Якоб Крейтцфельд.Изя Иванов.
Эпилог романа “ЗВЕЗДЫ”.
"Уехать и жить, или остаться и умереть.."
(Шекспир, "Ромео и Джульетта")
Ненавижу. Презираю. Почему они не понимают собственной, такой несовершенной неполноценности? Как они способны так жить? Неужто им не гадко быть такими? Вопросы, вопросы... Кто даст ответ на них, уж точно не я. Хотя мог бы, но зачем, ведь все равно никто ничего не поймет.
Помню, одна из них была рыженькой. “Привет”, - сказала она, протягивая мне чашку кофе в придорожной закусочной. Мой Лексус был весь в пыли и выглядел слишком неопрятно как снаружи, так и внутри. Никогда бы не стал заходить в эту забегаловку, если не тот паренек, что перебежал мне дорогу. Пришлось нажать на тормоза и вылезти из машины. Я славно размялся, потрепав хорошенько уши этого малолетнего дебила. Зайдя вымыть руки, перепачканные от контакта с его грязными вонючими волосами, я решил, что чашка кофе не помешает. “Совсем не помешает”, - думал я, глядя, как разморенный жарой таракан ползет по полу к луже пива возле небритого толстяка.
Пахло блевотиной и еще каким-то запахом, явно местного происхождения. Грязная стойка со следами затушенных сигарет выглядела отвратительно, но мне было не привыкать к изыскам провинциальной жизни.
“Кофе”, - сказал я в пустоту. Эта рыженькая мило болтала по телефону со своим невидимым мне, но от этого не менее мешающим моим пусть и кратковременным, но желаниям, приятелем. Минут пять понаблюдав глупую ухмылку на ее простеньком, хотя и довольно миловидном лице, я достал монету и шлепнул ее о стойку бара. Это произвело хороший эффект. Бородатый тип за столом у окна перестал жевать вчерашний кусок мяса и смачно рыгнул. Рыженькая оторвалась от трубки и взглянула на меня.
“Кофе”, - повторил я и еще раз внимательно посмотрел на нее. Ничего особенного, бывает и похуже. Чего я только не насмотрелся за все это время, многое из увиденного слилось в один тошнотворный образ и прочно засело в мозгу. В первый момент я подумал, что она швырнет мне чашку прямо в лицо. Это было бы славно и совсем в духе этого шикарного заведения. Но внезапно эта рыжая дрянь улыбнулась.
“Привет”, - сказала она. “Привет”, - ответил я ей и взял протянутую чашку. Мутная жидкость была похожа на кофе только ценой.
“Откуда вы?” - рыжая явно скучала без собеседника.
“Издалека”, - ответил я и отхлебнул глоток предложенной мне бурды. Я не хотел знать, что она там сварила вместо кофе, и вкус меня мало интересовал. Но правила приличия требовали ответной реплики.
“Хороший кофе”, - сказал я и отхлебнул еще.
Рыжая оживилась. “Надолго вы к нам”, - не отставала она.
“Не знаю”, - я повернулся к ней и улыбнулся в ответ, стараясь не смотреть в ее пустые глаза. Улыбка вышла слабой и натянутой, но похоже она этого не заметила.
“Говорят, хорошие комнаты в отеле на главной улице”, - рыжая явно не хотела упускать возможность поговорить и заодно провернуть выгодное дельце. - “Там хозяйка - моя тетя. Могу проводить вас.”
“Спасибо”. Я поставил кофе на стойку. Мне было все равно, где останавливаться. Какая разница, где спать.
“Я заканчиваю через десять минут” - рыжая оживилась и смотрела на меня уже как лиса на добычу. “Я - Элен.” И она протянула мне руку.
“Валентин” - я пожал ее влажную ладонь и подумал, что руки опять придется мыть.
“До города пять минут” - щебетала рыжая Элен, снимая фартук со свежими пятнами и вешая его в старый скрипящий шкаф. “А там мы сразу окажемся на главной улице”.
“Спасибо” - еще раз сказал я и посмотрел на улицу. Грязная собака обнюхивала колесо моей машины, намереваясь справить свою нужду прямо на него. Шерсть клоками весела у нее на боках. “Скоро сдохнет” - лениво подумал я, глядя, как желтая струя льется на колесо. Мне было плевать на это. Колесо было со стороны пассажирского места.
Внезапно оживился толстяк. Нечаянно наступив на таракана, от встал и тоже повернулся к окну. “А ведь Джек обделал твою машину, приятель” - радостно сказал он мне и полез пальцем в нос. - “Обделал - мало не покажется”. - Толстяк достал козявку и вытер палец о свой засаленный свитер.
Я кивнул ему и вышел наружу. Ветер уныло гнал пыль по дороге. Умиротворенный Джек сидел у машины и ковырялся зубами в своей шкуре. Я подошел к нему и, неторопливо размахнувшись, врезал грязной твари в бок ногой. Собака заскулила и поплелась прочь.
Элен вышла из кафе в коротком платье и туфлях на босу ногу. Подойдя к машине, она сама открыла дверь и залезла внутрь. Поклонники явно не баловали ее своим вниманием.
Я сел на свое место и повернул ключ в замке зажигания. Мотор ровно заработал.
“Поехали” - сказал я просто от того, что надо было что-то сказать.
Ехать действительно пришлось недолго. Мы остановились на главной площади городка с населением в триста-четыреста человек. Одуревшие от солнца и безделья местные обитатели лениво таращились на незнакомую машину.
Тетя Элен оказалась женщиной необьятных размеров. “Сколько надо было сожрать еды, чтобы так раздуться” - подумал я равнодушно, взяв протянутый ключ.
“Тринадцатая комната” – неприязненно и со скрытым торжеством эта старая гадкая гора жира махнула рукой в направлении лестницы. “На первом этаже по коридору налево”.
Элен явно с чувством выполненного долга смотрела на меня. - “Надеюсь, вам понравится”.
Мне было все равно. Я поблагодарил ее и просто так спросил, что она делает вечером.
Лицо Элен расплылось в улыбке – “Мы с другом идем в бар, вот здесь, прямо напротив” - зачастила она, тыча пальцем в серое здание на другом конце площади. “Приходите тоже туда часов в девять, будет ужасно весело”. “Ужасно”, – еще раз повторила она, глупо улыбаясь.
“Приду”, – пообещал я и стал подниматься по лестнице.
“Увидимся”, – крикнула мне рыжая, выходя на улицу.
“Увидимся”, – машинально подумал я, перешагнув через скрипящую ступеньку.
Номер был совершенно обычным. Грязного цвета обои прекрасно гармонировали с мятыми занавесками и явно несвежим постельным бельем. Жирная муха ползала по стеклу, и я просто убил ее.
Не внимая ботинок и пиджака, я растянулся на кровати и стал вспоминать, что мне нужно в этом городишке и куда я поеду дальше. Ехать оставалось совсем немного.
В половине девятого я встал и подошел к окну. Бар напротив светился огнями и звучал как плохо смазанная музыкальная шкатулка. Очередь возле дверей выглядела мрачно и нерадостно. Похоже, это было единственное место развлечений на всю округу.
Выйдя из гостиницы, я вдохнул местный воздух. Пахло нечистотами и человеческим потом. Да, еще чем-то еще, искусственным и потому почти приятным.
Когда я подошел к бару, очередь стала еще больше. Не обращая внимания на взгляды и выкрики толпы, я протиснулся ко входу. Толстый охранник оказался тем самым небритым жирнягой из закусочной. Узнав, он радостно ухнул и похлопал меня по плечу. “Проходи” – он подтолкнул меня к двери. “А здорово ты Джека” – толстяк был весь в воспоминаниях.
Я тоже хлопнул его по плечу и вошел. Стоявшие в очереди что-то кричали и ненавидяще смотрели мне вслед. Мне было плевать на все это.
Внутри было накурено и шумно. На сцене девушка с недоразвитым выражением лица пела старую песенку, кажется что-то из репертуара Джеки Флауэр. За стойкой бара местное население накачивалось виски и пивом. На маленькой площадке топтались пары, мешая друг другу.
Я сел за свободный столик.
Официантка появилась неожиданно быстро.
“Что вам, мистер?”. Похоже, ей было плевать на меня, мои желания и вообще на все происходящее. Белая нитка тампакса, выбившаяся из-под коротких, очень коротких шортов, ясно указывала на переживаемые девушкой проблемы. В этих проблемах не было места для меня.
“Мескаль” – я улыбнулся ей и получил в ответ вялую полуулыбку.
“Текилу?” –уточнила она, старательно расписывая каракулями блокнот.
“Двойную”. – Мне было все равно что пить.
Она ушла и долго не возвращалась. Я повернулся лицом с сцене и стал наблюдать за саксофонистом справа от певицы. Я уже видел таких юнцов, которым мало порошка и они начинают колоть в себя всякую гадость. Этот парень напомнил мне вонючую собаку возле закусочной. “Сдохнет” – вяло подумал я и взял орешек из вазочки на столе.
Элен не было видно.
Наконец официантка принесла текилу в грязном, заляпанном чужими пальцами стакане. Я не стал пить все сразу. Терпеть не могу спиртное, но эти грязные животные вокруг считают любого, кто не пьет вместе с ними, чужаком.
Певичка перестала петь и сошла со сцены. Бармен налил ей стакан виски чуть ли не с верхом. Она уселась своим тощим задом на стул и начала пить спиртное маленькими глотками. “Шлюха” – равнодушно отметил я, увидев, как профессионально приподняла она подол юбки, обнажив бледную ляжку. Какой-то мужик в рубашке с закатанными рукавами уселся рядом с ней и облапил ее за талию. Певичка развязано засмеялась.
Происходящее вокруг казалось мне малоинтересным. Но идти все равно было некуда, и до утра оставалось еще очень много времени.
Наконец я заметил Элен. Она была с каким-то парнем, одного возраста и интеллектуального уровня с ней. Его дебильное лицо выражало глубокие чувства и искреннюю симпатию к бутылке пива, стоящей перед ним.
Я помахал Элен рукой. Она заметила меня и улыбнулась. Я тоже попытался улыбнуться ей в ответ, но не смог. Ее приятель был поглощен своей бутылкой, и Элен присела за мой столик.
“Как вы устроились?” – ей явно хотелось поболтать.
“Спасибо. Чудесная комната, даже с душем” – я усмехнулся про себя, вспомнив санузел в своей комнате.
“Да, тетя делает ремонт каждые пять лет” - Элен горделиво вздернула носик. Очевидно, высокое положение тети было гордостью всей семьи. - “А мой отец работает на здешней фабрике”.
“Что за фабрика?” – я отхлебнул еще текилы и внутренне поморщился. Спиртное здесь было совершенно низкого качества.
“Химический завод” – Элен опять улыбнулась мне и начала рассказывать о фабрике, о своем отце и парне, который тоже там работал. Я делал вид, что слушаю, наблюдая за левым от стойки углом. Там две девушки ждали кавалеров на сегодняшнюю ночь. Одна была молодой и прыщавой, другая постарше и уже без прыщей. Девушки явно не знали, что им делать вдвоем, и с надеждой смотрели на входную дверь. На профессионалок они явно не тянули, да и заработать им бы много не удалось.
“А вы кем работаете” – Элен пыталась очаровать меня своей желтозубой улыбкой.
“У меня бизнес по продаже газонокосилок” - сказал я и назвал город, в котором никогда не был, и название которого увидел случайно год назад в каком-то путеводителе.
“Никогда там не была” – Элен огорченно посмотрела вокруг и оживилась – “Расскажите, вы же так много видели. А я вот никуда отсюда не выезжала еще”.
Я рассказал ей пару историй вроде тех, что печатают в низкопробных газетах. Элен пришла в восторг. Она уже смотрела на меня, как на пришельца из другого, прекрасного мира. - “А что вы делаете здесь?”
Дурацкий вопрос. Я посмотрел на Элен, перед тем как ответить. Она сидела, вытаращив на меня глаза, и во взгляде ее я видел надежду. Я догадывался, на что она надеялась.
“Я здесь на одну ночь, завтра мне надо в столицу штата” – я с удовольствием наблюдал, как надежда умирает в ее взгляде. Люблю это глупое выражение лица, когда в расчете на правильный ответ задается неправильный вопрос. Нет, не люблю. Это не эмоция. Просто мне это приятно.
“Хороший город” – я опять вернул ей хорошее расположение духа, а себе дал время просто помолчать, пока она рассказывала мне, что нового в этом поганом городишке, как мэр разводит розы возле своего дома и почему старый Глен до сих пор не выбросил свой старый шкаф. “Там он нашел любовника своей жены” – глупо хихикнула она и продолжала рассказывать о здешнем мэре – большом любителе роз и хризантем.
Мне было ровным счетом наплевать на этот город, мэра, Глена и саму Элен, но предстоял еще долгий вечер, а я не хотел сидеть в своем номере, слушая звуки спускаемого унитаза за стеной и наблюдая полет мотыльков вокруг старого абажура.
Наконец Элен выдохлась. Ей потребовалось на местные сплетни полчаса, и я мысленно отдал должное ее краткости. Многим не хватало и часа-двух.
Ее парень уговорил уже седьмую бутылку пива и три раза сходил в туалет. Наконец он перешел на виски и окончательно забыл о том, с кем он сюда пришел и зачем.
Мы с Элен вышли на крыльцо. Очереди уже не было, видимо все, кто не попал в бар, пили у себя дома то же самое, но за меньшие деньги. На небе сияли звезды.
Я обожаю звезды. Я их боготворю. Звезды. На них я могу смотреть всегда, я могу ласкать их взглядом, могу назвать каждую по имени. Не тем дурацким именем, которые здесь дают этим лучистым сокровищам, а настоящим, которое знаю только я.
Элен прижалась ко мне, и я ощутил запах дешевых духов, смешанный с запахом человеческого пота.
“Как красиво” – она подняла вверх глаза и уставилась на звезды. Наверное, так же она смотрела на бургеры в своей забегаловке. “Как красиво” – повторила она и еще сильнее прижалась ко мне. Что могла понять она, глупая самка, в звездах. Что она могла ощутить, кроме вида растянутого американского флага.
“Звезды” - я просто подумал вслух – “Звезды…”. Для нее это было просто слово, просто еще одно слово, как котлета или стул. Если бы я мог ненавидеть, я бы ненавидел ее.
На следующее утро я убил ее в своем номере, и разрезал ее тело на куски. Завернув в целлофан, я положил груду из мяса и костей в шкаф и уехал, заплатив жирной хозяйке за несьеденный завтрак. Меня искали, но не нашли. Меня никогда не находят.
Звезды ждут меня. А я здесь, среди этой серой, покрывающей нас тошноты, жду света моих звезд. Я подставляю кожу под их ласкающие лучи, я тону в их холодном свете, я ощущаю их даже днем, когда жалкая желтая тарелка с близкого расстояния наполняет эту унылую землю своим пошлым светом. И я вырвусь отсюда. Я придвигаюсь к ним все ближе с каждым днем. Шаг за шагом. И когда я уйду к ним, то я действительно уйду.