Были в лесу черные стволы. Липы да ольхи. Ольги. Ольгины дерева, черенькие. Если черные дерева ,- значит и река быть может. Ну и есть – река! А в реке – рыба, синец, густера? Точно, может такое. И мы на берегу, мы ее-то повялили, на ольгиных прутках, на горечи. У женщин слезы горючие, непрестанные, от горечи такой и камни плодородят. На них и пошла ольгина поросль. А рыбу съели. А вкусна была! И река по камням посмеивается, и горечь вся вышла. На то и хорошо место: отгоревывается в нем. И для рыбы горе не великое – пара синцов! По камушку с горки! Им не горе, а нам в горечи утешно. Горе-горькое, древы ольгины, ольгова горечь, рыбья горесть да наше безгорье – всего сколько! А и было-то: в лесу черные стволы…
октябрь 1998