Лестница

Пролог

Весело щебетали птицы. Летнее полуденное солнце ласкало коротко стриженую голо-ву парня в камуфляже, сидящего на краю молочно-белой ступени.
За его спиной, с обеих сторон от поднимающейся вверх лестницы желтели камни раз-валин. Впрочем, они его мало интересовали: парень спал, свесив голову и положа руки на ав-томат.
Испуганно вспорхнули птицы из кустов, и на лужайку, поросшую нежной травой и полевыми цветами, вывалился встрепанный и запыхавшийся молодой человек, с горящими огнем глазами, спрятанными за стеклами очков.
- Пришел, наконец, - поднял голову парень в камуфляже, цепко подметив, что уродли-вый, туго набитый рюкзак пришедшего расползается по швам, - ну пойдем.
Он легко поднялся, закинул за спину ранец, поправил штык-нож, повесил автомат на шею и, положив на него руки, легко зашагал вверх.
- А вы, собственно, кто? – удивленно спросил только что пришедший, тревожно по-правляя очки и тяжело переводя дыхание.
- Кто положено, - бросил через плечо парень, продолжая подниматься, - идем-идем.
Человек в очках еще раз подоткнул их пальцем, поправил рюкзак и тяжело начал под-ниматься вверх.
1

Ступени подножья молочно-белые, неестественно нетронутые временем, широкой ду-гой опирались на землю. Они выглядели чуждыми траве, что росла рядом, и вообще всему этому миру. Пятую ступень перегораживали ворота, с обеих сторон к ним прижимались хра-мовые постройки, от которых начинался парапет вдоль всей обозримой лестницы. И ворота и постройки выглядели самыми, что ни на есть, обычными. Где-то в другом месте они, может быть, и показались бы великолепно отделанными, но здесь, по сравнению с чистыми идеаль-но отполированными ступенями выглядели излишне вычурно, и в то же время блекло. Может быть, поэтому, бросались в глаза самые незначительные мелочи в отделке пристроек.
Невзирая на очевидную святость ступеней, с краю самой нижней вольно устроился человек средних лет. По его лицу когда-то, пожалуй, даже утонченному, а теперь покрытому глубокими застарелыми шрамами трудно было определить происхождение и точный возраст. Серебро висков в коротко и неровно стриженых темных волосах было сродни шрамам, а от-нюдь не годам. Сапоги до колена из плотной, но мягкой кожи, подбитые железом, кожаная куртка, наручи и оплечья, рукоять меча над плечом, широкий пояс с двумя тяжелыми кинжа-лами, шесть метательных ножей на перевязи крест-накрест, окованное сталью копье в рост, которое не выпускала его жилистая сильная рука, также не выдавали в нем никого, кроме че-ловека военного. Оставив дорожный мешок возле ног, он откинулся назад, невзирая на рас-пространенное убеждение, что спать на лестнице неудобно, и, прикрыв веки, спокойно дре-мал под жарким полуденным солнцем.
Казалось, человек не слышал шума и гама, что доносились от обильной свиты местно-го государя, для которого было поставлено кресло на широкой лужайке перед ступенями. Ря-дом невозмутимо застыли гвардейцы, вокруг шелестели пышными нарядами придворные, а перед ним гордо, но как-то обреченно, стоял младший претендент на трон – статный юноша среднего роста. Блистающий белизной плаща и золотым шитьем, он нервно сжимал левой рукой эфес тонкого дорого отделанного меча, и, поджимая губу, тронутую пушком юноше-ских усов, воротил взгляд голубых глаз от плакальщиц, что неуемно голосили у ног:
  - И на кого же ты нас покидаешь-то о-о-ой! И куда же ты от нас ухо-о-о-одишь то-о! Соколик-то ты наш я-а-а-асный! Солнышко-то наше све-е-е-етлое!..
И далее с неизменной подробностью описывались злоключения оставляемых на про-извол судьбы.
Великолепие местного двора оттеняло другую группу, что собралась довольно далеко с краю. Эта большей частью состояла из дюжих мужиков, по всему – крестьян. Единственная женщина среди них, уже почтенного возраста, уткнувшись в плечо мужа, тихонько плакала. А тот лишь бормотал:   
- Ну, чего ты?.. эта… чего в самом деле-то, буде уже реветь-то, - и вяло обнимал ее од-ной рукой.
Крестьяне стояли кружком вокруг могучего парня, в грубых штанах и рубахе, расхо-дящейся на широкой груди. Круглая голова была увенчана стрижеными в круг светлыми не-чесаными волосами. За веревку, что заменяла пояс, был заткнут топор, а в просторных ладо-нях он смущенно теребил дорожный мешок.
Самый представительный из окружающих седовласый старец изредка похлопывал его по плечу и поучал:
- В общем, не забудь, веди себя, значит, как все люди. От всей деревни, все-таки, по-нимаешь, посылаем, а то знаем мы тебя, дурня…
- А чо, ежели дурень, так и посылаете, – обиженно перебивал, сопя, тот, - слали б то-гда Рюху, он вон каковский умной!
- Буде тебе еще рассуждать, - обрывали его подзатыльником остальные уважаемые мужики, и старец выдавал новый совет.
Недалеко от обеих групп сидел на разостланном плаще человек, по виду уже не юно-ша, но еще не доживший до средних лет, в цветастом, но сильно выцветшем трико жонглера. Ероша буйную гриву русых волос, он переводил взгляд с одной группы на другую, от души веселясь. Лишь только меч в лежащих рядом незатейливых кожаных ножнах говорил, что этот жонглер не так прост.
Но кто действительно не был заметен для праздного наблюдателя, так это двое, при-ткнувшиеся в сторонке недалеко от Лестницы. Юноша и молодая девушка нежно обнимали друг друга, не на шутку страшась разжать объятья.
Они были совершенно уверенны, что это – последний день в их жизни, и в то же время надеялись на вечность. Им казалось, что они непременно умрут друг без друга, как только разомкнутся объятья, два бездыханных тела упадут на траву. Словом, им приходилось не-сладко.
Слушая их трогательный разговор, умильно шелестела молодая и легкомысленная трава, а кусты, давно живущие и уже многое повидавшие, неодобрительно покряхтывали. Они не терпели сцен истово исполненных столь наивной романтики.
Парень был в замшевой обуви, что не выдаст шага, куртке из мягкой тонкой кожи, на поясе висел тяжелый охотничий нож и моток надежной веревки. За спиной крепко приторо-чен мешок.
- Я тебе все положила в дорогу, как ты просил… - вспоминала она.
- Спасибо тебе, - отвечал он, - даже, если я не…
Но договорить не успевал, обрываемый поцелуем.
Эти двое могли бы так стоять не одну вечность, но солнце все же поднялось в зенит, и ворота на лестнице неслышно растворились. Тот, что казался спящим, несмотря на совер-шенную бесшумность створок, тут же вскочил, подобрался, и замер в ожидании.
Вперед по центру ступени вышел главный жрец Лестницы – грузный большой мужчи-на, с лицом, скрытым сальной шапкой темных волос. По всему было видно, что ему с трудом удалось оторваться от дегустации с остальными жрецами обильных государевых подноше-ний, в честь знаменательных сегодняшних событий.
Жрец воздел руки к небу и голосом, напоминающим раскаты грома, провозгласил:
- Настал час, что всего один в году. Настал час, когда врата Лестницы раскрываются перед смертными, что отныне будут называться Восходящими. Итак, кто же осмелится бро-сить вызов творению богов?! Кто решится ступить на Лестницу Без Перил?!
Не успели придворные трубы возвестить о наследнике трона, как не начавшаяся пауза была прорезана хриплым и грубым, но сильным голосом:
- Я, Ланс Безродный, бросаю вызов! – назвался человек на ступенях именем, неизвест-ным в этом мире.
На этот раз паузе суждено было состояться, и она оправдала все возложенные на нее ожидания. Сам государь медленно поднялся с трона и гневно заорал:
  - Как смеешь ты, безродный, называться вперед наследника трона?! Кто ты такой, что осмелился на такую наглость?!
Государь уставился на дерзнувшего нарушить не меньше, чем государственные устои, а гвардейцы тем временем подобрались поближе.
- Я уже назвал себя, - спокойно сказал человек, будто решив, что от его ответа что-то зависит.
- Схватить его! – не без истеричных ноток заорал облеченный властью, - схватить и примерно наказать! Никто не смеет оскорблять государеву кровь без наказания!
Ветеран широко взмахнул копьем, и двое самых ретивых гвардейцев замертво повали-лись перед ступенями лестницы. Мгновение спустя он уже был за спиной жреца, зарыв кин-жал в дюжину святейших подбородков, постепенно отступая и увлекая жреца вверх по Лест-нице. Служитель богов недолго раздумывал, и, прочувствовав мрачную решимость подсту-пающих гвардейцев, возопил к властителю:
- Остановитесь! Этот человек уже на ступенях, с этого времени он принадлежит бо-гам! И им не понравится, если вы решите его судьбу сами!!!    
Гвардейцы нерешительно остановились. Правитель зашелся, было, ответить, побагро-вел уже, но к нему подскочил опомнившийся, наконец, мажордом, и шустро зашептал на ухо. Государь поначалу вскипел, мажордом зашептал еще шустрее, тот постепенно почти успоко-ился, даже сел, взревели трубы, предупреждая монаршую волю, и мажордом прокричал:
- Этот человек уже обрек себя на небесную кару, ступив на священные ступени, но, если он все же вернется, в нарушение воли богов, то здесь его ожидает государева кара, - об-ратился он ко всем и кивнул жрецу, - можешь продолжать церемонию!   
Ланс разжал объятья и отступил спиной к створке ворот. Жрец нервно ощупал шею и попытался продолжить прерванный обряд:
- Итак! – взвизгнул он, прокашлялся и вновь громоподобно, но уже без былых уверен-ных интонаций закончил, - Кто же бросит вызов могуществу богов?!
В этот раз все прошло как по маслу, исправно взревели трубы, и государевы глашатаи дружно возвестили:
- Кан-Тун, принц крови, наследник династии, удельный владетель Гвортунии! 
Под эти слова принц вышел вперед к самым ступеням лестницы. Вновь рявкнули тру-бы, объясняя, что менее именитые соискатели могут представиться.
- Крын с  Малого Ручья, - каркнул старейшина крестьян, и дюжина мужиков вытолк-нула к ступеням своего представителя.
К нему тотчас же подскочили двое пажей, волокущие объемистые тюки, а мажордом вежливо объяснил, впрочем, не подходя слишком близко:
- Тебе выпала великая честь сопровождать принца крови и привилегия нести его вещи. Это редкая возможность для лиц такого происхождения. 
Крестьянин молча и безропотно принял тюки, не успев даже толком ничего сообра-зить. Принц скривился.
Между тем церемония продолжалась:
- Итернир! – звонко крикнул человек в шутовском наряде, и вышел вперед.
В толпе придворных раздались ожидаемые смешки, и даже возгласы с требованием убрать шута прочь. 
Принц крови скривился еще сильнее, а Итернир склонился в реверансе, вежливо объ-ясняясь:
- Я здесь, чтобы восхождение не показалось вашей светлости излишне серым и уны-лым.
За всем этим от всеобщего внимания ускользнуло, как парень с девушкой, наконец, разорвали свои объятья, как будто рвали счеты с жизнью, и взглянули в глаза  друг другу. Их диалог зазвучал еще более умильно, но на этот раз – без слов. Трава, расчувствовавшись, ка-салась земли, а кусты старались отвернуться, отказываясь верить в искренность и справедли-во, как им казалось, принимая все это за заблуждения молодости. 
Меж тем парень нерешительно шагнул назад, все еще держа ее руки в своих. Затем еще один шажок. Теперь соприкасались только их пальцы, и, наконец, и это слабое касание разорвалось.
- Ригг с Ясной Поляны, - прервал чистый голос пересуды толпы.   
- Подойдите же, ступите на первую ступень, - пророкотал жрец,  - и будьте отныне Восходящими. Пусть единственный и самый достойный преодолеет все испытания и дойдет до вершины, где будет ему даровано право исполнить свое желание. 
Выстроившиеся перед первой ступенью почти одновременно поднялись на нее, ступи-ли на вторую, третью. Подошли к распахнутым воротам, на мгновение поравнялись с Лансом и перешагнули линию врат. Отныне они считались Восходящими, принадлежащими Лестни-це.
Створки ворот дрогнули и, закрывшись, скрыли ушедших от глаз провожающих.
Сразу же завопили плакальщицы, почтительно зашелестели придворные, мать Крына уже не в силах сдерживаться, упала в слезах на землю, а девушка, что стояла в стороне от всех ясным взглядом полным надежды безотрывно глядела на ворота, на ступени лестницы, по которым еще никогда не спускался ни один Восходящий.    

2

Как только створки ворот бесшумно сомкнулись за их спинами, Ланс молча развер-нулся и зашагал, не оборачиваясь, вверх. Итернир хлопнул Крына по плечу и, кривляясь, пропел:
- А мы дурня запрягли, ой лю-ли, ай лю-ли! Тюк на горб ему надели, сами разве что не сели! – почесал затылок и пробормотал, - Енк, что за рифма, чтобы я еще раз стихи –  нико-гда!
После чего едва ли не вприпрыжку пошел вверх. За ним, вздохнув, отправился Ригг.  Крын что-то проворчал, снося издевательство, но Кан-Тун покровительственно пояснил:
- Как личный слуга ты, даже оставаясь простолюдином, гораздо выше любого шута, а потому следуй за мной и не смей ни о чем думать, - после чего развернулся и зашагал вверх, милостиво предоставив глотать пыль со своих сапог. 
Ригг, догнав Итернира, пошел рядом.
- Слушай, чего этот государев сынок сюда поперся, это понятно, - начал разговор Итернир, - но тебе-то что здесь понадобилось?
- А для чего пошел принц? – спросил Ригг.
- Ты что, из темного леса вышел, что ли? 
- Да.
- То есть?.. – еще меньше понял Итернир.
- Я там живу. Я – охотник.
- Да-а? – протянул тот, - ну, тогда все понятно. Ежели так, то конечно! Тут, понима-ешь, такое дело. Государь местный шибко сильно плодовит, поскольку всякое разное с на-следником случиться может. В смысле покалечится его дитятко насмерть, а государство без наследника оставлять нельзя ни в коем случае. Вот и приходится их держать сразу много и одной монетой. А как первый из них правление примет, остальные вроде бы как лишние. – Итернир рассказывал вдохновенно, видя, что дорога впереди не малая, сопровождая слова размахиванием рук и прочими жестами, – раньше их либо на войну отправляли, либо удель-ными правителями делали. Но тем же обидно – вроде и сами с усами, и рылом в ту сторону вышли, а все пряники – старшему брату?! Нехорошо, делиться надо. С ближним-то. Вот и раздувалась смута по государству. И ладно если миром договориться сумеют, а ну как пожа-ры по государству потянутся? Нехорошо?   
- Да вроде того, - почесал в затылке Ригг.
- Вот-вот. Ну, и один из правителей как-то, плюя в потолок, изобрел такое дело, что-бы, значит, лишних-то наследников, как только в крепость тела войдут, а старший брат прав-ление примет и первого сына родит, отправлять наверх по Лестнице. Она, дескать, желания исполняет, вот пусть и нажелают себе  чего угодно, если дойдут. А коли они престол себе вернуть загадают, значит, на то и есть воля всех богов вместе взятых. Так что принцу нашему только семнадцать стукнуло.
- Зря ты так, - мирно заметил Ригг.
- Чего – зря?
- О богах ты так зря. Не приведи же чего – услышат.
- Ха! И чего они мне сделают? Да им до нас дела нет и вовсе никакого! А если и есть, то и пока дождешься кары, так тридцать три раза облысеешь весь! Как-то было со мной такое дело: иду я со жрецом одним, ну, разговариваем,  понятное дело. И он мне, значит, говорит так вежливенько, что не богохульствуй, дескать, и не ругайся, сын мой, а то получишь по… по лбу. Ну, я, понятное дело, ни в одном глазу. А тут на горизонте тучка нарисовалась, быст-ро приблизилась к нам, из тучки этой самой молния ударила, и жреца того – в пепел. И голос из той тучи: «Ой, ... опять промахнулся!»  Гляди-ка, а чего это там наш рыцарь славный рас-прыгался? – указал он вдруг вперед, пристально вглядываясь вдаль.   
А там было видно, как намного опередивший всех Ланс сражается с двумя неправдо-подобно огромными людьми. Оба, и Итернир, и Ригг, прибавили в шаге. 
Бой заметили и Крын с принцем, но последний сразу же остановил рванувшегося было на помощь крестьянина.
- Погоди, - проронил он, - их станет меньше, а дойдет лишь один.
Тот пожал плечами и бросил дурную затею.
Когда Итернир с Риггом подошли к Лансу, он отстраненно сидел тремя ступенями ниже великанов, отдыхая. Итернир внимательно оглядел противников. Оба были в полтора человеческих роста, без доспехов, в одних холщовых рубахах до колен, но со щитами, оби-тыми сталью и огромными мечами, что и двумя-то руками поднять мог бы разве что Крын.
- Не клеится? – весело спросил Итернир у Ланса. 
Тот молча тяжело и безразлично посмотрел на него.
- Ну ладно, - уже серьезнее сказал Итернир, скидывая дорожный мешок, и попросил Ригга, - подержи, пожалуйста.
Тот принял мешок и отступил на одну ступень вниз. Итернир, вытягивая из перевязи прямой меч, подошел к великанам. Угрюмые, начисто лишенные какого-либо выражения ли-ца, никак не прореагировали на движение.
Он сделал выпад, противники даже не взглянули в его сторону, только один слегка сдвинул щит, и меч жонглера бессильно звякнул. Ответной атаки не последовало. Итернир задумчиво хмыкнул, атаковал  еще раз и еще, но так и не удостоился взгляда великанов. Вся-кий раз  атака отражалась самым выгодным способом.
Эти двое действовали слаженно, как единый организм. Когда атаку на одного было легче отразить другому, действовал он, а первый даже не шевелился. Для них недостаток двух людей бьющихся в паре был достоинством. Спасало лишь то, что эти великаны пока не контратаковали.
Обессилевший и взмокший Итернир отступил. Кан-Тун, наблюдавший издали эту сце-ну, фыркнул. Но сам вперед не пошел.
Некоторое время висела тишина. Восходящие раздумывали. Кто-то знал, что против этого противника ему не выстоять, а кто-то больше боялся остаться в итоге боя обессилен-ным, и беззащитным перед остальными соперниками.
Едва Итернир перевел дух, как Ланс поднялся и тяжело проронил:
- Хотим пройти – надо вместе. Ты, ты, и ты, - указал он на Итернира, Крына и Кан-Туна, - встанем впереди. По фронту место как раз для четверых. А ты, - обратился он к Риггу, - метнешь нож.
Снял с перевязи нож, и протянул Риггу, внимательно глядя, как тот его возьмет.
- Сможешь, – заметил он, и вновь обратился к Крыну, - ты встанешь со мной. Они – справа. Я считаю до трех, он бросает нож в правого, одновременно я атакую левого, а они – своего. Ты должен сшибить левого вниз.
- А что это ты раскомандовался? – возмущенно воскликнул Кан-Тун, – с какой стати я должен слушать низкородного?!
- У тебя есть другой план? – ответил вместо Ланса Итернир, - мы все хотим пройти дальше. Если суждено, чтобы наверх дошли не все, пусть это будет позже. Тебе досталась са-мая безопасная роль, чего же еще желать?
Принц смешался и Ланс подвел итог:
- Встали!
Кан-Тун встал, всем своим видом демонстрируя, что ему эта затея не по душе. Но все же плавно зашипела о раззолоченные ножны сталь его узкого клинка, блеснул меч Итернира, тяжело качнулся в огромных ладонях Крына топор, тускло сверкнул, покидая ножны, меч Ланса.
- Раз! – и рука Ригга твердо сомкнулась на полотне ножа.
- Два! – его кисть легко поплыла к плечу, отводя руку назад, а лица великанов впервые дрогнули, и дрогнули обеспокоено.
- Три! – свистнул нож, устремляясь в глаз левого великана, и бессильно задрожал в щите.
И одновременно с этим, отвлекая движение меча противника, нанес удар Итернир, и тут же хитрым движением Ланс сковал и щит, и меч левого великана. Лишь принц в этот са-мый момент отступил назад.
И все бы пропало, если бы в этот же самый момент Крын почти без замаха, но от того не менее широко, не ударил бы топором, глубоко всадив его в открывшийся пояс правого ве-ликана. Тут же, со столь неожиданной для него скоростью, оставил засевший топор в ране, развернулся и, вцепившись в ногу левого противника, что было сил, дернул вверх, пока тот отбивался от атак Ланса, чьи движения трудно было даже отследить. Только смазано мелька-ла широкая полоса стали.
А с правым великаном уже все было кончено. Потеряв равновесие от удара, отвлек-шись на новую атаку Итернира, он пропустил укол решившегося, наконец, принца в самое сердце.
Что было сил, Крын дернул ногу великана, стремясь опрокинуть его, но тот даже не пошатнулся. Парню казалось, что он целую вечность рвет жилы, напрягаясь в последнем уси-лии. Он уже задыхался, и, наверное, залил потом всю округу, когда, наконец, ступня против-ника оторвалась от земли. Воодушевленный успехом, на последнем дыхании Крын рванул вверх, вкладывая всего себя в этот рывок.
Великан, обескураженный непрекращающимися атаками Ланса, сметенный порывом Крына, тяжело перевалился через парапет и, взмахнув руками, исчез в отверстой бездне.   
Все уложилось в одно мгновение. Крын одновременно со вторым великаном грузно повалился на ступени. Он был поражен и подавлен тем, как много событий произошло мень-ше, чем за один выдох.
- Ты быстрый, - качнул головой Ланс, хотя в бесстрастных глазах не было заметно и тени эмоций.
Упершись ногой в тело великана, Кан-Тун освободил свой узкий клинок и победно оглядел соратников. Итернир отерев выступивший пот, поднял взгляд на торжествующую улыбку, и не стерпел.
Единым движением сгреб его за ворот, выбил меч и, навалившись, припер к парапету.
– Из-за тебя, высокородный ублюдок, - с гневом проговорил он в лицо бессильно по-белевшего принца, - мы все чуть не погибли!
Принца спасло лишь поспешное вмешательство Ригга, который подскочил и рывком оторвал Итернира.
- Оставь его, - попытался уговорить он, - мы же победили!
  - Ага, сейчас, оставлю, - мрачно заверил Итернир и широко, со смаком, всадил креп-кий кулак в благородную челюсть.
Юноша дернулся, опрокинутый наземь и потерял сознание.
Ригг выдернул нож из щита поверженного великана, оставив тяжело дышащего Итер-нира, который отошел так же быстро, как и разгневался.
- Спасибо, - сказал он Лансу, протягивая нож, - благодаря тебе мы можем идти даль-ше.
- Его благодари, - коротко отмахнулся тот, указывая на ошарашено мотающего голо-вой Крына, пытающегося прийти в себя. 
Итернир дружески похлопал того по плечу, кладя у ног топор, обтертый от крови ве-ликана о великанью же рубаху. Ригг тоже подошел и благодарно пожал руку все еще мало что понимающему Крыну.
- Если бы не ты, - объяснил он, - мы все бы пропали.
Тот лишь прогудел что-то нечленораздельное.
Когда Ланс, Ригг и Итернир уже подхватили свои нехитрые пожитки, готовые идти дальше, принц все еще лежал без памяти, а Крын сидел на ступенях.
- Ты его не убил случаем? - кивнул Ригг Итерниру на Кан-Туна. 
- Да не должон, вообще-то. Поваляется – очнется, – ответил он и обратился к Крыну, - тебя ждать, или ты пойдешь с этим?
Тот невразумительно помахал перед лицом рукой и помотал головой, мол, идите сами.
  - Только не пойму я, - спросил Ригг Итернира, - ты ж сам говорил, что они, великаны эти, не бьют в ответ?
  - Ты хорошо знаешь чего от них ждать? - пожал тот плечами, - я – нет.
3

Крыну казалось, что конца краю нет этому восхождению. Постепенно он заметил, что ступени становились все уже и уже, а парапет и вовсе сошел на нет. Причем ступени стали еще и высокими, так что идти было и вовсе невмоготу. Ноги налились тяжестью, и казалось, что восхождение, все замедлявшееся, совсем прекратилось. Но в то же время нельзя было присесть передохнуть, слишком уж узки были ступени. Приходилось идти вверх.
Неосторожно оглянувшись, он заметил, что исчезнувший парапет открыл то, что ранее ускользало от взгляда – восхитительной красоты вид, открывавшийся с этой высоты. Сейчас они достигли, наверное, уровня  орлиного полета и зрелище было завораживающим.
Никогда ранее Крын не мог представить себе, что земля сверху такая красивая. Даже когда лежал в стогу сена под бездонным ковшом неба и видел себя птицей. То, что он увидел сейчас, превосходило самые смелые мечты.
  Невольно он остановился, что было немедленно отмечено недовольным окриком принца. Но и тот, поведя взором вокруг, замер, как вкопанный. Он поднимался на самые вы-сокие башни дворца, но даже оттуда не видел подобного великолепия.   
От такого зрелища немного закружилась  голова, Крын невольно отступил назад, за-быв об узости ступени, его пятка, не найдя опоры, соскользнула, и, теряя равновесие, он на-чал валиться назад.
Широко взмахнув руками, он попытался, было, остановить падение, но было уже слишком поздно. Ужас сковал все его члены, он понял, что это конец, и во всех красках пред-ставил себе, как полетит в эту бездну, как неотвратимо ударится оземь. Паника охватила ра-зум, превратив голову в кусок льда.
Махнув рукой, он задел и принца, но тот вовремя вырвавшийся из чар зрелища, пере-пугался так, что от страха сделал совершенно неожиданное даже для самого себя: извернув-шись как кошка, он упал животом поперек лестницы, вцепившись намертво. Принц попытал-ся изо всех сил прижаться к ступени, слиться с нею, только бы не принадлежать бездне. Но когда он заметил, как поскользнувшийся Крын поясницей падает на край лестницы, и всем своим большим телом заваливается назад, сделал второй неожиданный поступок: мгновенно выбросив вперед правую руку, судорожно схватил кисть попутчика, даже и не подумав о том, что выдержать его он не сможет.
Крына, уже основательно распрощавшегося с жизнью и успевшего передать привет всем своим родным и всплакнуть в юбку матери, сильно тряхнуло, и он понял, что висит над бездной.
Руку Кан-Туна дернуло так, что показалось, будто кости вышли из суставов, а жилы с сухим треском порвались в клочья. Края ступеней, словно ножи, впились в ребра, от его ис-тошного крика чуть не рухнула сама Лестница. Он видел, как с плеча Крына сорвался и исчез глубоко внизу один из тюков. «Парадное платье»: подумал он отстранено: «Для представле-ния перед богами». А в следующую минуту понял всю неотвратимость своего положения: сейчас левая рука, судорожно хватающаяся за край ступени, разожмется, или соскользнет, они последуют за поклажей, и их ничто не спасет.
Разум советовал разжать пальцы правой руки, отпустить смерда, не достойного даже слизывать пыль с его сапог, но он держал. Хрипел, стонал от разламываемого острыми края-ми ступеней на куски тела, обливался потом, чувствовал, что руки начинают скользить, цепе-нел от страха, но держал. Держал, отмахиваясь ото всех умных советов, которые упрямо лез-ли в голову.
Крын висел над бездной, подавленный беспомощностью своего состояния, пытался вывернуться, зацепиться за край, но пальцы соскальзывали. Он ощущал, как поклажу и все тело неумолимо тянет вниз. Видел, что у принца нет сил, чтобы вытянуть и даже чтобы про-сто держать. Чувствовал себя виноватым, но не мог, не в силах был просить принца, чтобы тот отпустил его и спасся хотя бы сам.
Кан-Тун последний раз собрался с силами, и, чувствуя, как глаза вылезают из орбит, рванул Крына наверх. Тот совсем немного, на пол-ладони поднялся, но этого хватило, чтобы вцепиться в край.
Пальцы скользили по отполированной поверхности, но там, наверху, принц уже обес-силено замер. Надо было подтянуться, перевалиться через край, но Крын слишком устал в схватке с великанами, да и слишком тяжелой оказалась поклажа.
С каждым мгновением он чувствовал, как слабеет, как пальцы понемногу близятся к краю. И приготовился к последнему рывку. Он его ждал как самого светлого праздника и как день самой тяжелой работы в своей жизни. Всю свою душу, все свое естество, всю свою жизнь, всю боль и слезы в глазах матери, и скупые вздохи отца он вложил в этот рывок.
Поднялся до края, чуть ли не зубами вцепляясь в камень,  закинул ногу на нижнюю ступень. И тут почувствовал, как вырвавшийся из обессиленного забытья принц помогает пе-ревалиться на ступень.
Оба скрючились, пытаясь принять устойчивое  положение на узких и крутых ступенях, сцепились вместе, вжались в Лестницу, и позволили себе перевести дух.      


- Послушай, Ригг, как самый, что ни на есть глазастый из нас, взгляни, там эта прокля-тая лестница такая же узкая? – вопросил Итернир.
- Сейчас погляжу, - отвел взгляд от бесконечных ступеней Ригг, - сколько видно – да. Эй! Глядите! Вокруг-то красотища какая!
От восхищенного возгласа даже Ланс прекратил неумолимое восхождение и оглядел-ся. Действительно, он много повидал миров, но нигде не замечал такого великолепия. Оба застыли, не в силах оторвать глаз от раскрывшейся картины мира.
Итернир скептически повел взглядом вокруг, восхищенно присвистнул, верный своим привычкам, но, заметив, какими глазами смотрят вокруг спутники, насторожился, и странно спокойным и четким голосом проговорил:
- Сейчас осторожно, без лишних движений опуститесь на ступени, и постарайтесь при этом не глядеть вниз.
Ланс тут же напрягся и медленно начал опускаться. Ригг повернул к Итерниру непо-нимающее лицо, и как только он столь резко оторвал взгляд от картины внизу, его тут же качнуло, повело в сторону, но привычное, натренированное тело к счастью быстро справи-лось, установив шаткое равновесие. Вопросительно и беспомощно он смотрел на Итернира, застыв на полусогнутых коленях, раскинув руки.
- Медленно опускайся, - все понимающим, но не менее уверенным тоном почти прика-зал тот, - и не отрывай от меня глаз.   
Цепко не отпуская связующую нить взгляда, на порой предательски подрагивающих коленях, он медленно-медленно опустился и попытался охватить ступень, как будто не соби-рался никогда с ней больше не расставаться.
- Не надо смотреть вниз, - проговорил Итернир наставительным тоном, когда все не-много успокоились, - от этого может закружиться голова, а ноги дать короткую слабину. А на такой узкой лестнице это значит – фьюить! И внизу. Это – закон! – подвел он черту и весело подмигнул Риггу, - ну, что? Струхнул малость? 
- Да есть немного, - смущенно признался тот.
Чем вызвал уважительный взгляд со стороны Ланса.
- Молодец, что не стал оправдываться, - поспешил объяснить Итернир Риггу. – Я бы, например, сказал бы, что это у меня так, шнурки развязались. 
Напряжение слегка спало.
- Слушайте, чего я скажу, други, - заявил Итернир, - поелику ветер мне нашептал, что вечер уже не за горами, а ночевать на таких роскошных ложах, - он похлопал по узкой ступе-ни, на которой сидел верхом, - мне лично не представляется возможным, предлагаю не сходя с этого места свершить обряд принятия пищи и опосля уже рвануть наверх, уповая лишь на то, что всемогущие боги в милости своей предусмотрели наверху отдохновение для страж-дущих. Уж там-то мы и отоспимся. А?
- Наверное, было бы неплохо, - почесал в затылке Ригг, прислушиваясь к гудящим но-гам, и, замечая краем глаза, что Ланс уже без лишних слов развязывает тесемки мешка, меж тем внимательно следя, чтобы копье никуда не соскочило.
- Прошу вас, пожалуйста, угощайтесь, - сказал Ригг, доставая жареное мясо, перело-женное ароматными травами и так пахнущее, что от его запаха голова кружилась куда силь-нее, чем от взгляда за край.
Итернир гордо отстегнул от пояса флягу превосходного вина, а Ланс скромно и молча выставил на общий стол свою нехитрую снедь – солонину, хлеб и овощи.
Из-за узости ступеней сидеть было не слишком-то удобно, Итерниру не помогал и свернутый плащ. Даже лакомый кусок не тешил. Но все стойко держались, стараясь не нару-шить шаткого равновесия общения.
- Ригг, братишка, - не прекращая жевать, вспомнил Итернир, о давно заданном вопро-се, - за всей этой суетой сует со всякими великанами, кстати, здорово мы их все-таки прило-жили, а принцу этому я башку все-таки откручу, не нравятся мне все эти высокородные, мы как-то забыли о том разговоре, что вели с тобой. Помнишь?
- Вообще-то нет, - честно признался Ригг, отрываясь от куска мяса.
- Я о том, зачем ты на эту гору полез? Я к тому, что ежель тебя такая любящая девица ждет, чего же тебе еще надо?
- У меня мать заболела. Травянкой, - отставил он еду в сторону, – отца-то давно уже лес забрал. Хозяин порвал. А мать заболела. Давно  заболела, да все думала – обойдется, не хотела говорить. А когда голова стала кружиться, да слабость такая напала, что ходить не смогла, тогда только и сказала. Да я и сам уже пошел за Прином, нашим знахарем. Он-то и сказал, что травянка. И лечить уже поздно. Если бы, сказал, сразу, то, может быть, все бы и обошлось. А теперь, говорит, только чудо… 
Помолчали. 
- Ничего, - после долгой паузы вновь оживился Итернир, - дойдем. Будем живы – не помрем. А помрем – не пропадем.
- А ты? – спросил Ригг, в свою очередь.
- Чего – ты? - изобразил Итернир полнейшее недоумение.
  - Ну, зачем ты сюда пошел, - пояснил Ригг.
- А-а?! – изображая глухоту, приставил с уху ладонь тот, - Кого позвать?! – и, насла-дившись изумлением охотника, смилостивился, - Да ладно, не серчай. Это я так, шалю. Я, понимаешь, от природы чрезвычайно  любопытен. Страшно интересно,  что это за Лестница такая, и отчего вниз никто никогда не возвращался. Только иногда в лесочке под нею нахо-дили вдреб расшибленные тела Восходящих. Шибко я, понимаешь, интересуюсь, что там та-кое наверху.
- Но ведь, можно и самому… в смысле туда, вниз, ну… раньше срока, в общем,  - опе-шил Ригг.
- А ну и пусть, - отмахнулся Итернир, - так даже проще: ни забот тебе не хлопот боль-ше, почий себе мирно и всего-то делов.   
- Мне такого не понять, - сдался Ригг, глядя на Итернира широко раскрытыми глазами, - как же можно так к своей жизни?
- Значит – можно, - еще раз отмахнулся Итернир, - ладно! Не бери в голову!
- Как же это?.. – все недоумевал Ригг, - она же, жизнь, дана нам  свыше, и нельзя зна-чит, так вот с ней запросто.
- Ну, - всем своим видом являя воплощенное сомнение, протянул Итернир, - это еще не есть факт! А во-вторых, последним делом я всегда богов спрашиваю, поскольку мой бог меня рабом не кличет. И давай-ка, оставим эти богословские диспуты на потом, сейчас мне чуток другое интересно. Скажи мне, доблестный Ланс, а зачем тебе пришлось лезть на эту Лестницу, будь она трижды неладна?
Ланс спокойно отставил еду и внимательным и долгим взглядом посмотрел на по-смевшего побеспокоить его духовное уединение. Потом медленно, словно осторожно, произ-нося слова, ответил:
- Я – воин. 
Итернир тряхнул головой, дескать, уж спасибо, и так разглядел! Меж тем, Ланс так же неторопливо густым, чуть хриплым голосом, продолжал:
- Я видел больше боев, чем вот он, - он кивнул на Ригга, - встречал рассветов. Лестни-ца – здесь я еще не был.
- Ха! – хитро прищурился Итернир, - а как же с великанами? Когда без нас ты никуда не прошел?!
- Я здесь, они внизу, - невозмутимо ответил ветеран.
- Ну, хорошо, - продолжал Итернир, - дойдешь ты до конца, а желание-то, какое зага-даешь?
Ланс поглядел на него долгим внимательным взглядом.
  И не ответил.


Кан-Тун  обессилено перевернулся и сел на ступени.
- Эх-э, - глубоко вздохнул Крын, пытаясь принять позу поудобнее, - ты только что, это… в общем спасибо… я, наверное, должон, или что-то такое.
- За что? – спросил принц.
- Ну… это… ты же меня вроде того, что спас, - пуще прежнего замялся тот.
- О! Безусловно. Но пока оставим. Я хочу есть, - заявив это, Кан-Тун требовательно уставился на парня, но, заметив, что тот и не думает ничего делать, пояснил, - Чего смот-ришь? Достань еду из мешка и покорми меня.
Крын тяжело вздохнул и покорно полез в свой мешок. За что сразу заработал гневно-раздраженный возглас принца, обвинение в подзаборном происхождении и только потом бо-лее четкое указание.
Поразмыслив и осознав сказанное, он развязал уцелевший тюк принца и принялся кормить будущего государя. Он доставал еду, лакомые кушанья, которые видел впервые в  жизни. Впрочем, и сейчас разглядывал он их недолго. Принц ел, обильно заливаясь соком и щедро смазывая лицо жиром, громко чавкал. Не скоро насытившись, отвалился назад, сколь-ко позволяла лестница, и распорядился:
- Теперь убери, что осталось, и можешь поесть сам.
Крын достал из своего мешка кусок сала, хлеб и приступил.
- Скажи, - спросил принц, отдыхая, - а зачем тебе все это вообще?
- Чо? – переспросил тот, жуя.
- Восходить.
- Да я не сам… меня старшие послали, - отвечал он, успевая в то же время старательно пережевывать и вовремя откусывать новые куски, - засуха уж второй год как… если… это… дождя того… ну, не будет… в общем… и в нонешнем годе…тогда того… вот эти собрались и решили. Все равно… говорят, дурак. Пользы никакой… значит, - закончил он с некоторой обидой.
- Ясно, - протянул Кан-Тун.
- Э-э, принц…
- Сиятельный принц, - наставительно поправил он.
- Дозволь, это… спросить, сиятельный принц.
- Дозволяю. Только сначала прожуй, - поморщился Кан-Тун.
- Ага… а зачем ты-то… того… В каковском смысле полез-то сюда?
- Разве ты не знаешь?
- Не-а! У нас того... никогда ничего не знают.
- Хорошо хоть к какому государю принадлежите, понимаете, - сказал принц и сделал вид что, не заметил простодушно-недоуменной мины попутчика, - Дело в том, что настоящий государь должен быть избран. Должен быть помазан самими богами. Для этого каждый на-следник отправляется наверх.
- А как же… это, - несмело перебил Крын.
- Что?
- Тебя же… сиятельный принц, отправлял сюда твой брат, или вроде того?
Принц снисходительно улыбнулся:
- Но пока настоящий избранник богов не подтвердит свое призвание, кто-то же дол-жен править такими остолопами как ты? Вот старший наследник и принимает от века прав-ление, пока младшие не вернутся с повелением богов. А уж если я дойду, ясно, как будет! – принц улыбнулся мечтам, на некоторое время погрузился в думы, а после велел, - Ну ладно, надо идти! 

Идти становилось все труднее и труднее, ноги уже не поднимались на высоту ступени, но останавливаться было нельзя. Узость лестницы не позволяла подниматься вдвоем рядом, нельзя было поддержать попутчика. Если бы оступился тот, кто идет впереди, он неизбежно увлек вниз и остальных. Но выбора не было. Надо было идти, пусть все медленнее, но идти. Раз за разом переставлять неподъемные, немеющие ноги, опасаясь потерять равновесие. 
Вечерело.
  При всем при том, чем выше поднимались, тем крепче становился ветер. И бороться с неровными порывами тому, кто и так едва не шатался от усталости, было совсем не просто.
Первым шел Ланс. И, хотя казалось, что походка его столь же уверенна и невозмути-ма, как и раньше, он чувствовал, что все сильнее опирается на копье, прекрасно зная, что сто-ит древку соскользнуть с полированной поверхности Лестницы, и все будет закончено.
Следом шел Итернир. Было видно, что он привычен к долгой ходьбе. Жилистые ноги несли хозяина сами, а он, казалось, думал совсем о другом, унесясь мечтами далеко-далёко от своего пути. Со стороны не было видно, что он изо всех сил боролся со сном, боясь потерять контроль над деревенеющим телом и пропустить очередной порыв ветра.
  Замыкал шествие Ригг. Даже сейчас, непривычно уставший, все равно шел своей мяг-кой, неслышной походкой. Всякий раз надежно ставил ногу, как бы сродняясь стопой со сту-пенью. Он действительно не думал о ногах. Просто молча удивлялся необычности выпавшей тропы. Не думал, что станется с ним, если попросту оступится или не справится с порывом ветра. Он глядел вперед и вверх, замирая от восторга перед разворачивающейся картиной за-ката.
Этот закат был грандиозен и немыслим для того, кто в своей жизни никогда не под-нимался выше самого высокого дерева на самом высоком бугре. Небо стало необычайно вы-соким, раскинувшись вокруг и вверх и вниз. Переходы его цветов были столь глубоки и на-сыщенны, что захватывало дух. От по-ночному синего, почти черного, в самой вышине, к пламенеюще-алому вниз, к горизонту. Этот закат был  лишен той нежности, какой он полон внизу, зато был пронизан страстью, разметавшей сполохи пламени по всему низу неба в тщетном стремлении достичь вершины. Невозмутимо-вечной бескрайней высоты.
Постепенно стемнело совсем. Мир вокруг был еще долго погружен в серые сумерки, после того, как солнце ушло. Небо ставилось все чернее, и, наконец, все поглотила ночь. Звезды густо усыпали небо, блистая на черном бархате.
И тогда, попутчики дружно прокляли про себя жрецов, что назначили начало Восхож-дения на полдень.
Уже не видно было ступеней, они словно растворились в ночной всеобъемлющей тьме. Можно было лишь ногами чувствовать их, всякий раз надеясь не промахнуться. Но ус-тавшие ноги отказывались что-либо чувствовать.
Только Ригг мог понять с его чувством тропы, что ступени постепенно теряют свою безупречную полировку. Их поверхность становилась выщербленной, местами змеились трещинки. Но что действительно радовало, так это кустики травы, несмело пробивающиеся в камне. Почувствовав первый из них, он решился нагнуться, нежно провел по нему ладонью и отправился дальше.
Ступив в очередной раз, и промахнувшись, Итернир потерял равновесие, и, грохнув-шись все-таки на Лестницу, понял, что ступени стали более широкими и низкими. Кто бы знал, как тяжело было, нехорошо поминая всех известных богов, не заснуть, а идти дальше.
Меж тем, и это уже почувствовали все, ступени действительно стали гораздо шире и ниже. Ноги же еще долго по старой привычке высоко поднимались, норовя опрокинуть хозя-ев. Упав в очередной раз, Итернир понял, что целиком помещается на этой ступени,  тело мгновенно расслабилось, и он заснул глубоким крепким сном. Споткнувшийся о попутчика Ригг, сразу же последовал его примеру. Лишь Ланс, прежде чем уснуть, успел снять со спины меч и подложить под голову дорожный мешок.      
4

Едва солнце расцветило все вокруг цветами утра, Ланс открыл глаза. Несмотря на вче-рашнюю усталость, он чувствовал себя довольно бодро, поскольку привык набираться сил и за более короткое время сна. И уже очень давно.
Он соскоблил кинжалом жесткую щетину со щек, посмотрел на спящих вповалку по-путчиков, вольно разметавших руки и ноги. Глядя на них, невольно вспоминал себя молодо-го. Самое время сейчас было бы собраться и уйти, но воспоминания столь напористо лезли в голову, что он откинулся на спину, подложив руку под голову, и, глядя в бездонное голубое небо, покорно отдался на милость пережитого.
Младший сын мелкопоместного дворянина. Действительно, что мог бы дать ему отец, кроме обучения боевому искусству наравне со старшими сыновьями, да меча не последних в числе прочих оружейников?
Сейчас его увитая тугими мышцами рука нежно пробегала по эфесу этого самого меча, что прошел с ним весь путь. Задерживалась на сбитой когда-то довольно дорогой отделке. Вспоминая историю каждой выбоины. Эта, когда он едва не лишился пальца. А эта, когда они бились в ущелье Перни. Эта… а маленький камень отсюда он продал, когда они промо-тались в Голке. И денег не было даже на еду. А наняться не светило в округе всего графства. ...а эту выбоину гарда получила во время того безумного боя в пустыне. Весь отряд кроме их тройки куда-то пропал, и лишь много лет спустя, он наткнулся на их кости в барханах.
Что оставалось сказать отцу, кроме того, что сын не должен уронить честь фамилии, что благословляет на подвиги, достойные героев древности? Что не может дать ни клочка родной земли, но, может быть там, в далеких странах, сын завоюет себе королевство?
Что ему оставалось делать, как не уйти искать лучшей доли? 
  Он вспомнил первые свои шаги. Когда очарованный розовыми мечтами о рыцарском кодексе чести, впервые столкнулся с суровыми жизненными реалиями. В которых рыцарь в блистающих доспехах с именем Прекрасной Дамы на устах оказывался обычным грабителем с большой и не очень дороги.
Свою же прекрасную даму он нашел не так далеко от дома. Пройдя всего пару горо-дов, владения трех-четырех герцогов, оказался во владениях барона… Как же его звали? За-был. В такие мгновения особо остро ощущалась тяжесть прожитых лет. И давило понимание неотвратимости ухода в прошлое всего, что знал, и что жило лишь в памяти.
Пускай он не помнил имени того барона, но хорошо запомнился сам город Эльнере. Город, который восстал против барона и победил. Как ни странно. Ланс, хоть и был гостем синьора, но, бежав с его подопечной Лирой, поневоле примкнул к восставшим.
Ими руководил странный парень. Слишком молодой. Но все они тогда были молоды. Как весь мир. Парня звали… Сехей, Сажей, Зергий?
Какая теперь разница?
Он отменно владел мечом. И сам меч у него был отменный. Чем-то парень был похож вот на этого Итернира. Чем?
Какая разница?..
Тогда его поставили командовать отрядом наемников, созданном из ничего прямо в осажденном городе. Да, бойцы тогда не шли ни в какое сравнение с теми профессионалами, какими станут после многих дорог с ним. Но тогда они все были живы.
То была первая война в его жизни. И первый самостоятельный бой. Когда они замани-ли отряд барона вместе с ним самим в близлежащие скалы и там уничтожили. Странные это были скалы. Но это все мало волновало. Главное тогда было, что Лира была с ним. Перед схваткой он оставил ее с рыбаком Глэем, который с ними бежал из замка барона.
Как же он тогда был молод, как влюблен, с каким неистовством бился! Но дальше не-изменно вспоминалась сцена, которую он терпеть не мог вызывать из памяти. За свою наив-ность, за то, что вел себя как последний дурак. А больше за то, что ничего не изменишь. Хотя в последнее время он вспоминал это все спокойнее.
Перед глазами вставала сцена, когда он, все еще разгоряченный схваткой, светящийся радостью победы, вбежал в грот и остановился у входа. Лира сидела, обнявшись с Глэем. При виде их Ланса что-то кольнуло изнутри, но он тут же осек себя. Это, наверное, чтобы ей не было страшно. И еще подумал, что сейчас или никогда. И радостно воскликнул обращенным к нему лицам:
  - Мы победили! – и, уже только для Лиры, добавил, - ты свободна…
Глэй вскочил, шумно поздравил Ланса и вышел.
Ланс шагнул к Лире и опустил голову, не находя слов:
- Ты свободна теперь… и можешь идти куда захочешь, - и добавил вполголоса, - мо-жет, со мной. 
«Сейчас, или никогда»: вновь строго повторил он себе и, уже уверенней, сказал:
- Я давно хотел сказать тебе, - вновь опустил глаза, поднял их, - Я люблю тебя, всем сердцем. 
Подошел к ней, выпустил меч из руки, встал на одно колено, взял ее ладонь в свою и поцеловал:
- Будь моей женой!
Сейчас он вспоминал это и хмурился. Глупость. Наивность. Самообман.
Она мягко высвободилась и села на камень, опустив голову на руки:
- Я… не могу… - у нее так же не было слов, глаза заблестели влагой.
И тут Ланс все понял. Все сразу стало ясно. Впервые он увидел, кто стоит рядом с Ли-рой.  Ну, что же, он завоевал для них счастье.
Не поднимая головы, спросил уже без всякой надежды:
- Глэй?
Она не ответила, но молчание было тяжелее всякого ответа.
Он поднялся и рванулся к выходу. Но остановился, бессознательно что-то ища. По-добрал меч. Она взглянула на клинок, покрытый не остывшей кровью.
- Нет! – бросилась она к ногам.
Он остановился, посмотрел, ничего не понимая, на нее, на меч, и усмехнулся:
- Что ты, теперь это вся моя жизнь, - обтер клинок какой-то тряпкой с пола и вложил в ножны.
Уже совсем без прежней решительности.
Не зная, как вот так просто уходить, словно еще надеясь на что-то, шагнул к выходу. Обернулся:
- Я желаю вам счастья… - голос был тих и мягок, - Если бы ты знала, как я желаю вам счастья. 
Уже почти вышел, но вновь обернулся:
- Если что – я помню вас. Буду рад. Не забывай.
И вышел.
Яркое солнце резануло глаза. Острые обломки скал громоздились под ногами. Все же странные это были горы.
Глэй был неподалеку. Подошел.
Ланс положил руку ему на плечо:
- Иди… она ждет тебя.
Опустил руку, не зная, что еще сказать. Что-то сказать было надо.
- Береги ее…
Еще раз взглянул, легко толкнул в плечо и пошел прочь, перепрыгивая с камня на ка-мень.
Взобравшись на откос, и увидев войско, чистившееся после битвы, окончательно уве-рился, что теперь именно в этом вся его жизнь.
- Ну, ребята, за мной! Пропивать поместье барона! – весело крикнул он, спускаясь по откосу.
Теперь-то он знал, что любви не бывает. Не бывает вечной, большой любви. Бывает обман. Чаще – самообман. Но также знал, что не может быть по-другому.
А память услужливо продолжала вытаскивать из небытия картинки.
Потянулись бесконечные дни, дороги. Сколько их было? Сколько раз их нанимали? Сколько раз он начинал все снова, набирая новый отряд? Сколько ему лет? Он не знал. Гово-рили, что его виски уже тронуты сединой, но он не знал этого наверняка. Никогда не интере-совался.
От большей части жизни в памяти остались какие-то эпизоды, отрывки. И он видел в них себя уже со стороны.
Вот взятие города. Толпы осаждающих рвутся к стенам. К воротам подкатили таран. Самые сильные воины раскачивают его, скрытые крышей, обложенной мокрыми шкурами, стараясь разбить ворота.
Кругом шум и гам, звон мечей, треск, стоны умирающих.
- Вылторп! Твою ж так налево… да не ты налево, идиот! - молодой еще человек, во главе своего отряда устремляется к стенам.
Его люди действуют, пожалуй, наиболее слаженно, чем все остальное войско. Неся вместе со своим отделением лестницу, он звучно командует:
- Брекснер! К третьей куртине!..
- … вашу так! Правее заносите!
- За мной, ребята! Шустрей!
И вот он уже на вершине стены. Умело орудуя мечом, отбрасывает сразу троих защит-ников, и его воины ловко и неотвратимо перелезают через стену.
Под напором одной из частей отряда рушится объятая пламенем башня. А он сам с горсткой своих воинов, спрыгивает с внутренней стороны стены, пробивается к воротам. Тонкое древко стрелы вдруг пронзает левое плечо. Над сердцем. Но он уже уперся в тяжелый засов. Еще пара стрел расцветают белыми оперениями, но засов уже скинут, створки распа-хиваются, и лавина победителей врывается в ворота…
Битва. Огромное поле, сплошь покрытое людской массой. Вот конница устремляется  в атаку, опрокидывает правый фланг, вонзается в тыл центра. Огромная людская масса тяже-ло дрогнула, подалась. Сейчас люди не выдержат, побегут от всадников, неумолимо насти-гающих все и вся. Но словно из-под земли, позади конницы возникает новый отряд, ведомый могучим воином.
Неожидан и сокрушителен удар этих людей. Они не были закованы в сталь. Лишь средний доспех скрывал их тела. Но словно нож в масло они вонзаются во вражескую конни-цу. Бежит она. И преследуют ее эти воины.
И сам центр уже подался вперед, еще мгновение, и битва будет выиграна, но враг вво-дит последний резерв – отряд тяжелых латников перекрывает путь наемникам.
И вновь они показывают необычную выучку. Словно единый организм, смыкают ря-ды. И страшен натиск. Но страшнее всего врагу встретиться с командиром, что словно буй-ный вихрь на ржаном поле.
- В клин! – командует он густым, чуть хриплым голосом, гремящим, как трубы смерт-ного призыва. 
И воины выстраивают клин, смыкаясь плечом к плечу, не давая врагу окружить ко-мандира, что бьется на острие строя, стремясь к самому сердцу врага.
- Поддай, ребятки! – ревет он, - Шустрее.
И вертясь волчком, щедро рассыпая мощные удары, пробивающие доспех, рвется в тыл вражеского строя. Еще один дружный рывок, и строй врага прорван, а наемники уже ши-роко разворачиваются позади рядов центра противника…
Не битва это – поэма эпическая...
Другая битва. Такое же поле, но наполненное торжествующим криком одних, и пани-ческими воплями других. Люди бегут от людей. Падают под ударами. Земля густо напитана кровью.
Но среди лавины паникующих несокрушимой скалой стоит отряд наемников. Здесь нет криков. И бегущие, пусть и немногие, останавливаются, вставая в общий строй, повину-ясь молчаливым командам взмахами меча командира наемников.
Этот крепкий человек стоит на переднем краю отряда. Сомкнув людей в кольцо, пыта-ется вывести тех, кто уцелел. В его движениях нет ни бьющей через край мощи, ни удали. Но каждый удар, порой даже не заметный глазу, достигает цели. И его молчание пугает врагов надежней леденящего кровь клича…
Порой казалось, что он идет не по одному миру, а по многим. Сколь часто было, что без особо гладких переходов, он попадал из дремучих лесов в бескрайние пустыни. Но, в ко-нечном счете, это особо не интересовало.
Ему приходилось биться со слишком многими людьми, и череда лиц смазывалась в неопределенную  полосу. Но одна встреча запомнилась особенно. В каком-то безлюдном унылом месте, а, может, и посреди шумного трактира, он встретил странное существо. Все оно скрывалось под непонятного цвета истлевшим балахоном, и лица не было видно в тени капюшона. Так что нельзя было даже определить, мужчина это, или женщина. В иссушенных покрытых трупными пятнами руках оно сжимало косу.
Ланс не был суеверен. Он никого не узнал в этом существе, только вынул меч из но-жен… И никогда больше не встречал это странное создание.
Одна беда валилась на другую, одна война шла вслед за другой, и думать особенно было некогда.
Но однажды он вышел с отрядом к развалинам замка. Что-то неуловимо напоминала вся местность вокруг, но что? Он внимательно оглядел замшелые камни. И вдруг понял, что знает каждый из них. Воины, ничего не понимая, смотрели, как командир, черствый и мрач-ный человек, вдруг опустился на колени, и поцеловал камни руин.
Они не могли знать, что это был замок, где он был рожден.
Лансу страстно хотелось заплакать, ощутить влагу на своих щеках, но он так и не смог этого сделать.
Он так и не понял тогда, почему замок уже едва не сотню лет лежит в руинах, а он сам еще полон сил. Но все же это заставило остановиться и увидеть, что он стоит на пороге род-ного дома, имея едва столько же, сколько когда уходил.
Тогда впервые задумался, чего же ему надо от жизни…
Смутное чувство вдруг прервало ход мыслей. Ланс осторожно сел и огляделся. Внизу, там, где Лестница была еще узка, он заметил двух людей, которые едва передвигались.
5
Он встал, подошел к попутчикам и легонько тронул каждого за плечо. Итернир  сонно заворочался, но так и не проснулся, лишь промямлил что-то в ответ. Ригг вскочил тут же, будто не спал только что, и настороженно посмотрел на Ланса.
Тот молча кивнул на Лестницу.
Ригг с удвоенной энергией принялся толкать Итернира. Тот ворочался, пыхтел, сопел, но просыпаться никак не желал. Отчаявшись, Ригг ни с того ни с сего, казалось бы, вдруг за-кричал:
- Вставай, ты опоздал!
Итернир рывком сел.
- Что?! Где?! Чего?!
- Вон, гляди, - показал Ригг.
- А, - почти мгновенно оценил Итернир происходящее, - и стоило меня так пугать? Я на это дело и обозлиться могу!
- Да тебя же, видать, иначе-то и не поднимешь, - пожал плечами Ригг, - что делать-то будем?
- Предложения? – спросил Итернир, краем глаза глядя на спокойно пакующего мешок Ланса.
- Помочь, им надо, так, что ли, - довольно неуверенно сказал Ригг. - Не ровен час, че-рез край опрокинутся.
- Да, - протянул Итернир, почесывая в затылке, глядя на Крына, пытавшегося подхва-тить на себя пошатывающегося принца, - у верблюда два горба, потому что жизнь – борьба!
- Кто такой верблюд? – удивился Ригг.
- Зверь такой. Чужой нации, очень запасливый. И вообще я тебя слушать не собира-юсь, тот, кто способен разбудить человека, способен на любую подлость! – воскликнул и до-вольно зло добавил, -  и я сам пойду спасать благородного выродка, из-за которого чуть внизу не оказался? Да ни за что!
Но, не дождавшись  одобрения собеседников, а может, видя, что Ригг уже отправился на подмогу, все же проворчал, тяжело поднимаясь:
- А, в конце концов, второй-то нас всех спас, - и, уже направляясь к жертвам своего милосердия, вздохнул, - пользуйтесь, пока я добрый…

- Что же мы с ними делать-то теперь будем? – поинтересовался  Итернир, критически оглядывая принца, спящего вповалку с крестьянином, - оставить здесь, что ли?
Ригг поднял голову, пристально  огляделся вокруг, потянул воздух носом, и ответил:
- Думаю, одних оставлять опасно – рядом лес, всякое может случиться.
- Это ты с чего взял, что лес? – изогнул бровь Итернир, - это вон та темная полоска у горизонта и есть лес?
- Да. Я по ветру слышу.
- А, ты же охотник, – сделал вид, что все понял Итернир, - но все же, что же нам те-перь с ними-то делать?
«Снимать штаны и… бегать»: саркастично добавил про себя, но вслух ничего не ска-зал.
С ответами никто не спешил.
- Что до меня, - решил сдвинуть дело с мертвой точки Итернир, - я бы оставил этого порфиророжденного… хотя, от того же Крына я бы мух отгонял, спаситель все-таки.
- Ты же сам говорил, - несмело сказал Ригг, - что коли суждено одному дойти, то так тому и быть. Своим чередом. А пока вроде того, что... нечего и в петлю лезть… да, как-то так…
- Я? Говорил?
- Да, - пожал плечами Ригг, - Кан Туну и говорил…
Итернир вопросительно повернулся к Лансу. Тот молча и тяжело взглянул, но так ни-чего и не сказал.
- Ну, говорил, - попытался отмахнуться Итернир, но, после минутного раздумья, кив-нул, - а, пожалуй, что так оно и вернее. Я, кстати, и вообще уже давно предложить хотел, да все не судьба, что-то, чтобы идти всем вместе. Тогда хотя бы один может действительно и дойдет. Вы-то как на это смотрите?
 - Я думаю, что так вернее, – ответил Ригг, и видно было, что на его душе стало спо-койнее.
- А ты? - обратился Итернир к Лансу.
Ланс посмотрел на него, потом под ноги, снова поднял взгляд и коротко кивнул голо-вой.
- Ну, что же, теперь надо подождать, пока эти чудики проснутся и дальше в путь. И уж не знаю как вы, - заявил Итернир, сладко позевывая, - но я, пожалуй, последую их примеру, на денек-другой.   
Столь бесцеремонно оставив делить право первой стражи Риггу с Лансом, он уже че-рез мгновение храпел, как следует завернувшись в свой поношенный плащ. Да так храпел, что, если бы здесь были птицы, то, оглушенные, они умирали бы прямо в полете.

Здесь ступени уже не были столь высоки и узки. Напротив, они становились все шире и шире, а высота их и вовсе сходила на нет. Испещренные трещинами, крошащиеся в мелкий песок, под напором отчаянно пробивающейся травы, они выглядели несравненно роднее и живее, чем там, внизу, мертвые и безупречно отполированные.
Навстречу путникам стали попадаться невысокие кусты, чахлые деревья, а темная по-лоска на горизонте разбилась на отдельные рощи.
Постепенно под ногами вместо хруста песка послышался мягкий шелест густой травы. И когда солнце лениво подвалило к зениту, спутники вступили под широкие кроны могучих деревьев. 
Ригг сразу весь переменился. Его походка стала еще мягче и плавнее, и все движения приобрели особую точность и уверенность. Уши забавно прижались к голове, словно пытаясь слышать и за спиной хозяина. Весь он стал неотличим от прелой листвы, по которой ступал, от деревьев, которые скрывали его в своей тени. Ригг был дома.
Ланса же, хотя он никому об этом и не сказал, насторожила тропа, по которой они ступали. Точнее говоря, даже не сама тропа, а то, что ее не должно было быть.
Не так уж часто отправляются сюда Восходящие, чтобы проторить такую тропинку.
Меж тем лес вокруг становился все гуще. Кроны деревьев сомкнулись над головами сплошным шатром, давая густую плотную тень, подлесок требовательно подступил к самой тропе, словно сжимая путников в своих объятьях.
Все реже и реже видна была фигура Ригга, бесшумно скользящего справа от тропы.   
Внезапно почуяв что-то неладное, Ланс, неизменно шедший впереди, остановился.
- Чего встали-то, - удивленно воскликнул Итернир, - притомился что ли? Воитель? Или грибков захотелось пособирать? Наш отважный воин Ланс взял грибочков про запас…
Начал было напевать Итернир, но тут же умолк, прерванный предупредительным жес-том Ланса.
- Так что же случилось? – решил в свою очередь прояснить ситуацию Кан-Тун, но до-говорить не дали.
Листва вокруг зашелестела, затрещали ветви и впереди и позади путников на тропу вышли звероватого вида люди.
Они были одеты в плохо выделанные вонючие шкуры, и лишь на одном, что повели-тельно рычал на остальных, была сильно порванная кольчуга. У него же, единственного из всех, был железный тесак. Остальные были вооружены суковатыми дубинами, а кто и вовсе одной лишь слепой яростью. Все до глаз заросли жесткой грязной шерстью, по которой дружно и едва ли не с песнями маршировали вши.
- Мужики, у вас тут свидание, что ли? – наивно округлив глаза, спросил Итернир, - или вам сказать, как пройти в библио… в пивнушку?
Вожак стаи утробно проворчал что-то и все они, подхватив этот клич, начали медлен-но подступать к будущим жертвам.
  Зашипело о ножны обнажаемое оружие, Крын потянулся за спину за топором, лишь Ланс поудобнее перехватил копье, и это его спасло. Листва крон точно над их головами не-ожиданно бросилась вниз, сковывая руки искусно замаскированной сетью.
Ланс успел уйти перекатом в сторону, на него бросились два противника, широко раз-махивая дубинами, но тут же упали на землю. Один с распоротым животом еще бился в аго-нии, а другой с пробитым сердцем сразу затих.
Ланс дернулся вперед на самого вожака, противники шарахнулись от неожиданности, а он под громкий треск ветвей, скрылся  в придорожных кустах. Только дрожащие ветви да еще один незадачливый нападающий с горлом, из которого неудержимо хлестала кровь, ука-зывали место,  где он только что был.
Спутанный принц только и видел, как опомнившийся вожак громко рыкнул, махнув тесаком в сторону кустов, и тут же едва не припадая на четвереньки, несколько дикарей скрылись в кустах. Затем один из нападавших, вышедших на тропу сзади, огрел его дубиной по голове, и принц потерял сознание.
Своя порция дубины досталась и Крыну с Итерниром, но, если второй сразу поступил по примеру благородно рожденного, то Крын оказался совершенно неотесанным деревенщи-ной. Удар не лишил его рассудка, лишь помутил сознание.
Когда Крын увидел, как его беспомощного спасителя грубо тащат за ноги дикари, и голова, мотаясь из стороны в сторону, бьется о выступающие корни деревьев, большое серд-це не выдержало.
Он, ни малейшим образом не оценивая прочность сети, рванулся, разметав обрывки и расшвыривая ближайших врагов. Необузданный гнев овладел всем телом и помутившимся разумом. Забыв о топоре за поясом, потрясая голыми руками, он  бросился врагов.
Черепа противников под ударами разлетались в клочья. Не спасало ни скудное ору-жие, ни звериная ловкость. Нанесенные ему удары, казалось, попадают в камень. Еще бы не-много, чуть-чуть и ему бы удалось освободить принца и бежать. Но тут чья-то рука дернула за плечо.
Он резко развернулся и тут же могучий удар бросил его наземь. Приподнявшись, он разглядел своего противника – здоровенного, пожалуй, даже большего, чем он сам, состояще-го, казалось, из одних мускулов.
Для этого дикаря не нашлось бы шкуры, которая сошлась на могучей заросшей груди, и оружия по руке. Лишь набедренная повязка одиноко обреталась на его теле.
- Угрр, - насмешливо рыкнул он, призывая Крына продолжить.
Тот вскочил, и, по-прежнему ослепленный яростью, ринулся на врага. С совершенно неожиданной для своих размеров ловкостью противник уклонился от броска и Крын снова оказался на земле. Тут же жестокий удар лишил его сознания.

Вырвавшись из плотного кольца нападавших, Ланс сразу бросился прочь. У него и мысли не было уводить их за собой. Он спасался сам.
Мелькала листва, ветви хлестали по лицу, узловатые корни, расползшиеся по сырой земле, мешали бежать. Если бы это была дорога, или хотя бы просто открытая местность, он мог бы выдержать не меньше суток бега. Но это был лес. Совершенно внезапно из густоты кустов выскакивали прямо на него толстые, в несколько охватов стволы, заставляя петлять, как загнанного зайца. В лесу нет прямых путей.
Сквозь шум ломаемых ветвей и раздвигаемой листвы, ухо уловило рычание преследо-вателей  справа. Мгновенно он дернулся в сторону, и тут же почва ушла из-под ног. Он за-скользил вниз по склону, устланному мхом и прелой листвой.
Оказавшись внизу,  Ланс тут же вскочил и кинулся прочь. Здесь в низине было совсем сыро, ноги до лодыжек утопали во мху, бежать стало еще тяжелей.
Как только почва под ногами пошла вверх, вновь послышались крики преследовате-лей. Ланс вновь свернул. Потом снова и снова пытался вырваться из стягивающейся петли, но все было тщетно.
Поняв, что кольцо сомкнулось, он помчался в гору прямо на преследователей. Мельк-нуло из кустов впереди перекошенное заросшее лицо, всхлипнул тяжелый кинжал, вонзив-шись под ребра, и он ринулся прочь, стремясь выбраться к следующим ступеням лестницы.
Ланс уже долго бежал под уклон. Одно только и было облегчение, что подлесок стал реже. Да и деревья изменились. Ели стали попадаться все чаще и чаще, заполонив небо своей тяжелой темной хвоей. С молчаливой невозмутимостью они взирали на бегущего человека, лишь по долгу службы стремясь хватануть жесткой лапой и лишить его последних лучей солнца.
Решив, что уже далеко оторвался, Ланс перешел на шаг, восстанавливая растраченные силы.
Здесь внизу под густым покровом зеленой хвои царила такая темнота, что сориенти-роваться не было никакой возможности, и Ланс шел, полагаясь только на память и чутье, ко-торое уже давным-давно прекратило капризничать попусту, как в дни молодости, и подавало лишь дельные советы. 
Тяжелый прелый воздух терял все звуки в густоте еловых лап, и для Ланса стало большой неожиданностью, когда навстречу, словно из-под земли выросло пятеро дикарей. Грубо ухмыляясь,  они приближались, чувствуя себя хозяевами положения.    
Чуть повернувшись назад, Ланс заметил еще пятерых справа и четверых слева. Теперь они держались скученно, опасаясь окованного копья.
Те, что вышли прямо на него даже не успели насладиться чувством удовлетворения от удачно захлопнувшейся мышеловки, как с легким шипением, обгоняя друг друга, всех на-стигли пять метательных ножей.
Ланс столь быстро оказался подле них, что из двоих он успел вытащить ножи раньше, чем те упали наземь мертвые. Собрав оружие, Ланс развернулся и посмотрел на оставшихся дикарей.
В глазах их явственно бился страх, выплескиваясь наружу. Дикари тяжело попяти-лись, смертельно боясь поворачиваться к нему спиной, а через мгновение бросились прочь, потеряв голову.
6

Ригг легко и бесшумно скользил в густой тени леса за людьми, пленившими его спут-ников. Когда они напали, он мог только бессильно сжимать кулаки в кустах. Сейчас Ригг ус-покаивал себя, что это было вынужденное и вполне разумное действие. На воле, живой, он гораздо полезнее попутчикам, чем связанный одной с ними веревкой.
Только не продиктовано ли это объяснение страхом и безотчетным ужасом, который овладел им, когда он узнал, о скрывавшихся людях, но не успел предупредить остальных, и дикари беспощадно расправились с попутчиками, а он лишь сидел в стороне, боясь шелох-нуться? Точного ответа не было, и это страшило. И этот страх был особенным, словно кто-то решал в этот миг, стоит ли все еще жить Риггу, охотнику с Лесного Ручья. 
Такие тяжелые мысли ели его поедом, нещадно вгрызаясь в растерзанную совесть, сбивая с шага и дыхания, мешая оставаться незамеченным и следовать за дикарями.
За всю свою, пусть и недолгую, жизнь он никогда не убивал людей.
А сейчас должен был это сделать.
Или нет?..
Сначала пленников тащили прямо по тропе, а после свернули на небольшую тропинку, уводящую в чащу. К закату лес расступился, открывая поляну, по которой было разбросано с дюжину грязных неопрятных шалашей.
Несмотря на полный беспорядок застройки, что-то определенное все же просматрива-лось в том, что все строения были собраны вокруг сооружения в центре, оставляя  открытой небольшую площадь.
В центре возвышалась в два человеческих роста ступенчатая пирамида из такого же, что и лестница материала, только матово черного. На вершине, словно государь на троне, располагался массивный камень, сплошь покрытый потеками спекшейся и почерневшей кро-ви.
Ригг обошел поляну кругом, выбрал место, с которого было видно все происходящее на поляне, и залег в прелой листве так тихо, что даже птицы не прекращали пение над голо-вой.
Весело и беззаботно щебечущие птицы. 
Пленников подвели к дюжине столбов, вкопанных в ряд перед пирамидой, и надежно привязали.
Вокруг собралось все население поляны, десятка три человек. Воздух загудел от оби-лия мух и гнуса, почуявших родную грязь. Казалось, от вони пригибалась трава.
- Что? – злорадно спросил Итернир принца, отвернувшегося при виде грязных зарос-ших, одетых в преющие шкуры существ, что были когда-то женщинами, - благородная кровь такого не переносит?  Благородные глаза созданы для более достойного зрелища?
Принц не ответил.
Вперед, оттеснив довольно прыгающего перед пленниками вождя, вышел бесконечно старый, по сравнению с окружающими, человек. Немощь высохшего тела была заметна даже сквозь ворох шкур, в которые он зябко кутался.
Он подошел к пленникам и внимательно и долго поглядел каждому в глаза. Его взгляд был неприятен. Не отпускало ощущение, словно под череп заползли холодные костлявые пальцы, и, подрагивая,  ковырялись там.   
Отойдя, он еще раз оглядел пленников. Покачал головой. Тот-Кто-Как-Все-Не-Помнил-Своего-Имени-Но-Не-Забыл-Свое-Племя был недоволен. Он повернулся к толпе ди-карей. В почтительной тишине поднял вверх руку с раскрытой тонкой ладонью, резко опус-тил. Дикари восторженно взвыли, потрясая суковатыми дубинами.
Вожак взял свой тесак наизготовку, и двинулся к пленникам, щеря крепкие зубы в ши-рокой ухмылке. Однако старик положил руку ему на плечо, и что-то очень тихо проворчал на ухо. Очень неохотно вожак остановился, отошел.
Старик повернулся к пленникам. Указал рукой на солнце, провел рукой дугу по небу до запада, потом по земле до востока, ткнул пальцем в вершину пирамиды, и чиркнул себя по горлу.
- С восходом, значит, - подытожил Итернир.   
И опять ему почему-то никто не ответил.
Собравшиеся встретили решение шамана без энтузиазма. Но тот властно взмахнул ру-ками, гул неодобрения потихоньку затих, и все разошлись по своим делам.
Вожак развернулся и свирепо рыкнул на дикаря, что слепо мотался по площади, не-ловко держа оружие пленников. Тот от неожиданности присел, испугался, выронил оружие прямо у пирамиды. Жалобно скуля, извиваясь, припадая к земле, он подполз к вожаку, гото-вый лизать его ноги. Тот одобрительно заворчал.
Все бы тут и успокоилось, но кусты на краю поляны расступились, выпуская кучку ди-карей. Они понуро шли, опустив головы. Ригг узнал того, что возглавлял это скорбное шест-вие. Вожак посылал его за Лансом. Возвращались же они с пустыми руками.
Охотник улыбнулся про себя, радуясь, что хоть кто-то ушел.
Меж тем вожак рвал и метал. Насмотревшись на объяснение неудачи, больше показы-ваемое, чем произносящееся, глухо зарычал, и вдруг бросился на провинившегося дикаря.
Он впился зубами в горло, рванул, расплескивая кровь, выплюнул изо рта кровавый ошметок и гневно воззрился на притихших дикарей.
Едва оправившиеся от встречи с Лансом, они сейчас были растоптаны в пыль. Жалоб-но и несмело скуля, лизали ноги вожака, пытались дотянуться до руки, моля о пощаде. Тот глухо расхохотался и отпустил. Их как ветром сдуло с площади, под хохот и улюлюканье «свиты».
Постепенно все стало успокаиваться. «Свита» расходилась по поселку, громко взры-кивая и задирая соплеменников. Один из них грубо ухватил женщину, которая проходила мимо, жадно впился ей в грудь, рванул скудную одежду, заваливая на землю. Та не сопротив-лялась, оставаясь совершенно безучастной к происходящему.
- Глянь, - мотнул головой Итернир для принца, - отошли уж порядком, а и тут народ мыслит по-дворцовому, государственными масштабами. Свои желания превыше всего. Пря-мо истые принцы. По-моему, ты уже нашел, что искал. Одно смущает – что-то уж слишком у богов с водой плохо. И с мылом.
Кан-Тун и теперь не ответил, столь красноречиво вздернув голову, что справедливо вспоминались соответствующие строки гимна государю.
Солнце опустилось за верхушки деревьев, окружавших поляну. Наступили долгие су-мерки. Все стихло.
Темнота густым плотным покровом окутала поляну, на которой никогда не разжигали костров, несмело загорелись первые звезды, и лесная ночь вступила в свои права.

Ригг лежал не шевелясь, скрытый прелой листвой. Какие-то букашки деловито снова-ли по телу. В кустах, над самой головой завела трель маленькая лесная пташка. Протяни руку, и пальцы коснулись бы нежных перьев. Но Ригг, которому приходилось порой целыми сут-ками лежать, не шелохнувшись в скудеющих дичью родных лесах, не двигался. Даже дыха-ния его слышно не было.
К великому неудовольствию охотника дикари выставили стража на ночь: тот неприка-янно слонялся по поляне, между хижинами. Нет-нет, да и прислонялся к плетеной стене, чут-ко задремывая. Однако всегда просыпался и, поднявшись, отправлялся в обход.
Ригг вновь внимательно огляделся, потянул воздух, широко раскрыв ноздри, вдыхая неповторимый аромат дикого леса. Этот лес был еще более дик и нетронут человеком, чем лес родины. Наполнен непроходимыми чащами, обилен живностью.
Буйство здешней природы порождало неповторимый, неопределенный дух. Дух сво-боды, притягательной дикости. Проникаясь этим настроением, хотелось оставить позади прежнюю жизнь, отбросить все и с головой окунуться в чистоту первозданной природы. Лег-ким стелющимся шагом пронестись над землей, не тревожа листвы на кустах, взять след не-осторожной лани, искупаться в лучах звезд, пробивающихся сквозь тень  листвы.
Ригг поймал себя на том, что он уже почти сбросил одеревенелую неподвижность с тела, готовый последовать зову природы. Одернулся, как от дурмана. Нечто подобное он ис-пытывал и в своих лесах. Но там этот зов был слабее. Здесь же он необузданно силен и, на-рочно прислушавшись, Ригг даже почуял в нем что-то недоброе, неопределенно опасное.
На родине всегда удерживал дом, семья, ради которой он должен был обязательно вернуться, и еще тысяча мелочей. А здесь у него была куда как более веская причина не слы-шать зова, плюс к тому, он должен был спасти попутчиков, с которыми обещал делить не-взгоды выпавшего пути. Он должен.
Полный осознанием этого долга он привычно отогнал стремление броситься в стихию леса, отправил свое звериное начало, гнев и ярость, жажду крови на задворки сознания, как делал всегда, когда на охоте они становились не нужны, или даже мешали.
Потом, все будет потом.
Потом.
Потом он отбросит все заботы. Расправит руки и ноги. И побежит. Побежит, согнув-шись едва не до земли, пробегая под низкими ветками. Легко и мягко огибая кусты и деревья.
Он будет бежать долго и красиво, плавно меняя направление, позволяя лесу самому выбирать тропу.
А потом, почуяв свежий след дичи, окунется без остатка в пьянящий восторг погони и поднимет зверя. Чтобы догнав погрузить зубы в теплую кровь...
Ригг даже вздрогнул, так навязчиво ощутил кровь на губах. Напряженно и осторожно вновь отогнал наваждение.
Странности этого леса начинали всерьез беспокоить.
Кроме лесного зова удивляло и полное отсутствие росы, хотя темнота уже давно спус-тилась к земле.
Ночь неторопливо перевалила за полночь. Звезды по-прежнему дарили неверный су-меречный свет. Стража никто не спешил сменять, но он и не засыпал совсем. По-прежнему вздрагивая, просыпался.
Близилось время рассвета. Затихали птицы. А росы так и не было.
Поняв, что страж так и не уснет, Ригг решил действовать, не дожидаясь утра.
Стороннему наблюдателю в этот момент лишь смутно бы показалось, что полог палой листвы беззвучно вспучился, и неясная тень невесомо скользнула в сторону поляны, раство-ряясь в темноте.          
Он ступал так мягко и неслышно, как только мог. Легкой тенью скользил среди ветхих хижин. Но когда подобрался к столбам, к которым были привязаны пленники, изумлению не было предела. Они ссорились!
- Человек столь низкого происхождения как ты… - корчил брезгливую мину принц.
- Высок ты, высок! Велик и могуч, - прерывал Итернир, - только в пупок не дыши – щекотно!
- Шут!
- Благородный ублюдок!
- Ублюдок?! Я помню своих предков до десятого колена!..
- Разве что начиная с древних свинопасов!
- Мои предки были великими героями, основателями королевств, истребителями!..
- Свиней соседа, и курей за столом. Но ты сам-то чем кроме предательства соратников отличился, чтобы тебе воздавался такой почет, как ты требуешь?!. – проорал Итернир и за-мер, почувствовав, как его рук коснулся холодный металл, обомлел, - кто здесь?
- Я это, - совсем тихо, над самым ухом прошептал охотник, - Ригг.
- Что же это ты замолчал! – продолжал Кан-Тун, - испугался мышиного шороха?
- Да погоди ты, - попытался одернуть его Итернир.
- Нет, от особ благородный кровей не отмахиваются … - по-прежнему резко ответил принц, и сам, вздрогнув, замер, когда нож занялся его веревками.
- Что и ты мышиный шорох услыхал? – не замедлил усмехнуться Итернир, растирая затекшие руки.
- Оставим сейчас, - высокомерно ответил принц, - полагаю после, когда над нами не будет висеть жертвенный нож, мы сможем полностью разрешить наши разногласия.
- Как скажете, - не поленился Итернир театрально взмахнуть плащом, - исключитель-но уповаю на ваши благородство и честь.
- Перестаньте, - тихо, но настойчиво осадил Ригг обоих, усердно трудясь над путами Крына, который, обвиснув на веревках, мирно спал.
Тяжелым мешком тот повалился на землю, так и не успев проснуться, и если бы не Ригг, подхвативший его, шуму бы было на всю поляну. Кое-как растолкали Крына. Спросо-нья тот совсем ничего не мог понять.
- Ладно, пора, дергаем отсюда! – скомандовал Итернир, увлекая за собой Крына. 
Однако не успели они достигнуть лесной опушки, как Итернир круто развернулся, и заспешил обратно.
- Куда? – только и успел раздраженно вскрикнуть принц. 
- На кудыкину гору, - огрызнулся Итернир, - я же там меч оставил.
- Да брось, - попытался было отговорить, Ригг.
- Тебе-то брось, а я за него четверть сотни золотых отдал! – ответил Итернир, и еще быстрее припустил к пирамиде.
Принц, поколебавшись, тоже вспомнил о своих вещах и оружии. А Крын развернулся с таким видом, словно совершенно  все равно, куда бежать.
Ригг вырвался вперед, тревожно вслушиваясь в ночь, пытаясь распознать, где часовой. Выскочив на площадь, бывшие пленники живо подбежали к своему добру, а он, остановив-шись в стороне, потянул носом воздух.
Часовой же, перестав слышать брань, направился к площади, вяло заинтересовавшись, в чем дело. Едва он показался из-за угла, Ригг его заметил и бросился навстречу.
Остальные к тому времени лишь опоясывались, и бой надлежало принять ему. Он не успел даже оценить то, что впервые собирается убить человека, как мелькнула рука, взмахнув ножом, и лишь в самый последний момент Ригг сумел отвернуть руку, глубоко распоров пле-чо врага. И тут же нанес второй удар рукоятью в висок, оглушив противника.
Тот шумно повалился на землю. Потрясенный содеянным, Ригг не смог помешать это-му. Тотчас же проснулся кто-то в ближайшей хижине.
Но все же беглецы выиграли довольно много времени, и успели спастись в ночном ле-су. Ригг вел попутчиков, опираясь лишь на чутье, но так, будто родился в этих лесах. Пару раз они слышали по сторонам шум преследователей, но скоро стало ясно, что они бегут одни по утреннему лесу.
Итернир первый остановился, тяжело переводя дыхание. Сделали привал. Риггу все не давала покоя мысль, что он убил того стража.
- Я сейчас, - сказал он, и мгновенье спустя уже мчался в густом подлеске, по направ-лению к поляне.   
Достигнув поляны, охотник застал полный переполох. Вожак с рычанием рассылал остальных, то и дело возвращавшихся из леса, по каким-то поручениям, изображая бурную деятельность. Шаман рвал и метал, потрясая воздетыми к небу руками. Кругом царил шум, гам и хаос.
Обойдя поляну кругом, Ригг, оставаясь скрытым за пологом леса, заметил давешнего противника. Тот лежал все на том же месте, и какая-то женщина убивалась над ним.
Кровь из распоротого плеча щедро оросила траву кругом. Оценив рану, Ригг понял, что дикарь этот, если и выдержит потерю крови, то останется на всю жизнь калекой.
Меж тем раненый подсовывал женщине тяжелую дубину, глядя на нее кротко и даже умоляюще. Та, заливаясь слезами, исполняя тяжелую обязанность, подняла оружие двумя ру-ками и тяжело обрушила ее на голову раненного, оборвав его  мучения.
Ригг, возвращаясь, пребывал в еще большем смятении. Мысль, что из-за него погиб человек, наполняла ноги непривычной тяжестью, лишая легкости шага.

Крын, едва опустился на землю, тут же заснул.
 - Ну почему тот, кто храпит, всегда засыпает первым? – задал риторический вопрос Итернир.
Странное дело, но никто не ответил. Он постоял немного, выискивая место для себя и одновременно прислушиваясь к позывам организма, и вдруг понял, что ему очень захотелось прогуляться по лесу. Итернир  неторопливо отошел в сторону от спящего Крына и отдыхаю-щего принца.
Лес здесь был уже не той приветливой кудрявой дубравой, в которую они вошли вче-ра. Деревья были другие, незнакомые. Вместо нежных листьев у них были иголки, и они мрачными, седыми ото мха великанами поднимались ввысь, отнимая тепло и свет солнца.
Сырой плотный воздух нес густые запахи. Ноздри Итернира затрепетали под напором лесных ароматов. Ему никогда еще не приходилось испытывать таких ощущений, как сейчас, при виде этой дикой первозданно суровой природы.
Голова слегка гудела и тупо ныла из-за второй бессонной ночи. Мысли так и норовили потерять четкость.
Должно быть, думалось ему, трудно здесь выжить. Хотя, не мертв же этот лес. Живут же как-то звери, птицы. И человек должен быть способен выжить. Надо только внимательно слушать лес, уметь услышать и учуять каждый шорох. Надо его понимать. Даже не головой понимать, не разумом, а чувствами, самым нутром. Не видеть ветку под ногами, готовую хру-стнуть, а чуять ее…
Подвластный духу леса, он чуть согнулся, шаг приобрел упругость и бесшумную лег-кость. Итерниру казалось, что он чувствует все запахи, звуки, понимает их. Он уже каким-то другим, внутренним взором видел богатую жизнь леса. Здесь недавно прошло семейство ка-бана. Это дерево простоит совсем недолго, далеко вокруг разносится  шум усердно работаю-щих над ним  древесных жуков. Вот белки ссорятся в просторном дупле исполина. А здесь стая волков загнала  оленя.
Хищным животным он мчался в лесной глуши. Ни один лист не шелохнулся, ни одна хрупкая ветвь не потревожена. Чуткие ноздри улавливали любой запах. Уши, прижатые и чуть сдвинутые назад, не пропускали мимо ни одного звука.
Едва  успев понять, что проголодался, он напал на след зайца. Стрелой сорвался с мес-та, настигая жертву. Ноги столь мягко и чутко ступали, что заяц даже не услышал, что его преследуют. Лишь почувствовав на себе дыхание хищника, понял, что пропал, но было позд-но.
Острыми зубами Итернир ухватил за горло, рванул. Горячая кровь заструилась по гу-бам, наполняя силой, опьяняя ощущением победы. Он рвал зубами еще трепещущую плоть жертвы,  глотал сразу, не прожевывая. Вот это жизнь!
Только это и достойно называться жизнью.
Он вновь бесшумно несся, низко стелясь над землей. Еще теплая кровь на губах пья-нила. Он чувствовал себя невероятно сильным и могучим. Хозяином этого леса.
Внезапно в стороне мелькнула чужая светлая тень. Итернир круто свернул, выходя на след пересекшего границы его владений. Хищник всегда должен быть готов к охране своих охотничьих угодий. Теперь Итернир уже видел врага. Тот выглядел также почти как он, только был чуть мельче и моложе. Белый окрас противника раздражал. Итернир смутно по-чувствовал, что где-то уже его видел, но память упорно отказывалась помочь, и он захлебы-вался  переполнявшими его чувствами враждебности и раздражения.
Чужак выскочил на узкую прогалину, развернулся и взвыл, вызывая на поединок.
Свирепая звериная ярость захлестнула Итернира, он бросился в бой. Представляя  се-бе, как вцепится зубами, в это белое горло, рванет нежную кожу и напьется крови врага.

Два человека, не вставая с четверенек, рыча и разбрасывая вокруг пену ярости, вцепи-лись друг в друга, позабыв об оружии, висящем на их поясах. Все смешалось в один ревущий клубок.         
- Стойте! Остановитесь! – с криком появился Ригг на краю прогалины, - что же это вы, как же так можно!
Он и следовавший за ним по-прежнему сонный, но обеспокоенный Крын, бросились разнимать дерущихся. Те же, в самом деле, не были похожи на людей. Местами из расцара-панных или прокушенных ран сочилась кровь, размазываясь по грязной коже. Одежда поте-ряла всякий вид.
С большим трудом клубок человеческих тел растащили. Но принц, извернувшись, хватанул зубами Крына, держащего его, тот от неожиданности ослабил хватку, и принц вы-вернулся. Вновь дерущиеся покатились по земле.
- Давай-ка, держи его! – вновь ухватил Ригг Итернира, пытаясь выдернуть его из схватки, хотя Кан-Тун по-прежнему рвался в бой, от чего доставалось и охотнику.
Когда Крын снова обхватил принца необъятными руками, Ригг сдернул с пояса верев-ку, и попытался спеленать Итернира.
- Подержи-ка его, подержи, - приговаривал он.
Даже когда дерущиеся оказались туго связанны, они продолжали бешено рычать и ме-таться. Принц пробовал дотянуться зубами до веревки.
- Да что же это с вами сделалось? – пробормотал Ригг, присев перед Итерниром, и ска-зал, – это же я, Ригг. Как же ты меня не помнишь?
Тот на мгновение прекратил безумствовать, поглядел на него, взгляд стал сколько-то осмысленным.
- Я, это, я, - мягко приговаривал охотник, - Ригг. Мы же с тобой шли вместе.
Взгляд Итернира задержался, какие-то смутные тени воспоминаний вертелись в его голове.
- Ну, вспомни, мы вместе с великанами сражались, там, внизу.
При упоминании великанов, Итернир вновь бросил взгляд на принца, в бешенстве ис-казил лицо, зарычал, на губах выступила пена.
- Ну, хорошо, - сказал Ригг Крыну, поднимаясь, - бери этого, а я понесу принца, надо бы нам к стоянке возвернуться. Как же ты не углядел за ними?
- Дак я того… спал я, - потупился Крын, оправдываясь.
Когда вернулись к месту стоянки, Итернир с принцем поутихли. Их прислонили к стволам деревьев под сень густых еловых лап в противоположных сторонах, но так, чтобы они не видели друг друга. Ригг споро развел костер.
- Поедим, пожалуй, - сказал он, усаживаясь и развязывая мешок.
- А-а... эти как же – кивнул Крын на связанных.
- Эти-то, видать, - ответил Ригг, потянув носом воздух с их стороны, - дичиной под-харчевались.
- Так… эта, - продолжил разговор Крын, не забывая меж тем наполнять желудок, - че-го это с ними-то такое?
- С ними-то? А кто разберет? – пожал плечами Ригг, - посидим, может чего и удума-ем… Время-то у нас есть. Мало, но есть. Дикие до темноты след наш вести будут. К вечеру только сюда и придут…

- Как же ты это? – допытывал Ригг Итернира, - даже и имени своего не помнишь? 
Тот не поднимал головы. Осел, остановившимся взглядом уткнувшись в землю.
- Без имени же никак, совсем никак, нельзя, - настойчиво продолжал Ригг, - Итернир ты. Итернир. Ты человек.
При звуке своего имени Итернир поднял голову, взгляд вновь стал чуть осмысленный.
- Не дикий ты зверь совсем, ты человек. Человек ты. А зверя ты гони от себя, за чело-века держись, а зверя гони. Так только и жить. Ну, давай же. Вспоминай! Итернир ты! Чело-век! Человек волею своей славен, разумом! Гони прочь своего зверя! Не верь ему, – говорил Ригг, встряхивая Итернира.   
Тот схватил руками голову. Но не это по-настоящему порадовало Ригга, а то, что его пальцы уже распрямились, не были скрюченными, готовыми рвать и царапать.
- Борись, - приговаривал охотник, - только борьбой зверя и сдержишь. Себя вспоми-най.
Он развязал веревки, освободив пленника. Тот сидел, обмякнув, расслабленно запро-кинув голову. И только сам Итернир видел ту борьбу, которая шла в голове, с той частью, что звала забыть имя, жизнь и свой народ, что звала в лесную чащобу.
- Погоди… мужики, - проговорил он, наконец, с трудом вспоминая слова, - эк меня… это… прихватило крепко.
С принцем все обошлось легче. Хотя, поначалу опасались, что вовсе не справятся, по-скольку тот не реагировал ни на свое имя, ни на окружающих вообще. Но стоило Итерниру упомянуть о его благородных предках, как тот запальчиво закричал, расписывая их доблесть. И лишь увидев добродушно смеющихся спутников, обескуражено остановился. А мгновение спустя, хохотал и сам. Спутники смеялись радостно и весело, потому что смеяться могут только люди.
7

На рассвете густой туман беспросветной белесой мглой спеленал все вокруг. Роса крупными каплями выпадала повсюду, даже на людях, одежде, оружии. Подниматься и отправляться в путь пришлось в промозглой сырости.
Теперь шли цепочкой за Риггом. Одному ему, и его богам было известно, как здесь находить дорогу. Почва становилась все более влажной. Мох уже столь толстым слоем по-крывал ее, что ноги утопали по щиколотку. Почти перестало быть слышно пение птиц. А по-сле все реже стали попадаться и те ели-гиганты, что лишали путников света в таежной чаще. Здесь их работу делал туман. А он и не думал рассеиваться, только деревья выпускал из себя все тоньше, корявее, облепленные мочалами мха.
Итернир еще с вечера был какой-то притихший. Почти ничего не говорил. Шел, по-груженный в свои мысли, спотыкаясь чаще всех.
- Слушай, Ригг, - в конце концов спросил он, - а ты-то как же, разве ничего не почув-ствовал?
- Как же не почуял? – пожал тот плечами в ответ, - только же я родился в лесах. А там кажный день возвращаться надобно. Да и тут слишком уж не праздное гулянье, чтобы можно было волком по лесу бегать.
- Ясно, что ничего не ясно, - вздохнул Итернир и обратился к Крыну, - а ты как же не озверел?
- Дак, я ж того… - озадаченно почесал тот в затылке рукой, с зажатым в ней принце-вым тюком, - спал же я. Да и кабы не спал. Ведь эта… рази можно… когда ждут внизу-то?
- И тут дело ясное, что дело темное, - опять вздохнул Итернир, прекращая расспросы, и почва вдруг ушла из-под ног, - э-эх! Как я вляпался!
Мох разорвался под ногами, и он сразу по пояс ушел в прогнившую грязь. Попытался встать, но и руки тут же оказались глубоко в грязи. Прорывая не такой уж толстый слой мха, он никак не мог найти опоры, меж тем чувствуя, как при каждом движении трясина  усилива-ет хватку с жадной беспощадностью, засасывая все глубже.
- Стой смирно! – тут же бросился к нему Ригг, - не ворочайся только – вмиг утянет!
- Да я и не кручусь, - неубежденно проговорил тот, чувствуя, что продолжает погру-жаться, а дна под ногами не чувствует вовсе.
- Ложись сейчас, - меж тем наставлял Ригг.
- Что? Тут же грязно, противно и мокро!
- Лягай, говорю! – почти приказал Ригг, и Итернир, распластавшись по поверхности  почувствовал, что сумел высвободить увязшие конечности, - теперича осторожненько к нам подгребай. Только вглубь-то не нажимай, не дергайся резко – опять завязнешь. Только по верху и води руками.
Едва Итерниру удалось подобраться к краю раскрывшейся трясины, попутчики вытя-нули его.
- Привал тогда сделаем, что ли? – предложил Ригг, глядя на облепленного грязью пловца. 
- Болота они как оборотни, - поучал Ригг попутчиков, уже после того, как все перевели дух, - Коли только чуть зазевать, тут же трясина затянет. Потому осторожно надо. Сначала слегой, потом - ногой.
- Сле… чем? – заинтересованно спросил Итернир.
- Вот это вот она и есть, - ответил Ригг, указывая на свежесрубленные каждому шесты в рост, - ей, значит, всегда путь проверяйте. А коль оскользнетесь, тогда рваться не надо. А сразу ложиться. Слегу поперек трясины кладите, да на нее опирайтесь. Она вещь надежная. Так, что коли затянет, свою слегу другим не тяните, опирайтесь на ее. А чтобы тянуть вас, на то у других слеги есть. И пуще всего следите, чтобы обувку не утерять. 
- Постой, а обойти болото, разве нельзя? – с плохо скрываемой надеждой спросил Итернир.
Ригг задумался. Привстал, напряженно вглядываясь в белесое молоко тумана.
- Обход-то поискать можно, - задумчиво кивнул он, - да только, мыслю, за нами пого-ня. Уж им-то эти места родные. Может, и не уйдем. А болота всякая тварь обходит. Вот, ду-маю, и удастся нам по болотам-то уйти.
Стали собираться. Итернир с Риггом поплотнее приторачивали дорожные мешки. Чтобы не болтались. Принц, изображая крайнюю деловитость, проверил и без того надежную перевязь меча, попытался отряхнуть довольно уже испачкавшийся плащ, и поглядел на Кры-на. Тот, беззаботно закинув за плечи мешок, приноравливался к слеге.
- Ты почему мои вещи не поднял? – в конце концов, спросил принц, - уже пора высту-пать.
- Так ведь эта-а… - простодушно предположил Крын.
- Кто же по-твоему, их понесет?
- Дак, эта… сиятельный принц, вещи-то того… твои, значит…
- И что с того? Тебе еще внизу была оказана высочайшая честь, нести мою поклажу, и дана на то монаршая воля!
Итернир искоса, ничего не говоря, но с нескрываемым интересом ждал ответа Крына. Тот шумно почесал в затылке, посопел, наконец, наклонился к тюку.
- Ну, раз того… монарша, значит, воля… тада конечно… даже что, пожалуй… токмо того… тяжел он уж больно… облегчить бы…
- Мне, как благородному принцу, лучше знать, сколько должно быть поклажи!
Крын еще немного посопел, помялся, да и взвалил тюк на спину. Итернир покачал го-ловой, и пробурчал что-то под нос.
С тем и собрались выступить, и все, кроме принца уже направились вперед, осторожно ступая, как вдруг недовольный голос остановил их:
- И вы думаете, что я, принц крови, пойду за вами?!
- А в чем дело? - обернулся Итернир, нехорошо блеснув глазами.
- Здесь грязь! – в гневном презрении скривил губы Кан-Тун.
- А-а, - воскликнул Итернир, - аристократ боится посрамить своих высоких предков, испачкав ноги грязью? И что ты предлагаешь?
- Он может нести меня, - ткнул пальцем принц в Крына.
- А зад тебе медом не намазать? – вспылил Итернир.
- Не горячитесь, - попросил Ригг, выступая между ними.
- Да я не горячусь! – закричал выведенный из себя Итернир, - я спокоен! – взмахнул он руками и спросил у Крына, - И что ты сам думаешь?
Тот пожал плечами, и несмело проговорил:
- Так как же эта... по-каковски это буит-то?.. сам потопну и его того...
- Нет, я требую! – топнул ногой принц.
- У богов требуй! – отрезал Итернир.
- Да что ты, - укорил Ригг, - как же про богов-то так можно-то?
- Можно, - уверенно отмахнулся тот, - давайте-ка пойдем лучше, сам прибежит.
И подтолкнул Ригга вперед. Тот нерешительно сделал несколько шагов. Крын тоже, потоптался, но поплелся следом.
- Стойте, вы так не можете! – донеслось до них пару раз, но вскоре послышались хлю-пающие шаги догонявшего принца.
После этого он присмирел и шел, понурив голову.
Поначалу старались идти, не замочив ног. Как пошли кочки, прыгали с одной на дру-гую, а дальше, когда и те стали попадаться все реже и реже, пришлось идти прямо по грязной гнилой жиже. Перестала попадаться живая трава, и вокруг виднелись лишь жалкие ростки да сгнившие на корню корявые деревья, облепленные мхом. Даже всегдашние болотные жители, хвощи и плауны, здесь встречались редко. И совсем не было слышно пенья птиц.
И туман. Окружающий все вокруг непродыхаемой сыростью. Не было видно ничего дальше трех шагов. Трех шагов по мутной, чуть подернутой ряской, жадно чавкающей тря-сине.
Особенно давило отсутствие какой бы то ни было ясности, сколько еще предстоит ид-ти в этом тумане, а дно все понижалось. Теперь попутчики брели уже по пояс в грязи.
- Когда же это кончится?! – взмолился Итернир. 
- Ты что же, ослабел? – язвительно спросил Кан-Тун.
- Да нет! Я исключительно о вашей, принц, усталости беспокоюсь, - склонился в по-клоне Итернир, однако, не удержал шаткого равновесия и упал.
Глядя на это, принц победно расхохотался и тут же сам, не уследив за коварной тряси-ной, окунулся с головой.
- Не стоять! – крикнул Ригг, продолжая идти, нащупывая тропу, – нельзя здесь стоять. Оставь их, Крын, сам увязнешь!
Кое-как спорщики поднялись, со значительным трудом высвободились из плотно схватившей их ноги трясины. Вновь пошли цепочкой, осторожно пробуя слегой дорогу.
- Так все же, как насчет конца-то?! – вновь спросил Итернир.
- Не знаю, - ответил Ригг, однако, повертев головой и, понюхав воздух, добавил, -  земля вверх идет, деревья близко, может, скоро посуше станет. Надо идти.
И они шли.
Не сразу, но земля и впрямь пошла вверх. Вскоре потянулись кочки. А затем первый раз почва, поросшая желтой травой, не чавкнула. Это было приятно.
- Земля! – радостно воскликнул Итернир, и со смаком добавил, - С-с-у-уша!
- Остров это, - объяснил Ригг, - передохнуть только.
Разошлись по островку, легли в изнеможении.
- Это вот и есть твои деревья, что ли? – насмешливо спросил Итернир Ригга, указывая на стайку жмущихся друг к дружке чахлых деревцев.
- Они живые, - нежно сказал Ригг, подходя и трепетно поглаживая тонкие веточки и листки.
Крохотный островок только и позволял едва обсушиться, а потом вновь надо было ид-ти по пояс в холодной воде. Вряд ли кому это могло пойти на пользу, и к закату Кан-Тун за-кашлял. Да и Итерниру недолго удалось поиздеваться над ним. Когда солнце окрасило туман кровью заката, он также не смог сдержать болезненных позывов.
Однако болоту и этого было мало. Не успела темнота ночи как следует сгуститься над спутниками, как у обоих заболевших поднялся жар. Навалившаяся слабость мешала идти. Болевшая голова теряла контроль над телом. А ноги до пояса по-прежнему были в холодной воде.
Как назло, нигде поблизости не было ни малейшего намека на сухую землю. Лишь к полуночи Ригг вывел на клочок сухой земли. К тому времени он и Крын почти несли на себе своих спутников, трясущихся от жесточайшего озноба.
Худо-бедно из сырых дров разожгли костер. Сменили нижнюю одежду. Но верхняя столь сильно вымокла, что это не могло спасти. Оба заболевших кутались в промокшие пла-щи, жались к костру, но тряслись от озноба.
- Держите-ка вот, - протянул Ригг обоим по очереди котелок с мерзостно пахнущим отваром, - я тут, пока шли, травок да корешков кой-каких набрал – первое средство от кашля.
Принц благодарно приник к котелку, морщась отпил. После передал котелок Итерни-ру.
- Вы, наверное, нас теперь бросите? – спросил он, наконец.
- Это от чего же? – искренне удивился Ригг.
- Мы ж больные, и сами идти не сможем.
Итернир тоже собирался что-то сказать, да ввиду собственных сомнений, промолчал. 
- Нет такого обычая, - отрезал Ригг, - верно, Крын?
Крын задумчиво кивнул головой.
- Ничего с вами и не сделалось. Сейчас после отвара спать-то ляжете, пропотеете как надо, болезнь с водой и уйдет. Все хорошо будет. А на рассвете, как идти сможете, дальше пойдем. Уходить отсюда надо. Больное это место. Я-то привычный. В Крыне от роду здоро-вья много. Но долго здесь просидим, и мы сляжем. А вам спать нужно. Давайте-ка.
Ригг уложил их ногами к костру. Дал принцу свое одеяло вдобавок к его плащу, а ото-бранное у Крына одеяло отдал Итерниру. Больные погрузились в тревожный беспамятный сон-дрему.
Когда Итернир проснулся посреди ночи, ему было уже гораздо лучше. Голова, хотя и болела, но туман лихорадочного бреда из нее ушел.  От обсохших у костра ног по всему телу разливалось сухое приятное тепло. Ригг сидел на страже спиной к костру, расслабленно глядя в темноту.
- Зачем ты пришел? – спросил он вдруг прямо в туман.
- Это вы пришли к нам. Нарушили, – ответил трескучий голос с другой стороны кост-ра, с той стороны, к которой Ригг сидел спиной.
- Мы ничего не тронем. Пройдем только. Болотная вода забудет, - спокойно говорил Ригг, меж тем медленно разворачиваясь, глядя высоко поверх костра, чтобы не слепило пла-мя.
- Ничего не тронете? – вскрикнул треском голос, - А растоптанные кочки? А сорван-ная трава?
- Свято то, что взято на прокорм. Таков закон леса.
- Со своими законами ты к нам не ходи. Много вас таких тут до вас было. Кха-кха, многие полегли… Я решил, мы убьем вас! 
- Зачем спешишь? Болотная вода не любит быстроты, сам хорошо знаешь.
- Чужак! Откуда законы болот знаешь? Зачем с другими чужаками наверх идешь? Нельзя тебя отпускать!
- Опять спешишь. Мы сталь в руках держим. Много твоих родичей ляжет раньше, чем нас в трясине увидишь. Не спеши. Пропусти. Ведь проходил же до сих пор кто-то, а болото все так же стоит.
- Угрожаешь! Мне, хозяину болот! И еще пропустить просишь?! Нельзя! На то я и старший, чтобы законы блюсти, а закон трясины таков, чтобы не допускать чужаков, а ежели допущены – сделать, чтобы никогда не смогли они путь из трясины отыскать! Прощай чужак!
- Рано прощаешься. Я днем с твоими нарочитыми еще вдоволь навидаюсь. А доведет-ся, и с тобой.
С той стороны костра послышались шлепающие шаги, затем болотное чавканье, нако-нец, всплеск, и все стихло. Лишь лягушки по-прежнему выводили свои болотные трели.
Итернир подождал немного, потом подобрался к Риггу и спросил:
- Откуда ты его знаешь?
- Ты что же не спишь? Лучше тебе что ли, али как? – в ответ спросил Ригг, впрочем, без особого удивления, словно знал, что Итернир слышал беседу.
- Ага, лучше, - отмахнулся тот, - откуда знаешь его?
- Да откуда же мне его знать? Чай, не виделись никогда, да и не могли, – пожал плеча-ми Ригг.
- Ну, ты так говорил с ним, будто знакомы всю жизнь, да и когда он пришел, ты по-здоровался с ним, будто у вас было назначено.
- Ну, за то как он пришел, так в той стороне лягушки квакать перестали, потом я шаги услышал. А кто еще мог быть здесь, кроме болотного человека? А что говорил с ним уверен-но, так по правде я ж от страху-то не знал и куда податься, про болотных-то людей всякие сказы ходят. Да ты в голову-то лишнего не бери. Тебе лихорадку одолеть бы надо. Гони ты ее прочь. Утром-то идти надо, - Ригг помолчал немного, потом озабоченно добавил, - давно ска-зать хотел, идет кто-то перед нами. Кто бы то мог быть, как мыслишь?
- Идет кто-то? – удивился Итернир.
- Да. И давно уже. Еще в лесу заметил. Думаю, может то Ланс идет, больше-то вроде некому. Может, он тогда спасся, ушел от лесных людей?
- Наверное, он, а то кто же еще? – авторитетно заявил Итернир, потом лег на спину и предался мыслям о том, как ему себя жалко, болезного.
Утром и Итернир, и принц бодрились и изображали здоровых людей, хотя оба были бледнее вечного здешнего тумана. Итернир даже побрился. На вопрос Ригга, не лучше ли ему, оптимистично ответил:
- Да как же тут можно быть здоровым? Жизнь это болезнь, с обязательным смертель-ным исходом!
Завтракая, больные пытались было отказаться от еды, вяло поковыряв добытое Риг-гом, но тот, влив в них еще своего отвара, все же заставил и поесть.
Решили, что пора идти дальше.
Болотная вода была все так же холодна. Итернир и принц, сильно ослабевшие, даже без поклажи, которую приняли их милосердные спутники, шатались, без нужды опирались на слегу, чаще прежнего оступались, с головой окунаясь в воду. Итернир постоянно ворчал, что заставили его больного и старого идти, сунули голым практически задом в мокрую воду, как гордого лебедя. Вот простудится, заболеет и умрет. Поначалу спутники принимали эти слова за чистую монету, а после перестали обращать внимание.
К полудню заболевшие ослабели совсем. А ни островка, ни конца болота и видно не было. Сознание погрузилось в бредовый дурман, слышались какие-то звуки, виделись тени. В конце концов, Итернир шагнул сильно в сторону от тропы. Болотная вода сразу скрыла его с головой.
Он попытался высвободиться, дернулся в сторону, но болото уже крепко держало, все глубже затягивая с каждым движением. Крын, шедший сзади, тут же подоспел, протянул свою слегу. Итернир ухватился, Крын потянул, но тот уже слишком увяз.
Оглянувшись на шум, Ригг мог помочь только советом, тропа была слишком узка. Крын все дергал слегу, увязая и сам все глубже.
- Не стоять! Не стоять! – орал Ригг, - тянись сам, подтягивайся.   
- Сейчас ребятки, - приговаривал Итернир, - погоди, вот только шнурки разглажу, встану и пойду.
- Да не дергай ты, - говорил Ригг Крыну, который старался изо всех сил.
Итернир  быстро слабел.
Принц же тем временем безучастно наблюдал за этой сценой, равнодушно перемина-ясь с ноги на ногу за спиной Ригга. Неожиданно за криками спутников ему послышался жен-ский голос. Он чуть подался в сторону, прислушался. Из тумана доносились то ли призывы о помощи, то ли стоны. Но главное, что дама с дивным голосом попала в беду.
Кан-Тун повернулся, стараясь более точно определить, откуда доносился голос, и по-шел прямо через топь.
Ригг заметил потерю спутника, только когда тот уже достаточно отдалился.
- Куда? – заорал он, - куда ж там можно? Назад иди!
Но принц не слышал, упорно шел на одному ему слышный голос, что звучал все явст-веннее. Ригг бросился вдогонку.
В это время Крын не удержался, пытаясь устоять на зыбкой почве, шагнул к завязше-му уже по горло Итерниру и тут же увяз сам. Болото цепко ухватило его грузное тело.
Кан-Тун, отойдя довольно далеко от тропы, спотыкаясь и падая, давно уже отбросив отяжелевшую от нависшей болотной травы слегу, среди расступившихся клочьев тумана, на-конец, увидел зовущую на помощь.
Возле небольшого островка сидела обнаженная девушка. Ее дивные волосы запута-лись в корявых сучьях низкого куста у самого края трясины, и она не могла пошевелиться. Сидя в холодной воде, замерзла так, что тряслась мелкой дрожью.
Он замер, любуясь красотой дивного тела. А она оглянулась, обратив к нему лицо пре-красных благородных черт, и тихо проговорила:
- О, мой рыцарь! Только тебе под силу меня спасти! Помоги же мне! Скорее!
Кан-Тун, в пылу не только благородного порыва бросился прямо к ней. Два шага оста-лось до девицы, как вдруг чьи-то руки ухватили его под мутной водой. А девушка вдруг со-вершенно преобразилась. Волосы оказались мхом, покрывшим ветви куста. Руки вытянулись, пальцы слились перепонками. Кожа стала темной и блестящей, а в оскаленной пасти блесну-ли клыки.
Принц попытался, было, рвануться назад, но чудовище бросилось прямо на него, увле-кая под воду.
Кинувшийся вдогонку Ригг увидел, как у островка мокрые блестящие тела болотных людей скручивают Кан-Туна. Не раздумывая и мгновения, бросился на помощь. Прямо перед ним из трясины выросли гладкие головы болотников. Ткнув в первого слегой, выхватил нож, полоснул морду второго. Но остальные ловко набросились на него, утягивая вниз. Ригг, опу-танный скользкими от жира телами, понял, что болотников  не одолеть, но отчаянно продол-жал сражаться. Все смешалось грязным клубком.

За сегодняшний день Лансу удалось пройти не так много. В этом проклятом болоте не было сухого места, чтобы переночевать. Спасало только то, что он мог идти по несколько су-ток кряду, не останавливаясь. Мешали тяжелые мысли о случайных своих спутниках. Ланс корил себя, за то, что обещал идти с ними. То, что он скрылся в лесу, оставив их с один на один с дикарями, мало трогало поначалу, но сейчас совесть потихоньку грызла его заскоруз-лое сердце.
За его жизнь слишком часто погибали те, кто был с рядом, спутники или соратники. Их приходилось хоронить, и нельзя сказать, что Ланс легко относился к этой процедуре. Те-перь ему не хотелось с кем-либо даже просто знакомиться, не говоря уж о том, чтобы идти вместе. Так было легче.
А теперь он обещал. И мог бы помочь им там, в лесу, но не сделал этого. Боялся за свою броню, свою коросту. И нарушил слово. Они, если и спаслись, все равно теперь пропа-дут. Да и если он поможет, все равно потом сгинут.
Нет. Все-таки, он должен сделать все, что может.
Развернулся и, ускоряя насколько возможно шаг, проверяя тропу тупым концом копья, Ланс поспешил назад. Он должен успеть.
Интуиция подгоняла, а он привык доверять ее зову.
Вскоре Ланс услышал впереди возню Крына с Итерниром, что все глубже и глубже погружались в трясину, и тут же в стороне от тропы уловил звуки боя. Протянул Крыну тупой конец копья, одним могучим рывком вытянул его, и, оставив копье в руках крестьянина, бро-сился в сторону сражающихся.
Когда добрался до места схватки, ситуация была куда как плачевной. Дюжина стран-ных существ с длинными тонкими руками и ногами, покрытые короткой, густой, жирной и оттого не промокающей шерстью, скрутили Кан-Туна, и терзали Ригга.
Меч привычно прыгнул из-за спины в руку и, вздымая горы воды, Ланс бросился в са-мую гущу схватки. И без того обагренная кровью мутная вода стала красной. От стремитель-ной стали в руках Ланса не было спасения. Никто из болотных людей не ушел. Просто не ус-пел.
Ни принц, ни охотник серьезно ранены не были. Несколько царапин, ушибов и все. Видимо, болотникам они были нужны живыми.
- Спасибо, - искренне поблагодарил Ригг.
- Прими благодарность и от меня,  - добавил принц, пытаясь элегантно поклониться, хотя и не без тени брезгливости.
Ланс, не слушая, уже шел к тропе.
Поддерживая шатающегося Кан-Туна, Ригг вернулся к Итерниру с Крыном. Те, тяжело дыша, пытались оправиться от перенесенного напряжения.
- О, так ты, все-таки, с нами? – воскликнул Итернир, завидев Ланса.
- Я обещал, - ответил тот после продолжительной паузы.
- То-то ты так в кусты дернул, когда филин заухал!
Но Ланс не слушал. Или делал вид, что не слышит.
С тем и пошли дальше. Постепенно Итернир и принц ослабели настолько, что Ригг с Крыном почти тащили их на себе. А потом из болота полезли его обитатели.
Ланс, который шел впереди, без устали работал копьем, устилая дно болота его деть-ми. Сначала те нападали по одному, потом группами. Уже и Риггу с Крыном приходилось браться за оружие. Нападавшие откатывались, перегруппировывались, получали подкрепле-ние и вновь атаковали.
К концу дня бой уже не прекращался. Спасало лишь то, что никто из нападавших не был вооружен. А когда Ригг почувствовал, что болото скоро кончится, напор еще усилился. Даже Ланс начал уставать. А болотники все лезли и лезли из мутной воды.
Принц и Итернир лишь вяло плелись, закрываемые спутниками, и что-то бормотали сквозь бред.
    Когда нога Ланса уже в глубокой тьме ступила на сухую землю, трескучий крик мно-жества глоток потряс болото. Но с тем болотные люди и отступили. Они ушли так незаметно, будто их и не было вовсе. Лишь сочащиеся кровью неглубокие порезы на коже Ригга и Крына напоминали о происшедшем.
Ригг тут же велел Крыну разжечь костер, а сам обтер насухо больных. Вскоре весело затрещало пламя, согревая и обсушивая путников. От насквозь мокрой одежды повалил гус-той пар, сливаясь с туманом.
Больные же потеряли всякую связь с миром. Их бросало то в жар, то в холод. Оба бре-дили и метались по земле. С великим трудом удалось влить им в горло отвар Ригга. Но вскоре это дало свои результаты: они приутихли и погрузились в дрему, полную дурных снов.
_______

Парень в камуфляже довольно резко опустил своего спутника с плеча на каменистую землю и присел рядом. В двух шагах ниже по склону клубился болотный туман, расстилаясь призрачным озером до чернеющего вдали леса.
  - Да-а, парень, и здоров же ты за девками бегать, - он усмехнулся, - как ломанулся, только тебя и видел.
  Второй, беспомощно растянувшись на камнях, молчал. Он безучастно глядел в пусто-ту прямо перед собой, даже не двигая зрачками.
  - И чего только ты такой сирый, убогий и очкастый сюда поперся? – продолжал пер-вый.
  Он подождал ответа, потом уверенными и привычными движениями скинул ранец, поставил между ног и вытащил сухой паек. Снял штык-нож с пояса и проткнул толстую пла-стиковую упаковку.
- Кто-то должен понять, - вдруг разлепил губы второй.
  - Чего? – оторопел первый, и так и застыл с куском на ноже у самого рта.
  - Я думаю, чтобы понять, что такое Лестница и в чем ее основной принцип, надо пройти до конца.
  - Это, родной, и прапору понятно, - съязвил первый, - на кой, спрашивается тебе надо в этой хрени разобраться?
  - Если я знаю как, я должен найти решение этой проблемы. Ради науки, ради челове-чества. Ради истины.
  - Ты знаешь, - пожал плечами парень в камуфляже и отправил кусок с ножа в рот, - у нас в это не верят. Наши думают, что ты продался.
  - А ты мне веришь?
  - Мое дело не верить, мое дело... – он осекся, потом договорил, - тащить тебя через бо-лото.
  - Тогда мое, выходит, - улыбнулся второй, - хлопать тебя по щекам в лесу и пытаться вернуть тебя к действительности.
  - Слушай, а хрена ли ты парился? Бросил бы меня, да валил бы дальше. Я ж тебя так отделал, что сам в усмерть умахался. Так шел бы себе... хм, полз бы себе вместо того, чтобы мне мозги полоскать, - продолжал парень в камуфляже потрошить ножом паек.
  - Может быть, это и было разумно. Только, как видишь, если бы я тогда поступил именно так, остался бы на болотах.
  - Ага, мазал бы соплями кусты и звал бы свою наглюканную ненаглядную. Что, не че-та была девка вашим архивным крысам?
  Второй поморщился, но ответить не решился.
  - Только, когда ты мне про человеческое в человеке в лесу брехал, ты ж про болото не знал ни хрена. Выходит, ты как последний кретин это, как его... демонстрировал высокие мо-ральные качества? А ведь если бы я в это время о пушке вспомнил, пристрелил бы тебя на-хрен.
8

Наутро туман все еще не рассеялся. Зато больным стало гораздо лучше.
- Знаешь, - заявил, проснувшись, Итернир Риггу, - я, наверное, даже поем. Ты не зна-ешь, к чему бы это?
- Да, как же мне знать? – совершенно серьезно ответил Ригг, но, почесавшись, все же предположил, - может, к дождю?
- Ага, точно! – улыбнулся Итернир, - а ты шутник! И все же, почему это вчера еще я пластом лежал, а теперь даже прыгать и скакать могу… то есть, почти могу. А? 
- Может, оттого, что из болота вышли, - задумчиво ответил охотник, - шибко уж место это было нездоровое.
Итернир даже забрал у Ригга свои вещи, хотя и шел все еще нетвердо. Кан-Тун, одна-ко, благодушно отказался принять свой груз у Крына.
Земля здесь была каменистая, даже травы становилось тем меньше, чем дальше ухо-дили от болота. И, кроме того, уклон вверх становился все круче.
А потом вышли из тумана. Поднялись по склону выше него. Мир сразу переменился. Теперь его границы раздвинулись в необозримые дали. И прямо перед путниками выросла, загородив дорогу и еще полнеба скальная стена в несколько десятков человеческих ростов.
Суровая, потрескавшаяся под напором ветров и дождей поверхность, уходящая в высь, наводила на мысли о великом. О собственном ничтожестве перед громадой вечного.
Справа и слева тянулся каменистый склон, из которого вырастала стена, обрываю-щийся прямо в бездонно-глубокое голубое небо. А позади под ногами разливался туман. Вся поверхность болота была скрыта им, словно дно озера водой. Лишь кое-где немощно подни-мались корявые болотные деревья. А вдали темно-зеленой полоской виднелся лес, который нежным ворсистым ковром покрывал равнину, раскинувшуюся посреди неба на ступени Ле-стницы.
- Ничего же себе, громадина! – воскликнул Итернир, запрокидывая голову, в попытке рассмотреть вершину стены.    
- Каким же образом такая громада может держаться на Лестнице? – удивился принц.
- Не образом, - усмехнулся Итернир, - а свечкой!
- Что? – еще больше удивился принц.
- Да так, - отмахнулся тот, - была такая история, потом как-нибудь расскажу.
Скальная стена удивила всех. Ригг присвистнул, Крын от изумления  как всегда не нашел слов, и даже на вечно равнодушном лице Ланса промелькнуло что-то, похожее на удивление.
Подошли к подножию. Отсюда еще сильнее чувствовалась монументальность утеса. Исполинская стена гранита, проборожденная глубокими трещинами и испещренная сколами, создавала впечатление полной неприступности.
- Ну, вот, - подытожил Итернир, - теперь больного человека еще и вверх лезть заста-вят.
- А ты умеешь лазить по скалам? – спросил принц.
- Да, всякое бывало, - отмахнулся тот, - однако что будем делать? Как я понимаю, не все здесь присутствующие, могут аки козлы горные по этим самым горам скакать? А?
- Принцу крови не пристало лазать по скалам, словно дикарю, - гордо ответил Кан-Тун, - кроме того, я болен! Почему бы вам не поискать обход?
- Да и я, на самом деле, того… - смущенно добавил Крын, - не особо, в общем…
- Я бы, наверное, смог, пожалуй, - внимательно оглядывая скалу пожал плечами Ригг, - Я попробую. Должон суметь.
Ланс ничего не сказал. Он спокойно распаковывал дорожный мешок, готовясь к тра-пезе. Итерниру, однако, такого ответа не было достаточно.
- Так, а как ты по этой части? - обратился он прямо к Лансу.
Тот даже не посмотрел на него. Только слегка качнул головой.
- Ясно, - качнул головой Итернир, - А вот насчет обхода – идея хорошая. Хотя что-то мне подсказывает, что те, кто это все создавал, позаботились, чтобы их цели достигались.
- Что ты хочешь сказать? – спросил принц.
- Только то, что если эту скалу поставили здесь, то только для того, чтобы необходимо было ее преодолеть, и все пути обхода наверняка перекрыты.
- Или наоборот, - добавил Ригг, - чтобы ее обойти, а сама-то она неприступна.
Решено было, что Ригг с Лансом пройдут в разные стороны вдоль скалы, поискать об-хода, а остальные пока отдохнут, под присмотром Крына.
Крын действительно очень заботливо обращался с принцем. Что вызывало возмущен-ное ворчание Итернира. Что-то о некоторых изнеженных царедворцах, неспособных само-стоятельно разобраться с нуждами собственного организма.
Солнце опустилось на две ладони, когда вернулся сначала Ланс, а после и Ригг. Обхо-да не было. Скала подступала к краям сузившейся ступени, обрываясь в бездну.
- Ну вот, - подытожил Итернир, - из пятерых только двое. И то один оставляет желать лучшего. Но все же. В общем, я предлагаю так: мы с Риггом  поднимемся наверх, обеспечим вам там веревку, и вот мы все наверху.
- А почему же это именно вы вдвоем идете? – подозрительно спросил принц.
- Хорошо, - благодушно ответил Итернир, - объясняю еще раз для тех, кто был в недо-сягаемых дворцовых высях: подняться туда могут лишь двое из нас. Может быть. Я и Ригг.
- Но где гарантия, что вы, поднявшись, не уйдете восвояси, оставив нас внизу?
- Погоди, не мути воду. Остальные-то согласны?
- Я и пути-то другого не вижу, - отозвался Ригг, - иначе-то вообще никак.
- А ты? – спросил Итернир у Крына.
  - Да я-то чего, - начал мяться тот, - я ж того, как все так уж и я так же. Чего уж…
Ланс, как всегда ничего не сказал. Даже головы не повернул.
- Такие вот у нас дела, принц, - подвел итог Итернир, - посидишь внизу, подождешь маленько, мы с Риггом слазим быстренько, веревочку тебе спустим, как самого легкого тебя первого поднимем.
- Вы там, наверху, - стал повышать голос принц, - способны уйти, оставив нас здесь. Я не знаю вас, и потому не склонен вам доверять. Мне нужна твердая уверенность! Иначе от-пускать вас я считаю нецелесообразным!
- Ну, спасибо! – съязвил Итернир, - за доброту, ласку, доверие высокое спасибо! Ты бы это все Риггу с Крыном в болоте обсказал, когда они на горбу нас тащили!.. – Итернир почти  кричал и сорвался на кашель, отойдя немного от приступа, он приблизился к самому лицу Кан-Туна и зло проговорил, - гарантии тебе нужны? А нет никаких гарантий, и быть не мо-жет. Есть только слово, по которому мы вместе идем. Из-за которого Ригг нас в болоте кор-мил и выхаживал, а Крын наше шмотье на себе тащил, из-за которого Ланс, уже выйдя из бо-лота этого проклятого, вернулся, чтобы нас от дерьма болотного оберегать!
- Не смей на меня орать, смерд! – в ответ завопил принц.
- Да что же вы это, - потрясенно пробормотал Ригг, - да как же так можно?
Ланс глядел на развитие событий по-прежнему бесстрастно, но будто про себя оцени-вал силы противников.
- Не тебе, государеву выродку учить, как мне разговаривать! – выкрикнул Итернир, хватаясь за оружие.
- А вот это верно! – воскликнул принц, обнажая свой изукрашенный узкий меч - пора, наконец, поставить тебя на место, и разобраться, по какому праву ты тут командуешь!
Но Ригг с Крыном вовремя их остановили, крепко схватив. Противники кричали друг на друга, вырывались. Ригг и даже Крын пытались их унять, но все было напрасно. Неожи-данно Ланс появился прямо между спорщиками. Никто не заметил, как он поднялся, но вот уже стоит, расставив руки, сдерживая грудь рвущихся бойцов.
- Довольно, - четко и сильно произнес он, и от неожиданности все разом стихло, - надо идти. Двое могут подняться. Запретим – не дойдем сами.
- Хорошо, - первым сдался Итернир, - прав ты. Прав. Ха! А лихо же тут, как видно, за-думано! Если как дикие звери глотку бы друг другу не перегрызли, у стены бы точно пьяный дебош с грязной поножовщиной устроили! А?! – выкрикнул и расхохотался он с довольно неприятной интонацией.
Принц тоже вернул меч в ножны. И, как будто, даже успокоился. Ригг ослабил хватку, отпуская его.
- Ладно, - наконец отошел от приступа смеха Итернир, - все уже. Вот ведь как – уми-рал еще вчера вечером, а сейчас прыткий какой! Давай-ка Ригг собираться. Веревку готовь, обвязаться надо.
- Я вот только чего не пойму, - проговорил Ригг, - ты же болен еще. Бледен вон. Как же ж вверх-то пойдешь? Опыту-то у тебя, может и поболе будет, а силушки-то как? Я ж могу и не сдюжить, если тащить тебя придется.   
- Ничего, - хлопнул Итернир его по плечу, - как старший товарищ скажу: я свою силу знаю. Скала уж больно старая, не так и трудно идти будет. Только ты скажи, откуда лазать по горам умеешь? У вас-то в лесах, вроде, как я слышал, со скалами напряг некоторый?
- Да я ж того, - смущенно ответил Ригг, - по деревьям…
- По деревьям? – рассмеялся Итернир, - это ты, конечно, дал. Это ты лихо! Далеко же мы с тобой уйдем. Больной с чайником!
- Это как же, чайником? - не понял Ригг, оглядываясь на свой котелок.
- Да ладно, не бери в голову, - махнул рукой Итернир и, подойдя к самой скале, вздох-нул, - эх, где наша не пропадала, а просто падала? 
Веревка была у Ригга, та, что на поясе, и Итернир извлек с самого дна своего мешка моток, едва ли не вдвое больший.
Обвязались в связку, как показал Итернир, и осторожно начали восхождение. Здесь, внизу скала была богата выступами и трещинами, идти было не то, чтобы легко, но не невоз-можно.
К удивлению Итернира, новичок в этом деле Ригг держался очень неплохо. Уверенно и быстро он осваивал новую для себя науку.
Медленно, очень медленно, рывками уходила вниз серая стена перед лицом восходя-щих. Но пальцы все менее точно находили опору, руки уже не так легко, как вначале, подтя-гивали тело.
Сначала они шли один чуть ниже и в стороне от другого, но, постепенно Ригг догнал Итернира, и они пошли вровень. Изредка перебрасываясь ободряющими взглядами. На слова не было ни сил, ни дыхания.
Оставшиеся внизу с замиранием сердца следили за двумя фигурками, распластавши-мися по груди утеса, теми, от которых зависела и их судьба и дорога. А Итернир благодарил всех известных ему богов, за то, что болезнь еще не дала о себе знать.
Как назло скала становилась все менее изрезанной ветром и водой, меньше стало удобных для опоры мест, все дольше приходилось висеть, вцепившись в камень, почти всле-пую нащупывая уступ.
Итернир видел, что Риггу пришлось совсем плохо. Приготовившись к худшему, Итер-нир поднимался лицом к попутчику. И он успел. Успел заметить, как Ригг поставил руку на ненадежный камень, как соскользнула каменная крошка под его пальцами. Успел вжаться в камень, вцепиться руками и ногами, разве что только не зубами. И еще успел увидеть, как Ригг медленно пополз вдоль поверхности скалы, тщетно шаря руками по камню.
И смог выдержать рывок. Рывок, который должен был сдернуть его со скалы, как муху со стекла.
Смог удержаться, пока Ригг на том конце веревки не пришел в себя, пока не смог вновь прилепиться к камню.
И они вновь поползли вверх. Но теперь страх сорваться крепко сидел в сердцах. Те-перь падение превратилось для них из бесплотной возможности в неотвратимую реальность. И все ненадежнее становились руки. Пальцы теряли чувствительность, а путь наверх было находить все труднее, он становился все извилистее и изощреннее.
Трудно сказать, сколько бы они еще выдержали. Но создатель Лестницы преподнес им подарок. Один из немногих.
Тяжело дыша, Итернир перевалился через край широкого уступа. Развернулся, подал руку Риггу, который без ложной гордости принял ее.
Они лежали на уступе посреди скальной стены, не в силах отдышаться или даже лечь поудобнее.
Не скоро удалось перевести дух.
- Ну, что, брат? - наконец спросил Итернир
- Да все ж как-то, - тихо ответил Ригг, потом перевернулся на спину, - ты-то как, ты же утром еще не здоров был?
- Да мне-то что сделается, - отмахнулся Итернир, - я живучий, когда жить хочется. Те-перь-то делать что будем?
- А что?
- Да я к тому, что сюда будем этих бескрылых поднимать, или дальше полезем, и уже с самого верха веревку скинем?
- Да уж и не знаю. Хотя, - Ригг взглянул вниз, потом посмотрел на оставшуюся часть пути, - веревки-то, как видно, едва только сюда и хватит.
- Ну, тогда у нас выбора и нет, значит. Кидай им веревку.
- Сейчас, только оклемаюсь еще маленько.
- Шнурки, значит, только разгладишь? – усмехнулся Итернир.
- То есть как?
- Я говорю, полежишь еще немного?
- А-а. Да.
Отдохнув, сбросили вниз веревку. Внизу, как было оговорено, к ней привязали Кан-Туна. Вытянув его, уже втроем, подняли Ланса, затем Крын отправил наверх все вещи, и, на-конец, поднялся сам.
- Ну ладно, - сказал Итернир, -  вы тут устраивайтесь, а нам вверх опять пора. Ты как, напарник?
- Ты очень хорошо придумал, - перебил открывшего, было, рот Ригга принц, - заманил нас на этот проклятый уступ, с которого нам уже некуда деться, а сам уходишь?
- Пожалуйста, - произнес Итернир, развернувшись к принцу всем корпусом, - не начи-най сначала.
В этот раз Итернир закрепил связку на уступе.
- Случаи разные бывают, - пояснил он.
Пошли вверх. Здесь скала была гораздо ровнее, чем внизу. Словно создатель специ-ально изранил ее у подножия. Они шли друг под другом, и Итернир уже не мог видеть, что Ригг идет уже совсем не так, как вначале. Ему здесь приходилось гораздо трудней. Лишь осознание того, что должен дойти, не имеет  права сорваться, позволяло держаться на скале, прибавляя духа.
Наконец, такой надежный на первый взгляд, камень под его весом откололся от груди скалы, и Ригг понял, что сорвался. Уже ничто не могло помочь зацепиться за утес, исправить положение, неотвратимость ошибки тяжелым молотом сковала волю. Время словно замедли-ло бег. Он видел, как веревка связки натянулась, как Итернир не выдержал неожиданного рывка, оторвался от стены. Видел, как округлился его рот в крике.
Понимание того, что он послужил причиной смерти другого, того, кто ему доверял, сдавило сердце охотника.
Он падал и видел умирающую мать, которой больше уже ничто не поможет. Видел де-вушку, сидящую у окна и глядящую на дорогу. Его ждали, но уже ничто не властно его спа-сти.
Веревка обвязки больно врезалась в пояс, переворачивая вверх ногами, тряхнула так, что затрещали кости и, казалось, разошлись суставы. В довершение, Ригга основательно уда-рило о равнодушный камень скалы и напрочь сбило дыхание.   
Спустя мгновение он очнулся и понял, что жив. Он висел вместе с Итерниром, вниз головой, над бездной на той веревке, которую Итернир предусмотрительно закрепил на усту-пе.
- Эй! – раздался чуть погодя  голос Кан-Туна, - вы там живы?
- Ага, - кряхтя, отозвался Итернир, - почти. То есть, самую малость. Тяните, пожалуй-ста.
Их вытянули наверх. Пока скалолазы приходили в себя, прошел еще довольно замет-ный отрезок времени.
- Ну ладно, - наконец поднялся Итернир, - ты меня, Ригг, конечно, извини, но дальше я пойду один.
- Так, это ты же меня извини. Не сдюжил я, – хмуро отозвался Ригг, - только как же ты один пойдешь?
- Очень просто – ногами, - уверил Итернир, но потом посмотрел на скалу и исправил-ся,  - хотя, наверное, не совсем просто и почти руками.
- Так ты теперь хочешь и Ригга здесь оставить? – вновь засомневался принц, - разом хочешь со всеми нами покончить? Думаешь, один до вершины доберешься, и все просто бу-дет?
- Ничего я так не думаю, – попытался успокоить его тот, закрепляя у пояса моток ве-ревки, - я даже тебя первого к себе наверх подниму. И в залог вот оружие оставляю.
С этими словами он отстегнул ножны меча и ножа. Это несколько успокоило принца, но все же не заставило сменить недовольную мину.
- Ну ладно, ухожу не прощаюсь, не поминайте лихом, а только как звали, - провозгла-сил он, подходя к скале, - и, пожалуйста, не надо аплодисментов. И не уговаривайте остаться, меня зовет призвание!
И вновь начал восхождение.
Уже пройденный до того участок он преодолел довольно быстро, но после начался сущий ад. Руки больного еще тела скоро налились тяжестью. Пальцы покрылись пылью. Не-сколько раз Итернир чуть не срывался, ругаясь так, что едва не краснел камень, вновь при-клеивался к скале. Он сорвал в кровь ногти, и шел вверх, окрашивая красным гранит утеса.
Все труднее было оторвать руку от опоры, чтобы искать вверху новую. Мысль, что это может стоить жизни, сковывала члены. От однообразности серой стены перед глазами уже мутило, а  конца пути все не было видно, и скала казалась бесконечной.
- Сюда, вот так… и еще немного… эт-то здесь стоять… та-ак, - бормотал он себе под нос.
В конце концов, все силы остались внизу. И второе, и третье, и еще много дыханий минули в бездну по пути равнодушного утеса.
Не было сил.
Не было сил даже, чтобы просто держаться на одном месте. Но путь был лишь вверх. И Итернир поднимался.
- О боги, - начал он молитву от полной безысходности, - я грешен… да, я грешен… можно даже сказать, я образец греховности...  но, если я доберусь наверх… я стану образцом добродетели… я брошу пить… портить девок… плевать с моста… красть… оскорблять и по-рочить имя ваше… рассказывать пошлые анекдоты… я даже… я даже… я… я брошу ругать-ся… а вам сверху видно… как это непросто…
И тут он перевалился через край утеса. Достиг вершины. Некоторое время ошалело мотал головой, отгоняя траву, цветы, рощу невдалеке, словно наваждение, а после, пробормо-тал:
- Надо же - всего-то через плетень прыгал, а сколько глупостей наговорил! 
И уснул.
Когда проснулся, уже вовсю вечерело. Все мышцы пронзительно болели, отыгрывая хозяину всю тяжкую работу недавнего времени.
Кряхтя и жалея себя, спустил вниз веревку. Когда из бездны появился принц, Итернир победно заявил:
- Ну, вот, а ты боялась, даже юбка не помялась! – после чего захихикал.
Принц отвязался и лег на траву, отдыхая. Итернир лег животом на самый край, свесил вниз голову и проговорил:
- Ну, вот, сейчас отдохнем маленько, потом поднимем остальных и заночуем. Э-эх, как же я посплю! Всем «посплю» «посплю» будет. А то тут что ни ночь, то неприятности, поря-дочному человеку отдохнуть некогда…
- Никого ты сейчас не поднимешь, - оборвал его речь кинжалом у горла Кан-Тун, при-жимая к земле всем телом.
- Эй! Ты это чего? По-моему, ты это все неудачно придумал.
- Ничего. Ничего больше не будет. Дойдет лишь один! – голос принца был торжест-вующим.
- Так-то велят поступать законы благородных семейств? – не терял надежды спастись Итернир.
- Правды нет, есть то, что мы сделаем правдой, - начал, было, принц, но не договорил, чуть-чуть ослабил хватку, чуть-чуть повернул клинок кинжала, и Итерниру удалось вывер-нуться.
Оба, сжигаемые желанием убить, чтобы спасти жизнь, покатились по траве.
- Эгей! Хорош! А то вы так и шкуры друг другу попортить можете! – раздался вдруг насмешливый голос.
8.5

Огромный пустой зал. Высокие стрельчатые окна. В торцевой части зала невысокий помост. Играет прямо на досках маленький мальчик. Играет без игрушек. Ползает по полу, тихо бормочет под нос. Маленький плащик до пояса густо-зеленого цвета спутывает движе-ния.
- Здравствуй, братик, - звонко говорит возникшему подле него человеку.
Человек закутан до пят в плотный плащ цвета ночи, густые волосы, спускающиеся до плеч, схвачены серебряным обручем. Такой же обруч, но гораздо тоньше, красуется среди выбившихся прядей мальчика.
- Здравствуй, брат, - спокойно и нежно говорит человек.
- А я знаю, зачем ты тихо приходишь! – уверенно заявляет мальчик, усаживаясь на ко-лени присевшему на край помоста человеку.
- Зачем? – задает ожидаемый вопрос человек.
- А чтобы папка не услышал! А скажи, как ты так тихо приходишь? Я всегда слушаю, караулю, и сейчас глядеть буду, когда уходить пойдешь, а ничего не замечу, - вертится маль-чик на коленях.
- Я хочу тихо прийти, и я просто никого не тревожу.
- Ты всегда так непонятно говоришь! А вот Герка, он понятно говорит.
- Кто такой Герка?
- А это привратников сын. Мы с ним играем. Вчера в луже купались, на полигоны же нас не пускают, а няньки и дядьки папке все сказали, и меня пороли, - излил мальчик, - ни за что ни про что! Подумаешь, камзол испачкал!
- Да ты и этот уже порвать успел, - все также нежно говорит человек.
- Где? – ужом изворачивается мальчик, - а вон, правда. Ну и подумаешь! Очень я их всех боюсь! А еще они ругали, что с Геркой вожусь. Остальные, говорят, братья хорошо себя ведут, один я со смертными якшаюсь.  А скажи, а почему тебя папка не любит?
- Он меня не понимает. Потому боится.
- А надо все объяснить, - уверенно советует мальчик.
- Ты же про лужу пытался объяснить, но это мало помогло.
- Да-а. Я говорил им! А почему они не слушают?
- Чтобы понять, надо слушать. Слушать другого, не себя, - наставительно объясняет человек, - тогда сможешь услышать. А услышишь – поймешь. Надо глядеть, чтобы видеть.
- Опять ты непонятно говоришь! – обвиняет мальчик.
- Надо глядеть, чтобы видеть, - повторяет человек.
  - А расскажи, - просит мальчик, - расскажи про будущее.
  - Герка вырастет, состарится и умрет, - гладит мальчика по голове уверенная рука, - а ты все также будешь мальчиком.
  - Этого ты мог бы не говорить, - опускает голову тот, - почему я буду мальчиком?
- Потому, что можешь себе это позволить.
  В зале повисает гулкая и глубокая тишина. Полная призрачного шороха мыслей.
- А братья говорят, что ты глупый! Вот, - взмахивает мальчик руками.
  - Они правы, - кивает человек, - по-своему.
  - Ну и пусть, - кивает в ответ мальчик, - я не хочу быть как они. Но как ты тоже не бу-ду.
  - Хорошо, - отвечает человек, и в зале снова становится пусто и одиноко.
Мальчик немного сидит, думает, наморщив лоб, вслушивается в пыльную тишину, по-том взмахивает рукой и снова начинает играть. Один.
9

- Слушай, парень, - обратился Итернир к человеку в легком доспехе, стоящему над ними, направив копье к горлу, - ты того... железяку-то убери, а то и порезаться недолго.
- Ты у меня еще поговори, - радостно скалясь, проговорил человек, - лучше берите-ка оба эту вот самую веревку, да вяжите друг дружку. И чтобы без лишних шуток, а то знаем мы вашего брата…
И принц и Итернир слишком устали, чтобы спорить, да и хищно блестящее жало ко-пья не давало особенных поводов для лишней прыти.
- Эгей! – вдруг не то вздохнул, не то воскликнул человек, - извините, светлый принц, не признал я вас сразу, очень уж ваше платье пострадало.
Принц, оставив вязать Итернира, недоуменно поглядел на свою одежду и впрямь был удручен ее состоянием. Кое-где порванная лесными кустами, вся в засохшей грязи и болот-ной тине, она не сохранила былого великолепия золотого шитья и роскоши ослепительно бе-лой ткани.
- Вы, светлый принц, подержите копьецо, будьте любезны, чтобы этот недостойный не дергался, а я уж его свяжу покрепче, - с каким-то даже заискиванием, проговорил человек, бросившись вязать Итернира.
Кан-Тун поначалу опешил от такого обхождения, а после, приняв все как должно, хотя и по-прежнему ничего не понимая, приосанился и мстительно направил копье на Итернира.
- Ты кто такой? – спросил он с уже повелительными интонациями.
- Я Котьен, гвардеец их светлостей, - ответил тот, вставая и помогая, хоть и грубо, подняться Итерниру, - я в свободном поиске.   
- А ищешь что?
- Тех, кто с обрыва появится, того и ищу. Таких доставляем в замок и там их судьбу решают. Пойдемте, светлый принц, я провожу Вас и заодно приведу этого, - он ткнул концом копья Итернира.
Принц победно смотрел на Итернира.
- Чего лыбишься? – зло взглянул на него тот, - ты бы лучше копьем-то этим гвардейца бы этого ткнул. Внизу кричал, что я тебя там оставить хочу, а сам? Чуть… 
Он был грубо прерван тычком тупого конца копья в живот.
- А сам чуть что меня вязать кинулся, а остальных и вовсе на скале бросил? – не уни-мался Итернир. 
- И правда, - остановился, задумавшись, принц, - Котьен, там внизу, еще трое оста-лись. Их, наверное, следует также поднять и, связав, доставить в замок.
- Не стоит беспокоиться, светлый принц, - поспешил с ответом гвардеец, - если они не смогли досюда добраться, значит здесь им не место. Таков закон. Вы же другое дело, в вас сразу государева кровь видна. Вы, как я понял Кан-Тун, шестой принц?
- Ты прав, - согласился принц, - только откуда тебе знать?
- Просто ваш год пришел, и ваши высокие родственники объявили награду тому, кто вас в замок доставит – две подводы сушеных стеблей.
- О-о! – протянул Итернир, - да у тебя тут уже все схвачено! Верно говорят, что дерьмо завсегда в кучу сбивается!..
На этот раз ему досталось древком по загривку.
- Ну, парень, - мстительно сплюнул Итернир, - погоди, только освобожусь и всю мор-ду тебе в кровь расцелую!
- Не обращай на него внимания, – снисходительно велел принц, уже освоившись с оказываемым почтением, - объясни, что здесь происходит. 
- Все очень просто, светлый принц. Ваши царственные родственники, создали здесь государство, и приняли правление, - очевидно в очередной раз излагал гвардеец, направляя их к роще, видневшейся неподалеку от обрыва, - и правят они здесь все вместе, по справед-ливости. 
- И я, значит, - сделал вывод принц, - приму сейчас правление, наравне со всеми мои-ми братьями.
- Чего-то я не пойму, - спросил Итернир, внимательно слушавший, - как принцам уда-лось власть-то захватить?
- Очень просто все, - спокойно ответил Котьен, - дальше Лестница кончается… 
- Как кончается?! – в один голос воскликнули оба слушателя.
- Очень просто, - пожал плечами гвардеец, как об очевидном, - кончается и все. Даль-ше ее нет. Обрывается.   
- И все? – не мог успокоиться Итернир.
- И все.
- А исполнение желания?! А боги?! – изумился принц.
- А нету ничего, - все так же просто отвечал гвардеец, - люди, которые доходили, тут и оставались. Одни не могли спуститься, другим внизу нечего делать, а третьим было совестно. Ну, и стали, значит, понятное дело, селиться, жизнь обустраивать как-то, ну а как стали сюда принцев посылать, так и вовсе, государство образовалось…
- А пока принцев не было? – заинтересованно поднял голову Итернир, - чего до них было?
- До них то? – переспросил гвардеец, - до них, понятное дело, ничего не было, хаос и беспорядок. Принцы чаще всего не одни попадали сюда: кто с дружинником, кто со слугою, а иногда и по двое принцев отправляли. Не все доходили, это понятно. Но все же таким вот по-рядком… сейчас ночь уже скоро, к замку дотемна не поспеем, тут недалеко крестьянин один живет, у него и заночуем. Так думаю, светлый принц?   
Кан-Тун не ответил, лишь не меняя гордой осанки, с которой он шествовал последнее время, едва заметно кивнул головой.
- Слышь, солдат? – вновь заговорил Итернир, спотыкаясь на каждом шагу, - ты-то сам уже давно здесь?
- Я-то? Да я здесь родился. Ты что-то слишком уж разговорчивый попался. Ну, ничего, поговори, поговори,  в замке тебя успокоят! – чуть хохотнул гвардеец.
- Хорошо, как скажешь, - пожал плечами тот, - только чего-то я не пойму как это ты здесь родиться мог, из божественной пяты что ли, как Лучеокий Цаерон?
- Это зачем же из пяты, - искренне удивился тот, - совсем даже нет, а, понятное дело, как – от мамки с папкой.
- Это тут и женщины водятся?
- Ну, то есть, как это водятся? Какие здесь родились, а какие и пришли, вот как вы со светлым принцем. 
- Вот как, - присвистнул удивленно Итернир, - это какими же местные девки должны быть, если сами досюда добрались. Я бы с такой в одной комнате не пожелал бы оказаться, не то, что в постели!
Меж тем действительно вечерело. Принц шагал с невозмутимым и гордым видом, по-казывая, что он милостиво разрешает беседовать двум сопровождающим его низким людям.
Небо подернулось сумерками, когда они вышли из рощи. Впереди расстилались засе-янные поля. Не так далеко виднелось несколько некрупных построек.

- Что-то долго их нет, - озабоченно проговорил Ригг, глядя вверх, - скоро уж вечереть начнет. Не случилось ли чего?
- Так может они того… - задумчиво почесался Крын, - в смысле ушли, сами-то?
Ланс спокойно сидел у скалы, перебирая свой арсенал. Поднимал клинок к солнечно-му лучу, щелкал ногтем, водил пальцами. Порой правил о натянутый ремень. Какая-то особая даже не осторожность, а нежность была в его движениях, в том, как держит сталь.
- Да ну как же это можно? – отогнал Ригг мысль о предательстве, - Итернир тот такой человек, вроде, что никогда не предаст. А принц… Они же слово давали!
- Так слово, оно же того… вроде сам дал, сам и это... взял, - нехитро попытался объяс-нить Крын.
- Да нет, да не может же быть, - бормотал Ригг.
Ланс между тем успел побриться, Ригг также последовал его примеру. Крын счастливо улыбнулся, глядя, как тот скоблит кожу ножом – его собственный подбородок был все еще по-мальчишески гладок.
Солнце клонилось к закату. Не находя места, Ригг слонялся по уступу, Крын, присло-нившись к камню, тихонько дремал. Вдруг Ригг замер у самого края бездны и восхищенно тихо проговорил:
- Это же надо, какая красота!
Крын очнулся от дремы, подошел. За волнениями они и впрямь не заметили потря-сающего вида, что открывался с уступа. Взгляд терялся в необъятных просторах неба. Самая высь обладала неповторимой глубиной, притягивая взор. Внизу словно молочное озеро ко-лыхался над болотом туман. Сразу за ним плотным зеленым ковром раскидывался лес. Тем-но-зеленый у самой кромки болот, он был совсем другим у дальнего края, где нежно зеленые листочки трепетали, сливаясь в прозрачную, совсем светлую, дымку.
Но больше всего поражало то, что были видны ступени за лесом, по которым они пришли сюда, оба края лестницы с боков, открывался вид на землю внизу: поля, деревни, го-лубые нити рек широко и необъятно простирались вокруг и скрывались в темнеющей дали вечернего неба.  Все это ставило их перед подавляющей грандиозностью Лестницы. Каза-лось, что эта скала, болота, лес висят прямо посреди неба.
Это было нереально. Этого не могло быть.
- Никогда такого не видел, - сел, наконец, к скале, очнувшись от зрелища Ригг, - это как же все держится-то? Это же прямо в небе. И вот ведь, что: внизу-то, с земли я видел, что Лестница везде ровная, тонкая, нигде не расширяется, а тут вон что творится. А?
- Это да, - чесал в затылке Крын, - может нам того… покушать?
Поели. Ригг ел, все еще потрясенный увиденным.
  В этот день кончились последние припасы.
- Вот и все, - сокрушенно сказал Ригг, вытряхивая крошки из пустого мешка, - дальше-то как будем? Камни жевать?
- Так э-э… завтра, наверное, и думать того... будем, - философично заметил Крын.
- Думаешь? Ну, может оно и так.
Ланс меж тем как сидел, спиной опершись на камень, так и заснул. Беззвучно.
- Ты бы хоть подстелил чего, - заметил Ригг, - камень-то он токмо поначалу теплый, а после остынет, и сам из человека тепло тянуть станет.
Ланс не пошевелился. Ригг же достал из своего мешка одеяло и аккуратно постелил для себя.

- Вот, уж отведайте, чего Керен послал, - сказал крестьянин, ставя на стол жареного цыпленка.
- Слушай парень, ты хоть руки мне, может, развяжешь? – попытался потрясти связан-ными за спиной руками Итернир.
- Ага, развяжу, - согласился солдат, - а потом ты мне этими же руками, как сам сказал, всю морду в кровь расцелуешь. На кой Ёнк мне это надо? Я тебе их лучше наперед перевяжу.
- И ты думаешь, что так намного лучше? – спросил Итернир с сильным сомнением в голосе, разглядывая свои посиневшие руки.
- Как есть, - пожал плечами гвардеец.
Принц ел степенно, помогая себе ножом. Крестьянин же, невысокий поджарый чело-век с почерневшими руками и выцветшими глазами, к еде не прикоснулся. Видно уже поел. Или это его ужин ели сейчас другие.
- Как жизнь-то Неуём? – спросил, наконец, Котьен.
- Да как она может быть, - пожал плечами крестьянин, - тебе скажешь, что хорошо, так завтра же придешь с подмогой, излишки изымать. Да и ладно бы, если хоть сказать-то так было бы можно. Один-то я много не наработаю. У соседа, вон коза сдохла, мелочь, а все же что-то приятное.
Итернир, слушая, старательно пытался поднести кое-как оторванную птичью ногу ко рту. Удавалось с трудом.
- Ну, вот, - засуетился крестьянин, когда от курицы остались только мелкие кости, а кувшин бражки опустел, - вам, сиятельный принц, осмелюсь предложить свою постель, уж вы не побрезгуйте, тебе, Котьен уж на полатях постелю, а пленника вашего, наверное, на се-новал отведете, как всегда?
- Ага, - вытер пальцы о штаны Котьен, - ты ж уже сколько раз гостей снизу встречал, чего суетишься-то? И впрямь ты, Неуём, какой-то неуемный! Ха-ха!
Предмет веселья гвардейца остался непонятным для его пленника.
- Ну ладно, - проговорил вдруг Итернир твердым голосом, - вели, Кан-Тун, то есть, сиятельный принц, этим выйти пока, нам поговорить надо.
- Не о чем нам с тобой говорить, - не меняя гордой осанки, принц.
- Нет, - не успокоился Итернир, - есть о чем, о болоте, о лесе, о скале, о троих на усту-пе.
- Я это все сам хорошо знаю.
- Светлый принц, - нерешительно, ничего не понимая, почесался Котьен, - может его успокоить?
- Погоди, - жестом остановил тот.
- Правильно, погоди, - поддержал Итернир, - короче, сиятельный принц, я тебе хочу, пожалуй, кое-что предложить.
Принц напрягся, повисла пауза.
- Ладно, - решил он, - выйдите все.
- Что у тебя есть?
- У меня-то? У меня есть. Есть что вспомнить! Про лес, про болото, про скалу, про троих на уступе!
- Это все?
- Ага!  Все! Почти! Все было бы, если бы тебя бросили. В лесу, когда дикари тебя на алтаре выпотрошить собирались или на болотах, когда ты в горячке валялся! В лесу бы нас оставили, и всю оставшуюся жизнь мы бы дикими зверьми в дебрях шатались, на звезды бы выли. Я кое-что понял. Лестница нас испытывает. Каждого проверяет. Каждый уже мог бро-сить остальных: Ригг, когда нас дикари схватили. Ланс, когда нас в болоте на куски резали, сами-то они могли уйти, а вернулись!..
- И далеко бы они ушли?
- Правильно, недалеко! Поэтому нам надо держаться вместе. Меня бы оставили в бо-лотах, на Стену бы не поднялись. А когда я наверх поднялся, не бросал бы вниз веревку, ушел бы восвояси, так нет! Вытянул я на свою голову тебя! В общем, теперь твоя очередь пришла. Теперь тебя испытывают.
- А Крын как же?
- Не знаю. Его пора, видно, потом наступит. Если наступит.
- Все у тебя хорошо, но только Лестница кончилась.
- А ты ее конец видел?! Сам видел?! Своими глазами?! Молчишь? То-то. Эти тебе по-нарасскажут. Такие же самодовольные как ты дошли, во что-то потрудней Стены уперлись, сели, герои непобедимые, и сказали, что дальше просто ничего нет! А ты уши развесил. А еще немного пройдешь, и сам так твердить начнешь. 
- Как ты печешься о своей никчемной жизни! А я тебе чуть было не поверил! Сейчас бы руки развязал, а ты бы меня за тот кинжал у горла, этими руками и прикончил!..
- Опять тридцать девять! Да к Ёнку меня, я тебе о троих, что на скале висят, толкую! Которым ты жизнью обязан! 
- Неубедительно. Это все?
- Ладно. Попробуем по-другому. Вот если все действительно так, как рассказывает этот малый, то представь себе, что ты будешь представлять, если явишься в замок не в сопро-вождении и с пленником, а с четверыми спутниками, не последней силы. Да остальные прин-цы просто вынуждены будут с тобой считаться!
- Пятеро, против целого государства?
- А сколько того государства, ты подумай! Сотни две, может три, но не больше. Сколько сюда народу придет, если раз в год по полудюжине отправляют, а доходят и вовсе не каждый год? А ты одного Ланса вспомни. Да он один сотню положить может!
- Я подумаю.
- Вот и подумай. Подумай. Может, что человеческое в тебе и проснется. В общем, я все тебе изложил, твоя очередь выбирать и, я уверен, Лестница ждет, что ты выберешь. У те-бя времени только эта ночь. Потом уже поздно будет. Выбирай. Эй! Солдат! Веди меня на сеновал!

Огарок лучины, выпав из поставца, зашипел в поддоне с водой и погас. Убогая холо-стяцкая обстановка дома погрузилась во тьму. Лишь окно выделялось чуть более светлым пятном сумеречного света звезд. Принц поворочался в постели крестьянина. Грязной и мес-тами даже вонючей. Хорошо клопов не было. Или они еще не успели добраться до него сквозь одежду?
Кан-Тун прислушался к сопению крестьянина и посвистам гвардейца. Крепко спят. Отвернулся к стене.
Так глаза не отвлекало светлое пятно окна. В замке были совсем другие окна. Высо-кие, стрельчатые. Забраные витражами.
А если открыть окно комнаты и высунуться наружу, то совсем рядом будет крыша тронного зала. И если прокатиться на скрипучем ставне, то можно прогуляться по замшелой черепице. Возле левой башни, на другой стороне крыши зала, есть маленькое слуховое окон-це и, пройдя в него, можно оказаться в крохотной каморке.
Каморка эта была наполнена старым хламом, тряпками, уже никому не нужными и по-тому каморку не отпирали уже много лет, а может, думалось юному принцу, даже несколько столетий. И кто знает, что здесь можно отыскать? Принц искал, но, почему-то, ничего не на-ходилось.
Он никому не показывал свое убежище, это были его, и только его владения. Старший брат Ун-Тун ходил всегда надменный и напыщенный, ведь он был первым наследником, ему, никому другому, предстояло принять бразды правления и твердой рукой вести корабль госу-дарства. Он всегда подчеркивал это перед остальными принцами и особенно Дун-Туном, вто-рым принцем. Они всегда шумно ругались, кричали, размахивая руками, пока были детьми, дрались, а потом, повзрослев, Дун просто уходил  прочь.
С этих пор он стал отличаться от прочих принцев особой необузданностью и отчаян-ностью забав. Отроком еще ходил в одиночку на вепря, нырял в самую пучину бурного пото-ка, переодевшись простолюдином, гулял по городу, задирая взрослых. Рос сильным и ловким, но отчаянность его и погубила. Он сорвался с крыши, гуляя по самому коньку, и разбился на-смерть. Случайно. Так об этом было сказано.
А Ун продолжал пенять первородством уже третьему принцу – Рен-Туну. Тот отли-чался тихим нравом, а, повзрослев, и вовсе не часто появлялся в мужском обществе, предпо-читая сеновалы и тихие уголки в компании смазливых девиц.   
Однако каждого из них воспитывали как будущего государя. Мало ли что может слу-читься со старшими принцами? История государства знала случаи, когда и шестнадцатый принц принимал правление.
- Вы, и никто иной, хозяева этой земли, - говорил отец, - вы благословенны самими богами…
- Постой, отец, - прерывал Дун, - но как раз за благословением нас и посылают вверх по лестнице, выходит, что первый наследник правит без всякого благословения, как регент?
- Если богам угодно, чтобы Восходящие не вернулись, - степенно отвечал отец, - зна-чит, они благословляют уже принявшего правление. Знайте, дети мои. Знайте, что все, что есть на этой земле, и все, кто живут на ней – ваша собственность. Вы – хозяева этого и госпо-да. Выше вас лишь старшие братья, отец и боги.
- Погоди, отец, - вновь прерывал второй принц, - но в нашем государстве много людей считаются свободными, а ты говоришь, что они наши – рабы. Как так? 
- Пусть они считают так, как им хочется, - все так же спокойно и степенно отвечал отец, поглаживая бороду, - важно, чтобы вы знали, что вы истинные хозяева. Что любой про-столюдин жалок в сравнении с вами…
Кроме этих бесед принцев учили и верховой езде, и владению оружием и многому другому. Надо ли говорить, что они относились к этому, как ко всякой другой учебе, пытаясь пропустить занятие при малейшей возможности?
Кан-Тун мало думал о предстоящей своей судьбе, принимал все, связанное с привиле-гиями семьи как данное. И не прислушивался к словам своего старого верного слуги, который начинал иногда поучать:
- Учитесь, светлый принц, - кряхтел он, старательно вычищая камзол принца от следов очередного похождения, заменившего урок, - вы только и есть надежа вашего народа. Народ-то он же темен. Вот как я. И беспомощен без вас. Только Вы способны решать за нас…
Принц принимал это лишь как похвалу своему происхождению, не задумываясь о смысле слов.
Но все же принцы росли во многом предоставленные самим себе. И Кан-Тун проводил в своей каморке большую часть времени, мечтая о том, каким правителем он будет. Будет, несмотря на все препятствия, выдвигаемые судьбой.
А потом он открыл тайный ход. Отодвинув ящик в своей каморке, случайно задел ка-кой-то камень кладки, и часть стены отошла в сторону с жутким воем ржавого железа.
Там в темном и пахнущем затхлой сыростью проходе оказался целый мир, полный тайн и загадок. Теперь в распоряжении принца был весь дворец. Он мог безнаказанно лазать на кухню, добывая самые лакомые куски. Мог слышать и видеть все, что происходит в замке в каждом уголке. Хотя этот лабиринт и таил множество опасностей. Однажды принц проблу-ждал целые сутки в поисках выхода. Продрог, оголодал и уже боялся, что никогда не выбе-рется.
А один случай он всегда вспоминал со смехом. В одной из комнат он застал молодого придворного, который приставал к служанке. Тот говорил красивые слова, яростно клялся в верности, но она вырвалась и, смеясь, убежала. Это удивило принца, поскольку он видел это-го придворного с совершенно другой женщиной. Гораздо чаще и гораздо более искренним. Не привыкший усмирять свои желания, он прямо из своего укрытия спросил:
- Почему ты клялся ей, ты же ее не любишь? 
- Кто здесь?! – всполошился придворный и даже выхватил меч.
Глядеть на его обеспокоенное лицо было так смешно, что принц прыснул и, смеясь, вышел из-за панели, скрывавшей потайной ход.
- Ах ты, маленький мерзавец, - сразу прекратил суету придворный, - вот я тебя сейчас ремнем!
- Нет! Скажи, скажи! – капризно потребовал принц, - зачем?
- А может тебя выпороть, все-таки?
- А я все папке расскажу!
- Ладно. Скажу. Ты уж меня извини, что я так по-простецки. Просто до Ёнка надоел этикет, - присел придворный на диванчик, - всякий аристократ при дворе, должен быть поли-тиком, а политик должен быть дальновидным и предусмотрительным. Вот эта служанка, зна-ешь, кто она?
- Нет! – помотал головой принц.
- Это служанка самой герцогини Врельской! Она ей про меня расскажет всякого хо-рошего. Глядишь, та мной и заинтересуется. Да и вообще, герцогине муж все тайны расска-зывает, а та своим служанкам их передает, так что я в накладе не останусь! – радовался при-дворный.
Но была еще одна сцена, невольным свидетелем которой был принц.
Он шел мимо отцовых покоев, когда услышал громкие голоса. Спорили отец и мажор-дом. Принц был потрясен, худородный мажордом смел повысить голос на отца, на государя! Затаив дыхание, принц замер.
- Зачем, старый, выживший из ума, идиот, ты велел вывести из Пирении войска?! – бушевал мажордом, - зачем тебе это понадобилось?
- В конце концов, - отвечал отец, но, к ужасу принца, без привычной твердости в голо-се, -  я здесь хозяин…
- Ты хозяин?! Только для того, чтобы показать гонор, ты загубил дело многолетних трудов! Мы же все уже обговорили!
- Ты забываешься!..
- Нет! Это ты забываешься! Забыл ночь своей коронации? Может повторить? Пом-нишь, какие у тебя были глаза, когда я и капитан пришли к твоей постели? Ты тогда чуть не обмочился, - мажордом вспоминал с мстительным весельем, - надо бы повторить. Ты тогда несколько лет беспрекословно выполнял все, что от тебя требовалось. 
- Хватит! – хлопнул по подлокотнику кресла отец, - я больше не буду твоей марионет-кой. И Пирения нам не нужна. От своих нищих!..
- Замолчи, - зазвенел сталью и угрозой голос мажордома, - успокойся. Может, позовем стражу? – проговорил он  в самое лицо государя, - хватит! Показал зубы, я их видел. Если хо-чешь счастливой жизни для себя и своих детей, сиди спокойно золоченым истуканом. А ина-че... твой старший вполне готов принять власть. Завтра скажешь послам, что передумал. От-зовешь гонца. Все.
Словно он и есть государь, мажордом вышел.
Маленький принц тогда ничего не понял, но какое-то смутное беспокойство посели-лось в душе. А спустя год отец умер. И многие при дворе говорили, что ему помогли…

Дверь сеновала открылась, проронив едва видный луч на привязанного к толстому бревну у стены Итернира.
- Я решил, - сказал принц, разрезая веревки, - идем.
10

- Ты уж извини, - тащил в рот ложку с похлебкой Итернир, - задали мы тут тебе лиш-ней работы, объедаем тебя. Орла этого, гвардейца, у тебя оставили. Да еще троих едоков при-вели. С едой-то, наверное, у вас не сладко?
- Да уж откуда сладко? – вздохнул, отложив ложку Неуём, - едоков-то вон, сколько, а работников всего ничего. Хоть и земля здесь родит славно, а все ж одна радость, что зимы нет, хоть по два раза в год урожай снимаем.
- А вот только я чего не пойму, - продолжал поглощать совершенно безвкусную, хотя и сытную, пищу  Итернир, - как ты тут один управляешься, без хозяйки?
- Да откуда же ей, хозяйке, взяться? Хозяйки все внизу остались. А тут они все дикие какие-то, так и норовят мужику промеж ушей въехать, или и того похуже, - добавил он, что-то, про себя, вспомнив, - хотя вообще-то и к такому привыкнуть можно. Тут недалеко совсем, у Звенящего Ручья, живет одна. Так мы к ней со всей округи и ездим. Ну, поможем ей за то, уж кто как, оно, дело-то понятное…
- У вас что, полиандрия? – поднял голову, заинтересовавшись, принц.
- Это вы, светлый принц, напрасно такими словами ругаетесь, на Лестнице мы все ж богам куда как ближе, - оскорбился крестьянин.
- Это слово обозначает ситуацию, в том случае, если у одной женщины много мужей, - милостиво объяснил принц.
- А-а, - протянул крестьянин, - ну, вам-то ученым виднее, чего у нас там. Хотя вон, Толстому Парку повезло – он с женой живет. Детишек у них полный двор…
- А ты-то сам как здесь оказался, случайно не местный? - приступил Итернир к осуше-нию кувшина и не удержался, – какую же гадость вы тут пьете…
- Так то веревая настойка, она так всегда с непривычки-то, - рассудительно ответил крестьянин, - а за то, как попал я сюда, так пришел правды просить. У нас там, внизу житья совсем не стало. Дети мрут от голода, а господам зерно телегами отдаем. Вот как сынок-то подрос маленечко, четырнадцать ему годков как стукнуло, так и собрался я. Пошел, значит. Жена-то моя поначалу пущать не хотела, это уж как водится, а потом в слезы, да и проводила до околицы, это уж так водится. Сынку-то уже двадцать скоро быть должно. А может и два-дцать два? – глаза Неуема остановились на какой-то точке за стеной, словно они там видели оставленную семью.
- Это как же ты здесь-то тогда остался, - заинтересовался уже Ригг, - тебя же там, вни-зу-то, и по сию пору ждут, наверное?
- Да как остался, - еще горше вздохнул крестьянин, - я сюда дошел, повязали меня, как положено, к принцам привели, они меня пахать и определили.
- Так чего же ты не уйдешь? – со святой наивностью спросил Итернир.
- Так уйти-то не штука, так только куда? Вниз уже нет пути. Я уж и не помню, не знаю, как вверх-то добрался. А теперь уж обратный путь мне не одолеть. Да и вперед идти некуда. Нет там дороги.
- Как же нет? – вскинулся Ригг.
- Просто очень, нет и все, - как об очевидной вещи ответил Неуем.
- Не пойму, как нет? - заволновался Ригг.
- Да не волнуйся, - попробовал утешить Итернир, - и ты, Крын, не беспокойся, хоро-шо, хоть Ланс не волнуется… потому что никогда не волнуется. Ну, забыл я вам сказать, что они нас об этом деле предупреждали. Ничего, сами поглядим, проверим.
- Как же она все-таки кончается? - все же спросил еще раз Ригг.
- Да откуда же мне знать, - удивился крестьянин, - я сам-то не видел, а другие не рас-сказывают. Вот, пожалуй, в трактире, в городе, вам как есть обскажут.
- Ну, спасибо, хозяин, за угощение, - хлопнул себя по коленям Ригг, - но пора нам.
Все стали подниматься. Итернир подобрался к безуспешно пытавшемуся зачерпнуть ложкой в связанных руках солдату, лицо которого было покрыто весьма красноречивыми по-теками и ссадинами.
- Ну что, поел? - ехидно спросил он, - ты уж прости, что так с тобой обошлись, а толь-ко куда же нам было деваться? Значит так, сейчас я тебе развяжу руки, а ты гляди, не наделай глупостей. Вон того, с ножом видишь, молодого?
Пленник, проследив за пальцем, кивнул.
- Он охотник, - продолжал Итернир, - может даже мышиный след взять. А вон тот, ко-торый все со своим оружием нянчится, видишь, вечно угрюмый? Он давно на тебя зуб имеет, за то, что просидел ночь на отвесной стене. Так что, искренне тебе не советую дергаться. Он же не человек почти, зверь. Ну что, будешь себя хорошо вести, проводишь нас к городу, или тебя сразу Лансу отдать?
Пленник испуганно кивнул.
Итернир обошел стол и наклонился к уху Кан-Туна:
- Слушай, тебе не кажется, что этого работягу следует отблагодарить?
- Объясни, - потребовал принц.
- Заплатить бы надо, - тихо, но настойчиво произнес тот.
- Ну и заплати.
- Да ты что! – удивился Итернир, - откуда у бродячего жонглера деньги?
- А ты жонглер?
- Ну, было дело… - поглядел он в потолок, - ну, так как насчет денег?
- Ты хочешь, чтобы заплатил я? – искренне удивился принц.
- Ну-у, - протянул Итернир, - ты пришел сюда, чтобы править. Так? Вот. А народ лю-бит щедрых. А правители, которых любит народ, живут долго и спокойно. Вот.
- Эй, - махнул тогда рукой принц, крестьянину, копаясь другой рукой в кошельке на поясе, - подойди сюда! Вот, возьми золотой.
- Я… светлый принц, - бухнулся на колени тот, - я… даже… это слишком много…
- Оставь, - снисходительно махнул рукой Кан-Тун, хотя и видно было, что не с такой уж и  легкостью он расстался с монетой, - и скажи, нельзя ли у тебя достать лошадь?
- Нет, светлый принц, - поспешил тот с ответом, - здесь нет лошадей. Я ничем не могу помочь вам. Я бы очень хотел, светлый принц…

- Вот ведь! – громко разорялся принц, - нет лошадей! Как так может быть?! Как же тут передвигаются люди благородного происхождения?!
- Осмелюсь предположить, - заискивающе склонился Итернир, - возможно пешком…
- Оставь, - оторвал его от назревающей беседы Ригг, - мне надо сказать тебе кое-что.
Они немного отстали, оказавшись за спинами идущих вслед за гвардейцем спутников.
- Эта Лестница очень странная, - начал Ригг, - давно же хотел сказать, да все забывал как-то. Я когда снизу-то смотрел, Лестница везде ровная была. А тут вон чего творится. Такое раздолье. Здесь же ступени конца краю нет. А снизу они все одинаковыми виделись. Чудно! И еще: здесь, как на стену-то поднялись, заметил – росы поутру опять не было!
- Это я того… - услышав разговор, присоединился Крын, - я заметил, что это… ну… земля, в общем, здесь теплая. То есть… от нее жар идет. Росы и нет. Наверна.
- Это да-а, - покачал головой Итернир, - я тут тоже, когда связанный ложку в рот тягал, заметил такое дело…
Он изложил наблюдения, которые до того объяснял принцу. На этот раз беседой заин-тересовался даже Ланс. После рассказа все некоторое время молчали, обдумывая слова. И то, что стояло за ними.
- Вон он, – прервал тишину пути в полях Котьен, - вон он, замок. А чуть пониже, ви-дите, город.
Не так далеко по левую руку, виднелись невысокие скалистые холмы, переходящие в сплошную стену утесов, скрывающую горизонт. У их подошвы на крутом скате возвышался замок. Ров, вал, деревянные стены, широкая каменная  башня донжона и примыкающее к ней не такое уж и большое здание. Небогато. Неподалеку от замка, у основания холмов, обосно-вался городок. Несколько небольших, редко двухэтажных, еще реже каменных домиков, об-несенных рвом и тыном на валу.   
- Что-то маловат замок для нескольких государей-то, - поддел принца Итернир.
Кан-Тун гордо промолчал. Хотя ответить действительно было нечего, принц и сам был разочарован.
- Веди в трактир, - приказал он гвардейцу.

Просторный зал трактира был на удивление чист и светел. Слева от стойки вела на га-лерею второго этажа деревянная лестница. Посреди зала тянулись два общих стола, в углу сгрудилось несколько столиков поменьше.
За одним из длинных столов сидел, потягивая что-то из обширной кружки, могучего сложения мужчина, с невероятной скукой на лице, заросший густой черной бородой с редкой проседью.  За другим длинным столом, в углу, шумно разговаривая, разбрасывали мусор ру-гани семеро гвардейцев.
Путники подошли к общему столу, хотя принц и сделал вялую попытку, тут же пресе-ченную на корню Итерниром,  сесть за отдельный столик. Сели. На лице местного богатыря отразилось живейшее любопытство. Он оторвал скучающий, полный презрения взгляд от гвардейцев и уставился на вошедших. В то время как пьянствующие солдаты словно бы ни-чего и не заметили, продолжали опустошать кружки, неизменно пополняя их из кувшинов на столе.
- Эй, хозяин! – громко крикнул Итернир, подзывая обитателя стойки, это был среднего роста человек, толстоватый, с плешью и необычайно добродушным лицом. 
Однако он не откликнулся.
- Хозяин, - только и пробормотал он себе под нос, продолжая тщательно водить паль-цем по поверхности стойки, - это зовут какого-то хозяина. Это зовут не меня. Да. Не меня. Совсем не меня. Это хорошо, что не меня. Все хорошо.
- Он не понимает, - раздался звучный голос одинокого обладателя кружки и тоскливо-го настроения, он поднялся, забрав напиток, и пересел поближе к путникам, - он сумасшед-ший, - навалился мужчина на плечо Ригга, дохнув перегаром, и крикнул столь громко, что жалобно задребезжали стены, - Эй! Шетен! Поди!
  - Кто-то зовет Шетена, - непотревоженно, только для самого себя проговорил хозяин, не отрывая пальца от досок, - кому-то нужен Шетен. Да, кому-то он нужен. Наверное, очень нужен. Наверное, Шетен может помочь. Да, помочь. Помочь – это хорошо. Все хорошо.
С этими словами хозяин поднялся и неспешно пошел к столу.
- Вы что же, - вновь пронеслась волна перегара над столом, - снизу будете?
Ланс, сидящий напротив подошедшего, не шелохнулся, невозмутимо выдержав газо-вую атаку.
- Нам бы, - начал было Итернир заказывать подошедшему хозяину, но был прерван ревоподобным голосом, вновь потрясшим стены. 
- Я же сказал! Он сумасшедший, сюда от жены сбежал! Он не понимает! Шетен, тол-стячок, давай, как обычно. Видишь, люди с дороги? И мне повтори-ка, а то что-то меня с утра вот тут, - он гулко ударил себя в грудь, - терзает. Понимаешь?
- Шетен  понимает, - кивнул самому себе хозяин, идя к стойке, - как обычно. Да, как обычно. Пришли издалека. Да, издалека. Они устали. Хотят есть. Шетен понимает, очень хо-тят есть. Шетен понимает, это хорошо. Все хорошо.
- Вот-вот, иди. А мы тут поболтаем. Пока. Шетен - он сумасшедший. А чего это ты на меня так смотришь? - вперил взгляд в Ланса выпивший посетитель, - что ты так на меня уста-вился? Не нравлюсь? Нет, может тебе мое лицо не нравится?
Ланс молча смотрел в глаза.
- Ага, тебе противно, что я пьяный? Ну, скажи, противно?! Скажи! – буйствовал тот, - нет! Молчишь! Првильно, ик! Я свою меру знаю! Упал – хватит!
Принц морщился, стараясь отодвинуться подальше, хотя и так был отделен Итерни-ром и Риггом. Крын же, глядя на эту сцену с другого конца стола, добродушно и с понимани-ем улыбался.
- Один ты здесь и есть человек, - обнял тот меж тем Ригга, который все это переносил с безропотной кротостью, - все остальные – так! Рожа ему моя не нравится! Нашелся! Дума-ешь, как снизу пршел, так сразу и все! А-а, нет! К прынцам попадешь, пробатрачишь лет с десяток, тогда и прходи. С честными людьми пить!
Гвардейцы за соседним столом при упоминании принцев приутихли, но, разговора не оставили. Только уже постоянно кто-то из них сидел, настороженно прислушиваясь к разго-ворам пришедших.
- Ты меня не бойся, - доверительно сообщил здоровяк Риггу, - я мужик мировой! Грол меня зовут! Да! Оружейник Грол! Меня здесь в этом проклятом, даже Ёнком забытом месте все знают! А ты кто будешь? Как? Григ? Рек? Ригг! Ну, ты уж меня прости, не расслышал сначала! Ну, будем знакомы!
Тем временем подошел хозяин. Поставил перед каждым тарелку с жареным мясом и какими-то обжаренными стеблями.
- Я это есть не буду! – заявил принц, брезгливо ковырнув пальцами стебли, - я требую еды, подобающей наследника государства! 
- Это кому там наши стебли не нравятся?! – грозно взревел Грол, - Вон гляди: наш че-ловек! – указал он на Крына, деловито доставшего из-за пояса ложку, и уже вовсю погло-щавшего пищу, - А тебе не нравится?!
Принц гордо отвернул от него нос. Тот начал опасно вставать:
- А я тебя знаю! А-а, знаю! Ты, чистоплюй, думаешь, я всегда здесь надирался как са-пожник? Не-ет, ты, государев выблюдок, врешь! Меня сюда твой дедуля, да будут ему тума-ны небесные поперек глотки, послал!
Принц медленно налился краской, стал поворачивать голову. Но Грол не унимался:
- Меня, и… полсотни отборных парней. Все как один были! Послали на проклятую эту Лестницу! И все легли здесь! Тебе надо было бы посмотреть, как они друг другу глотки в ле-сах проклятых рвали! В клочья кровавые! – он встал, но поток воспоминаний мешал вспом-нить о том, что надо перешагнуть лавку, он лишь все сильней наваливался на Ригга, стремясь к Кан-Туну, - тебе надо было видеть, как они пропадали в проклятом болоте, как их волокли в проклятый туман проклятые болотники! Тебе бы видеть его глаза, когда он рухнул с этой проклятой Стены! – он вдруг остыл и сел за стол, разом осушив подвернувшийся кувшин, - и я все-таки дошел, мать вашу! И здесь меня в батраки! Меня, заслуженного воеводу. Тысяцко-го Отдельного Латного, в батраки! Проклятые выродки! – заорал он в сторону гвардейцев.
Их разговор сразу стих. Один из солдат встал, подошел к столу. Остальные потихонь-ку пытались зайти с боков. Дело, по всему, было привычное.
- Будет драка, - сообщил хозяин стаканам, - да, будет драка. Так всегда бывает. Драка, она всегда. Шетен знает. Драка – это плохо!
- Ты что-то сказал? Или мне послышалось?! - начал гвардеец, снаряженный богаче всех – в кольчугу с нашитыми латными пластинами.
- Эй, полегче, - замахал руками Итернир, - ну, выпил мужик, ну, с кем не бывает?
- Вас попрошу не вмешиваться, с вами разговор будет особый, - указал гвардеец на связанного Котьена, сидящего между Лансом, и Крыном, и снова обратился в Гролу, - так что твой грязный язык вякнул о?..
- Првильно! Не вмешивайся, - оборвал его воевода, - у нас свой разговор! А про прин-цев ваших долбанных я сказал, что видел их всех под Ёнковой бабушкой, а Праля сверху плясала! А еще я скзал, что вас, ублюдков, всегда бил, и бить!..
- Погоди! – снова попытался вступиться Итернир, - ну, я тоже недолюбливаю предста-вителей власти, но зачем же доводить до криминала?
- Оставь! – заревел воевода, - я сюда пришел подраться с этими холуями, и я это сде-лаю, не будь я Оружейник Грол!
С этими словами он от всей души приложил огромный кулак к лицу ближайшего сол-дата. Загремела мебель.
- Началась драка, - удовлетворенно заметил Шетен, - да, началась драка. Это плохо, Шетену надо уходить, - он залез под стойку, делая вид, что его нет в зале.
Гвардейцы дружно навалились на Грола, но тот их расшвырял, словно котят.
- Слушай, светлый принц, - весело обратился Итернир к Кан-Туну, - надо бы распла-титься с хозяином.
- А почему опять я?!
- Ну, как тебе сказать, мы сейчас вроде, как твоя свита, - невозмутимо отвечал Итер-нир, - потому и платить за наш прокорм, вроде, как тебе. 
Принц не успел и фыркнуть, как Итернир продолжил:
- Я бы и сам сбегал к стойке, деньги твои отдать, - заявил он, умело ставя подножку ретивому служаке, отправляя его в угол, наполненный обломками мебели,  - да видишь, руки заняты, хорошему человеку  надо помочь, видишь – пропадает!
Последние слова он договорил, ловко бросая через бедро не столь ловкого гвардейца. На беду для себя, один из дерущихся задел увлеченно кушавшего Крына, упав в его тарелку. Крын оскорбленно-радостно взревел и, широко поведя плечами, объяснил тому, что он не прав. Солдат еще долго обдумывал сказанное, спокойно лежа под крепкой стенкой.
И тогда действительно началась драка.
Солдаты быстро оправились от неожиданного нападения. Все-таки поднявшиеся снизу до здешних высот Лестницы - это были уже не последние бойцы.
Больше всего доставалось Крыну. Его бычья сила не спасала от выучки гвардейцев. Принц бился расчетливо, хладнокровно вспоминая все, чему учили. А Грол в компании с Итерниром дрались, словно былинные удальцы. Разлетались в щепки столы и стулья, билась посуда, грохотали повергаемые на пол гвардейцы и ревели Крын с Гролом, пропуская удар.
И лишь вблизи Ланса, продолжавшего трапезу, было спокойно. Даже связанный Коть-ен, сидевший рядом, которому давно уже было положено быть освобожденным товарищами, сидел тихо, словно ему было меньше всех надо.
По счастью не сразу заблестела сталь. Но, заметив, блеснувший кинжал, Ланс поднял-ся из-за стола, и драка кончилась.
Совсем.
Бесчувственных гвардейцев положили за дверями трактира на тенистом крылечке.
- А ты молодец, - хлопнул Ригга по плечу Грол, усаживаясь за не пострадавший длин-ный стол, - ловко ты их. Ты, как погляжу охотник, сразу видно! А у тебя удар знатный! – хва-лил уже он Крына, - только чуть рыхловат. Я тебе потом покажу, как надо. Эх! Жаль только, что этот ваш угрюмый все прекратил! Уж я бы им показал.          
- Ага, - поддержал Итернир, - вот только встал бы с пола из-под трех гвардейцев, и обязательно показал!
- Да ты, малый, шутник, как я погляжу, – прогрохотал Грол и добродушно расхохотал-ся, - давай-ка, Шетен, плесни-ка нам еще по кувшинчику!
Никто из них не заметил, что во время драки, в трактир зашел и встал неслышной те-нью возле двери человек, одетый в темное и вооруженный коротким мечом.   
- Я тебе всегда говорил, Шетен, - весело проговорил он, отодвигая по пути к столу об-ломки стула, - поставь вместо стульев чурбаки, они ломаться не будут. А глядишь – и буйные переведутся: когда чурбаком по голове попадут, он как стул не разлетится. Приветствую всех! Я Рейнар Темный, охотник за головами.               
- Что значит, за головами? - удивился принц.
- Очень просто, - пожал плечами, усаживаясь, Рейнар, - вот вы сейчас пойдете к замку, и я за вами. Там вы пошумите,  это на ваших лбах очень хорошо написано, за вашу голову назначат награду, а я уже тут как тут. Ваши головы – чик! И награда моя. Правда просто?
- А как насчет нас спросить? - очень вежливо поинтересовался Итернир.
- А вас-то зачем? – искренне пожал плечами тот.
- А-а! Новые тут! – раздался от дверей новый голос, одежды вошедшего поражали не-обычностью, а кривая сабля на боку была, очевидно, столь же бесполезна хозяину, сколь объ-емист был кошель на широком шелковом поясе, - здравствуйте вам, новые Восходящие. Мир твой дом, Шетен. Здравствуй тебе, Гром, здравствуй тебе, Рейнаб. Ах! Зачем носишь женский имя?      
- Рейнар меня зовут, - привычно поправил тот.
- Я и говорить, зачем женский имя? Зачем? – риторически спросил он и, поклонив-шись, представился, - я Аслам. Я торговать здесь! Если вы нуждаться, ко мне приходить.
- Оставь их, - оборвал Рейнар, - им не придется к тебе приходить. За их голову скоро объявят награду, и они перестанут им принадлежать. Они уже успели подраться с гвардейца-ми.
- Ай! – воздел руки к потолку Аслам, - зачем сразу драться? Зачем не жить спокойно? Все убивать друг друга, с кем тогда торговать Аслам?
- Ладно, чего их слушать, они могут так  спорить целыми днями, - разом осушил свой кувшин Грол, - лучше пойдем ко мне, охотнику, я знаю, нужен лук, да и у тебя, братец, в фиг-лярской одежде, мечишко так себе.   
- Да я за него четверть сотни золотых отдал! – обиженно возмутился Итернир. 
- Тебя обманули раньше, чем это успел сделать ты, - поднялся Грол из-за стола, гораз-до трезвее, чем малое время назад, - даю свою бороду на отсечение, что ты им дал фальшивые монеты, или не свое золото! Пошли!
Когда они вышли из трактира, гвардейцев на крылечке уже не было. Впрочем, связан-ный Котьен тоже словно испарился.
Городок имел всего одну улицу, вдоль которой и выстроились домики. Кроме тракти-ра здесь было несколько ремесленных лавок, да площадь для базара, которая сегодня оказа-лась пуста.
Несколько раз в подворотнях мелькали перемазанные, но страшно довольные и любо-пытные детские лица. Впрочем, тут же они и исчезали.
Чуть погодя за ними из трактира появился Рейнар, и пошел, оставаясь в отдалении. Это преследование раздражало и настораживало.

Плохо освещенная лавка Грола была сплошь завалена всевозможным оружием. Оно валялось грудами в углах, на столах и было развешано по стенам. Свободным оставался лишь проход к низкой двери, ведущей, судя по всему, в жилую часть дома. А среди тускло блестя-щей стали повсюду видны были кувшины, горшки и даже бочонки.
- Вот, выбирайте, - щедро повел руками вокруг хозяин.
  Когда он поворачивался в тесном пространстве лавки, казалось, что места в ней боль-ше не осталось.
- Это сколько же тут всего! – только и нашел воскликнуть Итернир.
- Эх! Это верно! – довольно ухнул Грол, - сюда все, кому не лень, лезли, только уж они-то сгинули, а оружью что сделается? Только подпылится малость, да ржа может, где подъест. Но на то я и Оружейник. А куда деваться… это где же у меня?..
Он потерянно покрутился но, хлопнув себя по лбу, привычно запустил руку в самую глубь ближайшей груды, извлекая на свет запечатанный кувшин.
- Вот так… ух! До чего же забориста эта дрянь! Ловко же ее Шетен из стеблей гонит, - утер он густые усы, - Стеблевка! Ну, смелее, выбирайте!
Спутники разошлись по лавке, разглядывая оружие. От обилия и разнообразия захва-тывало дух. Здесь были и обычные прямые мечи и изогнутые, всех форм, размеров и самой разной тяжести. Здесь были и самые разные доспехи, покрытые затейливым узором, или ис-пещренные чудной насечкой.
Ланс ходил от груды к груде, подолгу стоял над каждой, потом извлекал что-нибудь, и стоял еще дольше. А над одним узким кинжалом он и вовсе замер. Долго водил, словно сле-пой, пальцами по клинку, по рукояти, потом отошел в сторону, сжав кинжал черствой ладо-нью, и застыл, пугая немигающим взглядом.
Принц пристально вглядывался в искусную гравировку на клинках и доспехах. Крын растерянно вертел головой, ничего не понимая в этом нагромождении. Зато Ригг сразу напра-вился к груде луков, беспорядочно сваленных в углу. Он их гнул, натягивал тетивы и снимал их, вслушивался в гудение натянутой нити, пристально рассматривал дерево плеча лука.
В конце концов, выбрал составной лук средней длины с накладками из рога непонят-ного животного. Словно по волшебству нашелся колчан с полусотней стрел.
- А-а, - довольно протянул Грол, - он тебе враз по руке. Как тебя ждал. А тебе, - обра-тился он к Итерниру, - где-то я тут видал… ага… постой… а, ну вот же он тут. Гляди.   
Смахнул сталь с ближайшего стола, расчистив укрепленные на столе тиски.
- Давай-ка свой мечишко. Четверть сотни, говоришь? – укрепил найденный меч в тис-ках, и, щедро размахнувшись, ударил по нему мечом Итернира, - Ну, смотри. Видал, как чет-верть сотни выщербилась? А теперь сюда гляди – ни царапинки! А теперь так попробуем…
На этот раз он закрепил меч Итернира, и ударил по нему своим. Жалобно звякнув, меч Итернира прекратил свое существование.
- Эгей! – ошалело завопил Итернир, - ты это чего же наделал?!
- Во! Гляди, - гордо протянул Грол свой меч Итерниру, - если найдешь здесь хоть ца-рапину, я заплачу тебе твою четверть сотни.   
Итернир растерянно повертел сталь в руках, потом огорченно и как-то беспомощно воскликнул:
- Ну, ладно, ладно! Ну, не понимаю я ничего в таких делах, так что же теперь – уда-виться?!
- А, - махнул рукой Грол, - оставь, лишь бы ты знал, как и куда этот клинок приклады-вают. Но кулаками ты машешь знатно! Вроде и не ударил никого толком, а летали они вокруг тебя, словно тополиный пух по весне! Да, братец, у меня же и для тебя кое-что есть! – хлоп-нул он по плечу Крына.
Подойдя к соседней груде оружия, Грол ногой свернул вершину набок и выволок на тусклый свет огромный боевой топор. Черненый, широкий и массивный словно молот обух, почти прямое, с очень малым изгибом лезвие, длинное древко из темного отполированного дерева, испещренное мелкими вмятинами и царапинами. Весь его облик воплощал угрюмую уверенную и недобрую силу.
- Ох, и здоров же был его хозяин, - с заметным трудом поднял Грол топор, - на-ка, братец, бери, владей. Если поднять сможешь. 
Крын принял его легко, словно ребенка. Рукоять уверенно легла в широкие мозоли-стые ладони, как будто вернулась к хозяину.
- Ладно! – удивился Грол, - а по тебе и не скажешь! У него еще и сталь отменная. И дерево на рукояти не простое. Вот эта царапина от прямого двуручником осталась. Видал?!
- Ну, хорошо, - вдвинул Итернир новый меч в ножны, хотя и не пристроив еще их на пояс, - и сколько ты с нас?
- Да ничего, договоримся, - привычно ответил хозяин, - ну, значит, лук, со стрелами, меч… да к Ёнку! Я же пил с вами, ребята! – вдруг проревел он, подняв голову к потолку, - будьте вы там все прокляты! Боги! Я вам не Аслам! Я не торгаш! Не был, вашу так, козу, че-рез копыто, и не буду! Берите все! Так берите! Все! 

Дорога серой пыльной змеей вилась от городка к замку на холме. Серая равнина, преддверие безжизненных скал, уже начала бугриться, постепенно переходя в холмы предго-рий.
Рейнар все так же следовал за путниками, не приближаясь, но и не отставая. Итернир вертелся, словно на сковородке из-за его присутствия. Даже предлагал в не вполне этичных формах идти рядом с ними, или проследовать домой. Но его реплики были оставлены без внимания.
- Глядите, - указал Ригг, - никак нам кто идет навстречу.
По дороге от замка к ним действительно направлялись какие-то люди, с дюжину чис-лом. Солнце редким сверканием выдавало на них доспехи.
- Гляди, - толкнул в бок Итернир принца, - тебя уже встречают, на полпути приветст-вуют. Кортеж! – усмехнулся он, потом посерьезнел, и заговорил быстро, стараясь, сказать все до того, как подойдут посланные на встречу, - на входе в замок у нас потребуют оружие, то есть тебе оставят, а наше попросят сдать. Если хочешь, чтобы тебя тут сразу воспринимали серьезно, не позволяй им делать из нас батраков. Мы же твоя гвардия, охрана. Твои люди. Не будет у тебя людей – не будет и тебя.
Ланс, услышав подобные инструкции, посмотрел на него, словно открыл нечто новое.
Меж тем идущие навстречу подошли поближе и остановились шагах в двадцати. Все были при мечах, копьях, на всех были доспехи: кольчуги, наручи, пластинчатые рубахи. Впе-ред вышел один из них. Самый, пожалуй, представительный.
11

Он оценивающим цепким взглядом осмотрел их, потом заметил Рейнара, по-прежнему следовавшего в отдалении, и оглядел их еще более внимательно.
- Я, командир замковой стражи и капитан гвардейцев Ун-Рона, принца крови, - офи-циальным тоном провозгласил он, - уполномочен приветствовать Кан-Туна, принца крови, и препроводить его в замок. Наши дороги небезопасны, светлый принц, извольте следовать за нами.   
Гвардейцы обошли спутников со всех сторон, словно конвой. И процессия неспешно двинулась к замку.
Солдаты свиты держались угрюмо и неразговорчиво. Капитан, не оборачиваясь и не стремясь развязать беседу, шествовал впереди, уверенный, что остальные идут за ним.
- Во! – наклонился Итернир к принцу, - видал, как крепко нас в оборот взяли?
Меж тем, замок приближался, вырастая неровными стенами донжона, сложенными из грубых слабо отесанных камней. Деревянные  створки ворот были распахнуты настежь. 
Рейнар, успевший даже обогнать процессию, деловито устроился на валу с наружной части стены неподалеку от ворот, судя по всему собираясь вздремнуть.
- Ты это что же, - удивился Итернир, - разве не пойдешь с нами?
- Не-а, - потянулся Рейнар, - зачем? Я тут буду ждать. Скоро выйдете сами.
Они прошли через ворота, оказавшись на небольшом замковом дворике. Прямо перед ними возвышался донжон, слева к нему примыкало основное здание замка, а справа лепились друг к дружке хозяйственные постройки.
Возле ворот у входа в караулку был вкопан низенький небольшой столик, возле кото-рого на деревянных чурбаках, вросших в утоптанную землю двора, играли в кости два высо-хших сморщенных старика. Дырявые нечищеные кольчуги висели на выпирающих плечах, как на вешалке. Один из стариков, с длинными седыми волосами, тряс стаканчик. Другой, совершенно лысый, замер, уперев отсутствующий взгляд глубоко в землю.
- Это сколько же им лет? – спросил Итернир у ближайшего конвоира. 
Тот негостеприимно проворчал что-то невразумительное. Итернир повторил вопрос другому гвардейцу.
- Не знаю, - пожал тот плечами, - когда я был маленьким, они уже охраняли здесь во-рота, и были стариками… и когда мой дед был маленьким, тоже.
- Посмотри, Викар, - меж тем, продолжая трясти стаканчик, тихо проговорил седой, - определенно, если меня не обманывают мои глаза, привели нового принца. Однако, не рано ли? Помню, вчера еще привели того, другого. Не помню, как звали. Но тоже светлого принца. Летят годы...   
Лысый в ответ на его реплику попытался было пошевелиться, взгляд его стал чуть оп-ределеннее.
- Не надо, Викар, не надо, - проговорил седой, продолжая встряхивать кости, - ты уже плохо говоришь. Лучше не говорить совсем. Лучше не говорить. Однако хорошо же мы с то-бой сидим, Викар, мирно. Как только подумаю, что когда-то было иначе… Это все-таки хо-рошо Викар. Определенно хорошо…
- Вы должны сдать оружие, - отвлек внимание спутников от стариков капитан, - как командир замковой охраны, я обязан разоружить вас.
Услышав это, Ланс не пошевелился, а Крын излишне крепко сжал новый топор. Кан-Тун вдруг ощутил со всей ясностью, что, если они подчинятся, то все будет далеко не так хо-рошо, как может показаться.
- Этого не будет, - ответил Кан-Тун, и ему показалось, что ответил достаточно твердо, - как моя личная гвардия, эти люди имеют право на ношение оружия в любом месте, где я на-хожусь. Так и передай хозяевам замка.
Капитан внимательно, с легким удивлением оглядел его, жестом остановил своих бра-вых молодцев, что ринулись помочь упорствующим в своих заблуждениях.
- Таков порядок этих мест, - наставительно начал он, - вы должны подчиниться.
- Как принц крови, - пытаясь остаться твердым, ответил Кан-Тун, - я никому не обязан подчиняться. Передай своим хозяевам, что мои люди не оставят оружия.
Капитан не стал дальше упорствовать, лишь приказал своим людям не спускать с чу-жаков глаз и удалился в помещения замка.
- А ты герой! – одобрительно хлопнул по плечу принца Итернир, - лихо ты этого друга отшил.
- Никому, - брезгливо отер свое плечо от мнимых следов прикосновения принц, - ни-кому не позволено приказывать мне, принцу крови.
- Орел! – гордо заявил Итернир.
Путники в ожидании командира замковой стражи были предоставлены сами себе, хотя и в пределах круга, очерченного оцеплением конвоя. Ланс принимал все с каким-то выцвет-шим спокойствием, принц являл собой воплощенное негодование, а остальные внимательно разглядывали небогатый, хотя и полный собственной значимости, двор замка. Однако, самым привлекательным, несомненно, являлись стражи ворот. Казалось, что они сидели здесь, за вросшим в землю столом еще до тех пор, как появились на этом месте ворота.
В меру заставив гостей потомиться, но не доводя их до негодования, появился капи-тан.
- Светлые принцы, выслушав ваше требование, - громогласно провозгласил он, - соиз-волили выдать разрешение слугам светлого принца Кан-Туна на ношение оружия в пределах замка. Однако необоснованное его применение будет расцениваться как агрессия, и пресе-каться путем смертной казни! Прошу следовать за мной. 
- Какая речь! – вполголоса восхитился Итернир, - уши от умных словей вянут.
Но лицо Крына, изображало такую нетронутость смыслом речи и непонимание проис-ходящего что Итернир, оставив надежду, махнул рукой и прошел за принцем в двери замка.
Их привели в тронный зал. Честно признаться, не самый большой и богатый. В даль-ней части был помост, изгибавшийся дугой, на котором были водружены троны. Из двена-дцати лишь пять были заняты, оставляя свободными ближние к вошедшим. Вглядевшись в лица сидящих владык, увенчанных серебряными диадемами, принц к удивлению своему уз-нал не всех.
- Здравствуй, Кан-Тун, шестой принц, - нарушил торжественную тишину седой, но еще не старый человек на центральном троне, - мы ждали тебя. 
- Я рад приветствовать тебя, Ун-Рон, принц крови, - ответил принц, стараясь сохра-нить невозмутимость, -  и тебя брат мой Рен-Тун, а также остальных моих родственников, могучих владык этого края.
Сидящие чуть склонили головы, отвечая на приветствие.
- В свою очередь, - начал Ун-Рон, - я бы хотел выразить свою радость по поводу того, что ты дошел сюда, светлый принц, преодолев опасности Лестницы. Я рад приветствовать тебя, и надеюсь, что когда ты займешь место на троне рядом с нами, ты станешь подмогой нам на пути правления, а не препятствием. Теперь же мы предлагаем тебе и твоей свите не-много отдохнуть с дороги и сменить одежду, а ближе к вечеру принцы будут счастливы ви-деть тебя на торжественном пиру приветствия!   
- Ага, - неожиданно вступил в беседу Итернир, - и вы все будете править долго и сча-стливо, на благо стране и народу, который на костре вас всех видал! И умрете... в один день...
Лица принцев отобразили изумление, по поводу нарушения церемониала, и лишь Ун-Рон высокомерно улыбнулся краем рта:
- О! Да я вижу, благородный племянник, ты прибыл не только с охраной, но и личным шутом? – отметив, что Кан-Тун в легком смятении чуть потупил взгляд, он с еще большим высокомерием добавил, - я думаю, ты сделаешь всем нам подарок, назначив своего шута об-щим?
- Это окажется слишком дорогой затеей для вас, - поспешил ответить вперед принца Итернир.
- Почему же? – изобразил изумление Ун-Рон, ожидая шутовскую выходку.
- Очень просто. У вас тут приняты весьма особенные дурацкие колпаки, - указал Итер-нир на серебряные венцы принцев. И если один, для моего принца у вас уже, может и припа-сен, то уж второй-то точно обойдется не дешево!
- Ты что же, считаешь нас дураками? – ничуть не оскорбившись, но отметив легкое волнение среди других владык, уточнил Ун-Рон.
- А кто же вы есть?! – совершенно серьезно переспросил Итернир, - кто же еще сам возьмется править страной бунтарей и батраков? Ну, хотя ты-то еще ничего, а остальные, как видно даже говорить не умеют. Точно, дураки вы и есть, и думает у вас, наверное, как и гово-рит, всего один за пятерых. У вас так всегда, или вы через день меняетесь ролями?
На тронах началось легкое волнение.
- Давно мы не слышали дурацких речей! Я, как и другие принцы благодарен тебе, Кан-Тун, - поспешил предупредить конфликт Ун-Рон, - но я вижу, дорога наложила неизгладимый отпечаток на твою одежду, и предлагаю поспешить со сменой платья. Замковый распоряди-тель поможет тебе и твоим людям.
Из-за его трона неслышно появился командир замковой стражи и жестом предложил следовать за ним. Аудиенция была окончена.
Их повели коридорами замка. Незаметно, бесшумными тенями, как будто прямо из стен, возникли по бокам неразговорчивые стражи замка, создавая незабываемое ощущение конвоя.
- Это куда же идем-то? - улучив момент, шепнул на ухо Итерниру Ригг.
- А кто же его разберет, - пожал тот плечами, - хотя погоди, - и он весело обратился к ближайшему стражу, с живописно угрюмым лицом, - куда же вы нас ведете, любезный?.. Ви-дал? – вновь повернулся он к Риггу, - словно глухие. Хотя, полагаю, ведут нас к покоям пре-светлого нашего принца, поелику мы вроде того, что его слуги. 
- Так, а Лестница-то что же? – не понял тот.
- А что Лестница?
- Как же, нам же идти надо.
- А чего спешить, - довольно беззаботно ответил Итернир, - вот вечерком выпьем, по-гуляем, а утречком и двинемся. Ты же не торопишься?
- Так ведь мать у меня, - остановился Ригг, - мне же наверх надо.
- Не стой, - тут же схватил его за рукав Итернир, с необычной серьезностью заглянув прямо в глаза, раньше, чем стражи замка успели глазом моргнуть, - не стой, тебя не правиль-но поймут. Оно, ты пойми, верно,  что дальше пора, но дело здесь, видать не столь просто. С Лестницей этой не все ясно, может, и правда, нет ничего дальше.
- Это я сперва должон сам увидеть, - уверенно и четко произнес Ригг, - а коли так, зна-чит возвертаться пора. Нечего мне тут делать.
- Не спеши, думаешь, мне самому тут нравится до поросячьего визгу? – гнул свое Итернир, и добавил так, чтобы услышали все, - и громилы эти, глухие, мне не по нраву.
- Я все-таки бывал при дворах, - продолжил он, не дождавшись ответа, - и скажу я те-бе, как старший попутчик, что не все так просто здесь, как кажется. Поглядим, как...
Командир резко остановился у низкой двери, плотно сбитой из толстых досок, и стра-жи замерли, словно части его тела. В результате чего Итернир споткнулся на полуслове.
- Здесь ваши покои, светлый принц, - почтительно открыл он дверь перед Кан-Туном, открывая вход в невеликую спальню, кровать в которой сейчас была сдвинута в сторону, ос-тавляя место для бочки с парующей водой.
- Вашим слугам следует оставить здесь ваши вещи, - продолжал командир, - здесь уже все приготовлено для вашего омовения. А ваши люди могут воспользоваться водой во дворе.   
- А кто же останется со мной, поможет разоблачиться и надеть новое платье? - тут же возмутился принц, давая знак Крыну оставить здесь тюк с государевыми вещами.
- Я пришлю людей, - все так же почтительно склонился командир, - они вам помогут.
- Да положи ты его здесь! - с заметным раздражением крикнул принц Крыну, упорно не замечавшего знаков господина, и уже гораздо спокойнее добавил командиру стражи, - хо-рошо, проводите моих людей, и поскорее присылайте своих слуг!
  Один из стражей прикрыл дверь в комнату принца. Даже у Крына складывающаяся ситуация вызвала определенное беспокойство:
- Это... как же... а мы? – прогудел он.
- Вас ждет колодец во дворе, - ответил капитан.
Один лишь Ланс воспринимал все спокойно, как будто был еще более глух, чем со-провождающие стражи.
Их проводили на двор, к глубокому колодцу, уходящему к самому подножию обрыви-стого холма, на уровень текущего внизу ручья. Один из стражей поставил перед ними дере-вянное ведро, и их оставили, хотя пара конвоиров и околачивалась неподалеку. Во дворе бы-ли слышны лишь негромкое встряхивание костей в стаканчике в руках престарелого при-вратника, и голоса играющих детей в дальнем углу двора.
Покидая их, один из стражей чуть задержался, и, приблизившись к уху Итернира, прошептал:
- Тебя просили проводить.
- Это кто же, - иронично вздернул бровь тот.
- Не велено...
- Ну ладно, - согласился тот, быстро прикинув, что особо сопротивляться не имеет смысла, хотя добавил, на всякий случай, - только быстро. Ты,  Ригг, смотри, не уходи никуда без меня.
Он обнадеживающе подмигнул спутникам, остающимся у колодца, и последовал за новым провожатым.

Оставшиеся только и успели, что прицепить к скрипучему вороту ведро, да пару раз окатить себя водой, сбросив одежду до пояса, как командир замковой стражи вернулся. По-дойдя, он постоял немного в стороне, глядя, как Ригг пытается хоть сколько-нибудь оттереть болотную грязь со своей одежды, и самозабвенно фыркающего от студеной воды Крына.
- Я пришел к вам с предложением, - начал он, наконец, - и это предложение делает вам честь. 
Ригг выпрямился, внимательно смотря на него, а Крын просто замер, вытаращив изумленные глаза.
- Я хочу принять вас в ряды замковой стражи.
- Это зачем еще? – удивился Ригг.
- Должен предупредить, - спокойно ответил командир, - для таких как вы, предусмот-рено всего два пути: в батраки года на три, или в изгои. Во втором случае за вами будет го-няться каждый в этой стране, рассчитывая на награду. И только я помогу вам стать исключе-нием.
- Это конечно спасибо, - проговорил под нос Ригг, возвращаясь к чистке одежды, - только я здесь задерживаться-то не собираюсь совсем.
- Ты хочешь уйти? – вздернул бровь командир.
- Надо мне, - пожал плечами тот.
- Никуда уйти ты не сможешь. И никто не сможет. Дальше пути нет. Нет пути и назад. Еще никому не удавалось спуститься по Стене и пройти через болота и лес. Мы пытались это сделать, зря потеряли людей. Надо привыкнуть к мысли, что теперь вам здесь жить. А лучшее место здесь – этот замок. Вы будете служить мне, будете жить хорошо и спокойно.
- Никак не могу, - покачал головой Ригг, - мать у меня внизу больная, коли дальше пу-ти нет, я должон вернуться.
- Подумайте, - продолжал командир, голос звучал ровно, спокойно и уверенно, - я да-же не предлагаю службу вашему третьему, - он кивнул на все такого же безучастного Ланса, - уж не знаю, как вашему принцу удалось нанять такого. Хотя я бы за такого десяток своих от-дал. Да и вы, вижу, бойцы не последние. Ты же охотник. А у нас тут хороший лучник – ред-кость. И ты хорош. Хоть и выделка у тебя крестьянская, но такую игрушку таскать, - он ука-зал на грозно поблескивающий сталью лезвия топор Крына, - не каждому дано. Хотя, надо бы и в самом деле проверить, что вы из себя представляете. Схватить обоих!
Тут же застывшие, словно статуи стражи, за его спиной ожили, бросившись вперед и на ходу высвобождая оружие. Они сразу же повисли на руках не успевшего опомниться Кры-на, сковывая движения и прижимая к земле. Но пара, кинувшаяся к Риггу, промахнулась. Он ушел в сторону, и нож, словно живой прыгнул в руку.
Однако еще двое рванулись наперехват. Ему удалось отбить ножом рубящий удар ме-чом одного противника, уклониться от укола другого, но первые двое уже зашли сбоку, при-жимая к стене и лишая свободы уклонения.
Только теперь Крын понял, что что-то не так. Его широкая душа не выдержала карти-ны того, как обижают друга. Он повел плечами, стряхивая стражей, и молнией метнулся к новому топору. Угрюмую силу и уверенность в правом деле влило ощущение тяжести в его руки. Он принял на обух удар стражника, первым опомнившегося, и ударил сам. Тот ушел в сторону, и жестокий удар начисто снес опору колодезного ворота.
- Ах, ты ж мать твою, ублюдок, - возмущенно прорычал Крын и, отбрасывая топором меч противника в сторону, грудью сшиб его наземь. 
Меж тем Риггу приходилось совсем тяжело, ловкость и крепость мышц не спасала от боевой выучки стражей. Ригг не умел убивать и подсознательно не желал учиться этому.
Только сейчас начал движение Ланс. Стальным всплеском метательный нож вонзился меж лопаток стражника, готовящегося оглушить Ригга. Неслышной тенью, со скоростью, превышающей восприятие стражей, он оказался за спиной одного из четырех противников Крына, и голова неосторожного словно сама собой, а не мечом отделилась от тела. А сам Ланс уже был возле командира. Схватив его правую руку, он завел ее за спину, обошел про-тивника сам, фиксируя и левую руку и широкий кинжал у горла командира, заменивший в его ладони меч, прекратил схватку.
- Назад! – тут же крикнул, правильно оценив ситуацию, командир.
Нападавшие недоуменно посмотрели на обезглавленного соратника и завалившегося на бок с ножом в спине стража. Что-то здесь было не правильно.
- Прикажи им отойти, - проговорил Ланс в лицо командиру.
- Зачем же ты убил? - не теряя прежней уверенности в себе, спросил тот, - ребята раз-минались.
- Разминаться на шалавах будут, - отрезал Ланс, - сейчас пусть отойдут. Я убил только одного. Плохой воин. Второй будет жить. Долго, - уточнил Ланс и, не поворачивая головы, посоветовал Риггу, - не говори с ним больше.
- Оставьте их, - повысил голос командир, - отойдите назад.

Итернира повели совсем не к главному входу в помещения замка, вслед за остальными стражами, а завели за угол здания на еще более грязный задний двор, и провожатый нырнул в низенькую неказистую дверь. Потом Итернир смог в полной мере насладиться видами задней части замка, кухни, на которой работали пара мрачных засаленных, но крепких мужчин, кле-тей и кладовок. Затем проводник немного поплутал по узким и пыльным коридорам и оста-новился возле деревянной панели в стенной нише.
Он тихонько постучал по дереву, и, спустя мгновение, панель оказавшаяся, как и было положено, дверью раскрыла проход в комнату. Стражник, приведший сюда Итернира, прово-дил его взглядом с отпечатком зависти и сожаления.
Войдя, Итернир едва ли не оказался в объятьях женщины, открывшей дверь.
- Привет, - выдал он, немного опешив.
- Здравствуй, - хрипло шепнула женщина, не отрывая взгляда.
Ее, пожалуй, даже можно было назвать красивой. Чуть выше, чем положено богами женщине, стройная, с крепким станом, высокой полной грудью, волнами густых темных во-лос, и черными блестящими призывным блеском глазами. Налитые губы, казалось, были спо-собны далеко не только шептать слова, заставляющие воспламеняться одежду. Этот блеск глаз, и движения губ с лихвой скрадывали грубоватость черт лица и излишнюю силу мышц.
- Здравствуй, - еще раз прошептала она, внимательным взглядом оценивая Итернира, - отважился прийти?   
- А чего мне бояться? – в свою очередь спросил тот, не будучи уверенным в том, как надо себя вести.
- Зря ты такой смелый, - немного отступила  она, давая возможность пройти в комна-ту, - сейчас для вас опасен каждый камень в этом замке.
- С чего бы это? – осмелев, как прошел в комнату, удивился Итернир.
- Не понимаешь? – умело покачивая бедрами прошла она к большой крепкой, хотя и без должной роскоши кровати в центре комнаты, - или думаешь, что чего-то выиграешь, по-стоянно задавая ненужные вопросы?
Сказав, она легла на кровати, с легкой улыбкой глядя на Итернира.
- С чего это вдруг мои вопросы показались тебе... – лихо начал, но замялся на полу-слове Итернир, - или вам... вообще с кем я имею дело?
- А какая разница, - улыбнулась она, - в этом замке нет ничего, что испугало бы тебя, не так ли?
- Вообще-то да, - почесал в затылке тот, - но хотелось бы определенности.
- Да что же ты все стоишь посреди комнаты? – иронично взглянула она, вместо ответа, - садись.
- Ну, как знать, может, я в такой застывшей позе мир постигаю, бесконечность его су-ти, - парировал он, чувствуя себя довольно неловко.
- Здесь? – засмеялась та, - в этой комнате? Сейчас? А среди мужиков наверняка хва-лишься как великий грешник...
- Ну... может... у думающего человека всегда должно быть время для постижения сути мироздания, - иронично прищурился Итернир.
- Думающий человек это, ты что ли? – продолжала она смеяться.
- А не похож? – присел он, наконец, на край кровати.
- Шутишь, - вдруг прекратила она смех, - ты же гораздо старше, чем кажешься. Зачем дурачиться? Хотя, можешь не отвечать. Скажи лучше, что ты видел в этом замке?      
- Что я видел? – переспросил Итернир, пытаясь собраться с мыслями, - честно сказать, вопрос неожиданный, обстановка располагает к совершенно другим вопросам, и даже не со-всем к вопросам...
- И все же? – сменила она позу, подобравшись поближе.
- И все же? Ну... Наверняка, не все прекрасно в королевстве этом...
- Конкретней, - хрипло прошептала она глаза в глаза.
- Памятуя твое... э... ваше... в общем, предупреждение, не следовало бы мне быть от-кровенным с незнакомым человеком... то есть с незнакомкой... то есть с довольно недурной незнакомкой...
- Потом комплименты, - выдохнула она.
- Потом... ну ладно... Я не верю, что возможно мирное правление всех этих принцев одновременно и на равных. Как я понял, сюда не просто дойти. То есть те люди, которые сю-да добираются не простые люди. И править толпой безумцев, способных лезть на всякие там Лестницы, и так далее, я бы не решился.
- И что? – провела она пальцами по его руке.
- Подозреваю, этот замок пропитан интригами насквозь, в борьбе за сторонников... – он немного подумал и решился уточнить, - и все же кто ты?
- Тебя интересует имя?
- Тогда я бы спросил, как тебя зовут. Я хочу знать, кто ты в этом замке?
- Уж если тебя это так интересует, я – женщина Рен-Туна.
- О-о! Да я в опасности, - прошептал Итернир, особо, впрочем, не удивившись.
- Я же тебе говорила. Ну, и что, легче стало?
- Честно говоря, не очень.
- Тебе уже говорили, что дальше Лестница кончается? – вдруг отстранилась она, отки-нувшись на спину.
- Да, но верится в это слабо.
- Но это так. Ты уже понял, что придется остаться здесь? – с заметным безразличием спросила она в закопченный потолок.
- Теперь приходится думать, что это – один из вариантов.
- Вон ты как заговорил! – довольно произнесла она, вновь переворачиваясь лицом к нему.
- А что делать? Кому сейчас легко? – развел он руками.
- Догадайся, ты же мужчина.
- Ты необычная женщина.
- В чем? – вздернула она густые брови.
- Очень умная, и притом не боишься заставлять мужчин думать.
- Тебе не нравятся умные женщины? – вновь положила она свою руку на его.
- Мне нравятся красивые.
- А если красивая, но глупая?
- Удобно, - пожал плечами он, в свою очередь насмешливо улыбаясь.
- Так как же ты собираешься теперь жить здесь? – спросила она, и добавила, скорее утверждая, - Ты же не пойдешь в батраки? 
- Да не хотелось бы... – вновь почесал он затылок, - насколько я чего-нибудь понимаю, все решает сила. То есть, у кого больше солдат. Так?
- Правильно, - скорее одобрила, чем подтвердила, она его мысли и милостиво добави-ла, - больше всего солдат в замковой стаже, а их командир – капитан гвардейцев Ун-Рона.
- Выходит, главный здесь – Ун-Рон, - вывел Итернир, - и далеко не все с этим соглас-ны. Особенно те, кому нельзя действовать напрямую. Приходится находить принца-бабника, который дальше юбки ничего не видит и не хочет видеть, и пытаться что-нибудь сделать че-рез него.
- У моего Рен-Туна, - вздохнула она, - только трое гвардейцев. Но все они ему верны. Впрочем, набирал он их исключительно с моей помощью. Женщины здесь в большой цене... Давай, наконец, откроем карты, - привстала она на локте, шепча ему в самые губы, - тебе же наплевать на своего принца. А среди вас пятерых ты, а не он на самом деле главный. Брось его, приведи своих людей Рен-Туну, и станешь капитаном уже шестерых гвардейцев... поду-май, - ее голос дурманил, а в глазах можно было тонуть вечно, - положение сил в замке резко изменится, с тобой станут считаться, и даже, может быть, у тебя будет своя женщина...   
- Да? – тихо спросил он, ловя себя на том, что готов исполнить любое желание за только лишь...
- Да... – прижалась она к нему всем телом, и губы их разделяло только мгновение.
- Я... подумаю, - улыбнулся одними глазами Итернир, пуская сеточку морщин к вис-кам.
- Хм... – разочарованно вздохнула она, сразу резко отстраняясь, - думай.
- Ты права, я действительно старше, чем выгляжу, - встал он, потом провел рукой по щекам, заросшим трехдневной щетиной, и добавил, - да и не слишком опрятный.
- Дорогу найдешь? – с ноткой пренебрежения спросила она.
- Я-то? – переспросил Итернир, ухмыляясь, - найду.

После ухода командира замковой стражи принцу не пришлось долго ждать. В дверь робко постучали, она тихонько приоткрылась и в комнату несмело прошла невысокая девуш-ка служанка.
- Пришла, наконец? - недовольно приветствовал Кан-Тун.
- Да, светлый принц, - тихо ответила она, опустив голову.
У нее были пепельные немытые волосы и застиранное, местами протертое платье.
- Давай-ка, порезвее, - повернулся принц к ней, позволяя себя раздеть.
Она подошла к нему и отважно, хотя и неловко, принялась сражаться с завязками не-когда белоснежного камзола, склеившимися болотной грязью и тиной в единую массу.
- Как ты неловка! – то и дело замечал принц, - да поосторожнее! И кто тебя только обучал?!
- Никто, светлый принц, - отвечала она так тихо, что казалось, будто боится собствен-ного голоса.
Когда, наконец, ей удалось справиться с тяжелой процедурой раздевания, она, ничуть не смущаясь  вида  обнаженного  мужчины,  помогла  забраться в бочку, полную теплой воды и стала осторожно растирать его мыльной мочалкой.
- Аккуратнее три, - наставлял принц, - да смотри, не царапай! Ногти отрастила!
- Простите, светлый принц, - только и говорила она, - я постараюсь... я больше не бу-ду, светлый принц...
Однако не успел Кан-Тун даже как следует расслабиться, как дверь без стука раство-рилась, и вошел один из принцев, которого Кан-Тун видел в тронном зале. Он был строен, плечист, не очень высок, зато крепок. У него было простоватое открытое и чуть насмешливое лицо, которое, впрочем, не таило никакой угрозы.
- Здравствуй, шестой принц, - улыбнулся он, глядя на нежащегося в бочке принца, - свершаешь омовение? Впрочем, не отвечай, вижу. Ты меня, наверное, совсем не помнишь, нам, Танам, было велено не попадаться особо вам, Тунам, на глаза. Старались. Я Дун-Тан. Ты уж извини, что я без церемоний, обстановка уж очень неофициальная. 
Кан-Тун выслушал тираду молча, слегка поморщившись, когда служанка излишне ста-рательно провела мочалкой по спине.
- Собственно, я пришел предупредить тебя, - жизнерадостно продолжал Дун-Тан, - что ты попал в самое змеиное гнездо. Хотя, и там, внизу, дворцовая жизнь была не сахар.
- И в чем же дело? – степенно спросил Кан-Тун, изо всех сил стараясь выглядеть уве-ренным и властным человеком.
- Ну, как тебе сказать? – пожал печами Дун-Тан, - хотя, ладно, принц я прямой, круга-ми ходить не привык потому сразу и скажу. Ты же должен понимать, что в нашем деле у кого нож длинней – тот и главней. Верно? Мы тут и стараемся, ножи точим. Заправляет всем Ун-Рон, как ты уже мог понять. Ты же уже понял?
Кан-Тун медленно кивнул.
- Остальным это, конечно, не нравится. Даже мне. Хотя, брат твой, Рен-Тун, какой-то мягкотелый, ничего ему не надо, ему дай волю, так он целыми днями со своей Кары слезать не будет. Зато близнецы люто ненавидят всех Тунов, и все на него зубы точат и на Ун-Рона в придачу. Все за свое право первородства ратуют. Ну, как? Впрочем, можешь не отвечать, по лицу вижу.   
Принц внимательно смотрел, пытаясь понять, насколько серьезно он говорит.
- Да-а, - меж тем протянул Дун-Тан, - ты же совсем ничего не знаешь на здешней кух-не...
- Постой, - остановил Кан-Тун, - не совсем так, я же знаком с поведением династии. Знал родню...
- В чем-то ты прав, но большая часть осталась внизу. Так что тебе, наверное, надо бы сообщить расстановку сил. Значит у Ун-Рона народу больше всего – около дюжины, у близ-нецов на двоих – восемь, хм, у них даже женщина одна на двоих, у твоего братца меньше всех – трое. Так, кто же еще? Ага! У меня самого – шестеро. Ну и еще замковая стража – две дюжины. Ты при этом учти, что командир стражи одновременно – капитан гвардейцев Ун-Рона. Вот и все. Ну, и у тебя – четверо. Сам понимаешь, в здешней ситуации – значительная сила. Так, что если не отдашь их в батраки, ты здесь – солидная фигура. При этом на флегма-тичного братца положиться тебе нельзя, спать спокойно не позволят близнецы, да и Ун-Рон попытается сразу указать тебе свое место. Ну, как? – облокотился он локтями на край бочки.
- И что же делать? – спросил принц.
- А что делать? – пожал плечами Дун-Тан, - это, наверное, знают точно только боги, хотя и им, сдается мне, порой приходится несладко. Так что отдыхай, думай. Может, до чего и додумаешься. И учти – человек я прямой, кругами ходить не привык, намеки понимаю пло-хо, так что, если надумаешь, – говори мне сразу, прямиком. 
С тем он подмигнул принцу и вышел.
Кан-Туну еще никогда не приходилось участвовать в плетении интриг. Может быть, думалось ему, если бы у него была в этом какая-нибудь практика, он бы и не оказался здесь. А может и правда, богам угодно, чтобы принцы династии правили этой страной и потому сюда шлют все новых и новых. Непросто здесь будет, совсем непросто. И пути дальше нет. Похоже, всю оставшуюся жизнь придется провести в этом нищем крысином гнезде, а не в роскошном дворце, в котором он вырос. Может быть, удастся хотя бы спуститься? Хотя, не-похоже, чтобы столь решительные люди, как те, что живут здесь, не пытались этого сделать. Видно, на самом деле он обречен провести здесь остаток своих дней.
Мысли прервал стук в дверь. Тихий, но не осторожный, а, скорее, предупреждающий. Дверь открылась, и принц увидел на пороге своего брата. С тех пор, как Кан-Тун видел его последний раз, брат мало изменился. Черты лица по-прежнему были чуть мягче, чем этого требовала кровь семьи, а глаза никогда не смотрели с той уверенной повелительной жестко-стью, которая была отличительной чертой всех принцев.
- Привет, брат, - улыбнулся он, и, поглядев на то, как осторожно служанка трет спину Кан-Туна, заметил, - ты, я вижу, уже освоился.
От принца ускользнула улыбка, которой, зардевшись, одарила Рен-Туна пытающаяся быть совсем незаметной служанка.
- Здравствуй, светлый принц, - ответил он легким поклоном головы, - с чем пожало-вал?
- Да ни с чем особенным, - пожал тот плечами и сел на кровать, так, что принцу при-шлось разворачиваться к нему, - просто так. Я же не видел тебя четыре года.
«Как же, просто так!» подумалось Кан-Туну.
- Тогда рассказывай, - потребовал он, - тебе же все равно!
- А что рассказывать?
- Что здесь происходит.
- А что происходит? Лестницы дальше нет. Я ходил, видел.
- Ходил?
- Да.
- И что там?
- Ничего. Обрывается и все. Хотя, отсюда выпускать меня не хотели, там же Ватага...
- Какая Ватага? - прервал Кан-Тун.
- Те, которые не захотели батрачить. Поселились у обрыва, сбились в ватагу, а по-скольку на камнях ничего не растет, ходят сюда в набеги. Керен здесь щедр. Земля два раза в год урожай приносит. Только вот работников маловато. А едоков хватает.
- Ты же тоже не хочешь работать, третий принц, - упрекнул Кан-Тун.
- И я не хочу, - вздохнул тот, - короче говоря, чтобы не умереть здесь всем с голоду, всех, кто приходит, года на три в батраки приговаривают на Принцевы Фермы. А кого и дольше. Они здесь недалеко, от дороги, которая к городу ведет, надо налево повернуть.
- Почему не уничтожат эту твою Ватагу?
- Отчаянные, - пожал плечами Рен-Тун, - Все герои. Да и силы примерно равны – в замке полсотни и у тех около того. Есть, правда и другие – козопасы. Эти из батраков вниз по речке бежали. Если к обрыву Стены спиной встать, то направо за городом в дне пути сущее приволье начинается. Хоть всю жизнь их там ищи – не найдешь. Еще что рассказать?
- Что здесь, в замке происходит? Это правда, что меня в соправители примут, как Ун-Рон сказал? – продолжал спрашивать Кан-Тун, хотя в последнем вопросе его тон допраши-вающего дрогнул.
- Правда. Вечером, на пиру примут. Официальная церемония состоится.
- И что же, все принцы здесь равны?
- По крайней мере, так говорится, - пожал плечами Рен-Тун, - мне, правда, того особо не надо. И того хватает, что и здесь, как внизу спать ложиться небезопасно. Когда я сюда пришел, здесь еще один наш дядя был – Рен-Рон, но только однажды не проснулся. Все здесь хотят стать главными. Дун-Тан солдат собирает, близнецы меня ненавидят, а теперь и тебя тоже станут, мы их право первородства отняли. Даже Кара моя и та чего-то плетет.
- Кара это кто?
- Моя женщина. Здесь так говорят. Тебе, кстати, как принцу, тоже, наверное, женщину выделят. Женщин здесь, как и работников, днем с огнем не сыщешь.
- А ты?
- Что – я? – честно не понял Рен-Тун.
- Ты-то один править, что ли не хочешь?
- Как ты прямо спрашиваешь, - усмехнулся Рен-Тун, - будто не знаешь, что такие во-просы у нас в семье не приняты. 
- Ну? – требовательно взглянул на него Кан-Тун.
- А что я тебе скажу? - вновь появилась на лице третьего принца улыбка, - скажу что нет – так ты не поверишь.
- И все же?
- Думай, что хочешь, - пожал плечами Рен-Тун.
Он выдержал паузу, и, не дожидаясь следующего вопроса, поднялся:
- Ладно, пойду я. А ты осваивайся. Хотя, по твоим словам судя, так ты уже это успел, - на пороге он остановился, - все-таки, ты ко мне не развернулся.
Принцу его прощальная улыбка показалась глупой и пустой, только девушка за спи-ной разглядела в ней тоску и грусть, тихую, утвердившуюся давно и надолго. 
Думалось принцу, что не так прост Рен-Тун, как кажется. Что все-таки чего-то ему своего хочется и в каждом слове заложен хитрый смысл. Одна последняя фраза чего стоит! Ничего. К концу дня Кан-Туну еще больше станет ясно. Может быть, и примкнет Кан-Тун к кому-нибудь со своими людьми, а может, и сам сыграет. Одним богам известно, как кости лягут.
Дверь без скрипа отворилась, и в комнату властно вошел Ун-Рон. Несмотря на седину в волосах, он держался прямо и уверенно, словно еще не растратил силы молодости. Жесткие и четкие черты лица гордо свидетельствовали о принадлежности к династии.
- Отдыхаешь? – поинтересовался он.
Принц неопределенно кивнул в ответ.
- Правильно. С этого момента твоя жизнь сладкой не будет, - сказал он и тяжело улыбнулся.
- Почему, - наивно удивился принц.
- Тебя сегодня коронуют на совместное правление. Но сказки для черни останутся сказками. К тебе же уже приходили все эти... – он покрутил рукой, подбирая слово поточнее, - остальные? Приходили, знаю. Сказали, кто здесь хозяин? И ты должен это понять.
- Почему?
- Потому, что ты слаб, - посмотрел Ун-Рон прямо в глаза принцу, и тому от этого взгляда стало не по себе.
- Но... у меня же есть свои люди.
- Да? – вздернул бровь старик, - может быть, они могут защитить тебя?
- Конечно, - уверенно кивнул Кан-Тун.
- Тогда позови их.
Принц открыл было рот, для крика, но вовремя вспомнил, что он не во дворце, где по-всюду окружали гвардейцы, а в чужом замке, и его людей нет рядом с ним, и неизвестно, ко-гда они вновь появится. И к ужасу своему подумал,  что может статься, что в этот самый мо-мент замковая стража убирает окровавленные тела со двора замка. И стало принцу тоскливо и безнадежно.
Удовлетворенный переменой в лице молодого принца, Ун-Рон хлопнул в ладоши, и тотчас же по бокам выросли невозмутимые гвардейцы.
- Здесь только мои люди, - проговорил он, выделив каждое слово, - ты беспомощен, голый, в тесной бочке. Ты будешь делать только то, что я скажу. Дышать когда я скажу и да-же ходить во двор, только, когда я скажу. Знаешь почему, несмотря на свою ненависть, близ-нецы еще не убили твоего братца? Только потому, что я им этого не разрешил. 
Он резко развернулся и вышел. Один из телохранителей задержавшись, чтобы при-крыть дверь, глумливо улыбнулся Кан-Туну.

Когда Итернир вышел во двор, покинув мрачные и тесные задние ходы замка, узрел весьма занятную картину: Ригг и Крын спокойно чистили свою одежду, возле колодца, у ко-торого одна из опор ворота была чисто срезана, словно масло ножом. Выбритый и почистив-шийся Ланс невозмутимо сидел возле них, прямо на земле, безразлично глядя на стражников, которые напряженно стояли неподалеку, нервно сжимая оружие. Возле Ланса, мужчина в за-саленной рубахе засыпал соломой бурое пятно на земле. Такая же подозрительная куча соло-мы лежала у стены.
- Я же вас предупреждал, чтобы не бузили! – радостно воскликнул Итернир, прекратив эстетическое наслаждение сим пейзажем.
- Не помню, чтобы предупреждал, - отозвался Ригг.
- Не помнишь? Ну, может, и не предупреждал, - отмахнулся тот, - и что же у вас слу-чилось?
- Да того... – шумно почесал бок Крын, - повздорили маленько.
- С какого Ёнка?
- Ты понимаешь, - ответил Ригг, - вроде того... нас тут нанимать собрались, а мы им отвечаем, что нам недосуг. И без того дел невпроворот. А они... 
- Кто они? – прервал Итернир.
- Это, который тут один, важный такой, который нас на дороге встречал. Он и говорит, без вас, дескать, никак нельзя. А мы, опять отвечаем, это нам никак здесь нельзя задержи-ваться. Он и осерчал…
- И сколько их них в живых осталось? – скромно поинтересовался Итернир.
- Почитай, все что были и ушли, - спокойно ответил Ригг, - одному только Ланс голову отрезал, да другому нож в спину определил. Так тот все одно не помер. Даром, что тот ему нужен, как зайцу сапоги.
- Кто кому нужен? – не понял Итернир.
- Нож в спине.
- И что же ему надо было?
- Кому? - в свою очередь не понял Ригг.
- Да капитану этому.
- Я же говорил чего, - с добродушной терпеливостью ответил Ригг, - нанимать он нас пришел. Вояки, говорит, славные. На лук мой позарился, да на крынов топор.
- Нанимать, говоришь, - призадумался Итернир.
- Ага, - вернулся к оттиранию от болотной грязи куртки Ригг, - оно самое.
- Тогда, братцы, - заключил Итернир, - худо дело.
- Это того… - всполошился Крын, - от чего же?
- В такой гадючник мы попали, - пояснил Итернир, - что вам и сниться никогда не могло. Мне, кстати, тоже предлагали…
- Что, работу? – радостно улыбнулся Ригг.
- Ну… - замялся тот, - вроде того… Это, выходит, они и принца нашего вербуют сей-час? Выходит, они нас специально и разделили, чтобы по одному?
- Это вот слово, которое ты сейчас сказал… - озадаченно поднял голову Ригг.
- Которое? - рассеянно переспросил погруженный в свои мысли Итернир.
- Это… «вербуют»…
- А-а, - все так же рассеянно протянул тот, - работать, значит, предлагают…
- А-а, - облегченно вздохнул Ригг, - а я уж подумал, дескать, они совсем что-то непо-требное с ним творят.
- Сваливать нам пора отсюда, ребятки, - тем временем выдал Итернир итог своих рас-суждений, на всякий случай, оглянувшись в сторону конвоиров и понизив голос, - нам тут со-всем не место. Хотя, если Лестница и правда здесь кончается, лучше уж здесь остаться, чем на принцев батрачить.
- Это ты верно сказал, - поддержал Ригг, - только оставаться мне здесь никак нельзя. А наверх идти все ж пора.
- А это… - подал голос Крын, - а принц-то, Кан-Тун-то как же?
- Да нужен нам твой Кан-Тун, как птице репейник, - отмахнулся Итернир.
- Не, - поддержал того Ригг, - не по-людски это как-то выходит. Вроде он с нами при-шел, не бросать же его здесь…
- Да на пьяна он нам с вами нужен? – совершенно искренне удивился Итернир, - толку от него, как от тулупа летом! Одна тоска высокородная!
- Все ж не по-людски выйдет, - наставительно покачал головой Ригг, - вместе же мы с ним пришли, вместе, вроде бы и уходить бы надо.
- А ну и Ёнк с вами! – махнул рукой Итернир, - вот помяните мое слово, нам еще с этим бездельником придется намучаться! Эх! Выходит, не судьба мне помыться-побриться. Ты-то, Ланс, с нами?
Ланс, не поворачивая головы, безразлично кивнул.
- До пьянки нам с вами при любом раскладе оставаться надо, - сказал он, подойдя ближе и вновь понижая голос, - сейчас нас не выпустят, силой удержат. А вечером на посвя-щении принца нашего в государственные идиоты все ужрутся так, что пьянов зеленых будут видеть десятками. Вот ночью и двинемся. А я сейчас к принцу. А то он таких дел наворотит! 
Он отошел, потом оглянулся и добавил:
- И глядите, чтобы все тихо было!
Потом еще раз оглядел их: Ланса, застывшего, словно каменное изваяние, безразличи-ем своим вгоняющего в дрожь конвоиров; Крына, в попытках объять все непростое их поло-жение, открывшего настежь рот; Ригга, безмятежно приводящего в порядок одежду. 
- Не-ет, - не выдержал Итернир, - пойдемте-ка уж лучше со мной. Одних я вас не ос-тавлю!
Спутники поднялись и, несмотря на слабый, даже не родившийся протест конвоиров, проследовали за Итерниром.

Окончив процедуру омовения, Кан-Тун выбрался из бочки и, злорадно ожидая, что служанка будет стыдливо отводить взгляд от наготы, приказал вытирать себя. Та, нисколько не смущаясь, опасаясь только излишне сильно задеть нежную кожу принца полотенцем, при-нялась исполнять приказание.
Неожиданно снаружи послышался разговор, затем ругань, и, наконец, шум, весьма на-поминающий падение тел.
Без всякого намека на стук, дверь распахнулась. На пороге возникла чрезвычайно за-интересованная фигура Итернира:
- Еще не всех служанок снасильничал? – оглядевшись, подмигнул он принцу.
Следом в комнату вошли Ригг с Крыном. Зайдя последним, Ланс  прикрыл дверь и не-возмутимо вытянулся рядом с ней. Поймав взгляд служанки, Ригг ободряюще улыбнулся.
- Шум слыхал? – продолжил Итернир линию разговора.
Кан-Тун, восстановив на лице высокомерно-аристократическую маску, кивнул.
- Повздорили малек с замковой стражей, - прокомментировал тот, - говорят, впускать никого не велено. Я вот чего не понял: ты что, плохо им объяснил, кто тут твои люди? Хотя ладно, мы к тебе что пришли – сматываться отсюда надо бы, да поскорей. Что-то в глубине меня неустанно мне твердит, что попали мы в такой змеючник, что ёнково царство забега-ловкой покажется.
- Мне самому решать, куда идти моим людям, - чуть подумав, гордо вскинув голову, ответил принц.
- Не понял, - вздернув брови, шагнул Итернир к принцу, - ты что это?
- Вы бы полегче все же, - уловив угрозу, придержал Ригг его за локоть.
- Ладно, оставь, - отмахнулся тот, и опять обратился к принцу, - ты зря забываешься. Мы не твои люди и никогда ими не будем.
- Все люди моего государства – мои люди! – невозмутимо ответил принц.
- Твоё государство?! – воскликнул Итернир и даже обернулся к спутникам, - слыхали? Его государство! У тебя его не было, и нет! И не пытайся обмануть себя, что эти добрые дяди и правда дадут постоять у кормила.
- Погоди, - прервал Ригг, - не кипятись. Дай-ка лучше я скажу. А уж коли чего не так, тогда подправишь. Я как думаю? Не могет Лестница кончаться, никак не могет, на то она Ле-стница и есть. А коли и впрямь конец ей тут, так то надо своим глазом поглядеть. А то же не простим себе ни в жисть. Потому надо бы уходить отсюда, и побыстрее, а коли задержаться, то опосля труднее уходить будет. А то, глядишь, и вовсе – осядем здесь, как остальные. А нам бы вниз вернуться надо. Верно я говорю? – оглянулся он на Крына.
- Вроде того… - старательно почесал тот затылок.
Принц внимательно смотрел на каждого из них, ища подвоха. Что-то здесь было не так. Только что он оказался в родной стихии. Останься он в этом замке, и, глядишь, через не-сколько лет, может быть, оказался бы наверху. Стал бы владыкой Лестницы. Может быть, это и есть то, о чем ему говорили внизу. Может быть, это и есть божье благословение и божий выбор. Торн и Алик! Подайте знак!
- Думаешь? – ядовито поинтересовался Итернир, - ты же хотел получить благослове-ние богов! Наверняка тебе уже снилось, как из рук самого Торна меч получаешь на правле-ние, и кинжал от Алик? И теперь в кусты? Подумай, может быть, мы уже почти дошли. А ты – на попятный? В общем, решай, но мы – уйдем в любом случае. Пойдем, ребята.
Он резко развернулся и вышел. Крын, засопев, грузно направился следом. Ригг внима-тельно посмотрел на принца, улыбнулся и исчез за дверью. Один Ланс еще некоторое время стоял в комнате. Когда Кан-Тун взглянул в его глаза, ему показалось, что этот человек пони-мает все сомнения, и даже больше – знает правильное решение. Принц уже собрался было спросить, но в то же мгновение Ланса не стало в комнате. Он заметил лишь закрывающуюся дверь.
Они его предали. Оставили одного. Как тут решать? Что делать?
- Светлый принц желает, чтобы его одели? - услышал он вдруг голос из-под ног.
Спохватившись, вспомнил про служанку.
- Да, - голос его на мгновение стал почти человеческим, - там в углу тюк с одеждой.

- Светлому принцу следует сесть за верхний стол, - учтиво склонился командир замко-вой стражи, указывая на стол, поставленный на помосте, где совсем недавно  стояли троны. Свободно было место лишь рядом с близнецами, между которыми сидело маленькое серое существо, может быть, женского пола, - а ваших людей проводят стражники.
Принц великодушно позволил подвести себя к верхнему столу, приветственно покло-нился остальным принцам, и сделал вид, что не заметил, ни уничтожающего взгляда бли-жайшего к нему близнеца, ни того, насколько тот брезгливо отодвинулся.
Внизу тянулись друг напротив друга два длинных стола, для гвардейцев и замковой стражи, и нельзя было сказать, чтобы столы эти ломились от яств, но все же количество жа-реного мяса и кувшинов с местным пойлом впечатляло. Внизу, впрочем, под Лестницей, по-думалось принцу, на пиры тоже не скупились, хотя там столы и побогаче. А здесь – словно у бедного рыцаря – козлятина да птица, разве только много.
С некоторой тревогой Кан-Тун  заметил, что его гвардию подводят к местам в разных частях стола, меж гвардейцев остальных принцев. И уже даже усадили Ланса и Ригга, однако, когда невозмутимые замковые стражи указали Крыну его место,  тот молча подошел к Риггу, и подвинул в сторону соседа и с ним всех прочих в сторону, так что с конца лавки упало не-сколько человек, зазвенев кольчугами, надежно скрытыми верхними рубашками. Не очень довольные создавшимся положением, они встали и подошли к источнику их неприятностей. По лицам замковой стражи, за столом напротив, понеслись довольные, глумливые и злорад-ные улыбки. «Сейчас будет драка»: счастливо думалось им. Почувствовав кого-то за спиной, Крын все так же молча достал из-за спины свой новый топор и положил его на лавку рядом с собой.
- Эй! Ланс, - обрадовано закричал Итернир, оценив происходящее, - давай-ка к нам. Вы позволите? - бесстыдно тронул он за плечо застывшего перед топором гвардейца.   
Тот, подавленный видом оружия крестьянина, освободил свое место. За столом напро-тив зашумели грубые шутки и откровенные издевательства. Но подходившие упорно продви-гались к своим местам.
- Хорошо сказал, - присел на лавку Итернир рядом с Крыном.
- А-а? – очень удивился тот, - я… же того… молчал…
- Говорил, говорил, - еще больше озадачил его Итернир, - и очень громко.
Все расселись и, стоило только проявиться той редкой минуте, когда все замолчали, как над рядами присутствующих пронеслось нелестное замечание:
- А отчего же светлый принц не почтил нас праздничным платьем?
И сначала все посмотрели на того, кто сказал эти слова – женщину Рен-Туна, Кару, а потом на жертву – Кан-Туна. И ему стало холодно и неуютно.
- В нашем государстве, - решился, наконец, он, - очень трудно найти хороших слуг…
Однако Крын благодушно пропустил эти слова мимо ушей.
Ун-Рон с улыбкой выслушав ответ, чинно поднялся, и все разговоры в зале стихли.
- Сегодня мы собрались здесь, чтобы приветствовать в стенах нашего замка нового принца, героя, который преодолел путь до этих врат, который займет достойное место среди нас, принцев, вместе правящих этой страной. Здесь его ждет совсем другая жизнь, здесь нет интриг и переворотов, нет лжи. Здесь каждый принц может доверять другому. И вместе мы сделаем все, чтобы народ наш был счастлив, здесь, под сенью благословивших нас богов, на руках неба. За тебя, шестой принц!
Он поднял вверх кубок, и все одобрительно зашумели, поднимая здравицы и опроки-дывая внутрь себя содержимое кубков.
«Что он говорил?»: недоумевал принц, «О чем?! Все, что я видел до сих пор... хотя нет, не так, все, что мне показали до сих пор, говорит совершенно об обратном. Такая грубая ложь либо для гвардейцев и стражи, либо... либо это правда! Но если это ложь, гвардейцы, те, кто живут рядом с государями, не могут так обманываться. Выходит, что это все-таки правда! А все разговоры со мной до этого – лишь проверка. Как я мог так обмануться! Я же знаю своих братьев, свою семью. Ни один из них никогда бы не согласился жить той жизнью, что я ви-дел сейчас. Значит, эта земля этот город и замок лишь одна сторона монеты. Значит, здесь скрыты намного более могущественные силы, чем кажется! Боги, Торн и Алик! Вы и ваше благословение ведут мою семью, и я приму ваш дар, я приму правление над этим местом!»
Принц поднял кубок, принимая здравицу, и пригубил напиток. Глотку обожгло, в нос ударил отвратительный запах, но он стойко выдержал это испытание. На языке остался непе-редаваемый вкус и аромат, и принц как можно быстрее схватил кусок мяса, надеясь заесть сделанный глоток.
- Слабоват ты что-то оказался против воды из наших родников! – ехидно и громко сказал Дун-Тан.
- Благословение богов никому не дается легко! – ответил Кан-Тун, как ему показалось, очень удачно.
- Это какие же боги тебя благословили? – очень удивился один из близнецов.
- И на что? – добавил другой.
- На правление, - в свою очередь удивился Кан-Тун.
- Правильно, - как-то ядовито качнул головой один из близнецов, - на правление. Справедливое и равноправное.
Гвардейцы и стражники уже давно шумели, сталкивая кубки, расплескивая жидкость на столы, отрывая куски мяса и бранясь, смеясь и производя прочий невероятный шум.
- Светлый принц, - обратился в Кан-Туну Ун-Рон, - я вижу ты знаком со всеми прин-цами, кроме досточтимых близнецов. Позволь, я представлю их тебе. Рун-Рен, - с этими сло-вами ближний к Кан-Туну принц повернул голову и склонил ее в приветственном поклоне, - и Тан-Рен, - приветствовал дальний из близнецов. 
- Я думаю, - поднялся со своего места Рун-Рен, глядя прямо в глаза Кан-Туну, - мы су-меем принять нового принца в наш круг, как подобает. За нашу победу!
- За победу! – прокатилось по зале приветствие, сопровождаемое звоном кубков и пле-ском напитка.
Принц осторожно пригубил из своего кубка и вновь ощутил жгучий и дурно пахнущий огненный комок, прокатившийся по горлу и плеснувший в желудок. Неприятное тепло раз-ливалось по жилам. Подкатывала дурнота.
И все же Кан-Тун чувствовал себя довольно сносно. Грело ощущение, что он все-таки достиг того, к чему стремился – могущества, дарованного его династии богами. Лишь немно-го смущала неочевидность власти и непонимание того, в чем она заключается. Неясным так-же оставалось и то, почему все связанное с этим вопросом не обсуждается. И, хотя последнее еще как-то можно было понять, легче от этого не становилось.
- Скажи, светлый принц, - обратился Кан-Тун к соседу, решившись прояснить свои вопросы, - все обязательно должны править вместе, или каждому выделяется собственный лен?
- Что? – повернул к нему голову Рун-Рен.
- Ты слышал.
- А-а, - загорелись его глаза недобрым огнем, - править собрался... – и он осушил пол-ный до краев свой кубок, не закусывая, утерся рукавом и вновь обратил свой взор на Кан-Туна, - править... Где?
- Насколько я понял, не все так просто, как кажется...
- Чего? – недоброжелательность неуверенно сменялась обычным непониманием.
- Я полагаю, светлый принц не страдает пороками слуха, - улыбнулся Кан-Тун.
- Нет, - отрезал тот, вновь наполняя свой кубок - просто ни пьяна не слышно!
- Я говорил о том, - терпеливо, но теряя уверенность в том, что он что-либо понимает, вновь начал принц, - что все мне показанное до сих пор – лишь испытание. Могущество бо-гов должно принадлежать достойным. Так?
Рун-Рен удивленно на него посмотрел, вновь осушил кубок и ничуть не замутившимся взглядом вновь вперился в глаза принца.
- Я ненавижу все ваше колено! Вы – проклятые богами выскочки! Но... – голос его ут-ратил яростную суровость и наполнился непонятной горечью, - я скажу тебе – не смотри дальше, чем можешь видеть. Все перед твоими глазами. Этот замок – не дворец в облаках. И еще, - он вновь разъярился, - берегись меня и моего брата. Верно, Тан-Рен?!
- Верно, Рун-Рен, - подхватил Тан-Рен, хотя и не слышал предыдущего диалога.
- Выпьем, Тан-Рен, - гаркнул на всю залу первый, - За последних из рода Ренов!
- За принцев третьего колена! – подхватил брат.
На дальнем конце стола гвардейцев восемь человек оставили гомон и, неожиданно трезво и слаженно встав, молча осушили свои кубки.
- Светлый принц, - нарушил женский голос тишину отгремевшей паузы, - а почему бы твоему шуту не развлечь нас?
Кан-Тун задумался было над ответом, но Итернир уже сам повысил голос:
- Я жонглер, и не привык плясать под дудку равных!
- Ну что же ты, неужели ты не кривлялся перед благородными, - не унималась Кара, - покажи, на что ты способен, давай!
- Давать – не мужское дело! – глумливо усмехнулся тот.
Стража и гвардейцы радостно захохотали, хлопая руками по скамьям.
- Ты назвал себя мужчиной?! – очень удивилась Кара.
Стража и гвардейцы захохотали еще радостнее.
Итернир уже полез было в карман за словом, как вдруг поймал взгляд принца, сидев-шего рядом с этой женщиной, Рен-Туна. С особой безысходной печалью вертя кубок в своих руках, он смотрел на Итернира с таким ироничным пониманием, что тот неожиданно даже для самого себя проглотил неродившуюся остроту.
- Что же ты замолчал? – обрадовалась Кара, - Настоящему мужчине всегда есть, что сказать! 
Стража и гвардейцы наслаждались.
- Было бы о чем молчать, а уж что сказать - всегда найдется... – громко ответил Итер-нир, - И все-таки, я скажу, - поднялся он, с полным кубком, - Я предлагаю выпить за мужчин, которые могут славно постоять за себя, и полежать за других!
Его здравица была встречена одобрительным гулом, и стуком кубков.
Рен-Тун улыбнулся Каре, пустив сеть морщинок из уголков глаз, и, нежно притянув ее к себе, коснулся губами щеки.
Ополовинив кубок в этот раз, Кан-Тун почувствовал, что больше у него нет сил сидеть за столом. Позывы из самой глубины души звали на свежий воздух. И он понял, что не может противиться самым искренним требованиям своей натуры. Поднявшись, пробормотал только: «Светлые принцы, я ненадолго»,  и направился к выходу. Однако его отсутствие заметили лишь капитан замковой стражи, Ланс с Итерниром и Рен-Тун. Но Ланс и бровью не повел, флегматично пережевывая мясо, Рен-Тун молча посмотрел вслед, все так же покачивая куб-ком, капитан блеснул твердым взглядом, а Итернир подобрался, намереваясь следовать за принцем.
Ночь уже блистала колючими огоньками звезд над замком. Принц успел отойти на не-сколько шагов вглубь двора и не сумел сдержать напора внутренней стихии. Стало легче, да-же шум в голове чуть поутих. Отдышавшись, Кан-Тун поднял взгляд в небо. Внизу оно было как-то мягче, синее. А здесь звезды выглядели, словно блестящие кончики игл в черном про-вале неба. Внизу казалось, что звезды – посланники богов, их глаза, что небо помнит о земле, а здесь звезды были безучастны.
Ночь не баловала звуками. Не было слышно сверчков и лошадиного храпа. Не было слышно птиц. Лишь стучали кости в стаканчике у ворот, да мягко и неспешно стелился по-над ночью высохший, скрипучий, но какой-то уютный голос:
- Ночь, Викар, это ночь. Ты уже плохо видишь, Викар. Плохо видишь. Я тоже чувст-вую наступление тьмы. А все-таки, Викар, все-таки не боюсь я, что когда-нибудь, открыв ут-ром глаза, не увижу ничего, кроме ночи. Не боюсь. Определенно, нам с тобой, Викар, не сто-ит бояться тьмы. Нам есть, что вспомнить, Викар. Когда-то мы видели много пламенных но-чей. Ты помнишь, Викар?
- Помню, Тирен, - ответил вдруг другой голос, седой, - помню...
- Не говори, Викар, не надо, - продолжал первый. - Я слышу. И все-таки, все-таки... все бы отдал, чтобы еще раз увидеть ее глаза. Ты помнишь, какие у нее были глаза?.. Услышать запах ее волос... У нее были дивные волосы, Викар... Я сказал ей, что вернусь. Я обещал ей. Как думаешь, Викар, она ждет?.. Не отвечай. Не надо. Нам, с тобой, пожалуй, слова уже и не нужны... А однако, я еще увижу ее... увижу... определенно...
Эти голоса невольно увели мысли принца от прежних раздумий, но упрямая натура все же не дала мирно наслаждаться ночным покоем. В чем же разгадка этого замка? В чем же дело? Все не может быть так просто, как выглядит. Но в то же время этот близнец сказал, что все перед моими глазами. Зачем ему лгать? И зачем лгать Ун-Рону? Что ложь? То, что лежит перед моими глазами, то, что я вижу, или то, что об этом говорят другие? И что делать?
Звезды! Вас здесь так много! Дайте ответ. Торн и Алик, помогите! Дай мне разум, Алик! Тай мне твердость, Торн! Боги, дайте мне сил!
Они все здесь как-то особо озлобленны. Словно проклятые. Династия никогда не ми-рилась с судьбой. Так что же, неужели нищета этого замка и есть правда? Нет! Не может это-го быть! Лестница, ведь Лестница здесь кончается! Или это тоже есть ложь?
Боги!!!
- Тяжело? - вдруг раздался знакомый голос над самым ухом.
Принц настороженно развернулся, но натолкнулся лишь на кривую улыбку Итернира.
- Мне тоже бывало тяжело, когда я выбирал, - на удивление мирно сказал тот, - потом привык. Ты мало видел в своей жизни. И только в твоих руках сделать так, чтобы увидеть больше. Думай. И забудь мои прежние слова. Прости. Так тебе будет легче. Я тебе прощаю.
Принц кивнул, принимая слова, и вновь развернулся к звездам. Спорить сейчас не хо-телось. Может он, простолюдин, и впрямь бывает порой прав?
Ложь. Неужели, все это ложь? Но как же тогда слова Рен-Туна? Он говорил, что сам ходил и видел, что Лестница кончается. Что же делать? Если все это ложь, то ему-то зачем лгать? Рен-Туну? На что я вообще способен, если не могу отличить правду ото лжи. Может быть действительно, стоит самому дойти до конца, и увидеть все своими глазами?
Мгновения неспешно текли мимо них, разговор у ворот все так же лился в ночь, и ка-залось, что этот старый голос и ночь неразделимы, как ступени Лестницы.
- Готов? – спросил Итернир, когда Кан-Тун повернулся к нему, - правильно, сейчас они как раз упились. Идем.
  Тяжелее всего было оторвать Крына от куска мяса и кувшина. Дрянное пойло будто не действовало на него, хотя он опрокинул в себя далеко не один кувшин, не заботясь о такой малости, как кубок. Однако ноги слушались его не беспрекословно.
Никто им не препятствовал. Все и впрямь упились, и Итернир тревожно ожидал появ-ления маленьких зеленых пьянов, без которых подобные моменты не обходятся.
Ворота замка были открыты, а старик даже не упомянул их в своем бесконечном мо-нологе. Они миновали замковые стены, и отошли уже на полсотни шагов, когда от стены у ворот, никем не замеченная отделилась невесомая тень, растворившись в благодарно при-нявшей ее тьме.
12

  Путники сразу направились через поля, надеясь оставить город справа. Тот человек, Рейнар, скорее всего не зря говорил о награде за их голову. Да и Котьен со своими подель-щиками в свободном поиске, наверное, не зря стебли жевал. Короче говоря, как сказал Итер-нир, гусей дразнить – последнее дело и потому город они решили миновать.
Утро встретили, выходя на дорогу, что тянулась от города дальше, вдоль Лестницы, к предсказанному всеми обрыву. Полей стало меньше, потянулись невысокие холмы, заросшие дикими травами.
Пройдя еще немного, они заметили сгорбленную серую фигуру на лугу, неподалеку от дороги.
- Эй, старик! – крикнул Кан-Тун, уперев руки в бока.
Человек на лугу обернулся к ним, и стало заметно, что в его руках была коса, слишком тяжелая коса, для иссохших рук.
- Что вам, сынки?! – спросил он, напряженно вглядываясь в людей на дороге.
- Эта дорога ведет к концу Лестницы?! – крикнул Кан-Тун, поморщившись от обраще-ния «сынки». 
- А что же вы неприветливые такие, ребятки? – проговорил старик. Тихо проговорил, но каждый его услышал, словно был в двух шагах, - здоровья бы пожелали, да помогли бы, а я уж вам обсказал бы все как есть.
- Старик! – зашелся принц, - тебе задал вопрос не грязный простолюдин, а светлый принц, и ты должен ответить!
- Погоди, светлый принц, - вдруг проснулся Крын, - ты уж того... не серчай... стар он больно... а скотина все ж есть просит... погоди, я ему помогу.
Он грузно направился вдоль малой лощинки к старику, подминая травы луга.
- Стой! – приказал принц, - когда ты помогать собрался?! За нами уже наверняка пого-ня! Времени нет!
- Остынь, - хлопнул его по плечу Итернир, одобрительно глядя на не обернувшегося Крына, - может, снарядили, а может и нет. Может, они только сейчас заснули, как следует. Да и нам отдохнуть не мешает. А то ж я никак выспаться не могу! Чуть ночь, так дела неотлож-ные! Давайте-ка привалим!
И он тоже направился через луг к старику. Ригг, не раздумывая, пошел следом, впро-чем, как и Ланс. Принцу ничего не оставалось, как идти вслед за ними.
Крын уже вертел в руках косу старика.
- Что-то вроде того... – озадаченно глядел он на нее, - великовата ж она тебе... дедуш-ка. А?
- Главное, милок, тебе впору, - щурил старик в ответ глаза, окруженные лучиками морщин.
- Уж отбита славно... – остался доволен Крын косой, скидывая рубаху, - Э-эх! Как же вы тут без росы-то?! – воскликнул он и затянул во всю мощь своей широкой груди:
Как по зорьке на заре,
Да по чистой по росе,
Выходи-или косари...
Косил он красиво. Широко, удало. Его тело не было перевито мышцами, но было на-лито какой-то особой силой. Неодолимой мощью отзывалось на каждое движение косы. Чуть придерживал косу на отлете, далеко отнеся ее вправо, а потом одним мощным широким дви-жением, под шаг левой ноги,  охватывал полукруг, прижимая пяту косы к земле, и полоска травы покорно ложилась на землю. Шаг правой, новый замах, чуть придержал косу, на крат-кий, неуловимый миг, и вновь ложится на землю скошенная трава. Широкая полоса снятой под корень травы тянулась за ним, а стена еще стоящих сочных стеблей все отступала и от-ступала.
Даже Ланс молча замер, глядя на такую работу, словно слышал красивую, душевную песню.
- Доколь твой покос, дедушка? – выкрикнул Крын, под очередной взмах.
- Прямо, так до распадочка, а вправо – до лощинки, - одобрительно покачал головой дед, глядя на движения парня, потом повернулся к его спутникам, - эк, как чисто-ровно идет, как бритвой срезает. Это про таких говорят, что опосля него не то, что на отаву ничего не ос-танется, три года трава расти не станет. Давненько таких косарей здешние луга не знали.
- Ладно, старик, - прервал принц, - трава тебе будет, говори, где дорога?!
- Больно ты, сынок, все ж торопкий. Обожди маленько, отдохни, поди, давненько глаз не смыкал?
- Ты старик,.. – начал было Кан-Тун.
- Погоди, - оборвал Итернир, укладываясь на землю, расстелив свой плащ, - не горя-чись, денек-то, и правда, что-то долгий выдался. Эх, боги, я ж две ночи не спал! Да и вооб-ще... – вдруг вспомнил он, - как к тому лесу под стеной вышли, так все поспать по-человечески не удается! Давай-ка вздремнем, пока парень докосит.
И уснул. Крепко. Так что принцу осталось только гневно хватать ртом воздух. Улыба-ясь, прилег и Ригг, а старик лишь все качал головой, одобряя принятое за принца решение. Тот сделал, было, еще пару попыток добиться ответа от деда, но тот все так же житейски со-ветовал отдохнуть с дороги. 

  - Вот и все, дедушка, - раздался над ухом Итернира сочный бас Крына, - готово...
  - Что это готово? – потянулся Итернир, - ты же только начал!
Однако когда он огляделся, все вопросы отпали сами собой. От дороги и через спину холма тянулся словно стриженый луг с ровными валками скошенной травы.
- Ну, ты, Ёнк тебя задери! – восхищенно почесал он затылок, - ну нет мне сна на этом свете! – после чего провел, зевая, рукой по лицу и возмущенно воскликнул, - кто пьянствовал вчера с моей рожей и помял ее?!
Ригг улыбнулся, Кан-Тун поморщился, Крын озадаченно поглядел, а Ланс, как обыч-но, и ухом не повел.
- Спасибо, сынок, выручил, - меж тем поблагодарил старик, - теперь и разговоры по-разговариваем и подхарчеваться не грех.
- Ой, дед, неужто ты нас поесть угостишь? – обрадовано удивился Итернир, - только я, что-то ничего съестного у тебя не видал. 
- А рядом с тобой, котомка-то, - с хитрым своим прищуром ответил дед, - гляди вни-мательней.
Оглянувшись, Итернир и, правда, обнаружил подле себя котомку.
- Ведь не было котомки? – совершенно серьезно спросил он, передавая ее старику.
- Может, и не было, - качнул седой головой старик, - а может, и была.
Ригг в ответ улыбнулся, как будто с пониманием.
- Вот, поглядим, что вы наработали, - проговорил старик, вынимая из котомки сверток льняной ткани.
Он положил сверток на землю, отложив пустую котомку, и начал разворачивать. Пут-ники, оценив размеры свертка, слегка приуныли. Собственные их съестные запасы на этот момент уже просто отсутствовали. Однако, когда ткань, оказавшаяся скатертью, была развер-нута, обнаружился и каравай душистого хлеба, и добрый шмат сала с чесноком, и овощи, и братина парующей вареной картошки, и высокий, широкий кувшин, полный до краев.
- Угощайтесь, добры молодцы, - повел рукой старик над скатертью.
- Спасибо, дедушка, - подсел Ригг.
- Угу, - быстро набил рот Крын.
Принц, чуть кривясь от неэтичности сервировки, все же тоже приступил к трапезе, как и Ланс, глаза которого время от времени цепко поводили вокруг, хотя и не замыкаясь на на-блюдении.
- Откуда? – удивился Итернир, не спеша есть, - в этих местах это же все не растет!
- Милостью богов, молитвами да своими руками, - развел сухими ладонями старик.
- А это, случаем, не исчезнет, так же, как появилось, - подозрительно спросил тот.
- Раз созданное бесследно не исчезнет, - прищурился дед, - ешь, не бойся, милок, про-водить тебя по ту сторону я всегда бы успел.
- Верно, - вздохнул тот, - Эх! Один раз живем!
Еда была на славу. Картошка в меру проваренная, сало в меру просоленное.
- Ну, старик, теперь говори! – приказал Кан-Тун, подцепляя ломоть сала кончиком своего кинжала.
- А чего говорить, - пожал плечами старик, - дорога здесь одна. Как пойдете по ней, так скоро и ватажники вас встретят, а опосля них и Лестница к концу подойдет. Это просто. Не о том ты меня, добрый молодец спрашиваешь...
- Я принц крови, - вскипел Кан-Тун, - и изволь обращаться ко мне не иначе как «свет-лый принц».
- Ага, сынок, не иначе, - кивнул старик, изображая крайнюю услужливость.
- Скажи, дедушка, - спросил Ригг, - неужели Лестнице и впрямь конец здесь?
- Это кому как, сынок, - прищурился дед, - иной и в ровной дороге обрыв видит, а иному и скалы торной тропой кажутся.
- Так есть дальше путь, дедушка, - пророс надеждой Ригг, - или нет? Скажи, будь лас-ков. Мне очень надо до верху добраться. Мать у меня внизу. Совсем плохо ей.
- Не знаю молодец, не знаю.
- Ну, проходил кто до нас дальше, али как? – настаивал Ригг.
- Проходил ли, нет ли. Давно дело было. Помню, был один. Правда, плохо помню... жрец! Точно! Их с дюжину было. Все в белом пришли, на обрыв полюбовались, поколдовали чего-то и улетели, опосля, правда, возвернулись, женщин умыкнули, опять чего-то поколдо-вали, поплясали и ка-ак сиганули! Так и не было видно до сих пор.
- Странно, - сказал задумчиво принц, - отчего же в замке нам ничего никто не сказал?..
- Это в каком же замке? – поглядел старик прямо на солнце, чуть только прищурив глаза, - это где братья-то твои? Так их в ту пору здесь и вовсе не было.
- Скажи, старик, - спросил принц, напряженно вглядываясь в холмы вокруг, - что это там за развалины?
- Где, милок? – подслеповато оглянулся дед.
- Вон, дальше по дороге, слева, - указал Кан-Тун рукой, - и называй меня «светлый принц»!
- Ошуюю-то? – переспросил дед, - так то башня была.
Все остальные, кроме невозмутимо жующего Ланса попытались разглядеть, что же та-кое увидал принц. Не так далеко, на верхушке холма, что был чуть выше прочих, виднелись серые камни развалин.
- Какая башня, - подозрительно спросил Кан-Тун.
- Обыкновенная, - ответил старик, как будто объяснял, какого цвета небо, - их тут то-гда много было, они Нижнее Княжество от Верхнего Герцогства хоронили.
- Тут раньше было княжество? – еще подозрительней спросил принц.
- Да тут вообще много чего было. Всего и не упомнишь...
- А почему, - с нотками гнева поинтересовался Кан-Тун, - мне в замке говорили, что до принцев здесь ничего не было?
- А память людская шибко странная штука, милок, - пожал плечами старик, - помнит только то, на что высочайший указ есть. Да чего сама додумывает.
- Тут что же, - улыбнулся Итернир, - даже помнить запрещают? Это что у тебя в кув-шине?
- В кувшине-то? Взвар медовый, да ты пей, не стесняйся, тут на всех хватит.
Итернир сделал пару добрых глотков и поставил кувшин обратно, но тот остался по-прежнему полон до краев.
- Ух, ты, - пробормотал только он и основательнее приложился к сосуду.
Однако когда он вновь отставил кувшин, напитка в нем не уменьшилось.
- Лихо! – утерся рукавом Итернир, - про его бездонность ты тоже ничего не скажешь?
- А что говорить, - пожал плечами старик, - Керен велел делиться плодами земными. А про память... Кто же запретить помнить может. Рассказывают просто, как на самом деле все было, вот и есть новая правда, добрый молодец. Ну и ладно, молодцы, в путь пора. Уж бери-те, со скатерки, чего унести сможете, меду отлейте, у меня не убудет, да и ступайте поздоро-ву.
Путники быстро собрались, пополнив свои дорожные мешки, но скатерка как ломи-лась от яств, так и оставалась полна. Только Крын, озадаченно застыл столбом, глядя на ско-шенный им луг. 
- Что, сынок, дума тяжелая? - участливо спросил старик.
- Так... это, не пойму я... – проговорил тот, - на кой тебе, дедушка, сено, ежель круглый год скотина пастись могет?
- А это, брат, так мир устроен, - ответил Итернир, беря его за рукав, - совсем не все, что надо сделать, имеет смысл. Верно?
- Верно, молодец, - ответил старик и исчез.
И исчезновение его не сопровождалось ни звуком, ни вспышкой. Он пропал, не будто растворился в воздухе, а просто был, и вот его нет, а кругом все так же шелестел в луговых травах ветер.
- Да он колдун! – воскликнул принц.
- Догадался, - усмехнулся Итернир и всплеснул руками, - умен не по годам!

Едва они отошли по дороге на сотню шагов, как Ригг остановился, внимательно по-смотрел на окрестные холмы, потянул носом воздух и серьезно сказал:
- За нами кто-то идет.
- Может, тот колдун? - спросил Кан-Тун.
- Нет, - качнул головой Ланс, - Рейнар.
- Кто? – не понял принц.
- А-а, это, наверное, тот охотник за головами, - хлопнул себя по лбу Итернир, - лихо!
- Что же делать? – попытался обсудить ситуацию принц.
- Можно ничего, - спокойно ответил Итернир, - только когда-нибудь, мы все-таки ус-нем и тогда нас – чик! И все! Не боись, тебя не больно зарежут.
- Я повелеваю вам! – повелел тот, - Я повелеваю убить его!
- Это, наверное, непросто, - задумчиво сказал Ригг, и добавил, - он-то, наверное, хит-рый...
- А-а! – обрадовано воскликнул Итернир, - тогда все действительно просто! Надо его обмануть!
- Как же? - напрягался Ригг, принимая возгласы собеседника за чистую монету.
- Оставить одного, - проронил Ланс, - слабого.
- Ага! – подхватил Итернир, - он его чик! А остальные смотаются! Голова! Хотя, дело говоришь. На живца поймаем. Одного кинем, тот его слопать захочет, а тут вы с Риггом ему по загривку! Ловко. Кого пошлем?
- Если слабого, - без обиняков начал Ригг, - тогда Крына, или меня, или принца... свет-лого принца.
- Не, брат, - хлопнул его по плечу Итернир, - ты никак не слабый, ты ж к этому самому Рейнару так подкрасться в траве сможешь, что тот и мяукнуть не успеет. Нет, надо принцу идти, нашему светлому. Или Крыну. Хотя нет, если их пошлем, он обязательно что-нибудь почувствует. Надо мне идти. Или Лансу. Или тебе, Ригг. Хотя нет, Ланса он испугается. Его, наверное, и Ёнк боится.
- Тогда иди ты, - вновь повелел принц.
- Похоже, так и поступим, - решился Итернир, - ты Ригг, как только я от вас отойду, готовь свой лук. На тебя одного вся надежда. Только надо бы так мне идти, чтобы он не мог одновременно за вами и мной наблюдать.
- Это-то просто, - сказал Ригг, - коли ты к башне пойдешь, он никак за нами следить не сможет, и за тобой одновременно. Ты ж за холм зайдешь. Вот.
- Ну, ребятки, - подытожил Итернир, - не поминайте лихом, вспоминайте словом доб-рым, - сказал и добавил так громко, чтобы было хорошо слышно, - Ну и идите! И провали-вайте! Больно надо! Я дальше сам! Дойдет лишь один!
Остальные потоптались немного, а потом все быстрее зашагали прочь по дороге. Итернир подождал немного, постоял, подумал и осторожно пошел через луг к руинам башни.
От старой башни почти ничего не осталось. Фрагмент стены, со стороны дороги и ши-рокая россыпь серых грубых камней. Все обильно заросло травой и казалось, что эти руины не таят уже никаких загадок и тайн. Они казались какими-то «потухшими».
Итернир забрался внутрь и сел спиной к внутренней стороне уцелевшей стены так, чтобы, подкрадываясь к нему, охотник не мог бы следить за остальными спутниками.
Медленно тянулись мгновения. Итернир вытащил меч из ножен, положил его на коле-ни, не ослабляя пальцы на рукояти. Спустя еще несколько мгновений пришлось признаться самому себе, что он боится. И нешуточно. Охотник мог оказаться искуснее его спутников. Или они могли уйти, и тогда его подкараулят и точно убьют. Ни разу за всю жизнь он не рас-считывал на такой конец. И о чем более всего сожалел, так это о том, что тот самый Рейнар не производил впечатления человека разговорчивого и, судя по всему, просто убьет его. Даже не поздоровавшись.
Внезапно раздался резкое шипение, глухой удар и сверху навалилось тяжелое плотное тело. Он вздрогнул и резко скинул с себя нападавшего.
Сейчас перед Итерниром лежал на земле опрокинутый на спину давешний охотник за головами. Он был все в том же темном костюме с обнаженным коротким мечом в руке. Глаза чуть прищурены, черты лица решительно напряжены. Наверное, ему сопутствовала удача, и был он полностью уверен в своих силах, зная высокую цену себе и своему мечу. И прожил он, наверное, долгую жизнь, и было ему что вспомнить и что забыть, но сейчас он лежал на зем-ле, а меж бровей торчало древко стрелы.
Мгновенно возник рядом Ланс с копьем наперевес. Посмотрел, потом залез на стену и помахал руками.
- Иду! – донесся возглас Ригга.
Спустя несколько кратких мгновений он подошел к руинам.
- Боги! – воскликнул он, глядя на убитого, даже чуть пошатнулся, лицо осунулось, и прислонился к стене, - Боги! Сдаля-то таким маленьким казался. Я его даже человеком не чувствовал. Простите, боги! Прости, Рейнар. Ты уж меня извини...
- Э, парень, - встревожился Итернир состоянием Ригга, - ты чего?
- Он убил человека... – шевельнулись губы Ланса, который стоял, словно статуя.
- Вот что? – удивился Итернир, - всякое бывает. Забудь, парень. Все когда-то бывает в первый раз.
- Нельзя убивать человека, - глухо проговорил Ригг в себя.
- Ага, - подхватил тот, - а этот, ты думаешь, об этом знал? Да ты же мне жизнь спас!
- Это же не первый, я же тогда... в лесу... – не унимался Ригг тоскуя.
- Это жизнь, парень, - похлопал его по плечу Итернир, - жизнь. Если бы не ты его, то-гда он бы тебя. И всех нас. Это надо зачем-то этой проклятой Лестнице! Что же она прячет, если чтобы пройти по ней тебе приходится такое переносить? Ничего, парень. Пройдет. Под-нимайся.
Ригг принял протянутую Итерниром руку и поднялся на ноги. Еще раз взглянул на убитого и поклонился ему в пояс.
13

К вечеру дошли до конца ступени. Следующую ступень отделяло малое подобие Сте-ны. Невысокий скальный обрыв, в два человеческих роста, зато ровный, словно обрезанный ножом. Он был значительно менее истрескан, в отличие от Стены, которую спутниками при-ходилось штурмовать двумя днями раньше, однако взобраться на него не составило для них особого труда, и перед путниками предстала панорама очередной негостеприимной ступени. Вперед, сколько хватало глаз, тянулась серо-бурая равнина, усеянная мелкими камня-ми. Слева виделись обрывистые, изломанные и острые скалы, смотрящие через пустошь на гряду таких же, хотя и значительно менее плотных утесов справа. Подле скал слева, пример-но в тысяче шагов виднелся небольшой замок. Действительно небольшой и донельзя бедный. Деревянная ограда на валу, да одно большое строение внутри. И ни одной башни.
Пейзаж внушал чрезвычайно унылое впечатление полным отсутствием травы, деревь-ев и вообще чего-либо живого.   
- Ну что, - весело спросил Итернир, - двинулись?
- Куда? – насторожился принц.
- Дальше, естественно, - удивился Итернир.
- Может быть, - неуверенно начал Кан-Тун, - стоит зайти в замок, все-таки вечер и не-плохо было бы отобедать...
- Поспешать надо, - задумчиво сказал Ригг, - полагаю дальше надо бы идти.
- Слушай, - повернулся к принцу Итернир, - тебе мало своих родственников в преды-дущем замке? Думаешь, здесь все будет по-другому? Судя по тому, что тебе рассказывали, здесь собрались отпетые бандиты и грабители, и не думаю, что им есть резон принимать нас по-хорошему.
- Я бы все-таки пошел.
- А мы – нет, - утвердил Итернир и обратился к остальным, - правда, ребята? Пойдем, оставим пустое богам.
  Они двинулись вперед, намереваясь обойти замок стороной. Однако не прошли и сот-ни шагов, как от замка раздался резкий свист, ворота распахнулись, из-за них гурьбой высы-пали наружу люди, а один из них побежал наперерез. Путники остановились в ожидании.
Человек подбежал поближе, и они заметили, что тот был в нагруднике и при мече. Ос-тановился, широко и приветливо улыбнулся и, отвесив шутливый  поклон, проговорил:
- Вас приветствует на своей земле атаман Ватаги Тирмен Могучий и приглашает вас разделить с ним вечернюю трапезу! Пошли за мной, я провожу вас!
Он развернулся и зашагал к замку.
- Что-то мне кажется, - тихо проговорил Итернир, - что где-то я это все уже видел...
- Может, не пойдем? – неуверенно спросил принц.
- Похоже, уже поздно, - очень уверенно сказал Итернир, и добавил, - если мы не хотим драки. Ведь мы не хотим драки?

Когда добрались до ворот замка, вооруженные люди в доспехах обступили их, радост-но улыбаясь и хлопая по плечам. Всей гурьбой их повели внутрь одного большого дома внут-ри ограды, который хотя и имел стены, сложенные из камня, но крыт был все же сухой тра-вой. Кан-Тун, разглядывая великолепие местной архитектуры, лишь нос воротил.
Их провели внутрь постройки. Практически все место внутри занимал один длинный зал. Низкий потолок, вдоль стен – лавки, устланные лохматыми шкурами, на стенах развеша-но великое множество всяких полезных вещей, доминирующее положение среди которых за-нимало оружие, а дальняя часть помещения была отгорожена теми же шкурами и холстом. В центре залы тянулся грубый стол, а над очагом в правом дальнем углу на вертеле жарилась истекающая соком туша. Запах чадящих факелов и ароматы непроветриваемого холостяцкого жилища отбивали всякое желание считать этот дом чистым и уютным.
Вооруженные бородатые и не совсем мытые хозяева, а их здесь было около сорока че-ловек, шумно рассаживались за столом. Путников усадили по правую руку от человека, си-дящего во главе.
- Я приветствую вас, изгнанники! – громко и густо сказал человек, сидящий во главе стола, - вы объявлены вне закона на нижних землях, значит, вы друзья верхним землям. За новобранцев!
Остальные воины дружно подхватили тост, осушив кубки и рога с напитком, ничуть не отличающийся ни качеством, ни запахом, ни крепостью от того, что подавали в предыду-щем замке. Принц почувствовал надвигающуюся дурноту.
- Я рад видеть, - продолжал глава Ватаги, - что среди нас принц крови. А это значит, что у наших врагов не все в порядке, если самых дорогих родственников они прогоняют за порог! И даже, может быть, не все в порядке с головой! За наших врагов!
Эта здравица была встречена еще более одобрительными возгласами и еще более громким плеском местного пойла.
Окинув зал взглядом, принц поразился пестроте хозяев. Здесь были парни выглядящие так, словно только что оставили грабеж на большой дороге, и люди, чьи доспехи удивляли тонкой работой. Здесь соседствовали заросший косматый старик, с безумным взглядом и мо-лодой еще человек с выдержкой благородного рыцаря. Но больше всего принца удивило, что среди этих людей находятся женщины. Их было всего шесть, и все выглядели под стать муж-чинам. Плечистые, не расстающиеся с оружием, громогласные и в доспехах. Особое внима-ние привлекала одна из них, чья голова была увенчана ярко рыжей косматой шевелюрой. Она сидела на коленях седого человека с невероятно могучими плечами, яростно вгрызаясь в кость с клочьями мяса, раздавая кругом столь же звонкие оплеухи одним, сколь откровенные взгляды другим.   
- Я забыл представиться, - вновь заговорил главный в этом сборище, он был среднего роста и телосложения, но отличался от прочих тем, что был гладко выбрит и коротко под-стрижен, его лицо имело скругленные, мягкие черты и, если бы не сломанный нос, шрамы на щеках и крупные оспины, могло бы казаться открытым,  - я и есть атаман Ватаги Тирмен. Мои скромные друзья прицепили мне скромное прозвище «Могучий», но это не более чем шутка, - сказал он и смял в руке стальной кубок.
Аудитория радостно заржала. Кан-Тун чувствовал себя здесь как-то неуютно. Созда-лось устойчивое впечатление, что он попал в самое разбойничье логово. А вот Итернир чув-ствовал себя здесь, как дома.
- Мы также рады приветствовать хозяев этого славного замка, - начал он, подняв пол-ный кубок, - наводящего ужас на слабосильных жителей нижних земель, ошибочно пола-гающих, что их имущество принадлежит им, а не вам! За славу сильных!
Тост был встречен грубым одобрением и почти звериным хохотом. У принца мельк-нула мысль, что Итернир специально завел их сюда, чтобы погубить.
- И со своей стороны, я бы хотел представить своих путников почтенным хозяевам, - продолжил Итернир, - Кан-Тун, принц крови! Крын с Малого Ручья! Его добродушие столь же велико, как сила в его руках! Ригг с Ясной Поляны! Его улыбка бьет так же точно как и его стрелы! Ланс Безродный и пусть не обманет вас его спокойствие! И, наконец, я, ваш по-корный слуга, Итернир и пусть не спутаете вы мой наряд бродячего жонглера с нарядом шу-та!   
- За здоровье почтенных гостей! - заголосил бородатый воин с веселым взглядом.
И все выпили еще раз.
- Ну, - начал говорить Тирмен, - видать, пора мне и объяснить, наше радушие и проис-хождение.
Хозяева закачали головами, послышались одобрительные возгласы:
- Ага! – радостный шум.
- Давай! – громкий возглас.
- Пора бы! – нетерпеливое восклицание.
- Вмажь им! – азартный вскрик.
- Это позже, идиот! – строгий окрик.
- А-а! – разочарованный голос, - Понятно! 
- Здесь нас сорок восемь человек, и все мы когда-то были объявлены вне закона на нижних землях и изгнаны, когда выбрали вольницу вместо полей принцев, - начал атаман, - потому здесь собрались люди самого разного происхождения и самые лучшие люди! Так?
- Верно! – дружно подхватили остальные.
- Глядите, вот Ларинт, герой Южной Башни! – из-за стола поднялся пожилой человек с длинными ухоженными седыми волосами и бородой, закованный в латы, внушающие дове-рие, словно скала, он приложил руку к панцирю и коротко поклонился, - Ты, принц должен бы помнить его! 
Кан-Тун действительно помнил. Этот человек, оставшись один из гарнизона Южной башни, самой крайней в цепи оборонительных сооружений против Затирны, выдерживал приступы врагов целую ночь. Когда подоспела подмога, дверь и лестницу наверх башни об-наружили доверху заваленной трупами, а его самого обессиленного, изрубленного, но живого и яростного. Отказавшись от помощи, он вскочил на коня и долго еще летел впереди погони по следам уходящего врага. «Вот, значит, как он закончил, кто бы мог знать?»: подумалось принцу.
- Некоторые из нас, - продолжал атаман, - объявлены вне закона дважды, - и тут его слова были прерваны злорадным ревом, - здесь, на Лестнице, и там, внизу. Вашим, любезный принц, папашей! Сто утесов ему в задницу!  Верно, ребята?!
- Точно!
- И Лестницу туда же!
- Хрен ему на рыло!
- Чтобы помнил!
  - Среди последних, - сказал Тирмен, когда страсти чуть улеглись, - я сам и несколько моих друзей, с которыми мы бежали от длинной руки закона сюда, наверх. Слава закону!
- Слава! – подхватили все, и громче всех орал Итернир.
- Он там, а мы тут! – прокричал при этом он, и был бурно одобрен.
- Здесь мы все равны, - заканчивал атаман, - и вольны делать, что пожелаем. Но! – он поднял вверх палец, и вмиг воцарилась тишина, - в наши ряды принимаются только достой-ные! Верно?!
- Правильно!!! – дружный рев глоток, и тут же тишина лица внизу замерли, тая в гла-зах радостное ожидание чего-то очень, по-видимому, приятного.
- Только достойные будут приняты в наши ряды, - заключил атаман, - и это необходи-мо доказать! Пусть будет испытание!
- Испытание!!! – радостно завопили остальные.
Нехорошие предчувствия кольнули всех спутников, кроме безмятежно улыбающегося Крына и безразличного Ланса. А между тем столы мигом убрали с середины зала, и хозяева обступили гостей кругом.
- Кто из вас будет первым?! – громко спросил Тирмен, выйдя в центр круга с темной полоской ткани в руках. 
- Для чего? - решился задать вопрос опешивший, как и остальные, Итернир.
- Все просто, - ухмыльнулся Тирмен, - вся процедура – лишь формальность. Верно?!
- Точно!
- Ага!
Послышались возгласы и грубый злорадный гогот.
- Все вы уже приняты в наши славные ряды, но, сами понимаете, жизнь наша скучна и сурова и я не могу лишать своих парней маленьких приятных представлений. Итак! Все вы выйдете по одному со своим оружием на поединок против нашего человека! До первой кро-ви! Помните об этом! Выстоите достойно – вы с нами! Нет – все равно с нами!
Хозяева вновь заржали. Их смешливость начинала утомлять.
- Сегодня от нас выходит Рэнгар Дикой!
Хозяева встретили это восклицание громкими криками и потрясанием оружия. В круг вышел высокий парень со стриженными светло-русыми кудрями. Ноги были обмотаны мох-натыми шкурами до колен, и кроме этих шкур и темных штанов из грубой ткани одежды на нем не было. Обнаженный торс гордо демонстрировал остальным косую сажень в плечах, тонкую талию, и устланную пластинами мышц широкую грудь.
- Да у него руки – как принцевы ноги, - пробормотал Итернир.
Рэнгар поднял вверх руки, потрясая широким, но коротким двуручником, и был встре-чен бурей радостных и приветственных криков.
- Итак, кто из вас будет первым?! – повторил вопрос Тирмен.
Спутники переглянулись. Итернир переводил взгляд с одного на другого, но взглянув в глаза Ланса, остановился. Несколько коротких, словно миг, и долгих, словно вечность, мгновений они смотрели друг другу в глаза. Наконец, Итернир спросил:
- Пойдешь?
Тот кивнул.
- Бросайте эти телячьи нежности, парни! – свысока воскликнул Тирмен, - «Пойдешь? Не пойдешь?», мы ждем потехи, а не высокородных страданий!
И вновь хозяева замка засмеялись и закричали. Такая бурная радость по каждому по-воду уже утомляла.
Ланс, оставив перевязи с ножами, меч в ножнах, и кинжалы Крыну, вышел в круг, сжимая копье. Остальные спутники отошли на край круга.
- Однако!.. – громко сказал Тирмен, (и чуть понизив голос, добавил для ватаги, - сей-час будет самое интересное…), - есть еще одно ма-аленькое условие. Гостю мы завяжем гла-за!
С этими словами он подошел к Лансу и завязал ему глаза темной повязкой.
- Бой! – резко выкрикнул он, выходя из круга.
Рэнгар нехорошо ухмыляясь, начал подходить к Лансу.
- Это как же ж он теперь-то? - ужаснулся Ригг, и ринулся было на помощь, но был тут же удержан Итерниром.
Однако, Ланса, судя по всему, завязанные глаза нисколько не смутили. Он так и остал-ся стоять в центре круга, только чуть пригнулся, чуть согнул ноги в коленях и взял копье на-перевес двумя руками. И замер.
Рэнгар пошел вокруг него, заходя за спину. Остальные шумно подбадривали, стучали оружием о доспехи, топали и скандировали его имя.
Обойдя полукруг, грубо улыбаясь, Рэнгар потянулся было кончиком меча к спине Ланса, очевидно, намереваясь «пощекотать» того, но в этот момент застывший недвижимой глыбой Ланс начал двигаться. Одним резким, неуловимым движением развернул копье нако-нечником назад и обеими руками всадил его в живот  Рэнгара как раз под основание грудной кости, так, что каленая сталь вышла из спины. И тут же освободил оружие.
Рэнгар успел удивиться и умер. Тут же гневно взревела толпа, обступая гостей, а Ланс как был, в повязке, так и прыгнул к своим спутникам, и замер, красноречиво покачивая окро-вавленным копьем перед носом самых ретивых.
- Назад! – раздался в тот же миг окрик.
- Назад! – вышел в круг Тирмен, пытаясь остановить и успокоить своих людей, - Спо-койно! Они – гости! Всем шаг назад!
- Отдай их нам, Тирмен! – тяжело проговорил дюжий бородач, - я их кишки на кулак намотаю и...
- Назад! – свирепо перекрыл могучим криком Тирмен начавшиеся пререкания, - жизнь гостя священна! Кроме того, он победил в честном поединке! Ты думаешь, это не так?!
Бородач неопределенно качнул головой. Тирмен удовлетворенно кивнул, потом по-глядел на готового ко всему Ланса и, заметив, что тот словно не замечает, что глаза все еще завязаны, спросил:
- Или, если ты недоволен, выйди против него, один на один! Ну, как?!
Бородач прорычал что-то недовольное, но попятился и отступил назад.
- Ну, ребята, что же вы? - укоризненно покачал головой Тирмен, обращаясь к гостям, - мы же к вам по-доброму, со всей душой.
- Ага, - в полголоса подхватил Итернир, - меня окружали милые, добрые, симпатичные люди... медленно сжимая кольцо.
- В общем, ваш парень... – Тирмен осекся, посмотрев еще раз на Ланса, - конечно по-бедил, но, сами понимаете... в общем, вам придется покинуть этот кров.
- Да ясно все, - лихо ответил Итернир, - дело-то житейское, мы пойдем, в общем. Не поминайте лихом и все такое.
Потом он повернулся к спутникам и добавил вполголоса:
- Главное – перекусить успели.
- Если пойдете на нижних землях вниз по реке от города, - напутствовал Тирмен, - то там будут козопасы в холмах. Тоже отчаянные ребята. Попытайте счастья у них.
- Ладно, - попрощался Итернир, - не поминайте словом недобрым, не держите на нас зла, спасибо за все.
Поблагодарили хозяев и Крын с Риггом от порога.

- Как ты ловко того парня замочил, - восхитился Лансом Итернир, когда они чуть отошли от гостеприимного замка, - как это ты вслепую-то?
- Надо слушать ветер, - проронил тот.
- А-а, - удовлетворенно протянул Итернир, - тогда все понятно! Раз ветер, тогда ко-нечно, и даже что, пожалуй.
После чего пихнул локтем улыбнувшегося Ригга и подмигнул:
- Понял? Мотай на ус! Кстати, куда теперь? – спросил он у всех сразу.
- Думаю, надо бы дальше, - прямо сказал Ригг.
- Другие предложения будут? – осведомился Итернир у остальных, - а то вроде бы как уж закатная пора.
Но даже принц промолчал.
- Ну, дальше, так дальше.
Дальше Лестницы действительно не было. Она обрывалась, уходя из-под ног отвес-ным утесом, в бездну. Покрытая крупными трещинами грудь утеса тянулась вниз на сотню шагов и обрывалась. Земля лежала внизу огромным ковром, бескрайним с темной зеленью лесов и светло-зелеными лугами. Крохотными равно ничтожными казались отсюда и лачуги деревень и дворцы городов. А у горизонта опускалось в облака солнце, окрашивая высокое небо в розовый цвет.  Небо здесь было просторным и огромным. Оно было всюду. Казалось, спутники висят на скальной плите посреди неба. От высоты захватывало дух, и кружилась голова. И добавляло ощущения нереальности то, что спустя пару сотен шагов впереди лест-ница продолжалась! Молочно-белые ступени от небольшой узкой площадки, висящей в воз-духе, поднимались вверх и терялись в высоте.
- Колдовство! – восхищенно проговорил Итернир.
- Мара, - сказал Ригг.
- Эта... ух, ты... – пробормотал Крын.
- Наваждение... – убежденно заключил Кан-Тун.
Ланс, казалось, был потрясен менее всех. Но сейчас он уже с выражением полного безразличия ковырял носком сапога край скалы.
- И все же, - сказал принц, когда потрясение чуть отпустило, - все остальные были правы, Лестницы дальше нет.
- Как же ж нет? – заспорил Ригг, - как же ж нет?! Когда вон же она! Разве ты не ви-дишь?
- Видеть-то ее и я вижу, - вздохнул Итернир, - да как же нам на ту-то сторону добрать-ся, ты, часом в птицу оборачиваться не умеешь?
- Нет! – отчаянно ответил Ригг, - но те же жрецы... они же смогли!
- Сам понимаешь... – развел руками Итернир и последовал примеру Ланса, который давно уже сидел на земле, смотря на уходящую вверх ослепительно-белую Лестницу, - жре-цы...
- Может быть, - предположил Кан-Тун, - стоит помолиться богам? Может, они ждут этого. Надо, наверное, просто покориться воле их у этого последнего, наверное, порога и они примут нас.
- Ну, давайте, - скептически ухмыльнулся Итернир, - а я погляжу.
Однако Ригг с Кан-Туном действительно попытались молиться. Принц достал меч и кинжал, и, положив их на землю, что-то горячо шептал им и доказывал. А Ригг встал на ко-лени и, закрыв глаза, быстро шевелил губами, сцепив руки.
Один только Крын не успокоился. Он внимательно осматривал край обрыва, скалу под утесом и камень до обрыва. Оценивающе глядел на другую сторону Лестницы и, как будто, рассуждал сам с собой.
- Ты чего, это, Крын? - спросил не без ехидства Итернир, заметив его напряженное серьезное лицо, -  думаешь что ли?!
- Мыслю, – ответил Крын напряженно, и после паузы добавил, - мост надо ладить...
14

- Да вы сумасшедшие! – рокотал Тирмен под хохот ватаги.
- Нет, ты не понял, - вновь утомленно начинал объяснение Итернир, он и без того ус-тал от споров, когда Ригг подхватил идею Крына, вместе они уговаривали Итернира, а уже потом спорили с принцем, - этот парень... в общем, у него отец – плотник. Он этих мостов понастроил... Главное, дерево внизу достать, а потом все вместе дальше пойдем.
  - Это сумасшедшая затея, - упрямился Тирмен, - у вас же ничего не получится. Как вы достанете дерево? Принцы же вам головы порубят, как только  узнают, а тут еще обоз...
- Да очень же просто, - убежденно вступал Ригг, - да ежели все вместе... всем миром. Да сколь же тут люда осевшего! Да они же, как только прознают, что дальше путь открылся подмогнут! Обязательно! А уж всем миром!...
- Пустое! – безнадежно махнул рукой атаман.
- Ладно, ты сам не пойдешь, - не сдавался Итернир, - так хоть людей дай. Из твоих ли-хих молодцев наверняка ж есть такие, которые дальше пошли бы!
- Никто не пойдет, - убежденно и тяжеловесно отрезал Тирмен, нехорошо напрягшись.
- Да ты ж их даже не спрошал, - укорил Ригг.
- Нечего спрашивать, - сказал атаман, - а впрочем… Ну, молодцы, пойдет кто с этими проходимцами?
Ватага приумолкла, задумалась. Задние ряды подернулись шумком.
- Не, - раздались голоса, - без тебя никуда...
- Кто они такие, а кто ты...
- Это еще неверно все...
Но больше было тех, кто промолчал.
- Ясно? - осведомился Тирмен у спутников, - ступайте, здесь вам помощи не будет. Да и ребята мои обиду еще помнят. Шутка ли, в тот же вечер заявились!
- Ну ладно тогда, - понял Итернир безнадежность уговоров, - пошли, ребята.
- Постой, - вдруг остановил его Кан-Тун, ранее молчавший, и обратился к атаману, - ты замок принцев взять хочешь?
- Объясни, - попросил атаман, чуть заинтересовавшись.
- Замок моих родственников, когда там малый гарнизон будет, взять хочешь?
- Как?
- Мы снарядим обоз, созовем людей, из замка вышлют солдат, - четко объяснял Кан-Тун, совершенно неожиданно для спутников, - и тогда вы ударите по замку. Они отзовут сол-дат, вы к тому времени уйдете с добычей, а мы с обозом проскочим.
- Ловко ты решился сдать родственничков, - задумчиво ответил атаман, видно было, что ему нравилась затея взять замок, но все-таки что-то смущало.
- Так что? – поторопил принц.
- Ладно, - не совсем уверенно ответил Тирмен, - пришлете гонца, и мы выступим. Но на большее не рассчитывайте! Все, уходите!

- Ну, ты даешь, - восхищенно тронул Итернир принца за плечо, когда они покинули замок ватаги, - а что это ты и, правда, решил родственничков-то своих сдать? А?
- Я должен идти дальше, - угрюмо ответил Кан-Тун, полностью погруженный в свои мысли.
- Но как же они все-таки, - сокрушался Ригг.
- Что такое? - с участием осведомился Итернир. 
- Как же они, неужто, и правда, нет им охоты дальше идти? Неужто всю жизнь тут си-деть?
- Кто его знает? – беззаботно пожал плечами тот, - ты, браток, думай меньше. Это вредное занятие.
- Это как же, не думать-то? – удивился охотник.
- А очень просто, - спокойно пожал плечами Итернир, - ну их всех подальше...
Когда они достигли края каменистой равнины – границ владений Ватаги – вечер уже полностью вступил в свои права, и на землю опустилась густая ночь. Звезды дарили сумереч-ный неверный свет, но даже в этом свете луга и холмы этой части нижних земель казались тихим и спокойным местечком. Словно не велось сейчас охоты за пятерыми спутниками. Словно каждый человек на этих землях не был им врагом.
Они не останавливались на ночлег. К утру надо было достичь города, созывать жите-лей, рубить лес. Где-то нужно было достать повозки и как-то разобраться с наградой за их голову. Время было дорого. Необходимо было не дать принцам из замка воспользоваться взя-той властью. Расчет главным образом на том и основывался, что за прошедший день не всех охотников известили о награде, и охота еще не началась в полной мере.
Итернир все стонал по поводу того, что вновь не удастся спокойно поспать. Ворчал по поводу тех, кто способен разбудить человека, а уж те, кто не дает ему спать, и вовсе...
Все вокруг было спокойно и тихо. Ланс шел впереди, держа копье наперевес, но никто ничего не опасался. И совершенно неожиданно Ланс вдруг с силой метнул копье в траву у дороги, и тут же послышался чавкающий звук вошедшей в тело стали.
И вновь все стихло. Ни птицы, ни сверчки не нарушали тишины здешней ночи.
Ланс сошел с дороги и спокойно, не обращая внимания на оторопелых спутников, вы-свободил копье и вытер его об одежду убитого. Им оказался человек средних лет с очень со-средоточенным лицом. Даже не успел закрыть глаз, так неожиданна была смерть. Одет был в кожаную куртку, усыпанную множеством кармашков и ремешков.
- Странное дело, - покачал головой задумчиво Итернир, - твои враги даже глаз не ус-певают закрыть.
- Зато уходят легко, - не задумываясь, отрезал Ланс.
- Да уж, - хмыкнул Итернир.
- Но я-то как же не учуял? - виновато проговорил Ригг.
- Ветер, - ответил что-то очень разговорчивый сегодня Ланс.
- Да оно-то понятно, - вздохнул Ригг, - что он против ветра лежал. Да только плохому стрелку завсегда... пальцы мешают.
Вид у Ригга был очень виноватый.

До города добрались уже под утро. Когда вошли в зал трактира, там ели трое крестьян, очевидно приведших на рыночную площадь свои повозки, и сидели, неторопливо потягивая из кружек шестеро человек, хотя и без доспехов, но при оружии. Не разговаривали. Как толь-ко спутники вошли, все шестеро оставили прежние занятия и потянули оружие из ножен.
- А их я знаю, - кротко проговорил Шетен, - они приходили, и была драка. Драка это всегда. Драка плохо. Шетену плохо, когда драка.
- Ребята! – вдруг перекрыл все обрадованный рев Грола, который тоже уже был здесь, бесцельно перекатывая под столом уже осушенные кувшины, - Я уж думал вы, ик, сгибли! Првльно! Так их!..
- Грол! – радостно заорал Итернир, не обращая внимания на не совсем понятное окон-чание речи Грола, - ты уже здесь!
- А как же?! – искренне удивился тот, настолько, что удалось встать из-за стола, и он тут же облапил Ригга, - Здорово! И тебе привет, малый! Как топор новый?! Ик!
Принцу с трудом удалось увернуться от неоднозначной смеси вчерашнего и сего-дняшнего перегаров, но Грол обнял и его.
Шестеро из тех, что при оружии, несколько обескураженные реакцией Грола, подумав, решили чуть обождать.
- Эй!!! – вновь жалобно задрожали стены от грома голоса бывшего воеводы, - Шетен! Толстячок! Двай-ка, пкрми ребят!
Шетен, что-то бормоча, суетливо принялся за дело.
- Ну, ребята! – меж тем бушевал Грол, - а вас как объявили вне закона, так... ик! Ох! Не могу... – он прервался, прикладываясь прямо к кувшину, - не поверите, как душа горит! Думал уж, ноги вашей здесь не будет из-за этих лихоимцев! Ну да сейчас мы им все объяс-ним! Доходчиво!
И начал опасное движение в сторону охотников. Среди тех прокатилась легкая волна непонимания.
- Погоди, Оружейник, - придержал его Итернир, - мы с такой штукой вернулись, сду-реть можно!
- Как пгоди?! – искренне удивился Грол, - Или я сюда не подраться пришел?!!
- Сядь, - мягко проговорил Итернир, - выпьем. Вон, Ригг с тобой выпьет сейчас.
Ригг, в легком недоумении относительно собственных намерений, все же сел рядом с Гролом.
- А-а, Рик! – протянул тот, - один ты и есть человек! Остальные... ик!.. о-ой...
Шетен, наконец, принес миски с едой, все уселись и Итернир громко, так чтобы слы-шали все в трактире, сказал:
- Внимание! Слушайте! Слушайте вы, почтенные горожане и вы, почтенные крестья-не! Среди нас тот, кто может помочь нам всем пройти дальше, по Лестнице! Вверх!
- Лестницы дальше нет, - убежденно сказал один из крестьян.
- Есть! – не менее убежденно ответил Итернир, - Лестница не кончается, а обрывается! И вот этот парень, - показал на Крына, - сможет построить мост на ту сторону!
- Что с того? – недовольно спросил другой крестьянин.
- Все просто! – все так же убежденно ответил Итернир, - мы вместе, все вместе по-строим мост и уйдем дальше! Наверх! Вспомните, почти все из вас когда-то пришли сюда, чтобы идти дальше!
- Я здесь родился, - спокойно сказал третий крестьянин, и после этой фразы все при-сутствующие вновь обратились к прежним занятиям.
Ошарашенный тем, что даже на Грола речь не произвела впечатления, Итернир за-молк. И уже успел понять, что все потеряно, и помощи они не найдут, как один из охотников встал и, подойдя к столу, протянул руку:
- Я, Нерк из Шарине, - твердо сказал он, - даю вам свою руку и говорю: я хочу уйти отсюда!
А потом все вышли на рыночную площадь и созывали жителей городка. И долго гово-рили. Убеждали тех, кому уже давно ничего не было надо. И тех, кто боялся потерять нажи-тое здесь. Говорили о ненависти к принцам и гвардейцам и о том, что у всех были причины идти вверх по Лестнице. Словом, говорили много. И люди один за другим вспоминали, что они Восходящие. Но были и те, кто родился и вырос здесь, на Лестнице и не видел другой жизни.
Споры могли продолжаться до вечера. Но как только солнце стало подбираться к по-лудню, на площади появились солдаты. Двадцать гвардейцев. Было приказано высочайшим повелением всем разойтись, а объявленным вне закона сложить оружие. Только тогда люди решились. Герои не любят когда их принуждают к чему-либо. И первыми встали те, кто только сегодня вновь почувствовал себя Восходящим. Не было убитых, но солдаты оставили город горожанам.
А Грол уже вовсю командовал ополчением, щедро рассыпая громоподобные  команды. И вызвались гонцами те, кто донесут весть о мятеже до дальних хуторов и разыщет козопа-сов. По всему городу искали подводы для леса и фуража, и к закату вереница повозок двину-лась к роще.
15

Широкие массивные челюсти местной породы козлов, выведенной специально для пе-ревозки тяжестей, флегматично пережевывали жвачку. Создавалось впечатление, что они с одинаковым безразличием перетирали бы клевер и якорную цепь. Этих животных вообще трудно было назвать козлами, столь они были массивны и широки.
Принца не переставало удивлять, какого разнообразия пород достигли эти животные здесь, на Лестнице. Поскольку никаких других копытных животных, кроме невесть как по-павших сюда горных козлов, в этих местах не водилось, местные крестьяне вывели огромное количество пород для своих нужд. На козлах здесь пахали, разводили специальные мясные породы, из козьего молока готовили даже хмельной напиток, среди козлов были тягловые породы и вьючные. Удивительно, думалось принцу, как только еще не вывели скакового коз-ла.
Однако думы эти главным образом отвлекали Кан-Туна от мук безделья, поскольку рубить лес вместе со всеми он не считал достойным своего происхождения.
Опушка рощи вокруг принца кишмя кишела звуками, действием и людьми. Трещали падающие деревья, блеяли впряженные в телеги козлы, кричали лесорубы, раздавались звуч-ные команды, и много еще звуков смешивало все вокруг в недоступную пониманию суетли-вую мешанину муравейника.
Всего к этому утру собралось двадцать девять человек, и люди все еще подходили. Крестьяне и некоторые горожане прибыли со своими телегами и скотом, обеспечив мятеж обозом.
- Эгей! – раздался шумный возглас, - кто у вас тут главный?!
Кричал вооруженный высокий человек, остановившийся возле обоза, обнимая за та-лию столь же высокую, хотя и ниже его, вооруженную женщину. Кан-Тун, ни минуты не ко-леблясь, подошел поближе. Тут же возник и Итернир, обнаженный по пояс, с топором в ру-ках. Грол оставив здоровое бревно, которое он помогал грузить на подводу, подошел, как распорядитель и военачальник мятежа.
- Здравствуй, Гривен, - прогудел он мужчине и приветствовал женщину,  - и ты здрав-ствуй, Шершень.
- Здорово и тебе, Грол Оружейник, - весело ответил мужчина, - ты тут, что ль, за глав-ного?
- Вроде я, - объяснил тот.
- Мы тут подумали с милой, - нежно поцеловал женщину в висок Гривен, - и решили к Ёнку послать этих принцев. Только объяснил бы ты, из-за чего весь переполох? Хотя учти, мы все одно с вами!
- Это вот они, - указал Грол рукой на Итернира с принцем, - они все и затеяли.
- Ты бы представил тогда нас, - попросил Гривен, все так же приветливо улыбаясь.
- Да вы сами, - пожал плечами Грол.
- Идет, - улыбнулся мужчина, - я – Гривен из Карта, а эту красавицу зовут Нежень Шершень, и поверьте, прозвище это досталось ей совсем не дешево.
- А дети ваши где? - грозно спросил вдруг Грол, - вы что?! Или вы на особом счету на пирах Прали?!
- Мы с милым, - проговорила женщина нежным, но сильным и глубоким голосом, - решили бросить грядки и соху, а детей оставили Толстому Парку. Ты же их знаешь. И зверу-шек всех наших им отдали.
- Да, Грол, мы тут подводу привели, распорядись, чтобы не пропала, - подхватил муж-чина. Так что же у вас тут делается?
Итернир загляделся на них и не сразу поспел с объяснениями. Но пара действительно заслуживала внимания. Мужчина был высок, и статен. Подтянутая фигура так и дышала бла-городством, но это не был аристократизм принца, а честь слова и прямота взгляда, твердость руки и верность дела. Женщина была под стать ему и ростом, и выправкой. У обоих были темно-каштановые вьющиеся волосы, только у нее – распущенные, падающие волной на спи-ну, а у него – стриженные. Оба были полны какого-то лучистого счастья и веселья, и их серые глаза делали лица обоих нежно улыбающимися, если не миру вокруг, то друг другу. Впечат-ление радушия и доброжелательности не портило даже то, что оба были вооружены. Он имел плотный пластинчатый доспех на кольчужной основе, защищающий главным образом плечи и грудь, на ней же была обычная кольчуга с нашитыми пластинами, но ее доспех был как-то по-женски легок и тонок. Предплечья обоих защищали наручи. На ногах сапоги и узкие шта-ны, а на  поясах красовались мечи. У нее – тонкий и прямой, у него полуторный.
- Да дело-то простое, - наконец спохватился Итернир, - можно построить мост на дру-гую сторону Лестницы, и уйти дальше. Все, в общем-то.
- Ну, да большего и не надо, - подмигнул Гривен и, склонившись к уху спутницы, чуть слышно спросил, - верно, Неженюшка?
- Верно, милый мой, - ответила она поцелуем.
- Ну, Грол, - с сожалением повернул голову Гривен, но объятий не разомкнул, - распо-ряжайся, куда нам идти.
- Вы оба при оружии, - тут ответил Грол, - ступайте к обозу да глядите в оба.
- А то смотри, - предложил Гривен, - я ж теперь после фермы и пахать и сеять могу...
- Выполняйте! - оборвал Грол, разворачиваясь.
- Есть! – усмехнулся Гривен, и они все так же в обнимку пошли в караул.
- Пойду, к Крыну, пожалуй, - сказал Итернир, после того, как они скрылись за обозом.
- Постой, - остановил Кан-Тун, - слушай. Все эти люди... В общем, ты не боишься кинжала?
- Чего?
- Ты не боишься, что нас предадут?
- А-а, - понял Итернир, - ты думаешь, что за нашу голову все еще объявлена награда? Так эти люди не привычны к таким штукам, как яд в дворцовых покоях. Герои! Да они все прямее топора! Так что, если нас решат убить, то все будет честно, а смерть от меча – обыч-ное дело, где бы ты ни был. Ну ладно, я пойду... Только, что же ты не работаешь?
- Я... - набрал было в грудь воздуху принц.
- А- а, - оборвал Итернир, - не государево это дело...
- Постойте! - вдруг остановил его чей-то вскрик.
Оба, и принц и Итернир, оглянулись, к ним подошел невысокий молодой еще парень, почти мальчик.
- Я слышал, вы собираетесь мост строить... – неуверенно начал он.
- Да, - очень серьезно ответил Итернир, - и что?
- Я с вами пойду! – выпалил парень и скороговоркой продолжил, - я здесь родился. А мой отец, как в батраках отработал, землю пашет. Только это неправильно! Он же воин, а во-ин не должен!.. и он не хочет ничего!.. Даже я случайно, он пьяный был... Он пьет много. Он даже сам стеблевку гонит! Только стебли и выращивает. А когда про вас услыхал вчера, только напился и уснул. А я как услышал про вас, сразу понял – мне  с вами надо! Меня То-рок зовут. Отец даже доспехи забросил и меч заржавел. А когда я про вас услышал... А когда он уснул, я почистил и сюда. Я хочу воином быть! Я Лестницу хочу пройти! Возьмите меня с собой! Я...
- Нет! – резко оборвал Итернир.
- Почему? - удивился принц.
- Молод.
- Он не моложе Крына, - рассудительно ответил Кан-Тун.
- Моложе, - ответил Итернир, посмотрев принцу прямо в глаза, и принцу показалось, что в этот момент тот постарел лет на двадцать.
- Уходи, мальчик, - ответил Итернир, парню.
У того затряслись губы.
- Я не уйду, - упер он взгляд в землю, - я с вами... даже если прогоните, все равно за вами идти буду...
- Вытащи меч, - тогда сказал Итернир.
Парень засуетился, развернул большой сверток, достал меч, широкий и тяжелый, но поднял его твердой рукой.
- Готов? – спросил Итернир.
- А Вы? – недоуменно распахнул тот глаза, видя, что Итернир свой меч оставил в нож-нах.
- Ты готов? – переспросил Итернир.
- Да, - вновь опустил голову парень.
Вокруг них уже собирался народ. На лицах появились ухмылки.
- Эй! Иди сюда, Унвар! Здесь щенка учить будут! – раздавались возгласы.
Но Итернир быстро шагнул к парню и, толкнув раскрытой ладонью в грудь, опроки-нул его навзничь. Под веселье остальных.
- Уходи! – проговорил он, даже не подавая руки, чтобы помочь подняться.
- Нет! – задрожали слезы в глазах парня, - я не хочу! Я не хочу как отец!
- Ты что, считаешь отца слабым? – грозно вдруг спросил Итернир.
- Да! – закричал вдруг тот, - Да! Да!!!
- Никогда, - с неожиданной злостью сгреб его за грудки Итернир, - никогда не говори так про отца. Приключений хочешь? Стать героем?! Да ты о нем-то подумал?! Сейчас он с ног сбился, голову потерял?! Да ты!..
- Погоди, - схватил его вдруг за руку подоспевший Ригг, - чего ты на парня-то взъелся, людей собрал?
Итернир вдруг остынув, поднял глаза, полные необратимой тоски на Ригга:
- Не понимаешь?
- Да понимать-то понимаю... – ответил Ригг, - сам чай не диким жил. Да только кри-ком тому делу не поможешь...
- Да, - согласился Итернир, и руки безвольно опустились, - правда. Не поможешь.
Он развернулся и пошел в сторону.
- Ты хорошо все решил? – наклонился Ригг к Тороку.
Тот кивнул.
- Вон того дядьку видишь? – показал Ригг на Грола, тянущего бревно, - его Гролом зовут. К нему подойдешь, он сперва-то, правда, осерчает... хотя нет. Иди-ка лучше вон к тем мужикам, видишь, ветки обрубают?
Парень опять кивнул.
- Вот, - продолжил Ригг, - подходи, бери топор да работай со всеми. А там видно бу-дет, - напоследок улыбнулся он, - ступай!
Сев в сторонке, наедине с собой, Итернир чуть отошел от неожиданной вспышки. По-неволе, глядя на этого мальчишку, вспомнил самого себя. Вдобавок ко всему, давила уста-лость, он не спал уже которую ночь подряд.  Но с того места, где сидел, было хорошо видно работающего Крына и Итернир, завороженный этой картиной, тем, каким ему никогда не быть, отвлекся от своих мыслей.
Крын работал вдохновенно. Скинув рубаху, крепко сжимая новый топор, он был упо-ен своей силой. Не замечал усталости рук, и вообще ничего кругом. Его не смущало то, что он валил лес боевым топором.  Рубил хотя и частыми, но широкими тяжелыми ударами, от-калывая огромные куски дерева за раз. Топор был словно продолжением рук Крына и вся уг-рюмая, недобрая мощь оружия сейчас работала, как молот кузнеца. Все тело двигалось, под-чиненное одной идее работы. И смотреть на это единство духа и тела было как-то по-особому приятно. С одной стороны, брала легкая зависть перед умением парня, а с другой стороны, любой наблюдатель приходил в восторг от силы, лучащейся от этого человека. И не вери-лось, что обычно Крын был молчаливым увальнем, не способным толком связать и двух слов.
Однако солнце упорно лезло к зениту, и надо было двигаться вперед. Итернир встал и подошел к Крыну:
- Послушай-ка, - обратился  он, тот приостановился, утирая заодно рукой пот с глаз, - погляди, сколько уже бревен заготовили, надо бы знать, сколько еще надо.
  Крын молча кивнул, огляделся и пошел к подводам. Окинул их цепким, хозяйским взглядом, не видя ничего вокруг кроме них, оценил, сколько еще деревьев свалено, и веско сказал:
- К полудню тронемся.
- Ясно, - ответил Итернир и крикнул, - Эй, принц! Грол!
Крын отправился работать дальше, а Кан-Тун с Гролом подошли.
- Тут мастер говорит, - объяснил Итернир, - что к полудню заготовит достаточно. Надо будет трогаться. Только вот незадача, людям бы отдохнуть надо, работали как проклятые всю ночь. Да и надо бы уже гонца слать в Ватагу, или как, а, принц?
- Отдыхать сейчас нельзя, - веско прогудел Грол, - как к обрыву уйдем, там отдыхать станем.
- С этим ясно, - вывел Итернир, - Да-а, безрадостная перспективка! А с принцами что? А, Кан-Тун, ты же у нас знаток дворцовых обычаев?
- Скорее всего, - никак не отметил принц попытку задеть его, - они вышлют отряд к вечеру, так, чтобы ночью нас застать на привале. Так что надо посылать гонца прямо сейчас.
- Понятно, - проговорил Итернир, - надо самого ногастого выбрать. Только где же сре-ди вас, воинов бегуна-то найти?
- Этот ваш, - проговорил Грол, - Ригг. Подойдет. Он, по выправке, охотник.
- Ладно, - подытожил Итернир, - ты его сам тогда и отправь.
- Эгей! – раздался возглас, - Козопасы идут!
Большинство оставило работу поглядеть на вновь прибывших.
К обозу неспешно двигалась группа человек в десять, гоня за собой десяток коз. Все были в безрукавках, из козьих шкур, в обуви из них же. Вооружены были кто длинным кин-жалом, кто легким топориком, кто большим ножом, а кто тесаком или короткой саблей. Шли они весело, перебрасываясь шутками и громко смеясь. Один из них вдруг остановился и на-чал шарить руками по земле.
- Ты что, Гурко? – послышался возглас одного из них. 
- Трубку потерял!
- Что там?
- Да то Гурко люльку обронил. Шукает!
- Эй, Гурко!
- Ну, лоботрясы, чего вам?
- Люлька-то твоя за поясом!
- Вот Ёнк! А вам, дурням, все бы зубы скалить!
Искавший вынул из-за пояса курительную трубку с тонким чубуком и начал раскури-вать.
- Эгей! – крикнул один из них, когда подошли совсем близко, - кто у вас тут самый-самый?!
- Я, - выступил вперед Грол.
- Принимай! Тут со мной осьмнадцать бойцов, считая коз!
- Ты еще ножи ваши посчитай! – крикнул кто-то из лесорубов.
- А с ножами-то будет и все двадцать семь! Я ж считал!
Только Грол мгновенно всех разогнал на разные работы. Хотя и после того из разных концов то и дело слышались шутки пастухов.
16

Солнце склонилось за горизонт, и мир вокруг погрузился в серые сумерки. Кричали впряженные козлы и погонщики, щелкали кнуты. Все кругом было наполнено скрипом дере-ва, бряцанием стали и топотом. Люди бежали. Бежали, пытаясь обогнать других людей, пы-таясь успеть проскочить, пока не догонит войско принцев. Люди бежали, подгоняя не при-вычных к бегу животных, на пределе сил. Бежали после долгого трудового дня.
Всего под знамена собрался сорок один человек. Грол выделил четырнадцать человек в обоз, во главе с Крыном. Главным образом это были крестьяне и те, кто родился и вырос здесь, на Лестнице. Остальным, призванным прикрывать и защищать первых с оружием в ру-ках, велел поначалу отдыхать на повозках. Но когда не вернулся вовремя Ригг, стало ясно, что план провалился, и единственное, на что могли рассчитывать люди – это успеть добежать до земель Ватаги. И тогда побежали все. Бежали, задыхаясь и валясь с ног, а кто-то даже пы-тался толкать повозки.
- Ригга все нет, - догнав Грола, доложил Итернир, - знать бы, что случилось, может сгиб парень?
- Кто знает? - бросил на бегу воевода.
Веселей всего и привычней держались пастухи. Они, хотя и преодолели бегом все рас-стояние от степей, до вырубки, сейчас бежали, как ни в чем не бывало, подбадривая осталь-ных.
- Эгей! – раздался вдруг голос из хвоста колонны, - принцы идут!
Грол остановился, напряженно вглядываясь вдаль.
- Идут, - тут же остановился и Итернир, тяжело дыша, - их человек сорок. Вот Ёнк возьми этого атамана, и не тоскует же по нем Праля!
- Не к месту ты Пралю помянул, - угрюмо заметил Грол и, оглядевшись, звучно ско-мандовал, - к холму! На холм повозки и в круг! Живее!
Обоз послушно свернул с дороги, направляясь к указанному воеводой холму.
- Обозники внутрь! Вои ко мне! – продолжал Грол.
Спешно выпрягались козлы, сгонялись внутрь круга повозок на вершине холма. А солдаты из замка быстро приближались.
Грол критически осмотрел двадцать шесть воинов в его распоряжении, и принялся расставлять их. Поставил пятерых, во главе с Гривеном защищать правый фланг, прижатый к узкой, но глубокой лощинке, подрезавшей подошву холма. Всех пастухов отправил на левый фланг. Их задача была труднее: не допустить прохода врага в обход главных сил к обозу. И всего одиннадцать человек осталось на центр. Он вышел вперед и громко сказал:
- Стоять крепко, вои! Видно, помощи не подойдет. Вам пастухи тяжелее всего придет-ся, если пройдет враг, да пожжет обоз, некуда нам будет идти! Вашу козу через копыто! А вы, там, в обозе, никуда не выходить, что бы ни сталось! Слышите?
Из-за кольца повозок  ответил нестройный хор голосов.
- Учись, - толкнул Принца в бок Итернир, - если государем хочешь быть, должен уметь и полки водить. О как! Почти в рифму!
Его толкнули под локоть, втискиваясь между ним и Лансом. Оглянувшись, Итернир с удивлением обнаружил Крына.
- Ты Крын – бык! – возмущенно воскликнул он, - самый настоящий! Но не потому, что здоровый, а потому, что скотина! Что с нами будет, если ты погибнешь?! Из нас же никто строить не умеет.
- А че? – невинно хлопая глазами, ответил Крын, доставая топор из-за пояса, - коль вы тут... в смысле того... так и обозу несдобровать.
- Не лезь на рожон, - сказал Ланс, подвигаясь, - бей только наверняка. Из строя не ухо-ди!
- Я это... – ответил тот, - постараюсь.
- Воины! – продолжал меж тем Грол, - герои! Помните, что нужны не ваши смерти, и Праля должна плясать не на ваших костях! А на костях этого гнидника! – он указал своим шестопером на солдат, растягивающихся цепью в двух сотнях шагов, - Не за жизнь свою сто-им. За судьбу!
Воины молча внимали. Они давно не брались за оружие. Многие думали, что уже ни-когда не вернется то время и та судьба, что привела на Лестницу. Теперь же многие вновь вспоминали давние прозвища, Ураган, Лютый, Волк, Лесной Демон, и другие, которые при-думывали для них люди в честь громких подвигов. Все они были герои. Ведь простому чело-веку сюда было не добраться. И оружие в руках, и предчувствие битвы будоражили кровь.
Итернир огляделся. Справа приготовился к схватке Кан-Тун, сосредоточенно сжав гу-бы. Он боялся сейчас, этот гордый отпрыск древнего рода. Слева стоял Крын все с той же безмятежностью, хотя покачивающийся в его руках топор, налитый угрюмой силой, не вы-глядел столь безобидно. Топор словно чувствовал кровь, что прольется сейчас на траву. За Крыном стоял Ланс, спокойно опираясь на копье. И смотрел на врагов с тем же безразличи-ем, с каким смотрел и на свою пищу, и на бездну под ногами на краю Лестницы, и на солнце. Слева от Ланса стоял тот мальчишка, Торок. Он уже облачился в отцовы доспехи, которые не очень-то хорошо сидели на нем, и сосредоточенно сжимал меч. А справа от принца был не-высокий незнакомый парень лет за двадцать. Как-то не верилось, что он дошел сюда сам. Ко-ренастый, среднего роста, в простой кожаной  безрукавке и широких холщовых штанах. Со-ломенные кудри развевал легкий ветерок, а серо-зеленые глаза на простоватом лице лучились бесшабашной удалью и сулили множество бед врагам. Он был не похож на песенного героя, победителя драконов и чудовищ, но секира, не из самых маленьких, держалась в руках, слов-но там родилась. 
Солдаты остановились в сотне шагов, вперед вышли четверо принцев и человек, кото-рого Кан-Тун помнил как капитана замковой стражи. Один из них махнул рукой, приглашая на переговоры.
Грол с принцем выступили вперед, подозвали Итернира.
- Да ну, бросьте, - отмахнулся тот, - чего я им могу сказать, кроме того, откуда они на этом свете взялись и почему от своей мамочки произошли?
Слышавшие его усмехнулись, а принц нехорошо посмотрел. Вдвоем они пошли на-встречу командирам врагов.
- Что же ты сделал-то? – начал Дун-Тан, - мы к тебе по-хорошему, а ты вон как?
- Мы должны идти дальше, - мрачно и твердо ответил принц.
Ему было страшно, и свой страх он старался спрятать за угрюмым видом.
- Грозный ты стал, - удивился Дун-Тан.
- Брат, Рен-Тун, - спросил Кан-Тун, поймав взгляд брата, - зачем ты с ними? Ты же хо-дил к обрыву. Пойдем, мы поднимемся дальше.
- Зачем? – отвернул взгляд третий принц, - Зачем? Лестницы дальше нет. И не все ли равно, на чьей стороне я погибну?
- Не говори так, - покачал головой Кан-Тун.
- Оставьте все, светлый принц, - вступил в разговор командир замковой стражи, - сло-жите оружие. У нас здесь сорок пять человек, а вас едва ли три десятка. Вам не на что рассчи-тывать...
- Нет, - оборвал один из близнецов, - нет! Лучше покрепче сожми свой меч, и тогда мы убьем тебя с честью.
- Бежал бы ты, - заговорил Грол, - Не будь я Грол Оружейник, свои советы ты сегодня засунешь в...
Дослушав предсказание Грола до конца, обе стороны разошлись, сопровождаемые проклятиями близнецов.
Последний раз все воины проверили, легко ли выходят мечи из ножен, прозвучала ко-манда, и солдаты принцев пошли вперед.
- Стоять! – громко и протяжно скомандовал Грол, - помните про обоз!
Враг подходил.
Засвистели первые стрелы. Били без промаха. Только лучников было мало. Двое мя-тежников и один гвардеец. Луки у настоящих героев не в почете. Пали на землю первые уби-тые.
Солдаты побежали. Воины молча смотрели на приближающуюся шеренгу врагов и меньше всего думали о том, что их слишком мало.
Лучники с облегчением схватились за мечи. С этого момента никто не скажет, что они бесчестны.
- Навались! – закричал Грол, взмахивая шестопером, когда враги атаковали.
По всей шеренге взметнулись клинки, звон стали смешался с людскими возгласами и криками.
Началась схватка.

В замке осталось всего тринадцать человек и Ун-Рон, этот властный высокий старик, меряя шагами тронную залу, чувствовал себя неуютно. Ему даже не грело душу то, что не было особых споров относительно того, что в войско против мятежников пойдут все гвар-дейцы и остальные принцы. Ему не становилось легче оттого, что гвардия любимых родст-венников наверняка сильно уменьшится, и они ослабнут. Терзали тяжелые предчувствия. Что-то не давало покоя. Как только он увидел этого нового принца, он почуял неладное. И когда узнал, что тот поднял мятеж, только утвердился в этом мнении. Что-то внутри говори-ло, что так просто это все не кончится.
- Ватага! – передернул вдруг гулкую тишину залы крик вбежавшего командира остав-шихся стражников.
Это был очень надежный человек, местный уроженец.
- Что?! – не веря, не желая верить своим ушам, развернулся Ун-Рон.
- Ватага! – выдохнул страж, - сюда идут!
- Что же ты стоишь?! – вскричал старик, - Гонца! Шли скорей гонца остальным! Пусть немедленно идут сюда!
- А оружие слугам, - осмелился спросить стражник, - оружие им выдавать?
- Оружие?! – заметался Ун-Рон, - слугам? Выдавай! Делай же скорей что-нибудь! Я повелеваю!
Когда страж исчез за дверью, Ун-Рон развернулся, и скрылся в маленькой непримет-ной двери за тронами. Он должен был успеть добежать до подземелий донжона, ибо сбылись самые дурные его предчувствия.

Ригг вовремя успел добежать до ватаги. Он услышал ответ атамана, что они не замед-лят с выходом, но на обратном пути решил удостовериться в том, что ватажники нападут на замок вовремя, и задержался. Он лежал в траве, солнце шло по небу, а ватажников не было видно.
Он весь извелся, волнуясь за друзей. Видел, как из замка выступили воины принцев, и понимал, что скоро вот сейчас, уже может быть, его спутники ведут неравный бой. Без всякой надежды на помощь.
- Ватага! – донесся испуганный голос со стен замка и, лелея надежду, что еще не все потеряно, Ригг помчался прочь догонять своих. 

Сначала солдаты решили пробиться одним ударом, сквозь центр мятежников, но на-толкнувшись на плотную стену стали и ругани, крепко завязли.
Уставшие мятежники дрались, отстаивая последнюю надежду на свою судьбу, послед-нюю возможность оставаться теми, кто они есть. А солдаты защищали свою жизнь. Свой об-раз жизни и мыслей. Свой покой.
Итернир знал, что ему очень повезло, поскольку его соперник был не столь искусен как остальные. Он видел, как размашисто бил Крын, не скупясь на силу. Как вертелся принц справа от него, двигаясь точно так, как учили дворцовые учителя.
Бой кипел вокруг, но мало кто падал мертвым. Оружием здесь владели все и весьма достойно. Итернир не видел, как упал воин рядом с соломенноволосым парнем с секирой, что стоял справа от принца, как в брешь ворвалось сразу пять солдат. Они мгновенно оказались за спинами мятежников и устремились к обозу. Взревев что-то нечленораздельное, парень с секирой одним могучим точным ударом опрокинул на землю своего противника и бросился на тех, что прошли к обозу. Догнав первого, ударил, прямо в спину, разрубая чуть не попо-лам. Не высвободив свое оружие с первого рывка, не задумываясь оставил рукоять и кинулся дальше. Подбежав к тем, что уже пытались развести огонь у обозов, чиркая огнивом над за-ткнутым в бревна трутом, могучими ударами раскидал их.
Соломенноволосый видел, что вся правая часть центра подалась, еще двое мятежников упали, чтобы не встать. В прорыв бросились солдаты, прижимая правый фланг к лощине. Судьба обоза была, казалось, решена. Но еще стоял левый фланг. Еще стояла левая часть цен-тра. Надо было жить. Он бился голыми руками, превращая в кровавое месиво лица своих вра-гов. Ошеломленные его яростью и напором, они даже чуть отступили. Оставляя его одного. Окровавленного, но яростного и готового к смерти врагов.
- Поубиваю... всех, - четко проговорил он и сам бросился вперед.
И упал на траву спустя несколько мгновений.
- Падлы вы, боги... - шепнул он, умирая.
Но уже опомнился правый фланг и одним слаженным усилием, душой которого были Гривен и Нежень, отбросил своих противников.
- Держи фланг! – звонко и весело скомандовал Гривен трем своим соратникам, - а мы с милой спасем мир!   
Они вдвоем набросились на десяток пробившихся внутрь врагов, словно смерч. Сколь прямы и сильны были его удары, столь точны и изысканы были движения ее клинка. Они действительно были одним целым. Они пели одну песню. Двоих солдат поразили сразу, как только повернули свое оружие в сторону обоза. Еще один упал, уже у самих телег.
И вновь прорвавшиеся оставили попытку поджога, обернувшись к воинам. Нежень и Гривен оказались окружены со всех сторон. Шестеро от обоза и еще пятеро прорвалось меж-ду флангом и центром.
Встав спина к спине, и мужчина, и женщина не собирались сдаваться. Сверкала сталь в умелых руках, и, прежде чем противники оценили их умение, еще один прекратил свой путь в этом мире.
Они перебрасывались словами, полными нежности, которую презирал этот мир, счи-тая словами слабости, среди сверкания стали и звона клинков. Может, это и впрямь было здесь чушью, но они жили одной жизнью. И умерли одной смертью. Одно копье пронзило его живот и вышло из ее груди.
- Ты здесь, милый? – прошептала она, когда ноги подогнулись.
- Я здесь, милая, - сжал он ее пальцы.
Но центр уже сомкнулся с флангом, а солдаты врага успели покинуть тыл мятежников.
Принц не удивился, когда гвардейца перед ним сменили близнецы. Их перекошенные лица светились ненавистью.
- Ну, наконец-то! – выдохнули оба и бросились на него.
Он бился так, как никогда раньше не бился на учебной площадке. Забывая все, чему учили, и судорожно вспоминая одновременно. Спасало только то, что противники не при-выкли сражаться вдвоем и в ненависти мешали друг другу. Однако их было двое, и он пони-мал, что ему не выстоять. Ощущение поражения и близкой смерти овладевало всем телом, и пальцы слабели, не удерживая меч.
- Ты в долгу, твою так! - вдруг сказал Итернир, нанося неожиданный удар прямо в сердце одного из близнецов.
Инстинктивно принц ударил сам в открытого второго брата, пораженного смертью своей половины. И очень удивился, когда осознал себя стоящим над трупами врагов живым и здоровым.
Первая попытка солдат опрокинуть мятежников прямым натиском провалилась. И только тогда командир стражи понял, насколько слаб левый фланг мятежников, что его мож-но просто обойти.
- Обходи их! – раздалась звучная команда, - обходи справа!
И тяжелее всего пришлось пастухам. Их противники растянулись широкой цепью, пы-таясь забежать в тыл. Среди этих воинов не было пастухам равных в ловкости и быстроте, но их было девять, а врагов – двадцать.
- Поднажмем, ребята! – шумел один из них.
- Потягнем! – кричал другой, - только бы трубку не обронить!
- Да на кой она тебе, на том свете?
- А Ёнку дам прикурить!
- Дай лучше этим прикурить!
- А они не хотят!
- Хорош шутить, и тащи их сюда!
- Не выходит! Они меня держат!
Но топор одного из пастухов, не выстоявшего против пятерых, бессильно выпал на землю, и хозяину уже не суждено было его поднять.
- Мужики! Нерен помер!
- А трубку не обронил?!
- Нет!
- Ну, стоим тогда, братцы!
И сразу трое врагов пали от точных ударов пастухов. Но все-таки многие прорвались к обозам, растянув левый фланг до бессилия, растворяя его. А еще двое пастухов уже не могли этого видеть.
- Назад, братцы! – закричал один из них, - они стебли наши пожрут!
- Все?! – раздался голос полный нескрываемого ужаса.
- Все! – жизнерадостно ответили ему, - гляди, какие у них хавала!
- Не позволим, братцы!!!
И вертелись разъединенные пастухи, окруженные врагами.
Оставив на Ланса центр, Грол бросился на левый фланг. Словно медведь в буреломе возник он в самой гуще врагов, и от его шестопера не спасали ни щиты, ни доспехи.
Ланс бился холодно и расчетливо. Ни одна царапина не тронула ни его, ни его сорат-ников. И ни на шаг не отступил он от своей позиции. А перед ним уже лежали три бездыхан-ных тела, и среди них Рен-Тун, третий принц, отыскавший то, что нашел его старший брат гораздо раньше.
Но даже вмешательство Грола не спасло левый фланг, разбитый и расчлененный. Еще четверо солдат пали, оплатив смерть еще двух пастухов. Но только когда нападавшие стали падать, пронзенные стрелами, натиск чуть ослаб.
Ригг, остановившись в отдалении, накладывая очередную стрелу и натягивая вновь лук, обливался слезами. Горечь смерти на конце стрел душила, но он не останавливался. И это чувство, казавшееся ему черствостью, еще больше печалило. Человек приходил в этот мир ради жизни, а он убивал. И, хотя старался бить врагов в руку или ногу, это не спасало от самого себя.
- Назад! – пронесся крик в тылу солдат, - Ватага напала на замок!
И только тогда, когда командир солдат, выслушав гонца, приказал спешно отступать, Ригг опустил лук.
Мятежники не преследовали солдат, оставивших на поле больше половины мертвыми. Лишь девятнадцать солдат из сорока и лишь один принц избежали смерти в этой жестокой схватке, когда раненных в плен не брали. Мятежников самих осталось двенадцать человек. Даже четверо обозников погибло, пытаясь помочь воинам, едва успев поднять оружие.

Командир замковой стражи торопил своих солдат, кляня себя за то, что не сумел пре-дугадать рейда Ватаги, и за то, что по сути проиграл битву мятежникам. Они бежали так бы-стро, как только могли, но добравшись до Принцевых Ферм, разграбленных и окутанных ды-мом пожарища, поняли, что безнадежно опоздали. Ватажники забрали отсюда телеги, чтобы увезти всю богатую добычу.
В распахнутые ворота замка вошли шагом. Ватаги здесь уже не было. Все немного-численные стражи были мертвы, кроме двух стариков у ворот, по-прежнему игравших в кос-ти. Во дворе лежали слуги, сжимавшие оружие. Попадались мертвые женщины, с распороты-ми животами. Кругом была кровь, грязь, осколки и мусор.
Ун-Рона нашли целым и невредимым в подвалах донжона.

Поле боя, залитое кровью, в наступавшей ночи казалось еще более мрачным. Трава казалась черной. Ригг шел к своим спутникам, встречая взгляды мертвых. Слезы уже не ду-шили. Болело где-то глубоко внутри. Словно оборвалось что-то. Навсегда. Только теперь Ригг знал, что может убивать.
Его удручало это поле пляски Прали - безумной косматой богини смерти в лохмотьях.
Он видел мертвых пастухов, мертвые глаза Нерка из Шарине, охотника за головами. И мертвого Котьена, вонзившего в него свой клинок. Думалось, что наверняка они не раз встре-чались в трактире у Шетена, вместе пили.
Подошел к мертвым Гривену и Шершню. Их руки сплелись, запачканные кровью, на застывших лицах обоих – улыбки. Сел рядом с ними.
Ноги уже не держали.
Поднял взгляд в небо, на котором россыпью сверкали звезды.
- Боги! – спросил он у неба, - Зачем, боги?! Что вы хотите от нас на этой Лестнице?! Зачем убивать, боги? Что вы хотите показать?! Что вам нужно доказать этим?! Что мы долж-ны увидеть?! Зачем это, боги?! Зачем?!
Небо молчало, бестолково мерцали звезды, от земли шло тепло.
- Оставь их, - прозвучал голос Итернира рядом, - они не ответят. Мне не отвечали ни разу. Знаешь, мне порой даже кажется, что богов нет...
17

Уже две недели они стояли возле обрыва. Их осталось только двадцать три человека, и работы по строительству шли не так быстро, как хотелось. Люди работали от восхода до за-ката и, иногда ночью, при свете факелов. Крын, казалось, был во всех местах стройки одно-временно, успевая и взмахнуть топором, и объяснить нерадивой балке, в чем она не права, и наставить добровольных помощников на путь истинный. И при этом по вечерам он еще и учился у Грола, вместе с Тороком, которому чудом удалось выжить в сражении. Тот теперь ни на шаг не отходил от пятерых спутников.
- Вот так ноги расставь, - говорил Грол, - и бей в мою ладонь!
Крын послушно бил, но весь удар тонул в широкой ладони, а сам Грол стоял не ше-лохнувшись.
- Я же тебе говорил, - плохо сдерживаясь, повторял он, - бей не рукой, а всем телом! От задницы должен удар начинаться! Не будь я Грол Оружейник! Понял?
Крын послушно кивал, бил вновь и вновь выслушивал гневную тираду.
Грол ревел и плевался, но с упорством буйвола продолжал начатое дело.
- Ты когда топором дерево рубишь, - вновь объяснял он, - бьешь же не руками!
- А… чем? – искренне не понимая, хлопал глазами тот.
- Ёнк! Всем телом, не пить мне стеблевки! Давай сначала!
А Торок неслышной тенью стоял чуть поодаль, старательно повторяя все, что видел.
Изредка появлялись ватажники. Они подходили, начинали разговоры, осматривали мост, но никогда не помогали.
Подходил праздник Дня Мертвых. К этому дню Крын обещал закончить мост. Узкий, едва двоим разминуться, мост уже вытянулся над обрывом, не доставая другого конца каких-то пятнадцати шагов. Замысловатая конструкция, опираясь в трещины на груди утеса на этом берегу, обрастая все новыми балками, словно силилась дотянуться до другого берега.
Крын даже решил, не строить мост до самого конца, а просто перекинуть до другого конца надежный помост, когда пропасть уменьшится до десяти шагов. И эта идея грела ему душу необычайно.
Итернир, руководивший командой скалолазов, крепившей опорные балки в трещины скалы, в последнее время получил и ряд лишних забот, хотя это и было в радость. Три дня назад к нему подошли все четверо пастухов, непривычно тихие.
- Нам бы поговорить, - тихо сказал один, нерешительно сжимая шапку.
- Ну, - благодушно согласился Итернир, - давай поговорим. Только, почему шепотом?
- Да это так, - смущенно улыбнулся тот, - скоро День Мертвых...
- Неплохо, - согласился Итернир, - и что?
- И... – начал первый, - веревой настойки у нас вдосталь, мяса – тоже, а уж стеблевки... – выговорил он и замялся.
- Ты же жонглером был? – перехватил инициативу другой.
- Ну, - согласился Итернир.
- На ходулях-то ходить умеешь?
- Да как на ногах, - пожал плечами Итернир.
- Хей, братцы! – тихонько воскликнул пастух, - наконец-то у нас настоящий Ёнк бу-дет!
- Эй! Постой, - воскликнул Итернир, - а как насчет меня спросить?
- Да нешто откажешься? – улыбнулся пастух.
- Да ни в жисть! – подхватил тот.
В конце концов день, которого долго ждали, наступил. На утро решили положить по-мост на ту сторону, уже сбитый заранее, а сегодня в ночь справить праздник Дня Мертвых. Они не могли уйти, не помянув своих товарищей. Это был единственный день, когда весе-лый,  бесшабашный и всегда полупьяный Ёнк возвращался к своим подопечным, позволяя умершим оставить сиротливое и тоскливое существование и погрузиться в веселье. Власти запрещали пьянство, но запретить этот праздник не могли, хотя люто его ненавидели. И это был единственный день, когда простой народ мог напиться, и чем веселее будет на земле, тем веселее будет уже ушедшим. Всякий должен был помянуть знакомых и родственников, а высшей мерой уважения было переодеться умершим и в этом наряде провести весь праздник.
Вокруг костра в полном молчании отчужденно сидели Гривен, нежно обнимая Неже-нюшку, сидел пастух Нерен и соломенноволосый парень, как оказалось, звали его Ихан, си-дел крестьянин Рост и Нерк, охотник за головами. Сидел у костра, средь мертвых и живых и третий принц Рен-Тун.
В царстве мертвых царила тоска, скука и одиночество. Солнце давно скрылось за го-ризонтом, и все вокруг объяла густая ночная тьма. Звезды холодно мерцали в провале неба, но мертвым и живым у костра было пусто и одиноко.
Сначала послышались песни и смех. Казалось, они доносятся из невообразимого дале-ка, с другой стороны мира. Шум усиливался, приближаясь отовсюду одновременно. Взгляды сидящих, до того недвижимо уставленные в огонь приобрели чуть осмысленное выражение, кто-то стал озираться по сторонам.
В топот, шутки и смех, доносившиеся со всех сторон, вплелся скрип тележных колес. На лицах сидящих возле костра появились улыбки и предвкушение буйства.
Наконец, в кругу света появилась процессия Ёнка.
Впереди, естественно, шел сам бог. Высокий, настолько, что шапка с головы падала, если стоя у ног пытаться разглядеть лицо, наряженный в цветастые лоскутья ткани с косма-той головой и огромным красным носом, он шел, сильно пошатываясь, так что ноги то и дело задевали одна за другую, но каждый раз ему удавалось не упасть.
- Какая сволочь шатает землю?!! – грозно вопрошал он.
  А у ног шумно ругаясь и расплескивая вокруг стеблевку, веселилась свита – пьяны. Только появившись, спутники Ёнка тут же заполнили все вокруг шумом, гамом, песнями и плясками. Покатились по земле бочки, со стеблевкой, привезенные на телегах, в руках за-мелькали бурдюки с пьяным козьим молоком, кувшины с веревой настойкой. Всем сразу ста-ло весело.
- Пить мне!!! – потребовал Ёнк, привлекая всеобщее внимание.
Дрожащий пьян несмело протянул своему непредсказуемому и порой жестокому пове-лителю кувшин и, отделавшись пинком, радостно заверещал.
- Напьемся, как боги!!! – провозгласил Ёнк, и праздник начался.
Шум и гам тут же многократно возрос. Живые и мертвые пили, больше проливая на землю. Пьяными все стали практически вмиг, старательно поминая умерших товарищей, и, заботясь о том, чтобы они весело провели это время.
Кан-Тун смотрел на огонь, словно не замечая, пляски вокруг. Он отказывался от про-тягиваемых кувшинов и кубков. Пляска языков пламени завораживала, а он изо всех сил ста-рался вспомнить своего брата, костюм которого сейчас носил, пытаясь понять при этом, по-чему же вдруг смерть родственника так потрясла его. Его, принца крови, того, кто с рождения должен воспринимать смерть близких лишь как исчезновение с доски еще одной фигуры.
Грол напротив, сколько ни пил, все было мало. За последнее время он практически не касался спиртного. Отдавал команды, заботясь о людях, пошедших за ним. Он вновь был воеводой. И тем горше был каждый погибший в той битве. И сейчас, вспоминая их, он вспо-минал одновременно и битвы его Отдельного Латного. Сражение в ущелье Ветров, бой у Кровавой лощины, битвы при Огранке, при Гернольстеен. Перед глазами стояло, как в ночи, в свете костров его парни, лучшие парни из Отдельного Латного, убивали друг друга в лесу, который там, внизу под Стеной. Убивали как звери, забыв  про оружие, в нелепой слепой не-нависти. Рвали друг друга зубами, и безумно хохотали. Он пил бочонками и не чувствовал опьянения. Пьяны хохотали вокруг, хватали за руки,  толкали, но  перед  глазами  стояли те, кто раньше шел  рядом. В последнее время, ему становилось не по себе в День Мертвых. Все эти лица ушедших будили непонятный  страх и чувство  вины,  как  будто, это его личину должны были носить товарищи, а происходит наоборот.
Изредка он взревывал, бил себя в грудь, но легче не становилось. Тяжелый комок встал попрек горла, горький и давящий. И его не удавалось смыть даже стеблевкой. Если бы он мог плакать, думалось ему, и если бы только можно было все вернуть...
Но все остальные веселились от души, вливая в себя хмель и пьянея на глазах. Этого дня ждали целый год. К этому дню готовились, и, хотя здесь, на Лестнице никто не мог за-претить пить во внеурочное время, пили, как будто в последний раз.
И именно потому, что все были поглощены праздником, никто не заметил, как из тьмы возникли, словно тени, хмурые воины, окружив празднующих.
- Хватит! – вдруг вступил в круг света вооруженный человек, и кругами по воде затих смех и радость вокруг.
- А что это он? - навалился на него кто-то из лесорубов, совершенно пьяный, - давай-ка выпьем! Ты мертвый, или живой?
Человек брезгливо вонзил в него нож и отпихнул в сторону. Лесоруб, хрипя, корчился на земле, из распоротого живота сочилась кровь. Он умирал медленно. Человек вытер кинжал об одежду умирающего и посмотрел на остальных. Воины за кругом приготовили оружие. Лучники положили на тетивы стрелы.
Только тогда мятежники начали трезветь.
- Что тебе надо, Тирмен? – встал принц, гордо выпрямившись.
- Что мне надо? – спросил человек, даже будто несколько удивившись, - Что мне надо? А ничего! Мне не нужно ничего! Все, что я делаю, я делаю ради своих людей! Ваши сказки опасны! Мои парни стали задавать слишком много вопросов. Зачем, зачем вы все это приду-мали? Лестницы дальше нет! Нет! И никогда не было! Зачем строить какой-то мост?! Все об-речено на неудачу! Я решил. Я решил прекратить эту затею.
С этими словами он выхватил из огня пылающую головню и направился к мосту. Ва-тажники приготовились, отслеживая самых ретивых.
- Почему ты говоришь?.. – начал было Кан-Тун.
- Оставь, - тихо подошел к нему Итернир, - он пришел сюда не спорить.
Мятежники, скованные смесью опьянения и изумления, не способные даже воспри-нять происходящее как реальность, стояли, застыв, там, где их застал окрик, не в силах по-шевелиться. Несколько ватажников, подбежав, тоже выхватили горящие ветки и, бросившись к мосту, помогли разжигать. Затрещало пламя, расползаясь по дереву моста сначала нереши-тельно, а затем все быстрей.
- Что же вы делаете?! – взревел Грол, бросаясь вперед, - паскуды рваные!
Он подбежал к мосту, и, одним взмахом отшвырнув ватажника, принялся затаптывать огонь.
- Назад! – закричал Ригг.
- Назад! – заревел Грол, когда к нему бросились ватажники.
- Назад! – ревел он, расшвыривая их, один долгим криком проводил себя в бездну, - не будь я Грол Оружейник!
Свистнула стрела. Насевшие на воеводу расступились, и всем стало видно белое опе-рение, расцветшее на груди.
Засверкала сталь наконечников копий, смотревших прямо в грудь мятежникам, оцепе-невшим на месте.
- Не-е-ет! – закричал Ригг, - он же пьяный, оставьте его!!!
Грол недоуменно посмотрел на пронзившую его стрелу.
- Ничего, - мрачно заверил он своих врагов, - ничего...
И еще три стрелы с хищным свистом вонзились в дородное тело: плечо, нога, грудь.
Остальные мятежники стонали от бессилия. Безоружные, окруженные готовым ко всему врагом.
Мост уже полыхал.
- Ничего, - пробормотал Грол, делая шаг вперед, - не будь я...
И опять стрелы.
Шаг.
Свист. Глухие удары.
Шаг.
Пение тетивы.
Шаг.
Шаг.
Шаг…
Невольно опустились луки...
Мост полыхал, объятый огнем, и его было уже не спасти.
Тирмен ничего не говоря, жестом скомандовал своим людям, и они исчезли в красном свете объятой пламенем мечты.
Ригг подбежал к распростертому на земле Гролу, упал на колени.
- А-а, - узнал его Оружейник, - ты... один ты и есть человек... рожа моя ему не нравит-ся...
Он схватил руку Ригга, вцепившись в него уходящим взглядом:
- Дойди, парень...
- Ничего, - шептал Ригг, - вместе же... вместе дойдем... дойдем?
- Не-ет, - печально смотрел воевода, - уже нет... пройди эту проклятую Лестницу! Обя-зательно пройди! И еще... Не медли! Натянул тетиву – стреляй! Не иначе... Только пройдите!  Вы сможете!.. вашу козу... пройди... и богов этих... всех... не будь я...
- Зачем? Зачем смерть? Зачем?! – еще долго спрашивал Ригг у безмолвных небес, не обращая внимания на что-то говорящих Итернира, Крына, сидящего рядом Ланса и принца, стоящего чуть поодаль.
18

Погибших в битве не удалось похоронить по чести, их пришлось попросту сложить в узкую лощинку и присыпать землей.  Грол же получил погребение, как полагалось. Он был возложен на настил моста и среди пламени и искр, под гимн Кеуту, седому богу битвы и бу-ри, покровителя воевод и героев, его душа и его имя устремилось в ночное небо.
Все подняли вверх кубки, кувшины, кружки с напитками забвения, и осушили их, в память о воеводе.
А наутро четверка пастухов подошла к пятерым спутникам. Они долго мялись, не ре-шаясь сказать что-либо.
- Ну, что вам? - не выдержал принц, в конце концов.
- Да тут такое дело... - спрятал глаза один.
- Да понимаете, - продолжил за него другой, - там, в холмах... у Куреня коза должна окотиться...
- Да и верень уж заколосился... – добавил третий.
- И что? – спросил Кан-Тун.
- Да... – затянул четвертый, еще сильнее наклоняя голову.
- Да все понятно, - подошел Итернир, слышавший весь разговор, - что уж там, идите, мужики.
- Да как вы?.. – начал было серчать Кан-Тун.
- Оставь, - устало остановил тот, - погляди вокруг. Эти хотя бы сказали, некоторые, - он усмехнулся, - так ушли. Идите, мужики, идите, все понятно. Все-таки верень колосится...
Пастухи ушли.
- Все же, - сказал Ригг, долго смотревший им вслед, - как же ж так-то можно? Вместе же. И теперь уйти?
- Чернь... – процедил сквозь зубы принц.
- Не такая уж и чернь, - усмехнулся Итернир, - ты Гурко этого хорошо рассматривал?
- Стану я еще какого-то смерда рассматривать, - с легкой ноткой возмущения отмах-нулся принц.
- А зря, - окатил его Итернир ироничным прищуром глаз, - этот Гурко был также из-вестен как Гуртеннес Неревильский, герой битвы при Естервонне.
Принц не ответил, но долго смотрел вслед уходящим пастухам.
И пастухи были не одиноки в своем решении.
Осталось только шесть человек. Принц поглядывал в их сторону, ожидая, что те тоже соберутся и уйдут, но, в конце концов, не выдержал и сам подошел к ним.
- А вы что не ушли?! – закричал он.
Воин в отполированных до рези в глазах доспехах, невозмутимо правящий меч осел-ком, посмотрел на него, но ничего не ответил.
- Идите! – махнул рукой Кан-Тун, - идите! Ну! Все идите! Все!!!
- Да вы... эта... светлый принц, - неловко подошел Крын и придержал за плечи, - уж не лютуйте... тоже ж, люди...
- Какие они люди?!! – бушевал принц, - что сидите?!! Уходите же!!! Прочь!!!
- Не серчайте... светлый принц, - бубнил Крын, уводя принца, - не гоже так... люди же...
- Вы, наверное, - подошел Ригг, - и правда, наверное, идите. Видать уж с мостом не получилось... так что уж не обессудьте...
- Да куда же нам идти? – удивился один из оставшихся, бывший герой, бывший горо-жанин, бывший мятежник.
- А домой идите, - просто ответил Ригг.
- Верно, - поддержал Итернир, - домой. Принцы вас сейчас не тронут. Очень уж силь-но ослабели. Да и боятся они теперь вас. А если все-таки тронут, так вы же всегда можете уй-ти в козопасы, в пастухи. Так что ступайте.
- Не поминайте лихом, - добавил Ригг.
Немногие оставшиеся быстро собрали нехитрые пожитки.
- Ну, ребятки, - сказал через плечо последний, - что же вы... сами говорили... и сами же... так дела не делаются...
- Не поминайте лихом, - повторил Ригг.
- Не боись, - утешил Итернир, - будут поминать, как звали. Уж будь уверен.
- Эге! – воскликнул Итернир, когда развернувшись, обнаружил Торока, - а ты-то что же не ушел со всеми?
- Нет, - замотал головой парень, - нет. Я с вами. Я никуда не уйду.
- Да? – вздернул бровь Итернир, - все хочешь стать героем? Ну ладно. Пойдем, погля-дим, что там с принцем нашим светлым сталось.
Кан-Тун, заметив подходящих Итернира и Ригга с Тороком, вырвался из объятий Крына, пытающегося его утешить.
- А вы, вы что не ушли? – гневно закричал он, а глаза подозрительно заблестели, - то-же уходите! И ты уходи! Деревенщина!
- Да ты что? – удивился Итернир, - куда же мы-то от тебя? Мы же свита твоя. Забыл, или как?
- Свита, - недовольно повторил тот, но потом повторил гораздо теплее, - свита...
Они сидели возле края обрыва, Крын бродил, осматривая пожарище, но мост сгорел дотла. Причем спалили даже остававшиеся бревна. Надежды не было никакой.
Кан-Тун мучительно пытался найти выход. Сейчас как никогда хотелось перебраться через эту пропасть и достичь вершины. Он думал, как можно бороться со своей же родней. Пытался найти слабые места собственной семьи. Тщательно вспоминал каждый миг прежней жизни во дворце.
-  Я пойду дальше, - вдруг проговорил Кан-Тун, плотно сжав губы.
- Ха! –произнес Итернир, - Ха! И еще раз «ха»! Это как же? Твои любимые родствен-нички нас на голову живо укоротят, как только узнают про нас, да и кто теперь за нами пой-дет?
- Они сами и построят, - ответил принц, скорее самому себе, а не Итерниру
- Чего? – удивился тот.
- Принцы, - ответил Кан-Тун, - они построят нам мост.
- Это как же?
- Мы их заставим.
- Это ты сказал, - веселился от души Итернир, - уж не с ножом ли у горла?
- С ножом, - мрачно ответил принц, но продолжать не спешил, не хотелось призна-ваться в слабостях собственной семьи.
- Ну, ну, - подбадривал Итернир, Ригг молча слушал.
- В замке главный не Ун-Рон.
- Да?! – громко удивился Итернир, - а кто же? Уж не ты ли?
- Прекрати! – прикрикнул Кан-Тун, но все же продолжил, - во дворце главный – ко-мандир замковой стражи, у него больше всех воинов. Он говорит Ун-Рону куда идти.
- Подожди, - остановил смех Итернир, - откуда ты все это знаешь? Они же не сами те-бе все это рассказали! Неужели... Хе-хе, да там, внизу, во дворце, твоя династия давно не у дел? Вот так дела! Ха-ха! Ха-ха-ха!!! А кто же там? Маршал? Или мажордом? Что отвернул-ся? Мажордом? Я попал?! Вот это новость! Великим и могучим государством нашим правит мажордом!!!
- Прекрати, - тихо сказал принц, - сейчас не об этом...

В этот вечерний час в просторном зале трактира был почти пуст. Два солдата, из тех, что теперь дежурили здесь постоянно, да еще трое человек. Судя по всему, охотники за голо-вами. Тем более что двое из них были те же, кого Ланс видел здесь в прошлый раз. По-видимому, из-за обилия объявленных вне закона в последнее время, их дело процветало, хотя и стало несколько нервным и хлопотным.
Заметив вошедшего Ланса, все сидящие неторопливо пересели так, чтобы быть к нему лицом. Ланс, ни слова не говоря, прошел вперед и сел в центре зала за торец длинного стола, спиной к стойке.
Не спеша вынул из-за пояса оба кинжала и положил их перед собой на стол.
  Подбежал Шетен, бормоча свою нелепицу, поставил перед гостем не заказанную еду и скрылся за стойкой.
Ланс сидел, откинувшись на спинку стула, смотря в пустоту перед собой.
Охотники и солдаты сидели  все так же, не шевелясь. Однако один, в грязной потертой куртке, но безукоризненно выбритый, с самого начала опустив руки под стол, медленно дос-тавал нож.
Наконец резким движением поднял руку с оружием над столом, но тут же упал на сто-лешницу, булькая пробитым широким кинжалом горлом.
И дальше все уложилось в несколько мгновений.
Солдаты как по команде подхватились, и тут же попадали на пол, чтобы уже не дви-гаться.
Ближний к двери охотник перекатом на пол ушел со стула, стремясь закрыться от гу-бительных ножей Ланса стойкой, а оставшийся резким движением выдернул стол, ставя его перед собой, словно щит.
Первый убийца, пройдя за стойкой бара, выпрыгнул на Ланса, сверкая обнаженной саблей. И в этот же момент второй отбросил стол в Ланса, одним плавным движением выхва-тывая короткий меч.  Но ветерана уже не было там, где его видел первый охотник. Он мгно-венно оказался на ногах, ушел в сторону и единым движением, плавным и неуловимо быст-рым, выхватил с перевязи два ножа, отправляя их в своих противников. Первый охотник, так и не успев ничего понять, был опрокинут на стойку тяжелым столом, а второй глухо повалил-ся на пол, звеня выроненным мечом.
Два тяжелых широких кинжала и три метательных ножа.
Три мертвых тела и двое умирающих.
Несколько мгновений.
- Когда придет Аслам, - четко произнес Ланс, подойдя к дрожащему под стойкой в па-ническом ужасе Шетену, - скажешь, чтобы достал много еды. Ее купят.   
Шетен мелко закивал.
Ланс развернулся и вышел. К еде он так и не притронулся.

В темноте наступившей ночи утонули и окрестные поля, и недалекие скалы, лишь сте-ны замка, поднимающиеся темной громадой, можно было бы разглядеть при желании. Итер-нир всматривался в горизонт, отсчитывая взошедшие звезды. Тихо и очень уютно журчал внизу под обрывом ручей, и Ригг готов был целую вечность стоять под стенами, слушая  плеск воды. Только что они с Итерниром поднялись по скальному обрыву, над которым стоял замок, и теперь Итернир отмерял время, ожидая условленной звезды.
- Пора, - тихо скомандовал он.
  И они начали восхождение вверх. Стены донжона были сложены из грубо обработан-ных и не очень хорошо пригнанных камней, и подниматься было не так уж трудно. Тяжелее было соблюдать полную тишину, чтобы единственный стражник на стене не услышал их. 
Благополучно поднявшись, проникли через башню внутрь замка и, хоронясь от каж-дой тени и вздоха, пошли темными коридорами. Они совершенно не знали расположения комнат, хотя и неплохо ориентировались, и спасало только то, что солдат у принцев осталось слишком мало, чтобы обеспечить нормальную защиту замка.
- Здесь, - сказал Итернир, выбрав темную нишу в стене коридора ведущего от апарта-ментов принцев к тронному залу, - подождем.
Именно в это время, неслышно подкравшийся в темноте к воротам замка Крын, в со-провождении Ланса и принца с Тороком, обрушил свой топор на ворота.
Щепки летели во все стороны и после нескольких славных ударов ворота рухнули, впуская ночных гостей.
- Ватага! – поднял тревогу воин на башне, заслышав первые удары.
Воины в караулке, при первых криках сонно завозились на нарах, но, когда и дверь беспомощно разлетелась в мелкие щепки, а на пороге возник разъяренный Крын, со своим чудовищным топором, поняли, что замок штурмуют.
Замелькали факелы и крики. Заметались немногочисленные сонные  солдаты. Все по-нимали, что их застали врасплох и их сейчас слишком мало, чтобы отразить нападение. Все готовились к смерти. И худшие опасения оправдывались, когда они видели Крына, размахи-вающего своим оружием, идущего  слева  Ланса,  Торока  справа  и  властно  шагающего  за  их  спинами Кан-Туна, принца крови. Им казалось, что мертвые вернулись мстить.
Стараясь поднимать как можно больше шума, Кан-Тун со свитой пробивался к трон-ному залу.
- Тревога! – закричал солдат, нарушая тишину коридора.
Ошеломленный он промчался в апартаменты государей, поднимая всех на ноги. Итер-нир и Ригг напряженно вжались в стену, молясь всем богам, чтобы их не заметили.
Долго ждать не пришлось. В сопровождении двух воинов и поднявшего тревогу сол-дата, из коридора, ведущего к апартаментам Ун-Рона, вышел командир замковой стражи и широкими шагами направился к тронному залу.
Невесомой тенью, Итернир скользнул за его спиной и, приставив кинжал к горлу, тихо проговорил:
- Стой!
Тот остановился, солдаты тут же развернулись, заблестели мечи.
  - Скажи своим орлам, - посоветовал Итернир, - чтобы бросали свои железные игруш-ки, а то же, не ровен час, порежутся. Ну! – он пошевелил ножом у горла капитана.
- На что вы рассчитываете? – сдавленно спросил капитан, задыхаясь от хватки Итер-нира.
- Приказывай! – нетерпеливо потребовал Итернир.
- Бросайте! – приказал капитан.
Солдаты нерешительно повиновались.
- Так-то лучше, - удовлетворенно отметил Итернир, - теперь три шага назад!
- Делайте! – вновь прохрипел капитан.
- Молодцы, - похвалил Итернир, - а теперь, Ригг, забери-ка у него оружие, и вяжи ему руки. И скажи, - обратился он к капитану, - где наш добрый друг Ун-Рон? Страсть, как хочет-ся его повидать!
Вышедший из-за спины Итернира, Ригг, проворно справился со своей задачей.
- В подвале... донжона, - ответил меж тем капитан.
- Так и думал. А теперь, - продолжил Итернир, передавая Риггу капитана, - подожди здесь маленько, я схожу за вторым принцем.
Он свернул в боковой коридор, стараясь ступать как можно тише. Среди нескольких дверей, лишь из-под одной пробивалась полоска колеблющегося света. Итернир подошел, сделал глубокий вдох и, зажав кинжал в руке, рывком распахнул дверь.
С порога перекувыркнулся через голову, проходя под ударом гвардейца, что стоял на-готове возле двери. Этот удар должен был снести его голову. Мягко встал на ноги прямо пе-ред вскочившим на ноги принцем.
- Назад! – закричал он, приставив нож к горлу принца и пытаясь зайти за спину, - умо-ляю тебя, пресветлый, твою так, принц, не делать лишних движений. Ладно?
Принц кивнул.
- Хорошо, - удовлетворился Итернир, - а теперь прикажи своим молодцам бросить оружие.
- На пол! – сухо приказал Дун-Тан, повинуясь.
Гвардейцы разоружились.
- Вот и славно, - заявил Итернир, освобождая своего пленника от пояса с мечом, - ну что, пойдем, мой ласковый...
Связав принцу руки, они с Риггом и капитаном пошли переходами замка в подвалы донжона. Путь, ведший из спальни Ун-Рона, оказался короток, что необычайно обрадовало Итернира.
- Здесь, - указал капитан на обитую железом дверь.
- Так что же, что здесь, - усмехнулся Итернир, - открывай!
- Ключи, - прохрипел тот, сдавленный объятиями Ригга, - ключи на поясе.
- А-а! – сделал Итернир лицо все понимающего человека, и легким нажатием пальца в области шеи отправляя принца в сумеречное состояние, - где, говоришь?
- На поясе...
Итернир снял с его пояса связку ключей и довольно быстро отпер дверь. За ней обна-ружилась крохотная келья, в дальний угол которой забился Ун-Рон, охраняемый двумя сол-датами.
- Назад! – завопил он, и приказал своим солдатам, - убейте их!!!
- Не так  быстро, - шустро возразил Итернир, - прикажи-ка, братец, им сложить ору-жие.
- Делайте, - приказал капитан, - делайте, что он говорит. Быстро!
- Нет! – закричал старик.
- Тише, тише, тише, - проговорил Итернир, - уж ты-то должен понимать, в чьих руках власть в вашем славном замке. Ты, милый, кукла в руках этого славного человека, который сейчас в наших руках. А мы это знаем. И милые солдаты, надеясь вернуть прежние спокой-ные времена, не допустят смерти этого же славного человека. Иначе их вообще могут отпра-вить вон из этого славного замка. Со стены кверху тормашками. Верно, ребятки?
Солдаты смотрели с плохо скрываемой злобой.
- Вот и славно, - подвел итог Итернир, - а теперь – в тронный зал! И еще, славный ка-питан, прикажи солдатам прекратить оказывать сопротивление нашим друзьям и сложить оружие.

К тому моменту, как Кан-Туну, со спутниками, удалось пробиться к тронному залу, защитники замка уже опомнились, замелькали копья. И когда спутники ворвались в тронный зал, их там уже ожидало около десятка хорошо вооруженных людей.
- Назад! – вдруг разнеслась звучная команда командира замковой стражи, которого вволок в зал Итернир, - всем сложить оружие и прекратить сопротивление! 
За ним показался Ригг, таким же образом ведущий Дун-Тана, и Ун-Рон, не помнящий себя от страха, ведомый под руки двумя безоружными солдатами.
- Ага! – подтвердил приказ Итернир, поигрывая ножом, - пошевеливайтесь, а то неко-му будет вами командовать!
Солдаты нехотя повиновались.
- Ну, вот и все, - заговорил Кан-Тун, как хозяин положения, - сейчас вы, мои родст-венники, а так же ты, командир замковой стражи прикажете своим солдатам освободить всех батраков с Принцевых Ферм, подготовить подводы и открыть казну.
- Зачем тебе это? – удивился Дун-Тан.
- Делай, - улыбнулся Итернир.

Батракам, а их было около полутора дюжин, было объявлено, что они свободны, но кроме того, они могут вообще уйти отсюда,  если построят мост. Главное, что им заплатят за работу. Вовремя прибывший Аслам, не особо смущаясь заоблачными ценами, обещал обес-печить стройку провиантом и даже подыскать еще работников, тем более что не все бывшие батраки воспылали охотой к строительству, выслушав речь Кан-Туна.
Тем не менее, заготовка леса прошла в спокойной обстановке и запасено было в два раза больше, чем в прошлый раз.
Теперь весь обоз достиг владений Ватаги, и лебедками были подняты наверх подводы. Дальше обоз шел без сопровождения солдат замка, хотя заложники все еще оставались с Кан-Туном.
- Чего-то я только не пойму, - все не находил покоя Итернир, доставая принца рас-спросами, - нам же ватажники не дадут покоя. Ну, построим мы мост, но они все равно его сожгут. А? 
- Нет, - качнул головой принц.
- Это как же?
- Увидишь, - бросил принц и отвернулся.
- Ладно, - махнул рукой Итернир, и повернулся к Крыну, ехавшему в той же повозке, - скажи-ка лучше, в этот-то раз стройка быстрее будет?
- Должна бы..., - неопределенно пожал плечами тот, - думаю вдвое...
- Как? – вскинулся обрадованный Ригг, - неужто так быстрее?
- Думаю... – протянул неуверенно Крын, - мост-то не станем строить до упору... навес-ной хочу перекинуть. Я машину видал, какая камни большие метает... такая, - он показал ру-ками, - на ложку похожа.
- Катапульта, - подхватил Итернир, заинтересовавшись, - ну, ну, ну!
- Ну... и к камню мост привязать... эта, навесной... и перекинуть. На той стороне ка-мень ляжет... и вот... только, - наморщил он лоб, - камень тяжелый очень надо. Думаю, надо часть моста построить, на него эту... как ее... дуру эту поставить и махнуть.
- Ну, голова! – восхитился Итернир, - ну, ты парень, даешь!
- Слушай, - доверительно заглянул в глаза Крыну Ригг, - ты, если, и правда, за две не-дели сможешь, так поспеши уж. А? Мать же у меня внизу...
Меж тем подъехали к замку ватажников. Из раскрытых ворот навстречу вышел сам Тирмен.
- Что-то давно вас не видел, - проворчал он, - а впрочем, приветствую вас!
- И мы приветствуем тебя, - поднялся принц во весь рост, стоя на бревнах, - я привез тебе подарок.
Он махнул рукой, и к ногам Тирмена выволокли принцев и капитана, связанных и с мешками на головах.
- Это кто? – настороженно удивился тот.
- Смотри, - пожал плечами принц, стоя на телеге, он казался себе особенно властным и могущественным.
Ватажники разрезали веревку, извлекая пленников.
- А-а! – протянул атаман, узнав их, под радостный гул ватажников, - старые знакомые! Как же давно я вас не видел! И ты здесь! – нехорошо обрадовался он, когда развязали капи-тана, - ну здравствуй! Помнишь, как ты загнал меня на эту Лестницу? Ну, теперь поквитаем-ся! У моих ребят долгая память!
- Они твои, - высокомерно сказал принц, с очень уж бесстрастным лицом.
- Да? – удивился Тирмен, - а чего это вдруг ты решил своих родственников предать?
Принц не ответил, чуть приподняв голову.
- Ладно, - потер руки атаман, - и что ты хочешь взамен?
- Ничего. Хочу сказать только, что их замок в твоих руках. У них осталось только че-тырнадцать человек. И они ждут возвращения этих, - он презрительно кивнул на пленников, - если этой ночью вы нападете на них – замок ваш.
- Шустро! – ухмыльнулся атаман, - и нас отсюда убрать и мост свой спокойно постро-ить, и родственничков... хорош! Но мне нравится! Ну как, ребята? Рванем, на казенные хар-чи?!
Вопрос был встречен радостными криками и одобрением.
- Хорошо, - решил атаман, - мы уходим. Кстати, ты уж прости за тот раз. Но ты дол-жен меня понять...
Принц не ответил. Развернулся и приказал трогать обоз к обрыву.

И вновь было начато сооружение моста. В этот раз его делали гораздо шире, а опоры надежнее. Одновременно велось строительство катапульты. Она представляла собой раму, сбитую из крупных бревен, с рычагом, в ложе которого предполагалось закладывать камень. Все это было исполнено не очень-то аккуратно, зато производило впечатление надежности и грубой силы.
Крын установив пока катапульту на пустоши, сделал несколько пробных выстрелов огромным камнем, который отыскал в качестве якоря. И, хотя машина била всего на дюжину десятков шагов, остался доволен, тем более, что мост был уже длинной в полсотни шагов.
Оставалось еще тридцать шагов моста, да подготовить навесной мост.
Но это уже не заставило себя долго ждать. Крын работал как заводной, успевая побы-вать сразу везде, и на мосту, и на плетении навесных мостков, и руководить пристрелкой ка-тапульты. Крын ходил довольный собой и собственной выдумкой, воспринимая восклицания Итернира: «И где ты только такой умный выискался?» исключительно как похвалу.
Ватажники действительно ушли, и все было спокойно и тихо. Аслам, приведя к строи-телям очередной обоз за баснословную цену, рассказал, между делом, что замок принцев был успешно занят ватажниками, теперь это замок Могучего Тирмена, а город заявил о самостоя-тельности, и теперь у них война, и новые поборы.   
К вечеру десятого дня строительства уже установили на конце моста катапульту, а лю-ди подготовились к дальнейшему восхождению.
Когда взошло солнце, бывшие батраки посчитали это последним утром, которое они встречают на земле рабства. Все готовились идти дальше. Все вновь стали Восходящими.
Помолившись всем своим богам, Крын последний раз примерился, и перерубил канат, удерживающий рычаг катапульты. Тот резко развернулся, ударил в перекладину и массивный валун, обмотанный канатом, увлек плетение навесного моста, на ту сторону обрыва.
Камень гулко ударил в белую гладкую поверхность маленькой площадки, по ту  стро-ну обрыва, и замер. Над пропастью тонкой ниткой повис навесной мост.
Громкими криками Восходящие встретили эту удачу.
Все шестеро спутников, включая Торока, не отстававшего ни на шаг, стояли впереди всех, им было негласно даровано право первыми ступить на ту сторону.
- Ну, - спросил Итернир у Крына, - кто первый?
- Да... наверное я, - замялся тот, и, упреждая возражения, уточнил, - я ж его... мост... как свою руку знаю. Ежель что... кто поможет кроме меня... да и я самый тяжелый. Ежель ме-ня удержит... то эта... остальных и подавно.
- Он правильно говорит, - поддержал принц.
- Ну, - последний раз оправился Крын, проверил дорожный мешок за спиной, топор за поясом, - я... эта... пойду?
- С тобой боги! – положил руку на плечо принц.
- Удачи! – хлопнул его по спине Итернир.
- Иди сторожко, - сжал крестьянскую ладонь Ригг.
Даже Ланс подошел и посмотрел прямо в глаза. С отеческой теплотой и заботой.
Крын пошел, осторожно ступая, выверяя каждый шаг, вспоминая каждую досочку. Мост опасно раскачивался, и Крын испуганно хватался за тросы, к которым был подвешен настил моста. Но мост держал. Камень на противоположном берегу стоял, не шелохнувшись, на гладкой поверхности Лестницы, и все было, вроде бы, спокойно.
Крын сделал последние шаги, пролез под толстой распоркой, фиксирующей расстоя-ние между двумя тросами моста, которые дальше свивались в один, привязанный к камню, и ступил на тот берег.
Первый шаг на той стороне был приветствован радостным ликованием остальных Восходящих. Крын обошел камень кругом, удостоверился, что тот стоит прочно, и помахал рукой, разрешая идти следующему.
Неуверенно на мост ступил Кан-Тун. Он чувствовал себе неловко на качающемся мос-ту, ступая по тонким, как казалось, доскам. И не прошел и десятка шагов, как Крын с ужасом заметил, что камень стронулся с места под тяжестью моста, и медленно, но неумолимо начал двигаться в пропасть. 
Ничуть не раздумывая, он обхватил канат руками и, покраснев от натуги, прокричал:
- Быстрее! Бегите быстрее! По одному!!!
Принц на мгновение замер, вглядываясь в Крына, тщетно пытающегося найти опору на гладком камне Лестницы, а потом побежал по раскачивающемуся все сильнее мосту.
- Давай же, - бормотал Крын, и приговаривал тросам моста, - ну, милая!.. Стоять, род-ная!.. Дрянь потасканная! Порву, напрочь! Стоять! Тварь заморская!!!
А по мосту уже бежали один за другим Итернир с Риггом. И Крын чувствовал, как тя-жесть тросов, натянутых ветром, тянет в пропасть, как скользят ступни.
Ланс пропустил Торока вперед и побежал сам. Остальные Восходящие, затаив дыха-ние, смотрели на замершего в чудовищном напряжении Крына. Казалось, что от вздувшихся мышц он увеличился вдвое, но площадка на той стороне была слишком узка, чтобы можно было помочь.
- Давайте же! Ну!!! – заорал он оставшимся на той стороне.
Один из них нерешительно вышел вперед, сделал два шага, но, вглядевшись в уже из-мотанного Крына, заметив что его рубаха прилипла к телу от пота, повернул назад:
- Нет! – замахал он руками.
- Беги!!! – заревел Крын.
- Нет! Бросай!!! – донеслось с того берега.
- Руби канат! – согласился Крын, чувствуя, что пальцы разжимаются, - весь мост обор-вет!!!
На той стороне засуетились, пытаясь быстрее обрубить канаты. Под натиском трех то-поров и меча канаты лопнули, обвисая вниз, но Крын понял, что не в силах разжать пальцы. Тяжесть моста тянула вниз, а руки, сжатые единым порывом и страхом за попутчиков, не же-лали слушаться.
- Бросай же!!! – заорал Итернир прямо в ухо, - Утянет!!!
- Бросай, бросай же! – уговаривал Ригг.
Крын напрягся в последний раз и, сдирая кожу с ладоней, канат заскользил вниз.
Крына едва успели выдернуть из-под наползающего камня попутчики, и мост, увлекая за собой камень, обрушился вниз.
Шатаясь, обессиленный, Крын смотрел на тот конец моста и, тяжело дыша,  шептал:
- Как же... как же они-то...
Люди с той стороны поначалу постояли, ошеломленные происшедшим, потом от них донеслось:
- Идите!
- Мы достроим и догоним!!!
- Прощайте!!!
  Спутники немного постояли, приходя в себя, потом Итернир хлопнул Крына  по пле-чу:
- Ну, герой, пойдем.
- Да какой герой, - отмахнулся тот, - они-то что же... как же теперь...
- Не-не, - не отступил Итернир, - герой, точно герой! Такую штуковину удержать!
Они усадили Крына на ступень, чтобы тот мог отдышаться и прийти в себя. Он все со-крушался об оставшихся на той стороне, а Итернир с Риггом доказывали героизм поступка и благодарили вперемешку. Принц сказал сухое: «Благодарю», Ланс сжал его руку своей жили-стой ладонью, а Торок вел себя, как сущий мальчишка, вертелся вокруг героя и что-то радо-стно щебетал.
В конце концов, решили идти дальше. Помахали рукой оставшимся на той стороне, попрощались.
- Удачи! – крикнул Ригг.
- Догоняйте! – замахал руками Торок.
Последний раз посмотрели назад, на недостроенный мост, развернулись и пошли вверх по нечеловеческой Лестнице Без Перил, что висела прямо посреди неба.
______

Серые выветренные камни развалин на вершине скалистого холма, нависающего об-рывом над ручьем. Изломанной стеной поднимаются вверх угрюмые скалы на другой стороне ручья. На одном из камней сидит рыжеватый парень в очках. Худой, с усталым лицом. 
  К нему подходит человек в камуфляжной форме и вываливает на траву четыре кон-сервные банки.
  - Что это? – спрашивает парень в очках.
  - Ты ж не слепой, а очкастый! Жрачка!
  Парень в камуфляже садится на траву, подогнув ноги, деловито вскрывает ножом одну из банок и протягивает собеседнику:
  - Хватай.
  - Откуда это? – устало спрашивает очкарик.
  - Да какая разница? – восклицает тот в ответ и несколькими движениями вскрывает вторую банку, - у твоих кренделей знакомых, археолухов, блин, конфисковал.
  С похвальным аппетитом он выковыривает из банки куски тушеного мяса и тут же от-правляет их в рот.
  - Упирались, салаги, - продолжает он, с набитым ртом, - такие же мозгляки как ты, а все туда же!
  Его собеседник тускло смотрит на банку в руках, потом медленно достает ложку и вилку из туго набитого рюкзака. Разглядывает ту и другую, потом неуверенно кладет ложку обратно и принимается ковырять вилкой в банке.
  - Ты че такой смурной-то? – интересуется парень в камуфляже, - жрачка ведь!
  - Ничего.
  - Да ладно тебе, забей ты на этот поход. Сюда дошел и то ладно! Дальше только хуже. Поверь мне. Там наших на каждом углу валом. Чтоб пройти, надо корочками увешаться круче осеннего столба.
  Парень в очках не отвечает, продолжая изучать содержимое банки.
  Его спутник тем временем доскреб банку и, мгновенно потеряв к ней прежний инте-рес, беззаботно отбросил прочь. Облизал нож, убрал в чехол на поясе, снял с того же пояса флягу и надолго к ней приник.
  - Кайф! – заявил он, откидываясь назад и вольготно раскидывая руки, - солнышко, травка, ветерок… Кайф! А ведь тебя сдам и опять в казарму. Хоть помогай тебе.
  При этих словах парень в очках тут же поднял голову и с нескрываемой надеждой впился в него взглядом.
  - Кореша-то твои ищут чего-то, копают, важные такие, - меж тем продолжал парень в камуфляже, - и хрена ль они там ищут? Слышь?
  - Эта ступень очень богата в археологическом смысле. Здесь есть целый ряд памятни-ков, очевидно относящихся к разным культурам и времени постройки, но мне кажется, что принятая официальная версия не верна…
  - Ну, зануда, - пробормотал парень в камуфляже, прикрывая тыльной стороной ладони глаза от солнца и, судя по всему, собираясь задремать, - ты давай, давай, продолжай
  - Сейчас принято считать, что первым поселением на этой ступени было огороженное деревянной изгородью примитивное строение на верхней пустоши у обрыва Лестницы. В принципе я с этим согласен, налицо примитивность и очевидно ранняя форма самой по-стройки. Скорее всего, в это время на нижних землях, то есть здесь, жить было опасно либо из-за диких поселений, либо… в общем, это неизвестно. Важно, что никаких следов этой опасности обнаружено не было, и здесь есть какая-то загадка. Потом, по официальной  вер-сии, был построен замок на нижних землях. Это его развалины. И он огородил контролируе-мую территорию цепью башен у границы с верхней пустошью. Это подтверждается более развитой архитектурой башен, очевидно, таким образом обеспечивался контроль над терри-торией, которая использовалась как пастбища и покосы. Затем замок был перестроен, тогда уже перешли к оседлому земледелию, и появилось много фермеров над самым обрывом Сте-ны. Замок обеспечивал защиту и поскольку находился в малодоступном месте, служил ме-стом, где все спасались от опасности. Они считают, что характер сохранившегося фундамен-та  соответствует архитектуре башен. Я уверен, что это не так. Я изучал вопрос и могу точно сказать, что внизу и довольно поздние замки строились на фундаментах, почти таких же, как и в очень ранних замках. Я уверен, что замок – поздней постройки. А по официальной версии после того, как количество фермеров и уровень торговли достаточно увеличился, построили город, и замок перестал быть нужен, его покинули и он саморазрушился. Я уверен, что все было не так, и это подтверждено моими исследованиями. Конечно, сперва было поселение на верхних пустошах. Но потом были построены башни, их архитектура и степень обветшало-сти явно об этом свидетельствует. Так вот, совершенно очевидно, что они были построены в борьбе с тогдашними обитателями нижних земель, об этом свидетельствуют массовые захо-ронения в балках около границы верхней и нижней территорий. А потом произошла гене-ральная зачистка земель, и первичных поселенцев осталось совсем мало, но нижние земли стали безопасны. Здесь недалеко от этого замка на берегу ручья обнаружено поселение, кото-рое по его характеру, я совершенно уверен, не что иное, как примитивная аграрная коммуна. Именно здесь поселились выжившие. Но тогда башни и поселение на верхней пустоши стали не нужны. И это поселение, очевидно, развивалось и в итоге населения стало достаточно, чтобы поддерживать систему город-фермеры. Тогда люди расселились из коммуны в город и по хуторам. Но позднее от города отделилась  группа, построившая замок. И он совершенно очевидно не был производящей единицей. Вокруг нет никаких признаков фермерских хуто-ров! Он мог жить только за счет дани с города и фермеров. Естественно, были неизбежны войны. И замок в итоге был разрушен. Вокруг замка полно захоронений, в том числе и груп-повых, с явными признаками насильственной смерти. Ты понимаешь, что все это нужно про-яснить окончательно?!
  Но его собеседник казался безучастен к столь пламенной речи и, возможно, вообще крепко спал.
  - Но самая главная загадка, это для чего все это! – продолжал, тем не менее, парень в очках, - Нет же никаких следов ее строителей. Никаких. А я уверен, что все это построено с определенным смыслом, но осознать подлинное ее назначение и смысл можно, только если пройти ее до конца, так как это задумано теми, кто ее построил. То, что она здесь, значит, что на нашей планете была культура больше никак себя не проявившая! Это же уникально! Как можно с такой тупостью и упорством отмахиваться от исследований такой важности и ме-шать им? Ну скажи, откуда такая тупость и косность?! Почему я не могу спокойно закончить свои изыскания? К чему все эти запреты, военные и особисты? Чего из меня дурака-то де-лать?! Думаешь, я не знаю, зачем ты автомат тащишь?
  Лежащий парень вдруг буквально взорвался. Он в один миг оказался на ногах и гневно выплеснул:
  - Да достал ты своим нытьем! Зануда очкастая! Какого хрена ты руками тут размахи-ваешь? Ты вообще знаешь, из чего эта твоя ненаглядная устроена? Это не металл, не камень, не хрен моржовый, это эта… взвесь ультрадисперсных частиц в силовом поле. В неизвестном науке силовом поле! А то, как эта хрень в воздухе висит?! А эти пространственные фокусы: снизу она узкая, а сверху просторы хреновы?! А эта психотропная дрянь, которая меня на бо-лоте шибанула?! Это ты понимаешь, крыса архивная?!
    - Я же не физик…
  - Да?! Я тоже не Прельен! А дело изучить обязан! Ты представь что будет, если какая-нибудь контора хоть одну их этих хреней расчухает. Да она весь мир волной поставит! Мы и мявкнуть не успеем. Культура у него! Цивилизация! Да какое кому дело, что тыщу лет назад было?! Главное чтобы завтра при своем остаться! И тут ты вылез. Понять ему. Открытие!.. Типа все человечество, высунув языки, ждет, пока этот придурок свои поиски закончит. А на хрена? Да тебя уже сейчас пристрелить надо, сколько ты уже увидел! И меня, кстати тоже. Вот завтра получу приказ и все! Две пули. Одна тебе, другая мне. И ведь сам же на курок на-жму. Понял?! И заткнись теперь. У меня приказ. Если ты до лишнего договоришься…
19

И вновь ступени становились все уже и круче. Холодный ветер крепчал, идти было трудно. Короткий привал для полуденной трапезы на промерзших ступенях не принес облег-чения. Легче всех переносили мороз Ригг с Лансом. Итернир, замотавшись плащом, громко жаловался на то, как ему холодно, и что никто его не понимает, считая, что очень весело шу-тит. Принц молча кутался и сосредоточенно шел, сжав посиневшие губы и низко наклонив голову. Зато Крын шагал с распахнутым воротом рубахи, собственно, завязки на ней даже не были предусмотрены. От широкой груди шел густой пар, он улыбался, блестя румяными ще-ками.
- Не закрывайся, - сказал, в конце концов, Ригг Итерниру, когда тот уже и болтать пе-рестал.
- Что? – пропустил он вопрос.
- Я говорю, чтоб не закрывался ты. Кутаешься, да думаешь, что мороз все одно под одежу проберется, так это боята одна. Боишься, вот и мерзнешь. А коль поймешь, что мороз все одно свое возьмет, отдай ему, откройся, так он тоже ж с понятием, лишнего не станет. 
- Не совсем я тебя что-то понял, - затряс головой Итернир, но тут же судорожно вце-пился взглядом в ставшие шириной в две стопы ступени.
- Это оттого, что про мороз думаешь, - наставительно отметил через плечо Ригг, иду-щий впереди, - вон гляди – Крын открылся и легко идет.
- Ага, - поддержал Итернир, - хорошо идет, правда, скоро околеет. Не надо мне лапши только на уши вешать. И на Ёнка я поперся на эту Лестницу? Знал же, бывал в горах, мерз же, на кой пьян, не захватил  плаща теплого?
- Наверное, - сочувственно оглянулся Ригг, - подумал, что все обойдется.
- Эк, ты, - удивился Итернир, - а я-то жаловался, что никто меня не понимает. Слушай, а выходи за меня, всю жизнь о такой понимающей жене мечтал!
- Как, - замотал головой Ригг, не способный даже представить себе предмет предло-жения, - это как же можно?
- Да ладно, не напрягайся, - усмехнулся Итернир, - это я так, пошутил. Хотя, брат и такие люди бывают...
- Это с мужиком? – изумлению Ригга не было предела.
- Точно! – подтвердил Итернир, - да не смотри ты так на меня! Я не такой. Я ж говорю – пошутил. Эх, Ригг, братец, до чего же ты чистая, невинная, не тронутая наукой душа!
- Это тебе, наверное, виднее, - пожал плечами Ригг, - только, мыслю, нам бы обвязать-ся давно пора. Не ровен час...
Обвязались вовремя, скоро ступени сузились на ширину ладони, а ветер усилился.
Воздух казался кристально чистым, и только ветер мешал любоваться красотами пей-зажа. 
Солнце неторопливо двигалось по небу, словно позволяя путникам добраться засвет-ло. Но ступени становились все круче, идти становилось все труднее, слишком высоко при-ходилось поднимать ногу, начинало казаться, словно лезешь по отвесной стене, тем более, что из боязни упасть все, кроме Ланса, пригибались, придерживаясь руками за ступени. И солнце, как видно не дождавшись, закатилось за горизонт.
Они шли, пока горели сумерки, и даже когда наступила ночь. Холод, пронзительная усталость вгоняли в сумеречное состояние. Изредка проскальзывала мысль, что усни кто-нибудь, и все сорвутся, и будут падать вечно.
Когда оступился Крын, первым отреагировал принц. На удивление быстро. Он остано-вился, вцепился обеими руками в веревку и молча начал тянуть. Итернир от рывка дернулся вниз, но уже потеряв опору, извернулся, намертво вцепившись в Лестницу. 
    Когда вытащили Крына, присели, чтобы перевести дух. Даже Ланс опустился  на  сту-пени  с  видимым  облегчением.  Но  как  только  расслабились, Ригг заявил, что надо идти, а останавливаться никак нельзя. Стоит только «потерять понятие», как он выразился, все будет кончено. И они вновь пошли.
А ступени все тянулись и тянулись, и в темноте наступившей ночи все труднее было сделать очередной шаг.
И вновь никто не заметил, как ступени начали расширяться, потом их поверхность ут-ратила безупречную гладкость, на ней появился песок, потом земля. Потянулись редкие кус-тики чахлой травы. Как только Итернир уловил краешком ускользающего сознания, что от земли под ногами идет живое тепло, тут же упал и позволил сознанию следовать, куда ему будет угодно. Стоит ли говорить, что остальные, привязанные к нему, повалились столь же беспамятно.

Ригг очнулся от беспамятства, словно вынырнул из глубокого омута, чья вода была чернее здешнего ночного неба. Он нерешительно встал, оглянулся. Вокруг, сколько хватало глаз, простиралась ровная, как стол, степь. Ни холмика, ни бугорка, ни распадочка, ни ло-щинки. От такого простора у него, привыкшего к тесному лесному уюту, слегка кружилась голова. Лишь позади степь постепенно переходила в ступени, что исчезали внизу.
Остальные еще так и не очнулись от забытья. Лежали, как повалились на землю но-чью. Тяжелый сон.
Ноги болели так, что каждое движение отзывалось болью. Но он все же немного про-шелся. Надо было разогреть мышцы, прогоняя боль. Сухая высокая трава тут же обняла ноги. Все-таки в лесу намного привычнее. Да лес и как-то проще, понятней. Все ясно – вот деревья, за ними – лес. А тут...
Что-то шевельнулось в траве впереди. Мгновенно, нисколько не задумываясь, он на-ложил стрелу на тетиву и натянул лук. На слух он бил так же точно, как если бы видел цель. Поймал себя на том, что пальцы готовы спустить стрелу, и эта готовность ударить, не зная в кого, куда, испугала. Промедлил. Что-то тяжелое, сильное и упругое метнулось навстречу, и мир погрузился во тьму.

Когда все пришли в себя, они были разоружены и надежно связаны. Перед ними стоя-ло шестеро дородных крепких парней одетых в одинаковые белые длинные одежды, чьи ще-ки дышали свежестью и силой. Но самое удивительное было в том, что все были похожи друг на друга, словно близнецы.
- А что такое? – задергался Итернир, проверяя надежность веревок, - а что случилось?
Парни молча смотрели, одинаково ухмыляясь и одинаково поигрывая одинаковыми дубинами, здоровенными и суковатыми. И оттого, что в руках этих одинаковых парней они казались легче тростника, на душе становилось гадко и безысходно.
- Нет, - не успокоился Итернир, пытаясь встать, и подражая непонятному акценту, - я таки требую объяснений!
- Хе-хе, - разом сказали все шестеро, - объяснения? Это счас!
После чего рывком поставили каждого из спутников на ноги, а один даже забрал всю их поклажу. Затем каждому досталось по одинаково убедительному тычку между лопаток, и они пошли.
Итернир несколько раз еще пытался добиться объяснений, причем больше всего воз-мущался из-за того, что его разбудили раньше, чем он выспался, но тычки между лопаток, достающиеся всем сразу, убедили не вмешиваться в вершение собственной судьбы.
Солнце не прошло и пятой части своего пути, как прямо впереди показалась неболь-шая рощица. Однако шли еще четверть дня, прежде чем заметно к ней приблизились. В этой неестественно ровной степи верно оценить расстояние было практически невозможно.
Солнце добралось до зенита, когда стало ясно, что перед ними не роща, а селение, утопающее в зелени садов.
Здесь все было чисто и аккуратно. Аккуратно выбеленные одинаковые мазанки, кры-тые сухой травой, правда, удивительно длинные. Нигде не видно ни одного забора или огра-ды. Дорожки чисто выметены и ухожены. Но больше всего удивляли жители. Нельзя сказать, чтобы все были на одно лицо, но среди всего множества можно было выделить лишь три-четыре разных лица, все остальные были практически неотличимой копией этих типов, оди-наково кареглазыми и темноволосыми. И все были одеты в длинные белые одежды, сильно напоминающие жреческие.
Поражала также и организованность жителей. Так возле одной мазанки дюжина до-родных мужчин стирала белье, причем картина эта отнюдь не поражала разнообразием дви-жений.
Возле другой мазанки полудюжина таких же дородных мужиков ощипывала птиц. Третья группа мяла какую-то волокнистую траву. Трудно было сказать, лен это был или что-то другое. Вот пять женщин, низко опустив головы, повели куда-то дюжины три детишек. Даже они не радовали разнообразием поведения. Бараны, ведомые пастухом, выглядели по сравнению с ними разбуянившимся стадом.
- Боги! – прошептал потрясенно Итернир, - куда я попал?
Их вели прямо по центральной улице, меж одинаковых домов, которые скоро разда-лись по сторонам, образуя идеально круглую площадь. И ни один из жителей этого странного селения, не повернул головы в их сторону. Все были заняты. И заняты всерьез.
На площади их остановили. Сопровождающие, ни слова не говоря, застыли белыми изваяниями.
Однако ничего не изменилось. Они просто стояли в центре площади, а внимания на них по-прежнему никто не обращал. Солнце все припекало и становилось очень неуютно.
Когда стоять стало совсем невмоготу, на идеально прямой улице показалась какая-то процессия. Она быстро приближалась, и стало ясно, что это закрытый паланкин, несомый шестерыми молодцами, и окруженный дюжиной другой людей все в тех же ослепительно бе-лых одеждах.
Свита остановилась поодаль, а паланкин поднесли к спутникам. Его опустили на зем-лю и откинули полог. Носильщики отступили назад и застыли.
Внутри, среди вороха подушек, оказался высохший, словно мумия, старец. На смор-щенном, покрытом пятнами черепе не осталось ни единого волоска. Дряблая кожа неприятно лоснилась. Черные глаза, утопающие в морщинах крохотного лица, казались провалами в бездну.
- Кто вы, осмелившиеся нарушить покой богов? – голос его был на удивление силен и почти не дрожал.
- Восходящие! – гордо шагнул вперед принц, поднимая голову, - а кто вы такие?!
- Он спрашивает! – воскликнул старик, обращаясь к небу, - не тебе спрашивать, но я отвечу. Мы – слуги богов! Мы – стражи их покоя! Мы те, кто избранны, чтобы никто более не смел нарушить их волю!!!
- Эй, старик, - улыбнулся Итернир, - ты бы выражался попроще, а то ухи вянут.
- На колени!!!  - воздел сухие руки к небу старик, тут же тяжелые ладони молодцов в рясах заставили Восходящих бухнуться в пыль, - на колени, недостойные!!! Как смели вы упорствовать в нарушение воли богов?!! Как смели вы прийти сюда?!! Но вы будете наказа-ны!!! Уберите их, пусть молятся, и может быть, боги простят их!
Он опустил руки и сразу как-то усох, словно стал еще меньше. Паланкин тут же за-крыли, подняли на могучие плечи и унесли. А пленников тычками повели прочь с площади.
- Нет! – возмущался принц, вырываясь, - я – принц крови!!! Я требую!..
Но личный сопровождающий опустил кулак на его голову, и тот сразу обмяк в могу-чих руках.
Их подвели к кирпичному, как ни удивительно, но маленькому, как сарай, зданию, и, отворив тяжелую дверь, швырнули в прохладный полумрак. 
Дверь закрылась, и они остались предоставленными сами себе. Ланс сразу заснул. А Торок подобрался поближе к Итерниру и неуверенно спросил:
- Кто они? Что с нами сделают?
- Казнят, наверное, - пожал плечами Итернир.
- Как, казнят? Вот так – просто? И все?
- А ты как думал? – продолжал Итернир, - или решил – в сказку попал?
- Нет! Нет! – заговорил Торок, - нет! Так не может быть! Это не правильно!
- Хм! – усмехнулся Итернир, - а как прикажешь поступать? У них, видать, работа та-кая. Да ладно, не боись. Вот сейчас Ланс отоспится и что-нибудь придумает. Он на эти дела мастер.
- Правда? – доверчиво заглянул Торок в глаза Итерниру.
- Точно.
Крын сосредоточенно пробовал на крепость веревки, принц погрузился в себя, и толь-ко Риггу что-то не давало покоя.
- Это ж я виноват, - выговорил он, в конце концов, и поглядел так, словно по его вине исчезло солнце, - я... я промедлил... а мог же...
Но откровения были прерваны самым бесцеремонным образом. Отворилась дверь и, возникший на пороге пожилой человек, в сопровождении двух молодцов указал на принца:
- Этого.
Эти двое молча подошли, подхватили Кан-Туна, мало заботясь о том, чтобы его ноги касались земли. Вышли. Вновь хлопнула дверь, стукнул засов.
20

- Что вам от меня нужно? – возмущенно спросил принц, когда его вывели наружу.
- Что нужно? – переспросил человек, улыбаясь, - поговорить, всего лишь поговорить, мой маленький принц.
- Я принц крови! – гордо поднял голову принц, даже со связанными руками ему удава-лось держать безупречную осанку, - и обращаться ко мне следует не иначе, как «светлый принц».
- Конечно, светлый принц, - опять улыбнулся человек с легким поклоном, - я учту это. Меня же вы можете называть Растерри, жрец у стопы Великого. Сокращайте это, как вам бу-дет угодно, светлый принц.
- Хорошо, Растерри, - кивнул в свою очередь принц, - я требую объяснений. Что все это значит, и почему меня до сих пор не развязали?
- Всему свое время, - улыбнулся жрец, - всему свое время. Я бы хотел пригласить Вас на небольшую прогулку. Вот сюда, прошу Вас...
Он указал рукой направление, в котором они неспешно пошли. Связанные руки силь-но стесняли Кан-Туна, но он старался держаться прямо и достойно.
- Видите ли, светлый принц, - сказал жрец, опустив голову, - нас очень интересует, по-чему здесь, где никогда не появлялись Восходящие, вдруг появились Вы со своими спутни-ками? Раньше, Лестница была непреодолима. Так что же случилось?  И что привело вас сю-да? Однако Вам следует иметь в виду, что Ваша судьба уже предрешена, и вас всех все равно принесут в жертву. Итак, как вы здесь оказались?
- Почему я должен отвечать Вам? – жестко спросил принц.
- О-о! – опять улыбнулся тот, его слащавая снисходительная улыбка раздражала, - все очень просто, светлый принц. Взгляните направо.
К этому моменту они свернули с центральной улицы на боковую. По правую руку на безупречно ровном плацу учились искусству боя с полсотни одинаковых молодых парней, пышущих здоровьем. Чуть поодаль, на точно таком же плацу, тренировались мальчики младших возрастов. Все было столь безукоризненно одинаковым, что бросало в дрожь.
- И что с того? – невозмутимо спросил принц, пораженный, на самом деле предъяв-ленной боевой мощью.
- Ваши глаза поняли больше, чем сказали ваши губы, светлый принц, - поклонился жрец.
Кан-Тун ничего не ответил.
- Хорошо, светлый принц, - выждав паузу, заговорил жрец, - я вижу, сначала я сам должен кое-что рассказать. Много-много лет назад один очень молодой, но истовый жрец Лестницы решил сам узнать, что за тайны хранят ее белые ступени. С горсткой единомыш-ленников он достиг этих мест. Преодолев множество опасностей и трудностей в слепом упоении гордыни. Однако, достигнув этих мест и убедившись в полной непроходимости Ле-стницы дальше, он был удостоен откровения. Сам высший бог, сам Гоеррен, открыл ему, что Лестница не просто путь к богам, но путь к их небесной обители. И боги, не желая, чтобы смертные в тщете своей их беспокоили, сделали Лестницу непроходимой для человека. Но гордыня смертных вновь и вновь гонит их вверх и заставляет именоваться Восходящими. И тогда сам Великий, сам верховный жрец, понял, что, если он достиг этих священных мест, то их могут достичь и другие смертные и даже больше, - карие глаза жреца засияли безумием, а голос поднялся и задрожал, - даже больше, светлый принц, подняться выше! И нарушить по-кой богов! И тогда решил Великий остаться здесь, чтобы охранять покой богов. Понял он, что боги в милости своей позволили ему достичь этих высот, чтобы он мог сторожить их по-кой. Потому всякий, кто достигнет этих мест, должен быть принесен в жертву!    
Во время пламенной речи, принц все больше убеждался, что здесь путь будет закон-чен. Им овладевало ощущение тяжелой безысходности.
- Итак, светлый принц, - продолжил беседу жрец, когда огонь чуть угас в его глазах, - как Вы и ваши спутники оказались здесь?   
- Мы построили мост, - сухо бросил Кан-Тун.
- Как, мост?!
- Но теперь он разрушен и его не скоро построят вновь, - поспешил утешить принц, без всякого, впрочем, участия.
- Хорошо, - кивнул жрец, - и неужели Вы не видите в этом божественного провиде-ния? Неужели падение моста не убедило Вас в том, что боги не желают проникновения смертных на Лестницу? 
Принц задумался. Жрец предупредительно держал паузу.
- Когда меня отправляли сюда, наверх, - неуверенно начал принц, - меня убеждали в том, что боги создали Лестницу, чтобы государи могли получить божье помазание на правле-ние, поскольку лишь достойный может достичь ее вершины и вернуться. Теперь же я не знаю, что и думать... Препятствия, которые нам пришлось преодолеть, действительно о мно-гом должны были мне сказать. О боги! Как же я был слеп!
- Не вини себя, светлый принц, - усадил его на безупречно чистую лавочку жрец в тени живой изгороди, тщательно выстриженной, - там, внизу, люди далеки от богов и не видят дальше собственного носа. Лишь здесь, рядом с ними, можно осознать что-либо. Раскайся, светлый принц, проси прощения у богов, и может быть, простят они тебе твою гордыню и упорство.
Принц опустился на колени и начал молится всем сразу. Священный трепет овладел всем его существом. Он ощутил близость к богам и гордыню и тяжесть греха, что шел против их воли. Он искренне хотел искупить вину.
- Хорошо, светлый принц, - легонько поднял его с колен жрец, когда голос принца стал совсем не слышен, - встань. Я вижу, ты раскаялся. Я вижу, бог разума может простить тебя, если откажешься ты от своей порочной цели, если принесешь себя самого в жертву бо-гам. Слышишь ли ты меня и глас бога?
- Да, жрец у стопы Великого, - закивал принц, - я слышу вас, я слышу глас бога. От-дайте мое оружие, и я принесу себя в жертву.
- О нет, светлый принц, - улыбнулся жрец, и теперь улыбка показалась принцу пони-мающей и прощающей, слезы хлынули из его глаз, - ты не верно понял меня, мой принц, го-тов ли ты служить вечно покою богов? Готов ли ты остаться здесь и убить любого, кто по-смеет  нарушить их волю?
- Да! – истово воскликнул принц, - дайте мне мой меч, я вернусь и сожгу мост, чтобы он никогда не был построен.
- Сядь, светлый принц, - светло и ласково улыбнулся жрец, - сядь, боги не благоволят поспешным решениям. Необдуманными поступками ты грешишь против верховного бога, бога разума!
Осознание греха, который Кан-Тун чуть не совершил, повергло его в расстройство.
- Утешься, светлый принц, - удержал поток слез жрец, - остановись. Я вижу ты готов служить богам и жить среди нас. Но есть еще одно дело, которое я хотел бы обсудить с то-бой. Твои друзья. Те, с которыми ты пришел сюда. Среди них могут оказаться двуличные змеи. Те, что согласятся раскаяться, а на самом деле готовы будут бежать вверх. Ты понима-ешь это?
Принц был готов закивать, соглашаясь, но поневоле задумался. Перед глазами встали спутники. Один за другим. Он вспомнил слова Итернира, о том, что Лестница испытывает их, давая каждому шанс предать. И если он был прав, то никто до сих пор не предавал никого, если они здесь. Что есть правда? Что вымысел?
- Ты задумался, светлый принц, - посочувствовал жрец, - я облегчу твою задачу. Каж-дый человек способен на двуличие. Услышь меня – каждый! И я хочу  спросить тебя, готов ли ты указать на того, в ком ты увидишь зерна греха, после того как он раскается?
Вновь принцу страстно захотелось согласиться, но тревожная мысль удержала. «Это что же, он хочет, чтобы я предал своих? Своих друзей? Итернир говорил, что основа величия – любовь народа, или как-то так. Неужели я, который шел сюда, чтобы стать государем нач-ну, с того, что предам моих спутников, тех, кто ближе всего стал в эти дни?»
- Нет, - твердо ответил принц, вставая на ноги и вновь гордо выпрямляясь, - Еще не готов.
- Напрасно, светлый принц, напрасно, - встал жрец, направляясь обратно, - однако у тебя еще есть время. Ты должен учесть, что раскаяние должно быть полным. Ты должен по-нимать, светлый принц, что боги не  торгуются, им нужно все. И ты должен понимать всю тяжесть своего греха, всю греховность своей гордыни. Не позволяй ей решать за себя. И еще, светлый принц, пойми, что порой сказанное слишком рано может лишь приблизить конец жизненного пути.
Всю остальную дорогу назад жрец не пытался с ним говорить. Однако по-прежнему улыбался.

Когда увели принца, некоторое время молчали. Первым молчание нарушил Торок. Он беспокойно подполз к Риггу и спросил:
- Куда, куда это они его повели?
- Кто ж его может знать, - пожал плечами тот, - может, поговорить надобно.
  - А может, уже казнить будут, - зевнул Итернир, -  Хотя, это вряд ли, - добавил он, поймав тревожный взгляд Торока, - судя по их наглой рыжей морде, казнить они нас будут самым, что ни на есть последним делом.
- А что же теперь? - продолжил расспросы мальчик.
- А что теперь? – не понял Итернир.
- Что с нами будет? – пояснил Торок.
- Что будет? Что будет? – словно убеленный сединами или украшенный плешью в полголовы от тяжелых раздумий о сути мироздания, вопросил у потолка Итернир, - убьют, и дело с концом.
- Нет! – воскликнул Торок, - нет! Так быть не может. Это нечестно!
- Где-то я это уже слышал? – задумчиво проговорил Итернир, а Ригг начал говорить какие-то слова утешения.
Потом была тишина, нарушаемая редкими всхлипами мальчика. Итернир сидел, прислонившись к стене и задумчиво глядя на кружение пылинок в лучах света, пробивающихся из щелей в двери. Взгляд становился все более отчужденным и, в конце концов, он запел.
Песня была, как ни странно, о любви, простой и чистой. Удивляло, что Итернир в этой песне оставил привычное кривляние, искренне сопереживая героям своей песни.
Нельзя было сказать, чтобы голос был особенно силен и красив, но он пел столь вдох-новенно, с такой болью, что поневоле перед глазами вставала картина из песни, виделись от-весные суровые скалы, и слышалось гудение ветра.
Ригг и Крын еще долго сидели потрясенные.
- Это как же ж? – проговорил Ригг, расчувствовавшись, - как же ж так? Разве ж так можно?
Но его слова и не прозвучавший ответ Итернира были прерваны стуком засова.
- О! – воскликнул Итернир, - пришли. Спорим, я следующий?
Принца втолкнули внутрь, и жрец указал на Итернира.
- Ага! – воскликнул радостно тот, - что я говорил?!
- Итак, - торжественно спросил Итернир, жмурясь от яркого солнца, когда дверь за-хлопнулась за спиной, - о чем же вы хотели со мной поговорить? Братцы?
- Вы вольны называть меня и моих братьев по вере, как вам будет угодно, - смиренно ответил жрец, - но вам следует знать, что меня зовут Растерри, жрец у стопы Великого.
- Превосходно! – воскликнул Итернир, дергая плечом, забываясь, что связан, - меня тоже можешь звать, как хочешь. Итак, кто же вы такие есть?
- Не слишком ли вы торопитесь, задавая вопросы, - улыбнулся жрец, указывая рукой путь, - разве вы сейчас хозяин положения?
- Я или вы, какая разница? – поднял Итернир один из самых волнующих вопросов, - сегодня вы, завтра я. Слыхал, что какой-то умник сказал, что все течет, все изменяется. Прав, Ёнк его задери!
- Все может быть в этом бренном мире, - склонил голову жрец, - однако, все же, вам следует отвечать и отвечать откровенно, ибо...
- Ибо! – передразнил Итернир, пытаясь поднять к небу палец, - Ибо! Как много в этом звуке! Короче я должен понимать свое поганое положение, исключительно глядя на этих мо-лодцов, - он кивнул в сторону плаца, показывая на тренирующихся парней, - Так? Так это мне все равно. Я, братец, давно осознал, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Муд-рость поколений! В общем так, говорите вы, потом скажу я, полагаю, как истый жрец всебла-гих богов ты обязан с высоты своего положения идти на уступки. Так что давай! Ступай!
- Я вижу, вы не так просты, как кажетесь, - улыбнулся жрец.
- Не усложняй меня, я простой, - попытался отмахнуться Итернир, но вместо этого вышло лишь неловкое подергивание плечом.
Понимая бесполезность дальнейшей беседы в том же духе, жрец рассказал историю появления здесь общины. Слово в слово, как говорил об этом Кан-Туну.
- Ага, - оборвал Итернир на самой вдохновенной ноте, - и теперь вы все страстно же-лаете, чтобы мы все дружно раскаялись, оставили свою бредовую затею и жили с вами долго и счастливо. И умерли в один день. Так? Хотя не отвечай, сам вижу. По наглой рыжей морде. Скажи-ка лучше, как вам удалось так размножиться?
- Этот вопрос... – начал было жрец, потом все же решил ответить, - каждый член на-шей общины проходит через совет жрецов,  на котором решается, здоровым ли будет его по-томство, будет ли оно угодно богам и полезным для общины. Только после этого он допуска-ется до деторождения. Каждая женщина, одобренная советом, как только становится пригод-ной, или восстанавливает способность к деторождению, тут же оплодотворяется. После чего мужчина возвращается к прежним своим делам, пока не появится другая женщина. Детей воспитывают те женщины, кому отказано в рождении детей. Мужчины не отягощаются и не отрываются от своих занятий. Нас очень много.
- Ясно, - кивнул Итернир, - только не понятно, зачем вам понадобились мы...
- Раскаяние облегчит ваши души, очистит их перед богами...
- Оставь, - сморщился тот, - очистит! Пьяна с два! Дело в другом. Эге! А давно ли ро-ждались у вас дети с хвостом? Или с четырьмя руками? Да вам же просто нужна свежая кровь! У вас же кровосмешение направо и налево! Так! Да ладно, говори начистоту, братец.
- Скажи, - попросил жрец, улыбаясь и заглядывая в глаза собеседнику, - те препятст-вия, которые Вам всем пришлось преодолеть на пути сюда, неужели они тебя не убедили, что богам неугоден ваш путь сюда?
- Хм, - хмыкнул Итернир, - я знаю, какой ответ тебе нужен, но истинен ли он?
- Истина одна, мой друг, - улыбнулся жрец.
- Оставь эти свои улыбочки, - поморщился Итернир, - меня от них блевать тянет. Я тебе не мужеложец, чтобы меня совращать. А что касается истины, то там, внизу, она одна, а именно: наверх дойдет только один, чтобы быть удостоенным божьей благодати. Здесь она совершенно другая.
- Те, что внизу, ошибаются, - улыбнулся жрец словно ребенку.
- Почему? Почему ты так думаешь? Из-за того, что один фанатик в бреду услыхал, как будто, голос бога?! А если я сейчас объявлю тебе, что у меня прямо сейчас видение, в кото-ром боги велят вам отпустить нас, вы сделаете по велению богов?
- Великий свят! – воскликнул жрец, а в глазах его полыхнул огонек слепой веры, - и Гоеррен не позволит нам принять ложь за правду.
- Да? – изумился Итернир, сделав большие глаза и идиотски ухмыляясь, - бог разума не позволит вам ошибиться? А как вы вообще можете верить его советам, вами же, кстати, выдуманными, в угоду своему делу, но речь сейчас не об этом. Как вы можете верить ему, ес-ли он бог правды и лжи одновременно. Быть может, он испытывает вас, и лжет, в милости своей господней? Испытывая ваш разум? При этом, являясь богом разума, он превосходно знает, насколько им наделен каждый и, значит, заранее знает исход испытания, но речь не об этом. Может быть, даже если видение вашего «Великого» правда, что Гоеррен солгал, испы-тывая разум его и его потомков. А вы даже не задумались над его словами! Грех, братцы, грех!
- Как можешь ты подвергать сомнению слова святого человека, и даже бога?! – вскри-чал в возмущении жрец.
- Бога лжи!
- Бога!!!
- Ладно, - устало мотнул головой Итернир, - считай, что я раскаиваюсь. В самом деле, куда я денусь от этих ваших молодцев? Да и куда я один? Давай, говори, зачем вызвал. Толь-ко прямо говори, нечего кругом воротить, и учти, лапша меня ваша не обманет.
- Нам нужно знать, не станут ли лелеять ваши спутники мысли о грехе после того, как мы примем вас в наш круг.
- Ты хочешь, чтобы я предал? – цинично усмехнулся Итернир, - а предательство разве не грех? Да вы действительно считаете, что греховно не то, что неугодно богам, а то, что не-угодно вам. Как смеете вы, смертные, решать за богов, что им угодно, а что нет?
- Как смеешь ты сомневаться в их законах?
- А их ли это законы?
- Я вижу, ты не способен сейчас раскаяться полностью, - опустил голову жрец, даже улыбка куда-то пропала, - но у тебя есть время подумать.
Они повернули назад и весь оставшийся путь провели в молчании. Лишь один раз жрец спросил:
- Вы шестеро прошли этот путь вместе с самого начала? Или вас было больше?
- Нет, - просто ответил Итернир, - мы пятеро – да. С самого низа. Как вышли, так и добрались. А вот мальчишка, Торок, прибился к нам, когда мост строили.
- Спасибо тебе, - кивнул головой жрец, - я вижу, ты еще способен раскаяться и осоз-нать свой грех гордыни и сомнения.

- Что, что им было нужно? – набросился на принца Торок, едва дверь закрылась за жрецом.
- Мы все совершили страшную ошибку, - проговорил Кан-Тун с совершенно отрешен-ным лицом, - мы должны раскаяться.
- Почему? Как ошиблись? Почему? – не отставал Торок.
- Боги, - устало проговорил принц, - все эти препятствия для того, чтобы смертные не могли потревожить их покой. Смертные, мы, в греховной гордыне стремимся нарушить их волю. Мы должны раскаяться. Тогда нас простят...
- И пустят дальше? – наивно спросил Ригг.
- Нет! – резко ответил принц, - как ты не понял? Богам не угодно, чтобы смертные на-рушали их покой! Это грех!
- Мои боги всегда готовы выслушать, - упорно сказал Ригг, - всегда готовы помочь. Им надо просто рассказать, они же не могут знать всего. Я должен дойти. Моя мама...
- Если твоя мать умрет, значит так угодно богам! – выкрикнул принц.
Несколько звенящих мгновений висела тишина.
- Я дойду, - упорно сказал Ригг, - дойду. Я скажу им. Скажу...
Они опять замолчали.
Когда вновь открылась дверь, впуская Итернира с сопровождением, все молчали.
Жрец долго вглядывался в лица еще не опрошенных, и выбрал Ригга.
- У меня там мама, - сразу начал Ригг, волнуясь, как только его вывели на свет, - пой-мите! Мама! Мне же нужно наверх!
- Гордыня! Гордыня гонит тебя. Это грех! – ответил жрец, улыбаясь и делая большие глаза одновременно, - раскайся!
- И тогда вы отпустите меня наверх? – не унимался Ригг.
- Нет, - покачал головой жрец, - посмотри направо, видишь этих молодцев? Они удер-жат всякого, кто попытается нарушить волю богов. Ясно ли это тебе?
- А разве боги не сами карают за неповиновение? – удивился Ригг.
- Сами, - кивнул головой жрец, - но порой, они действуют через нас, людей. Что с тво-ей матерью?
- Она больна, - сокрушенно ответил тот, - только боги...
- Если бы богам было угодно, - спокойно и ласково улыбаясь, ответил жрец, - она была бы здорова.
- Может быть, - засомневался Ригг, - они не знают? Боги же не могут знать все?
  - Все боги знают все, - ответил жрец убежденно, - да и что им до нас, смертных. Осоз-наешь ли ты всю тяжесть своих грехов? Грех гордыни и сомнения. Как смел ты сомневаться во всемогуществе богов? Раскаиваешься ли ты?
- Я не знаю... – опустошенно остановился Ригг.
Все это место, все вокруг внушало какой-то необъяснимый священный трепет. Хоте-лось верить. Хотелось верить этому человеку. Его убедительным словам о богах, улыбке. Ригг обнаружил себя на коленях, в слезах.
- Встань, юноша, - поднял его жрец, - я вижу, ты раскаялся и понял тщету своих дея-ний. Но скажи мне, раскаялся ли ты настолько, чтобы жить среди нас, выполняя наш долг пе-ред богами?
- Вы же говорили, - смиренно ответил Ригг, - уж коли боги того хотят...
- Ты должен понимать, - наставительно объяснял жрец, - что долг наш не только во встрече тех, кто идет снизу, но и в выявлении тех, кто вынашивает мысли о грехе здесь. Го-тов ли ты видеть грех среди друзей своих, готов ли принести их в жертву?
- Это что же? – удивился Ригг, - если кто-нибудь соберется бежать. Итернир, или свет-лый принц, или Крын, сказать вам, чтобы их убили?
Жрец ничего не ответил, лишь развел руками: «На то воля неба».
- Это как же ж можно? Что же вы за люди все здесь такие? – в этом возмущении он и не почувствовал, как спадает с глаз пелена готовности к поклонению, - как же так? Предать и убить? Человека? Каким же богам это угодно?!
- И ты, - печально покачал головой жрец, - и ты страдаешь грехом сомнения... Иди, юноша, думай. И да снизойдет на тебя озарение божье!

- Ну, - сел Итернир, прислонившись спиной к стене, - и что же ты, наш маленький принц, думаешь?
- Мы все ошиблись…
- Да? – очень удивился Итернир, - это, почему же?
- Мы согрешили в суетной гордыне...
- А почему ты так думаешь? – очень внимательно и даже требовательно посмотрел Итернир.
- Богам не угодно, чтобы мы нарушали покой их небесного чертога.
- Ох, ты, как интересно! – воскликнул Итернир, дергаясь всем телом, по-видимому, хотелось всплеснуть руками, - они сами тебе так сказали?
- Нет, но те препятствия...
- Что ты говоришь? – еще сильнее удивился тот, - а не ты ли еще вчера был уверен, что все это – только для того, чтобы единственный достойный дошел до самого верха?
- Так говорят внизу, - с невозмутимой уверенностью ответил принц, - но они ошиба-ются, я знаю это.
- А почему же ты уверен, что эти люди не ошибаются. Молчишь? Думай! Думай! Тебя что, мало обманывали? Ты мало видел лжи? Принцы внизу  говорили, что дальше пути нет, но мы здесь, там, где пути нет! Во дворце тебе говорили, что все это – чтобы ты получил бла-гословение богов, а теперь что? А знаешь, почему тебя на самом деле сюда послали? - он подполз к Кан-Туну, заглядывая в лицо и не обращая внимания на удивленно замершего То-рока, - Потому что ты сгинешь здесь, как все Восходящие, и никогда не сможешь претендо-вать на трон. Тишь да гладь в нашем славном государстве!
- Откуда ты это знаешь? – потрясенно посмотрел на него Кан-Тун, - это неправда.
- Я догадался, - улыбнулся Итернир, - смотри: принцев отправляют наверх, как только старший брат примет правление, и у него появляется наследник. Пока отец правит, принцев берегут, вдруг война, вдруг болезнь? Государство не может остаться без наследника. А как только он есть, всех претендентов на трон надо убрать. А то – перевороты и так далее. И во-обще – смута. Смотри, как стало тихо в вашем дворце, когда всех побочных отослали на ле-стницу! Всех этих родственников боковых ветвей, всех этих Донов, Канов, Ронов, Рунов и даже Танов. Да еще и чудом уцелевших близнецов, этих Ренов, хотя заметь, они из старшего колена! А? Каково? Теперь же никаких боковых ветвей не будет. Ты сгинешь здесь, и твои дети не станут тянуть на себя корону. Теперь понял?
Взгляд принца померк. «Что есть правда?»: думалось ему. Эти измышления озлоблен-ного простолюдина или то, что говорили во дворце? Но на его памяти действительно во дворце все было спокойно по сравнению с тем обилием интриг и переворотов, какое описы-валось в дворцовой хронике. Да его дед сам пришел к власти, свергнув правителя из третьей ветви, из ветви Тунов. Кругом ложь. И что есть правда? Помоги, Гоеррен! Ты, бог разума и веры, правды и лжи, помоги!
- Ну что, - ехидно кивнул Итернир, - понял хоть что-нибудь?
- Нас обманули... – вымолвил принц.
- О! Движемся! – довольно воскликнул Итернир, подмигивая ничего не понимающему Тороку, - а когда?
- Внизу, - сокрушенно ответил Кан-Тун.
- А этим ты веришь? – добивал тот поверженного врага.
- Я не знаю, - пробормотал принц, - я не знаю чему верить. Я не знаю, что думать! Бо-ги! Боги! Помогите!
Впустили Ригга. Жрец вновь долго оценивал пленников и выбрал Крына. Конвой с не-которым трудом поднял его на ноги и вывел наружу.
- Ну, - спросил жрец, - ты знаешь, о чем я хочу с тобой поговорить?
- Так эта... – собрался было почесаться тот, но лишь покачнулся, - вроде да... А о чем?
- О вашем грехе, мой мальчик, - улыбнулся жрец безмятежности глаз Крына, - о грехе вашей гордыни. Твои попутчики рассказали уже о том кто мы такие, и для чего здесь живем?
- Да... вроде, - прогудел Крын.
- И ты раскаиваешься?
- Так... эта... уж, коль надоть... так чего ж не эта... раскаяться? – пожал плечами Крын.
- Прекрасно, мой мальчик, - ответил жрец, - а готов ли ты следить за зерном греха в спутниках твоих, чтобы предотвратить его?
- Так эта... ежель надоть... то что ж... – опять пожал плечами тот, - только эта... каким зерном?
Еще внимательнее заглянув в его безмятежные глаза, жрец отчаялся.

- Ну, как там? - спросил Итернир Ригга, когда стукнул засов.
- Раскаялся, - ответил тот.
- И что дальше?
- Идти надо, - ответил Ригг, глядя в стену, - дальше идти наверх.
- Но ведь они говорят, что дальше не пройти! – воскликнул Торок, перестав что-либо понимать.
- Внизу тоже так говорили, - глухо сказал Ригг.
- Во! – обрадовался Итернир, показывая принцу на охотника, - видал?! Учись!
- У него мать больная... – ответил принц.
- Ну и что же, - пожал плечами Итернир, - а у тебя совесть должна болеть, за страну и народ. Лучше вы вот что скажите, вам тоже предлагали заложить остальных?
- Да, - удивился Ригг.
Кан-Тун согласно кивнул.
- Ну, дела, - воскликнул Итернир, - что творится! И что же, как я понял по неудовле-творенной морде этого товарища в рясе, отказали? Правильно. Всегда знал, Ригг, что ты – на-стоящий друг, да и про тебя, принц, думал, что ты не совсем пропащий человек. Ай да мы! А не думаете ли вы, дорогие мои попутчики, что нас опять испытывают?
- Зачем? – заговорил Ригг, - зачем все это? Зачем так-то?
- Кто  его  знает, - ответил  Итернир, - может  быть,  нас  слишком  много?
Но продолжить беседу не удалось. Вернули Крына, забрав Ланса.
Однако от Ланса жрец так же не добился толку. Тот несокрушимо молчал, игнорируя вопросы и не обращая внимания на пламенные речи, хотя и дал понять жрецу, что не глухой. Хотя, жрец уже был готов к такому результату.

- Отказал? – спросил Итернир вернувшегося Крына.
- От чего? - недоуменно переспросил тот после некоторой паузы.
- Ого! – обрадовался Итернир, - да наш жрец у стопы Великого сильно сдал за послед-нее время. Итак, друзья мои, что будем делать?
- Уходить надо, - твердо сказал Ригг.
- А почему, собственно, - вдруг заговорил Кан-Тун, - ты спрашиваешь нас всех, как будто, если идти, то всем вместе? Не пора ли позаботиться каждому о себе? Разве вы забыли, что до верха дойдет лишь один?
- Потому, - любезно ответил Итернир, - что мне кажется, что дошли досюда мы лишь потому, что держались вместе. Если бы не Ригг, мы бы все пропали в болотах, если бы не Крын, не построить нам моста, если бы не Ланс, лежали бы сейчас порубленными. Даже ты, Кан-Тун, помог нам, чего я от тебя никак не ожидал.
- А ты? – вспыхнул Кан-Тун, - что сделал ты?
- Я-то? – сник Итернир.
- Да что же Вы, светлый принц, так на него накинулись? - добро проговорил Ригг, - и он тоже помог, а как же? На Стене-то? Правильно он говорит, думаю, вместе держаться бы надо. А то, как же?
- Ну, этот вопрос решили, - подвел итог Итернир, - дальше вниманию высокого совета предлагается вопрос о...
Но он был прерван открывшейся дверью. Ланс вошел без посторонней помощи и мол-ча улегся у стены. Молодцы конвоя подхватили и вынесли Торока.
- Ты уже знаешь, о чем я хочу поговорить с тобой, так, мой мальчик? – улыбнулся ему жрец.
- Я слышал, о чем говорили Итернир с Кан-Туном и... – начал Торок, но оборвался на полуслове.
- И...
- И не знаю, что мне думать, - выдохнул мальчик.
- А нет нужды в раздумьях, - улыбнулся жрец, - надо верить, надо слушать голос твоей души.
- Но как же? – удивился Торок, - ведь верховный бог – он бог разума?
- И бог веры, - добавил жрец, - если ты будешь смотреть только на траву, ты никогда не поймешь, что такое деревья. Ты понимаешь? Хотя, я забыл представиться. Мое имя Рас-терри, жрец у стопы Великого. Можешь называть меня, как хочешь. А как тебя зовут?
- Торок, - ответил мальчик, - у меня еще нет прозвища. Но будет, будет. Обязательно будет.
- Конечно, - согласился жрец.
Они недалеко отошли от строения, где содержались пленники, так, что его не было видно, и сели в густой тени на лавочке.
- Итак, ты присоединился к этим пятерым недавно? – продолжил беседу жрец.
- Да, - ответил Торок, - там, внизу. Мы вместе строили мост. И даже сражались в бит-ве. Они – герои.
- Может быть, мальчик, - кивнул жрец, мягко улыбаясь, - ты чист, как небо над нами. Тебя так легко обмануть...
- Не говорите так о них, я сражался с ними бок о бок, они – хорошие люди!
- Может и так, - повторил жрец, - скажи… Теперь, зная истину о Лестнице, раскаива-ешься ли ты в своем грехе?
- Да, - невольно вырвалось у Торока, - только Итернир говорит...
- О-о-о! – всплеснул руками жрец, - этот Итернир, это тот, с которым я говорил вто-рым, так? Он далек от веры и богов. Он ничего не чувствует, но думает, что понимает. Но что можно понять, не слыша голоса бога? Как ты думаешь?
- Я... не знаю, - потупился мальчик.
- Я рад, - положил руку ему на плечо жрец, - рад, что ты не такой. Рад, что для тебя есть еще что-то святое в этом мире. Скажи теперь, ты столь молод, что не мог сам взобраться на Лестницу, ты родился здесь?
- Да, - сказал Торок, - мой отец... он... – в его глазах вспыхнул огонек.
- Да, - прервал жрец, но столь нежно, что тому показалось, что он сам прекратил гово-рить, - теперь я понимаю. Они увлекли тебя. Пришли и смутили твой разум. Разбудили твою гордыню. Но теперь, теперь, когда ты знаешь истину. Теперь, у порога богов, ты раскаива-ешься?
Словно порыв ветра, захлестнула волна раскаяния мальчика.
- Да! – воскликнул он, жадно ловя улыбку жреца, - да! Да!
- Хорошо, мой мальчик, - поднял его с колен жрец, - я верил, что ты сможешь это сде-лать. Ты не был испорчен с самого начала, тебя опутали злым умыслом. Не надо, не спеши оправдывать своих спутников, поверь, боги не ошибаются, а они идут против них. Не ты был виновен в своем грехе, а они. Но ты принял грех на себя и раскаялся. Ты достоин прощения. Ты будешь принят в нашу общину. Но взгляни вокруг. Ты видишь эти дома, эти сады? Все это создано только беззаветным трудом членов общины, в служении богам. Служители Кере-на отыскивают в степи ростки деревьев, чьи семена приносят птицы, возделывают поля. Служащие Прали помогают нам приходить на этот свет и покидать его. И только беззаветная преданность служению богам позволила нам создать все это и выполнять то, ради чего боги довели сюда Великого. Готов ли ты полностью отдаться служению? Служить телом и духом?
- Да, - кивнул Торок, затаив дыхание слушавший жреца, - да... я...
- Не спеши, - остановил жрец, - готов ли ты служить главному делу каждого: видеть зерна греха в тех, кто рядом с тобой?
- Да, - согласился Торок, испытывая какое-то непонятное, захватывающее наслажде-ние в повиновении и согласии.
- Ты должен понимать, что твои спутники могут погибнуть от кары богов, если они все же отправятся дальше вверх. Это против воли богов. Ты понимаешь, что должен спасти их?
Мальчик кивнул.
- Если ты услышишь, что они готовятся нарушить волю богов, скажи нам, и мы им поможем.
- Вы не убьете их?
- Ну, что ты... – изумился жрец, - как можно? Нет. Мы им поможем. Поможем понять истину и раскаяться. Ты готов?
- Да, - вновь согласился Торок.
- Сейчас мы вернем тебя к твоим спутникам, - очень серьезно объяснил  жрец, - ты должен помочь им раскаяться. Если ты поймешь, что они соберутся сбежать, ты попросишься выйти по нужде у охранников и, когда спутники твои тебя не услышат, попросишь служите-лей позвать меня. Я или другой жрец придет, и мы выслушаем тебя. Ты все понял?
- Да.
- Только не спеши говорить нам сразу, дай им время, может быть, они сами осознают греховность намерений и раскаются не согрешив.
- Я понял, жрец у стопы Великого, я сделаю все, как вы сказали.
- Идем, мой мальчик.

- Итак, - провозгласил Итернир, - как видно, от Ланса, они тоже ничего не добились, и я думаю, пришла пора решить, что же мы будем делать.
- А если мы ничего не будем делать? – спросил Кан-Тун.
- Тогда, мыслю, все просто, - не задумываясь, ответил Итернир, - тогда нас еще денька три-четыре подержат в этом сарае, измотают беседами и выпустят. И нас будет ждать истин-ная благодать. Целый день ничего не делай, только э-э... оплодотворяй ихних женщин.
- Как? – удивился принц.
-Это что же? – сказал Ригг, - так долго?
Крын не произнес и звука, только мечтательно закатил глаза.
- А ты думал, - подмигнул Итернир принцу, - для чего мы им нужны? Свежая кровь. Их-то застоялась. Ну ладно, Ригг прав, четыре дня здесь сидеть слишком. Есть два варианта: мы раскаиваемся, нас выпускают, мы денька два присматриваемся и дергаем отсюда. Или...
- Или... – поторопил принц.
- Или, - продолжил Итернир, - мы уходим этой ночью, - эх, Ёнк! Опять ночь не спать.
- Как? – деловито спросил Ригг.
- Как уходим? – переспросил Итернир, - а это мы сейчас и узнаем.
  Он с трудом встал, мешали связанные руки, подошел к двери и, пнув ее,  немузыкаль-но заорал:
- Эй, вы там! В сортир хочу!
Крикнув раза три, он услышал, что дверь отпирают. Два дежуривших послушника придирчиво осмотрели его, и один повел Итернира, нервно поигрывая дубиной, к аккуратной будочке в глубине сада.
- Ну, вот и все, - радостно заявил Итернир, когда вернулся, - там снаружи дежурят все-го двое. Ты, Ланс ведь справишься с ними, так?
Ланс кивнул.
- Вот такой план, - подвел итог Итернир.
- Надо бы быстрее, - добавил Ригг, - надо бы этой ночью.
- А оружие, - спросил принц, - как мы достанем свое оружие?
- Так это... – попытался почесаться о стену Крын, - эти... которые снаружи и скажут.
- Молодец, - похвалил Итернир, - растешь! Скоро летать научишься! Под моим-то присмотром. Ну, я за то, чтобы этой ночью свалить.
- Я... тоже, - поколебавшись, сказал принц.
- Я это... – медленно пробасил Крын, - я как все.
- Мама же у меня, - вздохнул Ригг, соглашаясь.
Ланс посмотрел на них на всех, кивнул и, отвернувшись к стене, уснул.
Скоро впустили и Торока.
- Ну, как ты? – с участием спросил Итернир, - что-то ты долго.
- Мы сделали большой грех, - заявил мальчик.
- О боги! – взмолился Итернир, - да это заразно! Но ты хотя бы не  согласился нас предать?
- Нет, - честно ответил Торок, поскольку он согласился спасти их.
- Орел! Хотя пока и малой. Ладно, - Итернир понизил голос, - мы тут со старшими то-варищами посоветовались и решили...
После того, как он поделился планами на ближайшее будущее, Торок некоторое время просидел молча, словно ожидая чего-то.
- А если боги покарают? – спросил он, в конце концов.
- Эх! – тяжело вздохнул Итернир, - вокруг этой Лестницы столько неправды, что надо самим на все поглядеть. В конце концов, может быть, эти жрецы и правы, и дальше пути нет.
Торок больше ничего не сказал, лишь скоро запросился по нужде.
Все оставшееся время ничего не говорили. Ригг и Кан-Тун успели вздремнуть, несмот-ря на онемевшие руки. Когда стемнело, выждали до половины ночи, и Ланс, подойдя к двери, начал мерно в нее стучать.
- Завтра опорожнишься! – донесся недовольный голос из-за двери.
Но Ланс не успокаивался. Наконец, стукнул засов, и послушник осторожно открыл дверь, светя факелом:
- Чего тебе?
- Пописать, - шевельнулись губы Ланса.
- Вот приспичит же среди ночи! – возмущенно сказал послушник, но Ланса выпустил.
Дверь закрылась за его спиной.
21

Второй послушник встал навстречу, и, пока первый из сторожей был занят засовом, Ланс начал действовать. Одним прямым ударом ноги отправил послушника туда, куда тот более всего стремился – к богам. И не опуская ноги, мгновенно развернувшись, ударом в ви-сок носком сапога оглушил второго.
Факела упали на землю, мерцая в траве. Плечом удалось отодвинуть засов, и раство-рить дверь. Его появление было встречено тихим гулом одобрения.
Некоторое время заняли связанные руки. Сначала Ригг зубами распутал путы Ланса, потом тот развязал его, и вместе они освободили остальных. Кровь в онемевшие руки воз-вращалась неохотно и с болью.
- Этот, - указал Ланс на оглушенного послушника.
Они привели его в чувство и спросили об оружии.
- Оно в доме Боевых Келий,  – охотно ответил послушник.
Хотя он сказал это столь охотно, что не пришлось даже угрожать, казалось, что такое положение его совершенно не пугает, как будто он всю жизнь лежал на земле с гудящей от удара головой, перед вырвавшимися на свободу пленниками.
- Где это? – спросил Итернир.
- Я... я, кажется, знаю, - неуверенно перебил послушника Торок, - мне... мне показывал жрец, ну, тот который говорил.
- Какого это он тебе его показывал? – удивился Итернир.
- Это там, где было много тех, которые тренируются. Там, где плац, - быстро загово-рил мальчик, - он просто сказал, как называется тот дом.
- Странно, - задумчиво пробормотал Итернир, но вслух спросил, - ну, что, двинули? Только что с этим будем делать? – он указал на послушника.
- Я задержусь, - ответил Ланс.
- Как знаешь, - посмотрел на него Итернир, и сказал остальным, - пошли.
И они пошли. Старались идти по краю улицы, в тени оград и насаждений. В глубокой темноте ночи беглецы казались сгустками мрака, неслышно стелящимся над землей.
Кругом все было тихо и пустынно. Как будто селение вымерло. Либо все столь орга-низованно спали, либо...
Когда добрались до плаца, Ригг предупреждающе поднял руку, и они остановились в тени деревьев.
- Ну, куда теперь? – спросил Итернир.
- Все ясно, - пожал плечами принц, - внутрь.
- Ага, всей толпой, - одобрил Итернир.
- Наверное, - вставил Ригг, - то верно, всем идти нельзя, шуму будет.
- Это того, - почесал затылок Крын, - я ж первый и задену чего... вот... мне оставаться.
- Тогда остается Торок, - решил Итернир, - и принц с Крыном. Кто против?
Против были принц и Торок. Но, если принц скоро согласился, то Торока пришлось долго уговаривать. Однако пошли трое. Как и сказал Итернир.
Подобрались к двери в торце длинного здания, которое тянулось вдоль плаца, и за-мерли прислушавшись.
Все было тихо.
Ланс подобрался к двери, легонько толкнул, и та без скрипа подалась внутрь.
- Надо искать что-то вроде склада или чулана, - авторитетно заявил Итернир.
Внутри царила кромешная тьма. По бокам длинного коридора угадывались ряды узких низеньких дверей. По-видимому, келий.
Бывшие пленники пошли вперед, осторожно прислушиваясь к каждой двери. Все бы-ли не заперты и за каждой спали люди.
Слишком тихо было в этом здании. Слишком спокойно.
Недобрые предчувствия, зародившиеся с началом похода, расправили крылья и набра-ли высоту.
Они добрались до середины коридора, и хлопанье дверей показалось оглушительным в царившей тишине. Изо всех келий по обе стороны коридора выскочили люди с факелами и дубинами.
Тех двоих, что вышли из двери прямо перед ним, Ланс убил одним точным ударом каждого, не задумываясь. Итернир мгновенно развернулся, готовый прикрывать спины своих спутников. Ушел от удара, захватил руку нападавшего молодца  и,  ловко  развернувшись,  швырнул  на  других, используя его же силу.
В неверном свете факелов, в тесноте коридора трое бились против многих. Послушни-ки ничего не говорили, просто шли напролом, наталкиваясь на ловкость Итернира, звериное чутье Ригга и холодную ярость Ланса. Ланс убивал их, не оглушал, не откидывал назад, как Ригг и Итернир за спиной, просто убивал. Но удивительно было, что страх смерти ничуть не волновал врагов. Послушники в своих белых одеждах, размахивая дубинами, все так же лезли вперед, мешая друг другу.
- Надо уходить, - изловчился выдохнуть Итернир, проводя подсечку.
- А оружие? – ответил Ригг, отводя удар левой и нанося короткий, но убийственно точный, удар правой рукой в основание шеи, - к нему бы?
- Думаю, - получив короткую передышку сказал Итернир, - его тут нет. Это ловушка. Верно, Ланс?
- Оружия здесь нет, - ответил Ланс, ничуть не отвлекаясь от боя.
- Тогда пробиваемся наружу, - предложил Итернир, сам бросаясь на своих противни-ков.
Нападение внесло некоторое замешательство в их ряды, молниеносные движения спу-тали всю прямоту напора послушников, а потом они вдруг отступили, дружно откатываясь назад.
Вперед со стороны Ланса вышел давешний жрец, Растерри.
- Вы вновь совершили грех! - вскричал он, указывая пальцем, - и теперь мы умрете!!!
- Ну, - мрачно заверил Итернир, - это не так сразу.
- Нет! – блеснули глаза жреца, - оглянитесь!
Послушники с другой стороны коридора окатились назад и вперед вышли двое, тяну-щие за собой упирающегося Кан-Туна, и еще двое, волокущие оглушенного Крына.
- Уходите! – выкрикнул принц, извиваясь в железной хватке, - вы пробьетесь! Нас предали!
- Эй! – спросил Итернир жреца, не обращая внимания на слова принца, - а где маль-чик, где Торок?!
- Здесь, - улыбнулся жрец.
Из-за его спины вышел мальчик. Сделал шаг к опустившим напряженные кулаки спутникам. Его руки были свободны.
- Одумайтесь, - попросил он, - еще не поздно. Они простят вас!
- Вот ты как, - покачал головой Итернир, посылая полный презрения взгляд.
Ригг тяжело вздохнул, только Ланс остался привычно безразличен.
- Гаденыш! – выплюнул Итернир.
- Вы вновь согрешили! – воскликнул жрец, - вновь! Вы будете принесены в жертву!!!
И тогда дружно навалившиеся послушники, которых стало вдруг слишком много, по-валили сначала Итернира, свирепо выкрикивающего проклятия, потом Ригга, потом завалили грудой мертвых тел Ланса.
Их не убили, а потащили, связав, словно бревна. Итернир все так же громко проклинал богов и всех жрецов, вместе взятых. Но победители оставались глухи к брани.
  Спутников принесли на окраину поселения, разрезали веревки и бросили вниз, под землю. Решетка из толстых брусьев закрыла маленький кружок неба со звездами, выход из сырой ямы.
- Вы будете принесены в жертву, - донесся голос жреца, - завтра! Вам вернут ваше оружие и сожгут, отправив вас к богам такими, какими вы пришли сюда! Раскайтесь! Отре-китесь от своих грехов, и вы уйдете чистыми! 
Потом все стихло.
Торок испуганными глазами смотрел на все, что делали с его спутниками. Видят боги, он не хотел этого. Совсем не к этому стремился, уходя из отцовского дома.
- Простите их, - взмолился он жрецу, который вел его к центру селения, - они... они раскаются!
- Нет, слепому не увидеть света.
- Но если они слепы! - в отчаянии закричал Торок, лицо заблестело от слез, - тогда они не виновны в своем грехе!
- Они сами закрыли свои глаза, - сурово ответил жрец.
Они вышли к центральной площади поселения. Здесь жрец остановился, а послушни-ки с факелами встали кругом, оставляя в центре Торока и жреца.
- Что... – взволнованно спросил мальчик, - что теперь?
- Ты нарушил волю богов, - ровным бесцветным голосом произнес жрец, - ты умрешь.
В руках блеснул широкий жертвенный нож, он шагнул к мальчику.
- Нет! Я же раскаялся, Вы же говорили!!! А-а-а!!!
Но жрец в пылающем кругу света сделал еще один неумолимый шаг, рука метнулась вперед.
- Отдайте его тело огню, - повернулся он спиной к трупу.
И ушел прочь, сопровождаемый двумя безмолвными послушниками.
22

  Они оказались в глубокой земляной яме, узкой наверху и расширяющейся книзу. Верх ямы перекрывала решетка из толстых надежных брусьев.
Навалилась усталость и безысходность. Все еще болели руки от пут, после вчерашнего подъема ныли ноги. Казалось, уже не осталось никаких сил.
Только спутники освоились с темнотой ямы, как откуда-то издалека донесся полный отчаяния крик.
- Что это? – испуганно спросил Кан-Тун.
- Кто знает? - пожал плечами Итернир, растирая пальцы.
- Вроде, - предположил Ригг, - это на Торока уж очень похоже.
- Да-а, - протянул Итернир, - видать, его путь уже все.
- Что значит все? – вздрогнул Кан-Тун.
- К богам, наверное, отправили, - мрачно веселился Итернир, - с докладом о проделан-ной работе.
- Но он же предал нас, - удивился Кан-Тун, - и ты говорил что нас... в общем, мы им для... э-э... для развода. На племя то есть. Так, зачем его убивать?
- Ты что, хотел бы, чтобы он остался жив? – изумился Итернир, - вот дожили!
- Нет, - возвращалась к принцу былая уверенность, - я хочу понять.
- А-а, - протянул Итернир, - тогда понятно, если так, то даже конечно. Ну, выходит, я ошибался.
- Что-то ты слишком много ошибался, - упрекнул принц, - и как же ты, позволь узнать, собираешься выбираться отсюда?
- Сейчас узнаем, - обнадежил Итернир, вставая.
- Эй! Наверху! – заорал он, подняв голову, - Я в сортир хочу!!!
- Ты уже в нем, - донесся спокойный и рассудительный голос сверху.
- Ну, и что же ты предложишь нам делать теперь? - гневно спросил принц у Итернира, - мы по твоей милости сидим в этой выгребной яме!
- Да не надо так горячиться-то, - посоветовал Итернир.
- Я горячусь, когда мне это угодно! – вскипел Кан-Тун, - и не тебе мне указывать. Если бы не ты, мы бы сейчас были наверху. Надо было всего лишь раскаяться! Но такие, как ты!.. Еретик!!!
- Ага, - подхватил Итернир, - а утром нас бы прирезали как свиней! Как этого маль-чишку!!!
- Собаке собачья смерть!!! - яростно ответил принц, вскочив на ноги.
- Да что же вы?! – возмутился Ригг, - человек же умер. Мы же с ним вместе...
- Пусть он... – упер палец в Итернира принц, задыхаясь от ярости, - пусть...
- Оставь, - послышался голос Ланса, хотя его самого видно не было, - они хотели убить. Все равно.
Принц проглотил подготовленную реплику, Итернир сдержался и теперь, когда смол-ки голоса стало даже как будто темнее.
Они сидели, прислонившись спиной к сырым стенкам подземелья, погруженные в свои мысли. И в темноте и тишине, поглотившей их, все казалось еще более безысходным. Все кончилось. Кончилось Восхождение. Кончилась Лестница. Они дошли дальше, чем дру-гие, но не дошли до конца.
Медленно тянулась ночь. В ожидании утра пытались спать, но тревожное ожидание казни гнало прочь усталость и боль. Было мрачно и тоскливо.
- Ты, Итернир, - попросил Ригг, - спел бы. Уж хорошо у тебя это выходит.
- Спеть? – спросил Итернир, тепло улыбаясь, хотя его улыбку и скрала темнота, - мо-жет, кто против?
Никто не ответил.
- Ладно, - решил Итернир, - Тогда спою. Я слышал давно одну легенду. Говорят, что где-то далеко… Очень далеко. Ночью на небе тоже светит что-то вроде солнца.
Услышав это, Ланс удивленно повел бровью, но смолчал.
- Сам-то я не видел, - сознался Итернир, - но говорят, что эта штука, ее «луной» назы-вают, так вот, что она бледнее солнца, хотя и больше. Свету от нее не много, но больше, чем от звезд. И еще, она, луна эта, каждую ночь разная. Сначала круглая, как солнце, потом ис-тончается с одного боку, и превращается день за днем сначала в полукруг, а потом в серп. И в следующую ночь ее и вовсе нет. Потом появляется тоненьким серпом и снова растет. Пока полный круг не выйдет. А потом снова уменьшается и так все время. Они даже время так ме-ряют. Полную смену луны называют месяцем. И год на месяцы делят. Вот. И они мне легенду рассказывали, откуда она на небе появилась. В общем, об этом и песня.
Помолчав, Итернир обнял руками  колени, поднял взгляд к чуть светлому кругу неба над ними и запел.

Шел из города в город он
Она с рынка в деревню брела.
Он среди бескрайних полей
Окунулся в ее глаза.

Еще долго стояли они –
Не могли отвести своих глаз.
Посреди дороги одни,
Во всем мире одни сейчас.

И разжались пальцы руки,
Что корзина для них и для нас?
Оказался в дорожной пыли
Нераспроданный ею запас.

Укатились яблоки прочь,
Не нужны стали ей – не беда.
Позабыв родительский дом
С ним уйдет она навсегда.

Если яблоко ты в пыли
У дороги нежданно найдешь,
Если ты одинок – подними,
Коли с милой вдвоем – обойдешь.

Если ж плод ты смело поднял,
То с избранницей раздели,
И беззвучный тогда грянет гром,
Взвоют ветры в бескрайней степи.

Неразлучны вы станете с ней,
И на вечность обречены,
Вместе будут два сердца петь,
Как у Мастера и Луны.

Он Небесным Мастером был,
Он богам звездным строил дворцы.
Только ночь за весь месяц они
Своей песне были творцы.

В небесах он построил дворец,
Чтобы домом тот стал для нее,
Но уюта в стенах небес
Не бывало, когда он уйдет.

И считала она скорбно дни,
Что осталось ей: милого ждать,
Занавеску в широком окне
Каждый вечер немного сдвигать.

И на небе в месяц лишь раз
Не найдете вы света Луны,
Знайте, с Мастером та сейчас,
Эту ночь разделят они.

И смотря на то, что внизу,
В ожидании милых шагов,
Помогает она молодым,
Свое счастье найти средь цветов.

Лишь одну ночь среди тридцати
Предоставлены сами себе
Те, что счастья безумьем полны,
Те, что яблоки видят в траве.

Если яблоко ты в пыли
У дороги нежданно найдешь,
Если ты одинок – подними,
Если с милой ты – обойдешь.

Он пел все так же, без особых изысков, но ему хотелось верить.
Когда закончил, некоторое время висела тишина. Спутники, полностью поглощенные миром песни, потрясенно молчали, осознавая ее конец.
- Как про себя пел, - прошептал Ригг.
- А? - вынырнул Итернир из забытья песни, - Да. Наверное... Только стихи неважные, жалею. Ну, да и я не Лантир Серебряный.
Вновь повисла тишина, обнимая мохнатой лапой.
- Неужто, - нерешительно спросил Ригг в пустоту, - это все? Может, Лестница и прав-да здесь кончается?
- Тогда тут боги, - сказал Кан-Тун, уставившись в землю, - а нам к богам и надо.
- А если жрецы... – задумался Итернир, подыскивая слово, - ошибаются? И это конец Лестницы и богов никаких нет?
- Тогда эта... – подал голос Крын, - домой бы...
- Я вот никак не пойму, - задумчиво сказал Ригг, - как же это жрецы ошибаться-то мо-гут?
- Что же, - усмехнулся Итернир, - они, по-твоему, не такие люди, как мы?
- Не такие... – убежденно ответил Ригг, - они же с богами...
- Да что вы все «такие», «не такие» заладили, - возмущенно повысил голос принц, - в один голос все твердят, что бежать надо, а вы про жрецов! Как быть нам? Думайте!
- Раскомандовался, - недовольно проворчал Итернир. 
- Сейчас-то что мы можем сделать? - вздохнул Ригг, - утром разве что, тот-то, который жрец у стопы... он же говорил, что оружие дадут.
- Ага, когда нас подпалят, тогда и дадут, вместо дров кинут, - добавил Итернир.
- Не след щас говорить-то, - пробасил Крын, - все одно – не надумаем... завтра, ви-дать... эта... виднее будет.
- Да, - покачал головой Итернир, - это, наверное, самая трезвая мысль на сегодня.
- Да вы что? – громко изумился принц, - как же? Столько прошли и теперь сдаться? Сложить руки и ждать казни? 
- А что делать? – спросил Итернир, тоже повышая голос, - помнишь, тогда, в лесу, ко-гда нас дикари те поймали? Тоже ничего не оставалось делать, кроме как ждать. Только Ригг нас и спас, - углубившись в воспоминания, Итернир расхохотался, - помнишь, как мы с тобой ругались, когда он нас развязывал?
- Да, - ответил принц, неохотно отступая, - помню. Помню, как в замке вас на двор ус-лали, я в бочке мылся, а принцы дружбу предлагали...
- Нам есть, что вспомнить, - кивнул Ригг, - помнишь, Крын, как на скале-то, на уступе посреди Стены сидели?
- А как Крын косил?
- Как за обоз бились?
- И мальчик этот с нами тогда стоял. Кто бы мог подумать...
- Как же это, все-таки, - спросил Ригг, - как же это так можно – предать?
- Видать – обманулся, - пожал плечами Итернир, - а вообще, такое часто бывает. Мо-жет, они ему что-нибудь пообещали, а может, еще как? Из-за государственных интересов часто приходится идти на предательство. Верно, принц?
Кан-Тун не ответил.
- Все равно, - мотал головой Ригг, - никак в толк не возьму, как же так можно?..
Крын, слушая перебор воспоминаний,  попытался и сам вспомнить, что же сделал для общего дела. Он уже давно стал считать это Восхождение общим делом. И готов был отдать жизнь за этих людей. Из своего вклада, напрягшись, вспомнил только, как держал мост. Строили все-таки, вместе.
Улыбнулся. Если бы не его сила, не дойти бы сюда. Хотя из-за силы этой проклятой он здесь и оказался. Даже самое далекое воспоминание о детстве было связано с силой. Сей-час ему уже четырнадцать, почти пятнадцать, потому далекое детство помнил мало, одну только картинку.
Он совсем маленький стоит в одной рубашонке до пят посреди двора, а в руке желтый пушистый цыпленок.
- Мама! Мама! Гляди! Какой маленький!
Мать подходит и смотрит на зажатого в кулаке мальчика цыпленка. Охает и качает го-ловой.
- Что же ты, - говорит она, - гляди, он уж мертвый, все нутро наружу. Что же ты сжал-то его так...
- Как же, мама?! Как же?! Он же... Я же только погладить. Мама!..
Проклятие силы преследовало всю жизнь. Только один раз она послужила добру. То-гда, как помнил Крын, из стойла Рушни Корявого сбежал бык. Здоровый, черный, как смоль, в самом соку. Его и держали отдельно, потому как был совсем дурной и рвал других быков и коров. Года два назад это было, как помнилось Крыну. Подросток шел по деревне, а вокруг слышались крики, вопли, и только он безмятежно не придавал им значения. Когда прямо пе-ред ним появился бык, мальчик даже не успел испугаться, просто сунул кулаком прямо в ши-рокий лоб, промеж рогов. Потом все радовались, ходили вокруг, сам старейшина, Нишок Ко-стлявый хвалил.
Но во всех остальных случаях, сила приносила одно несчастие. Он редко думал, и к родителям то и дело приходили жаловаться, кто за поломанную руку сына, кто за задушен-ную скотину, кто за развороченный амбар али плетень. Отец ругал дурнем и нещадно порол.
Так Крын и попал сюда. Деревню давно беспокоила его удаль. Он, хотя никогда не за-дирал других, и редко понимал, когда задирают его, в играх способен был перегнуть палку по недомыслию. И однажды, когда сошлись стенка на стенку с другой деревней, вышиб из со-седского парня дух. Мать долго убивалась над телом. Отец отвел на тризну своего бычка, но старейшины порешили при первом случае отправить увальня из деревни. А к этому году Ко-стлявый и смекнул, как дурню послужить деревне.
Большую часть своей жизни Крын вместе со старшими братьями ходил с отцом на ра-боты. Отец был знатным плотником, и его приглашали и из дальних деревень то мосты ла-дить, то избы рубить. Однажды даже ставили терем наместнику. Там-то Крын и давал выход силе, попутно трудолюбиво стараясь уяснить уроки отца. Уже пацаном он один поднимал бревна, которые таскали два взрослых мужика. Зато с ремеслом было тяжелее. Вроде все поймет, и, получив лесину, правильно определял волокно и видел, к чему та сама тяготит, но, работая, постоянно делал что-нибудь на свой лад. Отец ругался. Поминал не одно поколение мастеров, которые, знать, не дураки были, что всегда так делали. И порол. Крын сам очень печалился от своей непутевости. Старался делать, как все, но нет-нет, да сбивался.
Еще одно воспоминание почему-то упорно лезло на глаза. Он сам не понимал, почему так цепляется за это воспоминание, упорно гнал его прочь, но оно неизменно возвращалось.
Помнил, как еще маленьким заметил среди поленьев сосновую щепку. И так запала она в душу, так заворожило то, что увидел в глубине дерева, что схватил топор, подвернув-шийся под руку, и где стоял, принялся резать из этой деревяшки то, что в ней видел.
- Папка! – позвал он, когда закончил, просидев над деревяшкой не вставая до заката, - гляди! Папка.
На протянутой руке лежал березовый листок. Точь-в-точь, как с дерева. Крохотные зубчики по краю, рисунок жил с обеих сторон. Нежно и терпеливо выглаженное, отполиро-ванное дерево, тонкое, как настоящий листок словно светилось янтарным светом изнутри.
Тяжелый подзатыльник бросил к земле...
Отец посмотрел сурово.
- Я тебе сколько раз говорил, - пророкотал он, заметив в руке топор, - топором летягу не вырубить! 
После чего распоясался и принялся пороть сына. Он говорил, что он плотник и сын будет плотником, и нечего глупостями заниматься. На то других дурней полно. Закончив, грозно пообещал, что, заметив еще раз за таким безобразием, и вовсе прибьет. Сын с искрен-ней старательностью пообещал, что больше не будет. И больше такими делами не занимался. А отец еще часто повторял, что топором не вырубить летяги. Хотя, что он называл летягой, Крын так и не понял.
Пока Крын предавался воспоминаниям, спутники коротали ночь за неспешным разго-вором. И разговор то затихал, то вновь вспыхивал, перебирая воспоминания пройденного пу-ти. Так длилась ночь, пока не исчезли звезды на зарешеченном небе, и само оно не стало из темно-синего серым.

Сверху спустили веревку, и подняли их по одному наверх, где уже ждали плотные ря-ды молодых, румяных и одинаковых послушников.
Безмолвно послушники выстроились в два ряда, образуя коридор, по которому и на-правились спутники. Послушники действовали столь слаженно, что казались единым целым, монолитом, отбивающим всякое желание сопротивляться. Напротив, хотелось подчиняться этой силе, слиться с ней, выполнять повеления и желания этого бога.
Так, шагая в ногу, полусотня в белых длинных одеждах, провела их на круглую пло-щадь, которая вся была заполнена людьми. После немноголюдья земель принцев и Ватаги было как-то непривычно смотреть на толпу. Здесь были все. В центре площади возвышалась гора дров и хвороста, которую венчал помост с пятью столбами. Будущий костер окружало двойное кольцо жрецов, старших, чем те молодцеватые послушники, которые привели сюда пленников. За ними колыхались ряды жрецов, очевидно, привыкших к более мирным заняти-ям. А уже за этим кольцом стояли женщины и дети. Все люди были одинаковы до умопомра-чения. Они и стояли одинаково с мрачно осуждающей маской на лицах. Даже дети, как и все взрослые, одетые в длинные белые жреческие одежды, смотрели не по-детски серьезно.
- По-моему, - мрачно заметил Итернир, - кругом многовато зеркал.
Их подвели к помосту, и послушники разошлись, образуя еще одно, внутреннее, коль-цо вокруг площади.
- Что-то сейчас будет, - жизнерадостно заявил вполголоса Итернир.
- Молчи, - осек Кан-Тун, - накаркаешь.
- Точно, - согласился Итернир, - а то и правда, людям праздник испорчу.
Вдруг все головы, словно колосья под ветром, повернулись в одну сторону, стройные, идеально ровные ряды разошлись и к помосту вынесли паланкин Великого, сопровождаемый, кроме носильщиков, дюжиной послушников с дубинами и дюжиной жрецов, среди которых был и Растерри.
Все люди, кроме тех, что держали дубины наперевес, не отрывая напряженного взгля-да от пленников, повернулись к Великому и пали на колени, троекратно поклонившись.
- Встаньте, дети мои, - пронесся над толпой сильный и глубокий голос, Великий встал на ноги, но несмотря на малый уже рост, казался на голову выше любого из своего народа, - сегодня мы свершим то, ради чего боги привели нас сюда! Нарушившие волю богов погиб-нут! 
Все люди общины жадно ловили каждое слово Великого.
- Возведите их на костер! – приказал Великий, взмахивая рукой.
Тотчас, словно ниоткуда появилось шестеро послушников, несущих лестницу. Ее при-слонили к помосту и пленников подтолкнули наверх.
Те поднялись, не сопротивляясь, хотя и без всякой охоты. Правда, Крын наотрез отка-зался идти, но его подхватили на руки и доставили против желания.
- Отдайте им все, с чем они пришли на эту землю! – приказал Великий, и голос с каж-дой фразой, с каждым вздохом благоговейно внимающих каждому слову людей, становился все сильнее.
Появилось пятеро жрецов, несущих дорожные мешки и оружие. Поднявшись на по-мост, они сложили все перед пленниками.
Никто не мешал поднять оружие, и они сделали это, хотя и преследовало постоянное ощущение подвоха.
- Этого Великого надо бы в заложники, - предложил Итернир, - мы, Ланс, с тобой, ос-тальные прикроют. Идет?
Вооружившись, встали спина к спине, напряженно глядя на окружавших людей. Итерниру не ответили, молчаливо одобряя его план.
- Смиритесь и раскайтесь в свой смертный час! – возвестил голос Великого, взвиваясь до недоступной человеку звучности и силы, - прощайте!
Перед помостом появился жрец с факелом.
- Ага, - кивнул головой Итернир, сжимая меч, - сейчас смиримся!
И прыгнул с помоста прямо к Великому. Сделав в воздухе эффектное сальто, он упру-го приземлился и приставил меч к узкой груди Великого.
В это самое время Ланс спрыгнув с помоста, появился рядом, одним неуловимым уда-ром копья заколов послушника, замахнувшегося на Итернира. И угрожая остальным замер.
- Назад! – закричал Итернир, - всем назад, а то вашему Великому крышка!
По рядам собравшихся прокатился ропот, метнувшиеся, было, на помощь телохрани-тели откатились назад. Воспользовавшись этим замешательством, успели спуститься вниз и встать рядом с Лансом остальные пленники.
- Вперед! Дети мои! – призвал вдруг голос Великого, - жизнь смертного достойна ис-полнения воли богов!!!
На глазах изумленного Итернира Великий подался всем телом вперед, насаживаясь на меч. Черные глаза его блистали нечеловеческим огнем.
В тот же миг, словно один человек, вся толпа ринулась на них.
И было ясно вставшим спина к спине спутникам, что сейчас будет...
В тесноте нападавшие потеряют стройность рядов, но одинаковые недвижимые маски застывших лиц будут пугать надежней закованной в сталь фаланги. Без колебаний заработает копье Ланса. На белые одежды хлынет кровь.
  Все пятеро встанут спина к спине над телом убитого жреца, сражаясь в последний раз.
- Хрен вам, а не Итернира, - пообещает жонглер, уходя от сокрушительных ударов ду-бин.
Принц с каждым выдохом постарается направить меч в цель, а Крын, покряхтывая от натуги, будет разрубать жрецов вместе с дубинами.
- Умру, а на костер не пойду! – заречется Итернир, - заберем с собой этих святош по-больше, чтоб им не скучно было!!!
Уже копье Ланса глубоко засядет в каком-то жреце, что исступленно обняв руками древко, всадил его в себя так глубоко, чтобы не вынуть, и Лансу придется высвободить из ножен широкий меч.
Их окружит вал мертвых тел, копошащийся ранеными и сочащийся кровью, но жрецы будут все прибывать, храня все такое же молчание все с таким же выражением лиц.
Будут уходить силы из рук. Будет не хватать дыхания. Возникнет такое впечатление, будто они сражаются с туманом, сколько ни размахивай руками, он все равно окружает тебя.
Но все равно они будут биться, и биться не каждый только за себя, а и за того, кто стоит рядом. Вот Итернир примет на свой меч удар, предназначенный голове принца, а Ригг всадит нож под ребра замахнувшемуся на Итернира. Вот в молодецком ударе Крын откроет врагу всю правую половину, но противник уже пронзен мечом Кан-Туна. Так сплоченно они еще не бились, даже когда сражались за обоз с лесом.
- Не ссилим, одолеют, - крикнет Ригг, чувствуя, что нож выскальзывает из мокрой от крови руки.
- Прорваться бы надо! – призовет Итернир.
- Вперед! – звонко скомандует Кан-Тун, - Смерти нет!!!
И рванется сам. Вложит все силы в рывок. Его поддержат Крын, словно бык, отбро-сивший врагов. Итернир.
Но, сделав лишь пару шагов, они поймут, что это конец. У Крына выбьют топор, и лишь каким-то чудом удастся пока избегать дубин, хотя его богатырские удары превращая маски лиц врагов в кровавую кашу, ломая кости, будут отбрасывать назад. И спутники уже приготовятся к смерти, ожидая лишь того момента, когда волна тел, живых и мертвых захле-стнет их, погребая под собой. И та не заставит себя ждать, единым порывом навалятся по-слушники, погребая под белой грудой и своих и чужих...
Мара...
Молча надвигалась толпа в белых одеждах. И пламенным огнем горели глаза. Больше не было жизни пятерым людям, ставшим спина к спине, не было дальше пути.
- Стойте! Дети мои! – вдруг пронесся над площадью голос Великого, хотя тело его все так же лежало без признаков жизни.
И волна людей послушно встала, словно замерло море. В шаге от своих врагов. Тяже-ло дыша, спутники опустили оружие.
- Эти грешники сами выбрали свою смерть! – продолжал голос, все набирая силу, - Бо-ги сами покарают их!!! Боги накажут за нарушение их покоя!!!
И когда смолк голос Великого, отступили прочь люди в белом. Даже взгляда не уделяя грешникам. Большая часть заспешили по каким-то своим делам. Кто-то стал разбирать не за-жженный костер. Кто-то, выстроившись почтительной процессией, забрал тело Великого. И все это в полнейшей тишине.
- Эй! – возмущенно крикнул Итернир, - а убивать нас кто станет?
Но в их сторону никто не посмотрел.
- Так мы что же? – удивился Итернир, - живы и свободны? И не подраться?  Ну вот, - хлопнул он по плечу Кан-Туна, отчего тот закачался, - а ты боялась! Даже юбка не помялась!
Ланс молча опустил свое копье. Крын глубоко вздохнул и заткнул за пояс топор.
Ригг оглядел своих спутников, пятно крови в пыли, толпы безразличных людей, слов-но непрожитые жизни, словно не умершие смерти,  и сел на землю, обхватив голову.
- Как знать, - сказал Кан-Тун, - может быть, и правда, дальше нас ждет кара богов, и тогда жаль, что нас не убили сегодня.
Уходили с этой площади с подавленным настроением. Тяготило ощущение нереально-сти  происходящего. Даже  Ланс  непривычно сутулился. Эта площадь, отказав им в смерти, заставила,  пригибая  голову,  ждать  кары богов.
23

Прошло около трети дня, когда трава стала не такой густой, как прежде, истаяла в чахлые кустики. Земля пошла  трещинами, и понемногу ее сменил голый истресканный ка-мень. Еще десяток шагов, и он обрел молочно-белую гладкую поверхность и начал подни-маться ступенями вверх.
- Выходит, - произнес Ригг, глядя на устремленную ввысь Лестницу, - жрецы все-таки ошибались.
Они прошли еще четверть дня, поднимаясь вверх. Ступени становились все уже, хотя и не увеличивали крутизны подъема. Небо над головой закрыло большое клубатое облако.
- Дошли! – радостно воскликнул Крын, - это же!.. Эх!!!
- Облако, как облако, - пожал плечами Итернир, хотя глаза его растянулись в непро-шеной улыбке, - чего дергаться-то.
- Конец, - облегченно вздохнул Ригг, - успел ли?
Принц молча поглядел вверх, глаза загорелись огнем, и он сосредоточенно продолжил подъем.
- А мы не того? –спросил Крын, - не стукнемся?
- Обо что? – уточнил Итернир.
- Ну... – прогудел Крын, - об это... об облако.
Итернир рассмеялся, потом сказал:
- Нет, я бывал в горах. Там, где облака опускаются к скалам. Так облака эти – всего лишь туман.
- А может... – не сдавался Крын, - у вас там какие-то… ну, неправильные облака.
- Сам ты неправильный! Или вы тоже боитесь об облако голову расшибить?
Никто не подал виду, что боится, однако в глубине души Ригг с принцем все же опаса-лись молочного марева.
Однако когда поднялись повыше, действительно стало заметно, что облако не было твердым. Оно раскинулось над головами косматыми языками тумана, и Лестница исчезала в его глубине.
Спутники обвязались веревкой, и продолжили подъем. Белые клубы окружили со всех сторон. В этих густых серых сумерках терялось ощущение пространства и времени. Мир ка-зался маленьким и тесным. Все что существовало это человек, на узкой ступени и веревка, уходящая вверх и вниз.
Когда вышли из облака, то увидели необычайно глубокое небо. Темно-синее в зените и нежно голубое к горизонту. А спустя еще несколько ступеней их лица тронула кровь захо-дящего солнца, тонущего в пелене облаков.
Ступени Лестницы стали совсем узкими, и продолжали сужаться. Ланс, шедший впе-реди, сделал еще несколько шагов и остановился. Ступень, на которой он стоял, сужалась в узкую молочно-белую нить. Такую тонкую, что казалась прозрачной. Она тянулась над пеле-ной облаков и где-то вдали вновь превращалась в Лестницу. Лучи заходящего солнца играли в перламутровой глубине нити, окрашивая ее в цвета от нежно розового к алому и от утон-ченности и элегантности линий Лестницы, сужавшейся в нить и вновь поднимающейся вверх, захватывало дух.
Лестница была чужда этому миру. Недоступна человеку. И слишком материальна для бога.
- Что там? – спросил Итернир, насладившись панорамой.
- Нешто не видишь? – удивился Ригг.
- Вижу, вижу, это я так, для порядка. Ладно, надо бы мне вперед, мне все-таки жонгле-ром бывать приходилось, так что это, видать, по моей части.
Отступив вниз, удалось пропустить его вперед.
Он нерешительно ступил на сужающуюся ступень, опасаясь, что тонкий материал Ле-стницы не выдержит и обломится. Но тот даже не шелохнулся.
Его обвязали веревкой, которую предполагалось протянуть на ту сторону.
- Только вы привязали бы ее лучше к Лестнице, - посоветовал он.
Подумав, действительно пропустили веревку под ступенью и привязали к самой Лест-нице. Отступив вниз, где ступени были не такими узкими, они с ожиданием и надеждой смотрели на Итернира.
- Удачи! – пожелал Ригг. 
- С тобой боги! – напутствовал Кан-Тун.
- Ты это... – замялся Крын, - давай... ты ж вон каковский ловкой.
Ланс молча кивнул.
Как и раньше.
Как и всегда.
Прежде чем шагнуть вперед, Итернир еще раз посмотрел на Лестницу. Он уже успел убедиться, что даже каленая сталь не оставляет на гладкой поверхности Лестницы и царапи-ны, но столь тонкая нить вызывала заслуженные опасения. Камень давно бы обломился под ним.
Нить протянулась над пеленой облаков, и казалось, что оступившись, он просто по-грузится в мягкую пену. Казалось, что по облакам можно бесстрашно ходить. И, хотя Итер-нир знал, обманчивость этого впечатления, ощущение не проходило.
Еще раз вздохнув, и, понадеявшись на крепость веревки, Итернир раскинул руки и шагнул вперед. Нить становилась все тоньше, и он с ужасом представлял, как та обломится, не выдержав веса, и он полетит вниз. Как не выдержит веревка, и он будет падать до далекой земли.
Но нить держала. Становясь все тоньше, она даже не прогибалась. Это сильно упро-щает дело, подумалось Итерниру. Незыблемость нити под ногами вселила в уверенность, и он все тверже ставил ногу, все меньше переживая.
Он успел заметить, что конец пути заметно приблизился, как почувствовал, что ногу ставить все больнее. Нить стала столь тонка, что резала ступню даже сквозь толстую кожу подошвы. Итернир поморщился, но, решив терпеть, шел вперед.
А боль все усиливалась. Казалось, что он идет по лезвию ножа, который становится все острее и острее. Стопа не желала становиться на нить, но и стоять на одной ноге было не-возможно.
При очередном шаге показалось, что он почувствовал кожей нить под ногами. От не-ожиданности потерял равновесие, замахал руками, пытаясь вернуть все назад, завалился на-бок и рухнул вниз.
Мигом забылось, что он надежно привязан. Сердце прыгнуло в пятки, и, затаив дыха-ние, Итернир смотрел, как приближается туман облаков, превращаясь из мягкой перины в косматые полосы. А полет все длился и длился. Целую вечность он летел сквозь облака. Даже не чувствовал ветра, бьющего в лицо. Краем ускользающего сознания ухватил меркнущий свет в глазах.
Сильный рывок обвязки, чуть не разорвавший пополам, вернул к жизни. Осознав спо-собность видеть, он понял, что висит прямо под пеленой облаков, сильно раскачиваясь. Спи-ной книзу висит на тоненькой веревке, впившейся в бока.
В стороне утыкалась в пелену облаков лестница, а внизу расстилалась земля. Она ка-залась огромной. Поля, реки, зелень лесов, ничтожность городов. Все было далеким и нере-альным. Края горизонта терялись вдали, лишь солнце виделось непривычно большим.
Но самым необычным было то, что он висел под самым брюхом облаков и совершенно один.
Один посреди неба.
Его охватила смесь странных чувств. Хотелось плакать и смеяться. Хотелось взмах-нуть руками и взмыть в небо. Хотелось быть богом. И хотелось сжаться в маленький комо-чек, полный страха и собственной ничтожности.
Нерешительный рывок веревки вывел из этого странного состояния. Немного погодя, спутники вытянули его наверх, но он все еще видел перед собой далекие горизонты.
Придя в себя, вместо ответа на вопросы спутников он снял обувь и показал разрезан-ные, словно ножом подошвы. Хорошо, хоть собственные ноги не пострадали.
Удрученные, они глядели на тонкую нить, отделяющую от небес. Теперь становилось понятно, почему жрецы говорили, что дальше пути нет. Тонкая нить рассечет любого, кто осмелится достичь неба.
- Может, - предложил Ригг, - еще один мост построим?
- Точно, - согласился Итернир, - прогуляемся еще разок перед носом у этих помешан-ных жрецов, подождем, пока тот мост не закончат, сопрем еще лесу у этого атамана всея не-бес. И вообще, по-моему, замечательная идея. А главное, быстро.
- А что ж делать-то? – посмотрел на него Ригг.
- Может быть, - произнес Кан-Тун, - вернемся к жрецам, как-то они же перелетели че-рез ту пропасть. Может быть, и здесь?
- Нет, - покачал головой Ригг, - если бы могли, они бы тут-то не остались бы.
- Но все-таки... – не сдавался принц.
- Надо бы подошву чем-нибудь укрепить, - сказал вдруг Крын, а потом неуверенно до-бавил, почесав затылок, - наверна...
- Чем? – спросил Итернир.
- Да кто ж его, - искренне пожал плечами Крын, - тем, которое того... ну... выдержит. Може... этим?
Он указал на стальные наручи на предплечьях Ланса.
- Они же, небось, каленые? – спросил он.
Тот расстегнул ремешки и снял доспехи.
Крын осторожно взял их в свои руки, примерился. Повертел так, эдак, но изогнутые желобом стальные пластины мало напоминали подошву ботинка. Крын почесал вихрастый затылок, потом шумно поскреб бок.
- Спину почеши, - посоветовал Итернир со знанием дела, - говорят, способствует.
Крын никак не отреагировал, хотя остальные и улыбнулись. Затем положил на ступень новый топор, достал из мешка старый топорик, и снова стал примериваться.
Глаза Крына преобразились. Куда-то ушла безмятежность, но они не стали пустыми. Наоборот, загорелись непривычным блеском. Только такие глаза и жили, жили, пока было дело, которое стоило делать. Дело, требующее мастера.
Очень осторожно и мягко он давил пальцами на пластину каленой стали, словно гон-чар, разминающий глину. Постепенно движения стали все увереннее, сильнее. Пальцы по-краснели, и воздух над поверхностью стали поплыл дрожащим маревом, Видно было, что ме-талл нешуточно разогрелся.
Он долго мял и гнул сталь упругих пластин своими могучими ладонями. Потом при-нялся выстукивать по ним обухом одного топора, положив их на обух другого. Все чаще сту-чал обух, все горячее становился металл.
- Отпустил... – потрясенно выговорил Ланс, но быстро вернул самообладание, - Отпус-тил закалку.
- Колдун, однако, - шепнул Итернир, - никогда бы не поверил…
Но Крын, увлеченный делом, никак не реагировал.
В конце концов, когда солнце скрылось за горизонтом, окунув мир в безразличные су-мерки, поглядев на искалеченный доспех, он заявил:
- Готово... вроде.
Пластины удалось чуть разогнуть, хотя изгиб все же оставался. Он сам прикрепил их ремешками к ботинкам Итернира, выпуклостью вверх.
Итернир неловко переступил, привыкая к необычности постановки стопы, и еще раз проверил надежность узлов веревочной обвязки. Взглянув вперед, вновь поразился, что не оставляет ощущение того, что облака – мягкая перина, хотя он и видел их изнанку.
Сосредоточенно ступил на нить. Идти было теперь неудобно. Чтобы не соскользнула сталь наручей, ступню приходилось ставить прямо, по линии нити, а не чуть наискось, как привык.
«Боги!»: думалось ему: «Только бы не было ветра!». Шагал, следя за каждым шагом. Едва миновав половину пути, он почувствовал, что чуть приноровился к непривычной техни-ке, но, сделав еще несколько шагов, с ужасом увидел, как соскальзывает наруч с левой ноги, и двумя половинками уносится, сверкая, вниз. Сталь нить разрезала, словно пергамент. И еще он понял, что, если не пройдет в этот раз, путь будет завершен здесь.
Обливаясь потом, страшась, что шагнув, его разрежет как эту пластину, сделал шаг. Но обошлось, хотя и закусил губу от боли.
Правый наруч не последовал за своим собратом, и от этого было только хуже. Едкий пот застилал глаза, руки дрожали крупной дрожью, но превозмогая боль, он шагал дальше, хромая. Ступая по-разному правой и левой ногой. Шел остервенело, одурев. Шел потому, что не мог не дойти. Должен был дойти. И когда нога ступила на уже широкую ступень по ту сторону, не сразу осознал, что все позади. И невыносимое наслаждение доставила мысль, что можно поставить рядом две ноги и не размахивать руками.
Заляпав кровью из порезанной ступни белую поверхность ступени, он снял надоевший до одури наруч и привязал веревку к Лестнице, еще достаточно тонкой в этом месте. Привя-зал, чтобы спутники могли сюда перебраться.
24

Ригг натер рану какой-то мазью, сетуя, что не развести костер, а значит, нельзя зашить рану. Потом присыпал сухими толчеными листьями из аккуратного мешочка и туго перевязал ногу.
Здесь ступени были еще довольно узки, и спутникам пришлось, перекусив солониной, запасенной еще при строительстве моста, и слегка передохнув, отправиться в сгустившейся тьме наверх.
Как и раньше, ступени становились все круче и уже. Трудно было ставить ногу и за-ставлять себя сделать еще шаг. К тому же ледяной пронизывающий ветер бил в лицо, подтал-кивая в пропасть.
Они шли всю ночь, уже не чувствуя тяжести ног и крутизны подъема. Шли, просто чтобы не упасть.
Только когда забрезжил рассвет, ступени начали разглаживаться, и повеяло теплом. Успев только заметить, что в этот раз Лестница не превратилась ни в степь, ни в лес, а рас-стелилась вокруг своим белым прозрачным камнем, они провалились в тяжелое забытье.
Опомнились к полудню. От белого камня Лестницы шло приятное тепло. И после ле-дяного ветра и узости ступеней не было лучшего наслаждения, чем лежать спиной на широ-кой поверхности, не заботясь о том, что любое движение может привести к падению.
Белый камень Лестницы, простирающийся вправо и влево, сколько хватало глаз, об-рывался в двух дюжинах шагов впереди. Дальше плескалась вода. Кристально чистая, про-зрачная. И вдали, в тысяче шагов блестел другой молочно белый берег.
- Ничего себе! – воскликнул Итернир, - море на лестнице!
- А что такое море? – тут же спросил Ригг.
- Это... – затруднился Итернир, - когда воды много, совсем много, до горизонта и го-раздо дальше. И вся соленая.
- Кто?
- Вода, - пожал плечами Итернир.
Принц поглядел на Ригга с нескрываемым презрением.
Меж тем Ригг подошел к воде, зачерпнул горсть и осторожно попробовал.
- Не соленая, - недоуменно посмотрел он на Итернира.
- Ну и Ёнк с ней! – махнул рукой тот, - что делать будем?
- Эта... – завозился Крын, - поесть бы... а то ж отощаем.
- Верно подметил, - похвалил Итернир, - не полопавши, как потопаешь?
Развязали мешки, разложили еду.
- Ну, - требовательно оглядел спутников Итернир, - и кто же из нас умеет плавать? И главное, как перебраться остальным?
- А почему плыть? – раздраженно спросил Кан-Тун.
- А ты умеешь летать? – удивился Итернир.
- Зачем, все время ломиться напролом? Вода не может висеть в воздухе. У этой... этого таза должны быть борта. По бортам пройти гораздо проще.
- Лихо, - удивился Итернир, - не ожидал.
- Значит, посмотрим, - кивнул Ригг.
После трапезы пошли вдоль края водоема. Однако через три сотни шагов ступень об-рывалась, открывая взору бескрайние поля облаков под синим небом. Но, что самое главное, борта водоема не было. Не без опаски они заглядывали через край, но вода там была так же ровно срезана, как и поверхность Лестницы. Как будто здесь она переставала быть жидкой. Попробовали на ощупь, но рука ощутила все ту же привычную и мокрую податливость. Словно какая-то невидимая тончайшая стена держала воду в границах этого бассейна.
Ожидая такого же результата, дошли до другого края. Та же картина.
- Ну, - повторил Итернир, - и кто же из нас умеет плавать? – и не без улыбки добавил, - И вообще, чем выше мы забираемся, тем больше я убеждаюсь, что надо с собой и кузню тас-кать и обоз с лесом. Судя по всему, обходы на Лестнице в принципе не были предусмотрены.
- Не предусмотрены в чем?.. – переспросил Ригг, под шум зачесавшегося Крына. 
- Ерунда, - отмахнулся тот, - Идеи-то есть?
- Мешок надуть, - предложил Ланс, - и плыть на нем. Я могу плавать.
- И я могу плавать, - подал голос Ригг.
- Как мешок надуть? – недоуменно спросил принц.
Вместо ответа Ланс вытряхнул из своего кожаного мешка все, что там оставалось, по-дошел к воде и, надув мешок воздухом туго перевязал. Бросил в воду и тот закачался на мел-кой ряби.
- И на этом плыть? – скривился принц.
- Похоже, да, - ответил Итернир, - только вот незадача – мешок-то один.
Решено было переправляться парами. Один пловец и второй на мешке. Потом пловец должен был переправить мешок обратно, и его сменят.
- Кто пойдет первым? – вновь с веселой серьезностью оглядел всех Итернир.
- Я, наверное, смогу, - предложил Ригг.
- Возражения есть? – продолжил Итернир, - возражений нет. Кто в паре?
- Може... – неуверенно прогудел Крын, - эта... ну... я?
- Нет, - вздохнул Итернир, - это же мы с принцем останемся здесь? Так, скорее всего, передеремся. Так что лучше сейчас кому-нибудь из нас. Ты как?
Принц в ответ пожал плечами.
- Ну, - подвел итог Итернир, - тогда боги вам в помощь.
Ригг с принцем разделись. Немногие уцелевшие вещи принца сложили в мешок Ланса, надули. Охотник нырнул в теплую воду, фыркнул. Принц неуверенно погрузился, и, вцепив-шись в мешок, закачался на поднятой волне.
- Ну, - ободряюще улыбнулся Ригг, - поплыли. 
- Как? – удивился принц.
- Ты ногами-то по воде бей, гляди как я. А руками за мешок держись.
Принц, поднимая тучу брызг, усердно замолотил по воде.
- Нет, - покачал головой охотник, - ты по верху бьешь, а надо в воде. Гляди еще раз.
Принц внимательно посмотрел, как движется в воде Ригг, и предложил.
- А может быть, ты меня толкать будешь? Или тащить?
- Ты что, - воскликнул с берега Итернир, - опять дворцовые капризы?
- Я не приучен болтаться в воде, как грязные рыбаки, - высокомерно заявил принц.
- Ох, ты бедненький, - посочувствовал Итернир, - не приучен. Ну, учись. А то дно-то видать.
В прозрачной воде дно и впрямь было видно. Все тот же молочный камень Лестницы. Оно казалось совсем близким, но на деле глубина превышала два человеческих роста.
- Ты... – начал было гневную тираду принц, но, окунувшись, осекся, - не тебе учить, что мне следует делать и уметь. Ты всего лишь грязный...
Но, качнувшись на волне, хлебнул воды и замолчал.
- Да ладно, - пошел на мировую Итернир, - не умеешь и ладно. Чего же теперь – уто-питься? Хотя и то дело: большому кораблю – большое кораблекрушение!
И, довольный, расхохотался.
Нерешительно шлепая ногами по воде, изредка поддерживаемый двигающимся рядом, словно лягушка, Риггом, принц направился к противоположному берегу.
  Итернир пошатался вдоль берега, потом, глядя, как бреется Ланс, и сам поскоблил ще-тину, но без особого рвения. Потом постелил плащ на камень и лег на спину, глядя в небо. Нога распухла, ныла и не давала спать. Желая отвлечься, Итернир стал смотреть в небо. Здесь оно было очень синее и глубокое. Поистине бездонное. Можно было бесконечно смотреть в это недостижимое небо. Оно успокаивало. И в то же время воплощало бесплодность их по-пыток – сколько бы ни поднимайся, небо становится все выше и недостижимее. Здесь высоко над землей казалось нелепым, что небесный свод – твердь. Казалось, что это бездонный омут.
Подумалось, что не так часто выпадали в жизни моменты, когда можно было вот так спокойно без суеты, поглядеть в небо, подумать, помечтать. Хотя теперь мечтать уже почти и не о чем. Все мечты выцвели и растерялись. Он даже не мог вспомнить ни одной из них.
Это удручало.
Зато помнил, как давным-давно, далеко-далеко отсюда он был вот так же предостав-лен сам себе. Обычно сидел на краю невысокого яра, возле одинокого дерева. Справа, за ро-щей шумел город, которого уже нет. А перед ним за полями синели горы.
Он любил здесь бывать. Смотреть на птиц, радоваться солнцу и свежему ветру. Любил настолько же, насколько было противно корпеть в отцовой мастерской над скорняжным де-лом, и насколько противны были запахи отцовского ремесла. Ремесла, которое ему упорно не давалось.
Итернир приподнялся на локтях и поглядел на воду. В сотне шагов от берега видне-лись головы принца и Ригга. Итернир подумал, что лучше бы этому принцу утонуть, как и всей его семейке. Это из-за них. Все из-за них. Он вспомнил, как впервые столкнулся с вой-ной, которую вела его маленькая страна.
- Ирка! Ирка! – громкие возгласы соседского мальчишки разбили уединение на звеня-щие осколки, - там наши воевать пошли! Айда, поглядим!
Итернир ловко подхватился, и они вдвоем побежали к городским воротам.
Народу там было уже много. Женщины, старики, ремесленники, крестьяне. Все вышли провожать княжьи дружины. Толпа выстроилась по обе стороны от дороги, что вела от горо-да вдоль реки к выходу из долины.
- Идут! Идут! – раздались крики.
В городских воротах потемнело, и полились наружу стройные ряды воинов. Они улы-бались, шутили, некоторые, выбегая из строя, целовали девушек. Теперь, вспоминая, Итернир понимал, что они были вооружены куда как плохо, но тогда блестящие копья, круглые шле-мы, окованные щиты и сверкающие нашитыми бляхами кожаные куртки, произвели на него неизгладимое впечатление. Вел войско сам князь. Шел пешком, как и воины. Коня провор-ный грум вел в поводу.
Все мальчишки города тогда завидовали этому груму. Как же! Идет воевать с взрос-лыми! Следом за отцом шел молодой княжич. Улыбался и радовался вместе с остальными. Да и одет был так же, как другие воины. Разве что сталь меча была чуть дороже.
Одеждой отличался лишь сам князь. Надетое поверх кольчуги развевалось на ветру свободное платье цветов княжества – темно синего и темно-коричневого цветов с небесно-голубой каймой.
Весь город ликовал. Воины пойдут, победят врагов и вернутся с победой. Хвала бо-гам!
Но война затянулась.
А город жил привычной жизнью. И над Итерниром нависла угроза, что он все же ста-нет скорняком, как и отец. И вся жизнь пройдет меж шкур и шапок.
Итернир сбежал.
Удрал перед рассветом, захватив с собой лишь круг хлеба, и уже к полудню прибился к труппе жонглеров, дававших представление в соседнем городе.
Глядя на акробатов, заклинателей огня и волшебника, он решил, что это как раз то, что надо. Бродить по свету в кругу друзей.
  Когда представление окончилось, и веселый парень начал обходить с шапкой зрите-лей, Итернир выбежал вперед и сказал:
- Возьмите меня с собой, я сбежал из дома!
Парень рассмеялся, но, когда мальчик разломил свой хлеб и протянул половину, улыбнулся и велел лезть в фургон.
И потянулись города и веси. Итернир учился ходить по веревке, жонглировать шарами и булавами, ходить на руках и много еще чему.
- Внимание, внимание! – звенел его голос на улицах и площадях, - честные горожане, и нечестные жулики! Плуты и торговцы! Спешите видеть. Только раз только для вас и всех остальных! Исключительное представление для всех без исключения!!! 
Он прославился. Люди приходили посмотреть именно на него. Сначала на юношу, ко-торый умел складываться пополам. Потом на человека, который умел плясать на натянутом канате. Потом на человека с тысячью лиц. Его театр одного актера развлекал и простолюди-нов и аристократов и собирал полные площади.
Итернир вновь отвлекся от мыслей и поглядел по сторонам. Крын безмятежно спал, гоняя храпом волны по воде. Ланс стирал одежду.
Вот настоящий воин, подумалось Итерниру. Если бы не он... Эх! Если бы среди его народа были такие воины. Если бы сам он был с ними тогда...
Вспомнилось, как он вернулся в родной город. Бродил по улицам, жмурясь от воспо-минаний и солнца. Дойдя до рыночной площади, уже готовился дать представление, но вне-запно народ зашумел, подался в стороны и в центр вышел, пошатываясь от усталости, измо-жденный человек. Его лицо пересекал глубокий шрам, а широкое платье с цветами княжества было изорвано и заляпано грязью. С удивлением и ужасом Итернир узнал в нем молодого княжича.
- Люди! – хриплым, надорванным голосом заговорил он, и вмиг затих гомон, - я гово-рю с вами. С теми, кто кормит эту страну и кем она живет и жива. С теми, кто и есть сама Пирения! Вы, пахари и пастухи. Вы, лесорубы и плотники, строители и гончары, скорняки и медники. На ваших плечах стояла и стоит эта страна. И сейчас я обращаюсь к вам, потому, что не к кому больше обратиться. И потому что вы на этой земле – всё!
Народ заволновался, но не перебил княжича.
- Вы все знаете, - махнул тот рукой и опасно покачнулся, - знаете, что мы сдерживали врага на перевалах. Что он не мог ступить на эту землю. Не мою землю, не моей дружины и не моего покойного отца. Вашу землю! Но он разбил нас! И больше никто не может спасти эту страну, кроме вас. Кроме тех, кем она дышит и кем она крепка. Вы не воины, я это знаю. Но это ваша земля. И теперь только вы можете ее спасти! Вы это и есть эта земля.
Волна негодования пронеслась по толпе. Замелькали длинные горские кинжалы. За-стучали по городу кузни. Косы и вилы перековывали на пики и копья. Медники ладили не-хитрые доспехи. Через три дня из города вышли ополченцы и на каждом перекрестке, в каж-дом селении вливались в их ряды новые люди. Простые люди. Готовые умереть за свою стра-ну.
- Сынок! – обрадовался отец, когда увидел сына. На его голове сидел неказистый шлем, сбитый из медного таза, - как хорошо, сынок, что ты с нами!
- Ты что отец? – удивился Итернир, глядя на кинжал в почерневших от работы руках отца, - тоже воевать собрался?
- Конечно, - кивнул тот, - конечно, сынок. А как же иначе?
- Ты что отец? Разве ты воин?! Да они вас всех перережут, как свиней!
- Но одного-двух я заберу с собой на тот свет! – загорелся огонь в глазах под седею-щими бровями, - нет им жизни на этой земле!
Итернир всегда с болью вспоминал этот эпизод. Ему было очень стыдно. Потому, что ушел. Посмеялся над пахарями и пастухами, собравшимися под знамена молодого княжича, и ушел.
А когда вернулся, когда вновь вырвался из круговерти представлений, городов и пыльных дорог, родного города уже не было. Были только руины. Омытые дождями, порос-шие травой. В горах еще бился его народ за свободу родной земли, а на равнине стояли вой-ска врага.
Того ухода, тех слов и смеха Итернир себе не простил.
Он видел многие города и народы. Он видел горы и море. Он многое умел. Устал от пыли дорог. Он считал, что всегда жил весело, и выглядел молодо, но теперь, когда на собст-венной шкуре испытал, где у человека находятся почки и печень, а где сердце, он уже не го-ворил об этом.
Он всегда утверждал, что доволен своей жизнью, что славно ее прожил. Он всегда го-ворил, что не жалеет о прожитой жизни, и говоря так, приговаривал, что не жалуется на судь-бу. Но не мог обмануть даже себя.
  Он любил свои сказки. И любил себя в них  - всегда молодого и веселого.
Как и все остальные люди, жил своими сказками. 

- Послушай, Ригг, - суетливо дергая ногами, окликнул принц, - тебе не кажется, что мы не двигаемся?
- Как же это? – удивился охотник, обернувшись к принцу.
- Мы уже битый час плывем, - раздраженно и с трудом переводя дыхание, сказал Кан-Тун, - а тот берег не приближается!
- То-то и я смотрю, - задумчиво ответил Ригг, перебирая руками в воде, - думал – ка-жется. Ан нет.
- Нет, нет, - передразнил его принц, - что делать?
- Кто его разберет? – дернул головой охотник, - надо бы еще попробовать.
И он, развернувшись, вновь заскользил по воде. Однако они плыли и плыли, а проти-воположный берег и не думал приближаться.
- Гляди! – вдруг окликнул охотника принц, кивая головой вперед.
Прямо перед ними белел тот берег, от которого они отплыли.
- Эка диво! – удивился Ригг, - когда же это нас возвернуло-то?
- Сделай же что-нибудь! – приказал принц, начиная пугаться.
- Что же делать? - вздохнул охотник, ему и самому становилось не по себе, - давайте-ка, светлый принц, попробуем назад вернуться, что ли, там уж и подумаем.
Поплыли вперед. Однако история повторилась с точностью до наоборот. Сначала бе-рег впереди и не думал двигаться с места, а потом вдруг оказалось, что они плывут в прямо противоположную сторону, прочь от своих спутников.
- Диво! – пробормотал Ригг, вновь останавливаясь.
- Сделай же что-нибудь! – голос принца чуть надломился, - я уже начинаю замерзать!
И правда, вода, поначалу казавшаяся довольно теплой, теперь холодила.
- Мы навечно посреди этого проклятого пруда! – в отчаянии воскликнул принц, - Бо-ги! Боги! Помогите!
- Буде вам, принц стонать-то, - попытался, было урезонить охотник, - и не из такой бе-ды выбирались. Давай-ка, попробуем вдоль берега проплыть. Может там по-другому?
Они поплыли, оставляя берег, к которому стремились, по левую руку. Ригг плыл в этот раз настороженно, не опуская головы под воду. Глядел по сторонам. Старался даже не ми-гать. И берега вели себя спокойно. Но стоило ему моргнуть, и берег с оставленными спутни-ками оказался по левую руку.
- Нет, принц, - остановился он, - так не пойдет.
- Я не могу больше! – взмолился тот, отчаянно цепляясь за выскальзывающий мешок, - сил уже нет. Давай поплывем обратно!
- Обратно-то конечно, не штука, - задумчиво ответил Ригг, - да только Вы же видели, что выходит. Может... может поднырнуть? Вы уж здесь обождите, а я попробую...
- А я?! – капризно дернулся Кан-Тун.
- Да только ж погляжу.
Ригг сделал несколько глубоких вдохов, и нырнул. В прозрачной воде Кан-Тун видел, как тот донырнул чуть не до самого дна и поплыл вперед. К противоположному берегу. Но, не отплыв и на пять шагов, начал забирать в сторону. Сделав полный круг, вынырнул прямо перед принцем.
- Это как же? – шумно отфыркиваясь, спросил он.
- Ты кругом проплыл, - ответил принц укоризненно, - давай-ка еще раз. И плыви пря-мо!
- Да нет, - качнул головой охотник, - плыл-то я прямо. Это же наваждение какое-то!
Силы убывали. Не было волн, ветра, течения, но вода казалась все холодней и оба, держась за выскальзывающий мешок, чувствовали, что слабеют.
- Впору глазам не верить! – в сердцах произнес Ригг.
- И не верь! – стуча зубами, посоветовал принц, губы его посинели.
- Легко сказать! Только как же... – задумался Ригг, хотя думать было нелегко, вода тя-нула на дно, стискивала грудь холодом, - может и правда... надо бы только солнце не упус-тить...
Он отпустил мешок и отплыл чуть в сторону. Закрыв глаза, судорожно шевелил в воде руками.
- Кожей бы солнце почуять, - бормотал он, - и не упустить.
С великим трудом, превозмогая себя, забыл о холоде воды, сводящей ноги, и почувст-вовал, как лучи солнца ласкают теплом правую часть его лица.
- Держитесь, принц, за мной, - сказал он принцу, и поплыл вперед, к блистающему в пяти сотнях шагов впереди берегу, стараясь не окунать голову в воду. 
Просвечивающее сквозь веки солнце прыгнуло вдруг на другую сторону, но согретая кожа все еще чувствовала его справа. И не веря своим глазам, Ригг плыл вперед.
- Получается! – донесся радостный вопль принца, - вперед же, ну! Хвала вам, боги!
Ригг открыл глаза лишь в нескольких шагах от берега. Выбрался из воды, помог прин-цу и с наслаждением растянулся на теплом камне Лестницы.
- Ты что, - удивленно спросил принц, уже одетый, видя, что Ригг подошел к воде, - уже обратно?
- Дак надо же, - пожал тот плечами, - поспешать бы надобно, а то разотдыхаемся. У меня же мама там.
- А ты не думал, - начал принц, но смутился, - чтобы... чтобы нам одним уйти?
- Остальных бросить? – переспросил Ригг, - как же можно? Да и не пройдем, одни-то, мыслю.
И прыгнул в воду.
Принц видел, как тот благополучно добрался  до другого берега. Как размахивал ру-ками, объясняя Лансу, как плыть. Но когда Ланс с Итерниром добрались до этого берега, и Ланс вытянул свое подтянутое обнаженное тело на камень, у принца захватило дух. Все тело Ланса было покрыто шрамами. Вот настоящий мужчина, подумалось Кан-Туну, у которого был всего один шрам и тот от падения с лошади в глубоком детстве.
Ланс, перехватив восхищенный взгляд, недовольно буркнул:
- Каждый шрам – пропущенный удар, - развернулся и вновь нырнул.
Сказал очень веско. И поневоле задумавшись, принц почувствовал себя неловко.
- Шрамы красят того, кто их оставляет, - наставительно сказал Итернир.
Потом задумался, глядя на принца, и проговорил, плохо сдерживаясь:
- Героем стать хочешь? – спросил Итернир, садясь перед ним на пятки, - великим го-сударем и полководцем? Шрамам завидуешь?
Принц, не понимая, взглянул на него.
- Мечтаешь, - укоризненно покачал головой Итернир и продолжил, ожесточаясь, - а что война приносит, ты так и не понял? Тебе мало Дня Мертвых, когда погибшие соратники рядом с собой? Ты видел поле боя, покрытое трупами. Ты думаешь, это подвиг?
Принц понимал все меньше.
- Но ты не видел разграбленных и сожженных городов. Не видел женщин, с распоро-тыми животами среди пожарища. Не видел разорванных пополам детей!
В глазах Итернира принц увидел дикие орды солдат, жгущих и грабящих повержен-ный город, услышал плач детей и вопли женщин.
- Но слабый не достоин жить! – воскликнул он.
- Так поется в песнях? – зло спросил Итернир, - да! Я сам пел эти песни. А такие, как ты, их слушали! И мечтали вести войска и покорять народы! И люди погибали! Не воины, а пахари и пастухи! Грязь и смрад, вот что такое война!
Выкрикнув, Итернир приложил руки к лицу.
Пригладил волосы.
Медленно опустил ладони.
- Откуда ты родом? - тихо спросил принц. Почему-то спорить не хотелось.
- Из Пирении, - ответил Итернир, отворачиваясь.
- Прости, - тихо произнес ошеломленный Кан-Тун, неожиданно для самого себя.
- Что?
- Прости, - повторил принц.
- Что? – посмотрел на него Итернир.
- Прости.
- Ты извиняешься? – удивился Итернир, - извиняешься за своего отца и других прави-телей? Ты Кан-Тун, принц крови, шестой принц четвертого  колена просишь прощения?
- Да, - ответил принц, опуская голову, потом встал и, глядя сверху вниз, произнес, - и еще обещаю, что, если стану я государем, я не начну войны, только чтобы подчинить кого-либо! – перед глазами мелькнул трактирщик Шетен, крестьянин Неуем, воевода Грол, и тре-тий принц Рен-Тун, брат, - и еще я говорю, что никогда не предам свой народ. Правитель ну-жен, чтобы мог жить народ. Я обещаю...  Я сделаю, что могу.  Выведу войска из Пирении.
Итернир встал и, пристально глядя в глаза, взял его за плечи.
- Остановись, - твердо сказал он, глядя старыми глазами, - ты уже пообещал очень много. Ты сильно вырос, мальчик. Лестница делает из тебя мужчину. Если ты сделаешь хотя бы то, что обещал, ты будешь самым лучшим государем. Прости и ты меня за мои резкие слова.
- И ты меня прости, я хотел оставить вас здесь и уйти дальше. Но понял, что не могу.
- А может быть, уже за этими ступенями – боги? - указал Итернир вверх, очень серьез-но глядя на принца.
- Это было бы нечестно. Вы привели меня сюда… И скорее всего, один я далеко не уйду.
- Странно, - пробормотал потрясенный Итернир, улыбаясь своим мыслям, - принц за-говорил о справедливости. О справедливости для простолюдинов. Раньше ты бы сказал, что это не благородно. Что же ты делаешь с нами, Лестница?! Хотя знаешь, все, что мы прошли как-то настроено на то, чтобы мы шли вместе. Вспомни, мост нам никак не построить в оди-ночку.
- Да и великанов, тех, что в самом начале, - продолжил принц, - никто из нас один бы не победил.
- У тебя открываются глаза, - усмехнулся Итернир, впервые улыбаясь ему добродуш-но, без всякой иронии.
25

Они хорошенько отдохнули, поели. Ригг вновь обработал своими снадобьями рану Итернира, постоянно жалуясь, что нельзя развести костер. Когда солнце уже клонилось к за-кату, зашагали по белым ступеням. Хотя усталость и не советовала этого делать.
Казалось, что конец пути уже близок. Что прошли достаточно испытаний. Ощущение конца пути пьянило и гнало наверх.
Солнце давно покинуло небо, окутывая мир покрывалом тьмы, а они все шли и шли, отрешенно переставляя ноги. Теперь ступени не становились уже и круче. Но поднялся невы-носимый ветер. Он был холоден, словно дыхание смерти. Проникал под летнюю одежду, рвал с плеч плащи.
В конце концов, Крын опустился на ступени и, тяжело дыша парующей грудью, отка-зался идти дальше. На попытки уговоров мотал головой и отбрыкивался. Он горько ревел и жаловался на судьбу. Но именно принцу удалось его поднять и заставить продолжить путь. Дойти до конца. Так было надо.
Они поднимались все выше и выше. Ветер хлестал по щекам, а на ступенях заблестел лед. Приходилось ступать осторожнее, выверять каждый шаг. Но корка льда на белых ступе-нях становилась все толще, и то и дело кто-нибудь оступался. Спасало только то, что все об-вязались веревкой с самого начала подъема.
Наледь все нарастала, и, наконец, ступени лестницы заплыли, сливаясь в бесформен-ную ледяную глыбу. Внизу под лестницей, от этого монолита росли огромные сосульки.
Они остановились и, с трудом балансируя на льду, начали вырубать ступени. Моно-тонно тянулась ночь. Сменяясь, рубили. Даже принц не отказывался от очереди.
Нога Итернира распухла и никак не заживала. Постоянно открывалась кровь. Ригг ме-нял повязку, прикладывал лед, но Итернир по-прежнему дурел от боли.
Медленно, ступень за ступенью, поднимались вверх. На узких, освобожденных ото льда ступенях невозможно было хорошо отдохнуть и каждый с нетерпением ждал своей оче-реди, чтобы двигаясь согреться.
Уже взошло солнце. Не осталось силы в руках. Принц и Ригг не могли работать, со-вершенно обессилев. Только Крын и Ланс упорно вгрызались в лед, разбрасывая в утреннем свете хрустальные брызги осколков.
Взошедшее солнце обмануло. Не  растопило лед и не принесло тепла. Они уже реши-ли, что проиграли. Что путь закончен. Уже оставил работу Ланс, и лишь Крын упрямо взма-хивал топором, монотонно и беспощадно. Его лицо, распаренное, и сияющее румянцем, в от-личие от посиневших лиц спутников, уже ничего не выражало. Но он вырубал очередную ступень, и они с безмолвной покорностью делали шаг за шагом вверх.
Никто сразу не оценил того, что толщина льда пошла на спад. Что вскоре вновь засия-ли нетронутой белизной ступени Лестницы. Просто пошли вперед, ничего не говоря и ни о чем не думая.

Жаркое полуденное солнце припекало. Они сидели тесным кругом возле костра на опушке леса. Лужок перед опушкой через несколько шагов превращался в ступени, уходящие вниз. Справа петляла меж приветливых деревьев тропинка, посыпанная песком.
Вокруг весело щебетали птицы, что, однако не портило аппетита спутников, обедаю-щих пернатым другом человека, неосторожно попавшим под стрелу Ригга.
- Молодец, парень, - хвалил Итернир охотника, - горяченькая, сочная. А то козлятину эту сушеную видеть больше не могу! А тут!
- Да чего уж там, - скромно опускал глаза Ригг, - ясное же дело...
- Нет, нет, - настойчиво мотал головой Итернир, - молодец! Эх! Давно я так не едал. Вот, помнится, в столице обедал я как-то у «Веселой Кошки» вам, светлый принц, не прихо-дилось там бывать?
Принц отрицательно помотал головой и Итернир, прикончив свою порцию, самозаб-венно принялся расписывать особенности кухни знаменитого столичного трактира.
Однако радость была преждевременной, поскольку, когда с трапезой было покончено, Ригг взялся за лечение.
Под яростные вопли Итернира дергающегося в твердых руках Ланса и Крына, он при-жег рану. Потом долго растирал мазью, сыпал порошком, а под конец приложил разысканные в лесу какие-то ему одному известные листья и туго перевязал ногу. Ходить Итернир в итоге не мог.
- Изверги! – грозно возмущался он, но как-то непонятно, то ли шутки шутил, то ли го-ре горевал, - знаю я вас! Вы это специально. Дойдет только один. Извести меня решили! С молодых юных лет! Враги!
Услышав такое Ригг потрясенно замер.
- Как же можно? – тихо спросил он, - ты что же? Как же можно? Вместе пойдем. Не иначе.
- Погодь, - басовито прогудел вдруг Крын, отстраняя охотника, - не боись. А то ж кри-ком того... изойдешь совсем.
Он пристально впился взглядом в фигуру сидящего Итернира, примериваясь. Глаза загорелись, руки потянулись к топору.
- Эгей! – громче прежнего завопил Итернир, - вы что?! Сговорились?! Уберите его! Он же мне сейчас ноги отрубит! Свои ноги, не казенные!
- Правильно, - качнул головой принц, сам еще не  понимая, что собрался делать Крын, - по самую шею.
- Нельзя по шею! – закричал Итернир, пытаясь встать, - никак нельзя! И  вообще! Это моя сверхзадача издеваться над вами, а не наоборот!
- Не боись, - проворчал Крын, направляясь к опушке, - ногу тебе ладить буду... не ру-бить же... вроде...
Ошарашенные спутники смотрели, как тот, долго ходил между деревьями, легонько трогая их рукой, примерялся. Его глаза утратили прежнее безмятежно-бессмысленное выра-жение, протаяв внутрь глубиной и блеском. Руки зажили своей жизнью, олицетворяя уже не неуклюжую силу, а точность мастерства.
Остановился возле молодого деревца, приноровился, прицелился и одним точным движением срезал его. Сияющий и довольный вернулся к своим спутникам, и лицо лучилось каким-то недоступным знанием и умением.
Руки двигались, постукивая топором, и движения были столь же точны и скупы, как и у Ланса во время боя.
- Вот, - гордо поднял он свое изделие, - готово... вроде.
- И что это такое? – удивленно поднял бровь принц, глядя на кривую толстую палку с обмотанной тряпицей планкой на торце, и ручкой посередке.
- Нога, - уверенно заявил Крын, - только деревянная. Ходилка!
- Ах ты лапоть! – возмутился Итернир, - совсем меня  сгубить хочешь? Сам на такой кривульке ходи!
- Щас покажу, - ничуть не обидевшись, подошел Крын к Итерниру.
Одним движением он вздернул того на ноги, и сунул под мышку со стороны больной ноги свою палку. Так, что обмотанная планка пришлась как раз в пазуху руки.
- Вот, - сказал он, - ты на эту... как есть и опирайся... а на ногу... эту... болезную... не ступай вовсе...
- Ступай, не ступай, - заворчал Итернир, и, опираясь на палку, ухватившись за ручку, попытался сделать шаг.
Когда первое раздражение прошло, он понял, что кривая эта ходилка на удивление хо-рошо пришлась впору. И кривизна была в нужном месте и ручка. И ходить было, если и не привычно, но можно.
- Эдак ты и крылья, наверное, сделать можешь? – ошеломленно спросил Ригг.
- Не... – озадаченно, но совершенно серьезно почесал вихрастый затылок Крын, - не могу... наверно... это же как напиться надо...
Скоро собрав вещи и затоптав костер, двинулись дальше. Ригг великодушно принял мешок Итернира, и тот, старательно поблагодарив, заковылял на своей палке.
Лес вокруг них был чист и светел. Листва бросала узорную зеленую тень на спутни-ков, и солнце весело подмигивало сквозь кроны деревьев. Подлеска практически не было, и идти было легко и приятно. Ригг заворожено глядел по сторонам, вспоминая родные леса, наслаждаясь уютом. Этот лес до боли напоминал светлые леса родины.
Необычно это место было только одним: кроме шелеста листвы не было никаких зву-ков. Даже птицы не пели.
- Это, наверное, специально все! – ворчал Итернир, отвлекая от наслаждения красотой природы, - так все построено, что порядочному человеку поспать некогда. Как подъем, так в ночь все упирается! Уж не помню, когда и спал-то последний раз нормально.
- Погоди, - вдруг легким движением остановил Ригг, настороженно вслушиваясь, - слышите? Птицы.
Все замерли, пытаясь уловить далекие звуки. И сквозь шепот деревьев услышали да-лекие трели. Упоительно и самозабвенно заливался певун. Песня затягивала, словно звучала все громче.
- Ну, птицы, - заворчал все же Итернир, - ну и что? Одну такую все равно уже съели.
- То другая птица. Та не поет, - с легкой грустью ответил Ригг.
- Пора идти, - напомнил принц.
Вновь пошли вперед, хотя и шли гораздо медленнее из-за Итернира. Прекрасно это понимая, с непонятным для себя страхом он ожидал, что ему предложат скоро идти одному. Но Лестница опередила опасения.
Лес расступился небольшой полянкой, и они уже почти ее пересекли, как пронесся над травой полный тоски и отчаяния девичий крик:
- Любый мой!
Ригг резко развернулся и пошатнулся, как от удара.
- Лиса? – потрясенно проговорил он и вдруг закричал, - Лисонька, любая моя!
И бросился навстречу выбежавшей из леса чуть позади них девушке. Только Ланс и Итернир узнали в ней ту, что провожала Ригга в путь. Вечность назад. Вечность вниз.
- Хорошая моя! Как же ты, что же ты?..
- Милый мой, - прятала она лицо на его плече, - любый мой...
- Как же ты так? – обнимал он, - зачем же ты здесь?
Она молча немного отстранилась, не разрывая объятий. Долгим взглядом, дрожащим влагой, посмотрела в глаза. И в ответ задрожал его взгляд. Разрыдавшись, вновь уткнулась в плечо.
- Когда? – теснее сомкнулись его объятья.
- Вчера, - всхлипывала она, - вчера вечером. Вспоминала она тебя... а как забывалась, спрашивала, где ты? Я уж и говорила ей, а потом она вновь забывалась... а вчера... вечером вчера... ох! Что же ты не шел? Я уж глаза-то все проглядела. Я уж и не знала как ты... чуяла только, что живой. Вчера... вчера она вечером... спросила опять, где ты, посмотрела на меня долго так, кротко, аж оторопь взяла. А потом вздохнула и отошла... вечером... как солнце го-ризонта коснулось. Вечером вчера...
Лицо Ригга переменилось, посерело. Он словно окаменел. Только руки, перебирали пряди ее волос.
- А ты-то как же здесь? – чужим голосом спросил он.
  - Ночью. Ночью уже я духу леса помолилась, - сквозь слезы ответила она своим мяг-ким голосом, - богам помолилась, Лестнице самой. А утром в лесу проснулась. Думала – сон. Встала, пошла, гляжу – вы идете. Любый ты мой, - вздохнула она и поцеловала его, пытаясь растопить застывшее лицо.
- Вот, значит как? Вот как, боги. Лестница. Выходит все – зря?
Он повернулся к спутникам, стоявшим чуть поодаль в почтительном молчании, но объятия не разжал.
- Друзья это мои, Лиса. Познакомься. Вон тот дядька суровый – Ланс. Тот здоровый парень – Крын. А тот, который в светлом плаще – светлый принц наш, государь будущий, Кан-Тун. А который с клюкой – Итернир, он, правда, иногда злым кажется, но это не со зла вовсе. А это любая моя. Лиса. Окромя ее в моей жизни, почитай, ничего больше и нет.
Остальные спутники молча подошли и положили руки на его плечи. Даже Итернир ухитрился приковылять. Постояли, склонив голову, и принц оставил привычный презритель-ный изгиб губ.
Словно целую вечность простояли они так. Ригг, обнимающий девушку и окруженный спутниками. А потом он вздохнул и тяжело сказал, словно став взрослее на несколько лет за краткий миг:
- Дальше вам самим идти. Вон у меня какое дело, - в его голосе звучали непривычные скрипучие нотки, - обратно пойду. Вниз. Жизнь жить. А вам... прощайте. Не поминайте ли-хом. И крепче ступайте.
- Любый, - спросила вдруг Лиса, - а чем же тебе этот лес – не лес. Что нам внизу-то?
Он поглядел в глаза и согласно качнул головой.
- Верно, - скрипнул его новый голос, - птиц я здесь видел, зверя чуял. Проживем. Ну, ступайте, друзья.
Спутники отступили назад. Ригг передал мешок Итернира Крыну.
- Ты того, - замялся тот, - тебе же дом рубить. Так?.. может возьмешь топоришко-то мой старенький?
Порывшись в мешке, вытащил свой прежний топор, выглядевший карликом в сравне-нии с новым черненым гигантом.
Ригг сердечно поблагодарил. Итернир весело улыбнулся на прощание, подмигнул Ли-се. Кан-Тун помахал рукой, а Ланс посмотрел цепким и глубоким взглядом.
Спутники развернулись, вошли в лес, а Ригг, долго еще стоял на поляне, глядя им вслед. Потом поцеловал свою милую, и рука об руку они направились в другую сторону.

Шагов через сто лес уже не казался веселым и солнечным. Сгустились тени. Листва деревьев уже не бросала кружевную светло-зеленую тень, но окутывала темно-зеленым поло-гом. Прошлогодняя листва, прижатая сырым воздухом, шуршала под ногами. Но в этом лесу не было неприветливой враждебности. Скорее молчаливая грусть. Тоска по прожитому лету. Словно еще чуть-чуть, еще пара шагов, и начнется осень.
Спутники уверенно шли вперед, хотя Итернир, проклиная все на свете, все еще нелов-ко ковылял позади.
Вскоре деревья впереди запестрели просветами, и они вышли на окраину огорода. Ак-куратные ровные грядки. Крепкие и жизнерадостные побеги. Невдалеке виднелся приземи-стый небольшой дом, из трубы которого тянулся столб дыма.
Вся эта мирная картина, этот неопасный лес, противоречили всему, увиденному ранее на Лестнице. Спутники нерешительно подошли к калитке. За невысоким, но аккуратным плетнем женщина тянула ведро из колодца, обложенного сланцем.
Почувствовав гостей, обернулась, придерживая рукой веревку. Она была немолода, но черты лица еще не утратили красоты. Надежная плотная ткань коричневого платья, чистый передник. Она пристально оглядела спутников, а потом остановила взгляд на Лансе. Долго и протяжно смотрела на него, словно что-то искала в глубине выцветших глаз. И тот не смог отвернуться. От прежнего безразличия не осталось и следа.
Итернир тихонько присвистнул.
- Ну, что стоишь? – заговорила женщина сильным грудным голосом, - помог бы.
Ланс нерешительно взглянул на своих спутников.
- Тебе, говорит, не кому-нибудь, - кивнул Итернир, - давай, ступай. Ждет же человек.
Ланс нерешительно и неловко отворил калитку, прошел по присыпанной песком тро-пинке к колодцу.
- Что нерешительный-то такой? – снова улыбнулась женщина, но без тени издевки, - раньше-то смелее был. Али запамятовал?
Дверь домика распахнулась, на пороге показался босоногий мальчишка лет десяти, пристально посмотрел на идущего к колодцу Ланса и бросился вперед.
- Папка!!! – брызнула влага из глаз, - Папка пришел!!!
Ланс оторопело уставился на мальчика и не шелохнулся, пока тот не повис на шее.
- Ну? - кивнула женщина в ответ на немой вопрос, - твой он, твой. Все правильно.
Ланс неловко прижал к себе мальчика, глаза дрогнули соленой пеленой.
Постояв так, он разлепил непослушные губы и то ли сказал, то ли приказал чужим го-лосом:
- Слезай, пока. Давай матери поможем.
Оставив сияющему мальчику копье, он подошел к колодцу и вытянул ведро наверх.
- Ну, - окончательно и бесповоротно взяла дело в свои руки женщина, - что остановил-ся? Бери ведро, да пойдем в дом. И товарищей своих зови.
Ланс поднял ведро жилистой рукой и вопросительно посмотрел на спутников. Крын стоял, разинув рот, так, что не одна стая ворон могла успеть свить там гнезда и вывести птен-цов. Принц смотрел с почтительным одобрением, а Итернир, даром, что на одной ноге, весе-лился вовсю.
- Нет, - качнул головой принц, - спасибо, хозяйка. Нам надо идти дальше.
- Точно, - звонко поддержал Итернир, - мы еще вчера основательно позавтракали. Так ты, Ланс, остаешься?
Ланс одурело поглядел, неопределенно кивнул.
- Вы заходите на обратном пути, - тихо сказал он, полностью утратив былую уверен-ность, - и удачи.
- Тебе удачи! – радостно махнул рукой Итернир.
Принц учтиво склонил голову для Ланса, отдельно – женщине. Крын промычал что-то неопределенное и помахал рукой.

Домик на опушке остался позади.
- Может быть, и правда Лестница исполняет желания? – весело спросил Итернир, - как мыслишь, принц?
- Странно все это, - пожал плечами тот.
- Чего странного-то? – удивился Итернир.
- Быстро как-то все. И слишком просто. Шаг – и нас четверо, другой – и нас трое. А дальше?
- Что, - усмехнулся Итернир, - не так все это себе представлял?
- Да, - просто сказал тот, - не так. И разве может быть исполнением желаний, что у Ригга умерла мать?
- Почему нет? – пожал плечами Итернир, - все мы смертны. Рано или поздно это бы случилось. А он, наверняка, мечтал жизнь с этой девицей прожить. Вот и случилось все, как он хотел. Только они одни. В целом мире. Ну, как? А Ланс? Налицо исполнение самого за-ветного желания. Он, наверное, и сам не признавался себе, что именно этого хочет. А ты-то сам, чего желаешь?
Принц задумался, пожал плечами.
- Не по-людски... эта... в общем, - прогудел вдруг Крын.
- Что не по-людски? – дернул бровью Итернир.
- Ну... шли вместе же... и вот... и все... быстро... и не попрощались толком...
- Быстро, - кивнул, соглашаясь, Итернир, - не по-людски. Ну, принц, чего же ты желал бы?
- Не знаю, - ровным и неспешным голосом ответил тот, - а ты?
- А что мне надо, по большому счету? – громко, на весь лес спросил Итернир, - пол-ный кубок и красивую девушку на коленях! Хей! Слышите меня, боги?!
- Лес меняется, - неожиданно тихо ответил принц.
А лес действительно менялся. Сначала совсем исчез подлесок. Это было непривычно. Такой лес сильно напоминал парк. И он, лес, становился с каждым шагом все более и более ухоженным. Деревья не толпились, как в настоящем лесу, а соблюдали положенное расстоя-ние. Стало светлее, лучи солнца все чаще пробивались вниз. Под ногами зашуршал густой ковер сухих листьев. Идти стало легко и приятно. И необычно. Даже Итернир приосанился.
А потом лес раскинулся садом. Шелестела мод ногами мягкая ровная трава, манили спелыми плодами деревья, весело пели птицы. Мир кругом искрил, пел и переливался сол-нечными лучами.
Спутники вышли на мощеную белым камнем дорожку, одну из тех, что во множестве петляли между деревьями и увитыми ажурными беседками. Крын вскоре жизнерадостно за-хрустел сорванным яблоком, предварительно потерев им о рубаху. И ничего с ним не случи-лось. Не растаял сад вокруг них, не вырос у него… в общем ничего такого, как в сказке про Долговязого Наслада и волшебные вишни, не выросло.
А вскоре мелькнул за поворотом дворец. Мелькнул, а потом во всей красе предстал перед изумленным взором. Таких точеных форм и изящных линий, такого белого камня не было и не могло быть на земле. Захватывало дух от нечеловеческой красоты, от тонких ба-шенок, высоких окон и глазам было больно от сверкания белоснежного камня.
А с высокого крыльца, по широким ступеням спускались навстречу девушки, красота и привлекательность которых затмевала сияние дворца.
 
Сад жил своей жизнью. Волшебный сад, который обходился без садовников. Пели птицы, цвели цветы и наливались соком румяные плоды.
Принц не понимал, что делает здесь. Один среди безмолвных деревьев. Он не пони-мал, что томило в объятьях небесных дев, в которых безмятежно тонул Крын, и с радостным исступлением захлебывался Итернир. Они действительно были восхитительны. Безудержно красивы. Божественно привлекательны. Когда он видел одну из них, ноги сами несли к ней, а разум закатывал глаза.
И они были разные. Мягкие и податливые, холодные и неприступные. Темные и свет-лые. Невинные и опытные. На любой вкус. И в любом количестве. Они исполняли желания. Они сами были потаенным желанием.
Так что же тянуло прочь? Почему на третий день он почувствовал, что не может быть среди них? Среди великолепия дворца и захватывающих дух яств. Того, что дарило блажен-ство. Вечное и вечно новое блаженство. Вечность вечностей небес.
Лестница здесь заканчивалась. И не было богов. Не было последней схватки. Не было благословения. Но лишь исполнение желаний.
Принц это понял к концу первого дня. Ригг получил то, о чем мечтал – рай с милой в шалаше. Принц понимал, что такой рай – не для него. Но о чем еще мог мечтать простой охотник, не помнящий отцов даже до пятого колена?
Ланс остался с женой и сыном. Принц не знал, об этом ли мечтал потухший воин. Но о чем же еще мог мечтать усталый ветеран?
А оставшимся достались лучшие из небесных дев. Так чего же не хватает ему, Кан-Туну?
Боги, незримо шедшие рядом во время всего Восхождения, даровали им небо. Так кто он такой, чтобы думать за них, чтобы перечить их воле и капризно выбирать? Кто он? Принц далекого государства смертных? Государь, пришедший за подтверждением права? Кто?
Погруженный в свои мысли, Кан-Тун ухватил яблоко и, под напором неожиданно про-снувшегося аппетита с хрустом откусил изрядный кусок. Но, все так же мучимый вопросом, не чувствовал в своих руках яблока, не чувствовал сладкого сока, заполнившего рот. Он спрашивал.
Дерзновенно спрашивал богов, зачем все это. Быть может, Дворец – лишь проверка? Но он ходил дальше, и видел обрыв и далекую землю смертных внизу. Лестница кончалась здесь.
Рассеянно он срывал плод за плодом и все так же не чувствовал вкуса.
И лишь когда случайно выронил очередной плод и, пытаясь его отыскать, огляделся, он понял, что после дюжины яблок голоден как раньше. Словно и не ел вовсе. Накатило странное ощущение иллюзорности происходящего. Внимательно осмотрел сад вокруг и заме-тил, что, чем пристальнее смотрит, тем более зыбкой становится картина вокруг.
Он усомнился в существовании сада, и тот поплыл, задрожал радужным маревом. 
Отчаянным усилием Кан-Тун попытался увидеть, что же стояло за садом. В колыхав-шемся маревом саду замелькали мшистые ветви, воздух стал сырым и тяжелым.
Последним усилием принц стряхнул наваждение и понял, что стоит в дремучем лесу. Извалянный в грязи, в изорванной одежде, снедаемый голодом и жаждой.
В самом страшном сне принц не мог себе представить такого дикого леса. Замшелые ветви деревьев, гниющих заживо. Толстый слой мха, покрывающего упавшие стволы. Ни единого просвета между тесно переплетенными ветвями. Ни единого лучика сверху. Могу-чие, вознесшиеся в серую высь вековые ели.
Принцу стало страшно. Он не мог не то, чтобы представить себе, как выбраться из бу-релома, но даже и как попал сюда.
Выхода не было.
Он закрыл глаза и расслабился.
И услышал далекое пение птиц. Радужных красивых птиц. Которые никак не могут жить в нечеловеческом лесу, отрицающем жизнь. Которые должны вить гнезда лишь вот в таком прекрасном саду, среди ярко-зеленой травы и вечно спелых плодов. В саду с ровно подстриженными газонами и аккуратной дорожкой под ногами.
Когда открыл глаза, он стоял в саду на дорожке, уводящей ко дворцу небесной красо-ты.
Отдавшись на волю наваждению, он позволил привести себя в палаты дворца, и лишь найдя в трапезной зале вальяжно развалившегося Итернира, окруженного красавицами раз-ной степени обнаженности, и одуревшего от еды Крына, Кан-Тун отчаянным напряжением воли стряхнул настойчивый морок.
Они были на крохотной полянке все в том же варварском лесу. Отощавший и осунув-шийся Крын, шлепая губами, пускал пузыри со сноровкой идиота-мастера. Грязный Итернир развалился на полусгнившей коряге. Повязка размоталась с ноги, и рана исходила черным гноем.

Они шли по небесному саду прочь от великолепия дворца. Кругом царил покой и без-мятежность. Никто  не спешил их задерживать. Не стучали за спиной копыта погони, не было слышно проклятий в спину. Но нет-нет, да мелькнет меж деревьев тонкий стан, и Итернир тоскливым волчьим взглядом проводит его.
- А почему, собственно, я должен уходить? - не выдержал он, в конце концов.
- Пойдем, - даже не оглянулся принц, продолжая путь, - это все не настоящее. Ты же видел.
- Ну и что? – остановился Итернир, - мне нравится этот сад, и эти женщины!
- Это иллюзия, - спокойно сказал Кан-Тун, останавливаясь.
- Мы все живем иллюзиями, и, выбирая из них, я хочу эту!
- Но ты же того... – озадаченно посмотрел Крын, - помрешь же... от голода...
- Зато я умру счастливым!
- Это счастье? – очень серьезно спросил Кан-Тун, - это лишь призрак счастья.
- Ну, зачем я вам? – сопротивлялся  Итернир, - зачем я тебе? Оставьте меня и идите дальше!
- Это же еще одна ступень Лестницы! – вскричал, не сдержавшись, принц, - Лестница идет дальше! Если бы мы оставили хотя бы кого-нибудь внизу, разве смогли бы подняться сюда?!
- А может теперь все будет по-другому? – упорствовал Итернир, - может все-таки дой-дет лишь один?! В конце концов, вы же заберете с собой Ланса и Ригга!
- Знаешь, - вдруг спокойно и с легкой грустью ответил Кан-Тун, - я, наверное, боюсь, что если ты останешься здесь, то с нами не пойдут и Ланс и Ригг. А надо идти дальше. 
- А зачем? – вдруг так же спокойно спросил Итернир, - зачем тебе так нужно наверх? Посмотри, ведь все вокруг – иллюзия.
- Не знаю. Уже давно – не знаю. Раньше знал. Внизу. Но надо дойти. Обязательно. И может быть, поднявшись над этой ступенью, мы оставим иллюзии за спиной.
- Хей! – подпрыгнул и хлопнул в ладоши Итернир, и в голосе его была радость, - раньше я учил тебя жизни, теперь – наоборот. Мне это нравится! Пойдем, я хочу посмотреть, что там выше! Пойдем, будущий государь, сильный и справедливый, - он обнял принца, - пойдем, бывший пахарь, а теперь герой, - обнял другой рукой Крына, - Хей, небеса! Мы дой-дем! Вместе!

Ланс колол дрова. Мечом. Очевидное неудобство и нелепость этого способа нисколь-ко его не смущала. Обнаженный по пояс, с выражением полнейшего безразличия на лице ста-вил на чурбан очередное полено, размахивался без тени той широты, что была так характерна для Крына, коротко бил. Потом снова ставил полено. Раз за разом. Не меняя выражения лица.
Спутники довольно долго стояли у калитки, опершись на ограду, не решаясь прервать увлеченного работой воина. Когда поленья закончились, он выпрямился, огляделся.
- А-а! – обрадовано протянул он, заметив своих бывших спутников, - это вы! Родная! – позвал, повысив голос, но в этом сильном, хотя и хриплом, голосе не было уже слышно прежней стали, - гости к нам. Стол готовь!  Да вы проходите, в дом проходите. Нет в ногах правды. Ведь так говорят? Посидим. Выпьем, - подмигнул он, снизив голос на последнем слове, - у меня припасено...
Он смотрел на гостей, и глаза тлели чуть грустной, но спокойной, теплотой и заботой. И пелена забот радушного хозяина была еще крепче и надежнее, чем прежняя броня выцвет-шего безразличия. И лишь в самой глубине, подо льдом тепла и ласки втайне от хозяина по-лыхнул огонь, и что-то зашевелилось, заставляя излишне твердо сжимать пальцы на эфесе меча. Сжимать совсем не так, как удобно для рубки дров. Иначе. Как раньше.

Вокруг шумел жизнью радостный лес. Ушла назад осенняя пора, в которой стоял дом Ланса. И спутники приближались к изумрудным летним дубравам, в которых попрощались с Риггом.
Идти иллюзией было противно, но иначе не было никакой возможности. Все снаряже-ние и все припасы пропали. Их мучили голод и жажда, а здесь, в иллюзии, они были вечно сыты. Итернир не мог идти со своей распухшей ногой, а здесь он мог шагать без «ходилки», которая также была потеряна. Все вещи, даже плащи Итернира и Кан-Туна были оставлены где-то во дворце и их было уже не найти ни в иллюзии, ни даже в реальном мире.
В иллюзии они могли хотя бы идти.
Надеяться найти Ригга. Именно надеяться. Потому, что рассчитывать на это нельзя. Потому, что Ланс остался позади, колоть дрова для жены и сына.
С трудом нашли поляну, где простились с Риггом. Повертелись, пытаясь понять, куда идти дальше, и не придумали ничего лучшего кроме как кричать на весь лес, отчаянно пыта-ясь дозваться.
- Тут я, тут, - добро улыбнулся Ригг, скоро выйдя из тени деревьев, - и не стоило так уж шуметь, лесную тварь пугать...

Ригг вел своих друзей к шалашу, который выстроил для них с любой. И думал. Принц говорит, что все кругом мара. Может быть. Ему виднее. Все-таки сын государя и сам будущий государь. Ему виднее. Значит все это – трава, цветы, запахи леса, которые он отличил бы от сотен других, тропинка, по которой прошел бы и с закрытыми глазами, любая его, все это не-правда. Наверное. Если принц так говорит, значит – это так и есть.
Но что тогда правда? Дремучий лес? Задранный в лесу отец? Он помнил, как столк-нулся с этим. Много лет назад. Семь. Маленьким мальчиком, которого еще не допускали до охоты, который мог лишь собирать общине ягоды или лазать по гнездам, набрел на тело от-ца. Четыре дня минуло с того, как тот ушел на долгую охоту. Охотники уходили и на боль-ший срок. Никто не волновался.
Но теперь перед сыном лежало изъеденное муравьями и птицами тело отца. Рваные клочья вместо лица. Черная рана вместо груди. И смрад. Маленький мальчик помнил отца другим.
Отец это большой и сильный человек, который приходит из долгой охоты и приносит много вкусного мяса. Это обросший за время в лесу колючей щетиной человек. Добрый и щедрый. Когда он приходит, дома крепко пахнет потом, но это запах охоты.
Маленький мальчик не испугался. Понял, то, что лежит перед ним – уже не отец. Отца забрал лес. И это не страшно. Все уходят в лес. Это грустно и тяжело, но все уходят в лес. Только лес может забрать жизнь, данную им самим. Никто кроме. Это закон. Это грустно и тяжело и из непослушных глаз сочатся соленые слезы, а грудь рвется всхлипами. Но это за-кон.
Мальчик вернулся в общину и все рассказал. Мама не стала называть имя нового му-жа. Сначала ее лицо состарилось на много-много лет, а потом она сказала, что никто не дол-жен ей предлагать стать женой. И долго-долго плакала.
Тогда мальчик стал старшим мужчиной в доме. Ну и что, что единственным, зато он мог теперь ходить на охоту. Со всеми и один. И как мужчина, мог теперь сидеть у охотничье-го костра, и слушать разговоры старших и умелых. И он сидел и слушал. И ходил на охоту. В свои одиннадцать лет.
В селении начались разговоры, что малой Ригг растет диким. И не выходит из леса. И что лес может забрать его раньше срока. Сначала, слыша такие слова, Ригг опасался этого, потом – уважительно выслушивал, а потом – смеялся. И мать видела, что мальчик растет.
Отца задрал Хозяин. И мальчик должен был его найти.
Среди охотников бытует поверье, что на Хозяина нельзя выходить с ножом, заточен-ным с одной стороны. Рассердившись, он просто вырвет нож из рук. Надо идти с двухсто-ронним клинком и тогда Хозяин, чтобы не порезать лапы, не тронет нож. 
Мальчик слышал это. Но не думал, что это так. Он рос немногословным и никому не стал рассказывать, что все ошибались. А бурая масса, поросшая жестким густым мехом, уже никому ничего не могла рассказать.
А мальчик так и не узнал, вырос ли он.
Так и не узнал, легче ли отцу оттого, что сын с закрытыми глазами мог пройти по ле-су, и на обратном пути ступать по своим же следам, так и не открывая глаз. Оттого, что маль-чику с ножом был не страшен и сам Хозяин. Оттого, что мальчик на слух влет бил птицу из тяжелого отцовского лука...
Они пришли. Ригг гордо показал шалаш, выстроенный собственными руками. Шалаш, в котором им было так хорошо. Им, с Лисой. С любой. 
И он не слышал, как хмыкнул Итернир, как скривил губы принц, глядя на корявое строение, сквозь крышу которого не раз заглядывали любопытные птицы. Хорошо, не было в мороке дождя.
Лисы не было дома. Скорее всего, подумалось Риггу, ушла по ягоды, или на ручей. Ес-ли по ягоды, то скоро вернется. А если на ручей, то неплохо было бы к ней присоединиться. Может быть, она даже будет ждать там. Но он не может идти, и она поймет. Она такая.
Прикрыл глаза и увидел изумрудную тень листвы. Легкий ветерок чуть слышно шеле-стел в вершинах, звенел солнечными лучами. А прямо перед Риггом на острие его стрелы склонил голову к сочной траве великолепный олень. Огромный. Его одного хватило бы селе-нию дня на три. А может, и на пять. Если не на всю неделю.
Он отвел руку со стрелой назад, пока тетива не коснулась уха.
- Нет! – вскрикнула вдруг листва.
Олень поднял голову, оглянулся и прянул в чащу.
Ригг огляделся. Он вышел на оленя по запаху. Против ветра. И тот не мог почуять. Никак. Никто в лесу не мог ходить тише, чем он, так кто же все-таки подошел к нему так, что тот и не заметил?
Ветви кустов впереди раздвинулись, не проронив ни звука, и к нему вышла девушка...
Он стоял перед своим шалашом с закрытыми глазами. Принц что-то объяснял, Итер-нир веселился, а Крын иногда шумно чесался, но охотник не слышал их.
Он слышал ее смех, он часто был неловок. И купался в ее глазах, старался не упускать краткого мига. Он любовался ее походкой, от которой, казалось, не пригибалась трава. Ми-лая. Любая.
- Любый мой! – звенел в ушах крик, а над грудью хрипел, беснуясь, раненый вепрь.   
Он ни о чем уже не думал, но ощутив в своей ладони вложенный милой рукой нож, чудом сумел извернуться, оказавшись на загривке зверя, и, поливая все кругом своей кровью, всадить полотно под лопатку...
Они говорят, что она – неправда. Но что же тогда правда? Дикий черный лес? Или то, что далеко внизу. Или теперь не внизу? И, если это неправда, то мать еще жива?
- Кто эти люди? – прервал мысли тихий голос.
Она стояла рядом, подойдя своим легким шагом, и заглядывала в глаза.
- Ну, что ты? – мягко удивился он и взял ее руки в свои, - ты же их знаешь.
- Что им надо? – настойчиво спросила она, пугая дрожью в глубине глаз.
- Они пришли за мной, говорят, что все это – неправда.
- И ты им веришь? – оказалась она близко-близко, - это неправда?
И коснулась его губ своими. И закружилась вокруг ажурная тень листвы, а деревья склонились, закрывая их своим шепотом.
- Да, - отшагнул он, к потрясенным взглядам друзей, - неправда...
- Нет! – истошно закричала она.
- Да, - склонил он голову и почувствовал, как оборвалось что-то внутри, - да.
Он сделал еще шаг назад. Мир вокруг колыхался дымным маревом, и лишь ее фигура была реальна и незыблема.
- Нет!!! – бросилась она в ноги.
- Нет!!! – полила она их слезами, - не уходи!!! Я сделаю все!!!
Он еще раз шагнул назад, выскальзывая.
- Нет! – истошно, с надрывом крикнула она.
Он повернулся и зашагал прочь. Все обман. Лиса другая.
- Она все равно умрет!!! – бросила чужая в спину, - Слышишь?!! Все равно!!!

Сначала он накормил и напоил их. В этом диком лесу нашел птиц и ручей. Разжег кос-тер, и они согрелись. Согрелись по-настоящему. Сейчас не было шансов дойти. Они потеряли свои вещи и припасы, сохранив лишь оружие. Два меча, топор, лук и нож. Но они были вме-сте.
Ригг вновь занялся ногой Итернира. Промыл, хотя тот выл от боли. И прижег, хотя тот кричал, так, что расступались деревья. Потом присыпал рану порошком трав и втер какую-то мазь, приговаривая наговор. И боль отступила. Теперь Итернир сидел, положив рядом вновь сработанную Крыном ходилку.
Трещали ветки в костре, бросая в ночь неба дымные искры. Плясало отблесками пламя на лицах. Принц поддался забытью истощения, едва коснулся земли, провалился в безмятеж-ный сон Крын, и теперь широко лежал, разбросав могучие исцарапанные руки в рукавах изо-рванной рубахи.
- Может быть, она права? – спросил у огня Ригг.
- Может быть, - качнул головой Итернир, ответив пламени костра, - но все мы когда-нибудь умрем. Что с этим поделать?
- Но тогда, может быть, она права? – еще раз спросил Ригг, - и ничто не стоит сил?
Итернир молчал.
- Скажи, - просил Ригг, было грустно смотреть, как огонь гложет обугленные ветки, - может, не стоит идти вверх? Зачем?
- Зачем же все это? – продолжал он, так и не  услышав ответа Итернира, - вернуться. Проводить маму... встретить старость? Почему же ты молчишь?.. Может быть, все зря?
- Нет, - тяжело качнул головой Итернир, - она не права...
Потом заснул и он, а Ригг все сидел у костра и глядел в огонь. И когда на границе све-та и тьмы выросла молчаливо-безразличная изможденная голодом и жаждой фигура Ланса, он не удивился, поскольку услышал его гораздо раньше. И знал, что воин сознательно преду-преждает. Просит разрешения подойти. Ригг только поднял от огня глаза и долгим взором погрузился в безразличие глаз ветерана. Они ничего не сказали друг другу. Ланс подошел и сел к огню, все так же сжимая в руках копье.
А Ригг спокойно уснул. И на утро, в ответ на удивленный восклицание Итернира, об-наружившего рядом Ланса, Ригг ответил за него:
- Воин не может умереть во сне. 
  - Странно, - пожал плечами принц, - я думал, он далек от таких предрассудков.
  - Иногда они возвращаются, - ответил Итернир.
25,5

Огромный пустой зал. Высокие стрельчатые окна. В торцевой части зала невысокий помост. Прямо на досках помоста играет маленький мальчик. Новой игрушкой. Ползает по полу, тихо что-то себе бормочет под нос. Маленький плащик до пояса густо-зеленого цвета спутывает движения.
Это интересная игрушка. Если смотреть снизу, то она – тоненькая лестница, длинная-длинная. А если смотреть сверху, то она – большие площадки соединенные тоненькой нитью лесенки. На площадках растут маленькие трава, деревья. А еще если положить ладошку на площадку, то можно почувствовать, что она теплая. Маленькая забавная лесенка.
  - А настоящая она какая? - звонко зовет он человека, сидящего на краю помоста.
  Человек закутан до пят в плотный плащ, цвета ночи, густые волосы, спускающиеся до плеч, схвачены серебряным обручем, такой же обруч, но гораздо тоньше красуется среди вы-бившихся прядей мальчика.
  - Такая же, как и эта, - улыбается человек.
  - А она где?
  - Ты узнаешь. Если захочешь узнать.
  - У тебя все ответы, какие-то неправильные. Ты не хочешь отвечать? Почему ты не отвечаешь?
  - Потому что большинство вопросов пустые…
  - Почему?
  - …как и большинство ответов, - растворяется голос человека в тишине зала.
- Скажи, братик, - не унимается мальчик - а зачем ты их делаешь?
- Игрушки? – поднимает бровь человек, нежно и ласково.
- Ага, - кивает мальчик, - всякие эти забавные игрушки. Они зачем?
Человек задумчиво глядит перед собой.
- Братья говорят все это для смертных, а раз так, то  – зря, - звенит голос мальчика, - зачем? Скажи! Смертные они же все равно смертные. Ведь так? Только не говори непонятно!
- Я хочу, - тяжело отвечает в пустоту человек, - чтобы они поняли.
- Что? – перебирается мальчик к нему на колени, - что поняли?
- Хоть что-нибудь поняли, - грустно и тихо отвечает человек.
Мальчик затихает, устраиваясь поудобнее. Взор человека затуманен раздумьями.
- Ну, - стряхивает он тяжелую пелену, веселея, - как там Герка?
- Герка женится к четвертому дню, - вздыхает мальчик, - ему можно – он уже большой. Мы теперь постоянно на полигонах. Я сегодня играл в Синем мире, мы всегда там вместе, я нашел, что, если долго идти в Жарком мире к солнцу, то попадешь в Синий. Но он так и не пришел.
- Он смертен, - спокойно отвечает человек.
- Но почему я еще не вырос? – почти вскрикивает мальчик, - сколько я еще буду ма-леньким?
- Долго... – пристально смотрит в глаза человек и на дне его темно-синих, почти чер-ных глаз блестит радость, - еще долго, но это хорошо. Очень хорошо, что ты взрослеешь дольше смертных и дольше своих братьев.
- Почему? – удивлением и обидой горят серо-зеленые глаза мальчика.
- Ты дольше будешь видеть... - отвечает человек и в зале снова становится пусто и одиноко.
Мальчик немного сидит, думает, наморщив лоб, вслушивается в пыльную тишину, по-том взмахивает рукой и снова начинает играть. Один.
26

Земля осталась внизу в разрывах облаков. Облаков, ставших далекими. Сквозь беле-сую пелену была видна далекая земля. Она уже не просто отдалилась, она выгибалась краем горизонта вверх, словно огромная чаша. И все внизу стало совсем незначительным и нере-альным. Лишь грязно-светлое пятно столицы еще можно было отыскать далеко внизу, ос-тальные же селения растворились среди горошин лесов и полей.
Остались внизу и три дня, проведенные в диком лесу, чтобы восстановить силы, отня-тые иллюзией. Нога Итернира пошла на поправку. Ригг каждый день подолгу возился с ней, и к исходу третьего дня рана подсохла и не так болела.
Перед встречей с богами выстирали обветшавшую одежду и все, кроме принца и Кры-на побрились.
Они больше не ходили в призрачный сад, как бы этого ни хотелось.  Исцарапанные, в разодранной одежде, прошли по лесу, оставляя клочья силы на черных колючках, но не вер-нулись в иллюзию.
Хуже всего было то, что они остались без снаряжения и запасов. Крын с Риггом, ко-нечно умудрились сделать мешки для еды и воды из шкурок маленьких зверьков, что бил Ригг, но плащи и сменная одежда были утеряны. И они с ужасом ожидали холода переходов между ступенями.
И тот не замедлил явиться. Не было ветра. И не было снега. Воздух стал сухой и про-зрачный. И от этого было еще хуже. Кожа моментально высохла и потрескалась. Корка на спекшихся губах то и дело надламывалась, и на языке чувствовалась кровь.
Во рту пересохло, и силы уходили с каждым выдохом. Тяжелее всего приходилось Итерниру, ковыляющему на одной ноге. Ступени становились все уже и круче, и он боялся, что «ходилка» скользнет по гладкому камню Лестницы, и он рухнет вниз, увлекая за собой привязанных к нему спутников.
Шли медленно, стремительно уставая, а Лестница все сужалась.
Сначала занемели руки. Дыхание уже не могло растопить их холода. И было страшно, что это – навсегда. Что уже никогда пальцы не будут слушаться. Что они здесь замерзнут не в силах повернуть вниз.
Лучше всего держались Ригг и Ланс, чьи кожаные куртки пострадали меньше, чем одежда остальных. Но и их доставал холод.
Воды не было в воздухе совсем. Даже изморозь не оседала на нежном пуху над верх-ней губой принца.
Но они упорно шли. Чувствуя, как немеют и перестают слушаться ноги.
Болели глаза. От холода и оттого, что вода уходила из тела. Оставив узкую щелку, они смотрели лишь под ноги, превозмогая боль от ослепительного сияния Лестницы.
Плыли круги перед глазами, затуманивая взор, и ноги шли сами по себе. Никто не за-думывался о том, куда и зачем. Не думали даже о том, что нужно дойти.
Шли, потому, что не могли стоять. Потому, что дорога - это жизнь. И дорога казалась вечностью.
  Времени не было, как не было мыслей. Не было дня и ночи, как не было цели. Веч-ность теряла смысл. Расстояние теряло смысл. В этом мире не было смысла, он был в стороне от него. Мир не нуждался в смысле.
И цели.
Была Лестница, и по ней шли.

Тепло было наслаждением и пыткой. Они лежали, распластавшись на ломкой корке бурой земли, несущей тепло. И даже не могли потерять сознания, хотя не было сил видеть мир вокруг. И это длилось так долго, как они этого хотели.
Когда проснулись, солнце стояло уже высоко. Облака и ветер остались внизу, и здесь небо было чистым, а воздух светел и прозрачен.
Кругом простиралась бурая, плоская как стол, покрытая истресканной коркой такыра равнина.
Ничего, кроме бурой земли и синего неба.
И Лестницы вниз за спиной.
- Нет, - мотнул головой Итернир, оглядевшись, - С меня хватит!
- Что с тобой? – удивленно повернулся к нему принц.
- Это что же, - ответил тот, - опять все снова? Идти неизвестно куда, потом опять вверх, и мерзнуть. Ради чего?
- Не серчай, - тихо попросил Ригг.
- Нет! – выкрикнул тот, распаляясь, - Ради чего все это? И когда закончится?! Сколько еще?!! – рвался крик в зенит, - зачем?
Ланс шевельнулся, переводя взгляд с картины вокруг на беснующегося Итернира, и тихо, но четко проронил:
- Ради чего ты шел сюда?
Тот стих на мгновение, задумавшись.
- А что может стоить таких мучений? Поймите, все, что мы узнаем о том, что дальше каждый раз неверно. Мы все время ошибаемся. Поймите, то, что будет в конце, не зависит от нашего желания! Оно может оказаться совсем не таким, как мы ожидали! Мы даже не можем этого вообразить! А вы не думали, что она может оказаться вообще бесконечной?!
- Это как же... – прогудел Крын.
- А вот так, - повернувшись к нему, развел руками Итернир, - бесконечной и все. Сколько ни иди, никогда не дойдешь, потому, что конца нет. Не задумано!!!
- Так это... – озадаченно поглядел Крын, - так того... не бывает вовсе. Вот.
- А кто его знает, как оно бывает? – уже тише ответил Итернир, - не могу я больше. Сил моих нет. Да и нога...
- Ничего, - положил руку на плечо Ригг, - дойдем. Дойдем. Обязательно. Как же ина-че?

Солнце начало клониться к закату, а унынию однообразной равнины все не было кон-ца. Тянулась кругом бурая земля, и все так же хрустела под ногами иссохшая корка.
Солнцу оставалось до кромки горизонта пять ладоней, когда Ригг остановился, напря-женно вслушиваясь.
- Ты что? – удивленно наткнулся на него Итернир.
Тот отмахнул рукой, требуя тишины.
Все остановились, пытаясь услышать. С шорохом упало несколько песчинок в часах Времени, и Ланс неохотно перехватил копье наперевес.
А спустя несколько мгновений и остальные услышали нестройный гул. Даже не гул, а множественный шорох.
- Что это? – вытягивая меч из ножен, спросил Кан-Тун.
Никто не успел ответить, как кромка горизонта со всех сторон, неровной каймой окра-силась в еще более бурый цвет, чем земля.
- Бежим! – взвизгнул Итернир, дернувшись в сторону.
Он суетливо вывернул «ходилку» и, споткнувшись о нее, упал.
- Надо идти, - сосредоточенно проговорил принц, пока Крын помогал Итерниру вста-вать, - может быть, и пройдем.
Они торопливо зашагали дальше, увлекая слабо сопротивляющегося Итернира на-встречу нарастающей бурой массе.
Та все близилась, распадаясь на отдельные ручейки и потоки, пока не удалось разгля-деть, что вся она состоит из множества тел.
Крысы.
В холке ростом с колено человека. С клыками как у собак.
Настолько злобные, что когда две из них случайно задевали друг друга, то лилась кровь. И раненых тут же добивали остальные.
- Это конец! – истошно закричал Итернир, - надо бежать!!!
- Поздно, - уронил Ланс.
- Я иду назад, - решительно повернул Итернир, и суетливо заковылял прочь.
- Стой! – резко выкрикнул принц, - назад пути нет. Пойдем.
Он обхватил его рукой, хотя тот отчаянно вырывался.
- Я не хочу погибать на этой проклятой богами Лестнице! Отпусти! Я вернусь до-мой!!!
- Лестница убьет тебя, если ты повернешь! - крикнул в лицо Кан-Тун, - потому, что ты будешь один! Надо идти вперед. Давай, мы пробьемся.
И потащил его к остальным.
Прошли еще несколько шагов, и Ригг сдернул с плеча лук, мгновенно натягивая тети-ву. И только первые крысы подошли на  расстояние выстрела, как с гудением тетивы сорва-лась первая стрела. За ней вторая, третья. И каждая нашла цель.
Полсотни мертвых крыс. И копошащийся дерущийся вал над ними.
Прошли еще немного, но крысы бежали со всех сторон. Нестройными потоками ли-лись по бурой земле.
Едва спутники успели встать в круг, спиной к спине, как их захлестнула масса темно-бурых тел.
Крысы стремились убить. Взбегали по спинам сородичей и в отчаянном прыжке пыта-лись достать ненавистных людей. Их отшвыривала сталь, но новые все лезли вверх.
Копье Ланса быстро засело в одном из тел врага, и теперь он сеял смерть своим широ-ким мечом. И пока ни одна из крыс не смогла оставить на нем даже царапины.
Тонкий меч принца, только мешал, постоянно скрываясь под грудой тел, и вот в его руках лишь усыпанный драгоценными камнями кинжал.
Хуже всех приходилось Крыну, с топором, слишком тяжелым для легких и быстрых тел, его руки, грудь и ноги быстро покрылись кровоточащими царапинами.
Солнце спустилось на ладонь, а крысы все прибывали и прибывали. Под ногами стало скользко от крови, а перед спутниками громоздились звериные тела. Хотя охочие до крови живые крысы постоянно оттаскивали убитых, устраивая драки за каплю крови.
Этому не было конца.
- Ланс, - набравшись духу, выдохнул Кан-Тун, - нельзя стоять! Надо пробиваться!
И Ланс тяжело пошел вперед. Широкими, но удивительно точными ударами расчищая дорогу. За ним шли Крын, поддерживая Итернира, и Кан-Тун с Риггом, прикрывая спины.
Крысы, казалось, разъярились еще больше. Дико вереща, бросались в горло и вцепля-лись в ноги. Их было безысходно много.
Уже никто не мог посмотреть на солнце. И никто не мог говорить. Время, потраченное на слово, могло стоить жизни. Был лишь скользкий от крови эфес и бурая масса перед глаза-ми, стремительная, как сама жизнь. Была боль во множестве порезов и царапин и неровная земля под ногами.
Была усталость в руках, которых заставляли двигаться быстрее, чем они способны, и был страх не успеть ответить на очередной стремительный бросок. Промахнуться лишь один раз, а затем множество тел утащат тебя в бурую массу, где еще живого будут рвать на куски.
Никто не знал, как долго они шли. И в верную ли сторону. Нельзя было остановиться, нельзя было передохнуть.
Кругом были лишь тонкие клыки и острые когти.
И было лишь желание идти вперед. Не останавливаясь. Идти вместе, постоянно убивая тех, кто бросался на спину спутника.
И они далеко не сразу осознали, что под ногами уже молочно белые ступени.
А крысы все лезли вперед. Лезли, постоянно срываясь с края в бездну. Спутники мед-ленно отступали вверх, отбиваясь.
Пятились, постоянно боясь споткнуться, о ступени, становящиеся все выше. Лестница сужалась, и вот уже трое прикрывали Крына и Итернира от крыс, потом двое и, наконец, на-тиск яростного потока сдерживал один Ланс.
Они отступали все выше и выше, и Ригг порой сменял Ланса, а того сменял Крын или принц, но бурый поток не иссякал.
Но так не могло продолжаться вечно. Они устанут. Они всего лишь измотанные люди на пороге ночи.
- Идите! – прохрипел вдруг Ланс, - уходите.
- А как ты? – удивился принц.
- Меня никто не ждет!
Он яростным взглядом, утратившим бесстрастность, и ставшим вдруг при этом по-отечески теплым, резанул по глазам, и погрузился в омут боя.
Еще просил Ригг, говорил Крын, но ветеран оставался непреклонен.

Вчетвером шли вверх. И это было непривычно. Это было неправильно. Чтобы пройти вверх, впервые кто-то должен был остаться, и это противоречило тому, что, как им казалось, они поняли из уст Лестницы.
Идти было тяжело, осознавая цену этой ступени. Даже принцу, даже Итерниру.
Более других сокрушался Ригг, и постоянно порывался идти вниз, но постоянно одер-гивал твердый приказ Кан-Туна.
Они даже желали, чтобы пришел холод. Чтобы иссохла глотка.
Желали почувствовать, как немеют от холода, а не от усталости руки.
Но холод не пришел.
Даже ступени не стали такими же узкими и высокими, как обычно.
Они шли и шли.
Ночь давно окутала все непроглядной тьмой, лишь белел в сумерках звезд белый пер-ламутр Лестницы.
Усталость наваливалась тяжелым грузом. Слипались веки. В голове шумел ветер, и звенела пустота, но нельзя было присесть и отдохнуть. Лестница слишком узка.
Все шли и шли.
Ноги отказывались подниматься, и переход уже давно казался длиннее предыдущих.
Веревка, обвязывающая их, то и дело натягивалась, и остальные тревожно замирали.
Они уже не видели смысла ни в чем, просто шли и шли.
Долго и бесконечно.
Первым опустился на ступени Итернир. 
- Идите, - устало сказал он, - я догоню...
Он отмахнулся от вялой попытки Кан-Туна заставить его встать и остался сидеть, с Крыном, устроившимся рядом. А принц с Риггом продолжили путь.
_______

Они лежали у края бурой равнины теряющейся в бесконечности впереди, справа и слева. Только позади блистали неземной белизной ступени Лестницы.
  - Ну все, родной, - проговорил парень в камуфляже, - дальше идти нельзя.
  - Я пойду, - ответил второй, - все равно пойду. Ты можешь оставаться...
  - Ты про эту часть Объекта что-нибудь знаешь?
  - Да откуда? Вся информация закрыта кем-нибудь из ваших, если не безопасниками, то военными, если не ними, то силовиками. И у всех автоматы наготове, - парень в очках пе-ревернулся на живот и неровно встал на четвереньки.
  - Не кипятись, - махнул рукой собеседник, - там крысы. Их невероятно много. Только на танке можно пройти. А если на вертолете пробовать, то никогда до ступеней наверх не до-летишь. Вот ступишь на этот такыр драный, и через сколько-то шагов этих тварей здесь бу-дет... да, ровно до хрена и будет!
  - Я все равно пойду, - повторил парень в очках и встал.
  - Ты ж на ногах не держишься! На что рассчитываешь?! 
  - Может, на чудо, но мы столько прошли... – он вяло пошел вперед.
  - А может и верно, - без прежней прыти поднялся на ноги парень в камуфляже, - разве это жизнь? В гробу я видал такую жизнь.
  Прошли совсем немного, как в воздухе зашумел вертолет. Он неспешно приземлился, заглушил мотор, с обеих сторон распахнулись дверцы, и вышли люди. Двое в строгих костю-мах и четверо автоматчиков. Встали, ожидая.
  Когда спутники подошли, автоматчики четко разошлись полукругом.
  Парень в камуфляже шевельнул плечом, сбрасывая автомат в руки, дернул затвором.
  - Оставайся за спиной и не высовывайся, - приказал своему спутнику в очках.
  Тот послушно шагнул за его спину.
- Ну? – спросил прилетевших парень в камуфляже.
- Вы отозваны, рядовой, - заявил один из двоих в штатском, и добавил для парня в оч-ках, - прошу вас пройти в вертолет, вы полетите с нами.
  - Он пойдет дальше, - мрачно ответил парень в камуфляже.
  Парень в очках все так же стоял за его спиной, опустив голову.
  - Рядовой, сдайте оружие и идите к вертолету, - вступил второй в штатском, - по при-бытии подадите рапорт во все три  службы.
  - Я к вам не приписан, - не сводил глаз с противников парень в камуфляже.
  - К нам все приписаны, - пробормотал  в сторону первый в штатском.
  - Это глупо, рядовой, - добавил второй, - расстрел вам обоим пока не грозит.
- Отвали, - заявил парень в камуфляже, и сказал спутнику, - иди, родной.
  - Я один не пойду.
  - Пойдешь.
  Он встал, расставив ноги и твердо смотря в лицо первому противнику.
- Не делайте глупостей, рядовой, - повторил второй в штатском.
  Парень в камуфляже не ответил. Не отвел взгляда. И не убрал пальца с курка.
  - Иди, - повторил он.
  Парень в очках повел головой по сторонам и, шатнувшись, сделал шаг в сторону. И только сейчас заметил, что со всех сторон равнина скрылась под сплошной массой бурых тел...
_______

Открыв глаза, Итернир с удивлением понял, что еще жив, что выплыл из забытья все еще сидящим на ровных ступенях. А чуть выше мирно сопел, свесив голову на грудь, Крын.
Но он удивился еще больше, увидев несколькими ступенями вверх исступленно ша-гающих Кан-Туна и Ригга, шатавшихся от усталости.
Странно они шли, пугающе странно. Вот ставят ногу на ступень, опираются и подни-маются на ступень выше. Между Итерниром и ними все так же остается пять ступеней. Еще шаг и вновь лишь пять ступеней. И так снова и снова.
- Эй! – слабым голосом позвал он.
Те, вздрогнув, обернулись, тяжело переводя дух.
- Вы же ушли вверх? - недоуменно спросил он.
Принц с ужасом поглядел дурными глазами, потом повернулся и вновь пошел вверх. Следом развернулся и Ригг.
Сделав несколько шагов, они обернулись.
Пять ступеней.
Не больше.
Как бы это ни было неприятно.
- Зачем, боги? – безнадежно спросил Ригг, подняв голову вверх, потом оглянулся на-зад и просветлел, - Ланс...
Снизу, шатаясь, медленно поднимался Ланс. Потеряв меч и один из кинжалов, покры-тый сетью царапин, и коркой крови, в изорванной в клочья одежде, медленно брел вверх.
И спутники действительно рады были его видеть. Одуревшие от усталости и искрен-ней радости.
Он ничего не рассказал, хотя глубина его глаз была гораздо теплее, чем обычно.
Все вместе попытались идти вверх, но отмеченная размазанной кровью ступень, на которой отдыхал Крын, была все так же на пять ступеней вниз.
Все было безнадежно. Весь путь. С самого низа. Они ошибались.
Боги не желали, чтобы они шли наверх.
Не помня себя от усталости, опустились на матовые ступени.
Лишь принц все брел и брел вверх, пытаясь отойти хотя бы на шесть ступеней.
Тщетно.
Он уже опустился на колени, цепляясь руками за края ступеней.
Тщетно.
Исступленно полз вверх. Неся мысль о том, что должен добраться до вершины. Дол-жен побывать там. Должен увидеть богов и все им сказать.
Тщетно.
Он упорно цеплялся за каждую ступень, потеряв надежду и, думая лишь, что должен дойти ради своих спутников.
Тщетно.
Многое еще он думал, не думая одновременно, поскольку одуряла усталость и бес-смысленность похода против воли богов, но все полз вверх. Цепляясь окровавленными паль-цами за ступени, оскальзываясь. И не боясь сорваться.
Для него уже не было узких ступеней, и бездны кругом. Ничего не было. Даже про ус-талость забыл. Он шел вверх.
- Он поднимается! – закричал Ригг, бросаясь к нему, - глядите, поднимается!
Он помог встать Кан-Туну и там, где не мог сидеть один, нашлось место для двоих.
Подошли Ланс и Итернир с Крыном, и всем хватило места на узкой ступени.
Ушла усталость. Идти было легко и даже приятно. Ушло все, кроме пути вверх.
И только тогда они смогли оглянуться.
Небо стало бездонным. Снизу казалось, что небо – твердь.
Здесь небо не имело границ и дна. Ушла голубизна, и небо стало синим. Не туманно-голубым, как внизу, а прозрачно-синим. Черным к зениту.
Глубоко внизу горбилась земля, вздуваясь огромным куполом. Они шли вверх, и с ка-ждым шагом раздавался горизонт, с каждым шагом земля внизу становилась все круглее.
Отсюда открывались такие бескрайние морские просторы, какие не виделись никогда даже в самых смелых мечтах. А столько земли, сколько было видно, они никогда не могли себе представить. Здесь, наверху становилось понятно, что ничтожны и нелепы дворцы и са-мые великие столицы мира, что великие империи прошлого и настоящего не могли сравнить-ся в тщетных своих потугах даже с долей того, что они видели сейчас. Под ногами в разрывах облаков голубым титаном висела в пустоте планета.
Они шли вверх, над головами небо все темнело. Появились звезды, несмотря на сияющее солнце. А купол земли перечеркнула размытая тень – граница дня и ночи. В той по-ловине, что подставляла свой покатый бок солнцу, небо светлело над самой кромкой земли, растекаясь голубой дымкой над облаками. Зато край той половины, что была в тени, тонул в непроглядном мраке, и только звезды робко выглядывали из-за бока планеты.
Они шли вверх, а небо над головами все темнело. Ушел синий цвет и разлился чер-ный. И было понятно, что это и не цвет вовсе, а полное его отсутствие.  И уже не было неба, была бесконечность. Темная, с россыпями блистающих, словно иглы, и мерцающих, словно далекие окна, звезд. Вечная и великая бесконечность.
И они увидели, что Лестница заканчивается в нескольких шагах впереди. И пошли вперед.
Хотя знали, что нет на небе рая, это иллюзия. Хотя знали, что нет богов, это слабость смертных. Хотя знали, что нет и самого неба, есть бесконечность.
Лестница закончилась маленькой, скругленной у дальнего края площадкой. Исцарапанные, в изорванной одежде, заросшие щетиной, они стояли, прижавшись друг к другу, и долго не могли ничего сказать. Все было просто и понятно.
Они стояли на крохотной площадке над огромным миром у порога бесконечной все-ленной.
Ланс неохотно разлепил губы, и сорвавшиеся слова тут же растворились в пустоте:
- В этом мире нет никого, кроме нас...
Эпилог

Над ними блистала холодными звездами бесконечность космоса, а под ногами горбилась родная планета, укутанная дымкой атмосферы.
- Такого не бывает, - потрясенно пробормотал встрепанный парень, поправляя рукой, заросшей жестким рыжим волосом, разбитые очки.
Позади него сухо хмыкнул парень в камуфляже, потирая застарелый синяк над скулой...