Не знаю, на Земле ли еще Леня Кольцов, предсказывавший будущее по таблице Менделеева. Возможно, он уже ожидает меня на Планете Сказок. Такой был у нас с ним уговор добрых двенадцать лет тому назад.
Вот я, молодая аспирантка-минералог. За спиной два поколения геологов. Семья сильна традициями - за науку умри. Бабушка с дедушкой скакали на лошадях по казахским степям, пока их грудной сын ползал на кошме у палатки. Родители все лето на Камчатке среди медведей и гейзеров. Надо соответствовать. Я-то на самом деле гуманитарий, но стараюсь, чтобы это не было слишком заметно. Хотя и говорю себе порой: да что мне с того, как он формировался, этот несчастный гранитный массив. А это, между прочим, тема диссертации.
Не буду рассказывать, зачем мне сдался длиннофокусный объектив для микроскопа, да еще сорокакратного увеличения. Оставим это за кадром. Похоже, просто затем, чтобы познакомиться с Леней Кольцовым и в итоге моей жизни улететь к нему на Планету Сказок.
Научный руководитель с огнем во взоре, немногим старше меня, говорит:
- Я знаю, где тебе достать такой объектив. Есть один мужичок, кстати, родители твои должны его знать. Некто Кольцов. Он где-то длиннофокусных объективов натырил, на заводе ЛОМО, что ли. И приторговывает теперь. Ты поезжай к нему, я тебе дам сорок рублей договорных денег.
- Мам, ты такого Кольцова знаешь?
- Леню? Ну, еще бы. Необыкновенный человек. Он мне еще в семьдесят пятом году по секрету сказал, что Брежнев умрет в восемьдесят втором. Так и вышло. А зачем он тебе?
- Да по делу нужен.
- Привет передавай.
Звоню мужу.
- Ты знаешь, я сегодня попозже приду. Мне после работы надо кое-куда заехать.
Муж недоволен, и не скрывает этого. Мы женаты всего полгода, но он уже привык, что я кормлю его ужином. По вечерам с подлинным энтузиазмом штудирую «Краткую энциклопедию домашней хозяйки».
А Леня Кольцов оказался коренастым пятидесятилетним мужчиной с растрепанными серебряными кудрями и сигаретой в руке. Без сигареты я его не видела. Да он и не собирался беречь здоровье, ведь его уже ждала Планета Сказок. На стене у Лени висела таблица - Периодическая Система Элементов Дмитрия Ивановича Менделеева. Огромная - метр на два.
Металлическая безделица, украденная с завода, перекочевала в мою сумку, а сорок рублей – в Ленин карман. Деловая часть закончена. Тут я решаюсь спросить:
- Леонид Иванович, мне мама сказала, что вы заранее знали, когда умрет Брежнев.
- Да я не только это знал.
- Откуда вы про Брежнева могли знать? Мы в школе думали, он как Кощей Бессмертный.
- По свинцу.
- ???
- Ну что тут непонятного? Свинец, плюмбум, Pb – "Помрет Брежнев".
- А почему в восемьдесят втором?
- Так свинец – восемьдесят второй элемент. Ты помнишь, он умер в ноябре. Я еще все думал, год кончается, неужели ошибка. Нет.
Помолчав, я задаю следующий вопрос:
- А как вы до этого додумались?
- Так, по иоду же.
- ???
- Иод – "Иосиф Отдал Душу". Пятьдесят третий элемент. Тут совсем просто. Пятого числа третьего месяца пятьдесят третьего года.
Мне необходимо сесть. Он наслаждался ситуацией.
- Ты знаешь, почему русские - избранный народ?
- Почему?
- Потому что мы - Менделеев и я, - русские. Ему во сне явилась периодическая таблица, универсальное знание. В ней зашифрована вся информация, вся мудрость. Но он не знал, ЧТО ему дали в руки. Он не смог ее полностью расшифровать. И вот, через сто лет прихожу я, и получаю ключ к этому шифру. И снова во сне.
Леня все время курит. Одну сигарету гасит, другую прикуривает. Перехватывая мой взгляд, говорит:
- Не обращай внимания. У меня дефицит лития в организме, я его так компенсирую. В табаке много лития.
Честно говоря, впервые слышу.
- Как же так, Леонид Иванович. Здесь всего-то сотня элементов. Не может быть в ней зашифрована вся информация.
- Зашифрована. Просто надо знать алгоритм. Всем нужно уметь пользоваться – и порядковыми номерами, и атомными весами. На каждый случай свой ключ. Если это столетие смотришь, один способ, на тысячелетие вперед – уже по другому. Я и про Чернобыль заранее знал, и про Челленджер.
- И никого не предупредили?
- Почему? Я всегда звоню и говорю, так и так, будет авария или, там, землетрясение.
- Ну, и?
- Спрашивают, а откуда у вас такие данные? Я говорю – из таблицы Менделеева. – Он помолчал. – Приезжают, забирают. Ненадолго, на месяц–два.
Леня оживляется.
- Ты знаешь, что нас ждет в ближайшем будущем? Отделение прибалтийских республик! – Он тычет своей сигаретой в литий, лантан и эйнштейний.
- Ну, это и без таблицы ясно, - вяло парирую я.
- А распад всего Советского Союза в девяносто втором, не хочешь? Вон, смотри – уран.
- Господи, почему уран?
- Ну, это вообще наш элемент, русский. Распадается. А потом – символ-то буква U. Юнион, союз то есть.
- Ну, а вот ниобий, скажем? - спрашиваю я наугад. Что в нем зашифровано?
- Ниобий, Nb, - он ткнул в таблицу. - "Немецкая беда", сорок первый элемент.
Почему, ну почему я не записала тогда хитрых Лениных шифров, почему так невнимательно следила, как он жонглирует числами и символами, как скачет его сигарета с клетки на клетку.
- Полетишь со мной на Планету Сказок?
- А когда лететь? – я уже ничему не удивляюсь.
- Не бойся, я не потащу тебя с собой. Я, само собой, раньше, а ты потом, когда срок придет. Команда отличная собирается.
- А что там?
- Нас там ждут. И Золушка, и Белоснежка, и Кот в Сапогах, и Ланцелот.
- А Винни-Пух?
- И он тоже.
Мой глупенький мишка, мой герой. Плюшевый даосский мудрец. «В голове моей опилки, да-да-да…»
- Хорошо, я полечу.
Я иду домой в потемках. На кухне муж-молодожен, словно живой укор, варит себе пельмени на ужин.
- Слушай, - говорю я ему, - я улетаю.
- Куда?
- На Планету Сказок.
- Когда?
- Когда умру.
- Когда умрешь, лети куда хочешь.