Стояло начало марта ничем не примечательного года. Необычной была лишь погода. В этот год за зиму выпало столько снега, что хватило бы для покрытия еще одной Антарктиды. Очкастые синоптики обещали обвальное потепление, грозящее невиданным в здешних краях наводнением, поломками канализации и прочими прелестями, пагубными для народного хозяйства.
Второй день шел мокрый снег, забивавшийся за воротник и убивавший настроение. Вечером, к тому же, похолодало и немногие оставшиеся на улицах проклинали плохую работу общественного транспорта, не позволявшую добраться до домашнего тепла и уюта.
Тусклые фонари не могли осветить растоптанные в грязи окурки, на запах которых давно перестала обращать внимание собака, лежавшая в подворотне. Мало кто, посмотрев на нее, смог бы узнать некогда ухоженную породистую колли: мокрая свалявшаяся шерсть облепила тощие бока, воротник, которому надлежало быть белоснежным, не отличался от грязи, в которой лежало животное; из-под запекшейся раны на морде жалобно выглядывали гноящиеся глаза.
Снег и холод не беспокоили собаку: она умирала и знала это. Забота и любовь людей, составлявшие ее жизнь, были утеряны, дальнейшее существование потеряло всякий смысл. Инстинкт самосохранения заставлял ее иногда искать себе корм, основным же занятием осталось наблюдение за машинами, мчащимися мимо по дороге. Почему - собака не знала.
Разбрасывая грязь из-под колес, проехала машина, габаритные огни которой очень скоро пропали во все усиливающейся снежной пелене. Собака устало приподняла морду, наставила уши и принюхалась. Нос домашней собаки был не силен, к тому же сказывалась простуда, но через некоторое время запах пищи добрался до рецепторов, и собака, припав на переднюю лапу, приподнялась. Ее уши и нос говорили, что из проехавшей машины было выброшено что-то очень вкусное – возможно, недоеденный хот-дог или бургер.
Осмотрев дорогу – нет ли машин, собака двинулась навстречу запаху. В черной ледяной жиже посреди мостовой, действительно, лежало что-то мясное вперемешку с размякшим тестом. Бродячая жизнь не способствует развитию культуры питания – колли с жадностью, в один глоток, схватила объедки и проглотила с риском подавиться. Давно не видевший такой роскошной ноши желудок сжался в спазме и издал серию булькающих звуков. Собака опустила морду в грязь и принялась изучать ее в надежде найти и подобрать крохи…
…Он возвращался домой. В такую погоду затевать поиски было совершеннейшим безумием – сбежавшая собака наверняка нашла себе приют в каком-нибудь подвале, если еще не погибла со времени своего ухода. Дворники с трудом справлялись с хлопьями обильно падавшего снега. Он надавил посильнее на газ, охваченный внезапным желанием поскорее оказаться дома, в постели, со стаканом водки у изголовья – на случай нередкой в последнее время бессонницы.
Фонари мрачно пролетали по бокам, грязь ровно шумела по днищу. Не сбавляя скорости, он бил в рытвины, которыми так изобилуют дороги ранней весной.
За очередным поворотом на дороге что-то было. Он сидел, вцепившись в руль, не в силах пошевелиться, оглушенный внезапным узнаванием. Сжавшийся посреди дороги комок грязи был его пропавшей собакой. Внезапно обретя контроль над собой, он начал одновременно тормозить и выворачивать руль. Собака на дороге, ослепленная внезапно появившимися фонарями его машины, стояла, не пытаясь уйти в сторону. Казалось, он должен ее объехать, он был уверен в этом, когда раздался грохот удара тела о бампер и короткий визг гибнущего животного. В ужасе от сознания потери он не заметил, что пропускает поворот, машина подпрыгнула на бордюре и врезалась в стену дома, став при это заметно короче. Одновременно со скрежетом мнущегося металла зазвенело посыпавшееся сверху оконное стекло. Проскользив несколько метров по слякоти, странно бесформенное тело собаки провалилось в глубокую лужу. Сомкнувшаяся над ним черная вода некоторое время покатала на волнах отражение фонарей и успокоилась.
Штора в неосвещенном окне второго этажа отодвинулась, и сквозь свежие прорехи в стекле на улицу вылетел тонкий детский голос:
-Мама, папа! Смотрите, МАШИНА!
В доме начали загораться окна, люди зашумели, поднимаясь, и занялись подобающими процедурами и пересудами.