Я опаздывал. Не то чтобы очень, но все равно моя пунктуальная натура не могла смириться хотя бы с десятиминутным опозданием.
Прыгая по офису, я старался засунуть руку в рукав куртки, попутно соображая, не забыл ли чего на столе. Офис был выполнен по всем меркам прогрессивного общества: Полуметровый копировальный аппарат в углу, стеллаж с многочисленными папками внутри, широкий стол с компьютером. Единственными вещами, которые отличали этот офис от тысяч других, были висящий над моим креслом диплом в золоченой рамке, указывавший, что я психолог по образованию, да незамысловатый плакат на двери с объемной надписью: «Скажи наркотикам - НЕТ!», одновременно являвшийся девизом международной организации «Врачи без границ», в московском представительстве которой я, собственно, и работаю.
Покончив с рукавом, я уже собирался уходить, как вдруг входная дверь распахнулась и на пороге возникла невысокая девушка в сером пальтеце. Короткие мокрые волосы кривыми светлыми нитями спадали ей на лицо, оставляя видимым только рот. Прикинув, что сейчас очередной страдающий наркоман расскажет мне свою унылую историю да вдобавок задержит меня еще на N’ое количество времени, я выпалил:
- Привет, тебя как зовут?
- Оля, - она несколько опешила.
- Оль, ты извини, я опаздываю на эфир. Ты приходи завтра, а лучше держи вот это. По этому телефону найдешь меня. Хорошо? – не дав ей ответить, я всучил ей клочок бумажки с номером моего мобильного и быстро вышел за дверь. «Опять повторяешь ошибки?! - мелькало в голове, пока я шел по коридору. - Девчонка, может в проблемах по уши, а тебе наплевать…» Я хотел было вернуться, но одного взгляда на часы хватило, чтобы переосмыслить свое решение…
* * *
Постояв немного в опустевшем офисе, девушка в сером пальтеце чуть слышно всхлипнула, и, бросив скомканную бумажку на пол, захлопнула за собой дверь.
* * *
- Добрый вечер, уважаемые радиослушатели, в эфире «Радио Москва», еженедельная программа «Танец на игле», посвященная проблемам наркомании. Сегодня на ваши вопросы буду отвечать я – Андрей Горецкий. А пока давайте послушаем замечательную композицию виртуоза гитары, Гарри Мура, «Wild Frontier».
Машинальным движением я запустил диск и, отключив микрофон, отправился готовить себе кофе. За окном уютной маленькой студии уныло отбивал незамысловатую чечетку осенний дождь. Из-за капель на стекле огни ночного города сливались в единую разноцветную массу. Отдаленный гул машин напоминал, что жизнь за пределами студии кипит, точно штормовое море.
В ожидании того, что меня вот-вот засыпят телефонными звонками, я не спеша потягивал кофе. Гитарные переборы неумолимо подходили к концу, и, сделав большой глоток, я снова включил микрофон и приступил к своей работе.
Звонков, как всегда, было много. Вопросы сыпались лавиной. В большинстве своем они носили чисто врачебный характер, но порой мне просто рассказывали историю своей жизни.
Пустив последнюю музыкальную паузу, я откинулся на спинку стула. До конца программы оставалось немногим больше пяти минут, и это немного радовало.
И все-таки меня беспокоила Оля. В дороге я пытался успокоить себя, потом эфир заставил забыть обо всем на свете, но теперь ее худое личико снова всплыло перед глазами. То ли во мне заговорила совесть, то ли жалость, но неожиданно для самого себя я вдруг включил микрофон и заговорил прямо посередине песни.
- Уважаемые радиослушатели, я хочу сделать официальное объявление. Раньше мы помогали вам только по телефону, теперь же вы сами можете прийти к нам за советом. Московское представительство организации «Врачи без границ» объявляет о начале акции «Скажи наркотикам - нет!». День открытых дверей состоится завтра, в час дня, приглашаются все желающие. На этом наша программа подошла к концу, с вами в студии был Андрей Горецкий …
* * *
Улица встретила холодным моросящим дождем. Злой ветер, танцевавший свой танец, так и норовил сорвать с кого-нибудь шляпу. Оля еще плотнее укуталась в свое пальто. «А еще психологи!» - думала она, подходя к дому: «Только и могут, что разглагольствовать о том, как они всегда готовы прийти на помощь… Как же! Спасатели хреновы! А когда горе случается – видите ли, они опаздывают!» Резко рванув дверь подъезда, она вошла в темноту. «И что мне сейчас делать? Смотреть, как он, «на ширявшийся в дуб», будет с физиономией дебила глядеть в потолок?! Или как в который раз плакать, зажавшись в уголке, опять нести ахинею про чудовищ в его голове?! НЕ ХОЧУ!» Она даже не заметила, как уперлась лбом в окно лестничной клетки. Слезы, сопровождаемые частыми всхлипываниями, катились по лицу, оставляя солоноватый привкус на губах. Девушка села на корточки возле подоконника и, упершись спиной в батарею, достала сигарету. «Ничего, ты сильная, ты справишься…». С каждой затяжкой ей становилось чуть спокойнее, но снова прийти в себя она не могла; казалось, что весь страх, ненависть, боль и обида лишь затаились, и любой толчок способен вновь пробудить их. Затушив окурок о стену, девушка встала, оправилась и, сглотнув ком в горле, направилась вверх по лестнице.
В квартире, в которую она вошла, пахло потом. Свет горел только в дальней комнате, остальное пространство было поглощено в темноту. Бросив пальто на стул, девушка неуверенной поступью направилась на свет. Из мебели в комнате было только две табуретки, остальная мебель напрочь отсутствовала. На одной табуретке, стоявшей посередине комнаты, лежал шприц, ложка, спиртовка, бритвенное лезвие и маленький беленький пакетик. На второй сидел хозяин квартиры. Несмотря на то, что квартира практически не отапливалась, хозяин, кроме семейных трусов, на себе больше ничего не имел. Больше того, спину и плечи покрывала чуть заметная испарина. Ольга, сделав шаг, из дверного проема спросила.
- Юрочка, а… где телевизор?
- Продал… - буркнул хозяин квартиры. Он слегка передернул плечами и продолжил заниматься тем, что лежало на второй табуретке.
- Как продал? – девушка прикусила губу, - мне же его мама на день рожденья подарила. Он же мой…
- А тебя что-то не устраивает?! - Юра оторвался от своих дел и резким движением повернулся, мутные глаза с какой-то животной ненавистью сверлили девушку. Он несколько раз моргнул и, выдохнув, произнес более спокойно: Прости, Оленька, прости, но мне очень нужна была эта доза.
- Но, - девушка всхлипнула, - ты же обещал бросить …
- А если я не могу?! – вскричал он. Юра рывком поднялся, отчего ветхая табуретка, не выдержав толчка, отлетела в сторону. Пройдясь от стены к стене, он повернулся к Ольге, - у тебя никогда не было ломки, ты никогда не испытывала и четверти того, что сейчас сводит меня с ума. Я своего тела не чувствую!!! Можешь ты это понять?!
Он навис над девушкой. Руки непроизвольно сжались в кулаки. Девушка замерла. Ей казалось, что любое движение, даже посторонний шорох – и он взорвется. Глазами она шарила то по кончику своих сапожек, то по грязному полу.
- Юрочка, ты прав, извини. Только успокойся, - она нерешительно подняла глаза и испугалась. Зрачки Юры потускнели, будто и не живой он был вовсе, а машина. От затравленного, мертвого взгляда девушки в душе парня что-то сломалось… и, вздрогнув, он заплакал. Опустившись на колени, он обнял ее ноги и бесшумно заплакал, передергивая вспотевшими плечами.
Оля вконец растерялась. Она не имела ни малейшего понятия, что ей делать.
- Оленька, я исправлюсь, - он всхлипывал, плотнее прижимаясь к ее узким бедрам. – Я все брошу ради тебя! Это последний раз, я обещаю! Я…
Договорить он не успел, в прихожей раздался грохот ломающейся двери и чей-то грубый мат. Юра оторвался от рыданий и испуганно посмотрел сначала на Ольгу, потом на пустой дверной проем, в котором через доли секунд показались три коротко стриженных мужика.
Незваные гости как один были облачены в дешевые спортивные костюмы и корейские куртки из кожзаменителей. Не церемонясь один из молодцов схватил за волосы Юру и, оттащив его от девушки, отшвырнул к стенке. Брезгливо отряхнув руки он не спеша подошел Юре. С какой-то понятной только ему иронией он улыбнулся парню и тут же ударил в нос, потом еще и еще раз. Бил он с удовольствием, будто бы это было его любимым занятием. Удары шли по всему телу. В довершении всего он пару раз чиркнул его по уху ногой. Схватив за майку, молодец уже собирался продолжить свои побои, как вдруг один из «спортсменов», оставшихся стоять возле Ольги довольно протянул:
- Хватыт, Дантыст, ты так малчика в гроб загониш, а нам с ным еще пагаварить нада, правда, Юрачка? – говоривший вышел из тени коридора. В отличие от своих друзей, говоривший оказался кавказцем. Он медленно пересек комнату и, присев на корточки возле Юры, ухватил его за подбородок и повернул к себе. – Правда, гаварю?
- П-правда… - шмыгнув разбитым носом, ответил тот. Собеседник улыбнулся хищной улыбкой и, почесав недельную щетину, продолжил.
- Юра, где дэньги?
- Но ведь Зураб сказал, что отдавать надо только через неделю, – парень вздрогнул и, сплюнув кровавую слюну с остатками выбитых зубов, посмотрел исподлобья.
- Зураб ошибся, дэнги нужны сейчас.
- Но… у меня нет денег, – рассеянно ответил Юра и тут же добавил, - но они будут, я обещаю.
- Канешна будут, я в тэба веру, - улыбка на лице кавказца расплылась еще больше. – А чтобы ты нэ чудил, мы твою подружку с собой возьмем, под залог.
Как по команде последний молодец, оставшийся стоять у дверного косяка, сдвинулся с места и, схватив Ольгу за волосы, заткнул ей рот широкой ладонью. Потрясение происходящим было на столько велико, что Ольга даже не пыталась сопротивляться, она дернулась только одни раз и то так тихо, что схвативший ничего не почувствовал. Юра, наоборот, вскочил и хотел подбежать, освободить Олю.
Страшный удар в грудь оттолкнул его, а тычок в переносицу заставил снова опуститься на пол. Кавказец, наклонился и, взяв за ворот майки, сухо проскрипел.
- Нэ разочаровывай мэнэ Юрочка, я этого не лублу! Получишь ее, когда вернешь дэнги! Дантыст, объясны этому «человэку», - последнее слово кавказец сказал, так, словно Юра человеком уже не являлся.
Дантист, усмехнувшись, принялся нещадно бить парня по голове. Последнее, что видел Юра перед тем, как потерять сознание, были широкие, бурые от его крови кулаки нападавшего и надменные, бездонно-черные глаза кавказца…
* * *
Я опять опаздывал. Ночь я провел плохо. Почти не спал, только ворочался с боку на бок. Покоя не давала эта девушка в сером пальто. Мокрые волосы, дрожащий от волнения рот, тонкие, бледные пальцы рук. Мне почему-то казалось, что с ней что-то происходит.
Уснул я под утро, а когда тупое забытье, наконец, отступило, день уже почти подобрался к своей половине. Сыпля проклятьями, я, пошатываясь, побрел приводить себя в порядок…
… В центр, как ни странно, я приехал без пяти минут час. Попутно здороваясь со всеми работниками, я пересек коридор, ведущий к своему офису. Раздеваясь, я заметил на полу, возле копировального аппарата, скомканную бумажку. Удостоверившись, что на бумажке мой мобильный, я, в который раз прокляв себя, уселся на край стола и достал сигарету. «Ну и дурак же ты!», - думал я, жадно втягивая сигаретный дым. «Ведь можно было плюнуть на эфир, а теперь ты еще раз доказал, что все, что ты делаешь, и ломаного гроша не стоит».
Ход мыслей оборвал тихий стук в верь. Вот и первый клиент дня открытых дверей. Поспешно затушив сигарету, я прокашлялся и спокойным голосом радушного хозяина сказал:
- Проходите, открыто.
Дверь неуверенно отворилась и в дверной проем вошла девушка. На вид ей было лет пятнадцать. Огрубевшее, обветренное лицо украшало несколько ссадин. Копна рыжих, непричесанных волос неуютно расположилась на ее голове, слегка спадая на лоб. Девушка была непомерно худа. Порванный где-то вязаный свитер сидел на ней, словно одеяло на пугале, а порезанные на рокерский манер джинсы никак не подходили для поздней московской осени. Даже когда она уселась в кресло и закурила предложенную сигарету, она все еще продолжала дрожать не то от холода, не то от волнения. Выдержав пятиминутную паузу и дав девушке успокоиться.
- У тебя имя есть? – спросил я голосом, настолько низким и тихим, что и сам себя испугался. Но девушка была так погружена в свои проблемы, что даже не отреагировала на интонацию.
- Лера…
- Хорошо, Лера, сколько тебе лет?
- Четырнадцать.
- В данный момент ты принимаешь наркотики? – очевидно, я напрасно задал этот вопрос, потому что девушка вдруг оторвалась от своих мыслей и, часто захлопав ресницами, обиженно поглядела на меня.
- Я что, похожа на наркоманку?! – голос ее стал немного срываться.
- Да…Если честно. Прости, это не так?
- Я не наркоманка! Да, я понимаю, что выгляжу нищенкой, но это не так! Просто… просто… - она разрыдалась. Плакала она не громко, только узкие плечики содрогались при каждом выдохе. – Я… - всхлипывала она, - у меня, кроме брата, никого нет, а теперь и он…
- Для начала успокойся, а то так толком ничего и не расскажешь; прости, я не хотел тебя обидеть. Хочешь кофе?
Девушка только кивнула в ответ и стала размазывать слезы по лицу.
- Хорошо, я сейчас принесу, а ты пока успокойся…
* * *
- Лучше? – спросил я, глядя как, девушка пьет кофе, обхватив чашку обеими ладонями.
- Да, спасибо, - она сделала еще один маленький глоток и продолжила. – Можно сигарету?
Безмолвно протянув ей сигарету, я продолжил изучать ее взглядом. «Ну не может Лера быть бродяжкой, уж больно лицо нежное, да и глаза наивные скорей, чем вороватые», - мелькало в голове, а девушка, тем временем выпустив очередное облачко сизого дыма, сказала: «Я раньше другой была. Недели бы две назад увидели бы меня в каком-нибудь клубе, в шмотках от Max Mara. Ладно, я, пожалуй, начну с самого начала.»
Лера ухмыльнулась чему-то своему и, сделав очередную затяжку, продолжила.
- Еще полгода назад у меня не было проблем с деньгами – слава богу, у родителей их было – трать – не хочу. Брат в МГИМО учился на последнем курсе, хотел, как и отец, юристом быть. Родители уже давно в командировки ездили, ну, когда на недельку, когда на месяц. Я уже привыкла к этому. Но сейчас они надолго улетели. Бессрочная командировка – веселая штука. – Она опять нервно хихикнула и затушила сигарету. - Они и раньше-то о нас не очень пеклись, а теперь вообще забыли , денег дали и думают, что все в порядке. Так что остались мы с братом вдвоем. Ой, а можно я с ногами сяду?
- Да, только ботинки сними. Тебе плед дать? – Развязность пациентов меня уже не пугала, за свою недолгую практику я насмотрелся такого, что Лера, на фоне пережитых событий, была просто ангелом.
- А у вас тут все есть, что ли? – Она улыбнулась.
- Да, понимаешь, частенько на работе ночую. Так давать?
- Если не трудно, я уже вторые сутки не сплю, да и холодно тут. – Она завернулась в плед и, устроившись поудобнее, продолжила, - Ну, так на чем я остановилась? Ах, ну да. Юрочка, так брата моего зовут, он таким отзывчивым был, за меня горой был, никогда в обиду не давал, в общем, заменил мне и маму, и папу одновременно. А потом на иглу сел. Не знаю как, может, в институте кто, а может, на тусовке, этой дряни сейчас везде навалом. Я когда узнала – сильно плакала, а он успокаивал, говорил, что это ненадолго, что бросит, что просто стресс снимает перед сессией, а как сдаст, так и бросит. Сессию он, конечно, завалил. И бросить не бросил, еще больше колоться стал. Вскоре и денег, которые родители посылали, хватать не стало, и Брат вещи продавать начал. Он как с катушек слетел: нервным стал, угрюмым, вообще перестал чем-либо интересоваться, кроме одного, где б героина достать подешевле. Он даже пару раз меня избить хотел, орал, что я дура, что ничего не понимаю, а я убежала к бабушке. Она у нас совсем старенькая, родители о ней совсем забыли. Когда вернулась - брата в квартире не было, впрочем, как и мебели, и одежды. Соседи сказали, что он ушел пять дней назад и больше не появлялся. Я снова стала жить у бабушки, а через неделю позвонила по телефону. Как же он на меня орал! Это надо было слышать. Только под конец разговора я поняла, что он под «герой» был. Не найдя лучшего выхода, я пришла сюда. Что мне делать, я не знаю. Помогите…
«Ну что?! Давай исправляйся DJ! Хоть кому-то помоги!»
- Значит так, - сказал я после недолгого раздумья, - ты сейчас иди поспи – кушетка в соседнем офисе, а я пока подумаю что делать, хорошо? Ну, вот и ладно. Давай, надевай ботинки, пошли, я тебя провожу…
* * *
Боль сковывала все тело, а ломка – мозг. Открыв глаза, а точней левый – правый отказался открыться, Юра понял, что даже это для него очень трудно. Полежав в таком состоянии, он, кряхтя и матерясь, все-таки поднялся. На полу была кровь, и довольно много. Как только парень более-менее пришел в себя, волна мыслей ударила в голову. «Где достать деньги? как убить боль? как отомстить?» неразборчивой каруселью крутились в мозгу. И тут тело сломала тупая боль. Мелкая дрожь возвестила о том, что ломка и не собирается уходить. Закрыв глаза, Юра часто задышал, пытаясь унять происходящее. На доли секунды боль и дрожь отступили, но через мгновение нахлынули с новой силой. От такого напора неприятных ощущений парень, невольно схватившись руками за голову, согнулся и упал на одно колено. Казалось, что мозг вот-вот взорвется и вся боль, тоска и ужас вырвутся в окружающее пространство, сметая все на своем пути. «Доза! Мне нужна ДОЗА!!!» - визжала его нервная система и тут же находила отклик во всех своих окончаниях и прочих органах. Юра глухо замычал и, ползая на коленках, принялся искать тот самый белый пакетик, который лежал на табуретке, но, вероятно, был снесен «быками» Зураба.
Белый порошок оказался под батареей, в противоположном углу Юра нашел жгут и шприц. Нервно подергивая губой, он наскоро приготовил раствор, дрожащими руками наполнил шприц и, зажав его зубами, быстрым движением перевязал жгутом руку.
Одна секунда - дрожащая игла возле взбухшей вены, другая – тело, будто почувствовав близость нирваны, собралось и перестало дрожать, третья – глубокий вдох, четвертая – игла касается кожи, неслышно входит в вену, пятая – ввод…
Буквально выдернув шприц, Юра отполз назад и, упершись в стену, стал ждать. Казалось, ожидание длилось вечность. Страх перед тем, что дозы оказалось мало, медленно полз по нервам, неумолимо настигая мозг, потому что ведь другой дозы у Юры не было. Юра хотел закричать, забить в отчаянии руками, как вдруг он почувствовал тепло, не физическое, скорей духовное. Оно, словно цветок разрасталось в его груди между легкими и сердцем. Ему казалось, что это распрямляется его душа. Тело медленно распадалось на части, освобождая его сущность. Нирвана. Она входила неслышно и невидимо в его «я», оставляя за собой только тепло и наслаждение. Казалось, что вот она, Нирвана, сейчас посмотрит ему в глаза, и он наконец-то познает истину. Туман, перед глазами появился легкий сероватый туман. Юра ласкал кончиками пальцев полотно тумана. Ему виделось, что он парил где-то вдалеке. Как вдруг…
Грудь пробила острая жгучая боль. Свет брызнул во все стороны из образовавшейся раны. Сияние било непрерывным потоком, но со временем, оно медленно угасло, а из раны вылезло большое загнутое лезвие. Черное как ночь, оно с минуту лезло все дальше и дальше, прорывая ткань и вызывая жгучую, нестерпимую боль. Вдруг лезвие дернулось и моментально исчезло в ране. Юру словно выворачивало наизнанку. Он осознал, что падает. Удар, снова боль, только теперь она была тупой. Юра умирал, он перевернулся на спину в надежде в последний раз увидеть небо, но то, что он увидел, повергло его в ужас, заставило кричать, да так, что у самого закладывало уши.
На него, витая в пространстве, сталкиваясь друг о друга, поминутно меняя цвет зрачков, смотрели миллионы глаз. Они были огромные, как воздушные шары. У некоторых торчали оторванные мышцы. Было такое впечатление, что глаза не смотрели, а давили каким-то невидимым полем, медленно стирая Юру в песок.
А дальше… только пустота и тишина…
* * *
- Да его в квартире нет, наверное, - Лера, чуть отставая, поднималась по лестнице.
- Все равно нужно посмотреть. Вдруг он оставил свои координаты или хоть что-то, что может намекнуть, где он сейчас. - Затушив сигарету, я остановился на предпоследнем этаже и, подождав, пока Лера не догонит меня, спросил: Пришли?
Отдышавшись, она кивнула и направилась к одной из дверей, находившихся на лестничной клетке. Перед самой дверью она, застыв на секунду, отшатнулась и потянула меня за рукав.
- Дверь ломали, - испуганно прошептала она.
- Вижу, - деревянный косяк походил на развороченное трухлявое бревно, верхняя петля двери в погнутом состоянии мертвым грузом болталась в стене. – Слушай, а почему родители ваши дверку такую хлипкую поставили?
- Это брата квартира, он ее снимал еще со второго курса института. Ну что вы стоите? Может, он там сейчас кровью истекает!
Сплюнув на лестничную клетку, я осторожно приоткрыл покосившуюся дверцу и скользящим шагом протиснулся в образовавшийся проем. Помещение встретило меня запахом пота и грязных носок. В коридоре было темно, хоть глаз выколи.
- Темно тут, - шепнула Лера.
- А ты тут что делаешь? Марш из квартиры! – так же шепотом проскрипел я.
- Нет! Тихо вы!
Осознав, что уговаривать ее бесполезно, я прислушался. В ванной, кто-то тихо бормотал. Больше голосов я не слышал. Осторожно продвигаясь по коридору, мы дошли до одной из комнат, в которой, несмотря на разгар дня, одиноко горела лампочка, заменявшая люстру. Помещение походило на камеру пыток времен Гестапо. Лужи крови на полу, разбитая табуретка в углу, бесконечная грязь. Сглотнув ком в горле, я обернулся к Лере. Девушка ошарашенно смотрела на пол, потом чуть всхлипнула и бросилась в ванную, откуда все еще доносилось ворчание.
- Назад! – единственное, что я успел крикнуть, после чего из темноты коридора донеслось:
- Юра, Юрочка, миленький.
Не теряя ни секунды, я вбежал в ванную. Лера стояла, прижавшись к ничего не понимающему брату. Она опять плакала, наверно, от перенапряжения. Брат хотел было обнять ее, но, поглядев на меня, нахмурился и только буркнул
- Ну, ты что, сестричка, не надо, я же живой. – На самом деле слово «живой» не очень подходило к состоянию Юры. Обильное количество синяков, ссадин и кровоподтеков украшали не только его лицо, но и грудь, и плечи. Подождав, пока сестра успокоилась, он спросил: Это кто?
Очевидно, вопрос относился ко мне, и, не дожидаясь ответа, я сказал:
- Андрей Горецкий, Московское представительство международной организации «Врачи без границ». – Толи сказал я это слишком официально, толи мой вид несколько озадачил парня, но только он отстранился от все еще всхлипывающей сестры и, умывшись, тихо сказал.
- Помогите мне, - он помолчал и, вдруг, продолжил скороговоркой: Они… они ее забрали… им деньги нужны, а у меня нет… я не знаю, что они могут с ней сделать, это все из-за меня… я… я люблю ее… помогите.
Говорил он, словно был в забытьи. Глаза были настолько жалкими, беззащитными. Повторяя как в бреду «Помогите…», он обнял сестру так, что Лера уткнулась носом в его грудь, а сам смотрел на меня, а точнее через меня. Казалось, что он вот-вот упадет в обморок.
- Сколько? – устало спросил я.
- Три сотни, - он вынырнул из своего транса и с надеждой посмотрел мне прямо в глаза. Я не верил его словам. Почему-то сомнения нахлынули на меня как раз в ту минуту, когда он сказал цифру. Я уже хотел сказать все, что я о нем думаю, как вдруг Лера оторвалась от брата и, поглядев мне в глаза, сказала, перейдя на «ты».
- Помоги ему.
- Стоп, стоп, стоп! – на секунду мысли завертелись в моей голове немыслимым смерчем. Я уже хотел отдать парню эти деньги. Но в этот миг холодный рассудок возобладал над чувствами. Я сам удивился, когда услышал собственный голос. Он превратился в лязг металла. Такой же мертвый и скрипучий. - Лера, ты с просьбами повремени, а на будущее запомни, наркоману никогда нельзя давать деньги, тем более такую сумму.
Лера тут же притихла и отвернулась. Юра же, наоборот, вытаращил на меня глаза и зло проскрипел:
- Ты что же это говоришь?! Думаешь, что на все бабки дозу достану? Да, я болен! Я это знаю! Но я еще и умею любить! И сейчас мне плевать на себя! Я ее спасти хочу! Понял ты?!
- Юра, спокойно! Я верю, что у тебя еще остались чувства. Но отпустить тебя с такими деньгами не могу. У меня есть предложение. Я поеду с тобой. Согласен?
Юрий молчал. Он только нервно переступал с ноги на ногу.
- Я спросил, ты согласен?! – повторил я.
- Только мусоров не зови, хорошо? - чуть слышно прошептал он.
- Хорошо…
* * *
Леру я отправил домой к бабушке, многого она насмотрелась за один день. Машину мы с Юрой не стали ловить, так как он не знал название улицы, а дорогу помнил визуально. Выйдя на станции «Краснопресненская», мы прошли сквозь парк возле Белого Дома и погрузились в лабиринт узких улочек. С полдороги начал накрапывать мелкий дождь. Я поспешил накинуть капюшон, а Юра даже и не думал застегивать куртку. Он шел, как зомби. Медленно перебирая ногами, он изредка поглядывал в стороны, поворачивая голову. Попытки заговорить или расспросить Юру о девушке, о том, кто такой этот дилер, оказались тщетными; парень молчал как рыба. Наконец, когда дождь уже изрядно вымочил город, мы подошли к месту. Название улицы, как и номер дома, я не узнал. Кроме нецензурных слов и рисунков, на доме не было никаких надписей. «Черт, а ведь надо узнать!». Юра тем временем неожиданно резко свернул направо и побрел к одному из подъездов. Он открыл дверь, но входить не собирался. Он замер, наполовину оказавшись в темном зеве обветшалого подъезда, и обернулся. Остекленевшие от беспрестанно моросившего дождя, а, может, и от слез глаза смотрели сквозь меня.
- Может, ты войдешь уже? – спросил я.
- Деньги, - бесцветным голосом сказал парень.
- Слушай, Юр, я же сказал, что я пойду с тобой.
- А ты хочешь, что бы тебя убили? Не волнуйся, я никуда не денусь, отсюда только один выход. Нет, - он помолчал, - два, но чтобы выйти вторым, нужно вызывать катафалк.
Шутка не удалась, но парень говорил правильно. И я это признал. Кто его знает, что станут делать эти «братаны» с незнакомцем. Молча вытащив кошелек, я отсчитал три сто долларовые купюры, мгновенно покрывшиеся мелкими кляксами капель, и протянул их Юре.
- Жди здесь, - сказал тот и утонул в темноте…
* * *
Сознание Юры полностью включилось только тогда, когда он нажал на звонок. Внутри квартиры, куда его никогда не пускали, раздалась знакомая мелодия «Калинки-малинки». Вскоре из открывающейся двери показалась бритая физиономия Дантиста. Несколько секунд он вспоминал Юру, а потом его лицо приобрело надменное выражение, и, сплюнув под ноги, он буркнул.
- Ты деньги, что ли, принес?
Юра послушно кивнул.
- Опоздал ты, - хмыкнул он, - лучше цветочки купи ей, только четное количество…
- Но, как?! Что?! Почему?!
- Передоз. Извини, - сухо ответил Дантист на этот раз уже с какой-то жалостью и, не дожидаясь ответа, закрыл дверь.
Юра остался один на прокуренной, окутанной полумраком лестничной клетке. Ему хотелось кричать, ломать, уничтожать, делать что угодно, лишь бы не молчать. Но тишина и боль так сдавили его голову, что он и слова вымолвить не мог. «Извини, говоришь?! Гад! Ничего Оленька, скоро я буду с тобой, скоро нас уже никто не разлучит!!!». Со всего размаху, ударив ногой в дверь, Юра медленно побрел вниз по лестнице…
* * *
Ждал я недолго. Вскоре в глубине подъезда раздался глухой удар, а, спустя минуту, в двери показался и сам Юра.
- Ну, как? А где девушка твоя? – настороженно спросил я. Мои глаза встретились со взглядом Юры. В душе начал с ошеломительной скоростью разрастался страх. Взгляд, что впился в меня, был не человеческим. Это был подавленный, затравленный, остервенелый взгляд зверя. Все-таки я поборол страх и спросил с еще большим нажимом: Что случилось?
В ответ Юра, не останавливаясь, толкнул меня одной рукой, а потом очень проворно, несмотря на его состояние, двинул другой мне в скулу. От удара такой силы я буквально отлетел в сторону и ударился виском о что-то тупое и холодное. Искры потоком замерцали в глазах. В месте удара начало растекаться тепло. А потом я потерял сознание.
* * *
Сознание медленно возвращалось ко мне. Оно будто прорывалось сквозь многочисленные джунгли своих измерений. Подняться с мокрого асфальта удалось с трудом. Усевшись на корточки, я немного погодя попытался ощупать ушиб и тут же зашипел от боли. Рана, хоть и небольшая, жгла сильней огня. На ладони осталось пятно крови. Выругавшись, я так же осторожно, боясь, что вот-вот потеряю равновесие, достал пачку сигарет. От первой затяжки меня чуть было не вывернуло наизнанку, но потом я привык и к этому ощущению. Я очень осторожно повернул голову и посмотрел на бордюр, о который ударился. Ударился я об угол, и, видно, приложился сильно – на камне осталось буроватое пятно крови. От таких ударов редко выживают; видно, в рубашке родился.
Понемногу головная боль отпускала. «Так, что делать?» - думал я, втягивая дым. «В больницу обращаться нельзя - потеряю время, а Юра наверняка уже купил дозу». Сколько я пролежал под окнами этого рокового дома, я не знал. Очевидно, долго, потому что солнечный диск уже давно скрылся за горизонтом, уступая место осенней ночи. «Значит, нужно торопиться!». Чуть дрожащими от напряжения и холода руками я извлек из куртки трубку и набрал на трубке номер Леры. Спустя некоторое время в трубке зашуршал старческий голос. Попросив Леру к телефону, я выбросил окурок в ближайшую лужу, коих образовалось немало.
- Алло, кто это? – спросил заспанный голос девушки.
- Лер, я это, я, Андрей. Узнала? – втягивая сигаретный воздух, словно воздух, скороговоркой выпалил я.
- Да, узнала, конечно, а что так поздно звонишь? Что-то случилось? У тебя голос странный… – она начинала выходить из пьянящего состояния пробуждения.
- Твой брат, - я замолчал, давая головной боли пройти. – В общем, что-то случилось с его девушкой, наверняка ее убили. Юра вышел и, наверно в состоянии аффекта меня ударил. Потом я потерял сознание. Где сейчас Юра, я не имею ни малейшего понятия. Для начала, я думаю, нужно поехать к нему на квартиру…
- Но… Почему?!… Я не верю!!! – всхлипнула девушка.
- Придется! Давай лучше я тебя встречу на Комсомольской через полчаса? Сама все увидишь, тогда поверишь, хорошо?…
- Да… - после долгого молчания ответила она срывающимся голосом.
* * *
На поиски метро я потратил добрых полчаса. Да вдобавок нас задержала Лера, которая при виде меня расплакалась, а после потребовала, чтобы я купил себе пару пачек болеутоляющих. Таким образом, я избавился от тупой головной боли, но и потерял уйму времени, которого и так не оставалось.
- Как же он мог?! - сокрушалась Лера, выходя из метро. – Он всю жизнь таким тихим был. Он и мухи-то не обидит.
- Наркотики меняют человека, а тут еще такое, - успокоил я.
Знакомый подъезд, покрытая мраком лестничная клетка, расписанные начинающими графити стены. Интересно, сколько раз Юра или кто-то другой вот так поднимался по этой лестнице с белой смертью за пазухой. Дверь в его квартиру была раскрыта нараспашку. Тот же непроницаемо черный коридор с брезжащей вдали тусклой лампочкой, которую, видно, давно не выключали.
Юра сидел в углу, тупо уставясь в противоположную стену. От трупа его отличало лишь прерывистое дыхание. На стоящей в середине комнаты табуретке валялся скомканный целлофановый пакет с остатками белого порошка.
Лера замерла. Слезы наворачивались ей на глаза. Шмыгая носом, она то сжимала, то разжимала маленькие кулачки и вдруг, словно с цепи сорвалась.
- Слабак! Наркоман чертов! - она хлестала его по щекам, не жалея сил. Но это она скорее делала не от злости, а от бессилия и бесконечного разочарования. Потом она, ударив Юру в последний раз, громко разрыдалась и, опустившись возле него на колени, принялась бить кулаками в пол. Правда, и это долго не продлилось, и вскоре она просто тихонько заскулила.
- Зачем? – вконец обессилив, спросил я. – Зачем ты это сделал? Зачем ударил? Ведь был же выход, был!
Но Юра не слушал. Он тихо бормотал что-то чуть разжимая губы. Потом, бессмысленным взглядом поглядев на меня, медленно заговорил.
- Они ее убили, хотели на иглу посадить, как и меня когда-то, но вот только с дозой перебрали… - он снова замолчал и стал бормотать что-то себе под нос.
- Юра, успокойся, приди в себя, да, этой девушки больше нет. Это ужасно, я обещаю, что эти бандиты за все заплатят. Но на этом жизнь не должна закончиться. У тебя есть сестра, ты сильный, ты выкарабкаешься. У тебя снова появится цель в жизни, – я подошел и сел на корточки рядом с ним, голова просто раскалывалась, несмотря на все таблетки, что я выпил.
- Смысла в жизни больше нет, - угасающим голосом пролепетал парень. Он, сделав над собой усилие, достал из заднего кармана джинсов мятую фотографию и вяло протянул мне, не отрывая взгляд от стены.
Когда я посмотрел на мятое изображение девушки, меня как током дернуло. Облокотившись на перила Крымского моста, распахнув полы серого пальто, с фотографии на меня смотрела Оля…
Bez Москва.
14-30 ноября 2000г.