Он рассказывал мне об этой бабе уже 15 минут. Она вынырнула рядом с его жизнью, коротко вздохнула, и опять ушла в глубину неизвестности. Об этом недолгом приключении он мог, наверное, говорить вечно.
- И, понимаешь, не знаю, что со мной случилось, но я вдруг понял, что она появится опять. Она мне рассказывала о том, что когда она работала в каком-то дурацком магазине, туда заходил один странный парень. Он заходил несколько раз в течение полугода и, поздоровавшись, покупал лампочку. Обычную лампочку в 60 ватт. Всегда здоровался и покупал одну лампочку. Что этому мудаку было нужно? Ел он их что ли, эти лампочки? Я вот думаю, что теперь пришел мой черёд торговать лампочками, а она время от времени будет заходить…
Я чувствовал, что с лампочками получился перебор, но вежливо промолчал. Я человек вежливый, предупредительный, и не хочу прерывать историю. Хотя дурацкую историю на вечную тему так и хочется прервать без предупреждения. Девочка ждет, мальчик не идет… Мальчик ждет, девочку несет… Их обоих прет… Он меня достал!
Помню, несколько лет назад, на улице меня окликнул бродяга, знаешь, такой бомж с темным лицом и пластиковыми пакетами.
- Привет, бродяга! - на пропитой роже улыбка смотрелась странно.
Я не ответил и прошел мимо. Кто это? Перед тем как повернуть за угол, я оглянулся, он все еще смотрел мне вслед. Кого он увидел во мне? Брата по несчастью? Из глубины зеркала на меня смотрят суровые глаза, может быть это глаза вождя бродяг, предводителя бомжей? Вряд ли. Просто сквозь дубленку он увидел что-то знающее клошарскую свободу, нищую волю, единственно верный путь независимости. Без любви и гордости, детей и родителей, денег и компьютеров. Вы, которые целиком и полностью завязаны собственной пуповиной на оправдании жизни, стеклянными глазами смотрящие в мониторы, знающие как надо прожить жизнь. Чтобы не было мучительно больно? За бесцельно прожитые? Чушь! Чушь? Чушь! Вы знаете цель, после достижения которой можно умирать? Если так, то я пожму вам руку и поцелую в лоб! Не надо обольщаться, я такой же…
- Ты меня достал! - у меня вырвалось. Он замолчал и удивленно посмотрел на меня.
- Слушай, Тёма, наливай. Хочешь, я тебе подарю фразу, которая может дать направление целой повести. Или сценарию… И ты, как человек азартный и пишущий, сразу забудешь всю свою водоплавающую любовь и займешься, наконец, своим прямым предназначением. Эта фраза должна исходить от женщины. Такой сучной тетки, лет около тридцати. Запоминай приметы: скуластое лицо с яркими, яростными глазами. Одежда – джинсы и мужская рубашка в косую клетку, застегнутая на все имеющиеся пуговицы. Она стоит вполоборота к высокому мужчине, который прислонился к стене, и, направив на него указательный палец, говорит: «Ты сука, Швед, я тебя заказала!». С выражением говорит, с чувством, с толком… В общем, злая она. На него злая. За что – сам придумай. Но очень важно, чтобы она выдала эти слова с нужной интонацией, иначе потеряется эффект. Вслушайся: «Тыс-с-сукашвед, ятебя (короткая пауза) заказала!». Понял?
- Ты сука, Швед, я тебя заказала, - сказала она и, резко повернувшись, быстро зашагала по тротуару. Мужчина, не меняя позы, пожал плечами, на его лице появилось недовольно-скучающее выражение. Он вытащил руки из карманов, достал сигарету, закурил и, не спеша, вернулся в бар.
Бармен за стойкой тут же поставил перед ним черную пепельницу, - Ну как?
- Четко по форме, емко по содержанию. Дай мне водки. Нет без тоника. Лимон.
- Смотри, не напейся.
- Не дождетесь!
- Давай поразмышляем. Что случилось? Это сцена ревности? Может, он повесил ее любимого кота, может, она сумасшедшая, считает, что он должен ей денег?
- Я думаю, все проще… Он с утра, в воскресенье, пошел в бар и нажрался еще до обеда. Она – неуравновешенная особа, решила, что он ее больше не хочет, и, вообще, козел и мужлан, испортил ей жизнь навсегда, испоганил все самое святое, что между ними было, и…
- Примитивно. Примитивно это, Тёма. Такими сюжетами забиты все столы всех режиссеров на свете. Нужна интрига, да такая, чтоб с ног срубала. Должно быть безумие со стеклянными глазами, раскачиванием на стуле и руками в крови. Должны быть эмоции, появляющиеся подспудно и тем самым доказывающие свою силу и неуправляемость.
- Ты рассказываешь сейчас типичный сценарий мрачного, европейского фильма, который наверняка получит пару призов на второразрядных, местечковых фестивалях. А люди через 15 минут выключат телевизор и пойдут чистить картошку, в очередной раз убедившись, что кино – это Гайдай с Брюсом Уиллисом (господи, привидится же такое!), а вся эта ботва европейская не стоит и ветра, пушенного по комнате.
Он поднялся и подошел к темному окну.
- Когда ты успеваешь подхватить падающую со стола ложку, ты веришь, что человек, который уже совсем было собрался к тебе в гости, внезапно передумал, и, решил, скажем, подрочить? Я думаю, размышляя здесь о судьбе этих людей мы не можем даже догадываться о том какая оценка их жизни будет дана самым необразованным зрителем. А посему…
«При звуке расстегиваемой ширинки она теряла волю. Напрочь. Стоило раздаться металлическому треску или пластмассовому вжику расползающейся молнии, она была готова на все.
Хотя нет. Посмотрим на это с другой стороны. Она знала наверняка, что мужчины слабы. Одним отсосом она могла расположить к себе начальника, который прекрасно понимал ее ничтожество. Другим – без труда получить выгодный кредит и обставить квартиру светло-зеленой гадостью, которая почему-то называется «мебельным комплексом вашей мечты»…
- О чем ты думаешь? Давай выпьем, посмотри, там, в холодильнике, должен быть томатный сок, я лимон порежу.
- Об отношениях между полами. Как люди решаются завести ребенка (слово- то какое - завести!)? Ты, например, серьезно считаешь, что твои дети будут лучше тебя, и, главное, им будет лучше?
- Здесь дело в успокоении. Самоуспокоении. Мол, я родил ребенка, выполнил необходимую часть обязательной программы. Все остальное отодвигается на второй план. Ты повторяешь за отцом, она – за матерью. От этого не уйти, это глубже, чем мы можем представить.
Молодая женщина в джинсах и мужской рубашке в косую клетку пристально наблюдает за детьми в песочнице. Те важно возятся, не обращая внимания ни на что вокруг, почто молча. Она сидит на дворовой скамейке, обернувшись к ним всем телом.
- Привет.
Она оборачивается и видит странного вида юношу с невероятно голубыми глазами, в мятом, светлом костюме.
- Я придумал. Она беременна от этого мужика. От Шведа. Хорошее имя, емкое и четкое. Он равнодушен, ее это бесит. Еще не родившийся ребенок значит для нее так много, она не понимает его безразличия. Она сидит на скамейке, смотрит на играющих в песочнице детей, и, бог знает, какие мысли в ее голове. И тут необходим фантастический штрих. Предположим, к ней подходит невероятный молодой человек в мятом костюме.
- Нет, лучше, если подойдет девочка, такая нереальная, как в «Последнем искушении Христа». Светлые волосы, светлое платьице, огромные голубые глаза. Окончательный образ ее еще не рожденного ребенка. Она должна что-то сказать. Что-то важное…
- Привет, - сказала девочка, взгляд исподлобья, серьезная.
- Привет, кроха, - Женщина не удивлена, мало ли что придет в голову доверчивому ребенку. Для него все люди пока еще друзья, - Ты, наверное, заблудилась?
- Нет, я пришла к тебе.
- Ты знаешь, кто я?
- Ты сама не знаешь кто ты. А любить легко, а?
Женщина начинает понимать, что-то не так. Она долго вглядывается в неизменно-серьезное лицо.
«Детское лицо может иногда становиться образцом таинственности и силы»
- Лицо ребенка крупным планом? Сомнительная находка. Ты же понимаешь, что это штамп.
- Еще какой! Все в этом мире держится на штампах. Люди еще интересуются хоть чем-то исключительно поэтому. Им нужна модель для воспоминаний. Ты читаешь книгу, сопереживаешь фильму только тогда, когда что-то внутри тебя тянется к описываемым событиям. Человеку от рождения известно все. Только некоторые пласты памяти находятся выше других. Их-то и надо возбудить, потом идти глубже, тогда появится интерес – единственное, ради чего действительно стоит дальше жить.
«Воображение – это то, что реально может являться мерилом человеческого роста. Вообрази такую картину. Ты поднимаешься по каменистой дороге все выше и выше. В окружении редких елей ты поднимаешься к вершине этого мира. Раннее утро, язык птиц – одинокий бродяга почти достиг своей цели. На вершине ты останавливаешься. Внизу простирается огромная долина, которая и не подозревает о твоем приближении. Тихо блестит река, туман над мокрой травой, еще нежаркое солнце стоит чуть выше горизонта. Мирный город не спешит просыпаться. Долина доступной радости, спокойных дней, печали, светлой мудрости».
Мужчина сидел в темном баре, перед ним на столе – тонкая ученическая тетрадь и наполовину пустой стакан, рядом блюдце с кружками лимона. Мужчина нашел в кармане авторучку и начал записывать: «Он рассказывал мне об этой бабе уже 15 минут. Она вынырнула рядом с его жизнью…» Он посмотрел по сторонам, народу сегодня негусто, впрочем, рано еще…
« …коротко вздохнула и опять ушла в глубину неизвестности».
- Швед, здорово! – перед ним стоял Усольцев – плотный молодой человек с короткими кудрявыми волосами и глазами навыкат. Развязен и пошл. – Как сам?
- Нормально. Шалю по мере возможности.
- Меня не научишь. Клево, наверное, шалить с ручкой в руке.
- Ты еще молод, дружок, пойди-ка, принеси дяде еще сто пятьдесят, и лимон обновить не мешало б.
- Не мешало б! – передразнил его Усольцев, - можно подумать, ты в Госдуме заседаешь, семи пядей в голове. Расслабься, кому нужны твои записульки. Хочешь, я тебе сейчас такую девку запишу, запищишь с ней, в натуре говорю.
- Сам пищи со своей девкой на пару, мне уже пора…
- Ха, да вы уже нажравшись!
- Пшел ты, уродец мелкий…
Усольцев громко, зло рассмеялся. Мужчина, заметно покачиваясь, пошел к выходу.
- Помощь требуется? – спросил огромный охранник.
- Себе помоги!
- Ладно, не психуй, - охранник приобнял его за талию и вывел на улицу.
- Ты вспомни только, Саня, года полтора назад таких уродов на два километра к вашему кабаку не подпускали. Это же…Это же как так получилось, что нормальная, красивая баба, умная и … интеллигентная, вдруг такая сука? Саня…
- Давай, давай, сейчас машину тебе поймаем. Поедешь домой, возьмешь пива, нормально залакируешь…
- Может, за пивом сходим? Нормально залакируем, чтобы завтра чувствовалось, что почем. Чтобы с утра во рту сухо, в голове кирпич, чтобы умирать не страшно было.
- Тогда лучше вообще не ложиться, будешь еще смелее.
«В одном царстве – государстве жила – была принцесса. Жила она весело и беспроблемно. Родители, царственные особы, ее старались не ограничивать ни в чем. Принцесса и танцам училась и философии, и этике и психологии семейной жизни. Кроме того, сын придворного повара отнял у нее то, что называется девичьей честью (причем, неоднократно), за что был сослан папой в деревню на должность пастуха. Короче говоря, к 18 годам принцесса выросла в славную и начитанную девушку. В целом она была довольна своей судьбой, но одно обстоятельство ее устраивало не совсем. Дело в том, что принцессам было строго – настрого запрещено покидать пределы родного царства – государства. Даже ненадолго. Так уж повелось с незапамятных времен – все принцессы до одной должны были сидеть дома и ждать женихов. Самим проявлять инициативу – ни-ни! Женихи же, как назло, словно перевелись все, будто их покосила специальная жениховая чума, во дворец к принцессе не торопились. Вроде и приданное кое-какое имеется и принцесса весьма симпатичная в наличии, а кавалеров из рядов отпрысков славных родов – нету, хоть убей. Осознав такое несчастье, принцесса поплакала-поплакала, поплакала-поплакала, и решила менять ситуацию сама. Кардинально. Одним словом, бежать. С целью посмотреть окружающий мир и встретить того самого – блестящего во всех отношениях принца. Сказано сделано. Свинью-копилку – разбить, лошадей седлать, серебристое бальное платье – не забыть (вдруг где на балу сверкать придется). Подкупами да уговорами к полудню принцесса была далеко от родительского дворца. Она оказалась совершенно одна на пыльной дороге, и тут же вспомнила, что в это время дома вовсю идут приготовления к обеду. В юном животе, похоже, впервые в жизни, зазвучало бурчание – о провианте она как-то не подумала. Присмотрев подходящее дерево, принцесса вынула из чемоданчика любимую бархатную подушечку, легла и тут же провалилась в сон (а что еще она могла придумать?). Долго сказка сказывается (да и то не всякая), недолго дело делается. Чего уж там приснилось нашей принцессе, я не знаю, но очнувшись, она посидела, помолчала, похмурила лобик, головой покачала. Поднялась, подобрала чемодан и … пошла домой».
- Ты, наверное, думаешь, нажрался мужчина, деньги есть. На работу завтра не вставать, жена боится – не пикнет, так?
Водитель молчал, ему заплатили, чтобы он нажимал на педали и смотрел вперед.
- Так вот, чудила, ты прав, я именно такой, каким кажусь, и раздумывать тут нечего. Раздумывать вообще вредно. Ты вот жмешь на педали не думая, правда? А у меня так не получается…
Водила коротко посмотрел на него в зеркало заднего вида.
- Ладно, Герасим, вези к гастроному, я что-то трезветь начал, а это сегодня лишнее.
Он действительно резко протрезвел.
- Тебе Саня заплатил?
- Конечно, я же не знал, что вы так быстро очухаетесь.
- Смотри, разговаривает! Слушай, на тебе еще, - захрустели купюры. Купи четыре «Миллера»… Нет, лучше шесть, я тебя в машине подожду, сдачу оставь.
Парень побежал выполнять, мужчина покачал головой из стороны в сторону, разминая шею, и прикрыл глаза.
«Господи, когда все это кончится… дрим-дрим… хочешь быть смелым – не спать…»
Гонец вернулся.
- О, воблы ты зря взял, оставь себе. Мне тут недалеко, я дойду. Прогуляюсь. Спасибо тебе, бывай.… Как хоть зовут-то тебя?
- Игорь.
- Удачи, - тут же забыл мужчина, и, звякнув пакетом, выбрался из машины.
- А что, если этот мужчина, Швед, что-то пописывает на досуге, например, он пытается придумать свежую историю про двух собеседников, этакую камерную пьесу – одни диалоги. У него слабо получается, он пьет, но быстро трезвеет, постоянно рефлексирует, но до конца не отчаивается.
Флэшбэк: (Швед рвет в клочья написанную пьесу, ночью, перед закопченным унитазом).
- Хорошая идея.
- Тогда, может, эта баба психует еще потому, что он вывел ее в своей пьесе неприглядным образом, ну, отсоской какой-нибудь. Представь, это же Вуди Аллен – книжная комедия и реальная трагедия. Но о детях тоже забывать не надо. О потенциальных, я имею в виду.
«Мы ищем, то, что постоянно ходит рядом. Кругами».
Мужчина шел, чуть прихрамывая, и осторожно нес пакет с «Миллером». Люди двигались навстречу, без труда обгоняли его, не обращая внимания. Он, казалось, смотрит сквозь них. Из кармана плаща торчала сложенная вдвое тетрадь. Спустя некоторое время он почувствовал, что кто-то держит его за руку. Он повернул голову, рядом с ним шагала девочка – светлое платьице, светлые волосы, нереально голубые глаза. Она смотрела снизу вверх, серьезно и даже упрямо. Не прерывая движения, ни слова не говоря, он отвернулся и, глядя только вперед, крепче сжал маленькую ладонь.
- На маленькой кухне, которые в России, похоже не исчезнут никогда, выпивали два старых приятеля. Один грузил другого по поводу своей неизменно-несчастной любви, тот мыслями своими был далеко. Кроме их окна в доме светились еще два – время позднее. А во всем городе - не больше сотни.
Счастливая принцесса, приснись…