Комната

 Когда я родился, первое, что я увидел, было поч-ти то же самое, что и сейчас: огромная Комната с теряю-щимися во тьме далекими стенами, широкое, но вечно закрытое листами жести окно, и еще двери, за которыми таится некая странная сила - и защищающая, и караю-щая. Конечно, я не помню этого момента, но иного уви-деть я просто не мог.
Впоследствии я вырос, и тогда мои родители рас-сказали мне еще больше про нашу Комнату. Я до сих пор ужасаюсь их рассказу, не в силах поверить, что все это было на самом деле. И только из-за того, что я умру в страшных мучениях, если промолчу, я приведу их исто-рию полностью.
Когда-то давно, видимо, наша Комната представ-ляла собой обычную запущенную коммунальную кварти-ру. С потолка вечно лило. Пол проваливался. Из окна ду-ло. Женщины боялись рожать детей, а мужчины пили водку и дрались. Конечно, это было не единственное их времяпровождение, но, в целом, именно на это жалова-лись друг другу люди, попивая время от времени чай без сахара. И хотя эта ситуация никого не устраивала, поче-му-то никто ничего не предпринимал, пока энергичный и интеллектуальный полковник Надеждин не предложил сделать в квартире Великий Капитальный Ремонт. Эта идея вызвала всеобщий энтузиазм. Даже тетя Дуня, самый престарелый обитатель нашей Комнаты, не могла не при-соединиться к общим чаяниям.
Некоторые квартиранты, правда, не одобрили предложение полковника. Но Надеждин был не так прост: будучи сам астенического телосложения, он прибегал в таких случаях к услугам своих юных соратников Г. (ка-жется, Георгия) и Б. (кажется, Борислава), которые вели интеллектуальные беседы исключительно на дистанции вытянутого кулака. После недолгого общения с ними по-чему-то все становились горячими сторонниками Велико-го Ремонта и первыми хватались за инструменты в начале рабочего дня.
Полковник Надеждин лично взял в свои руки управление Великим Капитальным Ремонтом. Он развел воистину кипучую деятельность. По его предложению мужчинам было запрещено пить, курить и, особенно, не-цензурно выражаться, а женщинам разрешено рожать де-тей и запрещено болтать с соседками на кухне. Одно-временно двое дюжих ребят Г. (кажется, Георгий) и Б. (кажется, Борислав) были поставлены за дверь в качестве охраны со специальным приказом: "Никого не впускать и никого не выпускать". Надо сказать, что задачу эту они с честью выполняли до самой старости.
Постепенно в результате капитального ремонта были снесены все внутренние стены, семейное имущество обитателей Квартиры списано и объявлено коллективным, а всеобщей целью Комнаты стало создание Райского Сада посредством неопределенно долгого, но крайне целена-правленного Косметического Ремонта.
Это не могло не вселить законный оптимизм. Обитатели Комнаты обрели, наконец, долгожданную це-лостность и радость бытия. По всеобщему мнению, ярче всего это ощущение проявлялось, когда надо было, на-пример, принести мешок с бетоном или шпаклевать щели вокруг окна. Только проводя свой досуг в созидательном труде, люди получали удовольствие от жизни. Более того, Великий Косметический Ремонт как великий этап Ремон-та Капитального почитался ими за святую обязанность и цель. И как же могло быть иначе, если тем немногим не верящим в победу Великого Капитального Ремонта пре-доставлялось лишь одно право - право дискуссии один на один с юными силачами Г. (кажется, Георгием) и Б. (кажется, Бориславом). В общем, люди работали вполне дружно и сознательно, и полковник Надеждин искренне радовался за то, что все так хорошо получилось.
Впрочем, до победы Капитального Ремонта он не дожил. Ранним зимним утром полковника обнаружили скончавшимся от многолетней неизлечимой болезни.
Смерть полковника вызвала искреннюю скорбь. Сколько слез было пролито, сколько речей было сказано! И в самом деле, если бы не полковник, то кто бы разре-шил женщинам рожать детей, а мужчинам запретил бы пить? Благодарные обитатели Комнаты создали не одну сотню изображений полковника, записали все его изрече-ния, мысли и идеи и пообещали друг другу всегда рав-няться на деяния своего славного современника; при этом дюжие ребята Г. (кажется, Георгий) и Б. (кажется, Бори-слав), разумеется, не оставляли свой вечный пост и тихо наблюдали за порядком.
Вскоре по предложению некоего полковника Же-лезкина Комнате было присвоено название "Комната имени полковника Надеждина", а сами останки Надежди-на объявлены святыми мощами и выставлены для покло-нения в красном уголке Комнаты (т.е. кухне). Люди, ра-зумеется, благодаря этой инициативе стали верить ему как отцу и старались не думать о том, что юные герои Г. (ка-жется, Георгий) и Б. (кажется, Борислав) все чаще и чаще вытаскивают за дверь соседей для серьезного разговора, при чем почти никогда не приводят обратно. Немногие вернувшиеся рассказывали, что снаружи они ремонтиру-ют фасад здания и неловко отворачивались, чтобы никто не заметил их выражение лица.
При полковнике Железкине мужчинам было еще более строго запрещено пить, курить и нецензурно выра-жать свои мысли; строго запрещалось также чтение газет, употребление в пищу мяса и молочных продуктов; зато разрешалось сколько угодно заниматься Косметическим Ремонтом во внерабочее время будь то в Комнате, будь то за ее пределами (туда почему-то никто не хотел). Женщи-нам так же разрешалось рожать, но запрещалось воспиты-вать детей. Все без исключения были обязаны работать на Великих Стройках и Строительных Объектах. Вместо чая вечерами стали пить кипяченую воду.
Железкину тоже не удалось увидеть победу Ка-питального Ремонта, хоть он и приближал этот день изо всех сил. Через десять лет после воцарения его у власти он также умер от неизлечимой болезни. Злые языки гово-рили, что умер Железкин неспроста, но быстро одумались после того, как дюжие ребятки Г. (кажется, Георгий) и Б. (кажется, Борислав) сдуру чуть было не отправили на Косметический Ремонт фасада всех живущих в комнате врачей. Новый руководитель ремонта, полковник Хвощев, вовремя их остановил и пожурил, а чтобы обитатели Комнаты поверили ему до конца, вернул наиболее лояль-ных граждан с ремонта фасада и заявил, что Железкин хоть и был величайшим человеком современности, все ж таки придавал фасаду слишком большое значение.
При Хвощеве было разрешено нецензурно выра-жаться наедине с самим собой, есть кукурузу и читать некоторые газеты. Женщинам было разрешено воспиты-вать детей, но, желательно, не своих. Количество Строи-тельных Объектов было сведено к минимуму, зато работы там стало больше. Вместо воды снова вошел в моду чай, но сахар получали только самые ответственные работни-ки. После этих нововведений другой полковник, некто Безбрежный, объявил Хвощева сумасшедшим, снова за-претил употреблять кукурузу, читать газеты и нецензурно выражаться, а чтобы жителям Комнаты не было скучно, опять-таки увеличил число Строительных Объектов, не увлекаясь излишне, впрочем, фасадом и чай запретил на-всегда с сахаром или без оного.
Заслуженные герои Г. (кажется, Георгий) и Б. (кажется, Борислав) к тому времени уже устали от многих лет неусыпной заботы о жителях Комнаты и лениво не замечали мелких проявлений вольнодумства. Например, не так уж строго наказывались выпивающие, причем чис-ло их росло настолько стремительно, что с какого-то вре-мени Безбрежного стали ассоциировать с этакой Эпохой Запоя. Что же касается самого полковника, то он оказался значительно менее энергичным, нежели предшественни-ки, и проводил большую часть времени во сне; по мнению выживших после смерти полковника Железкина врачей, это способствовало увеличению продолжительности жиз-ни Безбрежного.
Так оно и вышло: полковник умер намного позже своих предшественников, но вряд ли что-либо успел понять, ибо и жил во сне, и умер, не проснувшись. Ходят, правда, слухи, что еще при жизни полковника Безбрежно-го разыгрались, якобы, среди прочих полковников споры: кто возглавит после кончины Безбрежного Великий Ре-монт? Впрочем, домыслам этим нет веры никакой, ибо после смерти Безбрежного состарившиеся от ожидания полковники сменяли друг друга ежегодно и дохли как мухи. Единственный молодой их них, некто полковник Горбатов, видимо, долго ждал своего часа, и когда умер последний престарелый полковник (некто Кучеренко), с удовольствием занял его место. Так закончилась всем на-доевшая Эпоха Запоя.
Полковнику Горбатову досталось тяжелое на-следство. Еще при Безбрежном ремонт, фактически, не велся, а в последние года его руководства начало рушится и то, что построили предшественники Безбрежного.
Особенно сильно пострадало окно. В общем-то, и раньше из него временами сильно дуло, из-за чего обита-тели Комнаты простужались и отправлялись лечиться на косметический ремонт фасада. При Безбрежном окно за-колотили жестью, из-за чего в Комнате установилась до-вольно комфортная темнота (в сумраке не так были за-метны мелкме недоделки ремонта); однако, даже из-за этого железного занавеса продолжало сильно дуть. Более того, некоторые несознательные граждане, жалуясь то на астму, то на духоту, сами нахально лезли к щелям между жестяными листами. Это, разумеется, приводило к тому, что заслуженные герои Г. (кажется, Георгий) и Б. (кажет-ся, Борислав) либо выбрасывали ренегатов в окно, либо отправляли их… в общем, понятно куда.
Оказавшись перед лицом стольких проблем, пол-ковник Горбатов растерялся. Сначала он разрешил едва ли не все, что запретили другие, но потом одумался и снова запретил хотя бы пить. Однако, поскольку еще раньше он разрешил читать газеты, люди уже знали о пользе пьянст-ва и прекращать пить не собирались. Тогда он решил за-претить читать газеты, а чтобы это звучало убедительней, совершил блестящее покушение на самого себя. В резуль-тате его не поняли и вскоре выгнали вовсе, а в руководи-тели ремонта за неимением полковников выбрали сначала престарелого героя Б. (кажется, Борислава), а когда он окончательно деградировал, более молодого и энергично-го Г. (кажется, Георгия). Они окончательно разрешили делать все, что душе угодно, и даже содрали жесть с окна. Именно при них впервые стали пить чай с сахаром, при-чем все.
Зачем мне потребовалась такая долгая прелюдия для, в общем-то, небольшого вывода? Отвечаю.
На самом деле, я и сам не знаю, зачем я все это написал. Меня переполняют великие и светлые чувства, потому что я впервые, как никогда, ощутил себя в самом средоточении подлинно Великой Эпохи.
Историю нашей Комнаты нельзя оценивать одно-значно. После переоценки наших ценностей нельзя отка-зываться от всех завоеваний Ремонта. Был выпрямлен потолок, немногие оставшиеся стены заклеены фотогра-фиями из "Огонька", а самое главное, что люди эпохи полковников всегда испытывали высокий эмоциональный подъем и подлинный энтузиазм (разумеется, те из них, кто не занимался ремонтом фасада здания). Поэтому нельзя голословно утверждать, что полковники управле-нием своим несли только зло. Многие из них были вполне честными людьми, и то, что некоторые жители Комнаты не вернулись со своих Строительных Объектов, имеет отношение не к нашим руководителям лично, а, скорее, к той жестокой эпохе, в которой произошло становление нашей великой Комнаты. К тому же нельзя забывать, что именно в Период Запоя был, наконец, подведен к завер-шению косметический ремонт фасада здания.
Теперь, к тому же, пришли совсем другие време-на. Если раньше полковники приходили и уходили сами по себе, то теперь мы имеем право выбирать своих руко-водителей. Правда, мы пока еще не имеем права их уво-лить, но кому придет в голову поднять руку на начальни-ка? Теперь у нас есть Г. (кажется, Георгий, но в дальней-шем для краткости Гэ)! И мы верим нашему великому Гэ, потому что только человек, столько лет стоявший за две-рью, может привести нашу Комнату к процветанию. И потому, несмотря ни на что, мы живем лучше и веселее, чем раньше: пьем, курим, нецензурно выражаемся, упот-ребляем не только кукурузу, но и чай с сахаром, а женщи-ны наши рожают детей и сами же их воспитывают.
Что еще сказать? Родившись в Эпоху Запоя, те-перь я возмужал достаточно для того, чтобы делать наше общее дело вместе с моими соквартирниками. Только ес-ли это раньше называлось Великим Капитальным Ремон-том, то теперь в наше цивилизованное время, когда мы можем спокойно смотреть в окно, не боясь ужасов желез-киновщины, мы говорим, что строим Новую Обновлен-ную Комнату. И когда под руководством нашего Гэ мы ее, наконец, достроим, я обязательно напишу более полные мемуары, и в них обязательно расскажу, в какое счастли-вое время мы жили, и как много сделал для этого наш ве-ликий Гэ.
9 июня 2000 года.