Мама мыла раму. Мама наклонилась и посмотрела вниз. Голова мамы закружилась и она полетела,касаясь резиновыми перчатками подоконников семи нижних этажей. Моя мама и я жили на восьмом этаже девятиэтажного блочного дома. Я стоял у распахнутого настежь окна и смотрел вниз. Какая жалкая и маленькая в этот миг была моя мама.
Утро было прохладным. Весна наступила, но только по календарю. Март заканчивался, снег постепенно таял, оголяя все "прелести", спрятанные под ним. В воздухе дрожала та неуловимая тревога, которая была присуща только ранней весне.
Моя разбитая шестерка еле тащилась на второй передаче, преодолевая вместе со мной очередную "пробку". Монотонность движения убаюкивала,весенний воздух вперемешку с выхлопами просачивался сквозь приоткрытое окно,я ехал на работу.
Больница, где я проводил половину всей своей холостяцкой жизни была не просто больницей. Это был госпиталь. Но и госпиталь был не военным ,где лечились раненые солдаты и офицеры, обитали здесь и залечивали свои старые болячки инвалиды войны. Это были старики ,которых осталось совсем немного,их можно было пересчитать по пальцам. Но они жили и каждую зиму ложились на "обследование". Здесь они общались друг с другом , сплетничали, обсуждали свои диагнозы, сравнивали, радовались, когда анализ был лучше чем у соседа. Здесь о них заботились, их лечили, с ними разговаривали. Они были нужны.
Я с детства боялся вида крови. Когда в пятом классе балбес и двоечник Пашка Ткачук заехал мне в нос обледенелым снежком и кровь текла ручьем, а перед глазами полыхали зарницы,я не чувствовал боли. Меня сковал животный страх от вида собственной крови. В душе я был трусоват и мама всегда говорила, что лучше бы я родился девочкой,было бы легче в жизни. Что она имела ввиду я так до сих пор и не понял.
Но врачом я все-таки стал. И не последним, если верить больным и коллегам.
Мне никогда не хотелось стать космонавтом или летчиком. Я хотел учить детей. Цель была довольно банальной,я бы сказал даже девченочьей. Поэтому, на уроке по литературе в сочинении "кем я хочу стать", я нагло соврал, что буду врачом, а если быть точным, то хирургом.
Когда моя мама мыла окно на кухне и, заглядевшись вниз, упала с восьмого этажа, у меня пропало желание учить детей, мыть окна, ходить в магазин за хлебом. У меня пропало желание жить. Мы жили с мамой вдвоем в маленькой чистенькой квартирке.Отца я не помнил, лишь смутные детские воспоминания выкраивали иногда высокого мужчину в черном дверном проеме. Я не помнил его лица, я лишь помнил тонкий силуэт маминой фигурки, прислонившийся к дверному косяку. Мама плакала. Я не хотел видеть маму плачущей и прикрыл голову подушкой, а когда стало нечем дышать и я открыл глаза, то высокого мужчины в дверном проеме уже не было. Был лишь черный пямоугольник двери и мама, стоящая рядом.
Моя мама была удивительным человеком. Там, где она появлялась, светило солнце. Именно так. Все ее любили. Я был мал и глуп ,чтобы понять причину этой к ней любви. Да особенно и не задумывался над этим. И только через многие годы,когда моя мама улетела на небеса (а я ни капельки не сомневался, что отправилась она именно туда), я понял причину ее необыкновенности. Она жила на этом свете только ради меня. Любила всей своей нерастраченной любовью только меня. И даже в тот страшный день, когда она мыла то злополучное окно, мама хотела устроить для меня праздник-день окончания школы."Все должно блестеть!"-говорила она. Ее сын закончил школу! УРА!
Я работал хирургом в госпитале для стариков. Старики все были разные со своими причудами, капризами, инфарктами, ревматизмом и сахаром в моче. Но я их по своему любил и они платили мне тем же. Каждое утро, заходя на отделение,я отключался,забывал о жизни вне больницы,я становился доктором.
Работала на нашем отделении медсестра Валюша. Никто её по другому и не называл. Старички ее обожали, врачи уважали, а другие медсестры в душе завидовали. Валюша была профессионалом. Уколы она делала так, что больные даже не замечали. Халатик на ней сидел безукоризненно, колпак хрустел от крахмала, вся она сияла и улыбалась,как будто рядом были не старики-инвалиды, а по меньшей мере бравые офицеры. Когда утром Валюша заходила в палату с градусниками,все, как по команде, открывали глаза и глупо улыбались. Она давала команду "Мальчики , прикрылись! " и открывала настержь окно, чтобы пустить побольше свежего воздуха и разрядить старческую атмосферу. Все послушно натягивали одеяла до подбородков и дышали.
"Как спали, мои хорошие? Как здоровье? Быстренько меряем температуру, моемся - и на укольчики!" Это были обычные фразы, но действовали они на мужчин безотказно. Валюша знала, что никто из медсестер особо с больными не общается, да и кому хотелось за жалкие гроши из кожи вылезать. Все равно никто не оценит. А Валюшу ценили. И она это знала.
Палата N9 была особенной. Во первых, ее обитатели считали себя чеховскими героями и не сомневались, что девятка была кем-то специально перевернута вверх ногами.
Во-вторых, в этой палате практически каждый год собирались одни и те же обитатели . Ложились они сюда каждый год, по окончании дачного сезона и всю зиму находились на государственном обеспечении. Прямо, как в санатории.
В-третьих, палата N9 находилась у самого поста медсестры Валюши.
И последнее,чем она была примечательна: в ней лежали два Ивановых. Один из них был Николай Егорович Иванов, другой - очень экзотическая личность - Иван Иванович Иванов. Оба были приблизительно одного возраста, что-то около 75 лет. Первый был из крестьян, сухой поджарый мужик, с напористым, прямолинейным характером Говорил всегда то, что думал, мог и рукой приложить. Второй Иванов был из интеллигентных евреев. Во время войны ради своей безопасности, сменил фамилию на самую распространенную в России, и остался жив. Хотя внешность явно не соответствовала записи в паспорте. Был Иван Иванович невысокого росточка, миловиден лицом, с белыми седыми волосами. Его врожденная интеллигентность не позволяла вступать в полемику с соседом, который придирался к нему из-за любой чепухи и частенько подкалывал. Взаимная неприязнь двух Ивановых бла вызвана любовью к Валюше. Влюблены они были давно и не питали особых надежд на взаимность, но если медсестра отдавала кому-то предпочтение, другой считал себя оскорбленным.
Соседи по палате снисходительно улыбались, а кавалеры, как два старых петуха, обхаживали молодую возлюбленную. Медсестры шушукались и язвили, больные сплетничали и ждали развязки.
Я относился к Валюше с симпатией и профессиональным интересом. Мне было непонятно, что удерживает здесь эту девушку. С ее руками и внешностью она могла и в институт поступить и замуж удачно выйти. Когда я заговаривал с ней на эту тему, девушка загадочно улыбалась, пожымала плечиками и говорила : "Илья Андреич , хорошие работники везде нужны. А может я продлеваю жизнь старичкам ?"
"Так ты взяла на себя миссию матери Терезы ?"-"Но почему так глобально? Должен ведь и здесь кто-то работать. Вот вы все в холостяках ходите, на старой машине ездите. Руки у вас золотые. С такими руками за границей работать надо, а вы тут прозябаете. "
Валюшина прямолинейность меня немного обескуражила. Если разобраться, она была права . После института предлагали занятся научной работой , а после двух лет на отделении школьный друг Пашка Ткачук звал к себе в клинику . Но не хотелось ничего менять , рутина засосала , через год обещали заведование ( нынешняя зав отделением уходила на заслуженный отдых и передавала бразды правления в мои надежные руки ) .
Насчет женитьбы . С этим было сложнее .После смерти мамы не хотелось ни на кого смотреть . Через пару лет стал подыскивать подходящую партию, но всех девушек, с которыми знакомился, сравнивал с мамой, искал на нее похожую. Дело оказалось трудным, а в итоге - невыполнимым. И вот в свои 32 - я холостяк на разбитых "Жигулях".
Валюша права, все правильно подметила, с поразительной точностью и жестокостью.
- А что же ты замуж не выходишь ?"- спросил я.
- А жених еще не родился " - парировала без запинки Валюша. -Кстати, за вас я бы никогда не вышла, вы неперспективный !
- Спасибо за откровенность, но я и не претендую на твою невинность.
- Илья Андреич, а который из Ивановых здоровее будет ?
- Не совсем тебя понимаю, о чем ты ?
- Ну, вы же доктор, должны знать, кто из них покрепче.
- А почему тебя это интересует? - удивился я.
- А они мне предложение сделали, - добила меня Валюша.
- Вместе или по отдельности - поинтересовался я
- По отдельности, - хихикнула девушка.
- Поздравляю. Думаю, что у Ивана Иваныча сердечко послабже будет, - вынес я свой вердикт.
- А он мне и нравится больше - закончила беседу Валюша, встала и уплыла, гордо покинув ординаторскую.
Я не придал особого значения нашей беседе, но когда в начале мая Валюша объявила всем, что она выходит замуж за Иванова, я уже не сомневался, за которого именно.
Вслед за Валиной женитьбой последовало ее скоропостижное увольнение по собственному желанию.
На отделении стало тихо,скучно и неуютно. Старички приуныли, углубились в свои диагнозы, а Николай Егорыч затосковал и выписался домой.
Прошло два года. В моей жизни, кроме повышения, ничего не произошло.
Валюша через три месяца после свадьбы стала вдовой. Иван Ивановичумер от сердечного приступа, оставив молодой вдове квартиру в центре города, дачу в пригороде и некоторые сбережения. Валюша продала загородную постройку и на эти деньги открыла медицинскую фирму.
Появилась она на отделении так же неожиданно, как и исчезла 2 года назад. Впорхнула вместе с молодым накачаным телохранителем или воздыхателем(что почти одно и тоже), заполнив наше убогое пространство ароматом дорогих духов и всепрощающей улыбкой. Мы стояли, глядя на нее восхищенными глазами, а она светилась и бурлила изнутри. Ей было не до нас. Она жила своей новой насыщенной жизнью ,а мы были лишь жалким напоминанием о прошлом.
Валюша справилась о здоровье Николая Егоровича, поболтала с подружками. Подошла ко мне.
- Как живете, Андрей Ильич?
- Спасибо, Валюша, ничего.
- Так и ездите на своей "шестерке"? Переходите ко мне в фирму. Мы нетрадиционной медициной занимаемся. Это сейчас модно. Я вам зарплату хорошую дам. Машину поменяете. А? Андрей Ильич? Или слабо?
-Слабо, Валюша, слабо. Но за предложение спасибо. Я уж как нибудь со своими старичками. Должен ведь и здесь кто нибудь работать. Правда?
- Да вы мечтатель, доктор. Как знаете.
Прощайте.
И она уплыла, обдав нас сладковато-ванильным запахом дорогих духов.
Я стоял у окна и смотрел вниз с восьмого этажа, как красивая блондинка Валюша Иванова садилась в дорогую машину.
Вспомнились слова мамы: "Лучше бы ты сынок,родился девочкой. Им легче жить." Только теперь я понял, что имела ввиду моя мама.