Таракан несся по грязному линолеуму сложными зигзагами, внезапно поворачивая, разворачиваясь, вертясь на месте, продолжая бежать дальше...
- Эх, Дима-Димочка… дошел ты… вот уже тараканы по кухне, как лоси бегают...
Мучительная спазма сжала желудок, вызывая кашель и кислый привкус во рту. Он поднялся из-за стола, пошатываясь, опираясь руками о стену, спотыкаясь заторопился в сторону ванной, сбивая пустые бутылки, раскатывающиеся по полу с глухим звоном, пугая таракана. Налетел грудью на раскрытую дверь, сморщился от удара, ввалился в ванную, падая на колени около унитаза. Сразу же вырвало, чем-то мерзко-противным, горьким, пополам с желчью, до боли в горле. Он еще некоторое время стоял на коленях, не в силах подняться, прижимаясь щекой к холодному фаянсу, не открывая глаза. Потом встал, цепляясь за трубы. Включил воду и долго рассматривал свое отражение в мутном пыльном зеркале, заляпанном мыльной пеной.
- Ну и рожа у тебя, Дмитрий Алексеевич, с утра пораньше. Редкостной мерзости. Нда...
Попытка умыться закончилась новым приступом рвоты. Желудок был уже пуст, но кашель разрывал внутренности и настаивал, что еще что-то нужно выбросить из организма. Придя в себя, он медленно, очень осторожными и тщательными движениями, выбрился, почистил зубы, сплевывая горькую слюну. Стало немного легче, по крайней мере – как-то прояснились мысли. Он побрел в комнату, по-прежнему пошатываясь, но уже увереннее держась на ногах.
Упав в кресло, внимательно осмотрел комнату. Пыль, грязь, почему-то заплесневевшая корка хлеба и кусок колбасы в бумажке на столе. Бутылки, ровненьким рядком выстроенные вдоль книжного шкафа. Почему-то его передернуло отвращением при виде аккуратности, с которой стояли бутылки. Банки из-под пива, валяющиеся под столом. Одежда, брошенная на диване, скрученным комом. Грязное полотенце в углу...
- Не так уж и плохо. Только небольшая уборка. Должно было быть хуже, по идее... Да уж... Куда уж хуже-то...
Оперся на подлокотник кресла, пытаясь понять – сколько же времени прошло с тех пор, когда он последний раз был трезвым. Что-то мягкое упало на пол из-под руки. Он автоматически наклонился и поднял. Халат, мягкий велюровый женский халат, нежно голубого цвета, с вышитыми рыжими солнышками на воротнике и манжетах.
- Ты забыла халат, малыш...
Он замер, держа в руках халат. И внезапно разрыдался, утыкаясь лицом в мягкую ткань, задыхаясь, прижимая к себе голубой велюр, царапая кожу гранеными пуговицами...
... Прислонился спиной к стеклянной стенке таксофона, набирая номер, с трудом попадая дрожащими пальцами по кнопкам.
- Добрый день, Наталья Николаевна, а Света у Вас?..
... Повесил трубку, очень аккуратно и медленно. Кривая усмешка исказила лицо. Она уехала. И ему не сказали – куда. И не сказали, когда вернется. Единственное хорошее, что сказали – он может приезжать к сыну. Уже лучше. Сжал кулаки так, что побелели костяшки.
- Ничего, малыш, все еще будет хорошо...
… Вытер пыль с полированной блестящей поверхности стола, поставил фотографию в рамочке. Заглянул в глаза смеющейся безудержно женщине с плюшевым щенком в руках.
- Когда-нибудь ты вернешься, малыш. И опять будешь сворачиваться клубком в своем любимом кресле, и рассыпать пепел по столу, и будешь бросать в меня конфеты и смеяться. Все это еще вернется. Мне бы только поговорить с тобой. Один раз. Ведь ты позволишь это, правда, малыш?..
Он опять сгорбился в кресле, прижимая к груди халат, мягкий женский велюровый халат, нежно-голубой и пушистый, с вышитыми крошечными рыжими солнышками...