Посвящается О.К.
Юность и её цветение для меня не жизнь в полной мере, а лишь потск жизни, той, счастливой, о которой говорят старики и которой я никак не найду, и мне остаётся лишь уважительно-завистливо-зло смотреть на спокойную старость; но я не хочу стареть, мне не нужны болезни и ощущуние того, что ты лишь обуза, но тогда остаётся лишь смерть, ая боюсь смерти, потому что она ирреальна. Тгда я хотел бы быть вечно
ЮНЫМ.
В тот осенний день, похожий на все остальные, мы стобой - ты и я: в туманно-тихом дворике, занесённом первым снегом, я читаю стихи, твоя рука в моей; в воздухе тают, кружась, снежинки; зубовный скрежет, губы в губы, сплетение языков; змеёй ты прошептала то самое слово, и с тех пор оно перестало что-либо значить, оно не могло охватить нас,или же было столь огромно, что мы боялись его, не знаю, но с тех пор оно никогда не было более произнесено:
ЛЮБОВЬ.
А потом всё начало ломаться. Мои руки - покрасневшие, пошедшие трещинами, как мертвая земля, - это казалось мне проклятием, но лишь пришла зима.
Я не хочу уходить. Зачем рыться в себе угольными ночами, ускоряя шаги смерти? Мы заблудились по пути, и здесь я хотел бы остаться - навсегда. Мы старались не замечать, как всё вокруг меняется; я бился и кричал, уходил и возвращался; закрывая глаза, щурясь кошкой, ты целовала и улыбалась, заставляя меня сжигать за собой мосты.
Ветер гнал снег, сбивал с небес звёзды, и люди топтали их, будто не замечая; небо темнело от голубого к тёмно-серому, лучи солнца призрачно застывали в первом морозце, опавшие листья кружились смерчами. Твой детский голос дрожал и ты целовала, чтобы скрыть это, мне казалось, что ты всё время уходишь.
Если бы ты ушла, я бы только посмеялся, ничего другого мне и не осталось бы - закурив и закрыв глаза, подождав полсигареты, тихо улыбнулся бы терпкой, усталой улыбкой, закутавшись в сигаретный дым; незаметно смахну слёзы и веселей растяну в улыбке губы - ведь ничего нельзя изменить.
А потои ты ушла...