Первая книга Валерия Пискунова «Гелиос ищет планету», выпущенная Ростиздатом в 1977 году, не была замечена ни критиками, ни читателями. Впрочем, та же незавидная участь постигла и две последующие книги: «Преодолей пустоту» (1981 года) и «Было приземление» (1987 года). Но так ли уж необычен этот «заговор молчания»?
По названиям книг видно, что прозаик работает в жанре научной фантастики. Кроме умения связно излагать свои мысли, фантасту требуется также богатое воображение и свежесть мышления. К умению владеть словом мы еще вернемся, а пока полистаем книги Пискунова. Сюрпризы будут подстерегать нас на каждой странице, и чем дальше, тем сильнее захочется воскликнуть: «Ба! Да это я где-то уже читал!..».
И в самом деле, повесть «Гелиос…» имеет немалое сходство с романом Роберта Хайнлайна «Пасынки во Вселенной» – только, как говорится, «труба пониже, а дым пожиже». Рассказ «Преодолей пустоту» – это бледная копия с классического рассказа Ильи Варшавского «Решайся, пилот». Идея рассказа «Волк – друг» позаимствована из повести братьев Стругацких «Обитаемый остров». Если кто-нибудь читал вышеупомянутый рассказ Пискунова, то без труда узнает его в этой цитате: «Недурно было бы заблудиться и провести годик-другой, скитаясь по лесам. Завел бы себе приятеля – волка какого-нибудь или медведя, ходил бы с ним на охоту, беседовали…»
Дело маститых авторов творить, а третьесортных – подбирать крошки со стола великих, подхватывать небрежно брошенную мысль. Так было, так будет.
В новелле «Электрибальд Трурля» Станислав Лем очень ядовито написал об электрическом поэте, которого подключили к системе звезд, чтобы тот мог свои творения распространять на всю Галактику. Еще раз повторяю - Лем написал это ядовито, с издевкой. Но Пискунов вдохновился, и в рассказе «Немая часть спектра» на полном серьезе рассказывает историю о бессмертном человеке, который таким вот образом отстукивает свои графоманские стишки на всю Галактику.
Конечно, в фантастике существует огромный набор штампов, стершихся от употребления. Но это удел ремесленников и халтурщиков. Обычно так заканчивают свой творческий путь, но - простите – не начинают.
Теперь вернемся к прозе Пискунова. Язык сух, невыразителен. Об образности и говорить не приходится. Часто можно встретить перлы вроде: «секвантор недоуменно смотрел в его злую спину», «Налетел запах моря», «Коротко тенькнул телефон», «Зима уже круто облепила деревья», «В щель двери я вышел на лестничку», «По небу ходили волны синевы», «шумят тополя, голуби ходят косяками…». И так далее. Творческое бессилие и словесную слепоту не смогли сгладить все усилия редакторов.
Четвертая книга – технологическая сказка «Было приземление» – производит еще более странное впечатление. Во-первых, повесть эта представляет собой расписанный до 11 авторских листов хрестоматийный рассказ Клиффорда Саймака «Когда в доме одиноко» (в другом переводе – «Смерть в доме»), во-вторых, фантастика хороша тем, что даже самые скверные ее образцы читать легко и интересно. Разочарование наступает потом, когда книга закончена. Обилие псевдофилософских рассуждений, несуразностей, натяжки в сюжете – все это вызывает недоумение. У читающего создается впечатление, что повесть эта написана для преодоления демидрольного дефицита в наших аптеках.
Трое школьников, купаясь в море, видят пролетевшую мимо летающую тарелку, с которой выпадает шляпа, похожая на сомбреро. В одном из так называемых философских отступлений Пискунов рассуждает следующим образом: «Если они (пришельцы – прим. А.М.) с мозгами, говорят и думают, значит, они прежде всего мыслящие существа. А если они к тому же летают на тарелках и теряют шляпы, значит, они существа высокоразвитые, не так ли, уважаемый читатель?». Подобными высказываниями напичкана вся книга, адресованная для подростков среднего и старшего школьного возраста. Видимо, автор очень невысокого мнения о мыслительных способностях наших старшеклассников.
У школьников, примеривших эту шляпу, сразу заходит ум за разум. Один обретает способность видеть за угол, другой испытывает непреодолимое желание стоять на голове. В дальнейшем новые удивительные способности школьников не упоминаются. Создается впечатление, будто шляпа эта была нужна главным образом для того, чтобы раздуть повесть на пятьдесят страниц, - всего в ней, кстати, 192 страницы с иллюстрациями.
После этого школьникам приходят в головы странные мысли – в духе советской фантастики начала пятидесятых годов, когда еще сказывались последствия «железного барьера» и шпиономании. Шляпа эта якобы заброшена к нам из-за границы, чтобы помешать советской команде выиграть матч международного значения.
Как видите, школьники уже позабыли, что шляпа эта свалилась с летающей тарелки и принадлежит инопланетянину, которого обвинять в антисоветизме или шпионаже в пользу капиталистов-империалистов как-то язык не поворачивается. Тем паче, что этот самый пришелец страниц через сорок обратился к специалистам Атомграда просьбой отремонтировать реактор его летающей тарелки. Вот так просто – взял и обратился. Как будто местные специалисты руку набили на ремонте летающих тарелок.
Если к тому времени читатель не бросит книгу в угол и не заснет, то он узнает, что футбольный мяч во время игры начинает себя как-то странно вести, а на поле вдруг появляется пришелец Кисиел. Но появляется непонятно для чего. Кажется, только для того, чтобы публично пожонглировать мячом, а потом скрыться от арбитра и милиционера. Через некоторое время пришелец объявится у школьников с просьбой о помощи. Не у представителей власти, военных или спецслужб, а именно у школьников. Чтоб они посодействовали отремонтировать реактор…
Со второй трети повести в параноидально-бредовое повествование вплетается новая сюжетная линия. На Землю готовятся напасть тварды – враги любого разумного существа. Они способны вредить на расстоянии, прямо из космоса. В частности, брак, который рабочие Атомграда производят, Кисиел объясняет не российским раздолбайством, а именно приближением твардов, которые "твардят". Кисиел боится твардов, с тревогой смотрит в небо. В напряжении читатели держатся страниц тридцать, но, когда тварды, наконец-то, прибывают на Землю, оказывается, что никакие они не страшные, довольно-таки добродушные и миролюбивые, любят пофилософствовать на абстрактные темы. Сопротивление они почти не оказывают. Так, Кисиел играючи сажает их в какие-то пузыри, а излечившийся от алкоголизма посредством надевания шляпы рыбак дядя Митя при помощи табака каким-то образом выводит школьников и Кисиела из лабиринта, который, впрочем, неизвестно откуда взялся.
Все заканчивается благополучно. Кисиелу ремонтируют тарелку, и он улетает, полный благодарности к братьям по разуму.
Вряд ли аналогичную благодарность испытает читатель после прочтения этой повести. Если даже закрыть глаза на десятичный сюжет, на наивность, на литературную безграмотность, то все равно это произведение можно охарактеризовать цитатой из Стругацких: "Напиши роман и отнеси в "Костер". Чтоб пионер Вася все происки разоблачил и всех бы победил…"
Валерий Пискунов написал не роман, а повесть, и отнес не в журнал "Костер", а в Ростиздат, который этот шедевр издал. Неужели и четвертая книга "молодого" литератора будет все на том же школьно-пионерском уровне?