Глава вторая.
"Виртуальные битвы" - это такая компьютерная игра.
Я получил её в подарок от Сёмочки Марголина, бывшего моего однокашника, а с позапрошлого года и до минувшего воскресенья - господина советника мэра по контактам с населением... То есть, это был не подарок, а премия за участие в предвыборной кампании. Специально для команды мэра и по личной просьбе Сёмочки Марголина я изваял и отладил программу "Электорат", посредством которой власть имущая банда могла отслеживать свой рейтинг и корректировать агитационное воздействие. Мэр был в восторге от нашей затеи. Он верил в компьютеризацию больше, чем в Господа Бога и в свой обозлённый народ.
В воскресенье, когда избиратели бросили в урны свои голоса, новая религия обнаружила свою катастрофическую несостоятельность. И, честное слово, программа тут ни при чём. Программа хорошая. Лично мне она предсказывала поражение мэра с вероятностью 98,4 процента. Но истинно верующий способен увидеть только то, что он хочет увидеть, а не то, что покажет ему дисплей.
Однако же, Бог с ними со всеми - и с господином бывшим мэром, и с его бандой. Для меня было важно только одно: весь мой гонорар, вкупе с "Виртуальными битвами" сверх оговоренного, был мне торжественно вручён ещё за неделю до выборов.
В комплекте из пяти компакт-дисков содержалась подробная информация о нескольких десятках наиболее значительных сражений в истории человечества, - начиная от гибели Трои и кончая "Бурей в пустыне". Любую битву можно было заново прокрутить на дисплее и, вводя в игру всевозможные случайные факторы, попытаться изменить результат, зафиксированный в истории.
Это было жутко увлекательно.
Прежде всего я спас Трою, наслав на Кассандру неостановимую икотку, - чтобы не каркала и не угнетала моральный дух осаждённых. После этого никакие деревянные кони ахейцам не помогли. Защитники Трои выследили и вырезали хитроумных диверсантов, когда те уже готовились открыть ворота.
Имена Гедеона и Паттона мне мало что говорили, и название Геттисберг тоже. Эти операции я всего лишь просмотрел, не пытаясь вмешиваться в события.
Зато в Куликовскую битву я влез основательно и надолго. Её исторический результат оказался на диво стабильным. Я мог разбить орду и меньшей кровью, и большей - но НЕ разбить её мне не удалось ни разу. Бушевали покорные мне стихии. Грызлись рассоренные мною князья. Запаздывал по моей прихоти запасной полк. Преуспевали вражьи лазутчики, коим я потакал... Всё было втуне: снова и снова Дмитрий Донской побеждал. Вывести из игры его самого тоже не получалось: княжьи гридники были верны своему господину и преотменно бдительны.
Столь же НЕ подверженными воле провидения оказались Бородинское сражение, битва на Курской Дуге и Ледовое побоище. Но и посодействовать полку Игореву на реке Каяле я тоже не смог: солнечное затмение - это вам не Кассандра, его так просто не удалишь с глаз долой, а боевой дух оно гнетёт куда как эффективнее.
Зато я отыгрался на Бонапарте и наголову разбил его под Аустерлицем. Для этого оказалось достаточно наслать жестокую мигрень на Александра Первого, дабы на день-другой избавить профессионалов от его августейшей и некомпетентной опеки.
При штурме Перекопа я задействовал набор случайных факторов, предложенный в романе Василия Аксёнова "Остров Крым". Автор оказался прав, Перекоп устоял, но... В общем, Красная Армия всё равно пыталась форсировать гнилой Сиваш (на сей раз полноводный), и наблюдать это было больно и жутко. Почти по Пушкину: "Всех утопить!"
Больше я не обращался к отечественной истории.
Разумеется, в игру были заложены кое-какие ограничения. Я обнаружил это на третий или четвёртый день, нащупывая слабые места в тактике наступательных и осадных операций римской армии. Так, в конце Иудейской войны я спровоцировал мятеж в заморских легионах Веспасиана, потопив корабль с казной и задержав тем самым выплату жалованья наёмникам. Но вот доставить по воздуху тонны продовольствия в осаждённый Иерусалим я так и не сумел: подобные попытки программа надёжно блокировала. Тит жестоко подавил мятеж, казнив каждого десятого легионера, после чего взял город и разрушил храм - всего лишь неделей позже исторической даты.
Вскоре правила игры стали мне в тягость.
"Играть в историю, не выходя из рамок исторических реалий - это, конечно, правильно и полезно. Это дисциплинирует ум и раздвигает горизонты познаний. Но..." - примерно так я размышлял, тщетно маневрируя неуклюжими пентаремами Антония в виду мыса Акций в 31 году до нашей эры.
Влюбленный полководец бросил всё на произвол судьбы и Октавиана, умчав на флагманском корабле вслед за своей Клеопатрой. Обезглавленный флот египтян беспорядочно удирал, с кораблей противника летели горящие стрелы. Через пару часов герой-любовник разберётся со своей бабой, но флота у него уже не будет. А спустя год, в Александрии, у него останется всего два легиона, - и даже им он не сумеет выплатить жалованье, поскольку золота в древних гробницах окажется не так уж и много.
Вся надежда - на флот, на то, что он сейчас и здесь продержится до возвращения безумца. Но я не видел ни малейшей возможности протянуть эти пару часов - разве что торпедировать триремы Октавиана или поставить на их пути минное заграждение. Китайцы уже, наверное, изобрели порох, но путь от Китая до Средиземного моря весьма не близок. К тому же, Китай - совсем в другой директории, которую я не только не успел инициировать, но даже не распаковал. Для моего дряхлого "пентюха" с четырьмя гигами игра оказалась великоватой...
Чёрт бы их драл, все эти блокировки!
Когда была подожжена последняя галера и флот мятежного триумвира снова перестал существовать, я, наконец, решился. И решение моё было таким: либо я действительно лучший программист в этом городе - либо я стану уныло изучать военную историю вместо того, чтобы со вкусом развлекаться! Главное - не разрушить массивы информации, а связки и заслонки между ними я расположу по-своему.
Потратив почти двое суток на перемену правил игры, я снова ринулся на помощь Антонию. Увы, единственная победа, одержанная нами над Октавианом, оказалась пирровой. После этого я напрочь отказался от экспериментов с ядерным оружием в античных войнах.
Антоний был обречён.
Две быстроходные галеры, оснащённые пороховыми петардами, спасли ему флот, но сухопутные войска всё равно его предали, переметнулись к Октавиану, который платил регулярно, полновесными серебряными денариями. Я предоставил Антонию золото инков, награбленное конкистадором Писарро через пятнадцать веков. Внезапное богатство подвигло деморализованную солдатню на несвоевременную пьянку. Наутро они хрипло приветствовали Антония: "Аве, император!" - но сражаться были не в состоянии. Тогда я вооружил гвардейскую центурию автоматами Калашникова и придал ей двух инструкторов из группы "Альфа", только что взявшей дворец Амина.
Бой был яростным и поначалу победоносным. Один из шести легионов Октавиана (варвары-наёмники из Дакии) был обращён в бегство, остальные потеряли до четверти личного состава. Но через двадцать минут рожки автоматов были пусты, и гвардейцы Антония остались при своих мечах. Предавать узурпатора было поздно, бежать некуда, пощады от врагов они теперь не ждали. "Альфовцы" вынесли Антония из сечи, похожей на бойню, и он, как обычно, зарезался на ступенях дворца египетской царицы.
Он был обречён.
Он был любовник и воин, а Венера и Виктория очень редко ладят в этом мире. Если хочешь служить обеим богиням - ставь им алтари как можно дальше один от другого...
В субботу мой душевный покой был нарушен визитом Элоизы Борисовны, бывшей моей благоверной.
Ключ у неё был - один из той дюжины дубликатов, которую я изготовил и раздал сразу, как только мы с нею разошлись и разъехались. Но, прежде чем открыть дверь и войти, она всё-таки нажала кнопку звонка. А войдя, кокетливо осведомилась:
- Не помешаю?
- Нет! - рявкнул я, чудом удержав на краю пропасти семнадцатого Ганнибалова слона (Шестнадцатого, навьюченного двумя миномётами с полным боекомплектом, я уронил, когда она позвонила). - Здравствуй, милая. Извини, я сейчас. Поищи что-нибудь в холодильнике.
Это у нас с нею такая игра. Точнее, у неё со мной. Она старательно делает вид, что боится застать меня наедине с дамой. На самом же деле ей просто нравится мешать мне, когда я наедине с моим компьютером. Следует отдать ей должное: она умеет это делать.
В ту субботу она припёрлась ко мне с идиотским вопросом: за кого я намерен завтра голосовать?
Я сказал, что за дядю Фёдора.
Лиза обиделась, потому что сначала не поняла. Потом поняла, но не до конца - и возмутилась.
- За господина Лимонова? - переспросила она с отвращением. - Разве он тоже выдвигал свою кандидатуру?
Я уронил в пропасть ещё одного слона, остановил игру и повернулся к ней.
С полгода тому назад Лиза разочаровалась в Лебеде и стала "зелёной". Как армейский газон. Нашего нефтяного генерала, Ф. И. Лимонова, она возненавидела из идеологических соображений. Чем ещё заняться разведённой, материально обеспеченной женщине, если не политикой? В её-то возрасте, я имею в виду. И с её внешностью...
- Как там наш курсант? - спросил я, надеясь уклониться от дискуссии. - Пишет?
- Звонил вчера, - сказала она. - Ты что, правда будешь за него голосовать?
- За Димку? Двумя руками. А куда он баллотируется?
- Не притворяйся! Ты прекрасно понимаешь, о ком я говорю. Неужели ты не видишь, куда он нас приведёт, этот твой дядя Фёдор?
- Вижу, - вздохнул я. - К пропасти. И тем не менее, мы дружно отдадим наши голоса ему, господину Лимонову. Все мы - и ты тоже. Кто бы ни уселся в кресло мэра, он рано или поздно будет плясать канкан под музыку дяди Фёдора, господина генерального директора Северо-Сибирской Нефтяной Компании. Ибо мы с тобой, Элоиза Борисовна, проживаем в городе нефтяников... Вопросы есть? Вопросов нет. Давай попьём кофе и поговорим о нашем курсанте. Как у него с финансами? Просил что-нибудь?
- Вот из-за таких, как ты, Селянин... - опять начала она.
- Да, - сказал я. - Да, да, да! Из-за таких, как я, мы все имеем то, что мы имеем: дядю Фёдора. А дядя Фёдор имеет всех нас - и таких, как я, и непохожих, и презревших грошевой уют... Ты бы всё-таки рассказала, как там Димка. Не женился ещё?
- Типун тебе на язык, Селянин! Ему и двадцати нет.
- А сколько было нам, когда мы совершили эту глупость? Или я запамятовал? Ну, да ладно... О чём он с тобой говорил? Привет хоть передавал?
- Передавал.
- Спасибо, милая.
- Между прочим, сначала он позвонил тебе.
- Не застал, наверное, - соврал я. - Жаль.
- Селянин, ты что, забываешь прослушивать автоответчик? И потом, что значит "не застал"? Мы в полночь разговаривали, у тебя свет горел!
- Да? Н-ну, значит, я в это время... - промямлил я.
- Что - ты - в это время?
Вот чёрт, подумал я. Примерно в это время, что-то около полуночи, мой Антоний зарезался в последний раз, и я ввязался во Вторую Пуническую... Нет, сначала я пытался провести персов к Фермопилам через ущелье, в котором засели триста спартанцев. С вертолётом прикрытия это оказалось слишком легко, а без вертолёта - безнадёжно, и тогда я переключился на Ганнибала... Ерунду мы затеяли с этими миномётами - растеряет он их вместе со слонами, да и не помогут они ему. Персы вон тоже с миномётом в ущелье совались - а толку?
- А? - спохватился я. - Ты что-то сказала?
- Я спросила: чем ты был занят?
Так прямо ей и скажи, чем я был занят. Съест без лука...
- Отлаживал одну программу, - сказал я. - Искал оптимальные решения.
- В каком мире ты существуешь, Селянин? - спросила она. - Почему тебе на всё наплевать? Родной сын звонит ему из такой дали, из Санкт-Петербурга - и натыкается на автоответчик! Ты хоть знаешь, сколько сейчас стоит минута разговора?
- Лиза, - сказал я. - Милая. Давай попьём кофе, а? У меня там в холодильнике яйца есть. И лук. И сухое молоко. И пиво, кажется, оставалось... Хочешь омлет?
- Омлет с пивом... - Она покивала, испепеляя меня взглядом. - Сиди уж, я сама сделаю. Не забудь послушать, что тебе сообщил сын. По-моему, у него проблемы, но я не поняла, какие. Мне он не стал говорить.
- Ну какие могут быть проблемы в девятнадцать лет? - пробормотал я. - В казарме-то.
- Надо полагать, мужские, - небрежно обронила она, удаляясь на кухню. - Не то, что у некоторых... - И уже оттуда добавила: - Подслушивать я, конечно, не стану. Надеюсь, ты мне расскажешь, в чём дело. Хотя бы в общих четах...
Не исключено, что у Димки действительно были проблемы. И не исключено, что действительно мужские, что бы ни значило это слово. Но я о Димкиных проблемах тоже почти ничего не узнал - кроме того очевидного факта, что их можно решить с помощью денег. Маме он просто постеснялся назвать сумму. А мне, кроме этой суммы, ничего не сообщил.
- Господи-боже-мой, зачем ему столько? - ахнула Элоиза. - Ты что-нибудь понимаешь?
- Что ж тут понимать? - я пожал плечами. - Большое дитя - большие траты... А что он сказал тебе?
- Ничего особенного. Что-то про столовую - макароны надоели, про новую форму.... Может, их посылают куда-то?
- Глупости! - заявил я. - Только не с третьего курса! Да и зачем бы ему там деньги, на всём готовом? Переверни омлет, его с двух сторон жарить надо.
- А сейчас он не на всём готовом?
- Город же рядом, Лиза! Столица. И макароны надоели.
- Все равно непонятно... - задумчиво сказала она. - Давай прикинем: что можно купить в Питере на эту сумму?
- Полмотоцикла, - предположил я. - Или подержанный мотоцикл. Или, скажем, два мопеда.
- Зачем ему полмотоцикла? - ужаснулась она.
- Да успокойся ты. Сядь. - Я открыл холодильник и достал две баночки пива. - Парню девятнадцать, новую форму дали, пофорсить охота перед девочкой - ан не на что. Ты вспомни меня двадцать лет назад!
- Я сейчас же в банк! - подхватилась она. - Ты не помнишь, банк по субботам работает?
- Не суетись, милая. Пей пиво. Опять ты лук пережарила. Всё-таки, омлет с луком - моё фирменное блюдо, а не твоё...
- Слушай, Селянин, если банк сегодня выходной, я до понедельника такие деньги не достану! Твой Марголин может тебе одолжить? До понедельника?
- Не суетись, - повторил я, открывая вторую баночку. - Я сам вышлю Димке платёжное поручение. Мне даже на почту идти не придётся, сделаю прямо отсюда. Только сначала поедим, ладно?
- Господи, ну сколько ты ему можешь выслать? А если Марголин откажет? Позвони ему сейчас, узнай, неужели трудно?
- Нет, милая, звонить Сёмочке я не стану. А Димке вышлю столько, сколько он просит. И даже немножко больше - на всякий случай. Он ведь наверняка поскромничал - весь в меня...
До неё наконец дошло.
- У тебя появились деньги, Селянин? - спросила она с неподдельным изумлением. - Откуда?
- От дяди Фёдора, - с удовольствием ответил я. - Точнее, от тех, кому приспичило плясать канкан под его музыку.
- Значит, ты... - она машинально отхлебнула пиво и скривилась. - Ты что - продался? Этому... - она опять скривилась и опять отхлебнула пиво.
- Ага, - кивнул я. - Продался. То есть, продал свой труд. И не "этому", а Сёмочке Марголину. Ты же сама предлагала обратиться к нему за помощью? Ну, так он нам уже помог!
Невооружённым глазом было видно, как чувство гражданского долга Элоизы Борисовны борется в ней с её же материнским чувством.
- Это грязные деньги, Селянин, - произнесла она наконец. Ей очень хотелось, чтобы я поубеждал её в обратном.
- Вы меня оскорбляете, Элоиза Борисовна, - вздохнул я. - Эти деньги я заработал честным и тяжким трудом. Они чисты.
- Отмыты, - уточнила она.
- Да. Но трудом. Моим. О процентах в банке и этого не скажешь.
- В том-то и дело, что твоими трудами, Селянин! - ("Проценты в банке" она пропустила мимо ушей.) - Этот... эти проходимцы... Ты знаешь, за чей счёт они финансируют свою предвыборную кампанию?
- Спасибо, Лиза, - сказал я. - Было очень вкусно. Приходи почаще... Да, а платёжное поручение я вышлю Диме сегодня же. Согласись: для "Гринписа" мои деньги - капля в море. Да и не отдам я их твоему "Гринпису" - по политическим мотивам. Могу я иметь свои политические мотивы?
- Бог тебе судья, Селянин, - вздохнула она. - А всё-таки, как хорошо, что мы развелись!
- Да, - согласился я. - Мы поступили мудро.
Она ушла, а я свалил посуду в мойку и передал платёжное поручение в Санкт-Петербург, на имя Дмитрия Аркадьевича Селянина. После этого у меня осталось на неделю очень скромной жизни - без пива.
Ах, дети, дети, куды ж мне вас дети? Когда мне ещё подвернётся такая славная халтурка?
Надеюсь, ему понадобился именно подержанный мотоцикл, а не подержанный пистолет Макарова. Но к запрошенной сумме я на всякий случай добавил стоимость двух обойм. Цены чёрного рынка в разных городах мне были хорошо известны, благодаря всё тому же модему.
Если парня по-настоящему прижгло - а в девятнадцать лет и в наше время это может случиться с каждым, - то деньги он и без меня достал бы. Зато по моей добавке он сразу поймет, что я о чём-то догадываюсь. Пусть, по крайней мере, лишний раз подумает, прежде чем...
Ну, а если я ошибся (дай-то Бог!) - пусть это будет ему на бензин. Для очень подержанного мотоцикла.