1. Пролог.
Одинокая старуха Мария Степановна сидела у окна и жадно впитывала все
происходившее в окнах противоположного дома. Гроза, бушующая за окном,
только разжигала ее любопытство. За долгие годы заточения в собственной
квартире она научилась распутывать сложные клубки человеческих отношений,
судя лишь по бледным теням за шторами. Весь ее мир был в этих окнах.
Обычно это были маленькие бытовые ссоры и обывательские романчики. Но
сегодня окно на пятом этаже подарил Марии Степановне нечто интересное.
Мощная фигура женщины темным пятном выделялась на зеленых занавесках.
Затем она несколько раз нервно прошлась вдоль окна. Один раз она даже
раздвинула зеленую ткань и выглянула во двор. Но усилившийся ливень
заставил ее отпрянуть в глубь квартиры. Затем неслышный звонок позвал ее к
двери. Две фигуры отражались теперь на бледно - зеленом фоне. Судя по
позам, они крупно поссорились, но инициатива явно была на стороне
женщины. То, что произошло дальше, поразило даже Марию Степановну, а она
повидала немало. Тень мужчины скользнула к женскому силуэту. Руки его
сомкнулись на шее несчастной. Воображение заставило уши Марии
Степановны услышать сдавленный крик. Дальше свет погас, видимо из-за
грозы. Экономная старуха никогда не включала свет, если в этом не было
особой необходимости. Через двадцать минут во вспышках уходящей грозы
она увидела мужчину, выходящего из подъезда. Он порывисто вышел
навстречу старику, который выскользнул из-за “гриба” песочницы. Больше на
улице никого не было и Мария Степановна поняла, что душитель и мужчина в
подъезде - одно лицо. Холод от ощущения пережитого только сейчас дошел до
седой головы пенсионерки. Она протянула, было, морщинистую руку к
телефону, но дальнейшее развитие событий приковало ее внимание к окну.
Мужчина со стариком расстались и быстро разошлись в разные стороны.
Другой мужчина вошел в подъезд, озираясь по сторонам. Небо уже очистилось
и только далекое громыхание напоминало о минувшем ненастье. Свет
включили снова и окно на пятом этаже высветило силуэт мужчины, который,
судя по всему, рылся в неглубоком ящике или шкатулке. Но мужчину, казалось,
не интересовала трагедия, которая разыгралась в комнате. Он перешел в
спальню, но там было темно как в преисподней. Затем свет погас и снова
темная тень скользнула из подъезда. Когда первые фонари зажглись на
сумрачных улицах, милицейские машины мчались к месту преступления,
освещая синими огнями темные дома...
Глава 1 - Наказание
До восхода солнца оставалось несколько минут, и ночной холод
промозглый и неприятный продирал меня до костей. В клочьях тумана силуэты
домов напоминали старинные замки. Целую ночь я грузил ящики и потому
мысль о постели достигла пика, превращаясь в навязчивый бред. Но вот я
достиг подъезда и события прошлой ночи вспыхнули в голове. Совесть
проснулась и принялась пожирать мой мозг, словно кусок мяса. Мысль о
возвращении в комнату, где висел труп убитого мной человека, жгла и
наполняла сознание горечью.
-Я убил ее, убил, убил, УБИЛ!!!!!!!! - никогда прежде не приходилось мне
кричать со сжатыми губами. Но я пересилил минутную слабость и поднялся на
свой до боли знакомый пятый этаж. Затем чьи-то сильные руки схватили и
повалили меня лицом в грязную плитку. Наручники на запястьях звякнули
беспощадным металлом.
Дальше события приняли совершенно фантастический оборот. Меня
обвинили в предумышленном убийстве собственной жены без корыстных
целей. Обилие улик было таким, что почерк дилетанта читался как на бумаге.
Отпечатки пальцев на бумагах, веревке, трупе - короче на всем. Прокурор
просто слюной изошелся от негодования, когда описывал меня в самых
кровавых тонах. Но когда взгляды наши пресекались, то он неизменно
отворачивался в другую сторону. Короче благодаря ему я получил пятнадцать
лет в одиночной камере нашей уютной городской тюрьме недалеко от
беспокойного моря . Один факт насторожил меня - они так и не нашли письма
от отца, что я неразумно оставил на столе. Через полгода в больнице скончался
мой отец. Мой горячо любимый отец ... Я метался по камере, как дикий зверь и
в иные моменты готов был разбить голову о неприступные стены. Три года мне
было дано , чтобы осмыслить и приспособится к заточению. В стенах камеры
неизвестный спрятал самодельную заточку, которую было элементарно найти
простым простукиванием. Удивительно, что ее не нашли при многочисленных
шмонах. Я почти смирился с утратой свободы и даже находил некое
удовлетворение, что несу ответственность за тяжелейшее преступление. Три
бесконечных года ... Но потом пришло письмо от неизвестной мне
пенсионерки. Она писала о том, что видела в ночь убийства, что в отделении
милиции не поверили ни одному ее слову. Что она измучена и хочет снять
передо мной великий грех с души. Дурная старуха ждала так долго... Этот
небольшой желтый листок бумаги, исписанный корявым старушечьим
почерком, сорвал пелену с моих глаз. Кому - то было нужно скрыть письмо
моего отца от глаз следователя. Я и мой отец кому-то здорово мешали. И
убийство Ирочки проложило дорогу чьим - то преступным замыслам. Я убил, я
трижды преступник, покусившийся на самое святое в этом мире, но был тот,
кто незримо дергал за некие нитки в моей судьбе. И он должен ответить мне на
все!
Глава 2. Побег.
Действовать я начал в тот же вечер. Остатки отвратительного тюремного
ужина нашли пристанище в замызганной параше. Лишь хлеб я спрятал в
старый матрац. Завтрак, обед и следующий ужин разделили его участь.
Дальнейшее развитие событий носило уже стихийный характер. Хронически
нетрезвый сантехник целый день возился у унитаза, вызывая тем жуткий мат у
вертухаев. Ведь они не имели права спускать с меня глаз. Вечером они ушли и
позволили мне исследовать место аварии. Тяжеленная стальная плита,
вделанная в цементный пол, теперь была здорово ослаблена, а крепежные
болты сантехник едва закрутил. Сверху плиту скрывал лишь слой непросохшей
известки. Бежать можно было только этой ночью и не позднее. На следующий
день начальник нашей маленькой провинциальной тюрьмы обходил все пять
камер и несомненно обнаружил бы ослабленную плиту. С замиранием сердца я
коснулся холодного металла. Плита издала пронзительный скрип, который,
несомненно, услышал весь город. Но болты вышли из прежней резьбы и
теплый воздух пахнул в лицо. Схватив хлеб и заточку, я бросился в темную
дыру...
Приземление было ужасным. Трубу канализации окружал довольно
широкий туннель, прорубленный или проточенный водой в известняке. Я упал
в огромную лужу, смердящую так, что у меня перехватило дыхание. Желудок
тут же вывернуло наизнанку. Ко всему нога горела как в огне и болезненные
пульсации били каждую ее клеточку. Но я неимоверным усилием поднялся и
заковылял к вероятному выходу, так быстро, как мог. Нога определенно была
повреждена и боль была такой, что нехорошие мысли о переломе омрачали
сознание. Но я шел и шел, волоча в зловонной жиже пылающую ногу. Через
час, а может и через два, я уткнулся лбом в холодную каменную стенку. Все,
тупик, конец ... Думать более связно я уже был не в состоянии. В ярости, на
какую только способен зажатый в угол человек, я ударил заточкой по рыхлому
белому монолиту. И он зашевелился! Я ударил еще. Грубая полоска стали,
обмотанная по блатному разноцветной изоляцией, погрузилась во влажный
камень по рукоятку. Огромный валун более крепкий, чем окружающие породы
шатался как больной зуб. Я надавил рукам, затем крепко приложил плечом.
Хотя теплая жидкость и растеклась по рассаженной руке, но камень резко
ввалился внутрь. На секунду валун замер и покатился вниз по наклонной
трещине, ужасающе громыхая. Слабый всплеск в чем-то густом завершил его
недолгое путешествие. Я влез в узкий разлом и начал медленно сползать по
влажной поверхности. Слабый призрачный свет и шум моря, который
пробивался сквозь каменные толщи, говорили о близости выхода на
поверхность. Но внезапно трещина резко пошла вниз и я рухнул вниз, в
неизвестность.
Падение завершилось в подземном озере с ледяной водой. Будь его глубина
чуть меньше, мой труп так бы и не нашли никогда. Но тогда я лишь искупался в
отвратительной холодной луже. Судьбе было угодно, чтобы я выплыл, нелепо
болтая поврежденной ногой. Но она же и кинула меня в этот склеп, откуда не
было выхода. Действительно, подземная пещера, с узким провалом на том
берегу, сложенная песчаником, завершенная озером на дне была достойным
концом моей поганой жизни. Я лег лицом на землю и глухо застонал. Лишь
тишина и ласковые, но дико холодные, волны отвечали моей боли. Набрав в
ладонь воду, я вымыл лицо. И тут, словно молния ударила в мой мозг!!!
ОТКУДА в подземном озере волны и соленая вода!!!! Озеро должно было
сообщаться с морем, а значит выход существовал. Может и трещина на дне
озера слишком узка, но такая смерть все же лучше, чем подыхать от голода и
бездействия. Действовать надо было быстро, пока мусора не начали поиски.
Минут десять я дышал глубоко и вдумчиво, готовясь к долгому и опасному
плаванью. Наконец я вступил в воду и резко нырнул. Мои руки быстро
нащупали дно. За все время, пока я плыл сквозь узкий разлом на дне, прошли,
казалось, годы. Содрогаясь от боли страха застрять в трещине навсегда, я полу
плыл - полу полз в разломе. И когда давление в легких уже грозило разомкнуть
плотно сжатые губы и заполнить внутренности губительной водой, я вынырнул
в море. От неожиданности я раскрыл рот и наглотался соленой влаги. Но тут
долгожданный берег замаячил перед моими глазами. Я вынырнул в метрах двух
от острых камней и одними руками начал подгребать к берегу. Неожиданно
волна ударила сзади и швырнула наземь. Кровавый туман поплыл перед
глазами....
Глава 3 Воскрешение и снова неволя
Я умер и попал в ад...
Ад - это безграничный океан боли.....
Он бушевал и яростный ветер носил клочья черных облаков безумия....
В этом океане меня носило и болтало, стремительно погружая на самое
сокровенное дно и вознося к багровым небесам....
В них горели два белесых солнца, не согревавших и не дававших света. Но
иногда на небе загорались голубые пятна и приятный голос звал меня ...
Но снова и снова океан крови топил меня в своей сути. Однажды солнца
распахнулись и стали моими глазами. Я лежал на белоснежно-чистой постели и
небо смотрело в распахнутое окно. Осень только вступила в свои права и все
вокруг дышало прошедшим летом. Я повернул голову к маленькой тумбочке.
На ней лежали новые очки в безупречной оправе. Рядом с ними лежала записка,
написанная мелким красивым почерком.
“ Я не знаю, как вас зовут, но вы мне очень нравитесь. Если вы встанете,
когда меня не будет, то наденьте эти очки. Они ваши, потому что я нашла
вас на пляже и при вас не было очков. А на переносице у вас красная полоска. Я
подумала, что трудно вам будет без очков. Костыль лежит под кроватью, но
ваша нога почти зажила и возможно он вам не понадобится. К счастью, вы ее
только вывихнули. Ее у вас было сотрясение мозга, но все, слава Богу, все
обошлось. Вы у меня уже три недели и в газетах написали, что вы умерли.
Никуда не уходите из дома до моего возвращения. Но если все же уйдете, то в
шкафу лежит справка о досрочном освобождении, деньги и теплые вещи.
Уезжайте на Север, там сейчас нужны люди и никто не станет вас искать и
проверять справку. Ее написал мой знакомый с юридического факультета. Но
я прошу вас дождаться меня. Ведь мы расстанемся навсегда, и я даже не
поговорю с вами. Вы много бредили без сознания, но это не то... Прошу вас!
Марина.
Прочитав записку, я откинулся на подушку. Письмо потрясло меня до
глубины души. Марина рисковала ради меня всем и моя жизнь теперь целиком
в ее руках. Я должен увидеть ее. Мысли о мести на время ушли из моего мозга,
но только на время ... Я уеду, но обязательно вернусь. Я перегнулся через
кровать и встал на обе ноги. Левая была абсолютно здорова, разве что стала
несколько короче правой. Преодолевая головокружение и слабость, я сделал
несколько хромающих шагов к двери. У меня получилось! Но тут входная
дверь скрипнула и двое человек вошли в комнату. Один из них держал в руке
крепко сжатый пистолет. Другой полный и нервный парень шел по паркету, как
по раскаленному железу. Внезапно седой мужчина встретился глазами со мной.
Ее просто передернуло от испуга. Но он быстро выхватил пистолет и направил
его мне на грудь. Студент при этом быстро ретировался.
- Не двигайся! У тебя нет шансов. На улице дежурит милиция. А теперь
отдай мне письмо. Оно должно быть у тебя.
- Я не понимаю о чем ты - мой язык едва шевелился от непривычки.
- Твой отец передал тебе схему поиска золоторудных месторождений по
ореолам развития неких растений. Он писал об этом перед убийством.
- Я ничего не знаю. Я даже не знаю кто вы.
- Это не имеет значения. Отдай мне работу отца или тебя арестуют. И на
этот раз пожизненно!
- Оно под кроватью.
- Достань его. Но так чтобы я видел, что ты делаешь.
Я нащупал костыль и крепко сжал его в руке.
- Шевелись!
- Вот оно! Я стремительно метнул костыль в его сторону. Мужчина упал на
пол, обливаясь кровью. Теперь мне оставалось только бежать. И бежать как
можно быстрее. Жаль, но Марину мне так и не увидеть. Я обязан ее всем. Я
ринулся к шкафу и начал лихорадочно рытья в его содержимом. Холодный пот
ручьем стекал по лбу. Наконец в нижнем ящике я обнаружил чемодан с
одеждой и справкой. Толстая пачка денег нашлась в хрустальной ладье.
Квартира находилась на втором этаже и это облегчало задачу. И только я
шагнул к балкону, как дверь отворилась и вошла Марина.
- Вы уже уходите? Но зачем так скоро?
Она была само совершенство. Безупречная фигура, волнующее молодое
тело и журчащий голос. Я именно так представлял себе идеал женской красоты,
когда думал о свободе в бессонные тюремные ночи. Волосы, подобные спелой
пшенице и глаза как небесная бирюза... И теперь моя мечта говорила со мной,
хмурясь при мысли о моем скором уходе.
- Меня нашли. Он и толстый студент с нервным голосом пришли сюда за
мной.
- Ой! Какой же он подлец, ну что ж уходите. Но должна поцеловать вас на
прощанье.
- Нет. Тогда я не смогу уйти. А это опасно, для вас в первую очередь.
В дверь забарабанили глухо и властно.
- Прощайте и будьте счастливы. Я вернусь - отдать долг. Сожалею, что не
могу остаться. Я сиганул за перила и побежал прочь. Два глухих выстрела
раздались за моей спиной. Но я бежал все быстрее, так быстро, как можно
бежать с изуродованной ногой. Ветер свистел в ушах и все пули мира не могли
догнать меня. Добежав до небольшого леска, я упал на мокрую траву. Погоня
вроде оторвалась, но свобода моя вновь была под угрозой. Немыслимыми
переулками и детскими площадками к вечеру я добрался до вокзала. Где и был
благополучно задержан по обвинению в нанесении тяжких телесных
повреждений и убийстве. Все это вкупе с побегом и прошлым преступлениями
вылилось в вышку. В высшую меру наказания - расстрел. Но в последний
расстрел милосердно заменили пожизненными исправительными работами на
золотых рудниках Якутии. И никто не понял почему я выл и рыдал как
безумный , когда мне сообщили о смерти Марины. Этот гад, в котором я
наконец узнал бывшего городского прокурора, все таки выстрелил. Скорее
всего он стрельнул случайно, но я виноват, что постыдно бежал не узнав от
него всей правды и не встав на пути этого чудовища. Это я убил Марину и нет
мне прощения. И все, что было странного и загадочного в моей судьбе ушло и
перестало волновать. Ведь я в жизни не слышал ничего о золоторудных
месторождениях и отец не говорил мне об этом. И только одно терзало и
сводило с ума. Но человек хуже скотины и я привык к этой невыносимой
душевной боли. Зимой того же года столыпинский вагон увез мое бренное тело
в морозный ад.
Романов Виктор. Сентябрь 1999 г.