сколько в мире чудес,
сколько в мире забавных вещей –
от дверей до дверей мимо чудных зверей
я иду, собирая их в рваную
сумку свою...
в ней полно недобитых осколков и слов,
и еще черти что я туда набросал,
растащил, разбросал свою жизнь на части
я поверил отчасти в тебя – ты мой сон,
ты мне светишь всегда там, где мало огня
и туман застилает глаза... но постой –
в окна рвется гроза и уносит тебя...
и уносит тебя от меня..... за собой.
выставляю перископ шестом на небо,
я там не был, я там не был так давно,
но вижу облака на нем
даже днем...
расступился лес, остались пни да кочки,
эй, ребятки, где мои сыночки,
все оставили меня гореть огнем...
и ты ушла
улетела по ветру туда, где горят те,
кто служит другим до конца...
но не будет конца никогда, ведь сердце бессмертно,
это понял наверно и я,
это понял, наверно, и я...
но послушай, мой друг, недостаток в поленьях сейчас,
ведь пустеет душа, и слезятся глаза...
помните, когда-то мы играли вместе,
в том подъезде, в первом съезде, на первом месте,
и кто-то говорил, слушая... наши голоса:
молодцы, ребятки, душу зажигайте,
продолжайте, не скучайте, не смущайтесь,
ведь свет горит в ваших глазах,
я вижу свет в ваших глазах...
я помню тот день, но где он теперь?
где все дни, что с тобой проводили тогда
мы вдвоем...
остается лишь память, но дырявая память моя
не дает мне покоя, когда не могу ничего
вспомнить я...
не могу ничего...
почему? да на что мне далась??? ты в тот день...
рассмеялась... и просто ушла на часок навсегда.
а сейчас я вспоминаю свое детство
эх, наследство – сучье место:
школа с уклоном, еда по талонам,
сосиски с бульоном – в общем, доволен
четверкой с плюсом, щеками с флюсом,
авоськой с арбузом и шеей с грузом –
но мне не хотелось терпеть и стоять,
я решил опоздать, как наивный ребенок,
решивший, что сердцем он прав... пред собой...
но забыли меня расстрелять за грехи и проказы
или просто найти не смогли... за грозой,
что закрыла меня и спасла,
но отрезала кусок от меня,
так – на память иль в качестве платы,
я запомнил тот день навсегда
а я тогда еще совсем ребенок,
из пеленок, эй, козленок,
восемь лет, и я уже увидел свет,
ах, как я тогда не ослеп...
не было друзей, врагов тем паче,
учительница – кляча, а мы пинали мячик
до первого звонка... казалось, что так будет всегда...
возможно, так было всегда.
а время текло, как река, – как это сравненье старо,
но, наверняка, все менялось вокруг,
первый друг протянул свою руку,
оказалось, что это лишь тень,
я кружился весь день, как дикий,
пугливый, но гордый олень...
да, я помню тот день.
между тем все спешат, все боятся отстать,
отдышаться нет времени... всё.
подзабыли все имя мое...
позабыли все имя мое...
но послушай меня хоть сейчас,
в этот душный момент, когда
рушится все,
когда падают в пропасть столицы,
а кругом лишь безумные лица –
и третий день не смолкает над ухом свирель...
как я рад, что в душе моей вспыхнул апрель!
сто рублей на халат – кислота не прожжет
мою грудь, подожди, обессудь,
хоть раз в жизни попробуй убить
эту муть... что ползет,
что крадется вдоль стенки твоей,
что ж... прощай, выше нос, не болей...
а кругом одни гранжисты, панки,
пиво пьем из банки, а потом вперед на танке
покорять вершины человеческих сердец...
а ты кричишь и плачешь, что тебе здесь тесно
и не место – ведь вчера принцессу
ты обскакал,
каков фитиль – таков запал...
и даже ничуть не устал
а я встал и хотел вдруг сказать вот так разом
что-то такое, что зажгло бы нас
всех, как тогда...
как в те дни, что остались только
в памяти нашей,
но не верю, что это прошло,
никогда не поверю, что это прошло и ушло
навсегда
без следа...
и купол висит над рекой, как живой...
и воды несут наши жизни,
ступай под венец с яркой надписью
ЭТО КОНЕЦ
для плюшевых кукол,
раздутых в моей драной сумке...
натерла плечо сыромятная лямка,
вставать завтра рано – ворота баранам
поставить бы надо давно и завесить окно,
и вновь править мир...
а что нас там ждет – все равно. все одно...
а что нас там ждет – все равно.
<примерно 1997>