Горизонт. Воображаемая линия пересечения неба с землей. Но только ли уж воображаемая? Ведь вот же она. На расстоянии нескольких пеших переходов. Делит мир на голубое небо и пеструю землю. И до неё всего-то каких-то 10 часов пути. Если не сегодня, то уж точно завтра я достигну её. Поэтому я собираю свои вещи и отправляюсь вперед. К горизонту.
Меря землю шагами, с рюкзаком за спиной, иду по извивающейся пыльной дороге. Впереди – горизонт. Сверху – огромной полусферой лежит небо. Тихо жужжат пчелы, стрекочут кузнечики. Я упрямо двигаюсь туда, где встречаются небо и земля.
Проходят часы. Запылились кеды. Тени исчезли. Солнце светит прямо над головой. Останавливаюсь. Потрескавшимися губами припадаю к фляжке с теплой водой. Схожу с дороги и через заросли полыни иду к одинокому кособокому дереву. В его скудной тени сажусь на пожухлую траву, приваливаюсь к жесткому стволу. Полдень. Стараясь устроиться поудобнее, пытаюсь заснуть.
Свист птицы. Открываю глаза. Тяжесть в голове и затекшая спина. На моем колене сидит маленькая птичка. Наклонив на бок голову, она смотрит на меня своим черным глазиком. Я нечаянно шевелю рукой, и птица упархивает. Подтягиваю к себе рюкзак. Достаю из него аккуратно завернутые в тряпочку хлеб и сыр. Медленно ем и смотрю на раскинувшееся передо мной поле. Светлая полоска дороги. И все остальное – зелёная трава. А выше неё – только небо с редкими облаками. Настойчивый ветерок гонит по желтой дороге пыль. Собираюсь. Надо шагать дальше.
Часы однообразного пути. Раз, два, раз, два. Левой, Левой. Поправляю лямки рюкзака. Солнце постепенно спускается с самой верхушки неба и, обогнав меня, опускается к горизонту. Я смотрю как оно нежно-розовыми облаками и золотистыми лучами растворяет линию разделяющую небо и землю. А потом пропадает за кровавыми низкими тучами.
Горизонт исчез за разводами красного и розового. Но я знаю, что он где-то там впереди. Надо лишь шагать по этой пыльной дороге. И еще в течение часа я упрямо иду к пропавшему горизонту.
Небо постепенно темнеет. Ночь скрадывает все краски, перекрашивает все серым. А я все иду. Вглядываясь вперед, пытаюсь что-то разглядеть в сумерках. Появляются звезды. Но их света слишком мало, чтобы видеть правильную дорогу. Я решаю остановиться и заночевать прямо здесь в открытом поле.
Следующий день. Солнце уже поднялось. Я иду по вьющейся к краю земли дороге. За спиной остались тысячи шагов. Где-то очень далеко кособокое дерево, под которым я спал прошлым днем, где-то позади примятая трава, на которой я провел эту ночь. Но рюкзак крепко висит на спине и мои глаза уверенно смотрят вперед.
Идут часы. Скоро полдень. Надо бы остановится и поесть. Но я шагаю дальше. Меня одолевают страшные мысли. Что если её и вправду не существует? Этой воображаемой линии, что разделяет небо и землю. Но мои глаза ясно видят её, они изучили каждый её изгиб, каждую черточку на ней. И я вышагиваю дальше.
Огромные свинцовые тучи затягивают небо. Изредка в них что-то сверкает и над моей головой прокатываются раскаты грома. Высокие тополя тревожно шелестят листвой. Ветер подгоняет вперед меня и облака пыли. Я придерживаю на себе трепещущуюся майку, пытаюсь противиться ветру. Крупные капли дождя тяжело падают на землю, на мои плечи, лицо. А я, прищуриваясь, смотрю вперед, где в разрывах между тучами виднеется тонкая полоска горизонта.
Вокруг во всю бушует гроза, ветер рвет с деревьев листья, гром сотрясает весь воздух, дождь промочил всю мою одежду, наполнил трещины в дороге грязью.
Но главное – горизонт передо мной и я смело иду вперед.
Гроза уносится куда-то на юг и надо мной опять сверкает чистое голубое небо. А я снова иду и иду вперед. К линии, отделяющей землю от неба.
Раз, два, раз, два. Левой. Левой. Небо. Земля. Раз. Два. Солнце начинает постепенно бледнеть и опускаться к земле. День неуклонно стремится к концу. Я срываюсь на бег. Быстрее. Пока еще видно, надо двигаться вперед.
Солнце скрывается за ближним холмом. Я выдыхаюсь, но бегу еще быстрее. Ноги вносят меня на холм.
Два дня прошло. Солнце, оставляя в небе красные полосы, медленно погружается за горизонт, до которого еще столько же, сколько было два дня назад. Каких-то десять часов пути. Каких-то шестьдесят километров. Я опускаюсь в пыль и пытаюсь успокоиться от быстрого бега. Раз. Два. Спать.
Сон. Лежу посередине огромного поля. Снизу – земля. Сверху – небо. Рвется куда-то от дневного напряжения тело. Воздух тревожно свистит в груди. Губы шепчут неразборчивые слова. Быстрые мысли, за которые невозможно ухватится. Ночные полеты. Падения в бездонные пропасти. Подергиваются во сне пальцы. Изнывают от усталости ноги. Туман цвета крови в глазах. Разбитые колени. И снова эта дорога. Белое солнце опускается в острую головную боль. Автоматически двигаются ноги. Раз, два. Еще шаг. Сон. Неожиданный вскрик проснувшегося.
Порвалась обувь. Когда-то белая майка стала желто-серой и покрылась грязными разводами. Прошло уже много дней. Солнце поднималось, потом исчезало, появлялись звезды, они растворялись в светлом небе. Снова поднималось солнце. Так шло время. Текло. От начала. К бесконечности. Однако я не сдавался. Я шел и шел. Я не помню, где я ночевал, я не помню, что я ел. Желтая пыльная дорога оказалась где-то позади, но я шел вперед. Взбираясь на высокие скалы, ломая при этом ногти. Скатывался с огромных барханов, отплевываясь от песка. В безумстве резал себе руки, думая об освобождении. Я надеялся.
Был вечер. Солнце висело почти над самой землей, готовясь в который раз спрятать от меня горизонт. Я двигался не спеша. Зная, что ни завтра, ни послезавтра я все равно не закончу своего пути. Мягко ступая по серой земле, смотрел по сторонам. Местами из земли поднимались скрюченные от ветра деревья, торчали кустики жесткой травы. Справа полого возвышались каменистые холмы. Небо темнело. И черной полоской поднимался откуда-то от подножия холмов дым. Дым от костра. Значит там есть люди. Удивленный от такого открытия, пошел к растворявшейся в небе тонкой нити дыма.
У подножия холмов лежало огромное темно-синее зеркало холодного озера. Тяжелые медленные волны бороздили его поверхность. Земля, покрытая валунами, грузно погружалась под воду. И между двумя потрескавшимися от времени, покрытыми мхом огромными камнями сидел старик. Цвет его одежды тонул в сумерках. Седая борода прикрывала впалую грудь. Из-под длинных волос иссиня-черные глаза следили за поверхностью озера. Худые узловатые руки неторопливо ворошили хворост в костре. Пляшущее пламя отбрасывало на лицо человека дикие скачущие тени.
Я подошел ближе и сел рядом с костром. Напротив старика. Осторожно, боясь обжечься, засунул в костер лежавшую рядом давно засохшую ветку. Листья, которые еще оставались на ней, в миг сжались и растворились в дыму.
Достал из своего потертого рюкзака остатки хлеба. Разломив его надвое, половину протянул старику. Он молча взял его, слегка кивнув в знак благодарности. Потом покопавшись в глубине своей одежды, вытащил из кармана маленький мешочек с солью. Пододвинул ко мне кувшин с водой.
Ночь окружила нас со всех сторон и горизонт остался где-то там - за сиянием звезд. Потрескивали сучья в костре и рыжее пламя светилось мягко и успокаивающе. Старик казалось спит. Чуть поодаль, в темноте лежало озеро. Иногда доносился шум его волн, вползающих на песчаный берег. Озеро было глубоким и ледяным. Оно скрывало даже время. Оно было рядом и завораживало мой слух, мой взгляд. И хотя было темно, но я зрительно помнил его. Не понимая, где и когда мог его видеть, я все же был уверен, что уже ходил по его берегу, прикасался к его зеркальной поверхности. Холодное озеро дышало покоем и самой вечностью. Казалось, что оно зовет меня. И я хотел встать и подойти к нему. Сесть рядом на колени, дотронутся губами к отражению в воде. А потом вдохнуть полной грудью и успокоится. Там. Глубоко. Где холодная вода остудила бы моё горячее тело. Где всегда спокойно и безмятежно. Толща воды заглушала бы всё звуки, все желания. Там, на дне озеро.
Вдруг старик зашевелился. Застывшую тишину нарушил звук. Старик подкинул в костер еще хвороста и начал петь. Его голос разносился над озером и уходил дальше в степь. Старик пел свою песню. Его губы произносили слова, которых никто раньше не слышал. Его старые руки дрожали, под закрытыми веками двигались глаза. Песня иногда замирала, когда старику не хватало воздуха, но потом снова набирала силу. А я сидел с застывшим дыханием. Я видел. Старик пел и за его спиной стояла она. В каждом его движении чувствовались вестники конца. Конца всему живому. За спиной певшего стояла она. Покойная и тихая. Та, что приходит когда твоё время кончается.
Меня било в ознобе, в судороге сводило пальцы. Запах смерти проникал глубоко в грудь, заставляя сжиматься пульс. А старик продолжал петь. Его силы уходили с каждым словом песни, которую родила его душа. Он знал о своем конце. И он пел гимн жизни.
Моё тело развернулась как тугая пружина. Ноги перебросили меня через огромные камни и помчали прочь от этого места. Моё тело, содрогаясь в ужасе от увиденного, вынесло меня из круга освещенного костром. И я побежал по голой темной равнине. По моим щекам бежали слезы, сердце еще не вырвавшись из тесных объятий смерти, билось в страхе об мою грудь. А я бежал. Шло время, но я не останавливался. Начало светать. Бледнели звезды. Зажглась светлая полоса далеко на западе. Гремел в голове пульс. Солнце поднималось. Тяжелое неизменное выплывало из ниоткуда. Золотые лучи пронзили небо. Разогнали тени на земле. Солнце поднялось и осветило далекий горизонт. О, боже! Как он далек! И нет больше ничего! Он со всех сторон! Куда я не поверну голову, со всех сторон меня окружает горизонт. Снизу – земля. Сверху – небо. А впереди лишь одна смерть. Выхода нет! Время и пространство замкнуты и нет возможности вырваться. Тело. Даже оно сдерживает меня. Сторожит мою душу. Заключает мой разум в оковы. Со всех сторон нерушимые преграды. Позади – бесконечность. Впереди лишь одна смерть.
Ставлю на стол чашку с остывшим кофе. Трясущейся рукой стираю со лба холодный пот. Дотягиваюсь до выключателя и погружаю маленькую кухню во тьму. Беру спичечный коробок. Ломаю пару спичек в бесплодных попытках. Но вот треск и загорается яркий огонек. Он медленно ползет по дереву к моей руке, пытаясь сорваться вверх. Все меньше и меньше остается ему до моих пальцев. Обжегшись, я отдергиваю руку и маленькое пламя падает в темноту.
Мы все заперты. В своей комнате, в своей стране. В своём теле, в своем разуме. Заперты в своем времени, прокляты на вечность. Со всех сторон нерушимые преграды. Позади – бесконечность. Впереди лишь одна смерть. И горизонт недостижим.