ШТОРМ
Комната плыла. В нее будто бы закинули удочку с крохотным червяком. Но, несмотря на малый размер, Моська-тварь нарушила застывшее спокойствие: давно уснувшие волны заметались по стенкам, обои стали расплываться тоненькими струйками, люстра медленно погружалась на дно. В глазах плескалась вода: непонятно - теплая и холодная. Она била по зрачкам, в носу разводила пакостную слякоть, то бишь насморк, задевала губы, подбородок, шею.
- Конец - я тону, - проскользнула каплей дождя в голове Дениса.
И действительно, он был уже под водой. Волны стали округляться и преобразовались в большие темные круги, похожее на завитушки. Один из кругов чуточку позеленел. Не зная сам - зачем и почему, Денис вытянул руку и попытался дотронуться до зеленого то ли овала, то ли полумесяца. Но как только рука достигла вытянутого положения, волна ударила по затылку, и Денис, совсем без сил, лбом угодил в зеленый круг. Круг оказался стеклянный - на нем выпячивала какая-то маркировка. Наконец, дошло - это дно бутылки, наверняка пивной. Денис поморщился - пахло яблоками, которые он не любил. Он поднял глаза на вверх - вновь стекло, теперь, правда, светлое и прозрачное. За ним в воде купалась, уже окоченевшая, листва деревьев. Листик к стеклу - капля, кружок, дно.....
- Это же окно! - все встало на свои места.
Он ойкнул и сел. Сгорбившись, Денис протирал глаза, тер щеки, кололся - небритая щетина превратилась в нестриженого ежика. И опять ойкнул. Только сейчас он заметил, что находится в абсолютно незнакомой ему комнате. Он никогда раньше здесь не был.
- Как я здесь оказался? Почему? - спрашивал себя юноша, - меня принесли, я пришел сам? Нет, меня тянули сюда - долго, настойчиво, за руку, за ногу....
В море залетели догадки - Денис поплыл. По ореховому столу, по смятым подушкам, по книгам вырисовывалась хозяйка квартиры. А вот и явное доказательство - фотография. Несмотря на темень, Денис разглядел пухлое детское лицо, крупные каштановые кудри, маленький ротик - грустная, скажем, физиономия.
- Ага! Так это ты и есть. Притащила! Утянула! Вырывала из рук...меня самого, - рассуждал он.
По стеклам застучали воспоминания...
Они общались обрывками. Раскрасневшаяся девчонка, сдерживая смешок, прибегала, язвила, брала и уходила. Делала все, что требовалось. То есть то, что требовал. Она, пытаясь скрыть ощущение и старание привлечь внимание, незаметно тянулась к нему. А Денис, уловя что-то странное и непонятно, смягчался в голосе и в глазах. Он несколько секунд смотрел на нее и усмехался подобру. По крайней мере, ей так казалось. Она ловила момент и потом медленно тянула к себе. Так он и оказался в ее квартире. Но нереального не бывает: он был и его вроде бы не было - ведь тело-то было женское - ее руки, ее плечи, ее уши. Он как бы вошел в нее.
Было ли хорошо? Да вроде да. Можно плыть дальше - без курса и без течения. Углубляясь в душу. Что нужно - молчание. Зачем - для погружения. Когда - сейчас.
Кости, как у старушки, хрустнули. Денису стало казаться, что его мысли начинают прыгать и дергаться - похоже, на женскую логику. Зато свойственная ему грубость пропала. Денис машинально полез в джинсы за расческой, хотя раньше не любил ее пользоваться, а сейчас хотелось причесаться и побриться. Женское начало шагало по Европе. Что делать? Может действительно полюбить? Коли я так попал...Любят ведь не за что, не почему, любят и все..........
Любовь для тебя - чувство, которое ты боишься впустить в себя. Но в конечном результате, неосознанно, впускаешь, и... не расстраиваешься. Ты в эйфории и лишь редкие секунды расставания отрезвляют: господи, что я делаю? Сейчас я влюблен, безумец - но всякому безумству когда-нибудь приходит конец. Ты отдаешься человеку, призываешь его доверять тебе, ты приручаешь...Пройдет время, становишься нормальным - в море спокойствия, волны спят - до появления нового парусника. Нет, для сохранения тишины надо уплыть, уплыть далеко, в Атлантику, а там замерзнуть, заморозить самого себя. Ты окажешься во льду, лед покроется скорлупой - такое яичко, в котором уютно, тепло, незыблемо. Вот теперь можно выбираться на берег - ты абсолютно ко всему равнодушен. Позади бред, крутая варка, мучение и осознание ухода из себя.
Мы забыли мелочь - яйцо можно кинуть и разбить. И все возвращается на круги свои. Те же курсы...
Несколько капель силы, непонятно откуда возникшей, обласкали помутневший рассудок. Смирившись, что он теперь несет в себе женский дух, Денис встал на ноги и прошел по комнате. В стекле горки, заставленной дорогим хрусталем и прочей посудой, он увидел совсем незнакомое ему лицо. Это не она, это не он. Денис задрожал - всегда дрожь пробирала его - даже при малейшем волнении. И он стал смотреть - его лицо постоянно менялась - то красневшее и смугловатое, похожее на спелое яблоко, то бледноватое, подмигивающее и оголяющие серо-зеленые глаза, то округлое, как крупное куриное яйцо, то кудрявое и, по грустному, скрывающееся за оправой очков, то прямое четкое и молчавшее. Денис не успевал поймать ни одной черты, ни одного жеста...Вот только он, вроде бы он, отряхивал свою каштановую шевелюру, а сейчас уже волосы похожи на пушок новорожденного. Разная одежда, разная мимика. Разные голоса доносились до него. Он, кто-то он, задел рукой дверцу горки и стекло, рассекая отражение непонятной фигуры, посыпалось на пол. Звон подстегнул молодого человека, и он, не успев принять свой былой вид, резко разбежался - выбежал из комнаты.
Ливень барабанил по стеклам. Она, укрытая бордовым пледом, крепко и спокойно спала. За окном своим чередом шла жизнь. Страх уже отошел - несколько часов назад сердце билось в истерике, не хотело понимать, думать, осознавать. Ей вторила привычная мысль: может сейчас все отыграется назад? Может это сон? А сейчас наступит черед реальности? Она не повторит ошибки, она постарается, сделает все по-другому. Сумеет.
Однако, возможность ошибиться у нее уже была. Сначала спутник лежал рядом, потом уехал. Он пытался помочь ей, но она только зевала. В сон вмешалась память: их быстрые шаги, целенаправленные движения, прямые взгляды, деланные улыбки и успокаивающие слова. Все это кричало - мы хотим, очень хотим! Мы любим друг друга, и нам надо соединиться. Но...ее душили опасения - дрожь одного, неумелость другого, поверхностность третьего, одиночество четвертого, зов пятого. Она смогла их пересилить - лишь некоторая застенчивость бросалась ему в глаза. Как храбрый ребенок, она торопливо касалась губами, вздрагивала, обхватывала стан, тонула...была готова. Но он - один в реальности, совсем эдакий в рассудке, в сердце - несуществующий на земле. Несуществующему не быть на земле, не быть здесь. И они так и остались в одиночестве.
А он, тот, кого когда-то звали Денисом, перепрыгивал из одной сущности в другую, купался в образах, захлебывался. Наконец, он оказался на улице, с двух сторон засаженными деревьями, некоторые из них вылизали на проезжую часть. Сквозь листву виднелись подъезды скучных зданий. В один из них Денис по инерции зашел. Лестницы, лифт, коридор, продолговатые лампы...и вновь стекло, большое, вовсю стенку - такая дверь, которую можно открыть ногой и ринуться в небытие. Денис застыл в нерешительности. Он мог в сотый раз прыгнуть и продолжить свой путь. Опять разбить стекло - сил хватит. Обновляя лицо, шагать дальше. Одна нога уже уверенно шаркнула, другая же застыла. А почему я бегу в этой стае? Мчусь за ней, ели поспеваю, а она, она все придумывает и придумывает новые жизни, закладывает свое дыхание в сердца, мучает нас, мучает меня...Юная, совсем юная, она рисует фигуры, заставляет входить в одну упряжку, и двигаться дальше. Но я родился один - и я один, да, быть может с ней, но не в толпе. Мы теряемся в толпе, ищем друг друга, не можем найти....Тень молодого человека повернула обратно и стала отдаляться от дверной иллюзии. Шаги сначала шли, потом бежали, кого-то сбивали, толкали, задевали, но двигались в противоположную сторону.... да!
И последний вопрос. К чему он пришел? Он добрался до другого стекла - огромного и открытого. Вроде все тоже самое...Хотя...хотя....в глазах зарябило, но не волны, не донышки, не удочки - это обыкновенный город с его весенним запахом, зелеными листочками, стройными березками, улочками и переходами. Никто не плыл, но....по проспектам гнали машины, по тротуарам спешили куда-то люди. Жизнь забурлила, Денис глубоко вздохнул и увидел себя - с кучерявой головой, вечно чем-то недовольными глазами, впалыми щеками и ямочками - он здесь, он свой, такой как есть!
04.06.2000