...И мне не страшно, обидно-может быть,
Что не успел ни с кем проститься.
Так получилось, что все уже прожито,
И я могу теперь только снится.
Дельфин. "Ласты".
I
Надежда на то, что спустясь в метро, он встретит долгожданную прохладу подземки, улетучилась моментально. После тридцатипятиградусной уличной жары, от которой футболка промокла насквозь подмышками и между лопаток, отчего невыносимо зудела кожа, прохлада была необходима. Но метро встретило его волной духоты, запаха пота и еще чего-то неопределенного. Похоже, именно этот смешанный запах и вызвал новый тупой толчек боли в и без того раскалывающейся голове.
Он ступил на ленту эскалатора и вынужден был сильно, до боли в подушечках пальцев, схватиться за поручень: в глазах потемнело, закружилась голова.
-...мально себя чувствуете?- С трудом повернув голову, он увидел приятное, слегка обеспокоенное лицо молодой девушки.
-Угу. Нормально.- Голос охрипший из-за липкой густой слизи, забившей горло.- Кху-у,- он откашлялся и попытался улыбнуться. Улыбка вышла вымученной и почему-то слегка виноватой.- Голова немного закружилась, но уже лучше, спасибо.
Ему действительно полегчало, прошла тошнота и головокружение, правда навалилась слабость и он почувствовал огромную признательность, когда девушка подхватила его под руку и слегка поддержала при сходе с эскалатора.
- Спасибо. Такая жара.- Он почувствовал, что избегает ее взгляда. Заметив это, незнакомка улыбнулась:
- Что вы. Рада помочь. Я еще на улице заметила...Рита... - она улыбнулась застенчиво.- Тебе куда?
- До Бабушкинской. Я Андрей.
- Это направо. Я вижу, тебе уже лучше. See you, Андрей.
Он наконец взглянул на нее. Красивая. Рыжие волосы, стройная фигурка, ровные, белые, как жемчуг, зубки.
- Не могла бы ты...у тебя телефон есть?- промямлил он.
- А зачем?- И, не давая ему ответить- Мы лучше с тобой встретимся.
- Но как?
- Та веришь в судьбу?...мой поезд. Увидимся, Андрей, О-Б-Я-З-А-Т-Е-Л-Ь-Н-О увидимся!
Ошеломленный он стоял и смотрел, как она впорхнула в двери поезда, развернулась и помахала рукой. Двери закрылись, и поезд уехал. Он пошел на свою сторону. Его поезда не было, и он присел на лавочку, облокотившись на колонну.
II
- Следующая станция Алексеевская, сообщил женский голос.
- "Я уснул",-подумал Андрей сквозь дрему-"Ну и хорошо, быстро доехал. Интересно, где она живет? Увидимся-ха! Чудес не бывает. Сам дурак. Надо быть решительнее. Все эта головная боль, эта дурацкая жара. Однако, как я умудрился уснуть?
- ...конечная,- донеслось из репродуктора.
Вскочить от неожиданности Андрею помешала слабость: "Неужели Медведково ? Не может быть. Даже не задремал...жара".
Но жара уже улетучилась, было даже несколько прохладно, нет - зябко. Андрей почувствовал это, но глаз не открыл, боясь новой вспышки боли в голове. Он позволил себе слегка приоткрыть их, лишь когда поезд остановился. То место, куда он приехал, не было стацией Медведково. Это была вообще не стация. Он никогда не был в депо, но понял, что это оно и есть. Репродуктор не издавал ни звука, да и раззоряться было не для кого: вогон был пуст. Голова не болела, но Андрей всеже не решился вертеть ей по сторонам, а лишь слегка осмотрелся. Вагон был старый, с изрезанными сиденьями, одного из которых не было вовсе. "Как такую помойку в рейс-то пускают? Интересно, поедет ли он назад?". И как бы в ответ на его вопрос в вагоне потух свет. "Надо перейти на противоположную сторону...если она есть". Противоположной стороны, конечно, не оказалось. "Ну конечно, это же депо. Но когда-нибудь ведь этот чертов поезд поедет обратно".
Станция, на которой он оказался представляла из себя узкую, метра три шириной, дорожку, уходящую вдаль по обоим направлениям. Освещена она была фонарями, стоящими на расстоянии семи - десяти метров. Фонари горели тускло, каким-то маслянистым светом и освещали лишь небольшие пятачки вокруг себя. От этого дорожка казалась бесконечной.
"Нет, это не депо, иначе где же рабочие?"
- Э-э-эй ! Есть тут кто-нибудь?- без особой надежды крикнул он. И к своему удивлению услышал:
- Идите сюда!- женский, низкий, как у легочного больного, хриплый голос.
На секунду- другую Андрей заколебался, но, решив, что делать все равно нечего, пошел по коридору навстречу голосу. Пройдя несколько шагов, он обернулся и посмотрел на вагон, в котором приехал. Именно вагон, потому что стоял он один, без головного электровоза и остального состава. Старый, разбитый, с вылинялой и облупившейся краской.
Зная, что ничего не произойдет и он не проснется, Андрей всеже пребольно ущипнул себя за левое предплечье. Ничего.
III
Кто Вас пригласил?- строго спросила его женщина, чей оклик он услышал в ответ на свой.
Андрей опешил.
- Вы же сами...позвали...
- Да нет же. Кто пригласил Вас на Собрание?
- Я домой ехал, то есть в общагу, и ни на какое...
- Понятно.- Женщина подняла большой галогеновый фонарь, который держала в руке, и направила луч на Андрея. --Че эт-ты так морщишься?
- Голова болит. Уберите, пожалуйста.
- Ага, а у меня полиартрит.
По выражению ее лица он понял, что она "раскусила", что он врет, поэтому поправился:
- Болела. Боюсь, опять...
- Понятно. Пойдем со мной. Ничего, что я на "ты"? Это не по Правилам, но мне всё осточертело. Эти дурацкие фразы: "Здоровья родным и близким" и " Обязательно увидимся". Как будто мы уже и не люди, и нельзя сказать "Здрасьте" и " До свиданья"...
Они прошли уже более ста метров. Хотя, может быть, ему только так показалось из-за бесконечной и однообразной серой стены, вдиль которой вела его дама. Несмотря на свой габариты и "полиатрит" она передвигалась на редкость шустро. "Куда мы идем?".
- Мне домой нужно, я спешу...
- Не волнуйся, раньше все равно не попадешь. Потом я не думаю, что это займет много времени: ты здесь впервые, да и Собрание уже началось.- Несмотря на всю свою язвительность по отношению к "местным правилам", слово "Собрание" она произносила с неким странным благоговением, словно бывший заключенный Гулага говорил о ХХ Съезде КПСС.
- Что это за собрание?
- Увидишь.
- А кто должен был...а кто Вас пригласил.
- Меня тетя Паша зовут. Я бы попросила на "ты" , тет-а-тет, разумеется. Я здесь давно.
Он ждал продолжения, но его не последовало.
- Когда поезд пойдет назад?
- Так тебе в поезде поплохело?
- Да, немного, в метро. Когда я смогу...
- Если ты думаешь, что я справочная, то сильно ошибаешься,- она резко развернулась в его сторону и Андрей вздрогнул. Тетя Паша заметила это и слека смягчилась. - -это не зависит ни от меня, ни от тебя.
- Но где я ?...мы?
- Я же сказала: узнаешь. Я простой проводник, но даже если бы я знала больше, у меня бы не хватило красноречия все провильно объяснить. Так что лучше наберись терпения.- Она остановилась и обернулась. Андреи земетил улыбку на ее лице. - И ничего не бойся, никто тебя здесь не обидит. Мы пришли.
IV
- ...И не стоит отчаиваться, ибо это рано или поздно случится с каждым. Смириться с этим сложно, но смирившись и вернув себе трезвый разум...
На Андрея снова нахлынуло ощущение, что все это сон. Он огляделся. Помещение, в которое привела его тетя Паша, было огромным залом. В центре на возвышении стоял алтарь, или нечто, напоминающее алтарь- с позиции Андрея он казался обыкновенной тумбой. Еще бы: расстояние было не меньше трехста метров, кроме того, зал был плохо освещен. Говорившего тоже было плохо видно, зато прекрасно слышно. Ближе подойти мешала толпа народа, она заполнила все пространство вплоть до возвышения.
- Надежда? Пожалуй это то, что остается, когда теряется Вера. Когда же оказывается, что Надежда была напрасной, и она уходит, человеку становится вдвойне тяжелее.В этот момент человек может совершить непоправимое.
Сама тетя Паша на Собрание не осталась, сказав что-то о "работе" и о том, что "вряд ли услышит что-нибудь новое".
Он вспомнил, что она сунула ему в руку половинку армейского бинокля: "Смотри, а, главное, слушай внимательно. Тогда все будет понятно."
- Обязательно увидимся, - сказала она на прощание.
Он пролепетал что-то вроде "до свидания", но она уже ушла.
- Многие ищут жалости к себе и становяться тяжелейшей обузой для тех, кто их любит. Они не понимают, что беда коснулась не только их, что неменее тяжело их родным, друзьям...
- Здоровья родным и близким,- Услышал Андрей тихий голос. Он вздрогнул и обернулся.
V
- Рита! Ты?
- Тс-с,- она приложила палец к губам.- Не так громко, нето нас выругают. И потом, здесь я- Марго. Здесь все очень официально. Обращаться ко всем нужно на "вы", поэтому, если хочешь на "ты", говори тише.
- Где мы?
- Слушай. Не отвлекайся. Если что-то будет непонятно, я объясню позже. У тебя оптика есть? Хорошо. Она поднесла свой бинокль к глазам.
Его монокль был старым, наверное, еще дореволюционным. Он направил его на говорившего. Это был человек неопределенного возраста. Свиду молодое, но испещренное множеством морщин лицо, на котором сидела странная грустно-торжественная улыбка. Практически лысый череп.
- Кто он?- Стоящая впереди женщина обернулась и сделала укорительную мину.
- Я же сказала, все вопросы потом,- прошипела Рита.
-...и не без гордости хочу сказать, что после посещения нашего собрания более двух тысяч человек отказались от попыток суицида и зажили прежней жизнью на радость себе и близким. Задумайтесь и вы о том, какую память оставить о себе. Будьте мужественны. Обязательно увидимся. Он слегка поклонился и стал спускаться со своего пьедестала.
Рита потянула Андрея за руку:
- Пойдемте. Нам нужно объясниться.-
Зал оказался больше, чем Андрей мог себе представить. Они прошли метров сто вправо, прежде чем он закончился. У стены из красного неполированного гранита стояли диваны и кресла, обитые кожей. Они опустились на диван.
- Спрашивай,- сказала она, закуривая.
Он открыл было рот, но понял, что не знает с чего начать. Вопросов была уйма, но он не мог сформулировать четко ни одного. Марго смотрела на него, время от времени затягиваясь "Житаном".
- Можно закурить?- Она кивнула и протянула ему пачку. Он взял сигарету. - Ты..."меня пригласила ты"?
- Это самый важный вопрос? - Рита улыбнулась и чиркнула зажигалкой, давая ему прикурить. - Можно сказать- да.
Андрей затянулся. Житан был крепкого сорта и он закашлялся.
- Я вижу, тебе трудно задавать вопросы. Поэтому расскажу немного для начала. Сразу оговорюсь: всего я не знаю, даже о себе. Ну так вот. Ты, я и все, здесь присутствующие, скоро умрут.
Он боялся и ждал чего-то подобного, но все равно слегка вздрогнул.
- Ты не знал этого? Я так и думала.- Ее лицо стало суровым.- Наверное, я допустила ошибку, пригласив тебя. Но я хотела как лучше.
- Как это...отчего я умру?
- Этого я не знаю. Свою судьбу никто не знает до конца, а уж чужую...По-моему, ты болен, тяжело болен. Но, даже если так, не факт, что ты умрешь от болезни.
- Не понимаю...
- Чтож тут непонятного? С тобой може произойти несчастный случай, или- она вопросительно посмотрела на него- ты наложишь на себя руки. Вариантов много.
- Но...но как ты узнала?
- Это не важно. Скоро ты сам будешь видеть. Так, ты ужодишь! - Она заговорила скороговоркой - Живи как жил ни о чем плохом не задумывайся мы ОБЯЗАТЕЛЬНО УВИДИМСЯ и поговорим главное - не делай глупостей помни: "даже за одинденьдосмертинепоздноначать..."
VI
"...жизнь сначала",- пронеслось у него в мозгу. В нос ударил едкий запах аптеки и отозвался в голове толчком боли.
Он попробовал шевельнутся. Попытка была удачной, но далась с трудом.
- Кажется, пришел в себя. Кто-нибудь, скажите матери, что он пришел в себя. Только сюда не впускайте.
Андрей приоткрыл глаза, но тут же закрыл снова, ослепленный ярким светом.
-...де йа? к-ху-у...
- В премном покое, в Склифе. Ну и напугал ты всех, парень.
- Я умираю?
- Ну вот еще. Обыкновенный солнечный удар. Хотя и довольно сильный. Но уже все нормально.
- Когда меня выпишут?
- А тебя никто и не прописывал. Ха-ха...Полежи пока. Как почувствуешь, что можешь идти-иди. Только резких движений не делай. Мы бы тебя отвезли, да...только машины все заняты. К тому же, матушка твоя здесь. Потихоньку доберетесь. Ты где живешь?
- В Раменском.
- А прописан в Москве...
- ...общага институтская...
- Ясно. Нашатырочки нюхнешь еще? Я на ватке оставлю.
VII
- Не езди ты с непокрытой головой.- Мама любила повторять одно и тоже по нескольку раз. Обычно его это раздражало, но сейчас голова была занята другим и слова долетали откуда-то издалека. Мысли были о другом: "Что это было? Сон? Может быть. Очень реальный сон."
Андрей положил в рот ложку клубничного варенья и отхлебнул чая. Вдруг отчетливо вспомнилось исчезающее лицо Марго-Риты и фраза из "Бедного Марата".
"А вдруг не сон?"
- Я, ма, пойду, отдохну. Спасибо.
- На здоровье. Ничего не читай и телевизор не смотри. Постарайся сразу заснуть.
- Ма,- позвал он уже из комнаты,- а что бы ты сделала, если бы знала, что скоро умрешь?
- Не надо об этом думать, дорогой мой. Что это у тебя за мысли. Думай лучше о чем-нибудь приятном и постарайся заснуть. Тебе необходим отдых.
По дороге домой они в основном молчали.
Единственный короткий разговор произошел в метро.
- Я чуть с ума не сошла, когда позвонили...
- Кто звонил?
- Из милиции. Я ему- что случилось, а он- ничего, мол страшного, ваш сын в больнице, без сознания...
- Андрей посмотрел на нее. Глаза красные, заплаканные, лицо бледное.
- Успокойся, все нормально.- Он положил свою ладонь на ее и слегка сжал.
- У тебя такое раньше было? Доктор интересовался.
- Нет, не было. Это всего- навсего солнечный удар, успокойся.
Мама грустно посмотрела на него и отвернулась в противоположную сторону. По щеке ее скатилась слеза, которую она смахнула платком, уже достаточно мокрым.
- Что он тебе сказал? Что со мной? Мама, скажи.
- Дома скажу.
Но и дома она не стремилась заводить разговор. Сидела, закусив нижнюю губу и смотрела, как он пьет чай, от которого сама отказалась. Он испробовал уже несколько способов.
- А все-таки?
- Что, сынок?
- Что бы ты сделала?
- Не знаю, наверное, продолжала бы жить по-прежнему. Зачем ты об этом? Ведь никто не говорил, что ты умрешь.
- А что он сказал, врач?
- Пока ничего конкретного.- Она подошла и присела на край его кровати. - Сказал, что надо бы сдать анализы. Возможно, что ничего страшного, и у тебя был простой обморок от жары и усталости. Что нужно хорошенько отдохнуть. Он выписал витамины, я сегодня куплю...
- Мама, мама. МАМА!- перебил ее Андрей.- Меня интересует другое "возможно". То, из-за чего нужны анализы.
- Они подозревают - она сглотнула - подозревают опухоль. Но это еще не точно. - Она взяла Андрея за руку и посмотрела ему прямо в глаза. - В любом случае, сейчас такая медицина...
- Не волнуйся, я не собираюсь впадать в панику. Все будет хорошо, я уверен. - Ему вдруг очень захотелось остаться одному , чтобы уснуть и увидеть во сне Риту. И еще- попасть на Собрание. Уж в этот-то раз он не пропустит ни слова, а все свои вопросы запишет на листок. Он даже почувствовал накатывающую на него дрему, но всеже решил задать последний вопрос.- Что он еще сказал, что нужно делать?
- Просто хорошо отдохнуть, правильно питаться и ...сдать анализы.
- Хорошо. Оставь меня. пожалуйста, я посплю.
- Она поцеловала его в лоб и вышла, прикрыв за собой дверь. Сделала несколько шагов и на цыпочках вернулась. Она стояла и прислушивалась, готовая в любую минуту вбежать в комнату.
Андрей взял лист бумаги и ручку, зажал в кулаке и сунул руку под подушку. Он знал, что мама стоит под дверью, поэтому нарочито громко засопел. Он услышал ее тихие удаляющиеся шаги, улыбнулся, и вэтот момент сон овладел им.
Вера Степановна, его мама, пошла на кухню. Она взяла чашку, которую сын оставил на столе, посмотрела на нее отрешенно, как бы не зная, что с ней делать и поставила обратно. Она опустилась на стул, скрестила руки на столе и положила на них голову. Усталость и нервное перенапряжение сделали свое дело и через минуту она уже спала.
VIII
"Понедельник - день тяжелый. По-онедельник..."- Он вновь попытался отогнать дурацкую фразу, засевшую в голове еще дома, но, стоило ему отвлечься, и фраза возврвщалась. Андрей поймал себя на том, что начал даже напевать ее, выстукивая ладонью по бедру странный ритм: Та-а та-та-тта, та та-та. "Надо вспомнить какую-нибудь песню," - подумал он. После долгих попыток вспомнить что-нибудь нормальное - в голову лезла сплошная попса - вспомнилась пистолетовская "Got save the Qveen"*. Он начал напевать ее, но вскоре был уже не рад, что вспомнил. Противное "No future" из припева прилипло сильнее, чем "понедельник".
Безрадостные фразы не случайно лезли в голову. Шел моросящий противный дождь. От сгустившейся влаги небо было лиловым и просветов не было видно. Но больше угнетали лица прохожих, глядя на которые трудно было представить, что их хозяева вообще могут улыбаться. На душе у него было тоже скверно. Во сне он не увидел ни Риту ни Собрание. Ему снилось что-то вроде Крауч-Энда**. Он бегал по грязным кривым улочкам, ища Риту и какого-то Яна. Проснувшись, он осмотрел листок, который сжимал в руке. Листок был мятый и влажный. Никаких надписей на нем не было.
Желание увидеть Риту было настолько большим, что если бы он обладал йогой, то нарочно вызвал бы приступ головной боли. Но голова не болела. Он ехал на Октябрьскую. Никакого решения по этому поводу он не принимал, просто ехал и все.
Проходя мимо газетчика на "Выхино" он остановился и купил "Ом". На обложке был изображен Элвис. Андрей свернул его трубочкой и вошел на территорию метро. На платформе развернул журнал и еще раз посмотрел на Короля.
Но это был лишь Киркоров в костюме Пресли.
- Черт,- громко выругался Андрей, и, оторвав со злобой обложку, скомкал ее в кулаке.
.................