Конец июня. Я отдыхаю на даче от тяжело прошедших школьных экзаменов. Наконец-то! Закончились! Свобода… независимость, хотя бы на три месяца – мне хватит. Только бы не надоедали и не раздражали, только бы не трогали. Весёлое лето, солнце, Москва-река, пьяные вечера и постоянный хохот - расслабленный хохот независимости. Лето радуется, а мы смеёмся вместе с ним…
Но не тут-то было! Не всё так просто, как кажется! Только я кричу: «Подождите, ребята, я сейчас подойду», как звонит маленький, оранжевый, ужасно вредный ALCATEL, который должен был спокойно пылиться над кроватью, а не надоедать вечерами. Я нажимаю на OK и тут понимаю, что мой чудесный отдых прерывается:
- Завтра утром я заеду за тобой. Мы поедем на Моховую, помнишь, я говорил…
Это звонил папа. Связь была ужасной, хотя башня MTS очень даже недалеко находилась. Я судорожно начала перебирать в памяти все возможные варианты зданий, которые могут находиться на Моховой: гостиница «Националь» – вроде бы не туда, музей геологии – это тоже от моих возможностей далеко. Перед глазами тянулась длинная Моховая с оживлённым движением, бешеными машинами, но какими-то странными прохожими. Именно там можно обязательно встретить необычных людей… Почему? А ответ стоит искать за светофором, за самым нудным и жестоким светофором, из-за которого постоянно либо на лекции опаздываешь, либо на машину натыкаешься, или просто хорошенько влетает от сонного милиционера.
Я представила себя одной из тех красных стройных башенок, позирующих окнам многочисленных гостиниц и восхищающих иностранцев… И тут я вспомнила – факультет журналистики МГУ (или, как случайно напечатал мой знакомый из ШЮЖа, дурналистики)!
На следующий день я в нерешительности стояла перед огромным старинным зданием, поднимая голову то вверх, то вниз. В середине сидел Михаил Юрьевич Ломоносов в окружении «вечно молодых и вечно пьяных» студентов. Кто-то беззаботно играл в сок-с, кто-то громко допивал колу и с жадностью ел огромный сочный гамбургер. Вокруг гордого Ломоносова и веселящихся студентов стояли машины, иномарки, конечно. Я непроизвольно строила планы и уже видела себя через несколько лет бодро выходящей из дверей жур. фака с ключами от жёлтого Джипа, с жёлтым handy в кармане, в чёрных очках…
Решив поближе рассмотреть здание, и всё-таки узнать, что там внутри, я неторопливо зашагала к входу. Тут и началась полоса диких разочарований, которая полностью захватила меня, так внезапно и безнадёжно обрушившись.
Это было воистину жестоко и несправедливо! Незаслуженно… Розовые очки были разбиты, а осколки собрать невозможно было. Такая мокрая и злая, только что вылезшая из фонтана истинного, реального мира, который приобрёл прежние неинтересные краски.
На пороге сидело человек семь. Они были действительно стильно одеты, в общем, а-ля ДеЦл. У одной девчонки были дреды, что превращало её в маленькую поганенькую тусовщицу, которая обойтись не может без адреналина и постоянно оживлённых disco. Они были похожи на часть улицы, на часть огромного здания… Из рук мне ехидно улыбались горячие тела тонких длинных сигарет. Воздух был пропитан дымом. Одно дело – помещение, но даже на улице голова кружилась. Их было так много, что я жутко растерялась, стало как-то не по себе, некомфортно и неуютно. Просто сознание чего-то испугалось.
На их фоне я казалась не такой, скорее несчастным растеньицем, случайно заползшим не в тот сад. Я абсолютно не подходила им…
Какого чёрта я здесь делаю, что потеряла? Я не принадлежу такому кругу.
С детства ненавижу журналистов: они наглые, напористые, придумывают всякую чепуху для жёлтых страниц, а слишком не такая. По крайней мере, именно такие мысли смешались тогда в моей голове вместе с дымом. Странно, сейчас взгляды уже быстро изменились, причём в лучшую сторону (для журналистов).
Так или иначе, но было больно, исчезал контроль, грели перемены – огромные перемены в моей серой однообразной жизни. Надо менять всё, абсолютно всё!
Неужели я стану такой же, такой же испорченной как они, такой же беззаботно весёлой, но в то же время загружено грустной? Неужели так же мгновенно сольюсь с ними и растворюсь в их беспечности? Не хотелось снова проходить эти колющие джунгли.
Голова раскалывалась – может от уличного дыма, может от уже начинающихся перемен. Страшно протрезветь. Боязно толкнуть тяжёлую дверь и зайти внутрь – кто знает, что там ещё встретит!
Но не так страшен чёрт, как его малюют. Через четыре месяца мне снова пришлось подняться на ступени жур. фака, потом ещё раз, и ещё раз… Затем я неожиданно поступила. А теперь, разнообразие и численность студентов совсем не пугает, а наоборот, заманчиво тянет к себе… тянет и не отпускает!
16:30 – опять на «Охотный ряд». Бешеный ритм стал почти привычным. Он и нравится и разочаровывает, так как нет времени вдоволь насладиться осенью и искупаться в мутном тумане, в котором уже давно утонули все рядовые неинтересные жители Москвы. Все, кроме тех, кто ступает на священную территорию факультета журналистики, в силу того, что только там можно встретить самых неординарных и безбашенных людей, которые и спасут мир .