У старой суки-дворняги начались роды. Она бегала по всему старому дворику и искала хотя бы какой-нибудь угол, где бы смогло появиться ее никому не нужное потомство. Но из всех углов ее гнали или ореховые прутья метлы или грязные кирзовые сапоги, или выливающиеся на нее помои.
Наконец, она нашла себе место в каком-то полуразрушенном доме - сарае, половина которого была еще заселена, судя по белью, которое сохло на окнах и рядом с ними, хотя уже дом сплошь покрылся трещинами и изредка что-то обваливалось то ли снаружи, то ли изнутри, а от второй половины не осталось ничего, и собака, забравшись под разломы, стала дожидаться появления своих чад.
На свет появилось четверо щенят, двое из которых уже были мертвы, и как не облизывала их своим шершавым языком мать, как не выла - они не шевелились и не издавали ни одного звука.
Другие два уже начали проявлять интерес к пище и тянулись к сучьим соскам, жадно чавкая и тихонько скуля. Один из них был похож очень на кого-то, но явно не на собаку. У него были висячие ушки, большая голова, в принципе как и у всех, только что появившихся на свет детенышей, но все же он был не как все. Второй же был посимпатичней. И хотя в полутьме этого сарая трудно было различить что-то, а тем более этого маленького комочка, плотно прижавшегося к маминому отвисшему соску, все же можно было увидеть в нем нечто привлекательное.
Сама мать во время кормки своих новорожденных тихо скулила от голода. Вот уже больше двух суток, как она ничего не ела. До этого ей где-то попались очистки от картошки и прочая гадость, а сейчас у нее уже не оставалось сил на то, чтобы хотя бы встать. А детеныши так и продолжали высасывать из матери остатки сил и даже не подозревали, что мать не сможет их долго кормить. Наконец, когда в матери уже ничего не осталось, они оставили соски в покое и начали жалобно пищать. Это было больше похоже на писк ласточек, чем на собак. Мать не знала что делать, для того чтобы их успокоить. Она отлично понимала, что если их писк услышат дворовые мальчишки, то сразу же вытащат их из укрытия и начнут стрелять по ним из рогаток или закидывать камнями, как они это проделывали с ней самой. Она укусила одного, потом другого, но они, не понимая что от них хотят, продолжали скулить еще громче, как бы подпевая друг другу.
Через час они снова запросили есть, и снова прижались к матери, но на этот раз безуспешно. Мать попыталась подняться и к ее удивлению у нее это получилось. Она вышла из укрытия.
Солнце как то странно слепило глаза и вообще было какого-то непонятного серого или фиолетового цвета. На этом фоне все выглядело как-то туманно и пошло. Выцветшая трава вообще на себя не была похожей, а двор был слишком мрачен. Вдруг собака услышала чьи-то шаги.
- А, тварь! - раздался с крыльца до боли знакомый голос хозяина этого самого разрушенного дома-сарая.
Собака вздрогнула. Вдруг что-то острое и тяжелое ударило ее в бок. Она поняла, что это булыжник, который попадает в нее всякий раз, когда она попадается на глаза хозяину. Но на сей раз собака не устояла и упала на бетонную дорожку, сраженная этим камнем. Хозяину это понравилось. Он подошел поближе и со всего маху ударил суку сапогом в живот. Нестерпимая боль пронзила ее. Она жалобно завыла. Но это еще больше понравилось хозяину и он повторил свой удар. Она поняла, что чем больше будет съеживаться от боли, тем больше ей достанется. А достанется обязательно. Она еле-еле поднялась с пыльного бетона и когда сапог хозяина снова приготовился ударить ее, собрала все свои силы и прыгнула на обидчика. Тот в свою очередь не ожидал такого финала и не устоял на ногах, а повалился в пыль. Собака собрав остатки силы яростно вцепилась в плечо хозяина. Тот страшно завопил и попытался вырваться. Собака не отпускала плечо, но ей казалось, что больше она не выдержит. Силы покидали ее.
В это время из дома выбежали еще несколько человек. У одного из них, мерзкого, обросшего длинной сопливой бородой, на которой были засохшие остатки пищи, в руках была винтовка. Кто знает, может она со времен войны еще осталась припрятанной где-нибудь в подвале. Но видно было, что мужик следил за ней, чистил ее, раз в месяц обязательно смазывал машинным маслом. Он поднял ее и прицелился. Собака понимала, что пока она вцепилась в плечо, в нее стрелять не будут, так как могут попасть в хозяина, но силы оставалось мало. Наконец, она была сброшена с обидчика. Бежать было уже поздно. Тот схватился за окровавленное плечо и с криком «ах, ты, тварь» подбежал к человеку с ружьем. Собака гордо задрала голову и примирившись с тем, что это ее последний миг жизни, прямо посмотрела на ствол винтовки...
- Вот ведь, падла, родила то каких уродцев, - сказал бородач, - и надо ведь, этот то совсем на собаку не похож.
Он достал по очереди всех четверых, даже не разбирая кто из них мертв, бросил в мешок и пошел по направлению к речке... Солнце продолжало светить фиолетовыми лучами.
Ноябрь 1997 - 10 апреля 1998 года.