Распечатал. Вышло 38 страниц. Читал внимательно, и начальное расположение к автору и повести постепенно переходило в насмешливую неприязнь. Первый стишок про стрелка-мальчугана растрогал, стало тепло, но на другом полюсе - истерический бред друга автора, набранный, как мне явственно представилось, одной рукой - другой при этом он держал шпильку в бытовой розетке, трясся в ажитации.
Я понимаю, чем такой текст может понравиться завсегдатаям Прозы.ру. Среди эзотЭричческих, надуманных вещиц и рассказов, написанных лишь потому, что авторы их - писатели, и, следовательно, должны писать, повесть такого отметившегося по многим жизненным статьям человечища, конечно же, выделяется. Он бродил по миру, полной грудью глотал морозный воздух Севера, рвал в клочья сермяжную ткань Бытия (см.послесловие) - образы сильного человека на голой земле множатся до бесконечности.
Хочется, хочется соприкоснуться с настоящестью, посмотреть в глазенки прибитого капканом песца за секунду до того, как сломают ему шею, проводить взглядом подстреленного оленя, догоняемого для нанесения coup de grace, умилиться лубочной брутальности соседа-зимовщика, неистового и по детски наивного, как и весь наш великий народ. Хочется?
Мне - нет.
Я знаком по жизни с типажами, подобными Сарлыку, строителями своих биографий. Есть (был?) у меня друг, грузин, из опасно буйного "афганца" превратившийся в московского журналиста. На курсе он был основным newsmaker"ом. После выпуска, бывало, встречаются уже подзабывающие друг друга люди, в студенческие годы не очень-то дружившие - мало общего. Пытаются найти тему для приличного случаю, хотя бы минут на 15 разговора. После 2-3-х фальшстартов одновременно нащупывают золотую жилу - А ты знаешь? Гоча…ляляля! - -Да ты что?!! А вот я про него слышал..!- Так и минут двадцать пообщаться вполне запросто.
Годы столичной жизни парня измельчили, и не раз я становлюсь свидетелем его мазохического имиджмейкерства. Выглядит это так. Заходит потрындить часов в пол-девятого вечера. Угощаемся пельмешками, пивко льем. Он украдкой поглядывает на часы. 21 00, 21 30, 22 00…и т.д. Наконец - 00 45. Набирает номер.
- А…здраствуй…Боря…А, блин…разбудил? Извини, брат…Да…ты же знаешь - я на время не смотрю…у меня жизнь такая…э-э…да ты знаешь! Прости брат…Вот…жизнь такая… Трудно, брат. - Пельмень - в горло. Туда же - пиво. Взгляд в мою сторону.
Мог позвонить в 21 00? Мог. Но утренняя просьба о ссуде могла остаться без понимания. А так - Боря проникнется.
- Ладно, спать давай. - Лезу в шкаф за простыней.
- Нэ надо, Саша… - Ложиться дрыхнуть в и так уж несвежей одежде.
Утром. - Душ, брат?
- А…нэ надо…-
Идет на работу с трагическим лицом, прокисший, с запахом. Рядом - я, упитанный, намытый, дезодорированный. Вечер провели вместе в одной квартире, в одних условиях.
Долго я все это расписываю, но, кажется, трюки эти важны для понимания людей Сарлыковского склада.
Полукровка-еврей, по какой-то причине взрощенный в одном из вариантов православной веры, человек без контекста, советский итээр, решивший "приобщиться к буйству стихий" и "поучаствовать в вечной и безжалостной мистерии жизни." Или что-то вроде этого. Плюс - неизбежное наполеонство невысокого человека.
Я почти всего Шаламова читал, и когда его зеки воюют с Севером и с человеком, мучаются от цинги, гангрены и еще много чего, в это нельзя не верить, нельзя не сочувствовать. Их бросили в эту трагедию, они в ней оказались по воле Истории и своей судьбы.
Читал и авторов, отправившихся на Север для постижения и отображения. Первый, кто на ум приходит - любимый мною до сих пор Рокуэлл Кент. Его "Курс North by Northwest", "Дневник приключений в диком краю", "Плаванье к югу от Магелланова пролива", могу и сейчас перечитывать - отличная проза, юмор, человечность, авторские иллюстрации - превосходны. И когда он называет свою автобиографию "It"s me, o Lord!", это не кажется напыщенным позерством. Уже за одни иллюстрации к "Моби Дику" можно и не такие формулировки принять.
А вот зачем на всю эту гангрену-ледяное безмолвие-фурункулез подписался итээр из г.Горького? Сам он говорит об этом туманно - не догадаешься. В послесловии друг тоже ничего не проясняет - образ мчащегося по континентам быка с обваренными кислотой яйцами мало пригоден для уяснения событийности Аркадьиной жизни.
Мниться мне, что мучения были организованы Сарлыком самому себе, вполне добровольно, из щемящего сознанья - Life is elsewhere! Вот и мечется он, защемленный этим сознанием, по миру, оставляя за собой хлипкие вехи "три раза чуть не попал в Книгу Гиннеса", "чуть не зарезали", " Чуть не сидел в тюрьме (год условно)", "чуть не умер". На хрена все эти "марафоны спиной вперед"?
Все мог бы объяснить и оправдать интересный, самобытный текст. Иначе, для чего все эти лихорадочные самопроявления?
Текст, уж простите, показался мне вполне убогим. Персонажей - 4-5, из них лишь двое - основные. Детинушка Хижняк опротивел своей лубочностью уже с третьего появления, хождение полу-интеллигента "в народ" с целью "выявления типажей" набили оскомину уж века полтора назад. Все предсказуемо от а до я - то как зверь Хижняк завоет, то заплачет как дитя. И еще, я знаю магическое словосочетание, озвучив которое, человек, фактически, говорит, просто я ясно - "Я - мудак!" Сочетание это - "екарный бабай". В тексте оно встречается раз десять.
"Поэтическая напоенность" - беспомощна, но не умильно-беспомощна, а просто скудна и убога. Итээр на лоне природы, человек без корней жмет из себя на страницу "былинность". Помню
, читал Федора Клычкова - неимоверно самобытный автор из крестьян. Его герои - такие же крестьяне - сидят в окопах Первой мировой, вокруг - стихии, в голове, в речах - русский фольклор такой красоты и изобилия, что просто озадачивает - неужели его столько? Откуда?! То, что мы знаем сейчас - даже не вершина айсберга, а кучка сникерсных оберток на макушке Эвереста. Есть квази-сказочная придумка про НЛО, после пролета которого являются герою мертвяки, но это такие неинтересные, высосанные из обмороженного пальца на ноге, гонки! Предваряющие главы стихи - любительщина, кружковство.
Большая часть текста состоит из конкретных, зевотно детальных описаний брожений по местности. "Я шел в конец путика на 22(именно 22)километра, и вдруг нога моя подвернулась чуть ниже колена - пальца на два ниже, и я упал на левый бок(именно левый), покатился по твердому насту на 3(именно 3) метра, и оказался в ложбине метров в 5(именно в 5) глубиной. Ветер был не совсем сильный, но и не слабый. Доносился звук волчьего воя, то слабеющий, то крепнущий…" И так - страницами! Подробно - на какой бок упал, сколько катился, фактура снега, сила звука, напор ветра. Тоска. Тоска для любого, наползавшегося в подростковом возрасте по далеким пустошам вместе с джеклондоновыми героями. Да, понятно, трудности выживания, суровая природа. Но… Литература здесь причем?
Помните мысль из всем известного эссе Камю - смертельно уставший человек не в состоянии эстетизировать свои шатания по трудной местности. Для этого необходим избыток сил. На себе это испытал - бродил по Кавказу, ел с пастухами, купался в высокогорных озерах, где середину дна видно до малейшего камешка, а сверху висит облако - ровно по контуру, гонял змей камнями, пил из ручьев, но романтизировать сил не было - после первого перевала ноги в кровь разбил, каждое утро - все заново. Рюкзак тяжеленный. В первые дни к ночи валились с ног и засыпали с трудом - от переутомления. В речки падали, а там на глубине по калено - уже сносит. Весело, когда в снеговой зоне, устав ногами шевелить, садишься и катишься вниз, вдруг прямо впереди - камень, тормозишь ледорубом, меняешь курс, и снова вниз. Ни о каких красотах у костра не говорили - хотя вокруг их было от земли до неба.
Сарлык не дал время своим воспоминаниям настояться, получить градус - так все и вылил, натужный пот и жижу из сорванных мозолей. Хотел напиток свой "крепить" стихами, но… Не то качество!
Хотите "поиграть в Сарлыка"? Вот краткая инструкция:
1) Не мойтесь дней пять.
2) Если есть чирьи, нарывы - расчешите, намажьте чем-нибудь едким.
3) Жарким летом наденьте тулуп или шубу.
4) Стопу правой ноги привяжите к колену левой. Или наоборот - это не так важно.
5) Одну из рук завяжите за спиной, чтобы она тут же затекла и ныла немилосердно.
6) Завяжите один глаз плотной повязкой, а другой - полупрозрачной.
7) В ворот тулупа в неудобном месте зашейте некую сумму денег.
8) Отправляйтесь пешком через весь город. При скованности конечностей и ограниченности зрения, вы будете дуреть от жары, падать, разбивать голову,колени и локти, зализывать свою кровь.
9) Подробно все запоминайте. Какого вкуса кровь из локтя, сколько метров вы ползли от универмага до скамейки, чтобы снова встать на ногу, насколько шершав и раскален при этом асфальт, насколько грязен. Как непонятливы и жестоки люди. Как органичны и истинно народны некоторые из встретившихся вам бомжей.
10) Терпите голод и жажду. В конце пути, у лотка с сосисками, вырывайте зубами из ворота туго зашитые в нем деньги. Рукою пользоваться нельзя! Купите сосиску и подробно запомните, какое впечатление на вас, изголодавшегося, она окажет.
11) Страшно захочется пить. Пить нельзя! И не смотрите на фонтанчик у остановки. Напьетесь дома. Желательно - из пробитого для этой цели унитазного бачка.
12) Той же струйкой слегка обмойтесь и сидите всю ночь, затыкая течь пальцем, а левой рукой (если вы - правша, иначе - другой) пишите царапающим обломком карандаша свои впечатления дня. Особый упор - на преодоление, на неимоверную усталость, на обильные, достоверные подробности. В ответ на вопрос о цели мероприятия укоризненно посмотрите на собеседника, отвернитесь и негромко всхлипните - эх, где уж вам?!
Рекомендуется всем итээрам, технарям из провинциальных городов, желающим соприкоснуться с "пьянящей жестокостью бытия", а в результате страданий превратиться из пописывающих в Писателей.
Знаете, для меня главный символ, Аркадия Сарлыка характеризующий - именно этот пресловутый "марафон спиной вперед", что-то тяжкое, многотрудное, непонятно зачем, совершенно искусственно усложненное, и ,якобы, дающее право на гордое сознание своей "непохожести". Вот только непохожесть разная бывает. Эта - муторная какая-то, надуманная.
Послесловие отдельного разговора заслуживает. Ничего более истерично-идиотского давно уж не читал. Уважаемых мною рецензентов удивляет - отчего вдруг такой "жизненный", прекрасный текст, кончается месивом, которое читать неловко, так и хочется взгляд отвести. Поцититрую: " В последний год века он брел по шумным, грохочущим, грязным, забитым
толпой и машинами улицам. Случайно вышел к памятнику Пушкина на
Тверской, в день рождения поэта.
Последние, недобитые почитатели русского гения.
- Клеветникам России!.. - сдавило грудь парня с изувеченным шрамами и
ожогами лицом. Плечи солдата-ветерана чеченской кровосмесительной
битвы вздрагивают. Он пытается раскоряченной ладонью нашарить в
душном угарном московском воздухе черный постамент памятника. Он
ищет, как спасение, мраморное тело лохматого задиры Пушкина.
Мертвый Пушкин, отравленный высокооктановым воздухом Тверской,
искоса, щурясь, сочувственно поглядывает на искалеченного солдата, на
стайку старушек - божьих одуванчиков с сафьяновыми томиками в
пергаментных руках.
- Нет, весь я не умру!.. И гордый внук славян... Тунгус...
Он вглядывается с надоевшего ему пьедестала в бредущего к нему
яка-монголоида с пропыленной, жесткой взгорбленной спиной.
- Спаси Россию, Пушкин! - хрипит Сарлык.
Пушкин затравленно молчит. Глаза его потухли."
Комментировать не можется. Полный ****ец!
От одного памятника ошпаренный бык несется к другому. К Статуе Свободы на сей раз. Читаем "
В респектабельной Америке его посадили в тюрьму. К наркоманам и
убийцам. За самооборону. Трое негров пытались унизить его, нищего
странника, вымогали последний доллар. Полоснули стеклорезом по зубам.
Он рассвирипел, кинул одного из них со ступенек метро. Его судили за
нанесение увечья гражданину США.
- Вы обидели великую свободную страну! Эй вы, кто вы там - русский,
монгол, еврей со старообрядческим крестом на шее? Или живите у нас - в
тюрьме, или - вон из Штатов!..
Статуя Свободы, полая железная женщина с бесполой грудью опустила
вялые веки, и насмешка клятвопреступницы тронула ее холодные
металлические губы..."
Ребята, ну что вы гоните? Как временный житель Нью-Йорка уверяю - попиннаться со schwartzer"ами приходиться хоть раз в жизни любому незачмыренному белому мужчине из не-элитного района. Повода для патетики - нет. Деталь повседневности. Тут еще идиотская, нелепая деталь - "по зубам стеклорезом".
А если б его в Митино грабанули, в Бирюлево? "И набрякли чугунные веки церетелиевого Петра - Ты зачем в стольный град подался, паскуда калмыцкая, жидовин половинный! Ужо тебе!!!- Так гнала чванливая Москва, обожравшаяся плодами всей России, пасынка своего, к мачехиной груди припасть стремящегося. Да сосец ее обильный обернулся вонючей резиной милицейской дубинки - Ужо тебе!!!" Похоже? Такие гонки можно десятками мастырить.
Нагнали, наорали, всяких событий с географией перечислили, в два слоя подробной рекламы текст уложили, поэтическими прокладками снабдили, а не трогает, не убеждает.
Вижу в тексте человека, который и поссать ходит с речью, вроде - " Во-от, Мать-Природа, обратно в тебя изливаю то, что ты, сыну своему недостойному, в плоть его бренную влить дала, дабы силушка в нем не угасла, жизнь не остановилась, словно скакун, в удали к обрыву подлетевший…" И тэдэ. И тэпэ.
Уверен - кто-то увидит в этом тексте, в этом авторе что-то гораздо более "корневое", сильное, подлинное. Я - не могу. Шняга все это, имхо.