тему от греха свернуть.

- Да нет, ничего. Можно, я буду потихонечку вязать? - сказал Максим, уводя разговор в сторону, - и, не дожидаясь согласия, притащил из прихожей и стал вязать спицами что-то типа спортивной шапочки. Надо заметить, что Максим являлся весьма своеобразным и оригинальным человеком.
- Ну а ты, Максим, как ты живешь? - спросила Татьяна, недоуменно поглядев на его занятие.
- Да, как тебе сказать. А что тебя интересует?
- Ну, чем ты занимаешься, например. Да и вообще. Все-таки шесть лет не виделись.
- Да, немного торгую, немного работаю, так, ничего особенного, - суховато отвечал Максим.
- Ну, не хочешь говорить, как хочешь, - обиделась Татьяна и подумала, что Максим скрытен; впрочем, это не было для нее новостью. Тогда она попросила налить ей водки.

Тут Максим с ужасом обнаружил, что разговаривать-то ему не о чем. Интересно, а что я здесь делаю, как-то отстраненно подумал он.

- Собственно концептуализм в проекции на сознание рядового индивидуума... - краем уха услышал Максим. Это втолковывал прописные истины своему собеседнику психоаналитик. Душновато что-то, подумал Максим. Пойти покурить? Ему вдруг живо представился Аю-Даг, костер, оранжевый диск солнца и белый инверсионный след в небе - видение мелькнуло и пропало. Он пошел на кухню, достал сигарету и закурил. И сейчас же на него набежал пьяный Игорь.
- Ну ты чего ушел-то, Максим, - сказал Игорь. - Не поддерживаешь компанию, нехорошо. Татьяна там уже извелась вся.

«Кто бы мог подумать», - неожиданно холодно подумал Максим.

- Ну, рассказывай, как живешь, где работаешь, - продолжал Игорь.
- Живу я в Москве, работаю преподавателем в вузе.
- А-а, - презрительно скривился Игорь. - Сеешь, значит, разумное, доброе, вечное?
- Вот-вот, - отвечал Максим.
- За гроши, небось, - пренебрежительно протянул Игорь.
- А как же, - подтвердил Максим и, в свою очередь, спросил:
- Ну а ты-то как, Игорь? Нашел свое место в жизни?
- Ну, место у меня есть. Нормальное, я считаю. Водилой я работаю, вожу одного жука. Зарплата приличная.
- Нравится?
- Что?
- Работа твоя?
- Э-э, старик, кому работа нравится! Работа не для того, чтобы нравиться, а для того, чтобы бабки иметь. Единственно, что мне в этой работе нравится, это то, что есть возможность баб иметь - свежих и часто. Когда начальник отпускает.
- А-а, - протянул Максим. «Ох, родной, - подумал он, - не начальника ты возишь». - Вслух же сказал:
- Ну, а смысл жизни у тебя есть?
- Ну и вопросы. Давай лучше выпьем.
- Давай. А все-таки.
- Ну, смысл жизни... Будем.
- Будем, - ответил Максим, и они выпили.
- Да, так вот, - продолжал Игорь, - смысл жизни простой - чтоб денег было побольше, да и баб тоже... - он засмеялся. - Что еще нужно человеку для счастья?

"Что еще нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость", - подумал Максим.
 
- А какими ветрами тебя сюда принесло? - спрашивал Игорь. - Нет, ты не подумай, я ничего не имею против, просто интересно - столько лет не слуху, не духу, и тут вдруг - на тебе. Как снег на голову.

Максим понял, что Игорь "здесь" бывает как минимум каждый год.

- Да вот, пришел повидаться, - отвечал Максим, туша сигарету.
- А-а. Я вот тоже пришел, думал, Танька, может, пригласит каких-нибудь телок поинтереснее. Однако хрен. От бабы разве дождешься? Остается только пить. Но, кстати, для тебя еще Танька остается, я смотрю, она масляно смотрит... Я тоже было хотел, да только я ей не нравлюсь, - Игорь безнадежно махнул рукой, - один раз только и дала, по пьяни, давно еще... Ты не злишься на меня?
- Нет, - отвечал Максим, и, действительно, теперь ему, как ни странно, было все равно. - Слушай, Игорь, а ты думал когда-нибудь о смерти? - неожиданно спросил Максим.
- Ну и вопросы. Ты что, за каким о ней думать?
- Не знаю. Ну, хотя бы, чтобы быть готовым.
- Ты что, сбрендил? К чему готовым? И зачем, главное? Жить нужно так, чтобы не было мучительно больно, стыдно и обидно за бесцельно прожитый день, ты это хочешь сказать? Так я так и живу. Мне не стыдно, не больно и не обидно. Я удовольствие получаю. А о смерти я думать не собираюсь - думать вообще нужно меньше, так спокойнее. А у тебя, по-моему, горе от ума, - заявил Игорь и выпил.
- Наверное, - согласился Максим и пошел в комнату, оставив Игоря допивать водку.

В комнате тем временем спящего Василия Трофимова положили на диван, а его жена присоединилась к Сереге с супругой. Максим подсел к ним.

- Слушай, Максим, - сказал Серега, - ну ты где работаешь-то?
- Грузчиком на овощной базе, - внезапно сказал Максим.
- Да ну? Не гони.
- Да на одной фирме, курьером.
- А-а... - было видно, что Серегин интерес к Максиму сильно уменьшился. - Не женился еще?
- Да нет...
- А чего? Все, видишь, уже женаты давно. Один ты остался. Давай, семью создавать надо, - в глазах у Сереги светилась глубокая убежденность в несомненной правильности этого пути.
- Кому? - удивился Максим.
- Что - кому? - в свою очередь удивился Серега.
- Кому надо?
- Тебе, кому же еще?
- А зачем?
- Затем, что смысл жизни всякого нормального человека заключается в семье. И в детях.
- А какой в них смысл?
- Ну ты сказанул, - возмутился Серега таким совершенно вопиющим ходом мыслей Максима. - Тут даже объяснять ничего не надо - продолжение рода.
- А кому нужно продолжение рода, - не унимался Максим.
- Дурак, что ли? - все больше раздражаясь, сказал Серега.
- Нет, я не понимаю, - сказал Максим. - Когда ты умрешь, Сергей, для тебя уже будет все равно: продолжил ты свой род или нет...
- Но зато дети останутся - родная кровь, так сказать... И вообще, Максим, ты рассуждаешь как махровый эгоист.

Света и Катя молчаливо поддержали Серегу: посмотрев на них, всякому становилось ясно, что таких перцев, как Максим, на порог приличного дома, по справедливости говоря, пускать точно не следует.

- Я понимаю, - сказал Максим, - но ведь ты все равно умрешь, и, когда это произойдет, тебе уже не будет до этого никакого дела  - хотя бы потому, что ты ничего этого не увидишь.
- А, иди ты знаешь куда, - окончательно разозлился Серега. - Не хочу я с тобой разговаривать.

Тогда Максим подсел к Алле Прянишниковой, которая скучала, лениво ковыряясь вилкой в салате.

- Да, давно не виделись, Максим, - оживилась Алла, так как для нее, наконец, нашелся собеседник. - Как живешь, что поделываешь? Кем работаешь?
- Да на одной фирме заместителем генерального, - отвечал Максим.
- Ну? - насторожилась Алла. - И крупная фирма?
- Очень. Центробанком называется.
- Да ну тебя, все шутишь, - разочарованно протянула Алла. - Ну, а все-таки?
- Ну, не в Центробанке, конечно. Фирма по поставке офисной мебели из Италии.
- Заместителем генерального?
- Да.
- Молодец! - с уважением произнесла Алла. Сразу стало понятно, что с таким человеком, как заместитель генерального директора фирмы, вести разговор для Аллочки нисколько не зазорно.
- Слушай, Алл, - сказал Максим, - а для чего ты живешь?
- Как для чего? - удивилась Алла. - Просто живу, и все.
- А что будет, когда ты умрешь? - продолжал допрос заместитель генерального директора.
- Знаешь, Максим, - ошарашенно проговорила Алла, - я как-то об этом не думала и думать не собираюсь. - Лицо ее выражало недоумение и обиду.
- Даже, когда будешь умирать? - наезжал господин заместитель.
- А зачем вообще об этих вещах думать?
- Муравей не думает о смерти, пока на него не опустится ботинок. Когда же на него опустится ботинок, думать о чем-либо уже слишком поздно, - пробормотал Максим.

Аллочка посмотрела на Максима как на сумасшедшего. Нет, не надо нам таких заместителей... Он и в самом деле был несколько странноват, наш Максим...

Максим тем временем подсел к психоаналитику.

- Максим, - представился он.
- Вадим, - ответил тот. - Вы, я так понимаю, Танин одноклассник?
- Ага. А вы?
- А я - сослуживец. Выпьете?
- Пожалуй, - отвечал Максим. Они выпили.
- Вадим, - затянул опять свою песню довольно-таки уже нетрезвый Максим, - а что вы думаете о смерти?
- Я - ничего. А зачем? И почему вы решили завести столь мрачную тему?
- Просто меня этот вопрос как-то волнует, - признался Максим. - И я как-то почувствовал в вас интеллигентного собеседника. Вот, например, согласны с тем, что все мы когда-нибудь умрем?
- Ну и что?
- Вас это не напрягает?
- Нисколько, - отвечал член-корреспондент и выпил еще водки.
- Почему?
- А почему это должно напрягать?
- Ну, почему, например, так волнуются люди, которые вдруг узнают, что заболели раком? Или СПИДом? Потому что они умрут? Но они ведь и так умрут через некоторое количество лет. И это не принципиально, проживут они семьдесят лет жизни или тридцать. Вот вы, например, знаете, когда умрете? И как?
- Не знаю и знать не хочу.

Подумаешь, бином Ньютона, вспомнил Максим.

- Я хочу сказать то, что вот мы, например, сейчас пьем водочку, а минуты и часы пролетают, и над всеми здесь сидящими уже поднялась невидимая волна смерти. Над каждым. И она настигнет каждого. Пускай лет через ...дцать. А они занимаются ерундой. И тратят впустую время, - продолжил свою мысль невыносимо нудный Максим.
- Но если так рассуждать, то эта волна поднимается уже в момент рождения!
- Именно.
- Но человек же не может избежать смерти!
- Или думает, что не может. Что одно и то же. Пойду-ка я покурю, - сказал Максим и отправился на кухню.

На кухне к нему подошла Татьяна.

- Странный ты какой-то стал, Максим, - сказала она, доставая сигарету и ожидая, когда Максим поднесет к ней зажигалку.
- В каком смысле? - поинтересовался Максим.
- Ну, какой-то не такой. Я даже не знаю, как объяснить.
- Ты завтра что делаешь? - почему-то вдруг спросил Максим.
- Завтра? Завтра я улетаю. В Турцию. В Анталию, отдыхать.
- Да ну? - изумился Максим. - А какой номер рейса?
- Не помню. Вечером. В семнадцать тридцать.
- Ну?! Ты знаешь, я вообще-то тоже. И тоже рейсом в семнадцать тридцать. Я не говорил...
- Да ты что! – сильно заинтересовалась Татьяна. В ее глазах снова вспыхнула потухшая было надежда. - Сейчас посмотрю рейс.

Она убежала в комнату и через минуту появилась; в руке у нее был сине-белый прямоугольник билета.

- Рейс двадцать двадцать пять. Обратный двадцать шесть.
- Да! - сказал Максим. - Мы, оказывается, одним рейсом летим. В одном самолете.
- Вот это здорово! - сказала Таня. - Между прочим, не я одна лечу, - добавила она. - Мы же компанией летим: Серега Портупеев со Светой, Вася с Катериной, Вадим с женой, ее сейчас здесь нет, Игорь тоже, и Алла. А ты с какой целью летишь?
- Отдыхать, - сказал Максим.
- Нет, просто сейчас не очень сезон… - сказала Татьяна. – Но зато скидки очень большие. Ты в каком отеле будешь?
- Не знаю, - сказал Максим, - не исключено, что в одном с вами.
- Забавно, сказала Татьяна, - такие совпадения! Если бы ты не зашел, мы бы тогда в самолете встретились. Вот было бы прикольно!
- Да, - сказал Максим, - очень прикольно.

Они еще некоторое время обсуждали проблемы доставки до Шереметьева, и Максим с трудом удержался, чтобы не задать воспрянувшей Тане свой коронный вопрос.

- Ну что, будем чай пить? – сказала, наконец, Татьяна.
- Будем, - подтвердил Максим.

В комнате все гости пили чай с тортом, затем Максиму сунули гитару, и он сыграл что-то лирическое. Народ понемногу трезвел. Воспользовавшись минутной заминкой во всеобщем трепе, Максим выкинул следующий фортель:

- Ну что, господа, вы понимаете, что вы на "Титанике"? - осведомился он.

Наступила тишина, все с неловкостью смотрели на Максима и друг на друга. Потом кто-то засмеялся.

- В том смысле, что все вы умрете. Рано или поздно. Двадцать лет, сорок лет - не имеет значения.
- Ну и что? - раздраженно сказал кто-то.
- А то, что пассажиры "Титаника" не знали, что корабль врежется в айсберг. А вы знаете. А живете так, как будто он благополучно доплывет до берега. Но смерть-то придет за каждым.
- И что же вы предлагаете делать? - насмешливо спросил Вадим.
- А что могли сделать пассажиры "Титаника", если бы вовремя увидели айсберг?
- Максим, расслабься, - успокаивающе сказала Таня, - волноваться не надо, все будет хорошо…
- Похоже, у Максима крыша поехала, - тихо сказала Аллочка.
- Да она у него всегда была не очень на месте, - отозвалась Катя. - Еще в школе…

"Чокнутый" Максим же тем временем решил, что ему пора. Он по-английски вышел в прихожую, известив о своем уходе только хозяйку, справедливо полагая, что гости в его отсутствие вряд ли заскучают.

- Рада была тебя видеть, Максим, - сказала добрая Таня. - Хотя несешь ты черт-те чего.
- Спасибо и тебе за гостеприимство, - отвечал Максим. - Ну что ж, до завтра?
- До завтра, - отвечала Татьяна, вторично поцелованная Максимом в щечку.

И странный Максим ушел.



Назавтра, приблизительно в пятнадцать часов такого же погожего дня Максим выгрузился из автобуса для того, чтобы войти в стеклянные автоматические двери международного воздушного порта "Шереметьево-2". На плече у него была вместительная спортивная сумка. Он, не теряя времени, сразу же поднялся на второй этаж, где под большим электронным табло скапливались разнообразные туристы, отбывающие с родины в различные теплые и даже тропические страны.

Максим отметился у девушки в канареечной майке, ведающей отправкой туристов в Турцию, затем решил взять для заполнения бланк таможенной декларации и немедленно наткнулся на группу своих друзей и знакомых. Тут были: Серега Портупеев со Светой, Вася с Катериной, Вадим с женой, маленькой и очень шустрой блондинкой, Аллочка Прянишникова со скучающим выражением на лице, Игорь с непонятным, но здоровым и, видимо, тяжелым продолговатым предметом в руке и, конечно, Татьяна Ларченко.

- Здравия желаю! - сказал им Максим и шутовски отдал честь.

Реакция приветствуемых при виде Максима проявилась различными способами: Татьяна улыбнулась Максиму, Серега, Аллочка и Вадим улыбнулись через силу, остальные члены вчерашней компании сделали вид, что ничего не происходит, и, наконец, жена Вадима, маленькая шустрая блондиночка, выразила законное удивление.

- Это знаменитый Максим, - сказал ей Вадим.

Максим вежливо улыбнулся.

- Юля, - сказала жена Вадима, - наслышана, наслышана.
- Мне тоже очень приятно, - сказал Максим.
- А кем вы работаете, Максим? - спросила Юля, делая манерный жест ручкой.
- Главным егерем Чубайса, - ответил Максим и отправился заполнять таможенную декларацию.

Манеры Максима, несомненно, оставляли желать лучшего.

Проходя мимо Игоря, Максим ткнул его пальцем в бок.

- Привет, - сказал он. - Что это у тебя такое, "стингер"? Будешь сбивать встречные самолеты?
- Сам ты "стингер", - обиделся Игорь, - штатив это для камеры. Кино буду снимать.
- Эротическое? - осведомился Максим.
- Это уж как получится, - хмуро буркнул Игорь. На этот раз он был не в духе, и Максим оставил его в покое.


Через небольшой промежуток времени электронная девушка откуда-то из-под потолка объявила, что пассажиры рейса 2025 в Анталию приглашаются для прохождения таможенного и пограничного контроля. Пассажиры, в большинстве своем представленные приземистыми молодыми людьми в цветастых рубашках, с золотыми цепями и примерно одинаковыми девушками на мускулистых шеях, выстроились в очередь перед стойкой. Регистрация продвигалась своим чередом. Максим побродил по залу и прошел очередь последним.

Он оказался в длинном кольцевом помещении, идущем по периметру здания аэропорта, в котором пребывали люди разнообразных этнических групп и национальностей: тут были и уже упоминавшиеся мускулистые коротко подстриженные "пацаны", и негритянские беженцы, спящие прямо на полу. Тут же была и знакомая компания, пьющая пиво. Татьяна помахала Максиму рукой, приглашая присоединиться. Максим улыбнулся, подсел к ней, и они завели ни к чему не обязывающий разговор.


Краем уха Максим слышал, как какая-то женщина в нескольких метрах у него за спиной громко жалуется кому-то на свой страх перед самолетами. Другой голос, мужской, успокаивал женщину, предлагая ей хорошенько напиться, чтобы не чувствовать страха; женщина категорически отказывалась. Тогда мужской голос предложил испуганной собеседнице воспользоваться снотворным с тем, чтобы весь полет провести во сне. Женщина колебалась; ее голос показался Максиму знакомым, он напряг память и даже решился посмотреть, кто же это такая, но тут объявили посадку, и Максим так и не осуществил своего намерения.


Самолет №154, созданный известнейшим конструктором Туполевым, не является очень уж большой машиной. Тем не менее, места в салоне было более чем достаточно, и в этом не было повинно никакое пятое измерение: просто туристов набралось человек пятьдесят, не больше. Что же вы хотите - не сезон.

Максим удобно расположился в кресле, больше на этот ряд никто не сел, так как, пользуясь открывшейся возможностью, путешественники предпочитали рассаживаться свободно и хаотично. На некотором расстоянии сзади разместились знакомые уже лица: Серега со Светой, Вася с Екатериной, Вадим с женой, Аллочка Прянишникова с огромной ручной кладью, Татьяна и уже довольно "нагрузившийся" Игорь. Может быть, Таня и предпочла бы быть ближе, но Максим занял свое место гораздо позже общей компании, а из женской гордости она не могла пересаживаться на глазах у всех.

Через несколько минут начался взлет.

Загорелись таблички "Не курить" и "Пристегнуть ремни". Самолет, помахав крыльями, разбежался по полосе. Надо сказать, что на это помахивание крыльями при взлете самолета Максим обратил внимание еще будучи мальчишкой, и оно сильнейшим образом испугало и заворожило его - тогда он не мог знать, что вертикальное покачивание плоскостей при взлете не представляет никакой угрозы для воздушного лайнера. Конечно же, опасность для лайнера таится совершенно в другом.

Итак, Ту-154 разбежался и оторвался от земли. Рейс 2025, как и положено по расписанию, начался в семнадцать часов тридцать минут.

Сидящая в самом конце второго салона, одетая глубоко по-зимнему, в толстенной дубленке и теплейшем шерстяном платке, обмотанном вокруг шеи, женщина трясущимися руками доставала и судорожно глотала снотворные таблетки.


Монотонное гудение турбин баюкало и успокаивало Максима. Он посмотрел в иллюминатор. Под крылом самолета расстилалась белая гористая местность причудливых очертаний: это были облака. Пол в салоне самолета принял горизонтальное положение; по всей видимости, набор высоты заканчивался. Пора бы уж, подумал Максим, ему хотелось курить, но было нельзя, и он мужественно терпел.

Как бы отвечая его мыслям, из динамиков донесся мелодичный сигнал.

"Уважаемые пассажиры! - душевным голосом старательно произносила невидимая стюардесса, - наш самолет набрал заданную высоту в десять тысяч метров над уровнем моря. Теперь вы можете отстегнуть привязные ремни и закурить. Скорость нашего лайнера - девятьсот километров в час. Температура за бортом - минус пятьдесят два градуса по Цельсию. Командир корабля пилот первого класса, - тут голос девушки отчего-то вдруг несколько напрягся и зазвенел, - Добродеев Федор Иванович и экипаж ПРОЩАЮТСЯ С ВАМИ. СЧАСТЛИВОГО ВАМ ПУТИ!"

Произнеся все это, динамик хрюкнул и замолк.

Не понял, подумал Максим. Что за чепуха?

Он распустил привязной ремень, закурил и стал глядеть в иллюминатор, ожидая, когда принесут прохладительные напитки. На ослепительно сверкающей белизне облаков появились черные точки. Что бы это могло быть, подумал Максим. Точки стремительно уносило ветром вниз и назад, и у Максима мелькнула сумасшедшая мысль, что если бы это было возможно, то именно так выглядели бы парашютисты, выпрыгивающие из их самолета. Однако точки мелькнули и пропали, и сколько теперь Максим ни вытягивал шею, пытаясь их разглядеть, разглядеть было ровным счетом ничего невозможно.


Народ в салоне времени даром не терял и в течение прошедших с момента отрыва от земли двадцати минут успел основательно разогреться; впрочем, разогревание это у некоторых началось гораздо раньше вышеупомянутого отрыва. Максим слышал то и дело доносящиеся до него мужские вскрики и жизнерадостный женский визг. Было ясно, что путешествующие граждане не собираются ждать милостей от природы и уже начали свой культурный отдых. Повсюду пили купленные в Duty Free и взятые из дому виски, пиво, водку, закусывали коньяком и орехами, и только женщина в теплом платке и дубленке, сидящая в хвосте, ничего не пила и не веселилась. Глаза ее были закрыты: она спала крепчайшим сном.

Тут и Максим подумал, что неплохо бы, черт возьми, подкрепиться и выпить чашечку кофе. Однако на его мысленный призыв, посланный в направлении кухни, никто не откликнулся: кофе не принесли. Более того, никто даже и не заикался об обеде, который, как знал Максим, обычно разносят почти сразу же после того, как заканчивается набор высоты. И даже более: никого из стюардесс в салоне не наблюдалось. Максим подумал, что это, в конце концов, безобразие.

Минут десять он просидел в кресле, постукивая пальцами по подлокотнику, затем встал и заглянул в кухню, которая размещалась между первым и вторым салонами за синей шторкой. Максим осторожно отодвинул шторку: там никого не было. Максим пожал плечами и прошел в первый салон.

В первом салоне также имело место веселье, которое, правда, проходило сдержаннее, чем во втором. Это было в порядке вещей: Максим знал, что по какому-то неизвестному воздушному закону в переднем салоне самолета всегда помещаются более умеренные пассажиры, а в заднем - менее. Но и в первом салоне он не заметил ни малейших следов стюардесс и какого-либо другого экипажа. Тогда раздраженный Максим вернулся на свое место.

Он сел в кресло и около получаса просидел в нем смирно, разглядывая в иллюминатор облака. По истечении этого времени ничего не изменилось: пассажиры все так же весело праздновали начало своего отдыха, а экипажа так же не было видно. Тогда Максим нажал кнопку вызова стюардессы, и никто не пришел. Он повторил операцию; результат все равно был нулевой. Он встал и решил прогуляться по самолету.

На кухне по-прежнему никого из экипажа не было, и в первом салоне тоже. Максим подошел к двери пилотской кабины: она была, естественно, закрыта. Максим осторожно потянул за ручку; дверь была заперта. Максим ощутил легкий укол беспокойства. Он повернулся и пошел назад, и на стыке первого и второго салонов встретил Вадима.

- Максим, не знаете, почему обед не несут? - спросил Вадим, - у нас уже все есть хотят.
- А вы на кухню заходили? - спросил у него Максим.
- Да, - отвечал Вадим, - там никого нет, - это странно. Куда они, черт, подевались?
- Понятия не имею, - сказал Максим.
- Эй, ребят, узнайте там насчет обеда, сколько можно ждать! - крикнул, обращаясь к ним, кто-то из пассажиров.
- Вадим, а вам не показалось странным то, что сказали по трансляции, когда набор высоты закончился? - спросил Максим.
- Это когда говорили про скорость, температуру за бортом и так далее?
- Да.
- Нет. А что там было странного? - удивился Вадим.
- Да нет, ничего, - отвечал Максим, - так, показалось.
- А вообще удивительно, что никого нет, да? - сказал Вадим.
- Да, - подтвердил Максим.
- Ну что ж, давайте подождем еще, - сказал Вадим, - хотя сервис, конечно, паршивый… Более чем, - и он махнул рукой.

Они с Максимом подошли к группе своих друзей и сели в кресла; Максим снял штатив, который Игорь взгромоздил на сиденье и, положив его в проход, плюхнулся на его место.

- Если у тебя есть штатив, - сказал он, - переведи его в лежачее положение: дай отдохнуть и штативу.
- Ну вы там узнали, будет жратва или нет, наконец? - осведомился томимый голодом Игорь.
- Странное дело, - сказал Вадим, - куда-то все подевались. Никого из экипажа не нашли.
- То есть как не нашли? - встревожился Серега Портупеев.
- Ну, мы прошлись по салонам, из стюардесс никого, и на кухне тоже никого нет. Ерунда какая-то. Сервис ненавязчивый абсолютно, - объяснил Вадим.
- А к пилотам в кабину заходили? - в шутку осведомилась Татьяна.
- Я пытался, - серьезно сказал Максим, - там заперто. Не ломиться же.
- А что это там говорили про то, что "экипаж прощается с вами и счастливого пути"? - спросил сонный Василий, приоткрывая глаза. Его веснушчатое лицо выражало неудовольствие. - Или это мне приснилось?
- Да, я тоже что-то такое слышала, - оживилась Аллочка, - я подумала, что это шутка.

При этих словах чудовищное по своей нелепости подозрение начало формироваться в голове у Максима.

- Я сейчас приду, - отрывисто сказал он, встал и быстрыми шагами направился в первый салон. Вадим тоже сейчас же снялся с места и последовал за ним.


Они снова подошли к двери пилотской кабины. Здесь они встретили и других людей: двух девушек и троих похожих на братков парней, что-то горячо обсуждавших.

- Ребята, - спросил у них Максим, - не сочтите меня сумасшедшим, - но кто-нибудь слышал по трансляции слова типа "экипаж прощается с вами" и "счастливого пути"?

Пять пар серьезно озабоченных глаз посмотрели на Максима. Оказалось, что слышали все.

- За такие шутки надо в табло бить, - заявил один из парней.
- Ну что, будем дверь ломать? - целеустремленно предложил другой.
- Может, сначала постучим? - неуверенно возразил Максим.
- А, стучали уже, - отозвались парни.
- И что?
- Как видишь, ничего.

Максим осторожно протиснулся между телами и громко постучал по двери костяшками пальцев; на это не последовало никакого ответа, как, впрочем, и на повторный стук. Тогда Максим постучал кулаком, затем двумя кулаками и, наконец, пару раз лягнул дверь ногой. За дверью была полнейшая тишина.

- Плохо дело, - сказал Максим. - Ну что ж, если не получается по-хорошему, тогда придется действовать по-плохому.

И он отошел, уступая поле деятельности решительным молодым людям.

Двое из них встали напротив двери и на счет "три" дружно ударили по ней ногами; дверь затрещала и распахнулась.

Тут глазам туристов открылось много интересного: они увидели изумительный по своей красоте пейзаж, расстилающийся за лобовыми стеклами, сложнейшую электронную начинку современного реактивного воздушного лайнера в виде огромного количества циферблатов, кнопок, тумблеров, ручек и рычагов, а также штурвалов перед креслами пилотов.

Однако самих пилотов они не увидели, потому что людей в кабине не было.


- Вот тебе раз! - сказал первый парень.
- Вот тебе два! - сказал второй, и в подтверждение обуревавших его чувств пнул пилотское кресло.

Третий же парень ничего не сказал, но было видно, что он сильно удивлен.

Максим посмотрел на Вадима и увидел точную копию своего собственного лица с выпученными глазами и отвисшей челюстью. Максим обнаружил, что сказать ему нечего.

Совсем уж интересные события начинались на борту Ту-154.   

- А летчики где? - спросила одна из девушек; невинное детское любопытство отразилось в ее широко раскрытых зеленых глазах.
- В Караганде! - злобно ответил один из парней.
- Вот так так, - наконец, смог выдавить из себя Вадим.

Затем наступило дружное молчание; соратники по несчастью только переглядывались друг с другом; турбины ровно гудели, стрелки на шкалах приборов были неподвижны, равно как и штурвалы: самолет шел на автопилоте.

- Как в кино, - с каким-то восторженным ужасом прошептал наконец один из парней.
- Что делать будем? - осведомился его более практичный товарищ. Двое других парней наморщили лбы: было ясно, что мыслительные процессы не являются самыми привычными для них процессами жизнедеятельности.
- Вот что, - с трудом выходя из ступора, медленно произнес Максим, - вас как зовут, ребята?

Оказалось, что ребят зовут Коля, Марат и Олег, а девушек - Лена и Лиля. Максим и Вадим, в свою очередь, тоже представились.

- Я предлагаю следующее, - сказал Максим, обращаясь к парням, - стойте пока здесь и никого не пускайте в кабину: нужно, по возможности, избежать паники. Мы с Вадимом еще раз осмотрим все помещения и вернемся через пять-семь минут. Кстати, что с дверью?

Оказалось, что дверь серьезно не повреждена, и ее даже можно прикрыть. Максим еще раз повторил свою просьбу никого не пускать, и они с Вадимом направились в хвост самолета.

По дороге они заглянули в туалеты первого салона и в камбуз. Там по-прежнему никого не было.

Во втором салоне наблюдалось брожение умов: народ хотел есть и громко роптал. Максиму стало ясно, что скрывать истинное положение вещей уже совсем скоро станет невозможно.

Когда они проходили мимо своей компании, горячие просьбы поделиться информацией посыпались на них. Однако Максим ограничился тем, что молча коснулся вертикальным указательным пальцем своих губ. Вадим последовал его примеру; эта синхронность произвела на остальных членов группы довольно сильное впечатление, и вопросов более не поступало.

Они прошли в самый конец второго салона; Максим вспомнил, что на задних рядах частенько отдыхают свободные летчики во время перелета. Сейчас здесь никто не находился, кроме спящей женщины, лицо которой было прикрыто платком.

Максим открыл дверь левого хвостового туалета: там не было никого, кроме унитаза. Он повернул ручку правого - дверь была заперта, индикатор показывал "занято".

- А! - сказал Вадим. - Ломаем дверь!

Максим посмотрел на своего спутника и понял, что тот пытается замаскировать охвативший его сильнейший страх бурной жаждой деятельности.

- Стойте, - сказал Максим, - не стоит лишний раз привлекать внимание. Подождем: там, скорее всего, какой-нибудь пассажир или пассажирка.

В это время за дверью туалета послышалось какое-то шуршание, раздался щелчок, и дверь открылась. Из туалета вышла Татьяна Ларченко.

- О, ребята! - воскликнула она. - Ушли и пропали совсем! Ну в чем дело-то, выяснили?
- Выяснили, - с непередаваемыми интонациями сказал Вадим.
- И в чем же?

Максим несколько мгновений что-то прикидывал, потом сказал:

- Пошли к нашим. Так будет лучше.

И они вместе с несколько испуганной Татьяной вернулись к месту дислокации своей компании.

Максим устало опустился в кресло.

- Ну?? - почему-то шепотом закричали все, как будто Максим собирался открыть им важную государственную тайну.
- Так вот, господа, - сказал Максим, - ситуация исключительно безобразная. Но, учитывая тот факт, что вы в подавляющем своем большинстве являетесь людьми, относящимися к смерти с восхитительным самурайским безразличием, - с ядовитым сарказмом добавил он, - я думаю, что вы воспримете это известие без криков и мелодраматических сцен.
- Ну, не томи, оратор, - грубо сказал Игорь.
- Короче, - сказал Максим, - никого из экипажа на борту самолета нет.
- Да ты что, Максим, нашел время для шуток! - с негодованием воскликнул Серега Портупеев.

Максим пожал плечами.

- К сожалению это правда, - сказал он.

Тогда все посмотрели на Вадима, тот молча кивнул.

- Ничего не понимаю, - жалобно сказала Аллочка, - как же так?
- А пилотская кабина? - спросил Серега.
- Мы ее взломали. Она пуста, - сказал Вадим и ударил кулаком по подлокотнику кресла, как бы ставя этим точку.

Вслед за этими словами вся компания дружно сорвалась со своих мест и помчалась по проходу в первый салон. Это породило цепную реакцию, и скоро в первом салоне сконцентрировалась толпа. Всего набралось человек сорок. Исключение составили пьяные и спящие, которых в виде милосердия решили не будить.

Олег, Марат и Коля держали оборону у двери пилотской кабины. К ним успела присоединиться еще парочка из наиболее крепких мужиков. Дети плакали, кто-то из женщин тоже, остальные же пассажиры стояли, сидели, лежали, раскрыв рты. Народу в проходе набилось, как в метро.

- Эй, Максим, - крикнул Марат (похоже, он был главным у двери в кабину), увидев Максима, - как ситуация?

Максим ответил ему жестом, из которого явствовало, что ситуация - говно.

- Что, нет никого?
- Нет!
- Херово! - прокричал Марат. - Что делать будем?

Максим подумал.
 
- Для начала было бы неплохо, если бы все сели! - прокричал он, физически ощущая повисшее в первом салоне напряжение, которое, дойдя до своей верхней точки, неизбежно должно было бы через некоторое время вылиться в битье иллюминаторов и попытки вскрытия запасных люков. Но пока об этом речи еще, слава Богу, не шло: абсурдность происходящего мешала людям осознать всю грубую суть их положения. – И, желательно, чтобы народ распределился по салонам: балансировка ведь нарушится! – добавил он.
- Точно! - отозвался Марат. - Граждане пассажиры! - заорал он, сложив ладони около рта в виде рупора, - Будьте так добры, опустите свои задницы в кресла!
 
Часть граждан пассажиров подчинилась команде, часть пришлось усаживать силой. Кому-то дали по физиономии.

- Эй, ты, пудель, давай на место! - то и дело доносился из этой давки голос Марата.

Визг и крики усилились; Максим понял, что обстановка грозит выйти из-под слабого контроля, который осуществлял Марат с друзьями. Тогда он громко повторил, что драка в салоне может нарушить балансировку самолета. Это послужило решающим доводом.

Наконец, силами пятерых мускулистых молодых людей удалось навести порядок.

Командовать Марату явно понравилось. Он, подобно штурмбанфюреру, упер руки в бока и зычно провозгласил:

- Граждане пассажиры! Мы с вами оказались в трудной, я бы даже сказал, исключительно ***вой ситуации. Сучий экипаж покинул этот лайнер, на котором мы с вами находимся, не спросив ничьего разрешения.
- Каким образом он это сделал? - раздался чей-то возглас.
- Выпрыгнули с парашютом! - отозвался кто-то.
- Но, позвольте, это невозможно! - возразил ему первый голос. - На высоте в десять тысяч метров никакие прыжки с парашютом невозможны, тем более из гражданского самолета. Да там же температура минус пятьдесят два! И через какой люк они выпрыгнули, интересно было бы узнать? И потом, произошла бы разгерметизация самолета...

Голос принадлежал умному туристу лет пятидесяти в очках.

- Но это же какой-то абсурд! - истерически прокричал третий голос. - Это сон! Это чушь собачья!!
- Тихо! - крикнул Марат. - Меня не ****, как они там выпрыгнули - с парашютом или без парашюта, меня гораздо больше волнует, как нам теперь выбираться из этой каши…
- Надо, наверное, узнать, есть ли среди пассажиров летчики, или хотя бы кто-нибудь, кто хоть раз в жизни водил самолет, хоть кукурузник, - подал голос Максим.
- Правильно! - одобрил Марат. - Эй, народ, летчики среди вас есть? - проорал он, но как-то без особой надежды.

Никто не отозвался.

Все правильно, подумал Максим, если бы были, то сразу бы выявились. Табак дело.

- Можно еще попробовать запросить по радио… - сказал он.
-
- Да хер их знает, где у них радио! - сказал Марат. - Сейчас-то он, похоже, на автопилоте, а как тыркнешь куда-нибудь не туда, и наебнемся.

Да и что, собственно, может дать радио, подумал Максим. Он подошел к Марату и они посмотрели внутрь пилотской кабины.

- Да-а, - сказал Марат, - без стакана точно не разберешься. Он вдруг поднес к губам неизвестно откуда появившуюся у него в руках фляжку и сделал крупный глоток. Максим понял, что душевные силы Марата после вскрытия кабины поддерживаются исключительно за счет этой фляжки.
- А может, рискнуть? - с каким-то странным блеском в глазах вдруг произнес Марат и решительно сел в пилотское кресло.
- Э-э! - закричал Максим. - Тащите его оттуда, сейчас точно костей не соберем!

Он живо представил себе сводку новостей, с кадрами дымящихся обломков вперемежку с обугленными останками тех, кто еще недавно пил водку, улыбался, радовался жизни и острил, и сухие строчки официального соболезнования семьям погибших. Он прыгнул к Марату и что было сил принялся выдирать его из кресла.

Впятером они с большим трудом вытащили из кресла отчаянно упирающегося Марата, который, к тому же, пытался цепляться за штурвал.

- Братан, предупреждать надо. Так нельзя, - укорял его Максим; руки его дрожали, мелкие бисеринки пота покрывали лоб.
- Так и не дали раз в жизни самолетом порулить, - ухмыльнулся Марат, однако огонь в его глазах уже потух и сменился выражением тоски. Максим внимательно посмотрел в эти глаза и совсем неожиданно для себя увидел там прошитый автоматной очередью красный "Гран-Чероки" с разбитыми стеклами и распахнутой передней дверью, и рядом с ним тело мужчины, очень похожего на Марата, в луже черной в тусклом свете фонарей и вязкой жидкости. Марат мотнул головой, и видение пропало.
- Ну а ты, умник, что предложишь? - хрипло обратился он к Максиму.
- Мне надо подумать, - серьезно сказал Максим. - В тишине. Пойду-ка я во второй салон. А вы пока контролируйте ситуацию и усмиряйте восстание, если, не дай Бог, оно случиться. И главное, к приборам никого не подпускайте.
- Уломал, - отвечал Марат. - Но ты, это, давай быстрее думай, время-то идет. Сколько у нас в запасе?

Максим посмотрел на часы.

- Около часа. Ну, так как горючее обычно берут с запасом, то, может быть, часа полтора. Вряд ли больше, ведь это чартерный рейс. Если, конечно, еще до того, как кончится керосин, нас не собьют турецкие истребители, - мрачно пошутил Максим.
- Типун тебе на язык. Так что думай быстро. Мы тоже здесь подумаем. Давай.


Максим ушел. По дороге он зацепил Вадима и Татьяну.

- Пойдемте, подумаем вместе, - сказал Максим.

Вслед за ними увязалась жена Вадима, Серега и Василий с женами, Игорь, Аллочка - вся компания. Они прошли во второй салон и расселись на свои места.

- Вот вляпались! - в сердцах бросил Серега. Глаза его бегали. - И черт меня дернул согласиться на эту поездку!
- Заткнись, кретин, - сказал Василий.
- Сам ты кретин! - вспылил Серега.
- Так все хорошо начиналось, - тоскливо произнесла Аллочка, - как же мы выпутаемся из всего этого?
- Боюсь, что никак, - буркнул Вадим.
- Вадим! Прекратите паниковать! У нас еще есть время! - сказала Татьяна.
- Ага, есть. Час или около того. А потом... - Вадим закатил глаза к потолку.
- Но, может быть, все-таки можно что-нибудь придумать? - с надеждой спросила Катя. - Мужчины, вы же все-таки мужчины! Придумайте что-нибудь! - с силой выкрикнула она.

Игорь достал бутылку и стал пить водку прямо из горлышка.

- А... - махнул рукой Вадим. - Все равно вести самолет никто не умеет. Кто, скажите на милость, будет его сажать, а? - он забарабанил пальцами по подлокотнику.
- Мы все равно разобьемся! - неожиданно истерично завизжала Светлана, - пустите меня! - и она бросилась к находящемуся в нескольких метрах от них люку запасного выхода.
- Света! Стой!! - заорал Серега и бросился за ней, а с ним Василий, Вадим и Максим. Вчетвером они с трудом справились с женщиной и усадили ее на место. Она тихо всхлипывала и непрерывно, как сомнамбула повторяла:
- Мы разобьемся. Мы разобьемся. Мы разобьемся! - по ее лицу текли крупные слезы, которые она не вытирала.
- Серега! - прорычал Игорь, - прикладываясь к горлышку бутылки, - угомони свою суку, а то я сейчас сам ее угомоню.
- Это я тебя угомоню, - прорычал в ответ Серега, но с кресла почему-то не встал.
- Ну а что скажет наш непризнанный гений, наш Максим? - злобно продолжал Игорь.
- Ну, что я могу сказать, - отвечал Максим, - у нас осталось около часа полета, а потом горючее кончится, и... сами понимаете... Но только я не понимаю, почему это так вас беспокоит? - добавил он.
- Да потому что через час мы все подохнем! - задохнулся от возмущения Игорь.
- Да, это так, - сказал Максим, - но зачем об этом думать? Я же говорил не далее как вчера, что каждый неизбежно умрет, но почему-то никто не хотел в это верить.
- Так ты что, гаденыш, подстроил, что ли все? - зашипел пьяный Игорь.
- Да Бог с тобой, Игорь, - невесело рассмеялся Максим, - неужели ты думаешь, что я знаюсь с нечистой силой?
- А кто тебя знает, - сквозь зубы процедил Игорь.
- Нет, это вряд ли, - сказал Вадим. Он имел вид человека, разум которого бешено мечется в поисках решения, но не находит ничего и от этого замыкается сам на себя.
- Просто попробуйте меня понять, - продолжал Максим, - вчера я говорил о том, что волна смерти как бы встала над каждым человеком, вопрос только в том, когда она обрушится на него. Вы не думаете о смерти, пока вы не знаете, когда она наступит, в противном случае ситуация меняется. Но надо же быть последовательным: если уж не обращать внимания на смерть, то надо не обращать до конца, и перейти в мир иной, так сказать с улыбкой на устах. Ну почему вы не можете получать удовольствие от жизни сейчас? Надо веселиться! Вот ты, Игорь, например: водки, я вижу, ты уже выпил, теперь быстренько подклей пару баб, и твоя жизненная задача будет выполнена!
- Заткнись, урод, - сказал Игорь.
- Да и в общем-то, ситуация кардинально не отличается от той, в которой человек находится всю жизнь, - говорил Максим, не обращая на Игоря внимания. - Я ж говорю, вопрос только во времени. И сейчас, в самолете, и в обычной жизни у вас ничтожный, почти нулевой шанс избежать смерти. Воспользуетесь ли вы им? Это очень сложно, практически невозможно. Так, может быть, лучше и плюнуть на этот шанс и жить, как обычно? Что выбираете?
- Раскудахтался, философ сраный, - сказал Игорь, с ненавистью поглядывая в сторону Максима.

Игорь подтверждал гипотезу о том, что в экстремальной ситуации открывается подлинное лицо человека. Если верить этой гипотезе, подлинное лицо Игоря было неприглядным: перекошенное, с трясущимся подбородком, с налитыми кровью и пышущими злобой глазками.

- Но ты тоже подохнешь, вместе со всеми, несмотря на твои говеные теории! - крикнул он.
- Ты знаешь, Игоряшка, - ответил Максим, - у меня почему-то ощущение, что ты ошибаешься. Интересно, что имели ввиду древние, когда придумали свое "memento more" - помни о смерти? - задумчиво добавил он.

Никто из присутствующих Максиму не ответил, но зато из первого салона донесся какой-то глухой рев. "Началось", - подумал Максим. Он быстро встал.

- Ну ладно, господа, - торопливо сказал он, - не грузитесь. Не стоит начинать думать о смерти в такой ситуации, да и поздновато это, пожалуй.
- Ты куда? - спросила Татьяна.
- Пойду полюбуюсь красотами неба из пилотской кабины. - Он посмотрел на часы. - У нас осталось сорок пять минут. Отдыхайте пока - на выход вас пригласят, - и его слова прозвучали как издевательство.

Дальнейшее произошло очень быстро. Максим повернулся ко всем спиной и стал уходить по проходу. Это было его ошибкой. Он услышал сзади себя крик:

- Но ты, сука, умрешь раньше меня!

Он начал разворачиваться, и в этот момент на него обрушилась темнота.


Максим лежал в проходе между рядами сидений лицом вверх. Глаза его были закрыты, из-под головы текла алая струя крови, впитываясь в ковролин. Рядом валялся окровавленный штатив, а над Максимом стоял глупо ухмыляющийся Игорь, совершая странные жесты, наподобие тех, какие обычно делает человек, моющий с мылом руки.

Никто не произнес ни звука.


- Что это такое?! Что здесь происходит?.. - раздался растерянный женский голос сзади.

Все обернулись. В проходе стояла женщина с лицом не полностью проснувшегося человека, по-зимнему одетая, в толстенной дубленке и теплейшем шерстяном платке. Глаза ее выражали крайнее недоумение и страх.

- Да ведь это же Максим! - вскричала женщина. - Это Максим Арсеньев, - полувопросительно, полувосклицательно сказала она, обращаясь к по-прежнему ухмыляющемуся Игорю.
- Он самый, - подтвердил Игорь. - Был, - добавил он, покачиваясь.

Женщина медленно проковыляла мимо Игоря и склонилась над Максимом.

- Что… что это такое? - запинаясь, проговорила она, обводя пространство вокруг себя совершенно непонимающим взглядом. - Кто его ударил? Надо немедленно врача!
- Уймись, тетя, - развязно сказал Игорь. - Все равно все скоро умрем.
- Что вы такое говорите? - поразилась женщина, поворачиваясь к Игорю.
- Самолет, говорю, скоро упадет. Извиняюсь за стихи. Ты что, проспала, что ли все? Тогда иди сходи в первый салон - там тебе все разъяснят.

В глазах женщины вдруг появилось загнанное выражение, которое быстро сменилось выражением почти не контролируемого ужаса. Она рванулась и исчезла.

- Проверять побежала, - неизвестно для кого сообщил Игорь, беря бутылку и прикладываясь к ней.
- Максим! Максимушка! Да что же вы наделали, гады!! - раздались неожиданные и страдальческие крики. Их издавала вернувшаяся из первого салона женщина в платке и дубленке. Она обвела Максимову компанию ненавидящими глазами.

Игорь скривился.

- Сволочь! - яростно бросила женщина Игорю. - А ты знаешь, что этот человек, - тут она указала рукой на распростертого на полу Максима, - умеет водить самолет!

Улыбочка немедленно слетела с лица Игоря.

- То есть как... умеет? - с трудом выговорил он.
- Как - умеет?! - почти хором прозвучало сразу несколько голосов.
- А вот так!! - закричала женщина. - Он у нас в авиаклубе, в Быково, пять лет уже работает…
- И что, водил самолеты? - пораженно переспросил кто-то.
- Врача! Помогите, кто-нибудь! Господи, помоги!! Господи!.. – уже не обращая внимания на бывшую компанию Максима, страшным, нечеловеческим голосом завыла женщина.

И тут к ее крику добавился еще один - даже не крик, а какой-то уж совершенно животный визг. Это визжал Игорь, потому что Танечка Ларченко изо всей силы ударила его ногтями по лицу.