Они поднимались дорогой, которой недавно шел Арум. Сотни, может тысячи до него: кто в поисках великого откровения, других слепо влекла легенда или мысли о величии славе туманили разум. Но было ли то сокровенное знание под облаками? Неужели за века не стекло оно ручьем с гор?! Не разнеслось по всей Аттине дыханием ветра? Или действительно, слова истины звучали не раз, а слышали люди лишь их обрывки. Шептали дрожащими губами в храмах, на площадях; и кто был назван сыном бога, кто жестоко замучен жрецами. Однако эхо не принадлежит истоку, как и брызги потока, что сохнут на камнях. Наверное, прав был Тарг, говоря: "... есть знания, обладать которыми, дозволено только мертвым". Прав был и Грачев, утверждавший: "... посвященный не спешит открыться, пусть даже доверяя".
Горы вставали вокруг, упирались вершинами в небо. По ночам острые пики обнимали синие звезды, и ветра с севера пахли не соснами, но их ветви они качали. Здесь земля соединялась с вселенной. Прекрасным и незыблемым казался этот союз, полный величия, чистоты и холода. Эвис тесно жалась к Грачеву на ночлегах в разломах скал или гроте. Он старался согреть ее лаской, словами, хотя она редко слушала шепот его губ на своей щеке. Чаще она размышляла, как снова они далеки от мира людей и как мелочна, мимолетна человеческая суета перед гордым забвением гор, так близко воздвигнутым к звездам. Впрочем, люди... Эти вершины когда-то уйдут под воду. Океан сомкнется над ними, а люди по-прежнему будут. Будут славить и убивать великих, будут назначать богов и отмечать их путь то звучным Логосом, то немой Пустотой, будут просто жить. Только единицы вопросят: куда ведет эта цепь превращений, где мертвое и живое в сущности равно. Мнящие себя мудрецами ответят… Каждый по-разному. Так будет еще многие тысячи лет.
Ей снились знаки в чертогах Атта. Властелины Миет-Мет, то вдруг отец и мать, которые когда-нибудь родятся. Тогда она плакала во сне. Просыпалась и смотрела на забравшие их звезды.
* * *
Когда небо наполнили звезды, а Луна бросила в зев пещеры призрачный свет, они поделили остатки пищи и двинулись в путь. Извилистый ход в глубь горы длился метров сорок. Дальше, за рядом ступеней начинался сам Лабиринт. Он сразу делился на три рукава. Над началом каждого факел высвечивал изваяние лица. Суженные, словно от долгой бессонницы глаза, опухшие веки и впалые щеки, изогнутая, жесткая линия губ. Отблеск огня уплывал тенью, то золотом, возгорался на шлифованной до блеска плоти. В ликах было значительное сходство, по существу они принадлежали одному человеку, но все же вечность лежала между ними, вдруг выхваченными гением- ваятелем из мертвого камня. Разница в образах казалась велика и непостижима. У очарованного созерцателя не находилось слов, чтобы описать ее. " Как вдруг прозревает слепой… Как на жале иглы рождается вселенная..." - только и приходило на ум.
Грачев, державший факел, отступил к черте обозначенной на полу. Теперь свет падал ровнее, вскрывая всю полноту форм переданных Ликором. Никогда Андрей не ведал подобного - чтобы застывшие линии могли так ранить или возвысить! Эвис стояла в глубокой сосредоточенности, пытаясь сделать первый важный выбор - куда идти? Средняя маска манила изначально, с первых секунд немого знакомства. Однако хронавт помнила мудрость: недостаток воли в решительный миг - есть шаг в пропасть. Нет, пропасть не осталась за спиной. Они по-прежнему были на шатком узком мосту, конец его терялся в неизвестности.
- Знаки Ликора... О них рассказывал Норн. Я мало понял в тот вечер. Повтори все, что ты знаешь, - попросил Грачев.
- Разве тебя может удовлетворить легенда?
- Вещай. Только без аттлийский поэтики - она размазывает суть.
- Она полна глубокого смысла. Жаль, что ты не желаешь его видеть. Но не буду спорить сейчас… После череды некоторых событий аотты поняли, что нижний мир несет им все большую угрозу. Вместо малочисленных диких людей, почитавших их как богов, никогда, ничем не досаждавших, в горах стали появляться другие люди - завистливые, хитрые, как гиены и бесстрашные, воинственные, как черные львы. Аотты держали долгий совет и решили призвать в помощь тайную силу из Сферы, чтобы закрыть проходы к священной земле. Такому решению возрадовались не все. " Но Слово было сказано. Дрогнули поднебесные горы, расступились, образуя глубокие пропасти. Обрушились и снова родились твердые скалы. Могучие быстрые реки изменили вековечным течениям. Мир изменился в согласии со Словом".
- Геологические катаклизмы сейчас не столь важны. Дальше, - торопил Грачев.
- Одним из владевших той силой был Ликор. Аотты, несогласные с переменами обратились к нему, спрашивая - " Как же братья наши и сестры, что должно быть родятся с душами нашими, но не на нашей земле?!" Мудрец пообещал исправить ошибку. Он отправился к Пирамиде и в поисках лучшего решения пробыл там все время Скеры. Когда же вернулся, аотты едва узнали его - так непохоже он стал на себя прежнего - ни лицом, ни мыслями. Ликор вошел в Дом Тога и, начиная оттуда, изменил гору огнем и железом, создавая Лабиринт. Тысячи запутанных ходов оставил за собой славный аотт и каждый ход пометил знаком. "Он смотрел в камень - камень, обретал душу, обращался в его лицо. Он много думал об идущих - камень до сих пор хранит те мысли". Говорят знаки - маски могут свести с ума, наоборот - образумить, разбудить в человеке еще спящие чувства. Эти лица единственная подсказка идущим. Для непринявшего их - Лабиринт непреодолим.
- Камень действительно оплавлен. Заметь, будто здесь потрудились плазмой, - Грачев провел по стене ладонью. Он с удивлением осматривал ровные, словно покрытые глазурью, стволы туннелей, потом вернулся к изваяниям и осветил первый лик совсем близко. На мертвых серых губах появилась улыбка. Улыбка демона.
- Ты чувствуешь их? Эти взгляды? Слова из скованных ртов? Что мог рассказать Норн, не бывавший здесь никогда, кроме ветхой легенды... Каков принцип?
- Принцип тоже стар: индивидуальность и единство. К цели множество путей, каждый вправе избрать из них любой. Но, чтобы двигаться к цели, ее необходимо ясно представлять. Причем здесь не существует мысли об анализе. Восприятие, внутреннее отражение этих образов - критерий истинности избранного пути. Понимаешь? Поэтому секрет Лабиринта непередаваем из уст в уста. Непередаваем, как невозможно в точности описать средствами языка высокие образцы искусства. Заложенный здесь принцип вне логики - подвержен открытию лишь личностью идущего. Тысячи образов и огромное число их комбинаций представляют довольно широкие ворота. Однако человек случайный, не принявший зрение Ликора, окажется слеп перед выбором. Он обречен.
- Сначала скала заставляет задуматься: «а нужен ли ты здесь?». Теперь смертельно хитрый тест, - факел догорал, но Грачев предпочитал пока не спешить. - Хорошо. Только откуда уверенность, будто однажды побывавший в этих стенах не проведет за собой других? Назовем их неугодными. Ведь тогда эти славные двери - двери без замка!
- Наверное, способный на предательство не выходит отсюда. Число знаков Ликора огромно - там хватит места для могил наиболее отвратительных человеческих пороков. Но я не думаю, что суд здесь происходит лишь над обычными людскими слабостями.
- Я говорю не об этом. Представь, что я самый мерзкий тип из живущих, умело скрывая личину, пойду за тобой. Я - лжец, буду согласен с тобой на каждом повороте. Веди меня. Кто же раскроет обман?
- Тог.
- О, да! Третья ступень! Даже здесь отголоски подземелий Миет-Мет. Критяне склонны к плагиату? А? Или это коварство царек Минос генетически унаследовал?
Эвис не отвечала, сосредоточено размышляя о знаках на стене. Будто снова проживая их тайную жизнь, хронавт ожидала, что вот-вот где-то в глубинном слое души зазвучит тихий голос и один из образов отзовется. Средний лик уже не манил ее с прежней силой. Восприятие двух соседних с ним было смутным, отрывочным, словно воспоминания детства.
- Идем, - сказала хронавт. - Пока мы имеем право на ошибки.
- Только не в левый, - предупредил Грачев. Первый переход в двести- триста шагов вывел в изогнутый серпом зал. Там путь снова делился на три направления и дальше после каждого короткого отрезка расходился множеством коридоров. В одном из них Грачев сделал очередное неприятное открытие. Скелеты. В мерцании пламени желтые кости казалось еще ползли, гонимые ужасом, оставив надежду и плоть. Их слабо держали обрывки сгнившей одежды, рядом зеленел патиной бронзовый кинжал, какие-то предметы из обратившейся в прах сумы. Лабиринт только начинался. В извилистых проходах таилась душная тьма. Тусклый свет факела едва освещал иератичные творения Ликора, являвшиеся повсюду. В них не читалось ни сострадания, ни злобы. Они смотрели как небо смотрит на землю, то вдруг во всплеске пламени тени обретали движение. Чудился шорох или шаги. Такой момент словно предвещал шествие мертвых. Коридоры сплетались в узлы, расходились еще более путаной сетью. Чем дальше они углублялись в Лабиринт, тем сильнее шокировал масштаб, невероятная сложность древнего сооружения. Они проходили залы с семью и тринадцатью направлениями в стороны, вверх, вниз. Чадящий факел освещал высокие своды не более, чем свеча темную крипту. Но когда Андрей останавливался в обозначенном круге и поднимал факел над головой - все знаки легендарного аотта становились отчетливо видны. Маски твердого камня. Маски - миражи. Они отталкивали, угрожали, но манили за собой, околдовывали, похищая миг привычных мыслей. Войдя в эту галерею нескончаемых образов, Грачев и Эвис забыли время, самих себя. Они шли друг за другом, все ускоряя шаг, замирали перед изваяниями, глядящими со стен и пускались на поиски новых. Все повторялось. Повторялось без конца.
- Стой! - вдруг сказал Грачев. От долгой, быстрой ходьбы сердце учащенно билось, по шее, щекам стекал грязный пот.
- Стой. С нами какой-то психоз. Куда мы бежим? Мы прошли уже много. Слишком много! Но где разгадка?! Мы попросту блуждаем вправо, то влево. Ходим хвостом друг за другом. Так милая, не пойдет, - он снял из-за плеч мешок, наполовину полегчавший, устало прислонился к стене. Ее хладная сырость приятно остужала спину, с тем казалось остывает и сознание.
Впереди опять-таки встречало семь ликов. На этот раз они выглядели одинаково скорбно. Эвис, будто не слыша его слов, взяв факел, расхаживала в вычерченном круге. Ее длинная тень плясала на полу.
- А знаешь, в них ритм, - заметил Андрей. - Клянусь, после оставшихся позади, в них есть странный ритм. Его можно назвать: «ритм склонностей к чему-либо». Мне сложно это выразить… Далекого от страстей, такого тихого магнетизма привязаностей. Боюсь, я даже видел стремление в пустоту. Ну, скажи! Ты же умница. Ты все держишь в голове. Не удивлюсь, если ты запомнила здесь каждый поворот.
- Нет. Я шла за тобой, а ты за мной.
- Тогда здесь еще война. Война с тенью и в самом себе. Я был не плохим бойцом, но уже выдыхаюсь. Казалось, один миг и я, наконец, пойму куда клонит хитрец - Ликор. Но миг ускользает, как сновидение в лучах дня... Остановить его так же трудно, как заставить себя не дышать.
- Мне знакомо это чувство. Нетерпеливых оно может вывести из себя, - спокойный глубокий взгляд зеленых глаз был гипнотическим. Хронавт вернулась к Грачеву и вручила ему факел.
- Неужели ты думаешь, что мы слепо блуждаем? - продолжала она. - Вспомни надпись, высеченную на портале.
- И что там? "Добро пожаловать"?
- Я упустила: ты не знаком с их древним письмом. Там написано "Идите куда хочется". Или лучше каллиграму толковать, как "идите, как течет вода." То есть - по течению собственных чувств, куда влекут знаки. Повторю тебе знакомое. В каждом из нас глубокое, ставшее бессознательным, стремление к гармонии, красоте, совершенству. Бессознательное неприятие отвратительного. Без лишних размышлений человек знает, что боль - это больно, а запахи многих цветов - приятны. Нет смысла продолжать ряд этих, вдруг пришедших на ум, неравновесных категорий - ты понял. Существует подразумная платформа с которой личность воспринимает окружающий мир. Естественно, она не незыблема - время и опыт вносят коррективы. Мы шли не слепо. Попросту - на другом уровне сознания, где не бывает лжи. Ты зря ждал откровения от Ликора - смысл его знаков слишком объемен. По замыслу аотта, образ быстрее и сильнее возможных рассуждений. Говорят: идущий или сразу находит свой путь, или не находит никогда.
- То есть следует отбросить здравый смысл, довериться интуиции? Предстать перед духом древнего мудреца нагим, без спасительной оболочки демагогии, в момент, когда кости брошены, а учиться - каяться поздно. Жестокий тест. И, возможно, даже справедливый. Только я не хочу оказаться в шкуре «с ним не справившегося». Смотри, - Андрей обратил ее внимание на свод, освещая причудливые каменные наросты, гроздьями свисавшие сверху. - Это сталактиты.
- Мне известно.
- А теперь ты не поняла. Это означает - зал сей нерукотворен. Мы в русле естественной пещеры, существовавшей задолго до премудрых деяний аоттов. Вряд ли это единичная, случайная полость среди гор. А? Мы на верном пути - выход близок, -Грачев довольно улыбнулся и привлек Эвис к себе, разглядывая ее лицо. - Признавайся, ты изначально знала дорогу? Ты была уверена - Лабиринт нас не остановит?! Так?
- Нет.
- Если вести счет от Аттлы, ты соврала мне четыре раза. Теперь пятый. Не слишком ли много для красивой и столь честной женщины?
- Ты фантазер, весь пропитанный уксусом подозрений, - Эвис рассмеялась.
Голубая Саламандра оплетала ее волосы венком света звезд. Свет жизни земной и небесной струили глаза. Как нелепо было видеть ее, равную весне, в такой мрачной, подобной гробнице, пещере! Долго с великим наслаждением Грачев зрел тайну в ее лице. И думал, что ее доступно лишь созерцать, а познать возможно только малую-малую каплю, сколько бы испито их не было. Как прост вдруг показался замысел Ликора!
- Да, да! Наш опыт за гранью сиюминутных размышлений и есть поводырь. Неосознанное влечение с самого первого взгляда, значит гораздо больше, чем мы думаем, - с готовностью согласился он. - Если так - мой коридор четвертый.
- Зажги факел еще. Я выбираю другой. Тебе не кажется, что до сих пор мы повторяли ошибки друг друга?
Андрей медлил.
- Встретимся впереди...
- Или вернешься сюда.
Хронавт ушла. Он разглядывал избранный ею знак. Лицо выражавшее меньше аскетизма, чем соседнее. Язык линий тише, ровнее, без узлов напряжения. Но в сглаженных, даже мягких чертах скрывалась энергия неизвестная, непредсказуемая и пламенная в страсти. Там же, казалось, поселился некий порок. Или наоборот - при должном внимании, то становилось достоинством.
- Как пожелать принять, - заключил Грачев и зашагал своей дорогой. На поворотах он оставлял отметины огарком факела. А позже решил, что мазки сажей ему уже не пригодится. Им вдруг овладело чувство удивительной уверенности. - Хитрец, я расшифровал твои письмена. Мудрые письмена формой и тенью: - шептал он под изваяниями, отныне воспринимая череду знаков, как забавную игру. Словно захваченный азартом игрок, он шел короткими то длинными ходами, предвкушая победу.
- Хитрец - Ликор, ты целил в самое сердце! Неужели души нерожденных были прозрачны для тебя?! И сколько же их погубил твой взгляд из камня за тысячи лет?! Скольким ты открыл новую жизнь?!
Пламя полыхнуло. Иссякло. Андрей вновь извлек огонь и тут вспомнил об Эвис. Она взяла два факела, сделанных в хижине из подручных материалов и горящих совсем недолго. Если он не найдет хронавта достаточно скоро – она рисковала останется в темноте. Эта мысль была потоком ледяной воды обрушившейся на него. Круг влекущих образов мгновенно лопнул, разлетелся в небытие, и Грачев содрогнулся, представляя ее, бредущую в душной липкой тьме, наедине с немым проклятием аотта... Он хотел бежать назад, но с равным успехом хронавта можно искать впереди, в любой части бесконечной сети туннелей.
- О, глупец, ввязавшийся в бездумное соперничество! - воскликнул он. - Что со мной?! Или я - уже не я? Сумасшедший мальчишка, куражащийся перед собственной тенью! - Он повернулся к изваянию бывшему за спиной, закрыл глаза, мысленно воскрешая обратный путь. Но скоро понял - то в короткий срок невозможно. Он многие годы тренировал волю и выдержку, умению не делать опрометчивых шагов в минуты самых тяжких испытаний. Он будто и преуспел в этом. Но сегодня! Что случилось сегодня?! Кто-то зло разыгрывал его!
- Ты глумишься надо мной?! Укажи к ней путь или я успею изуродовать не одну твою маску! - воскликнул он, обращаясь к духу Ликора и хватая рукоять меча. Слова, как тяжелый камнепад прокатились по темным коридорам.
- ... твою маску... - отозвалось тихое запоздавшее эхо. Послышались какие-то звуки еще. Грачев насторожился, сильнее сжимая холодную сталь. Конечно, он не верил нелепым рассказам горцев, увещавших: «души погибших в Лабиринте остаются там навеки, являясь призраками завистливыми, беспощадными от долгих лет одиночества, губят удачливых». Однако, он допускал, что запутанные ходы не единственное ухищрение аоттов. И еще он не представлял, где и в каком обличий подстерегает Тог. За дверями? Но за какими? Легче было думать, что мрачные рассказы имьяхийцев - вымысел. И все же: "а вдруг!"
- Меч тверже камня. Не шути Ликор! - громко произнес он, когда тишина стала невыносима.
- Ступай беззлобно. У тебя есть время… - послышалось из чрева горы. Тут то Грачев и узнал голос Эвис, как она не пыталась его изменить.
Он бросился в соседний проход, наткнулся на стену, избрал новый путь. И наконец золотистый отблеск факела хронавта замаячил впереди.
- Дурацкий эксперимент. Мы, как жадные до озорства дети! – он все еще тяжело дышал. – Ты знаешь, я пережил там настоящий кошмар!
- Неужели? Бесстрашный муж поверил, что говорит с создателем Лабиринта?! - Эвис, смеялась и стирала сажу с его щетинистого подбородка.
- Я вспомнил, что ты скоро останешься без огня! Мы едва не потеряли друг друга!
- А я видела, как ты проходил коридором левее. Хотела остановить. Но у следующего разветвления поняла – никуда тебе не деться, МСОСБ. Заметь, это место всего на три хода дальше от того, где мы расстались. Твой путь оказался длиннее. Но он твой - также верный.
Грачев был раздосадован. Он блуждал так долго, женщина в который раз опередила его. В голосе Эвис, как всегда не было назидательных нот, в глазах смех, но не насмешка.
- Я неудачлив. Сегодня, - он выжал улыбку. - Главное мы от каменного компьютера получили два " да". Это слишком похоже на "Да" от Ликора. Мы у цели?
- Да.
Они пошли быстро, почти не задерживаясь перед изваяниями. Широкий проход, вбиравший в себя множество других, уже не был помечен знаками; он изгибался, круто уходил вниз. Через равные интервалы стен встречались неглубокие ниши с рельефами сказочных крылатых существ, купающихся детей, цветов, то чудовищ вытягивающих змееподобные тела, из воды. Андрей, несший факел, спешил по скату вниз, и Эвис не успевала рассмотреть древние изображения, по сюжету не похожие ни на один из знакомых эпосов аоттов. В них не чувствовалось ничего от образов Ликора, одновременно сквозило что-то яркое и трогательное.
Скоро спуск прекратился. То, что было впереди могло повергнуть идущих в шок: путь преграждала стена, омываемая черной блестящей водой.