(вольный перевод с английского)
Привет! Меня зовут Надя. Мне только-только исполнилось шестнадцать, у меня светлые золотистые волосы до плеч, голубые глаза и тело, которое уже очень даже ничего.
Недавна я узнала страшный мамин секрет. Я появилась на свет, когда ей было только семнадцать лет, и она растила меня одна, с самого рождения (нет, это ещё не секрет, потерпите, ладно?). Мама очень красива, у неё короткие русые волосы, большая грудь (надеюсь, и моя когда-нибудь такой станет!) и приятная улыбка. Но несмотря на это, она редко ходит на свидания; слишком много тратит времени со мной, и ещё на работе, чтобы мы с ней не остались без штанов.
Что за секрет? Ладно, вот он: недавно в школе был учительский съезд, так что я весь день просидела дома, пока мама была на работе. И вот часа в два постучали в дверь: это был Петя, фотограф из квартиры напротив, так что я его впустила.
- А, привет, Надя, - сказал он. - Я видел, что дома кто-то есть, и подумал, что это твоя мама. Передашь ей, что я заходил?
Петя недавно кончил институт, и он такой миленький! Ну, я и попыталась заманить его внутрь хоть ненадолго: - Привет, Петя. Жарковато сегодня; может, выпьешь газировки?
- Не плохо бы, - сказал он, входя в квартиру. - Да, хорошая мысль.
Я заметила, что у него с собой конверт какой-то. - А что в конверте? - спросила я, наливая газировку.
- Так, ничего, - ответил он. - Фотографии для твоей мамы.
- Можно посмотреть?
- Думаю, не стоит - они, мм, довольно личного характера...
- Да ладно тебе, я никому не скажу! - Я выхватила конверт из его руки и быстро вывалила его содержимое на кухонный стол.
Я была в шоке! Ладно, ладно, - не в шоке, но уж точно - удивлена. Всё это были фотографии моей мамы разной степени оголённости, очень эротичные и соблазнительные. Конечно, я и раньше видела маму голой, но никогда вот такой; это было здорово!
- Это ты снял? - спросила я Петю.
Видя, что я не сильно расстроена, Петя повеселел. - Ага; мы с твоей мамой договорились так: я её снимаю, продаю снимки в разные журналы, а деньги делим. Вот как раз проявил новую порцию снимков и нёс, чтобы вместе с ней решить, какие из них отобрать.
- А ты можешь меня так снять? - Я не знаю, что на меня нашло, но глядя на то, как здорово смотрелась мама на этих фотках, мне тоже так захотелось.
Петя посмотрел на меня с интересом: - И не только снять... - Он подошёл ко мне и обнял. Это было немного неожиданно, но приятно. - Мы ведь с твоей мамой не только фотографией занимаемся... - Он запустил руку мне в трусики. - Понятно?
- Понятно, - сказала я. И хотела добавить ещё что-то, но тут он так пошевелил этой рукой, что мне разом расхотелось сопротивляться. И вместо этого я сказала: - Но не очень. Хотелось бы...
- Разъяснений? - уловил мою мысль Петя.
- Да-а... - протянула я. Всё-таки это было очень приятно.
- Хорошо. - Петя стянул мои трусики вниз, к коленям, и приподняв юбку, сунул мне в киску головку своего члена. А в следующее мгновение член погрузился в меня целиком и от моей невинности остались одни воспоминания. И что характерно - никакой боли!
Он начал дёргаться туда-сюда, так что мне пришлось упереться в стол, чтобы не рухнуть на него всем телом. Сначала всё-таки чувствовалось какое-то напряжение - всё-таки первый раз - но потом всё пошло как по маслу, мне стало так тепло и уютно, что я даже немного удивилось, когда всё кончилось - куда спешить? - дальше, дальше!
Но Петя уже застёгивал брюки. - Если договоришься с мамой, то - никаких проблем. Поснимаю и всё такое прочее. А если нет - то нет.
- А как же понимать то, что сейчас было? - поинтересовалась я.
- Считай, что это была проверка на профпригодность.
- И как - я прошла?
- С запасом, - улыбнулся он и пошёл на выход.
Так что когда мама вечером пришла домой, я ей для начала сказала, что видела фотки, которые снимал Петя, и что они очень красивые, и что я хочу, чтобы Петя и меня так поснимал. Сначала мама сказала "ни за что", но я ей сказала, что это лицимерие - самой сниматься, а мне не давать, и вообще, - я теперь уже сама взрослая и сама могу решать, что мне делать. "В каком смысле?" - спросила мама, и я ей гордо так ответила: "В самом прямом".
Это её окончательно добило, она уступила, и в субботу мы обе пошли в Петину квартиру на мою первую сессию. Сначала позировала мама, а я только смотрела. Она невозмутимо сняла с себя одежду и завернулась в халат, потом каталась по кровати, постепенно от него избавляясь - что было очень сексуально - а Петя её просто снимал.
Когда настала моя очередь, я немного нервничала, но постепенно возбуждалась. Петя сказал мне расслабиться и ничего не стесняться. Он сделал несколько моих снимков в одежде, и сказал, что не надо её снимать, пока я не войду во вкус. На мне была обтягивающая маечка и джинсы, так что эти снимки тоже были ничего, особенно оттого, что я была без лифчика и мои соски отвердели и проглядывали сквозь майку. Мама не сводила с меня глаз, а Петя всё время, что снимал, говорил мне, какая я красивая.
Наконец, я раздухарилась, начала раздеваться, забралась на кровать и повернулась - так же как мама до этого. Во мне кипела такая чертовская энергия, что я уже на всё была готова, лишь бы куда-нибудь её девать!
И тогда Петя предложил нам с мамой сняться вместе! Мама забралась на кровать и обняла меня сзади - а Петя это снимал. Мы немного порезвились, сначала так, ради шутки, но потом так разошлись, что уже ни на что не обращали внимания. Мы даже забыли, что тут рядом Петя, и занимались любовью, как две лесбиянки!
Эти фотографии, где мы вместе, оказались лучше всего. Мы с тех пор много снимались, много чего понаснимали. Втроём даже удобнее: пока двое забавляются друг с дружкой, третий их может снимать. Потом они меняются местами, и всё начинается по новой. А уж когда становится совсем невмоготу, то фотоаппарат летит к чёрту, и вся троица занимается любимым делом без этого свидетеля. И правильно - пусть отдыхает, бедняжка, - он и так работает без передыху.
А ещё мои законопослушные мама и Петя говорят, что те фотки, где мелькаю я, нельзя продавать, пока мне не стукнет восемнадцать; не могу дождаться, когда засвечусь в этих липких журналах, рядом с мамой и вместе с ней!