Вадика знали все. Он был неотъемлемой частью театра. Каждый день, когда в городе начинали зажигать фонари, он незаметно появлялся в зрительном зале, и пока за кулисами актеры переодевались для выхода на сцену, он делал свои заметки, записывал внезапные мысли.
Он присутствовал на всех репетициях и спектаклях. Не было другого человека, столь внимательного к нашей работе. И когда в зале гас свет и начинался спектакль, все актеры знали, что где-то там в темноте, в глубине той мрачной бездны, в которую превращался зрительный зал, сидел дух театра, переживающий каждое произнесенное ими слово, заряжающий своею эмоциональностью даже воздух в зале. И им становилось легко на душе.
Вадик умер...