Два крика рожденья не смыть.
Не сметь забывать, но забыть.
Двенадцать несмелых шажков
Вам крылья растить не дают?
На тридцать лучей у звезды
Наращивать панцирь беды.
За сорок шесть строгих рывков
Вас сны в свой альков поведут?
Под семьдесят треснутых льдин
Метель заметает следы.
Метель заметает следы…
Метель заметает следы…
Не сметь забывать, но забыть…
Заметает следы…
Забыть…
Следы…
Вечер смеялся в лицо одинокой звездой, прикреплённой на чистое морозное небо. Свет от неблизких редко стоящих фонарей ложился на снег оранжево-розовыми тончайшими лоскутками, грубо оторванными от догоревшей материи заката.
Было ужасно холодно. Он (мужчина от двадцати до тридцати лет – так можно было бы сказать о его возрасте, не будучи до этого с ним знакомым), подняв ворот своего пальто, не особо спасавшего от пронизывающего ветра, шёл по известной до боли ему дороге. Шёл куда-то по своим делам. И это была не просто дорога, а железная дорога. Точнее одноколейка, связывающая между собой два завода. Рядом параллельно тянулись две колеи Рижской ж/д. Впереди, давая о себе знать, тихим будильником зазвенел переезд. Шлагбаум дёрнулся вниз, стукнувшись несколько раз, на излёте, расщеплённым концом по замёрзшему асфальту. Машин не было, людей тоже было не много. На другой стороне железной дороги, навстречу ему, плелась щупленькая маленькая старушка, таща за собой детские санки с хозяйственной сумкой на них. Из бело-кирпичного домика «смотрителя переезда» вышла эта самая «смотритель», полная женщина в оранжевой безрукавке на телогрейку, и направилась к деревянной, выкрашенной в зелёный цвет, будке а-ля «деревенский сортир».
Перед ним, из-за огромного сугроба, появилась молодая женщина, катя перед собой коляску с младенцем.
«Как же здорово, что отремонтировали дорогу», - подумал он. Ещё недавно ей было бы трудновато провезти здесь коляску, по полусломанной деревянной дорожке. А теперь покрытие в районе переезда - и авто, и пешеходной дорожки – резиновое. Красота!
Женщина была красива, но что-то в ней было не так. Он никак не мог понять что именно.
Он уже тоже было начал переходить на другую сторону, как вдруг коляска соскочила одним колёсиком с дорожки и накренилась. Женщина от неожиданности не удержала её, и та, большей своей частью съехав с дорожки на землю, почувствовав упор, остановилась. Всё бы ничего, но это произошло между рельсами.
Он ускорил шаг, чтобы помочь женщине, четно пытающейся что-то сделать.
Слева послышался нарастающий гул и призывные сигналы электрички.
Он рванул вперёд, действуя на автомате, как будто он каждый день тренировался до этого над такой ситуацией. Мысли отставали от действий.
Он подбежал и попытался вытащить коляску на дорожку. Тщетно. Часть металлического каркаса дорожного покрытия, выступавшая в виде трубы на несколько десятков см в бок параллельно земле, под углом вошла между спиц колеса. Коляску заклинило. Да ещё женщина, постоянно дёргающая её, сильно мешала.
«Хватайте ребёнка!» - прокричал он. Но женщина не обращала на него внимания, и продолжала дергать коляску в разные стороны. При этом, что особенно его поразило, лицо женщины было маскообразным, то есть абсолютно ничего не выражало.
Сигналы электрички из призывных превратились в один протяжно-умоляющий.
Стук колёс мясорубкой прокручивал нервы. Заставлял бежать.
Он попытался оттащить женщину от ручки коляски, направить её к ребёнку. Но та так вцепилась, что это было бесполезно. Может быть, если бы было больше времени.… Но времени не оставалось. Счёт пошёл на секунды.
Тогда он схватил младенца из коляски, запеленованного в одеяло, полностью укрытого от мороза, и, свободной рукой вновь попытался оттащить женщину от коляски. Но та как будто срослась с ней.
Глаза ему начал слепить яркий свет. Свист тормозов резал уши.
Он уже ощущал мощные потоки воздуха, когда отпустил женщину, и, не поворачиваясь, со всей силы отпрыгнул назад. Он больно упал на спину.
Нечеловеческий вопль, звон, треск, хруст перемешался со свистом тормозов.
Он был в каком-то шоковом состоянии.
Подбежала толстая женщина в оранжевой безрукавке на телогрейку, и, помогла подняться. Старушка кричала что-то по поводу скорой. Электричка стояла в нескольких метрах от переезда.
Почему-то большинство людей думают, что подобное может случиться с кем угодно, но только не с ними. Ведь они такие обычные. И он всегда был среди этого большинства.
«Как Вы?» – спросила женщина в оранжевой безрукавке.
«Да вроде живой», - ответил он, смотря куда-то вдаль отрешённым взглядом.
«Да бросьте Вы этот кулёк», - сказала она, кивая головой в сторону младенца, которого он крепко держал в руках, прижав к себе.
Он остолбенел. Он просто не находил, что сказать.
Женщина в оранжевой безрукавки повернулась и посмотрела не лежащую недалеко лицом вниз несчастную.
«Отмучилась», - произнесла она вместе с выдохом. И ему показалось, что в голосе женщины проскользнула нотка облегчения.
Женщина вновь посмотрела на него, и, увидев его готовность разорвать её на части, поторопилась объясниться:
«Я знаю эту девушку», - затараторила она: «Она жила с мужем и крохотной дочкой. Однажды она купала свое двухлетнее дитя в ванной. При этом она ждала звонка мужа, которого должны были повысить в должности. Зазвонил телефон. Она оставила свою дочурку и побежала отвечать. Но это звонил не муж. Это звонили с работы. Сказали, что когда он пошёл на обеденном перерыве что-то купить себе в палатке, его сбила машина. Он скончался на месте. Ноги у девушки подогнулись. Она упала на пол и зарыдала. Через какое-то время она вспомнила о дочке. Она забежала в ванную. Ребёнок находился с головой под водой. Девушка вытащила его и начала откачивать. Ребёнок не дышал. Она вызвала неотложку. Та приехала через час. Дверь была распахнута, когда пришёл участковый, которого вызвали соседи. В коридоре сидела девушка и продолжала откачивать мертвое тело своей дочурки. Когда медики пытались подойти к ней, чтобы забрать тело, девушка кидалась на них и кричала, что её дочь жива. Это было около трёх лет назад. Теперь я её часто вижу, гуляющую с коляской.
Так что бросьте Вы этот кулёк»
Он откинул одеяло с лица ребёнка.
На него смотрели чистые голубые пластмассовые глаза…
10.02.2001.г.