«Ряд Лорана – обобщение степенного ряда
по целым неотрицательным степеням z-a и
по целым неположительным степеням z-a.
Понимается как сумма правильной и главной
части».
Математическая физика.
Энциклопедия.
Часть I.
Я подошел к подъезду. Мне уже давно нечего делать в этом подъезде. Еще пару месяцев назад я входил в него с радостью, и сердце мое билось чаще в предвкушении приятных минут.
Теперь я иду сюда за лекциями по прикладной механике. Через несколько дней у меня будут все зачеты, а еще пару месяцев спустя я закрою сессию. Но сейчас я еще не знаю этого. Зато я точно знаю, что эта сессия ужасна. Она если не убьет, то уж точно покалечит многих людей, до которых мне есть дело. Я иду сюда не для того, чтобы развлечься. Я иду за правом пощекотать себе нервы. Экзамены ждут.
Вот я набрал номер квартиры, и уже знакомый тонкий голос говорит «привет». Она – удивительная девушка. Ни один человек не вызывал у меня такой гаммы эмоций... Впрочем, хватит об этом. Мне просто надо взять у нее лекции.
Я с силой потянул дверь, а затем проскользнул в образовавшуюся щель и оказался в подъезде, не обделенном вниманием бомжей, собак и шпоны. Вот и лампа мигает, а кнопка лифта, которую я нажал, безжизненно вернулась на прежнее место, даже не осветив бледным огоньком мой палец.
Лифт остановился где-то в районе третьего этажа, двери открылись, и нас стало трое: мою тихую беседу с лифтом прервал мужчина средних лет, уверенно шагнувший в кабинку.
Пожалуй, я бы его описал, потому что внешность он имел весьма примечательную, но вы и так его знаете. Это он напугал вас, когда много лет назад приходил в гости к родителям, и, подойдя к вашему манежу, сделал «козу». Это он отобрал у вас деньги, которые мама дала на первую самостоятельную покупку. Возможно, он был отцом вашей первой возлюбленной, и, увидев вдвоем после школы, пригрозил убить, если еще раз застукает вместе. Одни словом, это был тот человек, встреча с которым случается у большинства людей еще в детстве и никогда не оставляет приятных впечатлений.
Однако, войдя в лифт, он озадаченно уставился на меня, так как я оказался выше его на добрых десять сантиметров, да и пугаться пока не собирался. В лифте повисла неловкая пауза. Мы проехали, должно быть, целый этаж, и только после этого он пришел в себя.
Секундой позже я увидел тяжелый взгляд черных глаз, надежно спрятанных в глубоких глазницах и укрытых черными же бровями. Одновременно с этим он правой рукой нажал на «стоп», а левую протянул ко мне. Я опустил глаза и в один миг похолодел, увидев у него в руке черную сталь «макарова». Указательный палец лежал на курке, а большим он нервно пошевеливал предохранитель. Лампа в моем лифте лениво моргнула, и на целую секунду кабина погрузилась в темноту.
Я говорю «мой лифт», потому что прожил в нем не только те минуты. Я прожил там еще целую вечность, за которую перед моими глазами пронеслись моменты, забытые разумом, но сохраненные душой. Я сделал первый шаг; я научился кататься на трехколесном велосипеде; я гулял по аллеям, где большие деревья тихо шелестели на ветру, и мама несла меня на руках домой. Я нарисовал зайца на уроке в первом классе, и он улыбнулся мне, показав два больших белых зуба. Я спал на верхней полке поезда, идущего из губернии в столицу. Я увидел все свои сны, даже те, которые не мог вспомнить поутру, разбуженный нескромным солнечным лучом. И я вспомнил тот момент своей жизни, который был таким обычным и вместе с тем очень важным.
Часть II.
Лежа в постели, я услышал странный тихий звук. «Кислота разъедает эмаль зубов», - подумал я, вылезая из-под теплого одеяла в неуютный мрак комнаты.
Концерт «Чайфа». Отличный концерт «Чайфа», который я видел сегодня вечером. Я намазал на щетку пасту. Замечательный концерт. Я стоял, глядя на себя в зеркало. «Пусть все будет так, как ты захочешь», - спел я взъерошенному парню в зеркале, засунул щетку в рот и открыл кран.
Споткнувшись о дверь, я окончательно пришел в себя. Спать больше не хотелось. Зато хотелось есть. Из ванной я отправился в кухню, напевая «электричку» Цоя.
Я проснулся до будильника и сразу понял, что день будет особенным. Так всегда бывает: если я просыпаюсь до будильника, то день совсем не похож на обычный. Я совсем не хотел спать, хотя привык вставать на три часа позже. В квартире тихо, прохладно, а за окном еще горят фонари и падает редкий снежок. «Я люблю ночь за то, что в ней меньше машин...» Пошатываясь, я отправился на кухню и чуть не упал, наступив на кота. Все в доме спят, никто не узнает. «Я люблю кухни за то, что они хранят тайны...» Да, сегодня точно будет особенный день.
Пора собираться в институт. Скоро я увижу свою группу. Это здорово. За ближайшие годы я всех их узнаю получше, и многие станут моими друзьями. Скоро мы соберемся у профорга, и еще много будет хороших встреч.
Настала физика. Ну и дела! Ничего необычного еще не произошло. «Леня, твой ход!» Очнувшись, я увидел, что лекция подходит к концу, а белые фигуры Хомы на шахматной доске надвигаются на мою оборону.
Дождь застал меня по дороге домой. Трамвай уехал без меня. Все как обычно. «Сегодня солнце зашло за тучи, сегодня волны бьют так больно». Сегодня на ужин котлеты с картошкой и чай с шоколадкой. Просто был самый обычный день, один из тех, которые я так люблю и каждому из которых радуюсь, как самому Особенному и Необыкновенному дню.
«Деньги давай. Все.» Его сиплый голос вернул меня в лифт. Лампочка загорелась вновь, а ствол плотно уткнулся мне в живот.
Я посмотрел на него, а затем начал говорить. Речь была долгой, и каждое слово отпечаталось в моем мозгу. Я говорил о счастье, о возможности, о секрете, о перерождении, о начале и о конце, о жизни и о смерти. Я сам начал верить своим словам. Лампочка разгоралась ярче, сухой щелчок вернул предохранитель на место, и еще долго мы слушали меня, удивляясь словам. Он потянул молнию, а может быть и так, что это я открыл ее, пока он стоял, облокотившись на стену лифта. В его руке появился перочинный ножик, до этого лежавший в боковом кармашке моей сумки. Сильно прижав тупое лезвие, он провел красную линию от своего правого виска к углу рта, а секундой позже раздался выстрел.
Часть III.
Я вышел из лифта, провел платком по лицу. Уходил из подъезда по лестнице. Уже на улице я услышал истошный крик. Видимо, кто-то вызвал лифт, и кнопка опять не ответила на нажатие огоньком. Жизнь началась еще раз, вот только теперь я не боялся сессии.
А его жизнь оборвалась. Хотя «еще неизвестно, как что происходит, может быть, смерть жизнью кончается.» И на время сессии мы умираем лишь затем, чтобы потом с новой силой радоваться жизни. И еще много будет хороших встреч.